* * *

Победа! Загоняя коней, мчатся в столицу гонцы. Победа! На всех площадях под пение труб выкрикивают глашатаи великую новость. Победа! Великий Лорд разбил каралдорцев. Могуч каралдорский король. Вывел он бессчетное войско на равнину к Поющим Камням. И стояли войска друг против друга двое суток. Ждал каралдорский король счастливого часа. Но не помогли ему ни маги, ни предсказатели, как сшиблись у Поющих Камней воины, как лев и ворон принялись рвать и терзать друг друга. Да разве под силу ворону заклевать льва? Падаль — пища его. Бежал с поля боя каралдорский король и войско его: и пешие, и конные, и лучники, и рыцари. Знамя с черным львом утвердилось на равнине. А подле него — стяг с алыми маками и блистающим мечом, каждый удар которого прославляли придворные поэты.

…Войско возвращалось из похода. Наемные отряды, составлявшие ударную силу, были размещены в укрепленных лагерях у границы. Владетельные сеньоры со своими воинами направлялись к родовым замкам. К столице приближалась лишь королевская дружина.

Кончался октябрь. Землю укрывала побуревшая листва. Низкие, набухшие тучи пророчили снегопады. Грязь на дорогах затвердела, и поутру лужи похрустывали ледком. Днем, правда, разогревало, и некоторые смельчаки скидывали теплые плащи и даже куртки, но к вечеру налетали студеные ветра, напоминая, что зима не за горами. Разводились костры, руки с жадностью тянулись к пламени. Дымящийся в кружках напиток бодрил тело, а душу согревали песни.

Стрелок подкинул веток в костер, пламя взметнулось выше, высвечивая лицо и руки Менестреля, сидевшего на поваленном стволе. Вокруг собрались королевские дружинники — за исключением часовых, проклинавших свою невеселую участь.

Задорно и сердечно звучал голос певца:

Лорд Артур, устроившийся на земле с тем же небрежным изяществом, с каким устраивался в обтянутом парчой кресле, поднял кубок:

— Здоровье певца! Благословляю час, когда вы решили присоединиться к войску. Внимая вам, воины становятся вдвое мужественнее.

Менестрель, как того требовала учтивость, встал и поклонился, но не сказал ни слова.

Артур поднялся на ноги. От вина лицо его разгорелось, глаза блестели. Вспыхивали в отсветах костра драгоценные камни, украшавшие одежду, сиял золотой кубок.

— Лишь настоящие мужчины, прошедшие кровавую сечу, презревшие боль и смерть, знают истинную цену дружбы. Изведали, что такое стоять на ратном поле, глядеть в глаза наступающим врагам и чувствовать рядом плечо друга. Мы сражались бок о бок, теряли друзей и лишь теснее смыкали ряды. Мы были чужими — стали братьями. За вас, друзья мои!

Хор восторженных и растроганных голосов отвечал Великому Лорду, и в этом общем хоре не слышалось лишь голоса Менестреля.

…Догорел костер, допито было вино, воины разбрелись по палаткам. У костра оставались только Стрелок и Менестрель. Певец рассеянно перебирал струны, Стрелок ворошил веткой угли. Наконец спросил:

— Артур не возражает против твоего отъезда?

— Не возражает, хотя «и не представляет, как отряд будет жить без песен». — В голосе Менестреля явно проступили приторные интонации Артура. — Не возражает, — повторил он. — Да у меня самого сердце не лежит ехать.

Стрелок исподлобья взглянул на него:

— Желай лорд Артур от меня избавиться, давно бы избавился. На войне возможностей хватало, стоило ли ожидать возвращения в столицу? Опасность скорее будет грозить Аннабел. Особенно теперь, когда пришло известие о победе и ожидается возвращение Великого Лорда с дружиной.

Менестрель неопределенно повел плечом:

— Наследница нужна живой… Впрочем, если настаиваешь, я отправлюсь немедленно.

По лицу Стрелка было видно, что он настаивает. Менестрель улыбнулся, хлопнул приятеля по плечу:

— Не хмурься. Поеду вперед, велю Аннабел наряд свадебный готовить.

Стрелок сказал без улыбки:

— Как в сказках: получил принцессу и венец в придачу. Говоря по чести, я бы охотно взял Аннабел без приданого.

— И кому бы оставил королевство?

— Трудно поверить, что не найдется человека достойнее меня. Любой из лордов…

— Любой из лордов? — раздельно повторил Менестрель. — Да, верно, ты рожден не в замке. И в этом твоя сила. Ты видел народ, которым будешь править, не из окон богатых покоев. Что такое голод и холод — знаешь по себе.

Стрелок молчал, вспоминая страшный год смерти отца. В пятнадцать лет он остался один. Из припасов только горсть муки — все прочее за время болезни отца было съедено. Из богатства — лук и стрелы. Мороз в ту зиму стоял такой, что птицы падали на лету…

Менестрель посмотрел на него, сказал уже иным тоном:

— Август Славный тоже не был королем по рождению. И потом, даже король не обязан все решать в одиночку. Никто не помешает тебе прислушаться к доброму совету.

Стрелок поднялся.

— Это пустой разговор. Я не могу покинуть и предать Аннабел. Но не могу и не сомневаться в собственных силах.

Менестрель ухмыльнулся:

— В собственных силах не сомневаются только глупцы и мерзавцы.

— Тебе пора ехать, — напомнил Стрелок.

Взялся седлать коня. Во взгляде Менестреля сквозила ирония.

— Как трогательно друзья заботятся о нас… когда торопятся спровадить.

Стрелок не выдержал, рассмеялся.

— Не зацепись языком в первой же таверне. Все мои усилия прахом пойдут, если возьмешься историю похода излагать…

Менестрель перекинул через седло дорожную сумку, наклонился к Стрелку:

— Все же я неохотно покидаю тебя. Прошу, будь осторожен.

— Непременно, — отозвался Стрелок, хлопая лошадь Менестреля по крупу.

…Лорд Артур, приподняв полог шатра, наблюдал за отъездом певца. Когда Менестрель скрылся в темноте, а Стрелок ушел в свою палатку, Великий Лорд опустил полог и обернулся к Драйму.

— Наконец-то! — не то выдохнул, не то воскликнул он.

Драйм удивленно поднял голову. Они с Артуром были в шатре вдвоем — слуги и оруженосцы располагались отдельно. Единственная свеча скорее ослепляла, нежели разгоняла сумрак. Драйму пришлось отклониться и загородиться рукой от света. Артур, словно намеренно избегая его взгляда, отошел в дальний угол. Заговорил негромко:

— Завтра утром отправишься в замок лорда Орвэя. Повезешь письмо, Стрелок будет сопровождать…

— Зачем? — возразил Драйм. — Я найду дорогу.

Артур пропустил возражение мимо ушей. Продолжал все тише и быстрее:

— Дорога пролегает лесом. Ехать долго, и вам, и лошадям понадобится отдых. Место для привала выберешь сам, подальше от тропы.

Артур на мгновение замолчал, выравнивая дыхание. Он запыхался, словно после долгого бега. Драйму неожиданно стало холодно. Плащ лежал под рукой, но Драйм, не смея пошевелиться, ждал слов Артура.

— Людей рядом не будет. На помощь никто не придет. Ты легко с ним справишься, — закончил Артур резко и неожиданно громко.

Драйм сидел не двигаясь, уставясь широко открытыми глазами на пламя свечи. Убить Стрелка! Артур хочет, чтобы он убил Стрелка!

— Ну! Что же ты! — почти крикнул Артур, чувствуя, что молчание затягивается. — Столько твердил о своей преданности. Пришла пора ее доказать.

Артур подошел ближе, оперся руками о стол, подавшись к Драйму. Теперь побратим видел его шевелящиеся губы, но слышал иные слова: «Изведали, что такое стоять на ратном поле, глядеть в глаза наступающим врагам и чувствовать рядом плечо друга. Мы сражались бок о бок…» И это было правдой. Когда Артур сам повел в бой королевскую дружину и попал в западню, на помощь подоспели лучники. Когда Артур и Драйм спина к спине отбивались от наседавших противников, их выручили лучники. Это Стрелок помог Драйму вырезать трехгранный наконечник, засевший в плече. Это со Стрелком они сидели рядом у костра, пили из одной фляги, смеялись одним шуткам.

— Ты мой названый брат, — проговорил Артур. — С детства мы были неразлучны: где один, там и другой. Защищая друг друга, против всего мира готовы были идти. — В голосе Артура послышалась горечь. — Подумать не мог, что придет день и ты отступишься от меня.

Драйм отвернулся от свечки, перед глазами плавали разноцветные круги. Артур говорил правду. Они всегда, сколько себя помнят, были вместе. После того как Драйм обгорел, Артур защищал побратима от жестоких нападок сверстников, пока тот сам не научился давать отпор шутникам. Артур сумел вколотить всем и каждому уважение к своему названому брату. Не будь Артура, Драйм давно бы повесился или дал себя убить в какой-нибудь стычке.

— Я никогда… не отступлюсь от вас, — выговорил он с трудом, губы одеревенели и не повиновались.

— Ты убьешь его? — жестко спросил Артур.

— Но… ваша светлость…

— Ты убьешь его?

— Да.

Пальцы Артура стиснули плечо Драйма.

— Хорошо. Пойми, это необходимо сделать. — Голос Артура звучал совсем иначе — мягко, вкрадчиво. — Добром Стрелок от принцессы не откажется. Подумай, что нас ждет с таким королем? Капканы на лисиц он отменно ставит, да вряд ли подобное умение пригодится…

Говоря все это, Артур думал: «Разве для лесного жителя, вольного охотника, уготован престол? Его ли судьба одарила чутьем правителя и полководца, умением речами зажигать сердца, изысканным вкусом и безупречными манерами? По какому праву на трон взойдет поставщик дичи, а я останусь не у дел? Только потому, что Стрелок приглянулся принцессе?.. Я должен спасти королевство».

Драйм искоса посматривал на него. «Почему не скажет прямо: «Сам хочу властвовать». Ведь знает — я все равно помогу. Или оправдывается перед самим собой?»

— Почему вы… не убили его на войне? — спросил Драйм, снова вперяясь взглядом в ослепляющее пламя. — Было бы легче.

— Он был мне нужен. Согласись, исход битвы решили лучники. Не расстреляй они вовремя резерв каралдорцев…

Драйм наклонил голову. «Да, исход битвы решили лучники. Не зря командиру лучников повсюду звучат хвалы — спас королевскую дружину, спас жизнь Великому Лорду».

— Да и Менестрель сослужил службу, — продолжал Артур. — Право, каких бы пылких речей о долге и доблести я ни произносил, вряд ли сумел бы вдохновить воинов так, как вдохновил он… песнями о любви и доме.

— Вы… и его? — тихо спросил Драйм.

Артур резко повернулся:

— Что? Менестреля? Нет, нет. Исчезнет… только на время. Слишком подозрителен. Когда Стрелка с почестями предадут земле, пусть возвращается… прославить в песнях мое правление. — Артур снова оказался рядом с Драймом. — Я знал, что могу на тебя положиться. Друга преданнее у меня не будет.

Драйм, против обыкновения, не просиял от этих слов. Убить Стрелка! Да тут все войско поднимется, ринутся искать виновных.

— Завтра вы поедете вдвоем лесной дорогой, — повторил Артур.

* * *

Драйму хотелось, чтобы утро никогда не наступило. Увы, рассвет не посчитался с его желанием. В положенное время взошло солнце, трубач заиграл зорю. Выйдя из шатра после бессонной ночи, Драйм увидел выбеленные инеем травы, кое-где выбивавшиеся из-под полусгнившей листвы. Землю схватило морозом. Вода, собравшаяся в отпечатках лошадиных копыт, застыла ледяной корочкой, хрустко ломавшейся под ногами. Не обращая внимания на шум и суету пробуждавшегося лагеря, Драйм подошел к коновязи. Повинуясь усвоенной с детства заповеди — твоего коня не должны касаться чужие руки, — сам принялся седлать Лихого. Рядом бил копытом Турм — конь Артура. Драйм имел обыкновение приносить ему лакомые кусочки, и сейчас Турм потянулся к нему, ожидая подачки. Драйм даже не заметил этого движения. Не получив угощения, Турм недовольно фыркнул.

Драйм уронил седло. Поднял и уронил снова. Уздечку умудрился затянуть узлом. Распутывая, поранил металлической бляхой палец, остервенев, с размаху швырнул уздечку на землю.

— Так ее, — послышался за спиной насмешливый голос Стрелка. — Пусть знает, негодница.

Смуглые пальцы охотника подхватили злосчастную уздечку, в одно мгновение распутали и возвратили Драйму. Тот взял и… выронил.

— Драйм, — укоризненно протянул Стрелок, — не стоит столь невоздержанно праздновать победу.

Драйм молча взнуздал коня. Он знал, что должен взять себя в руки, иначе Стрелок заподозрит неладное. Охотник наблюдал за ним, и Драйм все больше терялся. Начал торопиться, бестолково поворачивался из стороны в сторону, схватил седельные сумки, зачем-то вновь положил. Вспотел, скинул плащ. И все время чувствовал на себе пристальный взгляд Стрелка.

— Что с тобой, Драйм? — спросил наконец охотник. — Ты на себя не похож.

— Все в порядке, — невнятно откликнулся Драйм.

Стрелок еще раз пристально посмотрел на него. Пожал плечами, спросил:

— Письмо при тебе?

— Письмо? Какое письмо?

— Очнись. Зачем мы едем? Письмо к лорду Орвэю.

— При мне.

— Нет уж, покажи, — весело потребовал Стрелок. — Не желаю возвращаться с полдороги.

Драйм негнущимися пальцами расшнуровал куртку и вытащил свиток, заблаговременно врученный Артуром.

— Вот.

— Хорошо.

Драйм попытался спрятать свиток за пазуху и выронил. Привалился спиной к коновязи. Нагнуться, поднять не было сил. Стрелок без улыбки поглядел на него:

— Что с тобой творится? Хочешь, поеду один? Скажу лорду Артуру, что ты болен.

Драйм замотал головой и даже схватил Стрелка за руку, запрещая идти к лорду Артуру.

— Ладно. Как знаешь. Письмо я оставлю у себя — для пущей сохранности.

Драйм наконец оказался в седле. Стрелок, ни слова не говоря, подал ему плащ, забытый у коновязи.

…Гулко стучали копыта по смерзшейся земле. Ветра не было, лес застыл в студеном безмолвии. Деревья уже оголились, лишь изредка мелькали на ветках ржавые листья. Лес казался прозрачным. Солнце все выше карабкалось в блеклое осеннее небо. Начало пригревать. Влажно заблестели прелые листья, устилавшие дорогу. Глинистая почва размякла, четкий перестук копыт сменился чавканьем и шлепаньем.

…Драйм натянул поводья.

— Здесь есть озеро. Отдохнем, — сказал он, не глядя на Стрелка.

Охотник, следуя за Драймом по едва заметной тропинке, гадал: что же могло так расстроить его спутника?

Деревья вплотную подступили к самой тропе, растопырили ветви: зазеваешься — хлестнет по лицу, а то и выбьет из седла.

