День 8
1.
Улицу заполнял глубокий синий полумрак, — как бывает, когда небо ясное и только начинает светать. Не горело ни одно окно, а бессчетные стекла отблескивали холодно и страшно. Синие ртутные фонари почему-то светили еле-еле, а на их проводах потрескивали разряды, — в метр или в два, но не трещали, а именно потрескивали, замедленно так…
Йаати стоял посреди этой улицы, ёжась от холода, почему-то совершенно нагой, испуганно оглядываясь, — но вокруг не было ни души. Лишь где-то далеко за крышами завывала какая-то сирена, — высокий, металлический, вскрикивающий звук, жутко чужеродный. От него туго сводило мышцы живота, а всю кожу покрывало мучительным ознобом. Сейчас всё кончится, с тоской подумал Йаати… и проснулся.
2.
Мальчишка вскинулся и сел, ошалело осматриваясь. Он был в небольшой шестигранной шахте, заваленной какими-то мягкими упаковками, — закопавшись в них он и спал. Или, скорее, бессовестно дрых, — голова у него была удивительно ясной и свежей, и он понял, что спал много часов.
При этой мысли Йаати подскочил, — он, наконец, вспомнил, что Нцхл обещал через девять часов открыть портал, — но нога соскользнула, и он опрокинулся на спину. Высоко над ним светила тусклая, мертвенно-синяя лампа, — она, наверное, перегорала и неритмично мерцала, мертвенно потрескивая. Разбудивший его металлический, вскрикивающий вой звучал на самом деле, только где-то далеко. Йаати ошалело закрутил головой, стараясь понять, откуда он доносится. Сперва шахта показалась ему совершенно глухой, — попросту говоря, готовым склепом, — но сейчас он разглядел в её стене узкое прямоугольное окно. Довольно высоко, — но он подскочил, уцепился за его край, подтянулся и выглянул наружу. Опять какой-то полутемный зал, освещенный лишь темно-синими, в черных и белых узорах экранами, закрепленными на стенах, — почему-то одними экранами без пультов. Тут никого, вроде бы, не было, и Йаати, перекатившись через край, мягко спрыгнул вниз. Как всегда утром, ему хотелось сразу в туалет, есть и пить. При всем этом он чувствовал себя очень даже бодро, — долгий сон явно пошел ему на пользу.
Осмотревшись, — как он уже и ожидал, весь зал был заставлен такими же шестигранными колоннами, — Йаати бодро побежал вдоль стены. Ему повезло, — вместо двери тут был проем, перекрытый силовым полем, и сквозь него он выскочил в коридор, ёжась от колючих разрядов. Здесь оказалось неожиданно холодно, и он ещё прибавил темп, — просто чтобы согреться. Он уже наловчился бегать по твердому, не долбя по полу пятками, а опираясь сначала пальцами и подушечками ног. Получалось легко, упруго и бесшумно.
Сам коридор был почти обычный по размерам, со странными розовато-синими лампами. Справа и слева тут мелькали двери, — тоже вполне себе обычные, — и Йаати, опомнившись, подбежал к одной. Судя по всему, его снова занесло в жилой блок, — за дверью оказалась казарма с двухярусными койками и единственной тусклой синей лампой на дальней стене.
Йаати шарахнулся назад и помчался зигзагом, высматривая туалет. Через минуту, к счастью, тот нашелся, и ещё через минуту он вернулся в коридор, чувствуя себя уже почти человеком. Живот, однако, тут же зверски заурчал, — шуулан, не шуулан, но он не ел уже больше суток, — и Йаати снова помчался зигзагом, высматривая столовую. Вскоре нашлась и она, — а за ней нашлась и кладовка с холодильником, набитым пищевыми рационами. Йаати нетерпеливо разорвал пакет и принялся жрать, — иначе он не мог назвать это. Есть ему действительно очень хотелось, к тому же, он понимал, что время истекает. При этом, страшно ему сейчас не было, — он чувствовал себя так, словно опаздывал в школу. Но не фатально, а чуть-чуть, — в общем, как обычно. Привычное за последние восемь лет ощущение, — и именно оно держало его сейчас на плаву.
Налопавшись, Йаати страшно захотел пить, — и жадно присосался к ближайшему крану. Вода была холодная, отдающая железом, — но дома он привык и к такой. Вот теперь тело успокоилось, не напоминая о себе ничем, кроме полной готовности, — и Йаати вновь выскочил в коридор. В конце его зиял темный проем, — и он помчался в ту сторону.
Проем перекрывало силовое поле. Он невольно притормозил перед ним, — и лишь поэтому не улетел с ходу в пропасть. Проем выходил на узкую террасу, протянувшуюся вдоль очередного колоссального каньона. Увидев его, он затормозил уже окончательно, — и замер, запалено дыша. Слева каньон упирался в монолитную стену, справа расходился надвое под углом в сорок пять градусов, — и Йаати быстро пошел в ту сторону. Снова захотелось побежать, но это желание он подавил, — улететь в пропасть ему всё же не хотелось.
Справа в стене вновь открылся перекрытый силовым полем проем. Он вел в такой же высоченный полутемный зал, едва освещенный закрепленными на стенах экранами, и Йаати, чуть подумав, вошел в него. И тут же замер, словно натолкнувшись на стенку. Здесь пахло, — чем-то горьким, неприятно знакомым, но он никак не мог вспомнить, — чем. Зато то, что рядом с казармой должен быть и арсенал, он помнил даже слишком хорошо.
Проклиная свою глупость, — об этом ему точно стоило подумать раньше, — Йаати снова побежал вперед, к призывно светлевшему в дальней стене туннелю. И вновь замер, теперь уже окончательно.
Весь зал был полон зенгами, — их были тут буквально сотни. Вначале Йаати не рассмотрел их в полумраке… а теперь было уже поздно. Все эти твари стояли у стен, словно на танцах, — а теперь с мерзким писком и щебетом бежали к нему. К его невероятному счастью, это были просто зенги, без телепушек, — но они бежали к нему со всех сторон, и отступать было уже некуда. Он сам сдуру выскочил прямо в центр зала, предоставив тварям идеальную позицию. К счастью опять же, царивший здесь полумрак не давал разглядеть зенгов во всей их законченной мерзости, да и испугаться Йаати просто не успел, — бежали твари быстро, окружая его.
Теперь ему оставалось только драться. Окажись тут приснопамятные руммы, его в тот же миг смяли бы, — но зенги были ростом с десятилетнего ребенка, да и силой не очень от него отличались. Драться эти твари не умели — все упорно старались съездить ему кулаком по губам или просто схватить за руки. Йаати бил их без всякой жалости, стараясь попасть в поддых или в трубки-уши. Это почти не давало результата, — твари падали, но их тут же заменяли новые, — однако он отчаянно рвался к выходу на террасу, укрытому настоящей баррикадой из жутких тел. Ему почти удалось прорваться к ней, но за несколько шагов до цели дорогу ему преградил зенг с телепушкой, — к счастью Йаати, он всё же опоздал к первой фазе праздника.
Йаати подумал, что должен мгновенно замереть, чтобы его тотчас не пристрелили, — но когда он это понял, его тело уже рванулось в сторону, в самую гущу бледной нечисти. Плюхнувшись на пол, Йаати схватил одного зенга за руку и за ногу, поднял над головой легкое тело, — и изо всех сил швырнул его в вооруженную тварь. Ту сбило с ног. Телепушка покатилась по полу, — и Йаати наотмашь бросился к ней. Он перекатился на руках, сшибая зенгов, присел, схватил её…
Оружие оказалось неожиданно гладким и тяжелым, — но, опять же к его счастью, имело вполне обычный спуск, только миниатюрный, — Йаати едва смог просунуть палец в спусковую скобу. С замирающим сердцем он нажал на курок… и бледно-фиолетовый луч ударил в грудь ближайшего зенга.
Неуязвимыми для своего оружия эти твари всё же не были, — зенг упал с невыразимо мерзким скрипучим криком. Йаати вскочил и крутанулся на пятке, поливая других непрерывным лучом. Быстро оценив ситуацию, зенги отступили от него и от выхода, оставив десятки неподвижных тел. Потом оружие вдруг зашипело и стало невыносимо горячим.
Поняв, что оно сейчас взорвется, Йаати швырнул телепушку в лица зенгов и бросился на террасу. Ему повезло выскочить за силовое поле мигом раньше, чем полыхнул взрыв.
3.
Вконец ошалев, Йаати летел, как на крыльях, — прямо в пропасть. Осознав это, он отчаянно затормозил, — но сила инерции швырнула его вперед, и он плюхнулся на четвереньки, больно хлопнувшись руками и коленями. Ладони пришлись уже на самый край, лицом Йаати сунулся прямо в сумрачную бездну, — и замер, запалено дыша. Сердце, казалось, лезло прямо в горло, словно стараясь задушить его, и Йаати медленно отполз назад, опасаясь, что его сейчас стошнит. Сел на пол, стараясь успокоиться. Сейчас он опять чуть не сдох, — причем, единственно по собственной дури, — и это точно не улучшало настроения. Но сидеть здесь, как барану, не стоило, и он поднялся, осматриваясь. К счастью, зенги не смогли последовать за ним, — они сгрудились за силовым полем, буравя его своими пустыми глазницами. Их злобные взгляды ощущались совершенно физически, — словно по нагому телу ползают какие-то огромные отвратительные насекомые, — и Йаати, передернувшись, помчался назад.
Вернувшись в «родной» туннель, он снова побежал от двери к двери, высматривая арсенал. И быстро нашел, — но выступавшая тупым углом бронедверь оказалась, конечно, заперта.
Вздохнув, Йаати плюхнулся на пол перед ней, вновь скрестив босые ноги. Открыть эту дверь он не сможет, — это ясно и ежу. Однако, это и не нужно, если он сумеет…
Он опустил ресницы и замер, ровно дыша, вновь стараясь вызвать в себе… расщепление. Он уже примерно знал, как это всё работает, — не волноваться, не думать ни о чем, просто держать перед глазами ровные ряды винтовок… но, словно назло, у него ничего не получалось.
Вспомнив ещё кое-что, Йаати бешено замотал головой. Она, конечно, закружилась, его понесло… и он оперся рукой об пол, чтобы не треснуться об него лбом. Нет, и это тоже не работает. Что же тогда?..
Вскочив, Йаати вылетел в зал, высматривая аварийный генератор. Но, как назло, их тут совсем не попадалось. Развернувшись на пятке, он помчался в первый зал, с шестигранными колоннами, — но аварийных генераторов не оказалось и там. Это уже было какое-то издевательство, — и Йаати даже заорал от злости.
И замер, испуганный накатившимся со всех сторон эхом. Казалось, что на него из всех углов шипят какие-то злобные нечеловеческие голоса, и Йаати даже присел, ожидая, когда они затихнут. Но до него тут же вновь донесся этот высокий, вскрикивающий вой. Идти к нему совершенно не хотелось, но ничего больше в голову не пришло, и он побежал в ту сторону. Здесь в стене зала был ещё один проем, перекрытый силовым полем. За ним звук стал резче и громче, — но замер Йаати не поэтому.
Его вынесло в колоссальный треугольный зал, уставленный уже знакомыми ему блекло-фиолетовыми «танками». Они стояли ровными рядами, их были здесь, буквально, сотни, и Йаати вновь ошалело помотал головой. Только что он отчаянно мечтал хоть о кухонном ноже, — а теперь перед ним был арсенал, достойный целой армии. Только вот, увы, бесполезный, — даже заведи он как-то «танк», проехать на нем в рубку всё равно не вышло бы.
