Письма критика поэту
30 декабря 1985 г.Всегда Ваш
Дорогой Юрий Поликарпович!Александр Михайлов.
Сердечно поздравляю Вас с Новым годом, — быть может, ещё не опаздывая с этим, — и желаю Вам на будущее успеха и всяческих благ, и первое из благ: чтобы Вас печатали без заминок и церемоний, проволочек и дурных намерений и задних мыслей; чтобы Ваши книги издавали охотно, хорошо, с любовью! Не думаю, чтобы я желал чего-нибудь совсем неисполнимого. Пусть всё это исполнится — пусть это неуклонно исполняется…
Вашу книгу получил и очень Вам благодарен за неё; что у неё была трудная судьба, я знаю и, если бы не знал, мог бы догадаться; Ваша поэзия — это мысль, сливающаяся с чувством и словом в напряжённый, тесный, иной раз тёмный узел; темнота — в смысле давящей неясности (как бывает, когда ноет грудь от переутомления, например), и темнота — в смысле неразрешённости тяжких вопросов, проблем, которые заставляют с усилием извлекать слово широкое, как бы пугающее своими не до конца раскрывшимися возможностями — что за ним стоит, что — скрывается. Это слово не лежит на поверхности, и оно смело — тем, что прислушивается к себе, не боясь сказать больше, чем то, что на первом плане, ясном, вполне обозримом. Благодаря этому Ваше слово приобщено к мифу — к такому, который его сам ведёт, заставляет уступать возникающему образу * , — это отважная и для нашего времени, наших условий редкая продуктивная темнота, темнота, в которой истекает и восходит к зримому, осязаемому образному смыслу новая, неслыханная истина. Это надо ценить, потому что поэтов просто ясных, сразу понятых, толкующих уже сказанное, уже всеми освоенное, — очень много, а Вы — среди немногих. Ясность ведь рождается, и должна рождаться из темноты, из ночи — как свет по древним греческим понятиям: он — не отрицание тьмы, противоположное ей, а её, именно её порождение. Хотелось бы знать и то, что не вошло в сборник.
Извините за многословие (страшноватое, аляповатое оформление книги, не достойное её, пусть не очень Вас огорчает — не в последний ведь раз выходит книга).
Желаю Вам счастья и новых трудных достижений!
___________
* Совсем иное, нежели то, что иногда могут называть у нас «мифом» — размусоливание обыденных предметов на странный лад, с привлечением чужих образов.
* * *
Дорогой Юрий Поликарпович!Ал. Михайлов
Вот и ты подкатил к серьёзному юбилею, своему 60-летию, с которым хочу тебя сердечно поздравить в убеждении, что, имея в багаже вряд ли сравнимые с кем-либо в поколении творческие свершения, ещё не всё тобою сказано в русской поэзии. Горько и печально только, что Юрий Кузнецов у нас пока, на мой взгляд, не прочитан. Но это уж не твой грех, это проблемы нашей критики. Тут я хочу повторить то, что написал в «Дне литературы»:1.02.2001
«…Только в последние годы я, кажется, стал проникать в истоки, может быть, самого загадочного русского поэта XX века Юрия Кузнецова. Звучит как-то грубовато, но я бы сказал, утробно русского поэта.P. S. Захворал (грипп) и застрял в Пахре и даже письмо отправляю с опозданием.
Тектонической силы толчки в его поэзии посылают нам знаки былых времён, давая возможность уловить в них движения человеческих душ, сопоставимых с движениями земной коры. И если Есенин, не без надрыва, исполнил разгульно-печальную песню России уходящей и задохнулся в горьком недоумении от большевистской нови, то Кузнецов запустил свой лот в глубины подсознания, чтобы в себе услышать зовы предков. Это обострило его чувствительность к нашей жизни, он увидел её неистраченным на помехи взглядом. Его поэзия, почти с самого начала, с „Атомной сказки“ — грозный предостерегающий жест перед бездной человеческого грехопадения.А. М.
Пока Юрий Кузнецов не прочитан. Какой дразнящий своею тайной мощью поэтический массив ждёт молодых исследователей! Увы, у меня уже нет ни сил, ни времени, чтобы начать его осваивать. Всё чаще приходит на ум Твардовский: „Ах, как ты горько, до зарезу попозже молодость нужна!“»
Что к этому добавить?
Что я уже стар. 19 лет разделяют нас. И хотя Господь даровал мне долголетие, но предел уж близок, сил нет. Всему приходит конец. Живу на отлёте, за городом, одиноко, редко выбираюсь в Москву. Хочется побывать на твоём юбилейном вечере (приглашение мне вручил Вадим Дементьев), и если здоровье и домашние обстоятельства позволят, то непременно приеду. Если — нет, то пусть это моё слово будет дружески-почтительным приветом в день юбилея.
Помню тебя студентом, молодым поэтом, хоть и признанным, но только едва угаданным. Да и теперь ощущаю себя лишь на пороге разгадки. Но XXI век — за тобой. И — надолго.
Ещё раз поздравляю и обнимаю —
Александр Алексеевич Михайлов родился 1 января 1922 года в деревне Куя Архангельской области. Фронтовик. В 1951 году окончил Архангельский пединститут. Позже поступил в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС. Автор книг о творчестве Андрея Вознесенского, Евгения Винокурова, Константина Ваншенкина и других поэтов. Много лет занимался изучением наследия Владимира Маяковского. Скончался в апреле 2003 года.