— Сенечка, Сееень, — меня аккуратно потрясли за плечо. — Сенья, вставать пора. Ты и так завтрак проспала. Через пятнадцать минут занятия начинаются. Сеееень.

— Мгмх. — Помахав рукой в воздухе в попытке отогнать неугомонную Вириэль, я накрылась одеялом с головой, планируя спать дальше. Ночные догонялки с умертвиями даром не прошли. Я чувствовала себя вымотанной до предела, глубоко несчастной и злой.

— Сенья, Реннан взбесится. Оно тебе надо?

— Кэп поймет… и простит, — просипела я в подушку, из последних сил хватаясь за сладкую полудрему. Сон уже почти ушел, но если бы я смогла полежать в тишине хотя бы минуту, он бы обязательно вернулся.

— Да чего ты ее трогаешь? — бодро спросили откуда-то сверху и слева до боли знакомым голосом. — Пускай спит. Проспит физическую подготовку и будет неделю по вечерам все нормативы сдавать. Ей же хуже.

— Мирачка! — Из постели я выскочила бодрым зайцем, запуталась в ногах, чуть не растянулась на полу, чудом удержалась в вертикальном положении и повисла на вернувшейся с практики Миранне. — Соседочка моя зеленомордая и горячо любимая!

Орчанка хмыкнула, обнимая меня в ответ. И руки мои на ее шее напряглись, сжимаясь сильнее, а я зашипела возмущенно:

— Ты что это всякими ужасами меня с утра пораньше пугаешь? Все знают, что сдать нормативы Реннану, если он на тебя разозлился, нельзя будет и целый месяц после занятий мучаясь.

— С добрым утром, соня, — фыркнула она, не испытывая особого дискомфорта от моих крепких объятий. — А теперь одевайся, и чтобы через десять минут вас тут не было. Я спать буду.

— Это произвол, — вякнула я, выпуская ее из рук. Миранна порой была хуже Асвера. Особенно когда возвращалась усталая со своих полевых тренировок.

И если в таком настроении она не хотела видеть нас в комнате через десять минут, значит, нас здесь не будет. И совсем не важно, уйдем мы своими ногами или она вынесет нас за дверь лично.

— Минута! — крикнула мне в спину соседка, когда я вывалилась в коридор, спеша в умывальню.

— Еще хотя бы три минуточки, — попросила я на бегу. Ответа не услышала, но очень надеялась, что она приняла во внимание мою просьбу.

И уже на полигоне, бодрая и готовая ко всему, я была очень рада, что Мира так вовремя вернулась.

Радости моей, правда, хватило ненадолго.

Реннан, которого за военное прошлое, скверный характер и стойкую аллергию на вежливое обращение «профессор» все поголовно звали капитаном, в этот день был злее обычного.

— Десять кругов, стандартный комплекс разогревающих упражнений и полоса препятствий! — Голос его разносился далеко за пределы полигона, на котором все еще сонные и глубоко несчастные студенты должны были мучиться как физически — благодаря сложной программе, так и морально — благодаря раздражительному капитану. — Всем все ясно? — Дождавшись нестройного и небодрого ответа, он хлопнул в ладоши: — Пошли!

И мы пошли. Вернее, побежали, уже заранее готовясь не выжить на полосе препятствий. Спроектирована она была для боевых магов, и целителям на ней делать было нечего. Но Реннан был злой и хотел крови.

На четвертом кругу я почувствовала, что немножко умираю.

— Как думаешь, если я сейчас тут лягу, он заметит? — срывающимся голосом прошептала я с трудом переставляя ноги. Мышцы болели после ночных приключений и к новым физическим нагрузкам были не готовы.

— И заметит, и отметит, и наградит по твоим стараниям, — воодушевленно отозвалась Вириэль, которой бег давался легче всего.

— Я сдооохну, — прохрипела задыхаясь, чувствуя, как начинает колоть в боку. Пять кругов были моим пределом, но Реннан этого не знал и знать не хотел.

Капитан наш, из-за серьезного ранения не имея больше возможности служить и издеваться над солдатами, отрывался на студентах.

Относительно молодой для оборотня, он имел скверный характер, который становился просто невыносимым в полнолуния. И тех студентов, которым не повезло оказаться у него на занятиях в день перед полнолунием, обычно можно было найти в лазарете.

— Вы на прогулку вышли?! Прибавили скорость!

Я тихо застонала, попыталась ускориться и чуть не взрыла носом землю. Геройствовать расхотелось сразу же. И не мне одной. Скорость прибавить никто не рискнул.

