Раньше Димка никогда не был часовым, — даже в почетный караул к дружинному знамени его не ставили, да он не очень-то и рвался. Не зря, как оказалось, — ничего приятного в этом деле не было.
В самом деле, кому понравится, когда его расталкивают посреди ночи, и, вместо того, чтобы вовсю смотреть сны после, согласитесь, не самого легкого дня, заставляют сидеть у костра, глядя в окружающую лагерь непроглядную темноту? Ну, заставляют, — это тоже преувеличение, вообще-то. Димка понимал, что от бдительности часовых зависят жизни всех ребят, так что никаких возражений на сей счет у него не было. Только вот спать от этого меньше не хотелось…
Ночью прошел сильный дождь, так что заметно посвежевший воздух пах просто одуряюще. Внизу, в зарослях, что-то светилось, — то ли гнилушки, то ли какие-то здешние грибы, — к тому же, там роились крупные светляки, и всё это смотрелось сразу красиво и страшновато.
Ночные джунгли жили своей жизнью — там то и дело кто-то повизгивал, взрыкивал, хохотал, — и всё это сливалось в симфонию, которую Димка вполне искренне назвал бы игрой на нервах — его собственных, понятно, потому что образы издающих эти звуки зверюг рисовались самые жуткие. Наверху, над обрывами, кто-то бегал, в конце ведущей в лес тропы иногда вспыхивали и гасли чьи-то глаза, а пару раз мальчишка замечал там стремительные черные силуэты. Один раз здешние «волки» подошли совсем близко, и убрались лишь после того, как Борька запустил в них головней. Зверюги, в самом деле, оказались неприятные — с голой черной кожей и желтыми глазами, длинные, приземистые, но очень проворные. Общаться с ними поближе Димке совершенно не хотелось, даже с копьем…
Мальчишка вздохнул. Всё же, Сергей, настоявший на том, чтобы они потратили битый час на поиск защищенного места для лагеря, и на сбор дров в таком количестве, чтобы их хватило на всю здешнюю ночь, оказался совершенно прав, — страшно представить, что с ними стало бы, устрой они лагерь просто на какой-то полянке… В том, что брезент палаток смог бы остановить этих зубастых зверюг, Димка сильно сомневался. Похоже, что если они хотят выжить в этом лесу, им придется строить целое укрепленное городище, вроде древнерусского. Оно увлекательно, конечно, — но он прикинул примерный объем работ, и ещё раз вздохнул.
Небо после грозы очистилось, там стали видны звезды. Ничего общего с земными созвездиями, как и следовало ожидать, не оказалось, и Димка долго смотрел вверх, складывая из звездных россыпей новые — Плуг, Танк, Бабочка… Занятие увлекало, а ощущение первооткрывателя подстегивало классификаторский зуд, так что, в конце концов, он покрыл созвездиями весь тот кусок неба, который видел из этой котловины. Двигались они тут неспешно, так что никакой особой трудности данный вопрос не вызывал.
На общем фоне выделялись две ярких белых то ли звезды, то ли, скорее, планеты — они не мерцали. Отец говорил Димке, что планеты не мерцают, и даже объяснял, почему, но сейчас мальчишка не мог это вспомнить. Отчасти его разочаровала здешняя луна — тусклый, маленький серп. Во всех читанных им книжках небеса других миров чуть ли не сплошь покрывали громадные разноцветные луны — но реальность, как оказалось, отличалась от них довольно сильно. Правда, на юго-западе, на самом горизонте, маячил какой-то смутный красноватый купол, — но такой тусклый и так смазанный воздухом, что мальчишка ничего не смог разглядеть, даже в одолженный у Сергея бинокль. На луну это было непохоже, — купол не двигался вместе со звездами — и Димка тщетно гадал, что это такое может быть. Явно не какое-то строение — слишком уж громадным оно должно тогда быть — и не облако, потому что таких облаков не бывает…
Увы, — чтобы разгадать эту тайну, придется подняться на высоченную гору — желательно, с настоящим телескопом — или расспросить местных…
Димка вздохнул. Единственный знакомый им местный бессовестно дрых возле погасшего второго костра, вольно раскинувшись на чужих одеялах — никакого страха перед земными ребятами он явно не испытывал. Мальчишке очень хотелось разбудить его и расспросить, но он понимал, что это невежливо — к тому же, спешить им здесь поистине некуда…
Снизу донесся нарастающий шум, — какая-то здоровая зверюга ломилась через заросли, — и Димка с подозрением посмотрел туда. Он не знал, водятся ли тут слоны — но, похоже, это был именно что слон. Под тяжелыми шагами трещало дерево, над кронами заполошно заметались, заорали разбуженные птицы. Зверюга явно направлялась сюда, и Димка порадовался, что от джунглей их отделяет десять метров почти отвесного скального обрыва — даже настоящий тиранозавр не достанет.