Вода в маленьком лесном озерце казалась коричневой от илистого дна. Землю сплошь покрывал ковер из палых березовых листьев. Драйм отвязал от пояса флягу, высвободил ноги из стремян, будто хотел соскочить наземь, но передумал. Протянул флягу Стрелку:

— Зачерпни воды.

Стрелок спешился и, скользя по размокшей глине и листьям, сбежал к воде. Наклонился, погрузил флягу. Она заполнялась, наружу с бульканьем вырывались пузырьки воздуха. Раздалось чавканье копыт по грязи — Драйм подъехал ближе. Стрелок выпрямился, заткнул флягу.

Что заставило его в следующее мгновение метнуться в сторону — сам не смог бы сказать. То ли подозрительный шорох, то ли, напротив, сгустившаяся тишина, то ли ему вспомнилось странное поведение Драйма, но, так или иначе, а Стрелок отскочил. Успел подумать, каким болваном покажется Драйму и как будет объяснять свою нелепую выходку. И тотчас ощутил удар по плечу — вспоров кожаную куртку, кинжал Драйма упал в воду. Едва успев сообразить, что произошло, Стрелок развернулся и швырнул в нападавшего флягу с водой. Драйм вскинул руку для защиты, но поздно, тяжелая фляга угодила ему в голову. Драйм вылетел из седла и остался лежать без движения. Испуганный Лихой взвился на дыбы. Стрелок стоял, растерянно глядя на распростертого на земле Драйма. Охвативший охотника гнев мгновенно унялся, стоило взглянуть на беспомощного противника. Стрелок молча опустил лук, за который невольно схватился. Оглянулся, словно ожидая появления кого-то неведомого, способного объяснить, что произошло. Какое безумие охватило Драйма?

Поблизости не было ни души. Охотник склонился над Драймом. Тот был жив — Стрелок слышал его дыхание. Охотник призадумался. Можно попытаться добиться от Драйма правды — да тот, если не захочет говорить, скорее умрет. Стрелок медлил, не зная, что делать. Рука Драйма слабо шевельнулась: он приходил в себя.

Стрелок принял решение. Свистом подозвал коня, вскочил в седло. Поспешил в сторону лагеря.

Драйм слышал, как он уезжал. Понимал, что должен подняться, кинуться, остановить. И не двигался. Не было сил. Странное оцепенение охватило его.

Сколько времени Драйм так пролежал, он не знал. Какая-то пташка, обманутая его неподвижностью, слетела на землю, уселась у самого лица. Драйм поднял голову. Перепуганная птица, выронив добытого из-под листвы жука, вспорхнула на дерево. Драйм встал на колени. Ощупал голову. По лбу текла кровь. Драйм выпрямился и некоторое время стоял пошатываясь. Затем направился к воде, поскользнулся и съехал боком по глине. Повернулся на живот и некоторое время лежал, уткнувшись лицом в прелые листья. Потом зачерпнул воды, напился, приложил холодную ладонь ко лбу. Обхватил руками голову, застонал. Как он вернется к Артуру? Не сделав того, что должен был сделать. Погубил и себя, и Артура… Стрелок прискачет в лагерь, расскажет…

Драйм, постанывая, искал в воде кинжал. Артур не простит. Прогонит прочь. И поделом. Он потерпел неудачу потому, что не хотел убивать Стрелка. Если бы помнил, чем обязан Артуру, и думал, и чувствовал бы иначе. А так… Он предал Артура.

Драйм вынул из воды покрасневшую руку, вытер о куртку кинжал, сунул в ножны. Подозвал Лихого. Собравшись с силами, вскарабкался в седло. Он должен возвратиться в лагерь и принять на себя заслуженный гнев Артура.

…Стрелок молча гнал коня. Он знал, что ведомые Артуром дружинники следующий привал устроят в Приовражье. Пусть Артур сам разбирается с названым братом, выясняет, что на того нашло…

Стрелок натянул поводья так резко, что конь его (тот самый, выигранный Артуром у лорда Гаральда) взвился на дыбы. Стрелок даже рассмеялся — так поразила его собственная глупость. Драйм — верная тень своего побратима. И никогда ничего без позволения Артура не сделает. Если уж замахнулся кинжалом — то по приказу лорда Артура. Стрелок почувствовал, как вся его злость на Драйма разом иссякла. Теперь он испытывал жалость к бедняге, не посмевшему противиться своему повелителю. А приказ-то пришелся не по сердцу…

Загадка разрешилась, и Стрелок мог испытывать лишь горечь оттого, что дал завлечь себя в ловушку. Менестрель же предупреждал! Вспомнив Менестреля, Стрелок похолодел. Несомненно, певцу грозит опасность — Артур должен был угадать в Менестреле врага. Впрочем, вспышка тревоги за Менестреля не могла сравниться с холодным ужасом, сдавившем сердце, стоило подумать об Аннабел. Он не настоял на немедленной свадьбе, а теперь Аннабел осталась беззащитной в руках Магистра и предателя Артура.

Стрелок пришпорил коня. Он должен успеть в столицу прежде Артура. Добираться придется окольной дорогой — чтобы избежать встречи с войском. И все же он обязан, обязан прибыть первым.

* * *

— Жив?! Он жив?! — Артур схватил Драйма за ворот куртки, рванул на себя. — Ты посмел его упустить?! — Зрачки Артура расширились во весь глаз, лицо — белое как мел. — Ты…

Он тряс побратима, будто желая выколотить иной ответ. Голова Драйма беспомощно моталась. Он был так же бледен, как Артур. На лбу кровоподтек, глаза запали.

Артур отпихнул его. Заметался по шатру.

«Все погибло. Охотник, верно, уже на пути в столицу. А там Аннабел ждет не дождется своего ненаглядного. Стыд и совесть забыла, так хотела его в мужья получить, в день похорон свадьбу готовилась сыграть. Стоит этому герою рассказать о неудачном покушении, и все будет кончено. Даже если отдать на расправу Драйма — не поможет. Любому ясно, кто стоял за ним. Прощай мантия Великого Лорда, прощай место в Королевском Совете… Хвалите судьбу, лорд Артур, если владения ваши за вами оставят. Отправитесь в изгнание и будете униженно благодарить поставщика дичи за великую милость…»

Артур остановился, ударил кулаком о кулак. Нет. Этого не будет. Он так просто не сдастся. И, словно не было изнуряющего и бессмысленного припадка ярости, спокойно распорядился:

— Немедленно поднять лагерь. Я буду говорить с воинами.

Когда звук труб сменился возбужденными голосами собравшихся к палатке людей, Артур повернулся к Драйму.

— А теперь слушай, что я скажу. — Он стиснул плечо побратима, скорчившегося в углу. — И не вздумай забыть или перепутать хоть слово. Не посмотрю, что мой брат… Запомни: на вас напали люди в одежде без герба. Ты видел шестерых, но их могло быть и больше. Тебя оглушили в первую же минуту. Обыскали, забрали письмо.

— Письмо было у Стрелка, — ответил Драйм и пригнулся, словно ожидая удара.

— Вот как? — Артур дернул плечом. — Неважно. Даже если вскроет, ничего любопытного не вычитает… Ты чувствовал, как тебя обыскивают, хотя сопротивляться не мог. И еще померещилось (учти, только померещилось), будто нападавшие переговариваются по-каралдорски. Когда очнулся — рядом никого не было. Исчез и Стрелок. Ты попытался идти по следу нападавших, но конники разделились… — Артур прислушался к ровному шуму дождя. — Хорошо, хоть следы смоет. Никто тебя не уличит… Поняв, что в одиночку не справиться, ты вернулся. — Артур мгновение помолчал. — Запомнил?

— Да.

Артур всмотрелся в его лицо.

— Хорошо, — откинул полог шатра. Ударили в лицо холодные капли дождя. Зашипело пламя вынесенных из шатров факелов.

Великий Лорд оглядел ряды воинов, выстроившихся перед шатром.

— Друзья мои! Случилось небывалое. В центре королевства, в двух днях пути от столицы, на моих гонцов напали каралдорские наемники. Один из гонцов тяжело ранен, другой пропал… Скорее всего убит.

И тут ему пришлось замолчать — такой поднялся шум. Всем известно было, о каких гонцах речь — о начальнике лучников и брате Великого Лорда. Драйм вернулся. Значит, погиб Стрелок. Пал не на поле брани, был сражен подло, исподтишка. Человек, так доблестно бившийся, спасший столь многих — стал жертвой предательского нападения!

Артур расширившимися глазами смотрел на своих дружинников. Он не ожидал, что сообщение о гибели Стрелка вызовет такую бурю. Когда же этот лесной житель сумел завоевать все сердца? У Артура холодок пробежал по спине. Если обман раскроется…

С еще большим гневом в голосе он продолжал:

— Каралдорцы не смогли одолеть нас на поле боя — так стремятся нанести удар в спину. Опасность может угрожать и ее высочеству. Мои воины! Только вам я могу полностью доверять. От вас зависит судьба королевства. Необходимо перехватить вражеских лазутчиков и оберечь жизнь ее высочества. Сто человек под предводительством Гольда отправятся в столицу. Сотня Эгиля — образует заставы на дорогах. Остальным — разделиться на десятки и прочесывать лес. Найдите моего гонца — живым или мертвым. Полагаюсь на вас, воины.

Дружный рев был ему ответом.

И вот уже Гольд, седовласый, иссеченный шрамами рубака, стоял в шатре Артура, выслушивая указания.

— Пятьдесят человек оставите в городе, пятьдесят — в замке. Строжайшим образом досматривать всех входящих в город. Подозрительных — немедленно ко мне. Обещайте награду тому, кто найдет Стрелка. Невероятно, но он может оказаться в сговоре с каралдорцами…

И тотчас по взгляду Гольда Артур понял, что зря это сказал. Поспешил загладить промах:

— Сам не хочу в это верить. Однако почему он исчез? Зачем понадобился каралдорцам? Как удалось каралдорцам выследить гонцов?

— Я думаю, — сухо и твердо ответил Гольд, — что всему найдется иное объяснение.

Артур отвернулся, чтобы гримасой злобы не выдать себя.

— Ни один человек не должен ни войти в замок, ни выйти из него. Примите начальство над замковой стражей. Попросите принцессу Аннабел от моего имени подчиниться этому решению, но о случившемся не рассказывайте. Сам все объясню при встрече. Проследите, чтобы ваши люди держали языки за зубами, не допустите никаких сплетен. Не медлите, Гольд! В дорогу!

Старый вояка вышел, и Артур вновь оказался наедине с побратимом.

— Ваша светлость, — позвал Драйм, — как я могу искупить… Что мне делать?

Артур холодно посмотрел на него:

— Не знаю, Драйм. Не так-то легко исправить то, что ты натворил. Оставайся со мной. Покажешь место нападения… — он усмехнулся, — каралдорцев.

Артур вновь принялся расхаживать по палатке. Ступал бесшумно, и когда оказывался за спиной Драйма, тому начинало мерещиться, будто Артур исчез. Словно черный провал раскрывался сзади. Какое-то время Драйм пытался бороться. Потом не выдерживал и оборачивался.

— Драйм! — Голос Артура прозвучал так резко, что побратим вздрогнул. — Двух надежных человек — ко мне.

Драйм наморщил лоб, пытаясь сообразить, о чем идет речь.

Артур остановился перед ним:

— Ты понимаешь? Нужны люди догадливые… и услужливые.

— Есть такие. — Драйм обрадовался, что наконец-то может пригодиться. — Рох и Альсад из десятка…

— Неважно, — перебил Артур. — Сюда их.

Рассвело. Дождь еще продолжал накрапывать, но в разрывах туч проглядывало голубое небо. Артур приказал откинуть полог шатра и погасить свечи. В неярком утреннем свете лица дружинников, явившихся на зов, казались одинаково серыми. Рох выглядел много старше Альсада и, судя по выговору, был уроженцем гор. Рыжеволосый и светлокожий Альсад скорее всего появился на свет на севере, в приморье.

— Вы двое, — приказал Артур, — возьмете лучших лошадей и поскачете в столицу. Найдете человека, называющего себя Магистром…

Драйм, услышав эти слова, вскинул голову.

— Моим именем прикажете Магистру прибыть сюда, в лагерь. Чем быстрее обернетесь, тем выше будет награда.

— Можно идти? — спросил Рох, сразу усвоивший последнее обещание.

— Да.

Рох выскользнул из шатра, Альсад задержался на мгновение. Спросил:

— Награда ожидает того, кто найдет Стрелка живым или мертвым?

— Да. Живым или… — Артур выдержал паузу. — Мертвым.

Мгновение он и Альсад смотрели друг другу в глаза. Потом северянин исчез.

* * *

Дождь хлестал весь день. К вечеру тучи разошлись, вызвездилось небо. Ночь обещала быть ясной и холодной.

Воины, выбившись из сил, один за другим возвращались в лагерь, приносили неутешительные вести: начальника лучников найти не удалось. Лорд Артур молча выслушал сообщения, скомандовал отрывисто:

— С утра продолжить поиски.

Развернулся, ушел в шатер. В лагере запылали костры, воины первой ночной стражи заняли свои посты. Иззябшие и проголодавшиеся люди собрались у костров. Разговоры не вязались, угрюмое молчание повисло над лагерем. Все думали об одном: сотни прекрасно вооруженных и обученных воинов не в силах избавить Стрелка от беды. Не могут спасти. Даже похоронить с честью не могут.

…В час второй ночной стражи резкий окрик часового вспорол ночную тишь. Успокоительно прозвучал ответ, зачавкали по грязи копыта, и какой-то человек тяжело спрыгнул с лошади у шатра Великого Лорда. Постоял немного, цепляясь за луку седла, с трудом переводя дыхание; бросил короткую фразу стражнику, охранявшему шатер, и вошел.

Артур, полуодетый, лежал на походной кровати. Он проснулся мгновенно. Драйм уже был на ногах. Щелкнуло огниво, затеплилось пламя свечи. Приподнявшись на локте, морщась от света, Артур разглядывал вошедшего. Это был Рох — с ног до головы забрызганный грязью, в разорванном плаще, с окровавленными шпорами. Его пошатывало от усталости. Артур указал на стул, и Рох свалился мешком. Вытер рукавом разгоряченное лицо.

— Магистр? — спросил Артур.

Рох закашлялся, сглотнул.

— Едет следом.

Артур щелкнул пальцами, Драйм наполнил кубок, протянул Роху. Тот припал с жадностью, осушил крупными глотками. Глубоко вздохнул.

— Альсад сопровождает его. Они отправились в путь сразу после меня. Обещали торопиться. К утру будут здесь.

— Хорошо. Ступай отдохни. Завтра явишься за наградой.

Едва за Рохом опустился полог, Артур вскочил:

— Выедем навстречу. Незачем Магистру показываться в лагере.

Драйм догадывался, что не осторожность, а нетерпение гонит Артура вперед. Великий Лорд уже надевал под куртку тонкую кольчугу.

— Ваша светлость! — решился Драйм. — Не встречайтесь с Магистром. Отошлите его прочь.

Артур застегивал перевязь с «Грифоном». Не завершив движения, удивленный, обернулся к побратиму:

— Это еще почему?

— Магистру нельзя доверять. Предаст.

