В полутемном холле общежития, вперив горящие глаза в экран телевизора, густо, как семейство опят на полянке, сидели болельщики: транслировался хоккейный матч. Когда Пал Палыч Пеночкин, помахивая коробкой с косточками домино, вошел в холл, на него никто не обратил внимания. Благоговейную тишину нарушал только взволнованный голос телекомментатора. Пал Палыч обиженно засопел носом, двинул стулом. На него сердито зашикали. Но Пеночкин, по случаю окончания рабочей недели и недавней получки, находился в настроении и жаждал общения. Хоккей никогда его не увлекал. Подумаешь, с палками, как мальчишки, бегают…
— Орлы, кто в «козла»? — зычно возгласил Пал Палыч, искательным взглядом окидывая собравшихся.
— Шайба прошла все зоны. Вбрасывание, — ответил ему комментатор с экрана. Остальные молчали. Грустно вздохнув, Пал Палыч присел на краешек дивана. Желанная компания не собиралась. И Пал Палыч сам начал комментировать матч:
— Хм, вбрасывание. Кто кого обманет. Не обманешь — не забьешь… И чего вы в этой игре нашли? Никакой умственности…
Вратарь на месте! А где ему, позвольте спросить, быть? Ему по штатному расписанию положено быть на месте, у ворот стоять… Вот когда наш бывший кассир, Сеня Хлопотов, вместо кассы на неделю в ресторане засел, так его живо выгнали. Потому как каждому положено на месте быть…
Оно, конечно, ежели охотничий сезон начался или в магазине что-нибудь этакое… импортное… выбросили, тогда другое дело. Тогда все разбегаются…
Ай, молодец! Ай, молодец! А чего этот полосатый свистит? Вне игры? То есть, как это вне игры? Человек вперед идет ни на что не смотря — а его «вне игры»? У нас ежели кто вперед — завсегда хвалят. А тут? Нет, не воспитывающая игра…
Дерутся, дерутся! И чего он его грудью толкает? Дал бы клюшкой и вся недолга. Чего бы я туловом толкал, если палка в руках? И подраться-то не умеют. Вот я бокс смотрел, там дерутся, это да… Или вот наш кочегар, Степан Кузьмич. Он меньше чем на пятнадцать суток и драться не будет. А тут потолкались и разбежались…
Ага, штрафуют. Сели, голубчики… Смотрите-ка, штрафников — так крупным планом показывают. Со всех сторон… Везде нарушителям внимание… У нас тоже сколько с ними возятся: и местком, и начальство… Небось того, кто эту штучку, шайбу то есть, в сетку закинул, не показали крупно. Рядовой труженик…
А этот-то, этот… кому забросили… Маску надел! Стыдно, небось! Вот его посадить надо на штрафную-то… За брак, значит, в работе, за то, что не справляется.
А эти-то, эти! Обнимаются, целуются! Рады, что человеку неприятность устроили, гол забили… О, разъехались! Тоже мне, отпраздновали гол. По такому случаю можно бы и сообразить… на скорую руку…
Далось им это вбрасывание… Сколько можно? Вбрасывают да прижимают, прижимают да вбрасывают…
Ого! Из-под носа шайбу утащил! Ловкач! Конечно, до нашего Кошкина ему далеко, тот у всех из-под носа вагон с лесом утащил, но все-таки… здорово…
А чего этого в шляпе показывают? Тренер? Это вроде директора, значит? Сам не бегает, а других учит? Мало ли, что раньше бегал… Я, может, раньше тоже… кое-чего делал. А директором не назначают. Ишь, как он их жучит. Вообще-то правильно. Меня бы директором назначили, я бы… ух!..
Опять свистит, полосатый! Вот работенка! Посвистел — и деньги на бочку. Интересно, сколько ему платят?
Сирена! Чего они все побежали? Вот, люди, секунды не переработают! У нас не так. У нас, кто после звонка сидит, «вечерует», как говорят, тот и хороший работник, «усидчивый». А эти? Нет, чтобы после сирены остаться, закинуть эту самую шайбу куда надо. Отдыхать торопятся.
Ну, чего вы сидите? Неужто еще не насмотрелись?
Пеночкин досадливо махнул рукой и вышел.