Наконец, заросли расступились под натиском громадного тела, — и чудище выбралось на осыпь.
Это был не слон. В темноте плохо было видно, но Димке показалось, что у приземистой, величиной с дачный домик туши шесть здоровенных ног.
Борька не нашел ничего лучше, чем запустить в зверюгу подобранным тут же камнем весом в добрых полпуда. Камень с отчетливым стуком отскочил от бронированной спины чудища. Оно подняло голову — Димка увидел, как в метровой, не меньше, пасти влажно блеснули зубищи, похожие формой и размером на рог для вина, который отец привез из Грузии, — а потом мальчишку оглушил дикий рев, который мог бы издать разве что реактивный истребитель.
— Ч-ч-ч-ч-ч… — выдавил через минуту Борька. Руки у него тряслись, губы прыгали. — Ч-ч-чт-то-о-о эт-т-то бы-ы-ыло?
Димка не ответил. Будь он помладше — он бы, наверное, описался. В ушах у него до сих пор звенело, тело стало как ватное. В голове промелькнуло, что этому чудищу, наверное, не надо и охотится — достаточно реветь и собирать зверей, погибших от разрыва сердца. Димка вовсе не считал себя трусом — но связываться с этой тварью без гранаты или противотанковой пушки он всё же постеснялся бы…
Рев чудища поднял на ноги весь лагерь. Паники не возникло, — чудище уже убралось, — но переполох поднялся изрядный. Ребята сбежались к обрыву, вниз бросили несколько наспех сделанных факелов — в их трепещущем свете стали видны поваленные заросли и сорванный с камней мох. Димка очень хотел, чтобы ему показалось, — но следы подтверждали обратное…
— Что это было? — спросил Сергей.
Димка пожал плечами. В самом деле, как назвать зверя, которого ни разу раньше не видел?..
— Палулукан, — ответил Льяти. Он тоже стоял сейчас среди ребят, глядя вниз.
— Кто?
— Палулукан, — сейчас Льяти говорил медленно и насмешливо, словно объясняя прописные истины малышу. — Это самый большой зверь в здешних лесах. Людей он не ест, — просто разрывает их на части.
— Спасибо, порадовал, — фыркнул Димка. — И что нам теперь делать?
— Да ничего. Он ночью охотится, а днем спит — ну, если не голодный. Сюда ему не забраться.
— Как же вы тут живете, среди этих чудищ? — спросил Борька.
— А тут никто и не живет, — жизнерадостно ответил Льяти. — Все на юге живут, возле Моря Птиц. Это я сюда из любопытства забрался.
— Что ещё за Море Птиц? — спросил Борька.
— Ну, море не море, но озеро громадное, с кучей островов. Вокруг него степи, холмы, перелески всякие… Там все нормальные племена и живут.
— Какие племена? — спросил Сергей.
— Ну, всякие. Разные. Тут местных жителей и нет, — все из других миров сюда попали, кто раньше, кто позже…
— Офигеть… — выдохнул Борька. — А ты сам-то откуда?