— По-хорошему, значит, не хотите? — угрожающе прорычал кэп и, развернувшись, побрел в небольшую пристройку, находящуюся на краю полигона. — Сами напросились. Всем бежать! Я сейчас вернусь.

— Чего это он? — Тощенький Истен, переходя на шаг, с опаской смотрел в спину капитану.

— Кажется, в лазарет мы сегодня попадем до полосы препятствий, — оптимистично предположила я, чувствуя, как легкие горят огнем и, кажется, уже даже сворачиваются в трубочки.

— Не сглазь, — велела Вириэль, у которой на вечер имелись какие-то планы и которой совсем не хотелось их отменять.

— И чего ты переживаешь? Придет Доран навестить тебя вечером. Апельсинок принесет. А если мне очень повезет, то даже шоколадку прихватит. И будем мы все счастливы, — широко улыбаясь, вещала я, но радости моей хватило ненадолго.

Из пристройки вывалился огромный бурый медведь. Встряхнулся, повел носом принюхиваясь и недружелюбно уставился на нас.

— О нет, — прошептала я, кто-то, кажется, принялся молиться Матаису.

Оптимистично настроенный Истен неуверенно крикнул:

— Кэп, а зачем вы перекинулись?!

— Кажется, для того чтобы нам было веселее, — предположила Вириэль.

— Значит, точно лазарет, — скорбно заключила я. В толпе кто-то нервно ругнулся.

И это было последнее связное высказывание на ближайший час.

Потому что медведь бросился к нам, и бежать пришлось быстро. Все неслись слаженно и в одном направлении. Подумать немного, понять, что можно маневрировать и бежать в любую сторону, мы просто не успели. Сработало стадное чувство: все сбились вместе, стараясь спастись от огромного, матерого хищника, бежавшего удивительно быстро, несмотря на свой размер.

И когда он поддавал лапой под пятую точку отстающему, тот тоже становился очень быстрым.

До конца десятого круга мы добрались с трудом, уже давно осознав, что сидеть ближайшее время будет очень проблематично. Попа горела огнем. Лапа у Реннана была тяжелая. А силищу свою непомерную он не контролировал.

После такого полоса препятствий уже не казалась особенно сложной. Я просто свалилась на первом же метре и уже не могла подняться, лениво слушая, как капитан ругает меня на чем свет стоит.

И только ковыляя прочь с поляны, едва передвигая ноги и потирая ноющие ребра, я с тоской осознала, что койка в лазарете для меня сейчас — предел мечтаний. Несбыточных и сладких.

— Я бы помогла тебе добраться до комнаты, — поддерживая меня, чтобы я не заваливалась, Вириэль бодренько тащила меня в сторону академии. Ну как бодренько? Ковыляла быстрее меня и не охала от каждого движения, — но мне нужно успеть к себе до занятий.

— Доберусь, — мужественно соврала я, — иди.

Эльфийка ободряюще потрепала меня по плечу и как могла поспешила вперед. Следующее занятие у наших групп проходило отдельно. И если на практическую по травоведению я еще могла опоздать и не получить за это нагоняй, то у Вириэль в расписании значилась анатомия двуногих прямоходящих. А опозданий на свой предмет профессор Эрис не терпел.

* * *

Сбежавшая от меня еще утром после физической подготовки, Вириэль не появилась ни на обеде, ни на ужине, и соседка ее, обычно все про всех знавшая и готовая с удовольствием поделиться своими знаниями с окружающими, лишь развела руками:

— Перед обедом пришла, переоделась и сразу же сбежала. Сказала только, что в город и вернется поздно.

— Мира, чего она удумала вообще? — Неосведомленность соседки настораживала и заставляла нервничать.

— Не знаю, но когда вернется, я с ней серьезно поговорю, — сумрачно пообещала орчанка, кроша кусочек хлеба на поднос.

Ужин прошел в гнетущей атмосфере. Миранна злилась на скрытную эльфийку, я переживала и все пыталась понять, было ли утром в ее поведении что-то странное.

К вечеру она также не вернулась. Я специально спускалась на ее этаж, даже соседку ее разбудить умудрилась. Услышала о себе много интересного, но Вириэль не застала.

Ни вечером, ни утром.

Так и отправилась на занятия, не имея никакого понятия о том, куда подевалась эльфийка.

Это меня очень нервировало. Миранну просто бесило. Но поделать мы ничего не могли.

Успокоиться получилось лишь вечером.

В какой-то мере благодаря Асверу.

