Князь пресветлый сам посещает храм:
Крестится да свечи втыкает;
Бьёт поклоны князь,
Господу молясь, —
А Господь снаружи стоит...
Филигон
Тэрн торопился всё сильнее, стараясь убраться от проклятого места. Как ни пытался он убедить себя, что с деревней всё в порядке, поверить не удавалось. Повезло хоть, что он смог вытрясти из старика дорогу до Айнера.
В образование Тэрна входили не только физическая подготовка и религия — было полно бесполезных предметов, в их числе история, география и культура Алиара. И, как он ни бежал от уроков, что-то в памяти всё же осталось.
Айнер был городом, куда стекались паломники со всего мира. Основали его так называемые божьи посланники — святые Гелдер и Дайфус, редкостные зануды, на взгляд Тэрна. За двести лет до Извечной войны они путешествовали по миру и учили людей, что нужно быть добрыми, отзывчивыми, заниматься саморазвитием, верить в бога, не сдаваться при неудачах... редкостные, редкостные зануды. Но хуже было иное: Гелдер и Дайфус считали бесполезным то, что даётся легко, и всячески усложняли себе жизнь. Разумеется, при такой позиции в последователях у них оказалась лишь горстка идиотов.
Они построили часовенку, где делились знаниями с любым желающим. Желающих было мало, после смерти святых часовню и вовсе забросили. Но позже Творец явил легендарные Четыре Чуда, и все разом уверовали в божественность наставлений Гелдера и Дайфуса — к имени которых вместо «дуралей» стали добавлять «святой» или «божий посланник».
Нынче на месте той часовни раскинулся огромный Серебряный Храм, куда пускали лишь посвящённых. Впрочем, молитве это не мешало: в Айнере было ещё двадцать храмов и каждый год возникали новые... Тэрн помнил описание всех из них. Помнил и биографии обоих святых, их потомков, ближайших последователей, наизусть знал наставления и их толкования, хронологию участия Айнера в Извечной войне — как и любого крупного города...
Тэрн пнул попавшийся под ноги камень. На какую чушь он потратил столько лет! Зачем ему это?! Как бы это помогло в битве с Повелителем Мечей?..
Эти размышления поглотили Тэрна, и он не заметил, как подошёл к Айнеру. Величественно возвышался над стенами Серебряный Храм, и отражённые им лучи солнца заливали всё вокруг благочестивым светом. Статуи у ворот казались живыми, а сами ворота выглядели достойными разве что дома Дэйниэла, создателя мира, — и Тэрн застыл, как делал, наверное, любой гость города...
Тэрн неуверенно подошёл к воротам. Они были выше него в три раза, что уже заставляло чувствовать себя маленьким и жалким. По традиции, на них были изображены божьи посланники — но если в ордене их лица были благостными и спокойными, то здесь — суровыми и неприступными в своей праведности.
— Тук-тук-тук, — прокричал Тэрн.
Ничего не произошло.
— Тук! тук! тук!
Облако на стене рядом с воротами отъехало в сторону, оказавшись небольшим оконом.
— Имя, духовное звание и цель визита.
— Т... Тарк, мирянин. Пришёл поклониться статуи Дэйниэла-Творца.
Облако вернулось на место.
Тэрн оглядел небесно-голубую стену: солнце, облака, вдалеке тучи, дождь и молнии, внизу трава и цветы... нельзя было и догадаться, что где-то здесь окно. Да и одно ли?.. Сколько их тут было спрятано, и сколько использовали как бойницы во время войны?.. В книгах о них не писали...
Пели птицы, ветер шелестел листвой. Ворота не открывались. Тэрн прокашлялся. Всё так же шелестели листья, всё так же пели птицы, ворота по-прежнему были закрыты.
— Мирянин, ты так и будешь стоять?
Тэрн оглянулся на голос и увидел, что один из кустов на двери тоже отъехал в сторону — оказавшись тяжёлой дверью в человеческий рост. Тэрн покосился на ворота, снова посмотрел на дверь.
— А кто ты такой, чтобы ради тебя ворота тягать? — объяснил привратник.