Льяти открыл рот, чтобы ответить, потом почесал в затылке и задумался.
— Черт, не помню. Это очень давно было…
— Как давно? — спросил Сергей.
Льяти пожал плечами.
— Лет двести назад, может, и больше. Не помню…
— Это что же выходит, — у вас не стареют?
— Не растут и не стареют, — кивнул Льяти. — Кто каким сюда попал — таким и остается.
— И все говорят на одном языке?
— Ну да. А что — разве ДРУГИЕ языки бывают?..
Димка вздохнул. От услышанного голова буквально шла кругом. Всего минуту назад даже представить что-то подобное было решительно невозможно. А теперь это «невозможное» прямо на глазах превращалось в зримую, несомненную реальность.
— Постой-ка, — вдруг спросил Сергей. — Ты говоришь, — сюда из разных миров попадают. А домой кто-нибудь вернулся?
Льяти удивленно посмотрел на него.
— Нет. Никто. Я про такое никогда не слышал…
* * *
Какое-то время все молчали, — новость никого не обрадовала. Сергей опомнился первым. Он резко мотнул головой, словно вынырнув, и спросил:
— Ты можешь толком рассказать, — что это за мир, кто в нем живет — и как?
Льяти улыбнулся — слишком самодовольно, на Димкин взгляд.
— Ну, этот мир всегда был, а как давно всё началось, — никто не помнит. Просто иногда сюда попадают мальчишки и девчонки из разных миров — почти всегда отрядами, мало кто поодиночке.
— И что они тут делают?
Льяти пожал плечами.
— Как что? Живут. Дома себе строят, городища… Торгуют понемногу, иногда дружат, иногда ссорятся. Путешествуют — ну вот как я.
— А домой вернуться никто не пробовал?
Льяти удивленно посмотрел на него.
— А как? Никто же не знает, как он сюда попал. Да и зачем? Тут хорошо. Всегда тепло, еды в достатке, жить можно, где хочешь…
— Офигеть… — повторил Борька.
Димка подумал, что они попали в ОЧЕНЬ странный мир. Настолько странный, что его и быть-то не могло. Только вот не верилось ему, что Льяти врет. Видел Димка, как врут, — это было совершенно непохоже…
— Точно пришельцы постарались, — сказал Сашка. — Эксперимент ставят тут, вот.
— Кто такие пришельцы? — тут же спросил Льяти. Любопытства ему было не занимать.
— Ну, существа такие, с других звезд. Высокоразвитые.
— А что значит «высокоразвитые»? — снова спросил Льяти, и Димка вздохнул.
— Высокоразвитые — это значит, что они очень много умеют, — пояснил он. — Даже то, чего мы пока не умеем — в другие миры попадать, например.
— А, так вы про Хозяев, — ответил Льяти.
— Кто такие Хозяева? — сразу спросил Сергей.
Льяти пожал плечами.
— Говорят, что они за Морем Птиц живут. Там стоит их Цитадель. Только я там не был, да и никто. Через море же не перепрыгнешь…
— Корабль можно построить, — предложил Сашка.
— А что такое корабль?
Димка невольно хихикнул. Непонятно, из какого мира Льяти сюда попал, но с наукой у них там плохо. Это ж надо, — что такое корабли не знать! Они ж даже в Древнем Египте ещё были!..
— Вроде большой лодки, — пояснил Сашка.
— А лодка что?..
На сей раз, захихикал уже не один Димка, и Льяти насупился.
— Если смеяться будете, я вам больше ничего не скажу! — зло сверкая глазами заявил он. — И вообще, уйду от вас, вот!
— Успокойся, — примирительно сказал Сергей. — Мы не смеемся, мы просто больше тебя знаем. Ты мне скажи, — как вы по своему Морю Птиц плаваете?
— На плотах, конечно, — удивился Льяти. — Как же ещё?