— У меня другого выхода нет, — холодно отозвался Артур.

— Ваша светлость! Позвольте мне во всем сознаться принцессе.

— Что?!

— Скажу, будто возненавидел Стрелка из-за того, что вы благоволили к нему. Потому и пытался убить.

— Ты, кажется, забываешь. Мне не только оправдаться перед Аннабел надо, но и от Стрелка избавиться навсегда. — Артур застегнул перевязь, набросил теплый, подбитый мехом плащ, низко надвинул капюшон. — Едем.

…Дорога вилась по самому берегу реки. Росшие вдоль воды ивы со стоном склонялись под порывами ветра. С треском терлись друг о дружку сухие стебли камыша. В лунном свете ясно виднелись пожухлые пучки травы в придорожной канаве, голый склон холма.

— Драйм, поднимемся и оглядимся.

С холма открылась дальняя стена леса, прямая, как стрела, дорога, уходящая от реки.

— Драйм, взгляни-ка. Там, у самой кромки леса, что-то движется. Или меня обманывают глаза?

Драйм, сощурившись, напряженно вглядывался в темноту.

— Вроде как двое едут.

— Должно быть, они.

Драйм знаком предложил спуститься в закрытую от ветра ложбину. Артур согласно кивнул.

— Надо осмотреться: те ли это, кого ждем.

Вскоре стали отчетливо видны силуэты двух всадников. Кони шли крупной рысью, и человек, ехавший впереди, с заметным нетерпением оборачивался к своему спутнику.

— Да, они, — сказал Артур. — Узнаю выправку королевского дружинника.

Второй человек держался в седле много хуже.

— Эта грузная фигура, конечно, Магистр, — заметил Драйм и добавил что-то про мешок с мукой.

Артур усмехнулся коротко и нервно и поднялся наверх. Первый всадник резко осадил коня, схватился за меч.

— Дорогу! — крикнул он повелительно.

Конь Магистра затоптался, меся копытами грязь. Драйм заметил, как Магистр покачнулся в седле. Артур откинул капюшон.

— Великий Лорд! — изумленно воскликнул Альсад, со стуком вгоняя меч в ножны.

Кони сошлись голова к голове. Магистр тоже приподнял капюшон, и Артур увидел набрякшие веки и бледное лицо крайне утомленного человека.

— Спустимся в ложбину, — отрывисто сказал Артур. — Там не так дует.

С лошадьми оставили Альсада. Магистр поскользнулся на влажном склоне, и Драйму пришлось его поддержать. Оказавшись на дне ложбины, Артур и Магистр какое-то время испытующе разглядывали друг друга. Драйм заметил, что Магистр тоже нервничает: руки дрожали, он поспешил спрятать пальцы в рукава просторного черного одеяния.

— Вы обещали служить мне, — проговорил Артур. — Пришло время исполнять обещание.

— Как видите, милорд, я поспешил на зов.

— Благодарю, — ответил Артур с легкой усмешкой, относившейся к измученному виду горе-наездника.

Магистр слегка поклонился:

— Я весь внимание.

— Думаю, будет излишним напоминать: дело должно остаться между нами, — заговорил Артур. — Один из моих людей исчез, и я не могу его найти. Вы в силах помочь?

Магистр помедлил.

— В вашем распоряжении все воины королевства. Перекройте дороги, объявите награду за его голову.

— Это сделано.

— Тогда ждите. Рано или поздно ваши люди его поймают.

— Рано или поздно! — вскинулся Артур. — Если не поймают сейчас, то уже никогда не изловят. Через неделю внимание стражей неизбежно ослабеет.

— Ну и что? К тому времени беглец не посмеет носу высунуть из убежища, если найдет такое. Каких неприятностей ждать от затравленного человека?

— Вы его не знаете! — воскликнул Артур. — Он не будет сидеть забившись в нору. Не ровен час, проберется в замок, а тогда…

— Этот человек — жених принцессы? — неожиданно перебил Магистр.

Ответа не последовало. Магистр ждал. Слышно было, как сухо шелестит камыш да стонут деревья.

— Вам лучше быть откровенным со мной, ваша светлость. Этот человек — жених принцессы?

— Да.

— Почему он исчез?

Артур молчал.

— Пытались убить, не вышло, он скрылся? И теперь боитесь — он встретится с принцессой?

— Да, — вынужден был подтвердить Артур.

Драйм сжал под плащом руки. Почему Артур не повелел убить Магистра? Тут бы он не промахнулся.

— Объявите его умершим, и дело с концом. Женитесь на принцессе. Станете королем — пусть тогда является.

— Не получится! — воскликнул Артур с живостью, показывавшей, что эта мысль уже приходила ему в голову. — Аннабел не поверит. Будет ждать.

Магистр задумался. Артур стоял недвижно, стараясь унять дрожь.

— Значит, необходимо показать труп Стрелка?

— Да.

— Покажете, — с уверенностью заявил Магистр.

— Как, если Стрелок жив и здоров?

— В моей власти, — громко и грозно проговорил Магистр, — придать умершему сходство с живым.

Снова воцарилось молчание. Драйм слышал частое и неровное дыхание Артура.

— Завтра же вы получите тело умершего, — пообещал Магистр, — и первым заявите: «Это Стрелок». Вслед за вами это повторят и остальные.

Артур недоверчиво дернул плечом, однако, как отметил Драйм, возразить не решился.

— Завтра вечером, — сказал Магистр, — Альсад приедет за вами в лагерь и проводит ко мне. Тогда, милорд, увидите, послужил ли я вам так, как не смогли другие.

Он величественно склонил голову и направился к лошадям. Артур и Драйм увидели, как Альсад подсаживает Магистра в седло. Дрогнуло, разбилось под копытами коней лунное отражение в луже. Названые братья остались одни.

* * *

День простоял теплый и ясный, и, пока солнце не зашло, воины продолжали прочесывать лес. Вечером из столицы прискакал гонец. Ее высочество вручила Гольду послание для Стрелка. Гольд, не зная, что делать, и не решаясь открыть принцессе правду, отослал письмо Великому Лорду. Артур, преодолев мгновенное замешательство, принял из рук гонца свиток. Осмотрел печать и, справившись с невольным искушением, на глазах гонца поднес пергамент к огню.

Теперь Артур знал наверняка: Стрелок в город не пробрался, но успокоиться не мог. Да еще гонец Магистра заставлял себя ждать. К тому времени как он наконец явился, Артур, безостановочно круживший по шатру, успел прошагать многие мили.

Альсад склонился перед Великим Лордом:

— Магистр ожидает вас.

Артур, не глядя, протянул руку, Драйм подал плащ. Великий Лорд небрежным движением накинул плащ на плечи, взял из шкатулки золотую застежку и, не менее изящным движением, воткнул ее вместо плаща в палец. Выдернул, изумленно оглядел, слизнул показавшуюся на пальце каплю крови, примерился вторично. Застежка была как заколдованная. Как Артур ее ни поворачивал, игла неизменно втыкалась в палец. С губ Великого Лорда сорвалось проклятие. Прежде чем Драйм успел помочь, Артур отшвырнул застежку, стянул концы плаща в узел и вышел из шатра.

…Тропинка тянулась по дну глубокого оврага. Тяжелые еловые лапы нависали над головами всадников, загораживали небо. Моросил дождь. Капли не проникали сквозь густую крону, слышался лишь легкий шелест дождя, временами заглушавшийся ударами копыт о корни деревьев.

Когда всадники выбрались из леса, им показалось, будто ночь светлая, хотя сквозь плотные тучи не пробивался ни один лунный луч.

Альсад плетью указал на домишки, лепившиеся у подножия холма:

— Приовражье. Великий Магистр ожидает там.

— Великий Магистр, — повторил Артур, делая ударение на первом слове.

Драйм уловил в голосе брата привычные насмешливые нотки и с надеждой заглянул в лицо Артура: «Повернем назад?» Артур, не ответив на его взгляд, тронул коня.

— Сюда, ваша светлость. — Альсад направился к дому, стоявшему особняком от других.

Свет горел в единственном окне, обращенном к лесу. Спешившись у плетеной изгороди, Артур бросил поводья Альсаду.

— Входите, ваша светлость.

— Кто в доме?

— Только господин Магистр и двое его людей.

— А где хозяева?

— Ночуют в другом месте. Им заплачено.

Артур шагнул к ступеням. Драйм, украдкой проверив, легко ли вынимается меч из ножен, последовал за ним, едва не наступая на пятки.

Когда Артур поднялся на крыльцо, дверь распахнулась, какой-то человек с поклоном отступил в сторону.

— Входите, милорд. Вас ждут.

Артур вошел в дом. Сразу направился к Магистру, черной тенью застывшему на пороге комнаты. Драйм, следовавший по пятам за побратимом, огляделся и приметил в дальнем углу человека. Покрепче сжал рукоять меча. Человек, впрочем, враждебных намерений не проявлял, и Драйм, ускорив шаги, догнал Артура.

Магистр, стоя в дверях, преграждал Артуру дорогу.

— Ваша светлость! Данной мне силой я исполнил обещанное. — Густой голос Магистра звучал торжественно; внушительно выглядела закутанная в черное фигура. — Вы желали видеть Стрелка мертвым — и увидите его мертвым. Входите, ваша светлость.

Магистр посторонился, пропуская Артура и Драйма.

Комната, похоже, была трапезной. Об этом говорило ее убранство — длинный стол, широкие скамьи вокруг, очаг. Горели свечи, во множестве расставленные на столе и полках. Драйм подивился такому их обилию. Он-то полагал: Магистру потребуется полумрак для какого-нибудь трюка. На столе, укрытый по горло плащом, лежал человек.

Артур, не скрывая охватившего его нетерпения, шагнул вперед. Драйм, державшийся сзади, вытянул шею. Артур быстро обернулся и схватил побратима за плечо. Драйм ответил ему смятенным взглядом и снова воззрился на лежавшего. Как было не узнать высокий лоб, прикрытый спутанными кольцами темных волос, четко очерченные губы — сейчас выцветшие и потрескавшиеся. Отблески пламени играли на желтоватых, словно восковых, скулах. Драйм чувствовал, как пальцы Артура все крепче стискивают его плечо. Он и сам был поражен, так поражен, что на какой-то миг даже поверил в волшебную силу Магистра. А тот стоял рядом, не торопил их ни жестом, ни словом, давая возможность по достоинству оценить работу. Артур взглянул на него, и в этом взгляде Драйм угадал страх. И впрямь человека, способного сделать то, что сделал Магистр, следовало бояться. Драйм упрямо мотнул головой. «Нет. Не знаю, как он своего добился, но только не колдовством. Магистр не колдун. Кто угодно, но не колдун».

— Ваша светлость, довольны мной? — спросил Магистр тоном человека, сознающего, что настала минута его триумфа.

Артур кивнул. Говорить он еще не мог. Понизив голос, Магистр доверительно сказал:

— Счастье, что усопшим закрывают глаза. Глаза нельзя изменить.

— Кто, — Артур сглотнул, — кто этот человек?

— Какой-то крестьянин. Мой помощник перекупил тело у родни.

Артур с брезгливой гримасой накинул на лицо покойного край плаща.

Вновь наступила тишина. Драйм понимал, что Артур в последний раз обдумывает, принять ли страшную службу Магистра. Вот он глубоко вздохнул — сделал выбор.

Магистр спросил:

— Как быть с телом, ваша светлость? Бросить в лесу?

Артур повернулся к Драйму.

— Останется слишком много свежих следов, — возразил побратим.

— Да, верно. Поступим проще. Велите своим людям, Магистр, отвезти убитого к приречной дороге. Они непременно наткнутся на заставу. Пусть объявят, будто нашли тело в каком-нибудь овраге и решили похоронить как подобает.

— Как угодно, ваша светлость.

Артур молча кивнул. Помедлив, спросил:

— Принцесса ничего не заподозрит?

— Нет, ваша светлость, — успокоил Магистр. — Вы подготовите ее, сообщите о смерти Стрелка. Вам принцесса поверит. Не возникнет и тени сомнения. А колдовство рассеется лишь в том случае, если кто-нибудь крикнет: «Это не Стрелок». Надеюсь, подобного не случится. — Он выразительно посмотрел на Драйма.

Перехватив взгляд Магистра, Артур обернулся и в свою очередь оглядел побратима с ног до головы.

— Этого не случится, — холодно подтвердил Великий Лорд.

— Тогда успех обеспечен. Согласитесь, ваша светлость, сходство огромно. — Магистр снова откинул плащ.

— Да-да, — торопливо проговорил Артур, избегая смотреть на мертвого. — Благодарность за мной.

Магистр поправил плащ. Драйму показалось, что при этом он усмехнулся.

— Пора возвращаться. Магистр, я призову вас к себе, едва прибуду в столицу. Властителю необходимо иметь на службе подобного человека.

Артур говорил с прежней уверенностью, да стоила эта уверенность недорого — достаточно было заметить, с какой поспешностью направился он к двери. И снова на губах Магистра мелькнула усмешка.

Выбравшись из дома, Артур облегченно вздохнул. Оглянулся, отыскивая коней.

— Они за изгородью, под присмотром Альсада, — напомнил Драйм.

Всю дорогу Артур молчал, и Драйм лишь искоса поглядывал на побратима. Когда же, добравшись до лагеря, Артур скинул одежду и растянулся на походной кровати, стало ясно — обсуждать происшедшее он не намерен.

Драйм спросил:

— Ваша светлость, заметили человека, остававшегося в передней?

Артур, облокотившись о подушку, равнодушно ответил:

— Нет.

— Это был Гирсель-южанин. Я узнал его.

— Вот как? — Артур зевнул. — Значит, лорд Гаральд прогнал неудачливого лучника? — Сказал после паузы: — Я устрою Стрелку поистине королевские похороны. Дружинники будут довольны.

Драйм молча отвернулся от побратима, но Артур не обратил на это внимания.

* * *

…Разноцветными флагами украшена столица. Заново окрашены фасады домов, до блеска намыты окна, медные вывески лавок надраены так, что слепят глаза. Гостеприимно распахнуты двери таверн. Возвращаются победители. Тугие кошельки их позванивают золотом. Прольется золотой дождь, потекут винные реки. Лавочники раскладывают лучшие товары. Женщины прихорашиваются перед зеркалами: возвращаются мужья, братья, возлюбленные. У многих сердце замирает — вернется ли долгожданный? Что как остался на бранном поле в пищу воронам? Гонят женщины недобрые мысли, надеются, хлопочут по хозяйству, готовят лакомые блюда. Ломятся столы от яств — вся столица будет пировать. Для беднейших горожан выкатывают на площади бочки с вином, накрывают столы — сегодня каждый наестся до отвала. Щедры дары принцессы…

С утра вдоль дороги стоят любопытные. В полдень, когда солнце начинает разогревать смерзшуюся за ночь землю, вдали показывается отряд. Словно серебряная река устремляется в низину — это блестят на солнце доспехи всадников. Впереди едут оруженосцы, везут стяги с гербами славных рыцарей, принимавших участие в битве. Вот белый лебедь на синем фоне — герб лорда Мэя, вот хищно оскалил клыки волк лорда Бертрама. Вот трепещет, рвется ввысь орел лорда Гильома. Конечно, впереди всех — черный королевский лев, а за ним алые маки и прославленный меч «Грифон». Кричат горожане, летят под копыта коней охапки цветов. Отчаянный зов женщин, не нашедших в блистательном строю своих близких, заглушён ликующими воплями. По приказанию лорда Артура в толпу швыряют пригоршни монет.