Стараясь успокоиться, Йаати глубоко вздохнул и осмотрелся. Да, всё верно, — его занесло в главный арсенал Цитадели. С потолка в сложных захватах свисали вертолеты-охотники, прозрачные колонны у стен заполняли шаровые мины. Потолок прорезала громадная дыра, ведущая на верхние ярусы. Ну да, оружия здесь точно хватит на армию, — и далеко не на одну. Правда, ему тут делать нечего, если…
Как и любой, наверное, мальчишка в Сарьере, Йаати выписывал научно-популярные журналы, и с вооружением родной армии был знаком буквально назубок. По крайней мере, он помнил, что в танке, помимо снарядов для пушки и пулеметных лент, хранится и личное оружие, — автомат с десятью магазинами и двадцать ручных гранат. Здесь устав мог быть и другим, — но экипаж в этих «танках» точно был, а значит…
Йаати подбежал к ближайшему «танку», и зацепившись пальцами ноги за удобный вырез в бортовом экране, вскочил на броню. Здесь, наверху, было несколько различных люков, — но большинство их носило явно технический характер. У знакомых ему танков люки для экипажа были на башне и на крыше передней части корпуса, здесь же всё оказалось наоборот, — квадратный, с закругленными углами люк нашелся на корме, за башней. Ухватившись за вдавленную в металл ручку, Йаати повернул её, и с натугой отвалил люк. Он оказался неожиданно толстым, — Йаати точно не смог бы поднять его, не помогай ему могучая пружина.
Внизу тут же вспыхнул свет, и Йаати осторожно соскользнул внутрь, в тесный отсек, неожиданно похожий на кабину самолета или даже космического корабля, — светло-серый гладкий пластик, два кресла, большие плоские экраны, сейчас темные. Под ними, — очередной местный набор ручек и кнопок. Ежу ясно, что управлять этим он не сможет. Ну и ладно, ему это и не нужно…
Плюхнувшись в кресло, Йаати покрутил головой, высматривая все места, в которых могло быть оружие. Мест тут было не так много, и он опять вскочил, заглядывая за кресла. Так и есть, — за правым крепилась импульсная винтовка и уже знакомый ему серо-фиолетовый автомат, а за левым висел такой же знакомый оружейный ранец.
Радостно вскрикнув, Йаати вытащил его, и, плюхнув на колени, начал разбирать. Всё оказалось примерно так, как он и думал, — кроме разряженных и бесполезных сейчас плазменных гранат и накопителей для импульсной винтовки тут нашелся десяток магазинов с патронами и тоже знакомые уже гранаты, обложенные коричневыми керамическими пирамидками, — как раз теми, которые пробивали силовые поля кхринов, и Йаати нехорошо усмехнулся: в этот раз ему и в самом деле повезло.
Тут же его осенила некая идея, и он быстро перебрал магазины с патронами. Так и есть: в трех пули были белые, фарфоровые на ощупь, — явно тоже керамические. Баллистика у них, с учетом низкой плотности, была наверняка отвратительной, — но при стрельбе в упор сойдет.
Выбросив на пол бесполезные сейчас накопители, Йаати быстро закончил ревизию. Ему досталось десять гранат и три сотни патронов, — вполне достаточно для боя, который он задумал, — два противогаза (очень кстати, учитывая милую способность кхринов выпускать в воздух всякую дрянь), большая аптечка и какой-то диковинный прибор, похожий на электробритву с рамкой-ручкой. Покрутив его в руках, Йаати выяснил, что эта штука предназначена для уколов, — в неё вставлялись большие ампулы, которых в аптечке нашлось аж четыре. Судя по всему, в них был тот же приснопамятный шуулан, но Йаати передернуло: тыкать себя иглой в зад он не смог бы, наверное, даже под страхом смерти. Впрочем, иглы у этой штуки не было, только какое-то сопло с проволочной петлей, чтобы его нельзя было прижать к коже, — но это внушало ему ещё меньше оптимизма. Судя по нанесенным на корпус картинкам, эту штуку надо было приставить к ране и сделать «укол» прямо в неё. Йаати вовсе не был уверен, что решится на такой ужасный подвиг. С такими вот штуками, пневматическими иньекторами, он уже был знаком: таким ему делали прививки. Врач уверял, что это ну совсем не больно, — и, как обычно, соврал: Йаати показалось, что в зад ему загнали раскаленную иглу, и он заорал не своим голосом. Пусть тогда ему было всего-то семь лет, — но вспоминать об этом до сих пор было стыдно…
При мысли, что он проделает что-то похожее со своим развороченным мясом, Йаати передернуло… но он тут же усмехнулся: вопя от боли и истекая кровью он что угодно сам с собой проделает, лишь бы это кончилось… к тому же, он уже знал, как действует шуулан…
Он опомнился и недовольно помотал головой. Сидеть тут было очень удобно и уютно, но не стоило, — вой сирены назойливо бил по ушам, и смысл его проникал даже в кости: «Гибнем! Враги! Все к оружию!». Йаати и так понимал, что гибнет: если Хи`йык откроют портал в свой мир, судьба его будет крайне незавидна. Он был уверен, что не попадет в руки тварей живьем, — к его счастью, глубокие пропасти попадались тут едва ли не на каждом шагу, — только вот помирать ему вовсе не хотелось, и он готов был сделать всё, чтобы победить и остаться в живых. По крайней мере, если он всё же умрет, ему будет почти не обидно.
4.
Быстро собрав ранец, Йаати выпихнул его на крышу, вылез сам, влез в лямки, легко соскользнул на пол. Теперь он был вроде бы готов… только вот идти в бой нагишом не хотелось: он чувствовал себя слишком беззащитным, да и стеснялся предстать перед врагами в таком виде, как ни смешно это было. Время, не время, — но это казалось ему очень важным, и, недовольно мотнув головой, он помчался в казарму.
К его счастью, склад обмундирования нашелся очень быстро. И не только форма, но и то, что надевали под неё, так что Йаати оделся по полной программе, — в конце концов, очень скоро он мог отдать концы, а на столь важном событии (ничего важнее в его жизни точно не случится), надлежало присутствовать при всем параде. Трусов тут, правда, не нашлось, только какие-то штаны, вроде тренировочных, и фуфайки, — на взрослого они налезли бы в обтяжку, а Йаати пришлись почти впору, он был всё же рослый для своих лет. Форменные штаны из какой-то противно шуршащей, синтетической, наверное, непромокаемой ткани, — с резинками на щиколотках. Серый длинноватый свитер. Куртка. Все ботинки, правда, оказались Йаати велики, и с ними он решил не морочиться. В своих босых ногах он не видел ничего ужасного, да и здесь, на гладких металлических полах, они оказались очень цепкими, что только что спасло ему жизнь, — если бы он поскользнулся, то просто улетел бы в пропасть.
К своей невероятной радости, в казарме он нашел длинный нож с черной, резиновой рукоятью, — он лежал на постели в синевато-серых пластмассовых ножнах, вероятно, забытый второпях своим прежним владельцем, и Йаати немедленно цапнул его. Жуткая эта штука не походила ни на один нож, виденный им в своей недолгой жизни, — острым углом срезанная на конце, заточенная с одной стороны толстая полоса сиренево-черного металла, ни разу не похожего на сталь. По лезвию густо бежали мелкие, как крупа, зазубрины, очень неприятные даже на вид, а длиной оно было сантиметров в тридцать, — собственно, не нож даже, а уже почти тесак. Таким голову, наверное, снести можно… но как раз такой штуки ему тут и не хватало. Даже очень не хватало.
Йаати вспомнил, как голыми руками отбивался от толпы зенгов, и передернулся. Хорошо всё же, что там было темно, и можно было думать, что это просто толпа злобных карликов в дурацких костюмах или просто какие-то нелепые ожившие куклы, — иначе он точно свихнулся бы от страха…
Нашлись в казарме и энергожилеты, — они висели у постелей, и Йаати бодро влез в один. Тяжело, — но всех его карманов и пристежек как раз хватило, чтобы распихать по ним запасные магазины и гранаты, так что ранец он с легким сердцем бросил. Нашлось крепление для аптечки и даже для иньектора с шууланом. Вот противогаз неясно было, куда деть, — и Йаати, поразмыслив, надел его. В нем оказалось затхло и душно, — но лучше уж так, чем снова грохнуться в обморок от газа и попасть живьем в лапы тварей. Нашлись тут и странные многогранные каски, — как оказалось, тяжелые, но Йаати всё же напялил одну, — наверняка, носили их тут вовсе не красоты ради, а значит, и ему она не повредит.
Каска пришлась ему почти впору, — то ли башки у местных были маленькие, то ли у него большая, под стать широкой физии, — вот только каска упиралась в воротник энергожилета, и крутить в ней этой башкой оказалось не очень удобно. Ну и ладно, — если он опять куда-то грохнется, то не сможет свернуть себе шею. Нашлись тут и батареи к энергожилетам, — но они после перехода оказались, конечно, разряжены, и с ними Йаати решил не связываться. В конце концов, он и так получил сильно больше того, на что смел надеяться.
Он повел плечами и вздохнул. Теперь он был более-менее готов, — а значит, надлежало начинать.
5.
Что делать дальше, он не слишком представлял, а потому рысью выбежал в ангар, — сейчас он уже не мог стоять на месте. Бег в противогазе оказался, правда, тем ещё удовольствием, — Йаати начал натурально задыхаться. Он сорвал резиновое рыло и замер, упершись руками в колени. Сердце опять подкатывало к горлу, — всё же, для таких вот подвигов он был тренирован неважно, да и вес снаряжения тоже давал себя знать, — на нем сейчас было килограммов двадцать, если не больше. Недаром в армию берут лишь с восемнадцати, — да и то, только тех, кто тянет не меньше семидесяти килограммов. В самом же Йаати набиралось чуть больше полусотни, — по крайней мере, было прошлой осенью, когда его взвешивали на школьном медосмотре. С тех пор он здорово подрос, — но за своим весом он никогда не следил, к чему? — и не знал, сколько весит вот сейчас. А, уже и неважно, — времени расти и отъедаться у него всё равно нет…
Отдышавшись, Йаати подобрал автомат (задыхаясь, он бросил оружие, вот стыдоба-то…), напялил каску. Противогаз некуда было деть, и он кое-как запихнул его за пазуху. Вновь недовольно мотнул головой, — и помчался к подъемнику. Здесь, к его счастью, были просто кнопки, и он поехал наверх на огромной прозрачной платформе. Сердце билось часто и туго, но страшно ему сейчас не было, — ладно, не настолько, чтобы зубы выбивали дробь и тряслись руки, но, в основном, потому, что он не мог поверить, что всё это происходит с ним наяву. Останься он дома, — он бы, разинув рот, бродил сейчас по улицам Тай-Линны или волновался перед первой в жизни поездкой на троллейбусе…
Йаати скосил глаза вниз, на свои босые ноги. Казалось, он стоит прямо на затвердевшем воздухе, и в это в самом деле с трудом верилось. От одного взгляда вниз, в пропасть между сходящихся ребристых стен, закружилась голова, и он недовольно мотнул ей, — собственная пугливость уже начала его злить. Ладно, — совсем скоро, где-нибудь через полчаса, всё это вообще кончится, — так или иначе, — а уж эти полчаса он как-нибудь потерпит…
Лифт поднял его метров на пятьсот, — потом его шахта кончилась, и сам ангар тоже. Йаати миновал проем с силовым полем и рысцой побежал по коридору, осматриваясь, — он искал аварийный генератор, времени сидеть и заниматься медитацией у него больше не было…
Вдруг он остановился, буквально налетев на стену густой, невыразимо мерзкой вони, уже знакомой ему, — примерно так же воняли порубленные турелью руммы. Но здесь пахло и чем-то ещё, не таким гадким, но намного более чужеродным. Вонь была совсем ещё свежая, теплая, и желудок тут же сжался, комом подкатывая к горлу.