— Да, плохо дело, — вполголоса, чтобы не услышал Льяти, сказал Сергей. — Похоже, тут у них первобытнообщинный строй…
— Что такое первобытнообщинный строй? — сразу же спросил Льяти. Остроты слуха ему тоже было не занимать…
— Это когда люди в лесу живут, вот как ты, — смущенно ответил Сашка.
— Я в лесу не живу! — сразу же возмутился Льяти. — Я что вам, дикарь какой-то? У меня свой дом есть. И вообще, я из племени Виксенов, это вам кто угодно скажет.
— А Виксены — это кто? — спросил Сашка.
— Это мое племя, оно возле самых гор живет. Там все такие, как я. Ну, почти.
— И никто не помнит, откуда здесь взялся? — спросил Сергей.
— Не-а. Я же говорю, — это очень давно было. Да у нас вообще это мало кто помнит, — так давно здесь живут.
— Как давно?
— Я не знаю. Да и что толку — помнить-то? Только душу травить. Ну, так те говорят, кто здесь недавно.
— Да, дела… — протянул Борька. — Похоже, что влипли мы, ребята…
— И ничего не влипли! — возмутилась Аглая. — Вот ты скажи: тут есть ещё ребята из Советского Союза?
— Откуда? — ответил Льяти с искренним недоумением.
— Такие же, как мы, пионеры — ну, с такими же галстуками, — пояснил Сергей, показывая на Аглаю.
— Не, с такими вот не было. Я вообще новичков в первый раз встречаю, они тут редко очень появляются…
— Ну, вот видите! — заявила Аглая. — Советских ребят тут ещё не было, одни дикари какие-то. Уж мы-то во всем здесь разберемся!..
— А редко — это как? — спросил Сергей.
— Редко, — повторил Льяти. — Как Мать Бурь проходит, так все знают, — новое племя в мир пришло. Но она нечасто тут случается. Обычно по многу лет не появляется никто. До вас я лет семь уже ни о ком новом не слышал. А тут Бурю увидел, — ну, и помчался на север со всех ног. Вот и повезло мне вас встретить…
— А вообще народу у вас сколько?
Льяти в очередной раз пожал плечами.
— Я не знаю. Племен — десятка два сейчас.
— А в племенах народу много?
— У кого как. Где по десять человек, где по четыреста. Народ-то на одном месте не сидит, бывает, что из племени в племя переходят. А бывает, и племена сливаются. Вместе-то ведь намного удобнее жить.
— Где-то тысячи четыре человек, — подвел среднее арифметическое Сергей. — На целый мир негусто…
— Да ты что? — возмутился Димка. — Они с двух десятков планет, ты представляешь, как много мы можем узнать?
— Они и себя-то совсем плохо помнят, — ответил Сергей. — Похоже, одичали вконец.
— Кто одичал? — возмутился Льяти, и Димка подумал, что когда все говорят на одном языке, не всегда бывает хорошо… — Я на тебя посмотрю, когда тебе тысяча лет исполнится, — да ты даже имени своего не вспомнишь!..
— А что, тут есть и такие, кто тысячу лет прожил? — удивленно спросил Борька.
— Есть, конечно, — спокойно, как о чем-то, совершенно обычном, сказал Льяти. — Есть даже такие, кто по пять тысяч лет тут прожил, — только толку? Всё равно, они лишь несколько веков последних помнят, да и то не целиком, понятно, — память, она же не бездонная.
Это Димка понимал уже и сам. Здешний мир в рассказе Льяти выглядел довольно-таки грустно — мир с остановленным временем, совсем как в злой сказке. Быть вечным мальчишкой — здорово, конечно, но Димке хотелось вырасти, стать взрослым, заняться серьёзными, взрослыми делами. Завести семью, наконец, — а что в этом такого?.. Короче, не понравилось ему здесь…
— А география в этом мире какая? — спросил неугомонный Юрка. — Ну, горы там, моря, проливы?..