Наконец показывается сам победитель. Он без шлема, пурпурная мантия развевается за плечами. Лицо сияет, рука поднята в приветственном жесте. Нет предела восторгу толпы. Летит по рядам шепоток — быть бы Артуру королем…

Великий Лорд направляется к замку. Надлежит Артуру предстать пред очи принцессы и лордов Королевского Совета, подробно и правдиво поведать о битве. А потом будет дружинникам великий пир. Спешит Артур послать пажа к принцессе: просит о беседе с глазу на глаз.

…Аннабел поднимается на башню, подходит к зубчатому парапету, смотрит вдаль. Не видны лица воинов. Невмочь ждать. Птицей бы полетела.

…Не утерпев, Аннабел отправилась навстречу Великому Лорду и столкнулась с ним на участке внутренней стены, соединявшей северное крыло замка с Круглой башней. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Аннабел так запыхалась, что не могла вымолвить ни слова. Растерялся и Артур, не успевший придать своему лицу надлежаще скорбного выражения. К тому же его удивила сама Аннабел. Она могла служить лучшим доказательством тому, как влюбленная женщина хорошеет. От ее оживленного лица трудно было отвести взгляд. Поверх бледно-серого одеяния, по подолу густо затканного серебряными цветами, Аннабел накинула еще одно, цвета спелой вишни, украшенное нитями жемчуга. Волосы собрала в высокую прическу — Артур не помнил, чтобы она так причесывалась прежде.

— Что… Стрелок? — выдохнула Аннабел.

Вспыхнула — разве так надлежало приветствовать друга детства, разбившего каралдорцев, спасшего и ее саму, и страну?

Артур рухнул на колени.

— Аннабел! — воскликнул он, хватая ее за подол платья. — Аннабел, простите меня. Это я, я виноват. Если бы я мог предвидеть. Я должен был вам уступить, должен был выдать вас замуж. Но я не ждал. Клянусь вам, не мог даже подумать… — Он низко склонил голову, торопился и задыхался.

Только бы она не перебила! Только бы не кинулась с расспросами к Драйму, к остальным… в часовню. Если не успеет ее подготовить, заклятие Магистра не подействует. Тогда… тогда…

— Аннабел, кто мог знать, что беда настигнет не на поле боя, нет, в самом центре королевства. Аннабел, он сражался геройски. Многие ему обязаны жизнью, не солгу, сказав, что его все любили и были бы рады видеть государем. Но… на пути в столицу, когда опасность, казалось, осталась позади… — Он продолжал цепляться за подол ее платья. Напрасно приказывал себе: «Подними глаза». Не мог, не смел взглянуть на нее. — Лучше бы я сам повез письмо!

Как изменилось ее лицо? Побелело? Искажено отчаянием? Гневом?

— Каралдорцы нанесли предательский удар. Мой брат уцелел чудом, скорее благодаря умению лекарей, нежели милости врагов. А Стрелок, Стрелок…

Артур закрыл лицо руками. Ждал: Аннабел закричит или заплачет. Принцесса молчала.

— Я до последнего мига не терял надежды. Видит Бог, Аннабел, я сделал все возможное. Воины день и ночь прочесывали лес… Выставил заставы на дорогах…

Почему она молчит? Почему не кинется с криком прочь? Почему не упадет в обморок?

— Аннабел, я сулил золотые горы, молился, давал обеты. Все напрасно, напрасно. Прогоните меня прочь, велите казнить — я не смог его спасти. Он погиб. Аннабел!

Взгляд Аннабел придавливал Артура к земле. Сколько можно молчать и смотреть на него? Он уже сказал все, что хотел. Хоть бы спросила, как это случилось.

— Аннабел, я проклинаю себя. Проклинаю тот день, когда помешал вам стать его женой. — Язык Артура начал деревенеть. — Если бы я мог предвидеть! Сам торопил бы со свадьбой. — Почувствовав, что повторяется, Артур умолк.

«Что мне — по камням кататься? Волосы на себе рвать? Каких еще проявлений скорби она ждет?» Молчание затягивалось, становилось нестерпимым. «Чего она хочет? Чтобы я встал и сказал: не верьте ни единому слову. Я вас обманул. Стрелок жив. Я не сумел его убить».

— Артур, — произнесла Аннабел, — ты ошибаешься. Стрелок жив.

Четыре каменных изваяния возвышаются при входе в замковую часовню. Имена им: Милосердие, Надежда, Ужас и Отчаяние.

Нежный лик Милосердия обращен к входящим. Никого не минует улыбка утешения.

Надежда в цепях, но что ей цепи, если взгляд устремлен ввысь.

Отчаяние слепо, весь мир его — черная, беспросветная ночь.

Что до Ужаса, то эту фигуру сейчас точно копировал Артур. Он прирос к каменным плитам, рот раскрылся в беззвучном крике, глаза остекленели. «Знает. Она знает. Стрелок пробрался в замок. Куда смотрел Гольд, будь он проклят! Трижды будь проклят растяпа Драйм!»

— Конечно, он жив, — убежденно повторила Аннабел. — Я не могла не почувствовать беды. Он жив.

Артур со свистом втянул воздух. Вынужден был ухватиться за парапет: оцепенение прошло, однако ноги еще не повиновались. «Не знает. Просто не хочет верить». Цепляясь за парапет, он поднялся и, в бешенстве из-за пережитого страха, резко сказал:

— Не обманывайте себя. Он умер. Спуститесь в часовню, я приказал перенести тело туда.

Аннабел повернулась и направилась в часовню. Артур последовал за ней. Его снова охватил страх. Любовь сделала Аннабел проницательной. Что если чары Магистра рассеются?

Аннабел шла быстро. Артур, заходя то справа, то слева, твердил:

— Он умер, умер. Не нужно лгать себе. У вас достанет сил принять истину. Поверьте, правда, пусть даже горькая, лучше. Он умер, вы должны оплакать его.

Принцесса, почти пробежав дорогу до часовни, перед дверьми остановилась. Перевела дыхание. Потом выбросила руку вперед, с силой толкнула дверь. Чугунные петли, взвизгнув, повернулись. Протяжный гул прокатился под каменными сводами. Принцесса переступила порог и медленно пошла к лежавшему на возвышении телу, освещенному пламенем двух свечей. Подле стоял невысокий плотный человек в черной одежде.

— Мы скорбим вместе с вами, — промолвил он густым гулким голосом.

Принцесса мельком взглянула на него, потом на Артура, не понимая, кто этот человек, зачем он здесь? Артур отвернулся.

— Он погиб как герой, — продолжал Магистр, не сводя с принцессы тяжелого, упорного взгляда.

Аннабел застыла, глядя на умершего. Магистр отступил в тень.

— Это не он, — прошептала принцесса.

Артур уловил в ее голосе дрожь неуверенности. Сердце ей говорило одно, глаза — другое.

— Это он, — с силой произнес Артур. — Его лоб, губы, глаза… — Артур запнулся. Успокоил себя: «Глаза закрыты». Повторил настойчиво: — Его глаза. Волосы. Руки… — убеждал Артур, тщательно избегая смотреть и на принцессу, и на умершего.

Ни слова не говоря, Аннабел повернулась и пошла прочь. Она не понимала, что с ней творится. Ей надлежало отдать последний долг усопшему. Упасть на грудь, осыпать поцелуями лицо и руки, омыть слезами… Ей должно было бодрствовать день и ночь подле тела, молиться за его душу, как молилась за душу отца.

Ничего этого Аннабел не сделала. Она не могла заставить себя пасть на колени, не то что поцеловать — дотронуться до умершего. При взгляде на него она испытывала страх, гадкий, тошнотворный, — и это не был страх перед мертвым, касалась же она отца. Лежавшее тело было оболочкой, скорлупой — она не могла заставить себя почувствовать, что в часовне покоится Стрелок, ее Стрелок.

Аннабел поднялась на стену. Вспомнила, как несколько минут назад, взволнованная, спешила навстречу Артуру. Верила: за спиной Артура увидит Стрелка. Не увидела. Никогда больше не увидит. И тут ужас потери навалился на нее, обретя форму и звучание в слове «никогда». Стрелок больше не спустится по лесной тропинке к ручью — лук за спиной, колчан у пояса, в глазах зелень летних просторов… Не набросит свой плащ ей на плечи, не подведет к вековому дубу — полюбуйся лесным исполином… Никогда… Аннабел почувствовала на своем локте пальцы Артура. Услышала его шепот:

— Аннабел, моя жизнь принадлежит вам. Распоряжайтесь ею. Прикажете уйти — уйду. Потребуете службы — голову сложу за вас.

Аннабел повернулась и долгое мгновение смотрела на него. Такое долгое, что лицо Артура покрылось красными пятнами. Он так и не осмелился поднять глаза.

— Это не он! — сказала Аннабел.

Артур развернулся и, прыгая через ступеньку, бросился вниз по крутой лестнице, ведшей со стены во двор. Больше он вынести не мог.

* * *

— Не следовало выезжать из замка, ваше высочество. Вы еще не оправились после болезни.

Аннабел не ответила. Одолела слабость, перестала цепляться за шею лошади, жестом поблагодарила Артура и отказалась от помощи, поднялась на крыльцо. Снег на ступенях лежал чистый, нетронутый. Давно уже никто не входил в дом и не выходил из него. Аннабел прислонилась спиной к двери, откинула капюшон и осмотрелась.

Снег припорошил землю. Из-под снега выглядывали прелые листья и пожухлая трава. Аннабел напряженно ждала, не скрипнет ли дерево, не перемахнет ли с ветки на ветку пушистая белка, не мелькнут ли меж стволов серые тени — давние знакомые, неразлучные провожатые Стрелка.

Скованные холодом деревья были неподвижны, звери попрятались. Умолк ручей, скрытый корочкой льда. Тяжелое безмолвие воцарилось в лесу. Мертвое безмолвие.

«А сама я — жива?» — думала Аннабел. Стылый холод, проникший в сердце вместе с гибельной вестью, не отпускал.

— Ваше высочество, — запротестовал Артур, — не стойте с непокрытой головой. Вы еще слишком слабы.

Аннабел покорно позволила набросить на себя капюшон, помедлила мгновение, затем вошла в дом. Артур переступил порог следом за ней. Оставил дверь открытой. В доме было темно — ставни заперты. Темно, холодно, пусто. На полу виднелись мышиные следы — в доме много дней не появлялся хозяин. Аннабел отворила ставни.

— Я хочу разжечь очаг.

Артур вышел и вскоре вернулся со взятыми из-под навеса березовыми поленьями. Снова вышел — собрать бересты для растопки.

Аннабел опустилась на скамью. Вспомнила, как они вместе со Стрелком сидели на скамье у очага. Не верилось, будто охотника больше нет. Вот же: скамья — на месте, очаг — на месте. Она сама — на месте. Живы ее воспоминания. Так где же Стрелок?

«Он умер, умер», — повторяла она, стремясь постичь и не постигая. Она чувствовала его присутствие. Стрелок был рядом, за спиной, она торопилась обернуться, поймать взглядом. Но он опережал — ловкий охотник, — Ускользал от ее ищущего взора. И снова она замирала, и снова оборачивалась — впустую.

Так же оборачивался и Артур. Не мог удержаться, чтобы поминутно не оглядываться, хоть и знал: люди Гольда оцепили поляну. Он не сумел воспротивиться желанию Аннабел приехать сюда и теперь изнывал, ожидая, когда принцесса соблаговолит вернуться. Он помнил об одном: где-то в чаще прячется Стрелок. Не сомневался: охотник жив. Лес укрывал его. Отныне лес стал Артуру врагом. Охоты, долгие прогулки утратили для Великого Лорда былую прелесть. Он радовался, что болезнь Аннабел сделала невозможными подобные забавы.

Острая щепка царапнула его по щеке, сорвала капюшон. Артур в бешенстве выпрямился. Березы растопырили голые ветви, будто желая хлестнуть по лицу. Старые ели пытались дотянуться до него колючими лапами. Великий Лорд невольно попятился, сполна ощутив холодную, несокрушимую мощь. Лес гнал его прочь.

…Когда Артур вернулся, Аннабел сидела в прежней позе, крепко ухватившись за скамью, словно боялась упасть. Даже не откинула капюшон.

Артур встал на колени у очага, разводя огонь. Пламя побежало по веткам. Не поднимая глаз, Артур проговорил:

— Его похоронили достойно. Три дня шли службы в соборе. Все дружинники явились проститься…

«Только я не простилась», — думала Аннабел. Неделю она не могла подняться на ноги и еще неделю — шагнуть за порог опочивальни.

— Когда закрывали гроб, я велел знаменосцам преклонить колена. Стрелок заслужил эти почести. Исход каралдорской битвы решили лучники… Он спас жизнь не только мне — многим воинам.

Аннабел провела рукой по лбу, пытаясь сосредоточиться: Артур рассказывал о Стрелке. Но она ловила себя на том, что постоянно отвлекается. В ее ушах вместо слов Артура раздавались трели соловьев и журчание ручья.

Ей виделся Стрелок — живой. Он сбегал к ручью по крутой тропе. Нагнулся, зачерпнул горсть воды, поднес к губам. Пронизанные солнцем капли срывались с пальцев.

— Много добрых слов прозвучало, много было пролито горьких слез, — твердил Артур. — Велика утрата, непоправима. Поверьте, я сознаю это…

Аннабел растерянно посмотрела на Артура. Не могла понять, почему в доме Стрелка, у очага Стрелка стоит кто-то чужой. Это мешало. Казалось, сумей она сосредоточиться, восстановить все точь-в-точь как было, появится Стрелок.

— Довольно, Артур. Благодарю вас. Ступайте. — Потом, стараясь придать мягкость голосу, добавила: — Я скоро приду.

Присела на корточки у очага, подбросила дров. Взлетел сноп искр. Пламя охотно перекинулось на поленья, в лицо пахнуло жаром. Аннабел отодвинулась.

Она старалась в точности припомнить улыбку Стрелка — ясную, как отражение облаков в спокойной воде, его поступь — легкую, будто летний ветер. Вспоминала глаза охотника, впитавшие солнечный свет и зелень листвы.

«Вернись, вернись, вернись, — звала Аннабел. — Я чувствую, ты близко. Быть может, ты стал белым оленем — легконогим вестником королевы Инир? Или ясенем-великаном, лесным стражем? Покажись, дай себя узнать. Я не верю, что тебя больше нет».

Потрескивая, горели дрова, превращаясь в черные головешки. Аннабел подула на них. На мгновение вспыхнули красным трещины, затем поленья рассыпались угольками.

И ничего не произошло.

* * *

Великий Лорд вертел в руках кубок, пожалованный ему некогда самим монархом. Был этот кубок выточен из куска нефрита, отшлифованного до тонкости лепестка и почти прозрачного. Артур поймал кубком солнечный луч, заискрилось золотистое вино, заплясали по столу блики.