Благословив свою предусмотрительность, Йаати вытащил противогаз и торопливо влез в него. Напялил поверх каску, отдышался. Сейчас затхлая резиновая вонь казалась чудесным ароматом. Он подобрал автомат, — проклятая штуковина почему-то не имела ремня, что оказалось страшно неудобно, — потом пошел дальше, осматриваясь.
Совсем недавно тут бушевала немыслимо жестокая битва, — стены забрызганы зеленоватой липкой жижей, пол завален какими-то скользкими лохмотьями, — поначалу босой Йаати старался обходить их, но они покрывали пол сплошь и пришлось идти прямо по ним. Пальцы ног сводило от отвращения, но выбирать не приходилось, и он, ёжась и невольно передергивая плечами, шел вперед. У стены лежала длинная тонкая рука, — оторванная у плеча рука ц`улина, — и Йаати догадался, что тут, наверное, всего несколько минут назад, бушевал такой же адский бой, какой он видел здесь, на второй день, на мониторе в подземелье…
Увидеть что-то такое наяву ему совершенно не хотелось, — и он шел медленно, держа наготове автомат, осматриваясь и прислушиваясь. Каска и противогаз не слишком помогали в этом, но снять их он не осмеливался, — здесь, в самом центре побоища, его бы просто вывернуло наизнанку от вони. Кто здесь победил, оставалось неясно, — скорей всего, никто. Даже если победители и были, они наверняка убрались отсюда со всей возможной скоростью, и Йаати вполне мог их понять, — ему тоже хотелось убраться отсюда… но прежде нужно было найти генератор. Без него он никак не успел бы попасть в рубку. Нет, наверное, он мог подняться наверх и по обычным лифтам или лестницам, — но заняло бы это точно не один день, а такого времени у него просто не было…
Вдруг до него донеслись какие-то странные похрюкивающие звуки, и Йаати мгновенно развернулся, вскинув к плечу автомат. Здесь, в каком-то узком тупике, у выступающей тупым углом бронедвери лежал громадный, метра в полтора, шипастый фиолетовый шар. Он неритмично подергивался, словно пытаясь катиться к нему, — но нелепо торчавшие короткие ноги мешали ему. Лишь по ним он узнал ц`улина… вернее, то, во что он превратился после адской схватки с руммами. Ему очень захотелось добить существо, — но тут же, очень кстати, он вспомнил предупреждение феммы. Пока что ц`улины не трогали его, — но кто знает, что будет, если он пристрелит одного из них, даже настолько… поврежденного?
Он опустил оружие, вздохнул, — и побежал дальше.
6.
На сей раз, ему всё же повезло. Попетляв по комнатам и коридорам каких-то минут пять, Йаати всё же попал в небольшой, почти темный зал, у стен которого стояло три или четыре аварийных генератора, — работающих. Вздохнув, он подошел к ближайшему, протянул руку к полю… и замер, не касаясь её. Вот теперь ему на самом деле стало страшно, — и, что ещё хуже, резко расхотелось что-то делать. Черт знает, куда его выкинет, — может, прямо в лапы Господина, может, в бездонную шахту, может, вообще в море, на поживу местным чудищам. Не так жалко помирать, как обидно отдавать победу этим тварям. И Шу тоже жалко. Кем бы он там ни был, — Йаати страшно хотелось это узнать. К тому же, Шу спас ему жизнь, — и далеко не один раз, — и бросать его тут было совсем уже не по-человечески…
Эта мысль, наконец, пересилила страх, — и он всё же прижал ладонь к полю.
7.
Смешно, — но теперь он боялся, что у него ничего не получится. Напрасно, конечно, — колючий зуд волной растекся по телу, и мир вокруг Йаати вновь… раскрылся. Он увидел знакомый уже ангар, какие-то коридоры, шахту лифта… только вот навигационной рубки с Господином нигде не было. Как Йаати не старался её представить, — не выходило ничего.
В конце концов, у него закружилась голова, и он плюхнулся на пол, не вполне уже понимая, где он и кто он. Ну да, способность видеть, что происходит сейчас в других местах, конечно, сверхестественная… вот только и она, похоже, имела свой предел. Лучше всего Йаати видел то, что находилось поблизости, в каких-то сотнях метров. Дальнее, — реже, так обрывочно, что и не успевал даже ничего разглядеть.
Здесь, в Цитадели, наверное миллион разных комнат, с тоской подумал он, глядя на дрожащий шнур плазмы. И до самой этой рубки, — добрых километра два. Как её тут разглядеть, если у меня мозги выносит?.. И если я даже не могу понять, где я что вижу?.. Вот вроде и простое дело, — внезапно появиться в рубке, разрядить весь магазин в белесую тушу Господина (Йаати не знал, есть ли у него личное силовое поле, но вставил в автомат магазин с керамическими пулями, — просто на всякий случай), — только вот попасть-то никак не выходило… Дурацкая на самом деле ситуация, — словно стоишь перед книжным шкафом и стараешься вспомнить, в какой книге так нужная тебе сейчас картинка. Вроде и фигня, — с полки возьми и открой… но это если помнишь. Если нет, — будешь, как баран, листать все книги подряд, попусту убъешь полдня, а потом попрешься на улицу, злой, как сто собак, — чтобы по дури не нахамить родителям… и будешь бродить по окраинам до самого вечера, замерзший, мокрый, грязный и голодный… а всё из-за чего?..
Йаати вздохнул. Особо скверной памятью он, всё же, не страдал, учился хорошо, — по крайней мере тогда, когда отец уже совсем всерьёз обещал отвернуть ему ухи, — но его подводило слишком буйное воображение. Случайно промелькнувшая и вроде бы успешно забытая картинка месяц от месяца становилась всё более необычной и волнующей, — и, наконец, он душу был готов продать, лишь бы увидеть её наяву. А когда проклятая картинка всё же находилась, — тупо смотрел на неё, как баран, искренне не понимая, с какой балды ему такое померещилось. Картинка как картинка, а волнений, — хоть роман пиши…
Он ещё раз вздохнул и недовольно мотнул головой. Дом вспоминать, — это здорово, конечно, но если он не попадет в рубку прямо вот сейчас, то никаких картинок точно больше не увидит, и даже ухи ему никто не надерет…
Йаати прижал ладонь к полю. Он изо всех сил представил себе рубку, отчаянно нырнул в безумный вихрь образов, готовый буквально ко всему, — даже к огненной бездне здешнего кровавого солнца под ногами… и ошалело моргнул, вновь оказавшись в ангаре.
Проморгавшись, Йаати заорал, — просто чтобы его не разорвало на месте от злости, — потом вздохнул, и, наконец, задумался. Сейчас ему на самом деле повезло, — огненный океан солнца представился ему как-то даже слишком отчетливо, — но верить в то, что везти будет и дальше, было уже просто глупо. С прыжками у него не выйдет, — это следует просто принять и придумать ещё что-нибудь…
Йаати тут же вспомнил, как лихо пристроился к ц`улинам… но их тут, разумеется, не было. Зато были «танки». Он помнил, что они тоже управлялись автоматикой, и, если он сможет как-то завести один, то, может быть… но как?…
Вспомнив, как искал в них оружие, Йаати треснул себя по лбу — вот уж точно, баран так баран! — и вскочил на броню ближайшей машины. Это вышло у него не так лихо, как в прошлый раз, — вес снаряжения давал себя знать, — но он всё же не сорвался и быстро скользнул внутрь машины. Здесь справа и слева от кресел было по три небольших массивных люка, ведущих в непонятные пустые ниши, — у каждого из них была большая кнопка, и теперь он догадался нажать на одну. Так и есть, — свет в кабине потускнел, но в нише зашелестело, и, сунув в неё руку, он наткнулся на силовое поле. Генератор! Надо лишь как-то запустить его…
Йаати снова осмотрел кабину, прикидывая, где бы он разместил тут пусковые гранаты. Ну да! Внизу, у пола, между пультами, был массивный стальной шкафчик, — к его невероятному счастью, не запертый. Повернув ручку, Йаати откинул массивную дверку. Так и есть, — внутри лежало шесть восьмигранных коробок с пусковыми гранатами. Всё остальное было уже делом техники: Йаати выдернул чеку и забросил гранату в нишу генератора. Она тут же начала раскручиваться, и он, не дожидаясь вспышки, захлопнул дверцу. Глухо ухнуло, свет в кабине вспыхнул ярче. Почти тут же загорелись экраны, по ним побежали строчки непонятного текста. Не глядя на них, Йаати запустил другие генераторы. Текст исчез, на экранах появилось изображение ангара, расчерченное какими-то значками и шкалами. Йаати окружило ровное, мощное гудение, — но «танк» не двигался.
Несколько секунд он, моргая, растерянно смотрел на них, не понимая, в чем дело, потом, — словно его ткнули шилом в зад, — вскочил и с усилием опустил люк. Тот захлопнулся с глухим мощным стуком, больно отдавшимся в ушах. Йаати вновь плюхнулся в кресло, глядя на экраны. На них вновь запрыгали непонятные значки. Сердце у него тоже прыгало, — где-то у горла. Он даже слишком хорошо понимал, что если сейчас «танк» не двинется, ему останется думать лишь о том, как подороже продать свою жизнь, других вариантов не будет… но тут опять мигнул свет, что-то глухо, мощно бухнуло, на сей раз, где-то впереди… а потом кресло под Йаати резко дернулось, и лишь тогда он понял, что «танк» всё же едет.
Облегчения это ему, правда, почти не принесло: он понятия не имел, КУДА он едет. В следующий миг идея показалась ему вообще невероятно глупой, — всё равно, что засунуть себя в посылку без адреса… но вариантов всё равно не было, так что оставалось только ждать.
«Танк» ехал к воротам ангара. К шлюзовым воротам, — Йаати понял это, когда они открылись перед ним. Сердце у него вновь замерло, — «танк» ехал, казалось, в бездну шахты. Он даже привстал, чтобы открыть люк и на ходу выскочить из машины… и почти заставил себя сесть. Если он всё же свалится, ему будет поделом… но он, к счастью, не упал. «Танк» въехал на прозрачную платформу лифта, и та пошла вверх. Не так быстро, как раньше, — «танк» весил добрых тридцать тонн, если не все сорок, — но Йаати глубоко вздохнул и улыбнулся. Улыбка вышла очень нехорошая, похожая на оскал, — он чувствовал это… но ничего не мог с собой поделать. Бегать нагишом от Хи`йык было не только неудобно, но и ещё и очень унизительно, — и прощать такое не хотелось. Да от него и не зависело сейчас ничего, — если ворота откроются и «танк» расправится с Хи`йык, ему останется только смотреть и наслаждаться. Если нет…
Поднимались они долго, почти полчаса, как показалось Йаати. Он изводился от нетерпения, — но ничего не мог сделать, разве что ёрзать на кресле. В конце концов, это даже пошло ему на пользу, — он успокоился и дышал почти нормально, когда ворота шлюза открылись перед ним.
Увы, — там оказались не Хи`йык, а уже знакомые ему ц`улины. Их масса, казалось, заполняла весь туннель, но перед «танком» они расступались, и Йаати почувствовал себя, словно генерал на параде, — разве что честь ему не отдавали, да и вообще, не видели его тут, за броней…
«Танк» свернул в поперечный коридор, подъехал к свайным воротам… и замер. Йаати ожидал, что он сходу вышибет их, или расстреляет из пушки, или сделает ещё что-нибудь… но ничего такого не случилось. Он снова зашипел от злости, — картины расправ с Хи`йык рисовались ему уже очень сочно, — потом быстро вылез из машины и, захлопнув люк, помчался в знакомый уже зал с аварийными генераторами, ругаясь и лавируя между забившими проход ц`улинами. Страшно хотелось растолкать их, — но он боялся прикасаться к ним, да и не знал, чем такое вот кончится.