— Горы тут есть, — усмехнулся Льяти. — Дальше к западу, большие, настоящие. С этим, как его, со снегом, вот. На севере тоже, только пониже, без снега. На востоке степь, потом пустыня, потом, говорят, тоже море. А на юге — Море Птиц. За ним тоже холмы всякие…
— И всё? Что там за горами, за морем?
Льяти пожал плечами.
— Не знаю, я там не бывал же. А если кто и бывал, — то не рассказывает.
— А почему? Табу у вас, что ли, такое? — спросил Сашка.
Льяти удивленно взглянул на него.
— Нет, конечно, просто отсюда в другие места не попасть. Вы же видели, какой тут лес. Мало кто даже до северных гор доходил — слишком опасно, а если и дойдешь, так в них драконы и живут. Западный лес перед горами, — ещё похуже этого, и племена в нем живут самые в нашем мире дурные. А через сами западные горы и вовсе не перейти — в них холодно очень и дышать нечем. Да и места там жуткие. Такое можно там увидеть, что лучше потом и не жить, — его передернуло. — А через Море Птиц не перебраться — его Хозяева очень крепко стерегут. Ну, говорят, что люди и на востоке у Тихого Моря живут, но я не знаю, правда ли это. Пустыню-то не перейти, в ней воды совсем нет. Я пробовал же.
— А Море Птиц — оно далеко?
— Не, не очень. Дней пять-семь.
Димка присвистнул. Брести ещё целую неделю по этому кишащему чудищами лесу ему категорически не улыбалось. С другой стороны — оставаться здесь ещё опаснее, а вызвать вертолет для удобного путешествия тут вряд ли получится…
— Дорога трудная?
Льяти вдруг улыбнулся.
— Ну, это кому как. Я-то сюда дошел, дойду и обратно, не впервой. И вы, наверное, сможете.
— Наверное?
— Я тебе бог что ли, предсказывать? Да не бойтесь, вас много, и деретесь вы хорошо, — Льяти задумчиво почесал свежий синяк на скуле, полученный им во время отчаянной, но, увы, безуспешной борьбы за свободу.
— Ты нам поможешь пройти к Морю Птиц? — спросил Сергей.
Льяти широко улыбнулся.
— Конечно!
* * *
После столь раннего пробуждения ребята пришли в состояние некоторого обалдения — с одной стороны, четырех часов сна было явно маловато, с другой — спать пока что никому не хотелось, благо, побудка оказалась очень… яркой. А впереди ещё три четверти длиннющей здешней ночи — целая вечность, как подумал Димка. Самое поганое, что тут совершенно нечего делать — идти ночью через такой лес безумие, а никаких особых дел в маленьком лагере не имелось. Оставалось лишь расспрашивать Льяти, который, впрочем, тоже выглядел несколько… пыльным мешком пришибленным, как говорила Аглая о тех, кто затягивал или даже срывал ее пионерские поручения.
— Как же вы к таким суткам приспособились? — спросил Сергей.
— А чего приспосабливаться? — удивился Льяти. — Ночь спим, день бегаем. А у вас что, день короче?
— Ага, в полтора раза, — ответил Димка.
— Ой, это очень мало. Как вы что-то успеваете?
Мальчишка вздохнул.
— Ну, иногда и не успеваем. Мне, например, иногда хотелось, чтобы в сутках и побольше двадцати четырех часов было.
— А что такое час?
Димка показал Льяти часы, но тот даже после длительных объяснений не понял назначения прибора. Цифр он не знал, и вообще оказался совершенно неграмотным — то есть, считать-то он умел, но лишь на пальцах. В буквальном смысле — на пальцах рук и ног. Сама идея каких-то условных значков — что букв, что цифр, — казалась ему даже не непонятной, а совершенно ненужной — зачем, если считать можно в уме, а всё, что надо — передать на словах? И всё это при том, что назвать Льяти идиотом не получалось, — он был сообразительный мальчишка с живым характером. Даже, пожалуй, слишком живым, — Димка ещё никогда не видел столь стремительной смены эмоций.