— Лазутчики доносят, будто каралдорец вновь собирает войска.

Артур искоса взглянул на Аннабел. Она передвинулась так, чтобы видеть его лицо, — солнечный свет, отражаясь от висевшего на стене щита, бил ей в глаза. Щит принадлежал еще отцу Артура — лорду Гирэю. Изготовил его знаменитый оружейник Ансельм. В центре изобразил самого лорда, вонзившего меч в грудь каралдорского воина. Щит во многих местах был смят и покорежен — лорд Гирэй принимал им удары во время последней битвы.

— Ваше высочество… Не считайте мои слова дерзостью. Поверьте, без крайней необходимости я не осмелился бы заговорить об этом.

Аннабел с некоторым изумлением наблюдала, как Артур мнется, не находя слов. Кажется, язык впервые не повиновался Великому Лорду. Артур был очень бледен, двигался беспокойно и как-то излишне торопливо. Аннабел подумала, что и для него все случившееся не прошло даром. Он потер рукой лоб, коротко посмотрел на Аннабел. Артур был очень похож на свою мать — портрет леди Арны украшал покои, Аннабел невольно остановила на нем взгляд. По ее мнению, портрет не передавал всего очарования уроженки Лильтере. Сама принцесса помнила лишь одну встречу с леди Арной — та умерла, едва Аннабел исполнилось пять лет. Они с Артуром, крадучись, поднимались по винтовой лестнице — играли: спасались из подземелья двуглавого великана; наверху распахнулась дверь, и в потоке света появилась леди Арна, тонкая и золотистая, как солнечный луч.

Артур отбросил со лба светлые волосы.

— Аннабел, я только Великий Лорд, и со мной каралдорец считаться не станет. Он не успокоится, пока в нашей стране не появится король.

Аннабел начала поворачиваться, и Артур, опасаясь, что его прервут, выдохнул:

— Выходите за меня замуж.

Аннабел не произнесла ни слова, только взглянула, но долго еще Артур кусал губы, вспоминая этот взгляд. Чем дольше тянулось молчание, тем яснее становилось обоим, как нелепо, дико, кощунственно его предложение. Артур понимал: принцесса ждет, что он заговорит о другом и никогда больше не вернется к данной теме; и Аннабел окажется столь великодушна, что позабудет неуместные слова. Однако молчать он не мог. От ее согласия зависела его жизнь. Стрелок на свободе, значит, рано или поздно встретится с принцессой. А тогда… Артур содрогнулся. Попытайся он после неудачного покушения свалить вину на Драйма, возможно, заставил бы Аннабел себе поверить. Теперь же, введя в замок Магистра, окружив город стражей, слишком явно обнаружил свое участие. Аннабел не простит: он видел, как она умирала от отчаяния, и молчал. Единственное спасение — завладеть венцом. Пусть тогда Стрелок является — королю нечего бояться.

— Я говорю только о видимости замужества. Знаю, вы не любите меня…

— Нет, — оборвала Аннабел с невольным жестом отвращения.

У Артура побелели губы. Однако он пересилил гнев и вкрадчиво заговорил:

— Вы вправе отказать мне, но, прошу, прежде выслушайте. Я затеял этот разговор без охоты и потому лишь, что клятвенно обещал заботиться о вас и королевстве. Меня обязывает слово, данное вашему отцу.

Аннабел сидела, прикрыв глаза и стиснув зубы, словно с приступом боли боролась. Артур посмотрел на нее почти с ненавистью:

— Как полагаете, зачем лорд Бертрам и лорд Дан опять призвали в замок своих сыновей? Вас станут осаждать бесконечные женихи.

— Позаботьтесь избавить меня от них.

— В государстве начнутся раздоры, — живо возразил Артур. — Короля другого не выберешь, а Великого Лорда — можно. Советники ваши не о делах королевства радеть станут, а о том, как бы заполучить пурпурную мантию. Поверьте, Аннабел, я не о себе пекусь. Просто хочу искупить причиненное вам зло.

— Понимаю, милорд, — откликнулась принцесса, смягчившись.

— Аннабел, как вы намерены удерживать каралдорцев? Я готов вновь и вновь давать им отпор на поле боя. Но вы знаете, в какой упадок приходят государства, непрерывно ведущие войны. Все усилия вашего отца пойдут прахом. Королевство превратится в страну разоренных крестьян и разбойников с большой дороги.

Артур наклонился вперед. Аннабел видела, как побелели костяшки его руки, сжатой в кулак. Он едва сдерживался, чтобы не подкреплять каждое слово ударом кулака по столу.

Поддаваясь скорее его напору, нежели доводам, Аннабел спросила:

— Что изменит мое замужество? — и тут же воскликнула: — Все равно, об этом не может идти речи!

— Что изменит? — переспросил Артур, словно не слыша ее восклицания. — В стране появится государь. И каралдорец, и ваши подданные вынуждены будут смириться, оставить честолюбивые помыслы.

— Я не могу.

— Погубите королевство, — холодно бросил он.

— Разве необходимо торопиться со свадьбой? — Аннабел с надеждой заглянула ему в лицо. — Вы только что разбили каралдорцев.

— Что даст отсрочка? — спросил он жестко. — Или вы надеетесь встретить другого человека?

Аннабел откинулась на спинку кресла. Сняла серебряный обруч, прижала ко лбу холодную ладонь. Артур с испугом подумал, не перестарался ли?

— Не знаю, Артур, — проронила наконец принцесса. — Наверное, вами движут лучшие чувства. И все же не следовало говорить подобное.

— Возможно, я излишне резок, — запальчиво начал Артур, но тут же умело переменил тон. — Я хочу помочь. И потом, вопрос «Когда же в стране появится король?» на устах у всех. На днях мне его задали городские старшины.

Она устало кивнула.

— Аннабел, если вы не надеетесь на новую встречу, почему отвергаете мою дружбу? Я готов стать королем — но не вашим мужем. Вы сохраните прежнюю свободу, избавитесь от всяческих домогательств, пресечете раздоры. Разве так велика жертва?

Аннабел смотрела мимо. Вспоминала, как в доме Стрелка, над очагом Стрелка нагнулся Артур. Да, они дружили с детства, но Артур не был тем человеком, с кем она бесстрашно и радостно брела рука об руку сквозь лесную чащу. С кем не испугалась бы нищеты, изгнания… Даже тяжести королевского венца не испугалась бы. Нынче, едва подумает о том, что отвечает за все происходящее в королевстве, — руки опускаются. А со Стрелком…

Как допустить, чтобы ее мужем называли кого-то другого? Каждый раз будет вздрагивать, как вздрогнула тогда, в доме.

— Ваше высочество…

— Милорд, вы-то как можете на это согласиться?

Артур крайне изумился:

— Что?

— Разве никого не любите?

Артур едва удержался от усмешки. Леди Амелия хороша, и еще лучше рыжеволосая Плясунья, но неужели ради них он позабудет о королевском венце?

Аннабел покачала головой:

— Вы не понимаете…

— Я понимаю одно: если лорды перессорятся, королевство погибнет. Вы измучены, но уже сегодня должны присутствовать на совете. За время вашей болезни скопилось множество дел, требующих немедленного…

— Сегодня? — переспросила Аннабел со страхом.

Занять место рядом с Главой Совета, слушать о налогах, войсках, мятежах, безденежье… Все обдумать, всем распорядиться, принять единственно верное решение, — где взять сил? Ей хочется одного — упасть ничком: на кровать, опустить полог, никого не видеть…

— Разве вы, Артур…

— Я только Великий Лорд, — отвечал он с полупоклоном. — Будь я королем, приказывал бы сам, а так — последнее слово остается за вами. Мы тратим время зря. Сейчас я распоряжусь принести свитки, вам следует рассудить старую земельную распрю между лордом Лендумом и лордом Рассом.

Артур встал, желая призвать слуг. Принцесса остановила его лсестом, тоже поднялась.

— Не теперь.

— Рано или поздно придется этим заняться. Я не могу все решать единолично. Станут говорить, будто я взял слишком много власти. Простите, но сила наветов мне известна, а я не хочу лишиться вашей дружбы. Пусть лучше мантию Великого Лорда носит кто-то другой.

Аннабел беззвучно вскрикнула. Остаться без такого помощника, как Артур?

И вдруг заметалась по комнате — так птица, залетев с яркого света, слепнет и бьется о стены.

— Ваше высочество! — испуганно воскликнул Артур. — Ваше высочество! — И тут же себя одернул: «Что ж, пожалей ее, скажи: все ложь, Стрелок жив. Я заставил вас пройти через эту муку, ибо мечтал о венце. Скажи. Любопытно, пожалеет она тебя после такого?» Он прибег к последнему средству: — Аннабел, я вижу, вы мне не доверяете.

Она остановилась, протестующе подняла руку, но Артур упрямо продолжал.

— Мы знаем друг друга с детства. Может, я вас обманывал? Или был жесток? Или…

— Нет, Артур, нет.

В детстве они дня не могли прожить друг без друга, но последние годы ограничивались любезными приветствиями. Часто Аннабел спрашивала себя: когда и почему началось это охлаждение? Ей казалось — после смерти Маргарет. Несчастье было ужасно, необъяснимо. Дни и ночи она думала о сестре, стараясь понять, как такое могло случиться? В каком мире она живет, если там вершится подобное? Аннабел стала допоздна засиживаться в мрачной замковой библиотеке. Открывала потемневшие от времени переплеты, читала летописи королевства… Читал и Артур, но как-то иначе, легко запоминая имена и даты и в то же время, словно не заглядывая в глубину, не отыскивая причин событий. В судьбах давно умерших властителей он не видел связи со своей судьбой…

Он предпочитал пиры, охоты, все те забавы, где мог, как едко думала Аннабел, показать себя. Ссоры между ними не было. Они просто наскучили друг другу.

— Ваше высочество, — сухо продолжал Артур, — вы не опровергли ни одного моего довода. Поэтому ваш упорный отказ я объясняю лишь недоверием ко мне. Больше я не смею надоедать. — Он поклонился.

Принцесса шагнула к нему. Она не могла потерять единственного друга.

— Подождите, Артур… Я согласна.

Едва вымолвив это, Аннабел ужаснулась. Что она делает? Нет, нет, надо отказаться! Взять слово назад.

— Артур…

Лицо его исказилось гримасой отчаяния и усталости. Аннабел запнулась на полуслове. Она не думала, что Артур так сильно все переживает. Из жалости к нему она смолчала. Тогда он неуверенно спросил:

— Могу я объявить лордам?

Она не ответила. Не было сил подтвердить. С последней надеждой ждала. Чего?

— Я объявлю. — Артур быстро вышел из комнаты.

* * *

Звонит столичный колокол. Далеко разносится голос его. Вставайте! Спешите! Празднуйте! Нынче великий день. Нынче играется свадьба. Нынче принцесса обретает мужа, а страна — государя.

Выбегают на улицу нарядно одетые горожане, спешат к собору. У собора уже толпятся люди, пришедшие затемно. Отряхиваются — снег так и метет. Зычными голосами подзывают торговцев: дымящийся медвяный напиток нынче самый расхожий товар. Большим спросом пользуются горячие пирожки и булочки.

Толпа у собора все увеличивается. Собираются крестьяне из ближайших деревень. Прислушиваются к ударам колокола. Торопят время.

Лорд Артур подходит к окну, потом к двери, снова к окну. Мечутся слуги, ни в чем не могут угодить господину. Голос Артура резок, то и дело срывается на крик. Выдержка изменяет Великому Лорду. Несколько часов отделяют его от заветной цели. Артур стискивает зубы. Поскорее бы! Повсюду ему мерещится Стрелок — в последнюю минуту проберется в город, появится у алтаря.

Принцессу из замка не увезешь и тайно свадьбу не сыграешь. Весть о предстоящем торжестве разнеслась по всему королевству. Стоит Стрелку прослышать о том — ничто его не остановит. Вот и повторяют небылицы о каралдорских наемниках, расставляют на всех углах стражников. И все же нет лорду Артуру покоя. Идет он к принцессе, предлагает совершить обряд в замковой часовне.

Подвенечный наряд принцессы — алый, ибо алый цвет в гербе жениха. По алому фону серебряной нитью вышито дерево: по вороту — листья, на рукавах — согнувшиеся под тяжестью плодов ветви.

Подходит Аннабел к зеркалу, видит лицо свое — худое, с темными полукружиями под глазами. Представляет, как придирчиво изучала бы свое отражение, будь женихом Стрелок. Сколько работы задала бы швеям, сколько раз переделывала прическу, как тщательно подбирала украшения…

Принцесса думает об этом без слез. Собственное спокойствие удивляет ее.

Она уже перестала оборачиваться, отыскивая взглядом Стрелка. Если в лесу он не отозвался на ее зов — не отзовется никогда. Так не все ли равно — какое платье надеть, как волосы причесать, за кого замуж выйти? Никто не сравнится с лесным королем, никто не заменит Стрелка. Она осуждена на вечное одиночество. Впереди — череда долгих лет, бесцветных, тоскливых.

Пройдут годы, и в памяти сотрется лицо Стрелка, его движения, голос. Что же ей останется? Искать воспоминания о нем в посвисте птиц, шелесте листвы, стуке дождевых капель? Молить королеву Инир: «Позволь — когда пробьет и мой час — встретиться с ним в лесном храме, позволь нам превратиться в оленей?»

Принцесса оборачивается к Великому Лорду:

— Нет, Артур. Обвенчаемся в соборе. Понимаю, вы щадите меня, хотите все сделать как можно скромнее. Однако я разницы не почувствую, а народ нельзя лишать праздника.

Артур едва удерживается от злой усмешки. Конечно, больше ему не о чем думать — только о ее душевном спокойствии.

…Снег сыплет густо. Наметает целые сугробы на плечи горожан. Ожидание тягостно. Люди притопывают ногами, похлопывают себя по бокам. Больше повезло тем, кто успел занять места в соборе. Правда, счастливцы немногочисленны. Ближайшие к алтарю места отведены для знати, и все же у самых дверей толпится горстка любопытных горожан.

Великолепен столичный собор. На строительство со всех сторон призваны были каменщики и кровельщики, плотники, резчики по дереву, стекольщики. Сложен собор из плит бархазского камня — серого с серебряной искрой. Высоко над городом возносятся шпили. Дальних селений достигает песнь колоколов.

Когда процессия достигает собора, из-за туч показывается солнце. Придворные сбрасывают плащи, открывают великолепие праздничных нарядов. Искрятся золотые и серебряные нити, сверкают драгоценные камни, пестрят разноцветные вышивки.

Толпа в едином порыве подается вперед. Слышны стоны и ругательства: кого-то придавили. Впрочем, перебранки быстро стихают. Всеобщее внимание приковано к жениху с невестой. Войдут в собор принцесса и Великий Лорд, выйдут — король с королевой. Пусть до коронации величать их будут по-прежнему — разве это важно? Главное, в стране появится государь.

Артур — в фиолетовых одеждах, расшитых золотом, с непокрытой головой. Скоро на его светлых волосах заблестит золотой обруч короны. Артур не может успокоиться, хоть стражи Гольда оцепили собор, а в толпе шныряют соглядатаи Магистра. Влажными пальцами сжимает Артур руку принцессы, ведет к алтарю.