Генераторы, к его счастью, работали, и, подбежав к одному, Йаати замер. К полю ему тоже не хотелось прикасаться, — всё решится прямо вот сейчас. Он очень хотел снова «потерять себя», потом очнуться и понять, что всё это уже позади… но очнуться от реальности никак не получалось.
Йаати глубоко вздохнул. Напялил противогаз и каску, — дурацкие и жутко неудобные штуковины, но без них его миссия могла кончиться сразу же, — потом всё же прикоснулся к полю. Сейчас его уже «несло», как в те мгновения, когда он шел по балке недостроенного моста или бил в морду самого наглого из обступившей его компании, — очень хорошо понимаешь, что совершаешь глупость, возможно, последнюю в жизни… но поделать ничего уже не можешь, потому что тело становится как бы не твоё…
Несколько очень долгих мгновений ничего не происходило, — впрочем, Йаати сознавал, что время для него сейчас идет очень-очень медленно, — потом мир вокруг него раскрылся. Вот теперь он хорошо увидел рубку. В ней ничего не изменилось, — зенги у пультов, Господин у окна…
А интересно всё же, почему там нет охраны, как-то отстраненно подумал вдруг Йаати. Сами Хи`йык Господину, понятно, не страшны, — они все перед ним на карачках ползают. Но ведь есть ещё он, например!.. Неужели Господин не боится, что он, Йаати, возникнет перед ним и вгонит ему тридцать пуль прямо в башку?.. (или, скорее уж, в грудь, — башка у Господина пустая, явно не слишком важный орган…). Или… он уверен, что Йаати и не сможет ничего тут сделать, какое бы оружие он тут ни нашел?.. Даже, например, противотанковый ракетомет или реактивный огнемет, который, по словам Шу, мог развалить к фигам немаленький дом?..
Эта мысль Йаати очень не понравилась, — слишком уж она показалась логичной… но тут его взгляд проскочил в нижний коридор. Всё то же самое, словно и не прошло этих девяти часов… только вот Шу там уже не было.
Йаати испуганно отдернул руку, — он очень боялся увидеть Шу убитым, — потом всё же заставил себя вновь прикоснуться к полю. Шахты, коридоры, лестницы закружились перед ним, — бредовый, головокружительный калейдоскоп. Иногда пустые, чаще нет, — зенги, руммы, кхрины, ц`улины… бессмысленно плавающие наблюдательные дроны… «танк», стоящий у запертых ворот… Шу нигде не было… но вдруг Йаати увидел его… и переместился быстрее, чем успел это осознать.
8.
Шу, буквально, имел бледный вид, — его загорелое лицо осунулось и приняло мертвенно-пепельный цвет. Впрочем, Йаати сам испугался бы до смерти, появись в его комнате такой вот громила без лица, весь увешанный оружием. Ругая себя последними словами, он сбросил каску и сорвал с лица противогаз. Глубоко вздохнул. Глаза Шу, казалось, стали вообще квадратными.
— Ты? Здесь? Как?
Йаати открыл рот, чтобы объяснить… но в голову ему так ничего и не пришло, так что он просто замер, осматриваясь. Комната, в которую его занесло, удивительно напоминала тюремную камеру, — пустая железная коробка, в которой и не было ничего, кроме неожиданно яркой бело-зеленой лампы, да металлической двери, явно запертой. Да ещё, разумеется, Шу. Он сидел у стены, по-прежнему совершенно голый, — но, к громадному облегчению Йаати (он уже навоображал себе всяких ужасов, которые сейчас даже вспоминать не хотелось), вполне живой и целый. Только усталый и испуганный, — впрочем, сам Йаати на его месте наверняка давно свихнулся бы, от страха и полной безнадежности…
Тут же он понял, что поступил очень глупо, сам посадив себя в тюрьму… но дверь камеры вдруг приоткрылась. В щель просунулся ствол телепушки, — и Йаати, не думая, схватил его, дернул на себя и вверх. Крепко уцепившись за оружие, зенг невольно влетел в камеру, — и Йаати от всей души пнул его ногой. Вот теперь зенг оторвался от оружия и плюхнулся на пол. Он вскочил почти сразу, — каким-то змеиным, почти неуловимым движением… но Йаати уже повернул телепушку и нажал спуск. Полыхнуло лиловое пламя, зенг упал с режущим уши скрипучим визгом. Йаати перескочил через него, вылетел в коридор…
К его счастью, это не был коридор, ведущий к навигационной рубке, — иначе его приключения прямо тут и закончились бы. Вполне обычный, пустой…
Нет, не пустой. Из двери напротив выскочили ещё двое зенгов с телепушками, — Йаати срезал их лучом на миг раньше, чем они его, всё же замер, осматриваясь. Он не вполне представлял, куда его на сей раз занесло, — ясно, что очень близко к цели, судя по наличию тут Шу, но вот куда именно…
Он обернулся, — и его сердце вновь ёкнуло. Шу стоял в проеме двери, держа в руках его автомат, — ну да, он же сам бросил его на пол, когда… но Шу вовсе не целился в него. Он просто ошалело осматривался. Вид у него был до сих пор обалделый. Похоже, он не верил, что всё это происходит с ним наяву… впрочем, в это и сам Йаати не верил. Он совсем не знал, что делать дальше, даже прижмурился в надежде увидеть хоть что-нибудь… и тут же икнул, когда за спиной грохнула очередь. Йаати подскочил… но тут же увидел, что бронедверь в конце коридора открыта, и в неё валят зенги.
Он вскинул телепушку и нажал спуск. Оружие зашипело, бледный луч протянулся в сумрак коридора. Прицела у этой дурацкой штуки не было, Йаати не знал, попадает он или нет… но твари всё же падали. За спиной коротко бил автомат, и он не знал, кому из них двоих сейчас везет… но, потеряв двух или трех собратьев, зенги всё же отступили. Йаати вспомнил, что видел всего дюжину, а значит, они уже перебили половину. Только вот теперь…
— Назад! — вдруг заорал Шу. Он бросился обратно в камеру, и Йаати не думая последовал за ним. На бегу он заметил, как в дверь влетело сразу несколько гранат фтангов, — далеко, метрах в ста, но для осколков это не расстояние…
Едва он проскочил в проем, в коридоре гулко ударили взрывы. Шу выдернул из кармана на его энергожилете запасной магазин, быстро перезарядил автомат и выскочил наружу. На сей раз, в дверь лезла сплошная волна руммов, и Шу, заорав, нажал на спуск, кося их непрерывной очередью. Твари падали, катились по полу, но их место тут же занимали новые. Йаати нажал спуск телепушки, но её луч то ли не доставал до тварей, то ли вообще не действовал на них…
Бросив телепушку, он схватил гранату, сорвал чеку, изо всех сил швырнул её в набегающую бледную волну, тут же бросил вторую… и снова шарахнулся назад.
В этот раз взрывы были громче, больно ударив по ушам. Зажав в руке третью гранату, Йаати вновь выскочил в коридор. Увы, — его гранаты, похоже, не долетели до цели, по крайней мере, толпа руммов по-прежнему валила к ним. Йаати запустил в них третью гранату, и снова шарахнулся назад, едва не налетев на Шу. Тот сорвал с него четвертую гранату, потом пятую, сунулся в коридор, бросил, отпрыгнул назад…
Всего половина осталась, как-то отстраненно подумал Йаати. Едва бой начался, — а осталась всего половина…
Тут же в коридоре грохнул взрыв, почти сразу, — ещё два, а потом раздался мерзкий стрекочущий визг. Похоже, что в этот раз они всё же попали… и, выглянув в коридор, Йаати увидел десяток валявшихся на полу руммов. Остальные весьма бодро отступали, и Шу, яростно заорав, разрядил в них третий магазин, уложив ещё штук пять. Остальные убрались в коридор, и вдруг стало очень тихо.
Мы влипли, подумал Йаати, вновь отстраненно, словно о ком-то другом. Они не могут войти к нам, мы к ним. Всё отлично. Равновесие. Пат. Только вот всего через несколько минут, наверное, откроется портал, — и мы геройски-глупо погибнем в этом коридоре, подорвавшись на последней гранате, потому что становиться зомби нет никакой радости… если не швырнем её по дури, заработав в награду обширную программу длительных и весьма разнообразных пыток… а я боли боюсь, вот смех-то…
Шу сорвал с него четвертый магазин и перезарядил автомат, — быстро, ловко. Похоже, что яд кхринов и мрачные размышления в плену не слишком подкосили его.
— Пошли давай, пока они не опомнились, — сказал он.
— Их там сотня, — мрачно сказал Йаати. — Я имею в ввиду руммов. И два-три десятка кхринов. Полдюжины зенгов с телепушками, может быть, больше. Столько же, примерно, фтангов с плазмометами. Ты уверен, что мы справимся?
— Нет, — Шу нахмурился. — Откуда ты знаешь?
— Я видел. Там баррикада ещё. Правда, не знаю, мы перед ней или за.
Шу как-то странно взглянул на него, — словно проверял, не стукнулся ли он головой, — но переспрашивать не стал. Вздохнул, задумался. Посмотрел по сторонам. Сорвался с места, подбежал к «заправочному щитку», — к счастью, зенги не успели разворотить и его тоже. Сунул в рот «пистолет», нажал спуск…
По всему его телу прошла явственно различимая волна, — словно бы призрачной воды, точнее Йаати не мог описать это… потом Шу подскочил высоко вверх, крутанулся в воздухе, ловко приземлился на пятки. Мотнул головой, засмеялся. Теперь это был совсем прежний Шу, — даже лицо у него как-то разгладилось. Он как-то по-новому остро посмотрел на Йаати, — взгляд у него сейчас был совершенно взрослый, мальчишке даже стало неудобно, — вновь мотнул головой, осмотрелся… и вдруг бодро ломанул в ту комнату, откуда выскочили зенги. Йаати, конечно, ломанулся вслед за ним… и наткнулся на крепкую ладонь Шу.
— Дурак, коридор держи!
Йаати, опомнившись, замер, стараясь смотреть сразу в две стороны, словно хамелеон. Всей комнаты он отсюда не видел… но в центре её стоял стол… а на нем лежал «взломщик», нейронный глушитель и какая-то ещё электроника. Похоже, что здесь зенги занимались разбором трофеев. На свою погибель, в самом деле, — если глушитель работает, ни одна тварь не подойдет к ним ближе полусотни метров. Они смогут просто выйти в коридор, к погрузчику, взять оружие, и…
А ведь Хи`йык тоже это понимают, подумал Йаати. Они вовсе не глупые. И, значит, нападут прямо вот сейчас. И не тупо ломанувшись под пули, а бросят в бой самое…
Толпа гудящих призраков возникла вокруг, и он, заорав, обдал их лучом. Несколько пропали с отчетливыми хлопками, — но остальные окружили его. Чья-то немыслимо холодная рука прошлась по его позвоночнику, — прямо сквозь энергожилет! По коже затрещали разряды, к спине, казалось, приложили раскаленную сетку. Йаати заорал и прыгнул в сторону… тут же призрачная лапа мелькнула перед глазами, и у него обожгло лицо. Йаати понял, что, если бы не дисрапторная сеть, эта лапы влезли бы прямо ему в мозг… или в сердце, а тогда… но подумал как-то мельком. Его хватали уже со всех сторон, — Йаати казалось, что в него, голого, тычут факелом, словно в каком-то страшном фильме про работорговцев. Он снова заорал, завертелся, уже окончательно шалея от боли… и тут же всё кончилось. Призраки руммов исчезли так внезапно, словно их просто выключили, как свет. Йаати ошалело мотнул головой… и не сразу осознал, что в ней раздается беззвучный, резкий писк. Глушитель действовал! Как оказалось — и на призраки руммов, эти Куклы, тоже.