Аглая от такой безграмотности гостя едва не упала в обморок — в её представлении здоровый парень, восьмиклассник, не умеющий даже читать, был чем-то совершенно немыслимым. По старой памяти она тут же дала Димке пионерское поручение «подтянуть» Льяти хотя бы до уровня первого класса. Мальчишка отказываться не стал, но про себя растерялся, — он знал, что Аглая с него не слезет, а как учить грамоте, если ни букваря, ни даже классной доски под рукой нет? Да и объяснить, зачем всё это надо, Льяти будет трудновато — с чтивом в отряде было плохо, в поход шли, понятно, не затем, чтобы читать книжки. У Ирки в рюкзаке нашелся ботанический атлас, у Антона — затрепанная «Молодая Гвардия», вот и всё. Да и тетрадки им нужны совсем для других дел. Да уж, задачка…
Между тем, Льяти продолжал сыпать вопросами, как из пулемета — пусть он и дикий, любопытства ему было не занимать. При всем этом, его поражали даже совершенно обычные, с точки зрения пионеров, вещи, начиная от обычной стальной ложки, — Льяти не принимал её назначения, но сам материал ему понравился, и он стал расспрашивать, где можно найти такой. Однако, обстоятельный рассказ Сашки о железорудных шахтах, конвертерах и доменных печах прошел как-то мимо его ушей — Льяти совершенно искренне не понимал, как можно сделать какой-то МАТЕРИАЛ. Мастерить из уже готового — это он знал и хорошо в этом разбирался. А вот сделать что-то, в природе несуществующее, — это в его представлении было самой настоящей черной магией…
Сашка неосторожно дал ему посмотреть свою финку, — и в итоге её едва удалось отобрать: Льяти быстро оценил преимущества стального оружия над каменным. Хорошо хоть, что с одеждой таких проблем не возникло, — ткать здесь умели, хотя лишь в немногих племенах, да и там ткали, в основном, паруса и ковры, а не одежду, которая здесь сводилась к обусловленному приличиями минимуму. Идея же обуви оказалась для Льяти совершенно непонятной, — из чистого любопытства он выпросил у ребят пару кедов, но ни одна не налезала ему на ноги, подошли только кеды Максима.
Льяти сделал в них несколько неуклюжих шагов, едва не свалился, сел и торопливо сорвал их со ступней, заявив, что носить такие штуки — только издеваться над собой, и без них гораздо лучше. А наивная попытка девчонок подстричь ему волосы едва не привела к драке, — Льяти возмутился так, словно ему попытались отрезать уши. Сашка сказал, что у туземцев, наверное, табу на стрижку волос.
Про табу Льяти не понял, просто заявил, что длинные волосы выглядят красиво. По мнению Димки, выглядели они дурацки, по-девчоночьи, как и нацепленные на Льяти украшения, но понимания в этом вопросе он не нашел — Льяти говорил одно: «это красиво», а все попытки объяснить, что это не так, игнорировал. В самом деле, если девчонки могут украшать себя, — то почему нельзя мальчишкам?..
Аглая едва не плевалась от такой дикости, но поделать ничего не могла: насильно стричь и наряжать гостя было бы всё же несколько невежливо. Димка хихикал про себя, глядя на её попытки остаться в рамках «дипломатического протокола». Всё же странный народ девчонки: придумывают себе всякую фигню, а потом сами с ней маются, словно Льяти — и в самом деле посол какой-то зарубежной страны, хотя ежу ясно: он никого, кроме себя, не представляет. Это, конечно, не отменяет обязательств вести себя с гостем вежливо, — но нельзя же давать ему слишком задирать нос!..
Между тем, Льяти осмелел настолько, что попросил посмотреть фонарик. Сергей с усмешкой протянул ему свой. Фонарь у него был, что надо, — хромированный, с ползунком на три положения и кнопкой. У Димки тоже был фонарь, только китайский — квадратный, из черной жести, но зато с толстой линзой, дающей далеко достающий, узкий, сильный луч.