Тэрн опешил, но сразу же расплылся в улыбке.
— Никто. Обычный серый путник, из тех, что сотнями приходят в Айнер... А во время осады эту дверь не найдут слуги Повелителя Мечей?
Монах округлил глаза.
— За кого ты нас держишь, паломник? Мы спрашивали Дэйниэла-Творца, безопасно ли устроить здесь выход, и он явил нам Знак!
Вера в его голосе была столь сильна, что Тэрну показалось, будто земля сейчас развёрзнется, и отправится он прямиком в Мировую Пропасть за то, что посмел усомниться в могуществе Творца и его любви к Священному Городу. Тэрн покосился на землю. Нет, не развёрзлась. Он пожал плечами: Творец сегодня милостив.
Тэрн прошёл вслед за монахом ещё через несколько дверей и сразу забыл о Повелителе Мечей, Пропасти и возможной осаде: изнутри Айнер был ещё прекраснее.
— Добро пожаловать в Город, где обитает Дэйниэл-Творец, — произнёс монах ритуальную фразу. — Ты как раз вовремя, Тарк. Состязания в этом году необычайно интересны. Слышал? В них участвует сам Алран-Праведник!.. Ах, да, ты же пришёл поклониться статуе, — насмешливо закончил монах и скрылся в проходе стены.
Тэрн глубоко вдохнул. Состязания?! Наконец-то, настоящий бой! И Айнер — столь богатый город, что приз должен быть внушительным! Да, если он победит, получит столько денег, что хватит на жизнь в настоящем городе — в самом Завандре!.. — хватит снять девку на ночь или прокутить целую неделю...
Тэрн представлял, как потратит выигрыш, и роскошные храмы Айнера окончательно потеряли для него интерес. Где тут эти их состязания?
Он поправил перевязь меча, потянулся за курткой (какая-никакая, а защита), но передумал: запарится, а местные воины вряд ли стоят того. Его-то тренировали для боя с самим Повелителем Мечей! Что могут противопоставить ему обычные крестьяне? Тэрн гордо расправил плечи и пошёл к площади, куда уже стекался народ.
Было настолько людно, что он никак не мог разглядеть арену. Тэрн вытянул шею, попрыгал на месте, но это дало мало толку. Стоило растолкать людей и пробраться вперёд, но совесть остановила его.
— Как это «выбыл»? — удивлённо произнесли совсем рядом.
— Мучается животом! Никак не может участвовать!
— Надо же. А казался таким праведным...
— Да! Что ж он за человек, раз Творец не допустил его до участия в Состязаниях?! Но участников стало нечётное количество, следовательно... Состязания невозможны! Мы все обречены!
Тэрн завертел головой, пытаясь понять, кто это говорит. Он озирался настолько рьяно, что зацепил плечом здоровяка-завандрца.
— Выродок недобитый! Вперёд вздумал лезть?!
Здоровяк толкнул его, и Тэрн отлетел далеко по мостовой: в толпе, где яблоку негде было упасть, вдруг оказалось предостаточно места. Тэрн вскочил, схватился за меч, но его ухватил за руку какой-то монах.
— Как я и говорил, Творец пошлёт нам участника, брат Анда.
Крупный, весь какой-то мягкий и круглый, монах улыбался, казалось, не только губами, но всем лицом и даже позой. А рядом с ним стоял брат помоложе: худой, нервный, он едва не бегал вокруг от переживаний. Та ещё парочка.
Монахи отряхнули ему одежду и повели к одному из храмов. Храм поражал бедностью, Тэрн и не знал, что такие бывают: в убранстве почти не встречалось золота, а драгоценные камни были всего в трёх фресках. Зато росписи на стенах и потолке ошеломляли мастерством. Сценки из жизни божьих посланников сменяли моменты Извечной войны и создания мира. Это, конечно, Четвёртое Чудо. А это?.. Третье свержение Повелителя Мечей? Точно: вон Изира Кровавая. А вон там...
— Ты лишился разума?! Состязания вот-вот начнутся! А ты ещё не завершил переодевание!