— Сенья, поторапливайся! Ужин пропустим. — Миранна, как всегда, была бодра и энергична. И это несмотря на целую пару по рунной магии, которую поставили вечером, чтобы присутствовать могли все факультеты. Я выдохлась уже после тридцати минут занятия и оставшийся час старалась не заснуть. Потому собиралась медленно, неохотно, как и большая часть нашего потока. А из аудитории выходила, уделив все свое внимание сумке и не желавшей помещаться в ней тетради. Нетерпеливая Мира подталкивала меня в спину, следя за тем, чтобы я не останавливалась.

Как оказалось, зря я по сторонам не смотрела. Когда тетрадь была удачно утрамбована, а сумка почти закрыта, на пол медленно спланировал клочок бумаги, выпавший из моей сумки и был почти на лету перехвачен чужой рукой.

— Что это у нас тут? — насмешливо поинтересовались над ухом. От звука этого голоса меня передернуло.

Асвер стоял совсем близко, задумчиво разглядывая листок, на котором было что-то написано, и вроде бы не обращал на меня никакого внимания, но стоило просто попытаться перехватить записку, как он неуловимо сместился, зачитав написанное вслух. — В семь в северной анатомической аудитории? — После чего позволил мне отнять листок и едко спросил: — Это случайно не та аудитория, в которой все светильники лопнули позавчера? Если не ошибаюсь, их еще не заменили. Что такое, Ларс, даже свидание тебе назначают в самом темном месте. Не иначе чтобы лишний раз тебя не видеть.

— Шел бы ты своей дорогой, болезный, — зло огрызнулась я. Откуда взялась эта записка, я не знала, но почерк был знаком, возможно, именно поэтому сам факт того, что зломордый ее прочел, меня так бесил.

— Я пойду, но только после того, как поговорю с твоим поклонником, — он улыбался, но глаза были злыми. — Надо же спасти человека. Я совершенно уверен, что несчастный даже не знает, что его ждет.

— А тебе откуда знать, что его ждет? — заступилась за меня Миранна, заглядывая в записку через мое плечо.

— Она же ведьма, это уже само по себе приговор, — проникновенно отозвался этот ущербный доброход, почти с ненавистью глядя на меня.

Передернув плечами, я попыталась справиться с раздражением. Понять, почему он на меня опять злится, не получалось, и это жутко нервировало.

— Вот и держись от меня подальше, — посоветовала, на ходу запихивая листок в сумку. Если бы он был достаточно внимательным, то, возможно, заметил бы, что почерк в записке женский. А может, и нет. Как показывала практика, с головой у него были серьезные проблемы.

У Вириэль в семь часов тоже появились серьезные проблемы. Не с головой, конечно, но ее мне было жалко даже больше. Потому что злющая орчанка — действительно серьезная проблема.

— Я убью тебя, идиотка!

Лично я не стала бы врываться в помещение с такими словами, но Миранна была не мной и могла себе подобное позволить.

— И я рада тебя видеть, — устало отозвалась Вириэль, поднимаясь из-за стола.

— Ты что творишь? Хоть представляешь, как мы переживали? Ты куда на весь день пропала? Почему нас не предупредила?

— И как записку мне в сумку подкинула? — решила полюбопытствовать и я. На меня посмотрели удивленно, пришлось оправдываться:

— Нет, ну если мы все равно в вопрос-ответ играем…

— Простите, я просто… — Голос сорвался, Вириэль откашлялась, заправила за острое ушко выбившуюся прядь и блекло улыбнулась: — Мне нужно вам кое-что сказать.

— Рассказывай, — вздохнув, я вступила в темноту, призывая светлячка. Тусклого и дрожащего, но хоть какого-то.

— Я… — Замявшись, она дождалась, пока мы рассядемся, подошла к кафедре, тяжело о нее оперлась и скороговоркой выпалила: — Вчера ходила к целителю в город. Давно уже хотела, потому что чувствовала что-то странное. Вот, вчера собралась. Сходила. И… Девочки, я…

— Не томи.

— Беременная я, — выдохнула она и зажмурилась.

Миранна сидела молча, круглыми глазами глядя на будущую мамочку. Челюсть у нее отвисла, и в свете моего хилого светлячка в приоткрытом рту чуть поблескивали маленькие клычки.

Тишина давила, а Вириэль выглядела настолько несчастной, что я просто не могла дальше молчать. Потому задала самый глупый вопрос, который только мог прийти мне в голову:

— А отец кто? — Заработала удивленный взгляд от полуобморочной эльфийки и подзатыльник от пришедшей в себя Миранны:

— Думай, что говоришь.

— Простите, — мне правда стало стыдно, и я решила реабилитироваться — очень зря, — а Доран знает?