Радовался он, однако, рано. Писк тут же стих, — зато сам воздух перед ним начал вдруг выпучиваться огромным страшным пузырем. Словно достаешь из воды стеклянный шар, промелькнуло в голове. Только громадный. Метра в два. Но это же не воздух, в самом деле. Это пространство. Само пространство. Сейчас оно лопнет, — и…
Ему словно дали здоровенного пинка. Йаати шарахнулся назад, — но не тупо назад (так он никуда не убежал бы, только позорно сел на попу), а лихо перекатившись на руках, — сам не вполне понимая, что его на это дернуло и как оно у него получилось. Однако, получилось оно очень вовремя, — пузырь ухнул, словно вывернувшись наизнанку, и на его месте возникло… (неужели я так же… проявлялся? — как-то совсем отстраненно уже подумал Йаати. Неудивительно, что Шу так перепугался…) на месте пузыря возникло какое-то совсем уже жуткое чудище, — метра два в высоту, метра полтора в ширину, черное, словно отлитое из тусклой глянцевой резины. Разлапистые, нелепо расширявшиеся книзу короткие ноги напомнили Йаати Господина, — но на этом всё сходство кончалось. Лапы твари, — толстенные, круглые, — свисали до самого пола и кончались… нет, не руками, а какими-то кошмарными хваталами, по виду способными выжать воду из камня. Шеи не имелось и в помине, башка, — изогнуто сужавшийся конус, — напоминала небольшой вулкан. Там, где она смыкалась с грудью, кривился чудовищный губастый рот. Над ним светились бельма круглых глаз, — один большой посередине, два поменьше, — по краям. Ушей или носа тоже не было, — по крайней мере, он не успел разглядеть их с перепугу.
ЭТО, наверное, неживое, — подумал он, уже кувыркнувшись назад, к телепушке. Сцапал её, перекатился по полу, спасаясь от мелькнувшей над головой черной лапищи… вскочил, отбежал на несколько шагов, — назад и вбок.
Крутить башкой эта адская тварь не могла, и начала поворачиваться к нему сразу всей тушей. Йаати мельком подумал, что подло бить в спину. Поразился идиотизму этой мысли, — здесь и сейчас, по крайней мере. Нажал на спуск, — всё это в одно и то же мгновение.
И замер, удивленно приоткрыв рот. Телепушка выстрелила, луч уперся в тварь… и по ней, словно отблески фар через ветки, побежали черно-фиолетовые светящиеся узоры. Йаати оторопел, глядя на них, — он никак не ожидал увидеть тут такую красоту, — и едва не расстался с жизнью. Палец его продолжал давить на спуск, луч бил и бил в тварь… но вот сама телепушка как-то совсем нехорошо зашипела, и руки Йаати ощутили резкое тепло.
Бездумно, — времени рассуждать уже совсем не было, — он швырнул пушку в тварь. Та, вскинув лапу, удивительно легко поймала её…
Наверное, если бы тварь оказалась хоть чуть-чуть умнее, и просто отбила, отбросила пушку, всё на этом и кончилось бы… но она сжала своё хватало. Наверное, чисто рефлекторно. Телепушка громко хрустнула…
Бшанг! Казалось, прямо перед Йаати полыхнуло злое лиловое пламя. Тварь распахнула громадную, как люк канализации, пасть, — беззубую, но оттого ещё более жуткую, — и издала адский рев, от которого Йаати в самом деле плюхнулся на задницу. Звук был такой громкий, что даже не воспринимался, — его словно треснули доской. А потом тварь начала… распадаться. Туша её словно вскипела, из неё брызнули струи черной жижи, — и Йаати отчаянно зажмурился, понимая, что ещё миг этого жуткого зрелища, — и он попросту сойдет с ума. Звуков он сейчас тоже, к счастью, не слышал, — его оглушило то ли ревом, то ли взрывом…
По-прежнему не глядя, он повернулся, встал на четвереньки и пополз, — ничего другого ему просто не пришло в голову. Глаза его всё же открылись, — казалось, сами по себе, — и он увидел, что воздух прямо перед ним выгибается таким же огромным страшным пузырем.
9.
Так нечестно, подумал он, бездумно вскакивая на ноги. Просто… нечестно. Потом, уже не чувствуя себя, словно в каком-то страшном сне, оглянулся.
На полу, всего в нескольких шагах, клокотала оседающая глыба какой-то разноцветой массы, — а за ней по всему коридору вздувались такие же страшные пузыри. Много. Наверное, десятки. Или больше.
Мы умрем, понял Йаати. Не подумал, а понял совершенно точно. Умрем прямо вот сейчас. Ну что ж…
Теперь, когда всё кончилось, ему вдруг стало удивительно легко. Весело. Очень весело даже. Не нужно больше ничего бояться, и можно, наконец, одним махом покончить со всем этим карнавалом жутких чудес…
Йаати сорвал с пояса гранату и, вопя что-то непечатное, влетел прямо в ближайший пузырь.
10.
Его перевернуло, понесло… и он шлепнулся на холодный металлический пол, — к его дикому счастью, не выронив гранаты. Тут же вскочил, ошалело осматриваясь.
…Бросаясь в пузырь он подумал (если это слово было вообще применимо к нему в данный момент), что его вынесет в самое логово тварей, прямо под нос Господина, — и там…
Но его вынесло в какой-то огромный, пустой, квадратный вроде бы зал, едва освещенный темно-синими лампами. Опять где-то в Цитадели.
Йаати крутанулся на пятке, — вот же гадство, даже умереть не дадут по-человечески! — но тут же везде вокруг него начали вздуваться пузыри. Вопя, он бросился в ближайший… и покатился по полу огромного, ярко освещенного туннеля. Здесь стоял ещё с десяток страшных черных тварей, фтанги, зенги с телепушками…
И погрузчик с оружием, всего в нескольких метрах у стены. Йаати швырнул гранату под него… и там вспыхнуло белое, нестерпимо яркое пламя.
Офигеть, какой геройский конец, успел подумать он.
11.
Йаати ошалело моргнул, глядя прямо в такие же ошалевшие, удивленно расширенные глаза Шу. В последний миг он всё же дико испугался и захотел исчезнуть из того жуткого места…
И исчез. Очень удачно, на самом-то деле, — прямо вот сюда, к другу. Ничего больше подумать Йаати не успел, — пол больно ударил его по ногам, что-то жутко шарахнуло по двери, — она на миг вогнулась, но выдержала, — больно ударило по ушам. Вся Цитадель, казалось, загудела, — на миг Йаати даже показалось, что его сунули внутрь громадного колокола. Свет погас, но тут же снова загорелся. Йаати замер, босыми ногами ощущая, как под ним, всё слабее, вибрирует пол, а гул постепенно стихает, становясь всё ниже и переходя в отдающийся где-то в животе инфразвук.
— Ты псих, — сказал Шу, крепко держа его за плечи и по-прежнему глядя в глаза. — Конченый и безнадежный.
— Ага, — спокойно согласился Йаати. В голове у него по-прежнему было совсем пусто и казалось, что за него говорит кто-то другой. Помереть так и не вышло, — но не сказать, чтобы это так уж огорчило его…
— Когда ты бросился в эту… в это… я подумал, что… а, черт с ним! — Шу вдруг порывисто обнял его. — Извини.
— Э… за что? — Йаати чувствовал себя сейчас… неловко. Парни его до сих пор не обнимали. Тем более… э-э-э… неодетые.
— Когда я увидел эту… это… я… испугался, — глухо сказал Шу, не отпуская его. — Захлопнул дверь, и… и…
— И хорошо, — закончил Йаати. — Нас бы по стенкам иначе размазало. Или контузило бы нафиг.
— А что рвануло-то? — Шу, наконец, отпустил его и смутился. Верно, и он тоже парней не обнимал…
— Погрузчик, — мрачно сообщил Йаати. — Я гранату под него бросил. А потом насмерть испугался, — и сюда…
— Слушай, а ты вообще кто? — Шу смотрел на него так внимательно, словно увидел впервые. Не с испугом, конечно. Просто очень-очень удивленно.
— Йаати Линна-Цирус Линай, лахольская средняя школа N 4, - представился мальчишка. — Ой, нет, я уже школу закончил же… Улица Осенних Цветов, дом N 16, квартира 59, город Лахола, Лахольская область, Государство Сарьер, — ещё совсем маленьким родители заставили его заучить всё это наизусть, на случай, если он потеряется. Сарьер он добавил уже от себя, — других государств в его мире давно не было…
— Нет, не то… — Шу мотнул головой. — Ты умеешь… появляться.
— А, это… — Йаати смутился. — Это не знаю, откуда взялось. Я просто в лес пошел, — и в ваш мир провалился, я это говорил уже, — добавлять, что он пошел в лес в чем мать родила, в поисках непонятно чего, он всё же не стал. — А тут само как-то стало получаться. Ну, не само, а если силовое поле потрогать или так… когда очень испугаешься. А так-то я… ну… обычный. Правда, в школе тоже говорят, что ненормальный… лазаю по крышам, и вообще…
— А, это видно, — Шу вдруг улыбнулся, хотя как-то кривовато. Мотнул головой, очевидно, опомнившись. Быстро поднял с пола автомат, толкнул дверь…
Дверь, разумеется, заело. Но, к их счастью, не заклинило. По крайней мере, она распахнулась, когда Шу изо всех сил врезал по ней пяткой…
И они оказались лицом к лицу с «хватальщиком». Может, этих тварей и снесло взрывом, но они очень быстро опомнились. Йаати даже не успел испугаться, — Шу нажал на спуск, автомат взревел, плюясь дрожащим, бело-желтым огнем, на необъятой черной туше вдруг, очень быстро, начали возникать крошечные дырки, и…
Из какой бы преисподней не вышло это… существо, бессмертным оно всё же не было. По крайней мере, сорок две пули оказались смертельны даже для него. Когда автомат Шу замолк, оно ещё целую секунду стояло неподвижно, буравя их взглядом белесых, без зрачков, глаз, — а потом опрокинулось на спину, так тяжело, что пол под Йаати подпрыгнул.
12.
Перепрыгнув через чудовищную тушу, они выскочили в коридор… и Йаати как-то бесстрастно, словно и не о себе подумал, что умереть ему всё-таки придется. Может, «хватальщиков» и контузило… но они уже явно оправились и вполне бодро двигались к ним со всех сторон… и исчезнуть отсюда он уже тоже не мог, потому что пришлось бы бросить им Шу… а чем жить с таким вот, — лучше сразу помереть…
Не хочу к ним в лапы, уже совсем спокойно подумал он, нащупывая гранату. Надо просто выдернуть кольцо и поднести к шее, чтобы совсем наверняка…
Он покосился на Шу, но тот тоже смотрел на него спокойно. Он тоже уже всё понимал, конечно…
Он уже потянул за кольцо… и тут вокруг них словно пронесся ветер. Что-то зашелестело. Йаати почувствовал, что волосы поднимаются на голове, — не от ужаса, а потому, что всё вокруг вдруг заполнилось электричеством. Колючая волна прошла сквозь его тело, все мельчайшие волоски на нем тоже встали дыбом, завибрировали, как антенны. Йаати передернулся, невольно поджимая пальцы босых ног и живот… дальний конец коридора затуманился, исчезая в сиреневой дымке…
До ближайшего «хватальщика» было уже всего метра три, но он вдруг издал совершенно жуткий рёв. По туше его побежали какие-то ирреальные радужные узоры, — от шизоидного красного до психопатической лазури, — и он тяжело рухнул навзничь. Тело его зашипело, на глазах начало обугливаться и словно оплывать. Йаати невольно попятился. Перед ним лежал бесформенный, безжизненный труп.
13.