Внутри собора полыхают сотни свечей в золотых канделябрах. Стены окрашены пурпуром; потолок — яркая синь, и по синему — золотые звезды. В окнах — витражи, льют потоки алого, синего, золотистого света.

Аннабел не в силах поверить, будто все это происходит наяву. Она должна была войти в собор вместе со Стрелком. Принцесса словно со стороны наблюдает за собой, стоящей у алтаря. К ней, Аннабел, церемония не имеет никакого отношения. Ей хочется потерять сознание, но беспамятство не приходит, церемония движется назначенным порядком. Звучит обязательный вопрос. На мгновение принцесса представляет, что будет, если ответить: «Нет». Как растеряются священники, в какой восторг придут зрители: еще бы, подобного не случалось за всю историю королевства. На миг ею овладевает искушение. Принцесса искоса взглядывает на Артура. Бедняга не заслужил такого удара; изо всех сил пытался угодить. Нет, отказываться надо было прежде. Теперь поздно. Ровным, ясным голосом принцесса произносит: «Да».

И чувствует, как исчезает какое-то неудобство. Не сразу понимает, что случилось. Оказывается, Артур отпустил ее руку. Все это время он до боли стискивал ее пальцы.

Артур наклоняется к ней с поцелуем — бережным и холодным. Аннабел замечает капли пота, выступившие у него на лбу и висках.

Гремят колокола, толпа разражается ликующими воплями. И лишь один человек вытирает слезы. Маленькая рыжая Плясунья поворачивается к музыкантам, говорит, всхлипывая:

— Вовсе она не красивая. Он женится потому, что она принцесса.

* * *

Артур не пьян, его покачивает от радости. В замке — великий пир. Рекой льется вино, со звоном ударяются друг о друга серебряные кубки. Поют струны, жонглеры в разноцветных одеждах развлекают гостей. Принцесса со своими придворными дамами встает из-за стола. Ей предстоит подняться в покои, некогда принадлежавшие ее матери. Великий Лорд после коронации должен будет занять комнаты короля.

— В моих прежних покоях поселишься ты, — обещает Артур Драйму.

Смеется. «Прав был Магистр. Стоило ли бояться! Стрелок забился в нору, носа не смеет высунуть».

Драйм хмурится. Спрашивает, глазами указывая на принцессу:

— Как быть с ней?

— Как? — Губы Артура дергаются от смеха. — Чуть позже сумею убедить ее, что стране нужен наследник. Ее высочество такая сговорчивая, так заботится о благе подданных… — Артур залпом осушает кубок и протягивает виночерпию. Упругой розовой струей льется вино. Охотничий пес, белый с черными подпалинами, ставит лапы на колени Артуру, Великий Лорд бросает ему кусок оленины. — Родит ребенка, а там пусть выбирает монастырь по вкусу и скорбит всю оставшуюся жизнь. Мы-то плакать не станем… Мы с рыжей Плясуньей. — Он подмигивает Драйму. Поднимается, опираясь на плечи побратима.

Пылают факелы в руках слуг. Кавалеры отпускают шутки, провожая Великого Лорда в покои принцессы. Аннабел отсылает своих дам, Великий Лорд — кавалеров. Захлопывается тяжелая дубовая дверь. Аннабел и Артур остаются в комнате, озаренной пламенем единственной свечи. Аннабел, стараясь, чтобы движения ее не выглядели торопливыми, набрасывает поверх нижнего бирюзового одеяния верхнее платье — бледно-лиловое, затканное белыми цветами. Артур едва удерживается от заявления, будто предпочитает бирюзовый цвет.

Не без улыбки обсуждают они, где Артуру провести ночь. Приходится Великому Лорду, будущему королю, словно пажу, устроиться в кресле у дверей опочивальни.

Уже засыпая, принцесса вспоминает, что забыла поведать Артуру про подземный ход. Только королям и наследникам престола ведома эта тайна. «Успеется, — думает принцесса, — после коронации». Закидывает руки за голову. Неужели все это творится с нею? Каким образом она оказалась одна в богато убранных брачных покоях? Ведь любила и была любима, ждала жениха из похода…

Аннабел даже заплакать не может, такой нелепостью кажется происходящее. Что же, отныне твердить себе: «Ты одинока, вовек не узнаешь любви и ласки»? Аннабел закрывает глаза. «Неправда. Не может такого быть». И все же знает: надо привыкать к этой мысли.

* * *

Бледно-розовый опал украшает венец королевы. Изумрудами усыпана корона короля — золотой обруч с тремя зубцами. От этих изумрудов зеленый отблеск появляется в глазах Артура. Аннабел недоуменно смотрит на друга детства. Мгновение назад он был бледен, теперь лицо его пылает. Аннабел касается руки Артура и чувствует, что он весь охвачен лихорадочной дрожью. Аннабел неприятно удивлена и этой дрожью, и ярким блеском в глазах. Также удивляет ее присутствие на церемонии Магистра. Он буквально тенью следует за Артуром.

Король и королева выходят из дверей собора. На мгновение глохнут от приветственных криков.

Колокола разносят великую весть по всей округе. Свершилось. Государь взошел на престол. Артур, уже прозванный в народе Доблестным, коронован.

Семь дней будет пировать столица. Семь дней будут накрывать на площадях столы и выкатывать бочки с вином. Семь дней, с восхода до заката, станут давать представления бродячие актеры, воины — состязаться в силе и ловкости, поэты — читать стихи. Лучшие певцы и музыканты выйдут на площади. И конечно, день-деньской подданные смогут лицезреть короля с королевой.

— Артур! — ревет толпа.

— Гирэй! — срывается ответный крик с губ короля — имя его отца, боевой клич, с которым Артур бросался в бой.

В упоении он не замечает удивленного и встревоженного взгляда Аннабел. О Стрелке и думать забыл: какое дело королю до жалкого охотника. Он король! Это его страна, его столица, его народ. Все эти люди, что толпятся на площади, крича от восторга, принадлежат ему. Он может повелевать всеми: и тем здоровяком с огромными кулаками, с эмблемой оружейного цеха, вышитой на куртке; и толстым улыбчивым пекарем; и торговцем с мутными глазами; и человеком, стоящим у самых ступеней собора, интересно, кто он, чересчур уверенно держится — один из людей Магистра? О нет, не может быть… Стрелок!

Аннабел качнулась вперед. Артур успел ощутить это движение, но не сумел помешать. Цепенея, представил, как смешается торжественная процессия, когда королева кинется к Стрелку… Королева, его жена, бросится в объятия к какому-то проходимцу…

Драйм обеими руками схватил Аннабел — и не пускал. Она не помнила ни о чем, не видела никого, кроме Стрелка, и не могла даже понять, что ее держат. Испытывала лишь ужас человека, во сне пытающегося бежать: он напрягает все силы — и не может сдвинуться с места.

Артур обрел голос.

— Оборотень! Это оборотень! — закричал он во всю мощь своих легких. — И голос его, как это случалось на поле боя, перекрыл царивший на площади шум. — Держите его!

Стрелок нырнул в толпу. Следом рванулись люди Магистра. Пронзительно заверещали женщины. Поднялась паника. Горожане начали разбегаться во все стороны. Стоявшие ближе напирали на задние ряды, еще не разобравшиеся, что произошло. Толкались, спотыкались, падали. Началась давка. Королевские дружинники тоже кинулись вслед за Стрелком — догнать, убедиться, он ли? Неужели он? Нет, такого не может быть!

Аннабел рывком повернулась к Артуру. Увидела белое застывшее лицо с прилипшей ко лбу прядью волос. На прокушенной губе повисла капля крови. Палец окостенел в указующем жесте.

Мир внезапно выцвел, утратил привычные краски, стал белым, как лицо короля. Артур так и не успел сдвинуться с места. Королеву подхватил Драйм.

* * *

«Жив! Он жив!» Аннабел вскинула ладони к лицу, торопясь очнуться, стряхнуть пелену дурмана. Сколько раз во сне Стрелок приходил к ней, и каким горьким оказывалось пробуждение. Нынче сбылось невозможное: он пришел в яви. Он жив! Значит, и ее жизнь не кончена. Еще час назад будущее представлялось ей чередой серых безрадостных дней. Не жизнь — прозябание. А теперь мир обрел краски. Мгновение она разглядывала фреску, украшавшую стену. Могучий ствол ветвями тянулся к облакам, корнями уходил в океан. На ветвях среди бордовых листьев пламенели ярко-оранжевые плоды. Фреска была старой, но цвета с годами не потускнели, по-прежнему, радовали взгляд.

— Ваше величество… — начал лекарь, склоняясь над ней.

Аннабел не дала ему закончить:

— Прочь.

Лекарь, до крайности пораженный, затоптался на месте. Брови королевы поползли вверх, и целитель бросился вон, в спешке роняя пузырьки и склянки.

Аннабел села и хлопнула в ладоши.

— Лорда Гаральда ко мне, — приказала она, едва на пороге появился паж.

…Лорд Гаральд выглядел внушительно. Больше всего он напоминал льва, застывшего на королевском гербе: то же сознание собственного достоинства, та же грозная сила и спокойное величие. Одного взгляда на эту осанистую фигуру хватало, чтобы проникнуться невольным уважением. Лорд Гаральд был высок, с годами не согнулся, и для него по-прежнему представляли некоторую опасность дверные притолоки. Благообразное лицо обрамляли совершенно седые волосы и белая окладистая борода. А из-под седых бровей смотрели молодые, цепкие, пронзительные глаза.

Лорд Гаральд имел полное право удивляться. В замке только и твердили, что о внезапном недомогании ее величества. По мнению лорда Гаральда, сейчас королева менее всего нуждалась в услугах лекаря. Она выглядела на редкость здоровой и просто светилась от радости. Жаль, того же нельзя было сказать о короле. Его величество, уединившийся в собственных покоях, имел вид бледный и встревоженный. Лорд Гаральд отметил, как по-разному воздействовало на царственных супругов странное происшествие на площади, и почтительно осведомился о здоровье королевы.

— Благодарю за заботу, милорд, — отвечала Аннабел, прикладывая ко лбу белую руку. — Чувствую я себя действительно неважно.

Лорд Гаральд покивал головой. Если королеве угодно считать себя больной, он не посмеет вывести её из этого заблуждения.

— К тому же мне не внушает доверия лекарь…

Лорд Гаральд вновь явил на лице искреннее сочувствие. Оно и понятно. Какому лекарю под силу вылечить здорового человека? Тем не менее лорд Гаральд выказал возможное участие:

— Позвольте, ваше величество, рекомендовать одного целителя. Он великий знаток трав и кореньев…

— Вы говорите о господине Магистре?

Повисла пауза. Лорд Гаральд поглаживал бороду, не спеша отвечать.

— Мне не приходилось прибегать к услугам господина Магистра, — медленно и веско выговорил он.

Королева казалась очень удивленной.

— Как? Разве этого знаменитого лекаря пригласили в замок не вы?

— Я даже не знал, что он лекарь, — ответил лорд Гаральд, перебирая пальцами звенья тяжелой золотой цепи, висевшей на груди. Цепь была длинной, и Аннабел поняла, что лорд Гаральд не скоро отвлечется от этого занятия. Пришлось заговорить самой:

— Чем же объясняется неожиданное возвышение Магистра?

Цепь была позабыта. Вопрос королевы означал, что и она не одобряет благодеяний, расточаемых королем Великому Магистру. В противном случае она расспрашивала бы о Магистре не лорда Гаральда, а своего супруга.

— Обычно люди возвышаются, оказав услугу. Чем важнее услуга, тем стремительней взлет.

— Из этого следует, что услуга Магистра была поистине неоценимой?

— Выходит, так, — улыбнулся лорд Гаральд.

— Магистра считают врачевателем и колдуном… — задумчиво промолвила королева.

— Вряд ли он мог пригодиться как врачеватель. Никто не припомнит, чтобы его величество болел, — живо возразил лорд Гаральд.

Аннабел тоже невольно улыбнулась:

— Воздаете должное заслугам мага?

— Не я. Король.

— Какой же помощи его величество искал у колдуна?

Лорд Гаральд обладал удивительной памятью. Мог с легкостью узнать человека, хоть раз оказавшегося на пути. Восстановить любое, пусть самое незначительное событие. Например, лорд Гаральд вспомнил день состязаний, зеленоглазого лучника, одержавшего победу… Вспомнил, как принцесса, в нарушение традиций, сама надела браслет победителю; обменялась с ним несколькими неположенными по этикету фразами, с просветлевшим лицом вновь взошла на помост.

Победителя состязаний Артур поставил начальником лучников. Говорили, он доблестно сражался. А потом поднялась эта непонятная суета с каралдорскими лазутчиками, пышными похоронами…

Лорд Гаральд не мог ошибиться. Человек, стоявший у ступеней собора, был тем самым недавно погребенным начальником лучников. Королева также его узнала. Узнал и король. И закричал: «Оборотень!»

— Какой же помощи его величество искал у колдуна? — повторила Аннабел.

— Защиты от оборотня? — внушительно и негромко промолвил лорд Гаральд.

Королева взглянула в упор, и лорд Гаральд не отвел глаз. Долго и внимательно смотрели они друг на друга.

Аннабел снова чуть улыбнулась:

— Благодарю, милорд. Вижу, вы по-прежнему остаетесь верным помощником. — Она помолчала, давая лорду Гаральду возможность оценить сказанное. Затем продолжила: — Пришлите своего лекаря, если в нем не нуждаетесь.

— Нынче же будет у вашего величества.

С поклоном отступая к дверям, лорд Гаральд думал: «Чем же начальник лучников не угодил Великому Лорду? Тем, что был дорог принцессе?»

* * *

Едва лорд Гаральд удалился, королева повелела:

— Начальника стражи — ко мне.

Начальником стражи Артур назначил Гольда. Аннабел заставила его прождать около получаса. Когда Гольд вошел, пред ним предстала королева — в золотом венце с переливчатым опалом, в тяжелом парчовом одеянии, придававшем величавость ее худенькой фигурке. Лицо королевы было холодно и надменно. Гольд поклонился и замер у дверей. Прошла целая минута, прежде чем Аннабел подняла руку и жестом велела Гольду приблизиться. Он подошел, невольно робея. Губы королевы были плотно сжаты, она не проронила ни слова. Старый вояка не мог понять: чем же прогневал ее величество?

— Гольд! — шквальный ветер в голосе. Хочется съежиться и закрыть глаза. — Некогда я отдала вам письмо для начальника лучников. Вы вручили мое послание?

Гольд растерялся под гневным взглядом королевы. Подобного вопроса он не ждал. Полагал, Артур давно все объяснил.

— Гольд! — возвысила голос Аннабел.

Казалось, от ее дыхания по стеклу пойдут ледяные зоры.

— Нет, — заторопился Гольд. — Не отдал.

— Почему?

— Вы знаете, ваше величество. Начальник лучников уже был мертв.

— Почему вы не сказали мне об этом?

— Выполнял приказание Великого Лорда, — попытался оправдаться Гольд.