Льяти очень осторожно, словно опасаясь обжечься, прикоснулся к тонкому блестящему металлу, — а потом недоуменно закрутил в руках длинный рифленый цилиндр. Димка показал ему, как включать свет — Льяти пискнул от испуга и выронил фонарик. Девчонки вокруг захихикали, и он цапнул фонарик как готовую взорваться гранату, — даже зажмурился от ужаса. В этот раз захихикал уже Димка. Пусть Льяти очень отличался от них, — но в самом главном все мальчишки во Вселенной оказались похожи: они до смерти боялись показать свою трусость перед девчонками.
Кажется, сам Льяти был искренне удивлен тем, что с ним ничего не случилось. Потом он мгновенно осмелел и принялся щелкать выключателем, а также вполне идиотски хихикать, направляя фонарик в лица ребятам, так что отнять его назад удалось только с большим трудом, — хотя запасные батарейки у них были, их стоило поберечь, так как достать новых тут уже негде…
— И его вы тоже сделали? — спросил Льяти.
— Ну, не мы, но сделали, — ответил Димка.
— А кто?
Димка перевернул фонарик. На его торце была выдавленная в металле надпись «Красноуфимский машиностроительный завод», но Льяти это ничего бы не сказало.
— Наши люди сделали, советские.
— Какие?
— Люди из Советского Союза, — встряла в разговор Аглая. — Мы много таких вещей делаем, мы даже в космос летаем, вот!
— Куда?
— Ну, туда, — Димка показал рукой вверх.
— На звезды, что ли? — спросил Льяти.
Димка вздохнул.
— Нет, до звезд мы ещё не добрались. Но на Луну и Марс наши станции уже летали. И на Венеру.
— Куда?
Димка вздохнул. Объяснять этому дикарю еще и устройство Солнечной системы было бы слишком утомительно.
— Я тоже хотел бы в небо полететь, — продолжал между тем Льяти. — На Таллаар например, вот!
— Куда?
— Ну, на Таллаар, — Льяти показал рукой на смутно краснеющий у горизонта купол.
— А это что?
— Ну, он вроде лун, только большой и неподвижный. Отсюда-то его плохо видно, а вот если в горы на западе подняться — то красотища, даже дух захватывает. Я вам покажу его потом, обязательно.
— Лун? — спросил Димка. — Выходит, их у вас много?
— Восемь, — удивился Льяти. — А у вас что, одна?
— Одна, но побольше этой будет.
— А, так это Армея, она маленькая. Вы ещё Арисфены не видели — вот она, это да!..
— Ого, похоже, мы на спутнике планеты-гиганта, — сказал Сашка. — Вот бы на другое полушарие попасть, где его хорошо видно!
— Нам сперва надо к Морю Птиц попасть, — ответил Сергей. — С тамошним народом контакт наладить, узнать насчет этих Хозяев… Чувствую я, что без их участия наше попадание сюда не обошлось…
— С Хозяевами вам лучше не связываться, — предупредил Льяти. — Они на племена иногда нападают, всё разоряют, громят. А сделать с ними ничего нельзя — ни стрелой, ни копьем их не пробить.
— Ого, почему это? — спросил Сергей.
— Потому, что они все железные, — снисходительно пояснил Льяти. — И прямо из воды выходят. Не люди они, а демоны.
— Демонов не бывает, — тут же заявила Аглая. — Это всё суеверия.
— Бывают, — упорно заявил Льяти. — Я сам их много раз видел — еле ноги унес!
— Демонов не бывает, — повторил Сергей. — Как они выглядят-то?
— Здоровые, во-от такие, — Льяти поднял ладонь на высоту где-то метров двух. — Башки плоские, овальные, с во-от такими ушами, а вместо рук — клешни, как у крабов.
— Так это же роботы! — воскликнул Борька. — Я про них в фантастике читал.