Отпустив гранату, — это потребовало немалого усилия, пальцы словно бы ожили и упорно не хотели разжиматься, — Йаати медленно, как во сне, осмотрелся. Все «хватальщики» так же лежали на полу, дымящиеся, неподвижные, мертвые… Резко и мощно завоняло жженым волосом. Йаати сморщил нос, но запах казался ему сейчас почти приятным…
— Волна!.. — выдохнул Шу, опустив автомат. — Главный реактор включился, и теперь…
Йаати мотнул головой, всё ещё ёжась от пробегающих по телу колючих искр, — он словно влез нагишом в жесткую шерсть, — звонко чихнул, фыркнул, как кот, и опять чихнул. По всей Цитадели, наверное, сейчас звучал дикий рев тысяч погибавших тварей… но его он, к счастью, не слышал.
Ему как-то не верилось, что всё кончилось так вот просто… и совершенно правильно, конечно. В глубине Цитадели что-то мощно ухнуло, пол мелко задрожал. Свет тоже потускнел, словно вся энергия пошла на…
— Портал открывается! — крикнул Шу. — Бежим!..
— Куда? — спросил Йаати. Убегать куда-то и забиваться в щель, как таракану, ему совершенно не хотелось, — было стыдно и противно… да и некуда отсюда бежать, на самом деле…
Шу удивленно взглянул на него, потом вдруг чертыхнулся, влетел в комнату и цапнул со стола «взломщика». Кинул Йаати глушитель, — тот как-то вдруг вспомнил, что кроме четырех гранат и тесака у него и не осталось ничего… Сунулся в дверь, снова шарахнулся назад, — к стоявшему в углу терминалу, замер у него… Йаати терпеливо ждал. Он понятия не имел, что ищет там Шу, но ему видней же…
Он поймал себя на том, что стоять и смотреть, как кто-то ещё выворачивает себе мозги мехом внутрь очень приятно, и недовольно мотнул головой. Шу на самом деле такой же мальчишка, как он, хотя и рос тут всю жизнь… и вполне может ошибиться, а тогда…
Шу, впрочем, не хуже его понимал, что время уходит. Всего через пару минут он оторвался от терминала, ошалело глянул на Йаати, — словно до сих пор не мог поверить, что он на самом деле здесь, — и молча, не сказав ни слова, выскочил в коридор. Йаати побежал за ним, мотая на бегу головой и чихая, — здесь стало дымно, пахло кисло и едко, гарью, жженым рогом, порохом, металлом… Сердце билось в груди часто и сильно, Йаати чихал на бегу, но всё же не сбивался с шага. Страшно ему сейчас почти не было, — в голове словно всё перевернулось, и всё это, казалось, происходит вообще не с ним. В ушах дико звенело, — похоже, его всё же долбануло, — но звуки он вроде бы различал…
Они выбежали в основной туннель. Свет тут, как ни странно, ещё горел, — взрывоупорные лампы тут стоят, что ли?.. — и их отбески плавали на ровном слое дыма, клубившегося под потолком, словно ирреальное перевернутое море. Пол был завален каким-то, уже неопозаваемым обгоревшим хламом, гарь стояла в воздухе, словно стена, — Йаати задержал бы дыхание, но на бегу это никак не получалось…
Он зашелся в кашле, стараясь хоть как-то смотреть по сторонам. К его крайнему удивлению, на месте погрузчика осталась лишь громадная звезда копоти, да металл пола и стен немного прогнулся, вот и всё. Он тут, наверное, толстый, как броня линейного корабля, подумал Йаати. Или просто страшно прочный. Жаль, вообще-то. Было бы здорово, если бы взрыв пробил в перекрытии дыру, и в неё влетели хотя бы боевые дроны, — а то снова отдуваться нам…
Он едва не налетел на тот трехметровый, черный, словно бы созданный из затвердевшей тьмы куб, и замер, кашляя. Шу испуганно повернулся к нему, и Йаати успокаивающе махнул рукой, — мол, всё в порядке. Потом выпрямился.
— Что… это? — спросил он. Теперь, вблизи, стало видно, что сделан куб всё же не из тьмы, а из черного, очень тусклого стекла.
Шу задумчиво взглянул на него.
— Насколько я помню, это тоже арсенал… совсем особый. Вернее, контейнер для него. Такие готовили как раз на случай прямого прыжка… контейнер из идемита, и дилатонные накопители в нем не должны разрядиться. Пошли!
— Куда? — Йаати встрепенулся. Пусть он теперь, вроде бы, и не боялся, бросаться на Господина с тесаком ему всё же как-то не хотелось. А тут…
Шу хотел что-то возразить… но так и не осмелился. Видно, бросаться в атаку с одним автоматом не хотелось и ему.
14.
На вид куб аварийного арсенала казался совершенно монолитным — но в нем нашлись углубления для рук, и, когда они изо всех сил потянули за них, одна из граней — сплошная плита толщиной сантиметров в двадцать — неохотно отошла.
Йаати удивленно моргнул. Никаких винтовок или автоматов внутри не оказалось. Там висела, — просто висела, ни на что не опираясь, — восьмигранная призма с блестящими дырочками. Здоровенная, высотой метра в два и шириной где-то в метр. Вся словно бы отлитая из зеркального, словно ртуть, металла. Внутри, в тонких, как игла, отверстиях, пылало мощное фиолетовое пламя. Едва плита двери отошла, в лицо Йаати дохнуло озоном и жаром, как из печи. В воздухе тут висел стеклянный тонкий писк, — он даже мотнул головой, словно пытаясь отогнать невидимых комаров.
— Что… это? — ошалело спросил он.
Шу, однако, молчал, и Йаати бездумно протянул руку к странной штуке. Только вот коснуться её так и не смог. Его рука уперлась во что-то невидимое, упругое, однако, непреодолимое, — чем сильнее он давил, тем сильнее становилось сопротивление. Снова силовое поле, но другое, — никакого… расщепления он сейчас не чувствовал…
Шу тоже потыкал рукой в поле и ошалело помотал головой. Ничего похожего, верно, не встречалось и ему. Выглядела эта штука жутко чужеродно, но не страшно. Как водородная бомба, подумал вдруг Йаати. Живьем он, конечно, не видел ни одной бомбы, даже обычной осколочной фугаски, — но фотографии их в журналах печатались, и на них ядерные заряды выглядели почти безобидно, — словно круглый металлический бак или очень большой термос. Йаати казалось даже, что его обманывают… но увы, — устроить экскурсию на военную базу и дать пощупать водородную бомбу натурально (он не отказался бы), ему никто, почему-то, не предложил… но теперь, похоже, его идиотская мечта исполнилась.
Наверное, оно радиоактивное, — как-то совсем уже лениво подумал он, — и скоро мы умрем… и тут же усмехнулся. Если они переживут хотя бы ближайшие минут пять, — это само по себе будет уже совершенно невероятное чудо…
— Черт его знает, что это, — Шу мотнул головой, похоже, подцепив эту привычку от Йаати. — Пошли давай…
Они подбежали к монолитным воротам шлюза. Те были забрызганы разноцветными кляксами, под ними, словно штормовые наносы, громоздились искалеченные тела тварей Хи`йык, и ещё какой-то, уже неопозноваемый хлам. Должно быть, их всех взрывом отбросило сюда, они разбились о броневые плиты, а потом просто осыпались вниз. Но, глядя на всю эту страшную свалку, Йаати совсем уже ничего не почувствовал…
Распихав ногами падаль, Йаати подошел к замку. Он, к счастью, почти не пострадал, по крайней мере, внешние ворота шлюза открылись через минуту после того, как Шу направил на них лазер «взломщика». Внутри никого не оказалось, но Йаати изо всех сил старался представить, что там внутри, за вторыми воротами… и мир вокруг него вдруг… раскрылся. Он увидел прозрачную платформу лифта. Лифт плавно поднимался вверх, на нем стоял одинокий фтанг… похоже, что последний. Йаати вдруг понял, что видит Нцхла. Вот он вышел в зал рубки… замер перед Господином…
Господин стоял лицом к нему… если так можно было сказать. Его сейчас окружали какие-то зыбкие, призрачные, водянистые щупальца, протянувшиеся во все стороны, — они делали его сейчас похожим на какую-то жуткую колючую звезду. Нцхл неподвижно стоял перед ним. Йаати не слышал, конечно, о чем они там говорят… но похоже, что настроение у Господина было совершенно ужасным. Фтанга вдруг подняло на уровень его страшного «лица», скрутило, словно тряпку, — во все стороны брызнула кровь, — и небрежно отшвырнуло в угол. Стоявшие у пультов зенги даже не обернулись. Эти зыбкие призрачные щупальца тянулись сейчас к ним, сквозь них, и Йаати вдруг подумал, что они даже не его рабы, а просто придатки…
— Эй, что с тобой? — Шу тряхнул его за плечо, и видение исчезло. Йаати ошалело моргнул. Он даже не заметил, как внутренние ворота шлюза открылись. За ним, в просторном пустом помещении с массой пультов и экранов на стенах, виднелись прозрачные двери лифта.
— Он Нцхла убил, — сказал Йаати с искренним сожалением. Не то, чтобы ему было так уж жалко лично фтанга… просто он явно мог рассказать им очень много интересного…
— Кого?
— Фтанга, — Йаати, наконец, опомнился и прямо взглянул на Шу. — Поднял в воздух и скрутил, словно тряпку. Такими… ну, вроде как щупальцами, молниями, не знаю…
— Щупальцами?
— Это, похоже, силовое поле какое-то, — догадался Йаати. — Но не как стена, а как… ну, как тяжи какие-то, хлысты, молнии… не знаю.
— Так, — Шу прикусил губу, задумавшись, потом вдруг взглянул на него. — Раздевайся. Совсем.
— Ы? — Йаати ошалело взглянул на него. Сейчас он совсем не мог понять, к чему тут это…
— Если это силовое поле, то дисрапторная сеть может помочь, — терпеливо, как маленькому, пояснил Шу. — Но если поверх неё что-то будет, то Господин сможет ухватиться за него, а потом… просто об стенку тебя треснет, и всё.
— А, — это звучало достаточно логично, и Йаати начал быстро сбрасывать вещи, правда, отчаянно ругаясь про себя, — и стоило одеваться, как на последний парад, если в итоге…
Это уж точно какой-то дурной сон, подумал он, взглянув на свой нагое, в серебристой сетке тело. Нет, он любил воображать себя таким вот Диким Юношей, — но в тех снах и фантазиях основную роль играли девы, а не…
— А оружие как? — спросил он. — Его же у нас из рук просто вырвет.
— Оружие… — Шу задумчиво посмотрел на него, и Йаати смутился, — Шу не дева, конечно, но всё же… — Если верить схеме, в рубке есть ещё один арсенал… совсем особый. Его готовили как раз на случай появления Цур`раран… он спрятан, и Хи`йык не должны были его найти.
— А если нашли? — нервно спросил Йаати. Ему очень не нравилась мысль, что они войдут в логово Господина просто вот так, безо всего, в надежде непонятно на что.
Шу усмехнулся, всё ещё глядя на него.
— Тогда мы умрем, ясно же. Наверняка быстро. Хи`йык не люди же, они мучить не умеют.
— Спасибо, порадовал, — Йаати обхватил руками бока и поёжился. Смешно, но сейчас у него бесстыдно мерзли ноги, хотя пол тут был никак не холоднее, чем в других местах. Невольно подумалось, что для них Господин может сделать исключение, и тогда умирать придется медленно и тяжело… и Йаати недовольно мотнул головой. — Что там надо делать-то?
— Когда лифт поднимется, сразу бросайся вправо, в угол, — деловито сказал Шу. — Там на стене такие пластины разной формы… одна как удлиненный восьмигранник, так что не перепутай… Ручки у неё нет, но она немного выступает из стены, — цепляйся за неё пальцами и тяни изо всех сил. Она должна откинуться. За ней стоит энергопушка.
— Накопители подохли же, ещё при переходе, — хмуро сказал Йаати.