Королева поднялась. Кресло ее стояло на возвышении и, взирая на Гольда сверху вниз, Аннабел отчеканила:

— Вы обязаны были подчиниться мне, наследнице престола, а не Великому Лорду. Вы совершили измену, Гольд. И вам известно, как карают изменников.

Подавленный Гольд молчал.

— Рассчитываете на заступничество его величества? — спросила Аннабел. — Напрасно. Король обязан соблюдать закон. Кроме того, я не уверена, захочет ли его величество держать на службе изменника.

Гольд собрался с силами.

— Ваше величество, я не прошу о снисхождении. Если я нарушил закон, то должен понести наказание. Только поверьте, ваше величество, я действовал без злого умысла, веря, что служу вам. Клянусь в том честью воина.

Аннабел вновь опустилась в кресло. Как бы в великом сомнении помолчала.

— Хорошо, Гольд. Расскажите все по порядку.

Через четверть часа Аннабел знала о поездке Драйма и Стрелка, предполагаемом нападении каралдорцев и мерах, принятых Великим Лордом.

— Судите сами, ваше величество, — закончил рассказ воин. — Так ли я виноват.

— Хорошо, Гольд, — промолвила королева, смягчившись. — Ступайте. Я решу, как с вами быть.

Когда Гольд ушел, Аннабел сидела некоторое время неподвижно, подперев кулаком щеку. Картина случившегося все ярче открывалась ей.

— Магистр, — пробормотала она. — Услуга… Нетрудно догадаться, какая услуга…

И все же она не хотела верить. Вспомнила, как Артур в отчаянии бился на каменных плитах, сообщая о смерти Стрелка… Сколько твердил о своей вине. Нет, не мог он так лицемерить. Как смеет она подозревать друга детства? Артур сам был обманут, введен в заблуждение… И все же… Что за услугу оказал ему Магистр?

Аннабел тряхнула головой. Она должна знать наверняка.

Королева призвала Ральда, распоряжавшегося в лагере после отъезда Гольда в столицу. Любезно с ним побеседовав, Аннабел выяснила, как было найдено тело Стрелка. Ральд также сообщил королеве об отлучках лорда Артура из лагеря.

— Зачем милорд покидал лагерь?

— Неизвестно.

— Кто его сопровождал?

— Господин Драйм и королевский дружинник Альсад.

— Драйм? — переспросила королева. — Значит, рана позволяла ему держаться в седле?

— Рана? — удивился Ральд. — Его оглушили, это верно. Но ничего серьезного… Будь он тяжело ранен, разве сумел бы добраться до лагеря?

Аннабел сжала губы. Ложь Артура становилась очевидной. Казалось, можно выносить приговор. Однако Аннабел упорно продолжала цепляться за отчаянную надежду: вдруг, вопреки всему, ее друг детства окажется невиновен?

Королева милостиво распрощалась с воином. Предстоял последний разговор — с дружинником Альсадом.

…Королевский дружинник застыл в почтительной позе, но взгляд его вовсе не был почтительным. Взгляд человека, готового как к внезапной милости, так и к неожиданной опале. Вряд ли Альсада можно было смутить упреками, как Гольда. Глядя в дерзкие глаза, Аннабел спросила:

— Сколько вам заплатил Великий Лорд за молчание?

Мгновенно и без запинки, словно ждал от королевы именно этого вопроса, Альсад выпалил сумму.

Королева улыбнулась:

— Вы преувеличили ровно вдвое.

Подобие уважения промелькнуло в блестящих глазах Альсада.

— Я побоялся поставить под сомнение щедрость его величества.

— Какой же суммой исчерпывается ваша верность, Альсад?

— Ваше величество, неужто склоняете меня к измене?

Аннабел вновь не смогла сдержать улыбки. Альсад словно передразнивал ее разговор с Гольдом.

— Разве служба королеве может считаться изменой?

— Моя жизнь принадлежит королю.

— Смотрите, Альсад. Вашу жизнь легко получить у короля и даром.

Альсад мгновенно усвоил сказанное: Артуру незачем беречь опасного свидетеля.

Аннабел пришла ему на помощь:

— Возможно, вы предпочтете сами распорядиться своею жизнью.

— Надеюсь, ваше величество, вы дорого цените жизни подданных? — умоляюще спросил Альсад.

— Предлагаю втрое против названной вами суммы.

— И двух добрых коней, чтобы домчаться до границы с Бархазой, — подхватил Альсад.

Королева кивнула.

— И еще сто золотых на обустройство в чужой стране.

— Нет, Альсад. Хватит с вас полученного от господина Магистра.

Впервые изумление промелькнуло на лице Альсада: зачем королева пытается подкупить его, если все знает? Впрочем, он быстро нашелся:

— Господин Магистр дал мне амулет от дурного глаза.

— Альсад, — протянула королева, покачивая головой, — неужто вы довольствовались амулетом?

Дружинник засмеялся:

— Так ведь он из чистого золота.

— Чем же вы заслужили подобную милость?

— Ничем особенным, ваше величество. Бывают службы и потрудней. Мне было велено отправиться в столицу и привезти господина Магистра. Я это сделал. Великий Лорд выехал нам навстречу и долго беседовал с Магистром.

— О чем?

— Не знаю.

— Альсад! — возвысила голос королева. — Я плачу за правду.

— Клянусь, ваше величество. Там был господин Драйм. Он меня и на десяток шагов не подпустил бы.

— Хорошо. Что дальше?

— Великий Лорд вернулся в лагерь, господин Магистр отправился в Приовражье — это селение неподалеку… Мне наказал привезти двух его помощников, а те пусть добудут тело мужчины лет двадцати — двадцати пяти… Желательно темноволосого, лицо чтоб такое, — он принялся жестикулировать, — высокий лоб…

— Так, — беззвучно промолвила Аннабел. — Продолжайте.

— Они привезли мертвеца в Приовражье… А потом туда же пожаловал Великий Лорд. Меня в дом не пустили.

Альсад замолчал. Королева выразительно на него посмотрела.

— Тогда я подкрался и заглянул в окно, — признался Альсад с притворным вздохом. — Беспокоился за Великого Лорда.

— Понимаю, — без улыбки отозвалась королева. — Дальше.

Альсад взглянул на нее и уже без ужимок сообщил:

— Все они столпились возле тела и разговаривали. Только мне показалось, что там, на столе, лежит уже совсем другой человек. А потом Великий Лорд и господин Драйм вернулись в лагерь. Я проводил Магистра в столицу. Двое его помощников повезли в сторону лагеря умершего… Вскоре я узнал, что нашли Стрелка…

Аннабел молчала. Вот она подняла голову, и Альсад побледнел.

— Альсад, — выговорила королева, — получите деньги и скачите в Бархазу. Торопите коней, Альсад. Если вздумаете вернуться, окажетесь на виселице. Хорошенько это запомните.

* * *

Аннабел распахнула окно. Холодный воздух ворвался в комнату. Королева подставила ладонь снегу. Лицо ее горело. Аннабел изо всех сил уговаривала себя не спешить, успокоиться, не поддаваться гневу.

Все было ясно. Аннабел могла только дивиться: как не догадалась раньше? Но заподозрить человека в подобной низости? И кого — сына леди Арны! Не побоялся своей подлостью память матери оскорбить. Или думал похвалиться великой доблестью?

Аннабел прижала ко лбу ладонь, снежинки таяли на горячей коже. Она и не подозревала, что может испытывать такой гнев. Хочется взглянуть другу детства в глаза, спросить… Впрочем, что тут спрашивать? Все известно. Артур подло предал, предал в тот час, когда она потеряла отца, когда нуждалась в поддержке. Знал, на чем может сыграть: на детских воспоминаниях! Пытался убить Стрелка! Так жаждал власти, мечтал о короне!

Аннабел соскребла со стекла налипший снег, сжала в кулаке. Снег растаял, в рукав потекла вода. Аннабел тряхнула рукой, капли посыпались на пол. Захлопнула окно.

Все это время она оплакивала Стрелка, места от тоски не находила. А он был жив. Нет, Артур предал ее не единожды! Предавал каждый день и каждый час! Видел, как она убивается, знал, что Стрелок жив, — и молчал! Да признайся он ей во всем, пожалей о содеянном — простила бы, все простила на радостях. Когда она умирала от горя, мог одним словом исцелить — и молчал. Упорно принуждал к замужеству. Не пощадил.

Аннабел вновь распахнула окно. Она задыхалась. Все это время Артур искал способ умертвить Стрелка! Вот зачем к городу стягивал отряды, выставлял заставы на дорогах.

А она была слишком занята своим горем. Ничего не заподозрила, не задала ни одного вопроса. Чем безмерно Артуру помогла! Что теперь думает Стрелок? Ее обманули? Уверили, будто он умер? Недолго же предавалась скорби!

Аннабел начала дрожать от холода, но машинально продолжала соскребать со стекол снег и наледь. С Артуром все было ясно, отныне ее мыслей друг детства не занимал. Терзало королеву сознание собственной вины.

Дважды уступила. Первый раз — согласившись свадьбу отложить. Повторила ошибку Маргарет. Знала: если разум одобряет, но сердце противится — не делай. Голоса сердца не послушалась. Позволила себя убедить. Передоверилась. Чудо, что Артур Стрелка не убил — она предоставила для этого полную возможность! Да еще замуж за Артура согласилась выйти! Жестоко осуждала сестру: мол, Маргарет струсила, убоялась каралдорцев, тяготы правления принять не захотела. А сама? Точь-в-точь действовала. Артур каралдорским нашествием грозил, распрями сеньоров. Испугалась. Неужто подождать не могла? Мнение Главы Совета спросить? Осмотреться — так ли дела обстоят? Не захотела. Решила — слишком хлопотно. Как, о собственных подданных радеть? Нет, нет, пусть о них кто угодно заботится, только не я! Меня, пожалуйста, оставьте в покое, мне себя жалко, мне бы лицом в подушку уткнуться, выплакаться. Земельный спор рассудить? Нет, нет, избавьте! Это непосильная задача, я слишком слаба.

Аннабел наконец затворила створки окна. Сейчас от нее ничего не зависит. Вся власть у короля. Пожелай она Стрелка защитить — не сумеет! И винить некого — сама возвела Артура на престол. Он будет повелевать королевством, народом и ею… Остается повиноваться!

Аннабел тряхнула головой. Никогда! Она могла быть доброй и покладистой, пока верила Артуру, уважала и считала другом. Теперь же… Что делать? Бежать? Сердце затрепетало… Бежать прочь из каменных стен в лес, на простор, к Стрелку… Белогривая лошадь легко одолеет дорогу.

Она невольно сделала шаг к двери. Бежать? Но Артур не выпустит ее из замка — слишком напуган. Выскользнуть тайком, переодевшись? Королева покачала головой. Нелепо. В замке все знают ее в лицо… Воспользоваться тайным ходом? Правда, он начинается в покоях короля… Можно улучить минуту, отвлечь Артура… Далеко ли уйдет пешей? И потом, лес велик. Где искать Стрелка? А если чудом отыщет, где укрыться? Нет неприступной твердыни. На беглую королеву возведут напраслину, никто из лордов не вступится…

Бежать на чужбину? Тайком пробираться в Бархазу или Лильтере? Стать изгнанниками? Так не лучше ли изгнать Артура? Она вольна воззвать к Королевскому Совету. Артур обманом женился на ней, обманом получил венец. И он вовсе не муж ей.

Королева перешла в смежную комнату. Раскрыла лежавший на столе огромный том в кованом переплете. Память не обманула ее. В летописях королевства нашлось упоминание о том, как Маргарита Решительная отвергла своего супруга. Правда, случилось это более трехсот лет назад…

Аннабел захлопнула книгу. Через мгновение перед королевой стоял паж.

— Проси лордов Совета прийти ко мне.

* * *

Артур, лично допросив вернувшихся ни с чем стражников, лично проверив караулы — не хватало только встретиться со Стрелком в королевских покоях, — метался по комнате вне себя от гнева и страха. За всю жизнь он не произнес столько бранных слов, сколько за последний час. На что годится его охрана, эти бравые вояки во главе с Гольдом? Куда смотрели соглядатаи Магистра? Белым днем под самым носом у бдительных стражей появился Стрелок. Он еще и в замок проберется…

— Предупреди Аннабел, я хочу поговорить с ней, — велел Артур Драйму.

Побратим безмолвно исчез. Артур, уговаривая себя успокоиться, опустился в кресло, вытянул ноги. В конце концов, ничего непоправимого не случилось. Стрелок с Аннабел не успели и словом перемолвиться. Артур хмыкнул. Вот уж встреча так встреча… Давно ли похоронили? То-то она сознания лишилась.

Провел рукой по влажному лбу. «Аннабел я сумею успокоить. Скажу, будто ей привиделось. Мои люди поймали и уже выяснили. Случайное сходство… Аннабел не опасна. Необходимо избавиться от Стрелка».

Его величество вознамерился позвать слуг — снять тяжелое церемониальное одеяние, когда в пооеме двери показался Драйм, с порога выпалил:

— К покоям ее величества собираются лорды Совета.

Артур застыл с разведенными в стороны руками.

— Лорды Совета? Что им понадобилось? Дружно явились справиться о здоровье?

Драйм не ответил. Артур, выругавшись, кинулся к покоям королевы. Драйм поспешал за ним след в след. Артур избрал короткий путь: промчался коридором, напрямую соединявшим комнаты короля и королевы.

В галерее, у дверей покоев ее величества, толпились лорды Королевского Совета. Артур быстро оглядел их. Двоих не хватало. Маленький паж поджидал опоздавших, чтобы доложить королеве и ввести к ней собравшихся. В следующий миг, торопясь, подошли лорд Бертрам и лорд Вэйн. Артур знаком запретил пажу трогаться с места и отчеканил:

— Ее величество больна и никого принять не может.

Ему пришлось повторить дважды — лорды не спешили расходиться. После некоторого замешательства поочередно откланялись. Последним удалился лорд Гаральд.

Проводив его взглядом, Артур ворвался в покои королевы. Он полагал найти супругу в опочивальне. Однако застал ее в Мозаичном зале — просторной комнате, на стенах которой были выложены гербы славных рыцарей королевства.

На звук шагов Аннабел обернулась. Артур невольно остановился. Королева, в белом плаще с золотой окантовкой, в золотом венце с переливчатым опалом, ждала, положив ладонь на раскрытую книгу. Она стояла спиной к свету, и Артур не видел ее лица. Однако то, как спокойно она держалась, его удивило и сбило с толку. Он думал, королева, едва очнувшись от беспамятства, в слезах и смятении бросится к нему с вопросами.

Аннабел молчала, и Артур понял, что начинать придется самому. От души подосадовал: предпочел бы узнать прежде мысли и настроение Аннабел.

— Драйм сообщил, вас осаждают лорды Совета. Я поспешил избавить ваше величество от досужего любопытства.

Аннабел захлопнула книгу. В один миг осознала, какую совершила ошибку. Артур видел Стрелка на площади, должен был понять — обман раскрыт, его жизнь повисла на волоске. Прежде чем созывать лордов, следовало взять Артура под стражу. Король? Пусть король. Нашла бы десяток алебардщиков, преданных ей лично. Теперь поздно.