Брат Анда попытался подтолкнуть его в спину, Тэрн лишь ухмыльнулся. Разумеется, у тщедушного монашка не вышло сдвинуть его и на полшага — но он не сдавался и, пыхтя, заставил-таки Тэрна сойти с места. Брат Юнь невозмутимо следил за этим цирком.
— Да, брат, сразу видно, как мало ты ещё в Священном Городе. Если бы не полученный нами Знак, ходить тебе в послушниках ещё лет десять — пока не научился бы принимать всё, что послано тебе Творцом…
Анда смутился и отошёл от Тэрна — но его изнурённое лицо осталось таким же встревоженным.
— …А ты, участник, и впрямь сосредоточь мысли на Состязаниях. Если победишь, тебе покажут сам Серебрянный Храм — а уж его росписи стократ прекраснее. Но тебе придётся потрудиться: идёт уже третий этап, перед тобой будут лучшие.
Тэрн кивнул. Монах прав, нужно сосредоточиться на бое.
Его довели до просторного светлого помещения с огромным окном и книгами на одном из столов — в общем, типичной монашеской кельи, — и дали какой-то свёрток.
— Это одежда участника. Скорее переодевайся!
Тэрн покосился на Анду и ме-е-едленно развернул свёрток. Следовало поторопиться, но монах так смешно переживал, едва в истерике не бился из-за любой ерунды, что стало любопытно, упадёт в итоге он в обморок или нет. Да и говорил он забавно, будто писака из Кивиша.
В свёртке оказалась жёлтая ряса с затейливой оранжевой отделкой; точь-в-точь монашеская, разве что не бело-синяя.
— Издеваетесь?! Как я в этом драться буду?
Брат Анда ошарашено посмотрел на него. Брат Юнь подавил смешок.
— Драться, — наконец повторил Анда.
Тэрн закатил глаза:
— Участвовать в состязаниях, доказывать свою веру — называй, как хочешь.
— Брат Юнь, ты уверен...
— Ай-яй-яй, брат Анда, всё сомневаешься в силе Творца? — пожурил брат Юнь и плюхнулся на кровать.
Он скрестил руки на круглом пузике и доброжелательно улыбнулся. Брат Анда заметался по комнате.
— Состязания предназначены для доказательства своей веры! Знания Свитков Дэйниэловых, Святых Заповедей, мироустройства! Откуда ты взялся, что об этом не знаешь?!
Тэрн ошалело моргнул.
— Смеётесь, что ли?.. Чтоб я тратил время на эту чушь?!
Он смял рясу и кинул её в брата Анду. Монах поймал её и беспомощно всплеснул руками — чуть не снеся со стола стопку книг. Тэрн двинулся к выходу.
— Пятьсот золотых, — пояснил брат Юнь.
Тэрн отпустил ручку двери и медленно развернулся.
— А когда станешь победителем, любой из паломников будет счастлив подбросить тебя до своего города. Ты ведь путешествуешь?
Тэрн аккуратно забрал у брата Анды балахон и переоделся.
— Меч оставь, — буркнул Анда. — Это неуважение к Состязаниям Веры.
— Да ла-адно тебе, брат Анда...
Тэрн так же молча повесил сверху перевязь и поплёлся за монахами. Радовало лишь одно: скоро у него будут деньги, потому что религию он знал даже лучше, чем сражался.
— В третьем этапе участников вызывают на сцену по двое и задают вопросы, — наставлял его брат Анда по дороге. — Тот, кто покажет большее знание веры, переходит дальше — до тех пор, пока не останется победитель. А меч лучше всё же оставь: не выберут в победители вооружённого... не доверяешь мне, так брат Юнь подержит.
Тэрн покосился на кругленького и довольного брата Юня, потом на вечно напряжённого брата Анду; покачал головой, но всё же отдал им меч. Сразу почувствовал себя голым, несмотря на припрятанные кинжал и метательные ножи.
— Потеряете — придушу обоих, — рыкнул он.
— Удачи! — улыбнулся в ответ брат Юнь.