— Там не накопитель, — Шу вздохнул. — Там энергетическое ядро. Такое же, как в реакторе Цитадели, только совсем маленькое. Штука эта страшно дорогая, потому в Цитадели таких пушек всего несколько. Предохранителя у неё нет, просто наводи и стреляй. Только быстро, пока Господин не вырвал и её.
— И всё?
— А тебе что — мало? — Шу взглянул на него удивленно. — Шанс я не знаю, какой, — но других вариантов нет совсем.
— А ты что там будешь делать?
Шу усмехнулся.
— Возьму на себя зенгов. Я, знаешь, упорно занимался рукопашным боем, — просто так, чтобы… а, уже наважно.
— Но я-то почему? Я энергопушек и в глаза не видел!
— Я тоже, — Шу криво усмехнулся. — И ты везучий. А это важно. Очень.
— А что это за Цур`раран? — спросил Йаати. Пусть он через минуту и умрет, — но любопытство его сейчас буквально распирало.
— Я сейчас сообщение на терминале прочитал, — хмуро ответил Шу. — Наверное, его отправил тот Крэйн внизу, — прежде, чем умер. Цур`раран, — это какая-то страшно древняя раса существ, способных повелевать измерениями, — в смысле, не только самим по ним путешествовать, но и перебрасывать туда кого и что угодно. Крэйн писал, что они все, — чистое Зло, и что они давно всех уничтожили… но остался один, самый древний и самый могучий. Нихх`хелл`за… так его, на самом деле, зовут. Мол, если его убить, то война кончится… совсем кончится, потому что Хи`йык больше не смогут попадать в наш мир… в любой мир, на самом деле. А если его не убить, — то конец, потому что пульпа в итоге проникнет во все миры.
Йаати ошалело помотал головой.
— Что за пульпа? — насколько он помнил, пульпа, — это какое-то промежуточное сырьё при производстве бумаги… и ещё живая ткань в зубе, но как она может угрожать всем мирам, — он совсем не представлял.
— Не знаю, я там по диагонали читал, — признался Шу. — Вернемся, — дочитаем. Ну, что, пошли, что ли?..
15.
Хороший стимул, мрачно подумал Йаати, входя в лифт. Нет, в самом деле хороший, потому что я действительно очень хочу узнать всё это… у меня просто голова пухнет от всех здешних странностей, и, если их не выйдет разгадать, я, наверное, всё равно сдохну… ну, если не сдохну от всего остального. Что, конечно, куда как более вероятно, — он бездумно почесал икру ногтями на ноге. — Блин, да это же детям нельзя будет рассказывать, если я вернусь! Да и ровесникам тоже, — оборжут. Надо будет придумать что-нибудь такое… про сверкающие доспехи, меч… меч должен быть обязательно. Потому что герой с голыми руками выглядит откровенно дурацки. И коня ещё, чтобы всё было совсем уж как в сказке. Жаль, что я ни разу в жизни не видел настоящего коня, они, говорят, были красивые… Но теперь же кони не нужны, теперь везде машины… и Сверхправитель говорит, что подло ездить на животных, если можно не ездить… ой, блин, что за бред я сейчас думаю?..
Йаати задрал голову и посмотрел вверх. Верх шахты приближался медленно, но неотвратимо. Ему очень наглядно представилось, как оттуда падает граната… а, нет, фтангов же там нет, а зенги гранатами не пользуются… ладно, какая-нибудь тяжелая железная штуковина. Она разбивает лифт вдребезги, и мы, вместе с ней, весело летим вниз… ой, блин, и про это совсем не надо думать, иначе я сейчас уписаюсь от ужаса… прямо насмерть…
При этой мысли Йаати хихикнул, и Шу как-то странно посмотрел на него. Боится, что я спятил, подумал Йаати. Ну да, вполне может быть. Только это ведь не значит совсем уже ничего. Сейчас мы предстанем перед Господином… тьфу, перед этим Нихх`хелл`за, повелителем измерений, и, и, и…
16.
Когда лифт сравнялся с полом рубки, Йаати был уже почти спокоен, — все страхи в нем успели прогореть и погаснуть за время подъема. Ничто не упало им на голову, и на миг он замер, ошалело осматриваясь. Зенги в самом деле уже не стояли у пультов, — они кружком стояли вокруг лифта, приподняв длинные тонкие руки с шиловидными когтями. За ними, у окна, стоял Нихх`хелл`за, и от него во все стороны расходились зыбкие нити стеклянистого, потрескивающего зеленоватыми разрядами воздуха. За ним, уже за окном, вздымался бешено крутящийся багровый смерч, словно бы из расплавленного стекла, но туда Йаати почти не смотрел. Его голова, словно сама по себе, повернулась направо. Он увидел восьмигранную пластину в углу, между ребрами стены… но вот рвануться к ней уже не успел.
Зеленоватые призрачные щупальца ударили в них, словно молнии, — с шипением и треском. Сеть крошечных разрядов оплела всё нагое тело Йаати, больно отдаваясь в нервах, — в него сейчас словно тыкали тысячи жутко острых иголок, легко проникавших под кожу. Но эти призрачные щупальца не смогли поднять их, — они безвредно скользнули по телу, словно струи очень плотного воздуха.
И вот тогда на них бросились зенги. Мускулы Йаати подергивались от боли… но тело ему более-менее подчинялось. Он от души врезал первому зенгу ногой… поймал протянувшиеся к его глазам руки… треснул тварь под грудь коленом… отшвырнул… стукнул по чьей-то костяной башке… за спиной гневно заорал Шу…
Йаати невольно повернулся к нему… чьи-то когти впились ему в бока, в бедра, в зад… он, не глядя, отлягнулся пяткой… схватил стоявшего спиной зенга за шею и за ногу, поднял… и с разворота огрел остальных костистым телом, как дубиной. На сей раз, упало сразу несколько тварей… но тут зенга вдруг дернуло вверх со страшной, нечеловеческой силой. Йаати как-то вдруг понял, что висит уже метрах в двух от пола… торопливо разжал руки… смачно грохнулся наземь, присев от силы удара на корточки… мгновенно вскочил, бросился к пластине…
Что-то со страшной силой треснуло его по спине, — так, что он плюхнулся на четвереньки. Как-то вдруг Йаати понял, что кидаться ими двоими Нихх`хелл`за не может… а вот своими рабами — очень даже. Похоже, их сохранность не волновала его даже в малейшей степени.
Так мы не договаривались, подумал Йаати, перекатываясь на спину. На сей раз, он отбил удар костистой тушки поднятой ногой, — но она, словно в бреду, взлетела к потолку, и со страшной силой обрушилась на него сверху. Уже в последний миг он успел перекатиться. Зенг врезался в пол с такой силой, что башка его буквально взорвалась, и Йаати обдало зеленоватой жижей, удивительно похожей на сопли. Вот же гадство, подумал он, утирая лицо, — они же, наверное, заразные… а уж воняют так, что желудок узлом сводит… а, нафиг. Или я прямо вот сейчас доберусь до пушки, — или…
Чисто рефлекторно он опять перекатился в сторону, — и об монолитный пол с треском разбилась вторая тушка зенга. Третья уже падала на него сверху, — и Йаати успел только поднять руки. Они, к счастью, удержали, хотя их до плеч пробила боль. Он с отвращением отшвырнул тушку, — зенг, похоже, сдох ещё в воздухе, от страха и полного непонимания происходящего, — высоко вскинул ноги, вскочил… тут же пригнулся, спасаясь от очередной тушки, на сей раз, летящей горизонтально. Уже, кстати, разбитой ударом об пол, — ну да, Нихх`хелл`за совершенно пофиг же, живое тело или мертвое…
Он сейчас нас забьет, совершенно четко понял Йаати. Не даст сдвинуться с места и забьет телами этих тварей. И ему совершенно наплевать, уцелеет при этом хоть один зенг или нет. Но…
Он скосил глаза. Шу катался по полу, спасаясь от молотивших, словно мухобойки, тушек. Двух. Итак, Нихх`хелл`за может управлять не более, чем тремя предметами сразу, — иначе всё уже кончилось бы. А значит…
Тушка зенга летела на него, как снаряд, целясь костистой башкой в живот. Йаати отпрыгнул в сторону… и поймал её за ногу. Ему едва не вырвало руку из сустава, сшибло с ног и протащило по полу… легко, как по льду, благодаря твердым бусинам дисрапторной сети, — если бы не она, ему свезло бы всю кожу на спине… в общем, его протащило прямо к потайной дверце. Дернуло вверх, — но он просто разжал руку, уже вполне твердо стоя на ногах. Тушка полетела назад, описывая петлю и разгоняясь для нового удара… но сейчас у него было время. Секунды. Две или три. Мало, очень мало, но он должен…
Он повернулся к стене. Она казалась совершенно монолитной, но Йаати зацепился ногтями за край восьмигранной пластины, рванул…
Пальцы едва не сорвались, но пластина откинулась, открыв нишу. Йаати был почти уверен, что она окажется пустой… но пушка была там. На самом деле, она совсем не походила на пушку, — серая штуковина длиной в полметра, напоминавшая какую-то небольшую базуку. Он немедленно цапнул её, — пушка оказалась тяжелая, добрых килограмма четыре, — и так же быстро развернулся, одновременно уходя в сторону. Вовремя! Тушка зенга влетела прямо в нишу, с такой силой, что даже смялась с мерзким треском.
Йаати вскинул оружие. Снизу у пушки была рукоятка со спусковым крючком, — и он вдавил его. Из широкого жерла, в самом деле похожего на трубу гранатомета, вырвался поток сине-желтых молний, словно он стрелял из обычной импульсной винтовки. Они ударили в грудь Нихх`хелл`за… и по его коже побежали немыслимо красивые фиолетовые светящиеся узоры… вот и всё. Йаати, словно в кошмаре, давил и давил спуск… но всего секунды через три пушка смолкла, похоже, исчерпав заряд, да ещё и гневно загудела, начав как-то совсем нехорошо вибрировать.
Нихх`хелл`за, — по его коже ещё метались фиолетовые отблески, — взревел. Башка его раскрылась, превратилась в страшное черное солнце, окруженное кривыми белесыми лучами, — и оттуда вырвался даже не звук, — сплошной поток зеленоватых щупалец, хлестнувших Йаати, словно раскаленной плетью. Разряды сплошь покрыли его кожу, словно трескучая электрическая шерсть, его впечатало в стену с такой силой, что нельзя было вздохнуть. Потом пришла боль, — его словно окатили кипятком и прошили раскаленными иглами сразу. Правда, и её Йаати ощущал сейчас как-то смутно, — но это сейчас. Через какие-то секунды она накроет его уже всей мощью, — и тогда он просто хлопнется в обморок, словно девчонка…
— Колпачок на торце! — вдруг заорал Шу, так громко, что пробился через всё остальное. — Кнопка!..
Тушка зенга обрушилась на него, словно молот, буквально вбив в пол. Ещё две взвились в воздух и замерли по обе стороны от Нихх`хелл`за, подергиваясь, целясь…
Йаати понял, что следующий миг решит буквально ВСЁ. Победа, — или поражение. Смерть. Сейчас он уже почти не мог думать от боли, но руки у него ещё двигались… и пушка всё ещё оставалась в них, — похоже, и её тоже покрывала дисрапторная сеть, и Нихх`хелл`за не смог вырвать её…
Над рукояткой, в самом деле, был стальной колпачок, — он, к счастью, успел заметить его, очень удобный, — большой палец словно сам по себе поднялся и откинул его. Лег на скрытую под ним кнопку. Йаати вскинул пушку и прицелился прямо в ревущую пасть Нихх`хелл`за. Обе тушки уже летели к нему, почти с быстротой пуль, — Йаати понимал, что всего через миг они переломают ему ребра и размозжат голову… но это сейчас не имело значения. Никакого.