Она спокойно, без тени страха и замешательства, разглядывала Артура. Молча дивилась: как могла верить этой улыбке? Или слащавому голосу? Разве не видела холодных беспощадных глаз? Как могла принять лицемерные речи за знак участия?

Сейчас в лице Артура она ясно читала подавленное смущение, тревогу, а главное — желание выведать ее мысли и чувства.

— Садитесь, Артур.

Как ни прислушивался Артур, а все же не смог по голосу угадать настроение и намерения королевы. Неуверенно оглянулся на Драйма, которого Аннабел вроде бы и не заметила. Затем, повинуясь движению тонкой белой руки, шагнул вперед, опустился в кресло, стиснул подлокотники, выполненные в виде голов грифонов.

Аннабел продолжала спокойно его рассматривать. Что он сделает? Как всегда, прибегнет ко лжи. А потом, когда убедится, что ложь более не имеет силы? Попытается убить? Не осмелится! Тогда… Повелит запереть, глаз не спускать? Да, именно так он и поступит. Охрану поручит Магистру, не иначе.

На мгновение Аннабел пришла в отчаяние: не увидит Стрелка, не сможет поговорить с ним! Но тут же овладела собой. Она отыщет способ известить охотника.

— Ваше величество, — осторожно, вкрадчиво начал Артур, — как вы себя чувствуете? Меня, как и всех, напугало ваше неожиданное недомогание.

— Понимаю. Вы всегда преданно заботились обо мне, Артур. С той самой минуты, как я лишилась отца, были мне опорой и поддержкой. Не так ли?

Артур склонил голову, предпочитая увильнуть от прямого ответа. После случившегося на площади он не решался открыто принять благодарность, опасаясь подвоха.

Аннабел посмотрела в окно. Снег валил густо. Несколько мгновений она задумчиво созерцала снегопад, затем взяла предназначенный для вышивания кусок полотна, расстелила на столе. Огромное полотнище целиком закрыло столешницу.

— Артур, вы каждый раз приходили на помощь, проявляя полную самоотверженность и бескорыстие. — И слова Аннабел, и голос выражали самую пылкую признательность.

Артур чувствовал себя все более неловко, но молчать дольше было нельзя, и он ответил:

— Я лишь исполнял долг.

— Разве? По-моему, вы сделали гораздо больше, чем от вас требовалось! Выказали удивительное усердие… — Тон Аннабел становился все любезнее.

Артур беспокойно ерзал в кресле. Вполне возможно, Аннабел говорит искренне. О покушении на Стрелка она не знает. Начать оправдываться — только подозрения возбуждать. И все же…

— Ваше величество, вы мною недовольны?

— Отчего же мне быть недовольной? Разве вы не служили, как того требовала клятва — «…не щадя жизни своей и превыше госпожи почитая только Бога»?

Артур вонзил ногти в ладони. Ему хотелось сорваться с места, пересечь зал, схватить Аннабел за плечи, развернуть лицом к свету. Он жаждал ясности, но не мог дать себе воли. Аннабел не должна видеть его волнение. Если в душе ее зародились сомнения, его растерянность их только укрепит.

Драйм медленно, шаг за шагом, передвигался вдоль стены. Драйм тоже знал Аннабел с детства. Они никогда не дружили, но Аннабел вела себя по отношению к нему безукоризненно вежливо. То, что королева сейчас даже не сочла нужным его заметить, означало одно: ей все известно. Как Артур этого не понимает?

Аннабел склонилась над столом, нанося рисунок на ткань.

— Если бы не вы, Артур, сколько ошибок я могла совершить. Каждый раз вы предостерегали меня. Взывали к памяти детской дружбы.

Тут Аннабел подняла голову и бросила на Артура короткий взгляд. Артур ничего не заметил, но Драйм, стоявший ближе, этот взгляд перехватил. Королева смотрела на Артура так, как не смотрела ни на кого и никогда. Драйм однажды видел, как она спугнула гревшуюся на солнце крысу. Даже тогда в лице Аннабел не мелькнуло такой смеси удивления и гадливости.

— Я не в силах был поступать иначе, — отозвался Артур. После паузы добавил: — Если я и ошибался, то был искренен.

Драйма корчило от стыда. Не мог он этого видеть. Не мог видеть, как жалко Артур лжет, не догадываясь, что обман раскрыт, вызывая у Аннабел все большее презрение.

— Подумать только, Артур, — продолжала королева, — какие неоценимые услуги вы мне оказали. Отговорили от замужества, избавили от бремени власти, все хлопоты правления на себя приняли…

На этот раз в ее голосе звучала такая издевка, что даже Артур не обманулся.

— Аннабел, вы говорите со мной недопустимым тоном! Понимаю, взволнованы, расстроены ужасным происшествием…

— Да, происшествие ужасное. Вы так старались: войска к столице стянули, на каждом перекрестке алебардщиков поставили, в воротах караул утроили — и все напрасно. Не помогли заклинания Магистра! Стрелок пробрался в город, и куда — к самому собору пожаловал. Нет чтобы в нору забиться: отняли невесту и корону, сказал бы спасибо, что жив остался! Как люди неблагодарны…

— Аннабел! — вскричал Артур. — Как, вы обвиняете меня?! Если так мало цените мою дружбу, то почему не позволили мне отказаться от мантии Великого Лорда?

Драйм закрыл глаза.

— Поймите же, это роковая ошибка, — горячо убеждал Артур. — Голодранец, так вас смутивший и напугавший, уже пойман… допрошен… Поверьте, я первый протянул бы руку Стрелку, войди он сейчас в эту комнату. Увы, он погиб. Спросите у моего брата.

Аннабел повернулась к Драйму. Тот привалился к стене — белый как полотно. Артур волен его убить, но подтвердить эту ложь он не в силах.

— Ну! — резко сказал Артур. — У тебя язык отнялся?

— Только искусство лекаря спасло вашего брата, — язвительно подхватила Аннабел. — Полагаю, этим лекарем оказался Магистр. Как видно, он наделен необыкновенными талантами. Это же надо: за несколько месяцев сумел заставить вас позабыть все, чему учили лорд Гирэй и леди Арна! Ваши нынешние правдивость, искренность и бескорыстие сразили бы ваших родителей наповал.

Артур побелел от злобы. Королева не дала ему возразить:

— В одном вы не солгали. Невольно, чудом сказали правду. Заявили, что в королевстве появился оборотень. Верно. Этот оборотень — король!

Артур вскочил, словно ужаленный.

— Бедное королевство! — говорила Аннабел. — Скоро подданные взвоют по-волчьи. Не надейтесь, Артур, снискать славу и почет. Оборотень способен лишь принести плач и страдание в каждый дом. Придет час, все проклянут вас, как проклинаю я. Придет час, вас предадут так же, как вы предали меня.

— Я вас предал?! — закричал Артур. — Нет, это вы хотели предать королевство, доверив его какому-то охотнику! И меня вы рассчитываете предать! Думаете столковаться с лордами? — Он хватил кулаком по кованому переплету книги. — У меня хорошая память! В пору нашей дружбы, о которой вы теперь вспоминаете с таким отвращением, мы читали одни книги. Надеетесь повторить судьбу Маргариты Решительной? Править единолично? Нет, Аннабел. Я король. Страна принадлежит мне. Все будет так, как я захочу! И вы останетесь в живых, только если я пожелаю!

— Наследница престола — я. Если умру, не родив ребенка, вы лишитесь права на престол. И тогда Королевский Совет призовет соседнего монарха.

Артур молчал долго, а когда заговорил, тон и манеры его изменились совершенно. Это была вкрадчивая речь торговца.

— Для нас обоих будет лучше прийти к соглашению. Заключим союз.

Удивление Аннабел пересилило даже ее гнев. Артур предлагает союз? Ждет, что она одобрит покушение на Стрелка? Это что: безумие или крайняя подлость?

— Мир? Хорошо! Но с одним условием. Казните его, — королева указала на Драйма. — Он пытался убить Стрелка и должен умереть.

Артур застыл. Королеве известно все? Откуда? Как теперь быть? Пожертвовать Драймом? С губ Артура сорвалось проклятие. Аннабел презрительно усмехнулась.

Драйм прижался к стене.

— Не бывать этому! — вскричал король.

— И все же вы подумали об этом, — бросила королева.

Лицо Артура перекосилось от бешенства. Он замахнулся на Аннабел. Бесконечно долго тянулась пауза. Аннабел не отрывала глаз от лица Артура и в то же время видела его сжатую в кулак, мелко дрожавшую, занесенную для удара руку. Резко выдохнув, Артур повернулся на каблуках и отошел к окну. Вернулся. Лицо его еще дышало гневом, губы подергивались.

— Ладно! — воскликнул он. — Будете жить, покуда это нужно мне. Но отныне вы не переступите порога собственных покоев. Завтра все узнают о тяжкой болезни королевы!

* * *

Недобрые слухи ползут по столице. Королева больна, королеву околдовали. День и ночь рыщут по лесу стражники. За голову оборотня обещана награда. В Турге глухо ропщут дружинники. Не знают, чему верить: словам короля или собственным глазам. Король сказал: «Оборотень». С королем не поспоришь. И все же… Так было бы славно, окажись Стрелок жив. Зачем король поторопился? Зачем назвал зеленоглазого лучника оборотнем, не дотронувшись до него, не поговорив с ним?

Угрюмое молчание нависло над городом. Празднества отменены, да горожанам и не до празднеств. В сердцах поселился страх. Вдруг оборотень вновь проберется в город? Каждый может стать его жертвой. Крепко запираются засовы. Неприветливыми взглядами окидывают горожане чужаков. Бойко расходятся амулеты, сделанные «самим господином Великим Магистром». Амулеты предохраняют от сглаза, от порчи, от встречи с оборотнем… Амулеты дороги, горожане ворчат, но покупают.

Сам Великий Магистр покидает дом на окраине и поселяется в замке, ибо этого желает король.

— Я не могу поручить охрану королевы дворцовым стражникам, — объясняет Магистру Артур. — Уверен, в душе они хранят ей верность. Сыщите надежных людей.

— Как угодно вашему величеству, — кланяется человек в черном одеянии. — Я найду людей.

Наблюдая этот неуклюжий поклон, Артур размышляет о манерах лавочника. Однако не позволяет себе и тени усмешки.

— Ваши прежние покои не заняты? Позвольте мне поселиться там, — заявляет Магистр с дерзостью человека, чувствующего себя незаменимым.

Король прекрасно помнит, что обещал эти комнаты Драйму. Сейчас, однако, важнее заручиться поддержкой Магистра. С Драймом он как-нибудь договорится.

Встречи с королевой настойчиво добиваются лорды Королевского Совета. Более всех усердствует лорд Дан, друг лорда Гаральда. Он даже пытается подкупить одного из охраников и обменяться с ее величеством записками. Следующим утром лорда Дана находят мертвым в его опочивальне. Больше никому не хочется задавать Артуру вопросов. Опустевшее кресло в зале Королевского Совета занимает Магистр.

* * *

Черны башни городской темницы. Грозно звучат шаги часовых. Взвизгивают, поворачиваясь, ржавые петли. Коптят факелы, не могут рассеять тьму. Все ниже и ниже ведут ступени, туда, где в глубоких подземельях томятся узники. Каменные плиты под ногами становятся скользкими, по стенам сочится вода. Позванивают связки ключей за поясами стражников. Человек в черном одеянии, боясь поскользнуться, невольно опирается о стену и тотчас отдергивает руку, морщась, вытирает о плащ.

Лестница кончается. Наклоняясь, чтобы не стукнуться головой о низкие своды, обходят стражники камеры, похожие на узкие лисьи норы.

— Кто сидит здесь? — спрашивает человек в черном.

— Этот зарезал жену и двоих детей… Тот убил священника и ограбил церковь… А вот этот наводил страх на всю округу.

Человек в черном кивает, улыбается. Этим людям не на что надеяться. Их ждет веревка.

— Я всех забираю.

— Всех? — недоверчиво переспрашивает стражник.

— Да.

Стражники переглядываются в сомнении.

— Но, господин Магистр…

Магистр вытаскивает из-под плаща свиток, скрепленный королевской печатью. Стражники пожимают плечами, отпирают решетки. Изредка спрашивают:

— Неужто и этого отпустите? Всем миром ловили…

Магистр непреклонен. Хмурясь, недовольно покачивая головами, стражники повинуются. Обступают Магистра грязные, заросшие люди. Он чувствует их тяжелое дыхание, прикосновение расползшейся в лохмотья одежды.

— Мне нужны слуги, — говорит Магистр. — Кто пожелает служить мне — выйдет отсюда сегодня же. Кто не пожелает — может дожидаться палача.

Магистр направляется к самой дальней камере и, не дойдя нескольких шагов, останавливается в изумлении. Узник, лежащий на охапке гнилой соломы, поет. Магистр хмурится, презрительно выпячивает губу.

— Славно поет, — замечает стражник.

— Пусть и дальше тешит ваш слух, — с издевкой отзывается Магистр. Поворачивается и уходит.

Распахиваются двери темницы. Горожане в страхе провожают глазами толпу оборванцев. Матери крепче прижимают к себе детей. Улыбается Магистр. Верные люди найдены. Есть кому стеречь королеву.

Хмурятся дружинники. Что же, им нынче нет веры? Почему люди Магистра в чести? Потому, что усердно ищут оборотня? Оборотня ли?..

Смотрит Артур на освобожденных разбойников и кривится от омерзения. Магистр сияет:

— Не беспокойтесь, ваше величество. Умоются, приоденутся — ничем от людей отличаться не будут.

Артур кивает, но резко оборачивается — кажется, что кто-то из новых слуг Магистра проскользнул за спиной. Нет, это лишь тень. Артуру почему-то вспоминается песня, слышанная недавно на площади. Король встряхивает головой, силясь отогнать навязчивый мотив, но песня упорно продолжает звучать в ушах.

* * *

Прочесывают лес стражники Магистра — ищут оборотня. Не утерпев, выезжает с ними сам король. Мороз невелик, кони по брюхо проваливаются в рыхлый снег. Люди выбиваются из сил. Артур с ненавистью обводит взглядом заснеженные деревья. Будь сейчас лето, а не зима, он приказал бы поджечь лес. В третий раз подходит к нему начальник стражи и просит дать отдых измученным людям.

— Возвращаемся, — бросает Артур сквозь зубы.

В досаде велит сжечь дом Стрелка.

Начинает смеркаться. Низкие тучи нависают над городом. Сыплет снег. Отряд приближается к замку. И вдруг Артур резко натягивает повод. Осаживают коней и его спутники. Смотрят вверх. Призрачная фигура несется по небу. Серебристый олень запрокинул увенчанную тяжелыми рогами голову. Снежинки разлетаются из-под копыт.

Артур встряхивает головой, отгоняя наваждение. Глаза обманули его. Он ясно видит белую башню замка. Под окном королевы на флагштоке укреплено огромное полотнище. По дымчатой ткани серебряной нитью вышит олень. Артур скрипит зубами. Ему понятно, кому подан этот знак.

Люди Магистра срывают полотнище, но уже поутру расползаются по городу странные слухи. Множество горожан видели в облаках оленя, парившего над королевским замком.

* * *