Тэрн почувствовал, как за шиворот стекают холодные капли. Он резко обернулся и увидел брата Анду с вычурной бутылочкой, в какие обычно наливали святую воду.
— Я осознал, что без этого твоя победа невозможна, — объяснил Анда.
Тэрн многое хотел сказать, но было некогда. Брат Юнь проскользнул на сцену и встал рядом с ведущим. Тэрн поторопился за ним. Святая вода мерзко холодила спину.
— Брат Ишка, маленькое объявление, — голос Юня прозвучал неожиданно громко. Тэрн пригляделся и увидел у него на вороте странный механизм, не иначе как сделанный в Релле, городе техников. У Тэрна на рясе был точно такой же. — Верующие! Все мы помним Алрана-Праведника, что так хорошо справился с предыдущими этапами Состязания Веры. Но неисповедимы пути Творца, и по воле его Алран был снят с Состязаний. Вместо него Дэйниэл явил нам этого юношу.
По толпе прошёл неодобрительный гул. Брат Юнь отошёл в сторону, брат Ишка облизал губы.
— Да, неисповедимы пути дэйниэловы... что ж, брат по вере, ты пропустил представление участников. Расскажи же нам, как тебя зовут и где ты изучал дэйниэлову веру?
Из слов брата Анды Тэрн понял, что победителя определит не только правильность ответов, но и произведённое впечатление. Поэтому он сделал невинные, наивные глаза и посмотрел в ложу, где заседали судьи — монахи разных возрастов и званий.
— Тарк. Я жил в лесу вместе с матерью и отцом, и они, в силу своих способностей, учили меня святой вере.
Публика взорвалась смешками и оскорбительными выкриками: ещё бы, вместо учёного мужа им представили мальчишку-дикаря! Тэрн посмотрел на судей ещё более простодушным взглядом. Этот взгляд не раз спасал его в первые годы жизни в ордене... потом все привыкли, и больше он не работал.
— Брат Юнь, ты уверен, что правильно истолковал знак Творца? — прошептал брат Ишка.
— В крайнем случае, все хорошо посмеются.
Брат Юнь подмигнул Тэрну и ушёл со сцены, а тот впервые посмотрел на своего соперника. Он был словно помесь Анды и Юня: худой, но при этом спокойный... Надменное выражение на его лице заставило Тэрна потянуться к мечу, но он не шевельнулся, вспомнив, что нужно произвести впечатление, — и уж потом, что меча у него нет.
— Итак, для нашего новичка повторим правила этапа. Я задаю вопросы обоим участникам по очереди, если участник не отвечает, вопрос переходит к его сопернику.
Брат Анда за сценой сжимал рукоять меча и лихорадочно молился. В воздухе застыл тяжёлый запах священных трав: казалось, им пропиталось всё здесь. «Пятьсот золотых. Пятьсот золотых».
— Первый наш вопрос будет совсем простым. Он посвящён тем из наших зрителей, которые не так хорошо разбираются в мире, а заодно поможет оценить знания нашего нового участника. Тарк-из-Леса, расскажи нам, что происходит с душами после смерти?
»Пятьсот. Золотых», — повторил себе Тэрн и начал рассказывать.
— Как всем нам известно, после смерти души попадают в кладовую Дэйниэла-Творца, который перебирает их и решает, какие из них снова возродятся в мире и кем, — Тэрн закончил, но все выжидательно смотрели на него. Он покосился за кулисы; брат Юнь махал руками, будто пытался взлететь: «Продолжай, продолжай, продолжай!» — Первое упоминание об этом мы встречаем в Дэйниэловых Свитках, когда наш великий и благостный Творец говорит себе: «Сначала перебери души, отложи в эту корзину негодные, а в эту достойные; засей их, посмотри, как они вырастут, а потом можешь поехать на бал».
Брат Юнь одобрительно кивнул, и Тэрн замолчал. Брат Ишка сверкнул улыбкой.
— Хорошо! Следующий вопрос будет ненамного сложней. С какими словами оставил наш милостивый Творец мир людям, Кайран?