Вириэль коротко простонала и спрятала пылающее лицо в ладонях, а мне достался еще один подзатыльник. И я не выдержала:

— Мирочка, если ты не прекратишь меня лупить, то я сейчас еще какой-нибудь глупый вопрос задам. Например, откуда ребеночку взяться, если голубки наши сизые только за ручки-то и держались.

— Сень, я тебя придушу, — ласково пообещала соседка.

Вириэль всхлипнула, и ссориться мне резко расхотелось.

— Ну ты что, Вириэль. Не плачь, пожалуйста. Я же не думаю, что говорю. Ну ты же знаешь.

— Все в порядке. Правда, — судорожно вздохнув, она отняла руки от лица, на щеках блестели влажные дорожки, — я просто не знаю, что мне делать.

— Для начала ты должна сказать ему, — дверь резко открылась, и фразу я закончила уже, оборачиваясь, — что беременна.

В дверном проеме застыл вездесущий Асвер, видимо, пришедший спасать мифического поклонника. Звук моего голоса еще не затих, а он медленно и как-то страшно изменился в лице. Его светлячок был не в пример мощней моего и хорошо освещал своего хозяина. И я смогла увидеть, как язвительная усмешка слетела с его губ, черты лица заострились, а в черных глазах зажегся красный огонек.

В аудиторию он не вошел. Ввалился, плотно закрыл за собой дверь и прохрипел:

— Кто?

— Ты что здесь забыл? — подала голос Мира. Единственная, кто не растерялся от увиденного. Она всегда была самой смелой.

А потом он посмотрел на нее. Даже не посмотрел, мазнул взглядом, и она, тихо охнув, спряталась за мной.

— Кто? — На этот раз вопрос был задан громче, но понятнее от этого не стал.

— Что «кто»? — дрогнувшим голосом спросила я, потому что спрашивать было больше некому. Вириэль и так едва живая стояла, Миранна тихо дрожала рядом со мной и на диалог уже была не способна.

— Отец ребенка, — помедлив, Асвер выдохнул свой коронный вопрос, — кто?

Скосив глаза на полуобморочную эльфийку, я нашла в себе силы поинтересоваться:

— А твое какое дело? — сглотнула вязкую слюну и нагло потребовала: — Иди по своим очень важным делам. Спасать тут, как видишь, некого.

— Я. Спросил. Кто?! — От этого рыка внутри все задрожало. А мне захотелось где-нибудь спрятаться. Но мертвой хваткой вцепившаяся в мою руку орчанка не позволила скатиться под парту.

— Доран, — простонала Вириэль, оседая рядом с кафедрой. К ней я метнулась, не обращая внимания на злой взгляд взбесившегося некроманта. Она же беременная, мало ли что с ней и ребенком может случиться из-за этого идиота несдержанного с его любопытством. Не успела я добежать до девушки, как разъяренное «убью!» заставило замереть на пол-пути. А зломордый уже скрылся за дверью.

— Что теперь будет? — потерянно пробормотала я, глядя на дверь.

— Он его убьет. — Вириэль была бледная, заплаканная и уже совсем готовая падать в обморок.

— Да не. Доран не псих. Потреплет немного и отпустит на свободу.

— Сень, иногда ты меня просто поражаешь. Асвер Дорана убьет. Он некромант, прошедший инициацию. Да он по определению сильнее, — прошипела Миранна, сползая со стола и подходя к эльфийке.

— Вот же гад! — К дверям бросилась не задумываясь. — Вы тут досидите, я сейчас. И Мир, успокой ее как-нибудь. Нельзя ей волноваться.

Вылетев за дверь, ответа уже не слышала.

Куда бежать и кого спасать, я знала еще в аудитории. Просто боевики, они же на тренировках двинутые. И по вечерам так же, как по утрам и перед ужином, занимаются в зале. Сумасшедшие они немного. А Асвер, так тот вообще с головой не дружит. О чем я и собиралась ему сообщить. И мне уже совсем не была нужна его помощь со странным камушком, найденным мною в склепе. Сама как-нибудь разберусь. Без помощи всяких агрессивных психов.

В зал, где обычно проходят тренировки, я влетела как раз в тот момент, когда взлохмаченный Доран, с рассеченной губой и подбитым глазом, тихонечко душил бешеного некроманта, повалив его на пол и не давая возможности вырваться. Дрались они без магии. Совсем. Идиоты.

Притормозила, любуясь зрелищем. Но радовалась недолго. Гнусный некромант умудрился, извернувшись, заехать боевику локтем под дых и высвободиться из захвата.

Что удивительно, за дракой наблюдали все, но никто не спешил вмешиваться.

Даже когда озверевший Ас, устроившись на своем противнике, хорошенько врезал тому по лицу.