— А кто такие роботы? — сразу же спросил Льяти.
— Ну, такие машины, сделанные в форме человека, только с электронным мозгом. У нас таких как раз проектируют, чтобы в опасных местах работать — в атомных реакторах или там в космосе.
— А машины — это что?
Борька вздохнул. Уже ясно было, что объяснять Льяти всё придется очень долго…
Димка подумал, что у дикой жизни есть свои минусы. В самом деле, жить вот так, когда ни школы, ни взрослых нет, и всю жизнь сплошные каникулы, здорово — но смотреть на невежество Льяти было просто стыдно, и оказаться на его месте мальчишка не захотел бы ни за какие коврижки…
— Машины — это такие штуки, которые сами по себе разную работу делают, — пояснил Сергей.
— Вроде девчонок? — спросил Льяти, и ребята засмеялись, — аналогия вышла очень неожиданная. Аглая побагровела, и лишь нечеловеческим усилием сдержалась от того, чтобы дать «господину туземному послу» леща.
— А у вас что, мальчишки не работают? — удивленно спросил Борька.
Льяти смутился.
— Ну, мы на охоту ходим, селение наше охраняем — разве мало? Поля там пахать, дома чинить и строить — это всё мальчишеское дело. А воду там таскать или еду готовить — девчоночье.
Про себя Димка решил, что в племени Льяти устроено всё вполне справедливо: в самом деле, странно было бы, если бы девчонки ходили на охоту, а мальчишки варили им суп.
— Постой, выходит, что охота у вас работой не считается? — удивленно спросил Борька.
— Нет, — не менее удивленно ответил Льяти.
— А что же она тогда?
— Приключения, конечно.
* * *
После этой фразы все какое-то время молчали. Льяти переводил взгляд с одного лица на другое, и понемногу краснел, явно думая, что сказал что-то не то. Аглая открыла было рот для гневного спича — но так и не издала ни звука: равноправие — равноправием, а на охоте девчонкам делать нечего, это даже она понимала. Да и загонять мальчишек в традиционно девчоночьи дела ей не слишком-то хотелось: понятно ведь, что эти неумехи не то, что суп сварить, пуговицу к штанам пришить не смогут! Известное дело — тот же Юрка так её в первом классе пришил, что у него штаны потом не расстегивались, и весь класс над ним смеялся. А ей, Аглае, пришлось всё отпарывать и пришивать заново, — ну не смотреть же, как человек мучается? И всё равно, что-то тут было неправильно…
— Постой-ка, — спросил Сергей. — От кого вы свое селение охраняете? От Хозяев?
— Да не, — Льяти досадливо махнул рукой. — От соседей. Квинсы эти — все воры, только отвернись, — даже коврик из-под задницы утащат. А то и напакостить могут, переломать всё и разбросать. Ну да мы им спуску не даем!..
— Тоже, небось, всё тащите? — язвительно спросил Борька.
— Почему тащим? — возмутился Льяти. — Своё возвращаем. Ну и моральный ущерб ещё иногда компенсируем.
— Весело вы тут живете… — протянул Сергей. — А дружите хоть с кем-нибудь?
— Конечно, — удивился Льяти. — С Воронами дружим, с Волками, с Куницами… Только они все далеко от нас живут.
— Понятно. Кто далеко — те лучшие друзья. А кто соседи — враги навек. Так, что ли?
— Ну… — Льяти смутился. Было видно, что столь глубокая мысль до сих пор не приходила ему в голову.
— Короче, дикость тут полная, первобытная, — заявила Аглая. — Похоже, что кроме нас наводить порядок некому.
Сергей присвистнул, Димка тоже, только мысленно. Они едва-едва тут появились, — а Аглая уже наполеоновские планы строит. С другой стороны… Неправильно ведь ребята в этом мире живут. Глупо и неправильно. А они — советские пионеры. И оставить всё, как есть, они просто не смогут…