Соперник смерил Тэрна горделивым взглядом.
— Это известно даже тем из нас, кто жил в лесу, — в толпе раздались смешки. — Наш великий и благостный Дэйниэл-Творец сказал: «Люди! Я создал для вас мир, полный гармонии, мир, в котором никогда не будет болезней, голода, землетрясений или наводнений — ничего, что мешало бы вам жить. Так наслаждайтесь этим миром и будьте счастливы». Или, если цитировать на староалиарском: «Лиде! Созидаче вар мире, напойне гарамоне; мире...»
Раздались восхищённые выкрики: на староалиарском осталось всего несколько книг, знали его лишь по-настоящему образованные люди. Даже Тэрн восторженно улыбнулся. А потом с той же милой улыбкой заметил:
— Во-первых, «созидайч», а не «созидаче». Во-вторых, в староалиарском нет слова «гарамоне», она называлась «хотан», и там не «наслаждас», а «поглощте», просто исправили при переводе, чтобы красивее звучало... как знают даже те из нас, кто жил в лесу.
Алый Кайран хватал ртом воздух. Стоило ли говорить, что в этом туре Тэрн победил?
— Тарк, расскажи нам, что особенного в Священном Городе? — был единственный примечательный вопрос в следующем.
Тэрн напрягся. Для монахов это была самая важная тема. Он выдохнул и начал всё тем же возвышенным тоном:
— Как известно, Айнер был основан божьими посланниками, святыми Гелдером и Дайфусом — самыми чистыми людьми Алиара. Дело их продолжили святые отцы, наши всемилостивейшие и благороднейшие наставники. Поэтому за несколько столетий город наполнила такая праведность и чистота, что сам Дэйниэл-Творец изумился им. Он спустился, дабы воочию узреть подобное место, и был так поражён, что навсегда покинул свой небесный дом и поселился здесь. Он растворился в своём городе, но иногда воплощается в человеческое тело и ходит по улицам, словно обычный монах или прихожанин... Вот почему мы называем Айнер Городом, где живёт сам Творец.
Тэрн выдохнул и посмотрел на судей. Вроде бы, выступил неплохо, но кто знает... Ему повезло: этот этап он выиграл, как, впрочем, и следующие. Тур от тура становилось лишь проще: вопросы были более сложными, и там, где соперники терялись, он с лёгкостью давал ответ. Всё шло отлично, он уже вышел в финал и предвкушал победу, но — как обычно, «но».
— А теперь лёгкий вопрос, чтобы всем нам передохнуть. Тарк, разъясни всем нам смысл молитвы «Вверяю».
Тэрн почувствовал, как кружится голова. Его не учили этому? Но в ордене духовное воспитание считали важнее всего. Он забыл её? Нет, он знал молитвослов наизусть... значит, это обычная проверка.
— Такой молитвы нет.
Зрители ахнули, как один, и сразу же повисла тишина. Через минуту Нолин — нынешний соперник Тэрна — хохотнул. Из толпы ему ответили таким же искренним смешком. Потом ещё одним и ещё. Вскоре гоготала вся площадь.
Тэрн почувствовал, как голова втягивается в плечи, а сам он против воли делает шаг назад. Захотелось спрятаться или сбежать со сцены. Но Тэрн остановил себя и расправил плечи. Над ним могут смеяться сколько угодно, даже если он ошибся — он всё равно лучше них всех!
Казалось, прошёл час, прежде чем один из святых отцов встал из-за судейского стола.
— Простим юноше его неграмотность. Тарк жил в лесу, и у него не было духовного наставника — лишь его родители. И Тарк отлично разбирается в вере для сына лесничего, — Тэрн уже успел признаться, что его отец был лесником, а мать плела корзины, и рассказать пару слезливых историй из детства (не своего, конечно же). — Простим ему эту ошибку и забудем о вопросе.
Тэрн поклонился. В почтительном молчании все ждали, пока святой отец опустится в кресло и сядет поудобнее. Наконец, брат Ишка прокашлялся.