Я скривилась. От такого удара у меня бы уже все зубы давно выпали и мозг через уши вытек. А Доран ничего, даже отвечать пытался.

После второго удара я не выдержала и решила вмешаться. Храбрая была от осознания того, что меня-то бить никто не будет. Для всех тут я хилая, а таких не трогают.

— Градэн, оставь в покое человека. Зачем ребенку увечный отец?!

Зломордый дернулся, будто я его по голове чем-то тяжелым приложила, кулак, занесенный для очередного удара, безвольно опустился, а Доран, воспользовавшись ситуацией, скинул с себя некроманта и поднялся на ноги. Пошатнулся, чуть не упал, но доказал, что все еще вменяемый и даже что-то слышал.

— Какому ребенку? — Из рассеченной брови тонкой струйкой текла кровь, заливая правый глаз, разбитые губы и ворот спортивной туники. На скуле и под глазом наливались цветом синяки. Вид он имел жалкий, и я бы ни за что не пустила его сейчас к Вириэль. Но Асвер умудрился довести бедную эльфийку до предобморочного состояния своими угрозами, и ничего, кроме живого, пускай и помятого местами, Дорана ей бы уже не помогло.

— Пойдем-ка выйдем, — предложила я, косясь на любопытствующих боевиков, — разговор есть.

Слегка придушенный и местами помятый, Асвер увязался за нами, нагло игнорируя тяжелый взгляд боевика.

Откровенничать в присутствии некроманта не было никакой возможности, потому я просто послала Дорана. К Вириэль и послала.

— Помнишь аудиторию, в которой все светильники взорвались?

Он кивнул. Некромант за моей спиной хмыкнул, но был проигнорирован. Как мной, так и заинтригованным боевиком.

— Тебе туда надо. Только умоляю, сначала умойся. Вириэль не в том положении, чтобы нервничать.

— Ви…

— Она самая. — Не знаю отчего, но глядя на ошалевшего мага, у которого в глазах разгорелись горячие искорки, мне так радостно стало, что я решила творить добро бесплатно и безвозмездно: — Наклонись-ка, я тебя сейчас подлечу.

Подчинился он безропотно, дождался, пока я разберусь с его ранами, стряхну руки, избавляясь от избытка магии, и покручу его голову в разные стороны, пачкая ладони чужой кровью.

— Прекрати его трогать, — велел Асвер, перехватывая мои руки. Оттащил назад и мрачно уставился на заулыбавшегося боевика: — А ты чего топчешься? Тебе сказали, куда идти? Иди.

— Дурак ты, Асвер, — беззлобно усмехнулся Доран и пошел, куда послали. Да что там пошел — почти побежал.

— Ну вот, напугает ее сейчас своим видом, — грустно пробормотала себе под нос. А потом вспомнила, что там еще и Мира есть, и она его до эльфийки в таком виде точно не допустит.

— Так значит, это не ты беременна?

А я-то думала, что глупые вопросы только у меня получается задавать.

— Правильно Доран сказал, дурак ты, Градэн. — Глядя на помятое несчастье, у которого скоро пол-лица оплывет, я с тоской заметила: — И ведь не вылечить тебя уже никому.

— Сень, давай мы потом поссоримся, ладно?

— Не ладно, совсем не ладно. Ты мне подругу напугал, парня ее избил, ко мне какие-то непонятные претензии имеешь. Достал ты меня уже. Сил никаких нет. — Высвободив руки, отступила назад и пригрозила: — Если еще раз Вириэль доведешь сглажу тебя, всю жизнь косой проходишь. Понял?

— Понял, воинственная ведьма. — Примирительно подняв руки, он попросил, чуть морщась: — Подруга твоя может быть спокойна. А теперь, может, и надо мной поколдуешь? Лицо болит просто зверски.

Задохнувшись от негодования, я несколько секунд беспомощно смотрела на него, пораженная некромантской наглостью. Потом сдалась, вздохнула жалостливо и велела:

— Наклонись.

Асвер с готовностью подчинился, криво улыбаясь. А я лечила его и тихонечко надеялась, что за страдания мои мне еще воздастся. Матаис не может быть настолько жесток, чтобы мучить меня просто так.

— Надо будет сходить в храм: монетку оставить, — пробормотала себе под нос, едва касаясь пальцами некромантской физиономии.

— А? — приоткрыл один глаз мой пациент.

— Не дергайся, наказание.

Вздохнув, он безропотно закрыл глаза, позволяя лечить себя дальше. И это было странно, но дарило надежду, что проблемы мои закончились.

Если бы кто-то мне сказал, что самое странное только впереди, я бы не задумываясь ему врезала. И была бы не права.