— Раз святой отец Елло говорит так... Следующий вопрос!
Пока Нолин отвечал, Тэрн позволил себе отвлечься. Он ещё раз перебрал в памяти все молитвы, все священные книги, все занятия в часовне... не было. Не было такой молитвы.
— Тарк, расскажи нам, почему Дэйниэл-Творец сам не остановит Повелителя Мечей своей божественной мощью?
Глаза Тэрна загорелись: надо было восстановить позиции. Он обвёл толпу внушительным взглядом.
— Давно... когда люди Алиара были счастливы и не знали войн... — вкрадчивым шёпотом начал он, — из другого мира явился Повелитель Мечей... Был он настолько ужасен, что родной мир отверг его? Или так извратила его Пропасть, что лежит между мирами?.. А может, миры вокруг давно превратились в пустыню, покорившись ему? Нам остаётся лишь гадать, — Тэрн заметил недовольство на лице отца Елло и ещё нескольких судей и мигом переметнулся на официальную версию: — Святые отцы объясняют нам, что миры вокруг гораздо хуже и злее нашего; ведь сам Дэйниэл-Творец говорил, что Алиар — лучшее из его творений. Но по божественным законам нельзя уничтожить жителя другого мира, и наш всеблагой Творец боится, что если он сам выступит против Повелителя Мечей, то обречёт на казнь весь Алиар. Поэтому он может лишь глядеть на нас с неб... из Священного Города и желать нам победы в этой войне.
Этот вопрос тоже был довольно простым, но он сделал из ответа настоящий спектакль. Зрители, как завороженные, смотрели на него. Тэрн всегда чувствовал настроение толпы, знал, что лучше сказать или сделать. Именно это позволяло ему правдоподобно врать или же рассказывать истории.
— Хорошо! Что ж, друзья, этот тур закончен, участники могут отдохнуть, пока наши благочестивые судьи решают, кто же пройдёт в финал. И не расстраивайтесь, если проиграете, ведь главное — не победа, а вера в Творца.
Тэрн вышел к Юню и Анде, с которыми успел сдружиться за время Состязаний. Брат Анда расхаживал туда-сюда. Это было странно: за прошедшие туры он уже успокоился, даже расслабился... («Я боялся, что ты сразу же опозоришь нас с братом Юнем», — объяснил Анда. «Я напоил его священным вином», — объяснил Юнь.)
— Теперь-то что? — хмуро спросил у него Тэрн.
— Что?! Что?! Твоя ошибка непростительна! Сказать, что нет молитвы «Вверяю»! Это же Символ Веры!
— Очень рад. Брат Юнь, а почему со мной выступал Нолин? Я думал, он вылетит ещё в самом начале.
— Да, Нолин должен был уйти ещё в первом туре... но нам был явлен знак.
Тэрн сразу же забыл о молитве и Анде.
— Ух, ты! Знак? Настоящий?! Как после смерти святых, когда Творец явил Четыре Чуда?
— Д-да... пожалуй, можно и так сказать...
Юнь отвёл взгляд. Тэрн подождал, но монах молчал и всё так же не смотрел на него.
— Какой знак был явлен?
— Ну-у... на него упал листик, — ответил брат Юнь, старательно изучая небо.
—Листик?..
— Да-да. Листик... священного дерева.
— А-а!
— В конце концов, в Священном Городе все деревья священные... — пробормотал Юнь почти неслышно.
Тэрн подавился, но не успел ответить:
— Иди, твой выход, иди скорее, — накинулся на него брат Анда.
Следующие туры не запомнились: Тэрн думал о неизвестной ему молитве и «знаках», которые получают монахи Айнера — и становился всё мрачнее и мрачнее. Да и устал он за это время...
— Так что, — спросил он, едва закончился очередной тур, — далеко до конца?
Анда покосился на него:
— Этот этап последний...
Тэрн сглотнул. Ничего себе! Казалось, всё только началось... и в то же время, что тянется вечность. Вопросы были гораздо легче, чем каждый день задавали в ордене. Там спрашивали, почему так, зачем святой обратил внимание именно на это, что повлияло на такое восприятие этого момента людьми — заставляли думать. Здесь думать не надо было — только повторять заученные слова. Здесь, кажется, вообще не любили тех, кто думает...
— И вот, наконец, последнее состязание! Последняя, не побоюсь этого слова, битва! Слева от меня стоит доселе неизвестный, но уже покоривший наши сердца Тарк, сын лесничего; справа — наш знаменитый Болниант, который четырежды доходил до финала Состязаний.
Только тут Тэрн понял, как бешенно он устал. И зачем он в это ввязался, денег пока хватало, а там бы уж как-нибудь заработал, не на что время тратить, что ли... »Собер-рись!» — рявкнул он на себя. Именно так кричал его учитель (и надзиратель) Райк, когда пытался вбить в него хоть какие-то знания.
Это помогло, как и всегда; и, как всегда, помогло слабо. Тэрн без интереса слушал голос ведущего, ответы своего довольного соперника, да и свои — лишь изредка удивляясь, что говорит всё правильно.
— А теперь идёт очередной простой вопрос, с которыми так не везёт нашему другу Тарку. Тарк, расскажи нам основные заветы божьих посланников.
— Быть добрым, заниматься самосовершенствованием, верить в Творца.
Тэрн устало потёр глаза, а когда открыл их, понял, что все выжидательно смотрят на него.
— И-и?.. — протянул ведущий.
— «И?»... А... и всегда выбирать сложный путь, потому что то, что даётся легко, не развивает личность.
Тишина стала настолько весомой, что будто вороном уселась на плечо. Брат Анда закрыл лицо ладонью, брат Ишка натянуто улыбнулся, а брат Юнь и вовсе развернулся и пошёл прочь.
— Болниант, — напряжённо сказал брат Ишка, — я думаю, вопрос переходит к тебе. Что является основой учения великих божьих посланников?
— О, это просто! Основой является безоговорочная вера в милосердие, справедливость и внимание Творца. Вера эта выражается в том, что перед любым делом надо искать знаки, посланные тебе Творцом, и ни в коем случае не идти против них. Но неудивительно, что Тарк не знает о них, ведь он не знал и о молитве «Вверяю», а это связанные области... незнание которой, как сказали святые отцы, нам надо ему простить. Юноше обязательно надо дать шанс выиграть!.. А я приеду в следующем году...
Судьи ушли принимать решение, Тэрн и Болниант остались на сцене. Анда за кулисами, кажется, готовился к личной встрече с Творцом, а Юнь всё не возвращался. «Вот гад! — подумал Тэрн. — Взял и бросил в такой момент». Тут он зажмурился: какая-то гадость светила ему прямо в глаза. Наконец, это кончилось и Тэрн посмотрел вниз: по его одежде бегал солнечный зайчик. Видимо, не он один заметил его, потому что толпа взревела. Тэрн напрягся, пытаясь уловить настроение людей, но разобрал в их криках: «Тарк! Тарк! Тарк!» — и успокоился.
Наконец, главный средь судей встал. Только тут Тэрн понял, что это был не только не святой брат, а даже не святой отец — перед ним стоял сам святой дед Ульа, глава Серебряного Храма и духовный наставник всего Алиара.
— Тарк показал незнание наиважнеиших областей нашей веры... но наш постоянный участник прав... остальные он знает отлично... к тому же, все мы видели Знак... который лишь подтверждает... что Тарк был послан нам Дэйниэлом-Творцом... а промежутки в знаниях своих он легко восполнит... ведь теперь ему даётся право поступить в нашу семинарию...
Его поздравляли, зрители кричали, брат Анда едва не терял сознание от переживаний, потом вручили мешочек с деньгами и какой-то амулет, он прорвался к Анде и наконец получил обратно свой меч, откуда-то взялся брат Юнь, похлопал его по плечу и снова исчез, опять поздравляли, опять люди мельтешили перед глазами, кто-то что-то вопил... когда он немного пришёл в себя, то стал искать уже почти родных Анду и Юня. Но их обоих не было рядом.