Он подумал, что ещё может присесть, — и страшные живые снаряды разобъются о стену над ним, подарив ему ещё сколько-то мгновений жизни.
И нажал спуск.
17.
Он совсем не представлял, ЧТО произойдет дальше. В прошлый раз у пушки совсем не было отдачи, — а сейчас она с чудовищной силой рванулась у него из рук. Если бы он стоял, — его бы швырнуло назад, и, наверное, размозжило затылок о сплошной металлический пол. Если бы у пушки был приклад, — ему бы, как минимум, вывихнуло бы плечо. Но приклада у неё не было, и она просто дернулась вверх, треснувшись об стену. Йаати, впрочем, почти этого не заметил.
Когда он нажал этот второй, потайной спуск, из ствола пушки вылетела зыбкая, переливающаяся сфера, ослепительная и разноцветная. Тушки зенгов с немыслимой быстротой рванулись ей наперерез, — и сфера прошла сквозь них, рассыпав их облаками тающих в воздухе искр. Влетела прямо в ревущую пасть Нихх`хелл`за. Ударилась обо что-то. Отскочила вниз. Пропала.
На какой-то миг всё замерло, словно в кошмаре.
А потом тушу Нихх`хелл`за оглушительно мощно разорвало полыхнувшим во все стороны мертвенно-белым огнем.
18.
Из головы Йаати вышибло вообще все мысли, — осталась только пара ошалелых глаз. Невероятно, — но пламя взрыва не погасло, напротив, — стянулось в бурлящее, стреляющее длинными лучами-отблесками разноцветное солнце. Куски туши Нихх`хелл`за, начавшие было разлетаться, притянуло к нему, они закружились вокруг, — всё ближе, всё быстрее… Йаати понял, что происходит что-то, совсем уже невероятное, но не мог даже пошевелиться, — правду говоря, сейчас он совсем не чувствовал тела…
Сверкающий водоворот разрастался. В него начало затягивать и зенгов, — и ошалело метавшихся, и неподвижно лежавших на полу. Йаати как-то отстраненно понял, что эта сверкающая ирреальная карусель движется прямо к нему… нет, — она замерла между полюсами двух цилиндрических штуковин, вращаясь всё быстрее и быстрее, и выбрасывая во все стороны невероятно красивые зеленые молнии.
Йаати ещё успел заметить, как один из этих сверкающих зеленых мечей летит прямо в него.
Темнота.
19.
Вначале Йаати показалось, что он, наконец, умер, и что тут, в темноте, ничего нет, в том числе, и его… но тут же мощно заболело всё тело. Он попробовал пошевелиться и тут же понял, что тут нет ничего, — ни права, ни лева, ни верха, ни низа, — и с тоской подумал, что будет болтаться тут, в этой пустоте, пока и в самом деле не умрет… но тут перед глазами опять треснули зеленые молнии.
Йаати моргнул. Он смотрел в ошалелые глаза пацана всего лет тринадцати, одетого в камуфляж на босу ногу, — в смысле, без обуви. За спиной пацана сияла невероятно огромная голубая луна и расстилалась бесконечная степь. Воздух был теплый, пахло костром и полынью…
Пацан отчетливо икнул и потянул из-за спины удивительно нелепый автомат, — длинную трубу с куцым деревянным прикладом и длинным тонким изогнутым магазином, торчавшим почему-то наверху, уже возле дула.
Он сейчас меня пристрелит, понял Йаати. Пристрелит просто от испуга и полного офигения. Блин, глупо-то как…
Он попробовал пошевелиться, но не мог ни двинуться, ни даже сказать что-нибудь, — ноги его по-прежнему болтались в воздухе, а сам этот воздух вокруг дрожал и переливался радужными разводами, словно полярное сияние, — похоже, что тут, в этом мире, он пребывал лишь частично.
Пацан, наконец, поднял автомат на уровень его живота и потянулся к спуску, — медленно, словно во сне, — но тут опять треснули зеленые молнии и всё исчезло.
Блин, испортил жизнь человеку, подумал Йаати уже в темноте (теперь он чувствовал, что не парит, а наотмашь летит куда-то с непредставимой скоростью). Теперь он до конца дней будет рассказывать, как перед ним возник окровавленный призрак, выкрикнул какую-то эпическую чушь, вроде «Бойся трех семерок!» и исчез, словно сквозь землю провалился. Друзья, конечно, будут смеяться и крутить пальцем у виска… а бедный пацан будет думать, что всё это значит… а это ни фига не значит, потому что…
Вспышка. Теперь Йаати в самом деле падал в черно-кровавый океан сквозь неожиданно жаркий и душный, как в теплице, воздух. Кажется, я, наконец, присоединяюсь, подумал он, проделывая то, чему его учили в школе, — ступни носками вперед, руки скрестить на груди, все отверстия на теле закрыть… в смысле, — рот и глаза плотно закрыть…
Как ни забавно, это помогло, — он врезался в воду (теплую, но, зараза, круто соленую) почти без всплеска… и сразу ушел в давящую, прозрачную глубину. Задергал руками и ногами, пытаясь всплыть, — но тут же из черно-кровавой бездны под ногами торпедой вынырнуло узкое треугольное рыло.
Йаати дернулся в сторону, — он боялся, что его сейчас проткнут насквозь, — но рыло раскололось натрое, открыв двадцать, наверное, рядов зазубренных, словно пилки, зубов. Йаати от всей души пожелал твари подавиться его невинным юным телом…
И оказался на бескрайней соляной равнине, уходившей в дрожащее белесое марево. Солнце здесь даже не палило, а наотмашь било по башке, словно непрерывный ядерный взрыв. Раскаленный воздух обжег горло, словно Йаати хватил кипятка. Не будь он весь мокрый, — тело, наверное, сразу поджарилось бы до румяной корочки. Вода на коже, казалось, зашипела…
И он оказался в уходившем, казалось, уже за горизонт кабинете, уставленном вычурной мебелью, похожей на золоченые крепостные башни. Прямо перед ним, за громадным, словно аэродром, столом, заваленным бумагами, сидел высоченный мужик, словно в футляр запакованный в негнущийся от золотого шитья мундир без знаков различия. За его спиной на всю стену распластывался флаг, — распахнув во всю ширь крылья, коронованный орел с очевидной натугой тащил из-за горизонта солнце.
Увидев Йаати, мужик вскочил и разразился гневной фразой. Язык был незнакомый, но смысл был ясен и без перевода: «Да кто вы такой?! Как вы сюда попали?!»
Ой, блин, это, наверное, какой-то местный король… или даже император, потерянно подумал Йаати. Сейчас он позовет стражу, и меня казнят за оскорбление величества… как-нибудь замысловато, по местному обычаю… бросят к королевским женам, например, и те забьют меня подушками…
Это он подумал уже в темноте. К счастью, недолгой, — но, когда вновь треснули зеленые молнии, Йаати схватился за горло, задыхаясь в угарном чаду. Он стоял на какой-то дико перекореженной равнине, проткнутой здоровенными трубами, — над ними, в мощных струях дрожащего жаркого воздуха, кружились какие-то кожистые твари, похожие на птеродактилей. Сама равнина, распластанная под низкими, желто-бурыми тучами, была покрыта черным, крошащимся стеклом, прямо из которого росли какие-то мерзкие белесые… то ли грибы, то ли какие-то перекрученные тела…
Среди них, у черных, маслянистых луж, бродили какие-то ещё твари, похожие на невероятно жирных аистов… освежеванных живьем аистов с тремя ногами. Заметив его, твари дружно ломанулись к нему, что-то хрипло каркая и от спешки спотыкаясь на ходу. Вот сейчас они подойдут чуть поближе, я рассмотрю их, как следует, и уже точно свихнусь, с тоской подумал Йаати… но тут же всё исчезло.
…на берегу милой лесной речки стояла личность примерно его возраста, с роскошной рыже-золотой гривой до… в общем, до задницы. Заметь Йаати такое чудо на улице, — он бы вприпрыжку помчался за ним, чтобы хотя бы заглянуть в лицо столь прекрасной девы… но тут личность повернулась к нему. Личность была голая до пояса, и стало ясно, что это, совершенно точно, не дева. На её белом широком лице отразилось удивление, — и всё исчезло в полыхнувших зеленых зигзагах.
…россыпь каменных глыб у подножия немыслимо крутой, уходящей, казалось, за небо горы, громадной, словно грозовое облако. Воздух здесь был режуще-холодный и такой разреженный, что глаза Йаати сразу полезли на лоб от перепада давления…
…просторная, высокая кухня с громадным округлым холодильником и газовой колонкой. У стола стояла ещё одна начинающая личность лет, примерно, девяти, с длинным тонким ножом, но она даже не заметила Йаати, — личность с видом хирурга старалась отделить кремовую розу от большущего торта, так аккуратно, чтобы не оставить следов на его поверхности. Судя по пустым местам, две предыдущих операции прошли вполне успешно…
…снова степь под голубой луной. Светловолосый парнишка лет четырнадцати быстро перекатился и цапнул короткий автомат, — выглядел он так, словно его собирали на какой-то совсем халтурной уже фабрике железных игрушек (тех самых, которые прибивают к потолку), и Йаати понадеялся, что это чудо техники заклинит на первом же выстреле…
…снова завешанный флагами необозримый кабинет. Знакомый мужик в расшитом мундире и кавалерийских сапогах явно распекал другого, лысого, в черной форме, — наверное, начальника охраны. Тот что-то бурно возражал. Заметив Йаати, оба замолчали и повернулись к нему. Мужик в сапогах сделал эпичный жест в его сторону, — мол, видите, жизни не стало, запустили акваторию… Лысый прошил Йаати взглядом змеиных желтых глаз, и тот понял, что всё, пипец, — выкрадут прямо из родного сортира, на секретном дирижабле вывезут в подводную базу в горах и выпустят всю кровь на опыты…
…какие-то, наверное, джунгли, — могучие, словно башни, стволы, изогнувшиеся над головой перья исполинских папортников. На берегу ручья, — группа начинающих юношей лет, примерно, пятнадцати, — золотокожих, удивительно стройных, одетых лишь во что-то вроде пёстрых шелковых платков, небрежно повязанных вокруг бедер. В таких же пёстрых бусах, намотанных на все места, и даже заплетенных в роскошные черно-золотые гривы. Они дружно повернулись к нему, тоже буквально прошив взглядами больших синющих глаз. На лицах у них появилось слегка зверское даже любопытство, и Йаати, холодея, понял, что эти не только кровь, — эти все мозги через трубку высосут…
…громадная, словно горный хребет, коричневатая изогнутая плотина, — под ней даже не бурлила, а непрерывно взрывалась вода, только медленно-медленно, словно во сне, — он падал в неё прямо от мощных серых туч, между крутыми зелеными склонами долины, долго-долго… пока клокочущий необозримый уже котел не оказался вдруг совсем рядом…
Сдохнуть можно от этого, подумал Йаати уже в темноте. Сейчас я точно треснусь об какие-нибудь скалы, и всё, что от меня останется, — это полдюжины дурацких легенд, которые родились прямо вот сейчас…
…снова степь под голубой луной. Парень его возраста, — но только в перетянутом ремнями камуфляже, коротких сапогах и черном берете с оптимистической эмблемой, — крылатый череп сжимал в зубах две молнии. Этот явно повидал и не такое, — сонно моргнул… и спокойно потянул из кобуры длинный угловатый пистолет, очень похожий на те, какие делали в Сарьере ещё до первой мировой войны.
Да вы что, сговорились, засранцы? — возмущенно подумал Йаати. Что я вам сделал?..
Но тут ему словно дали здоровенного пинка, и он снова полетел в темноту, — на сей раз, прямо вниз, вниз, вниз…
20.
Очнувшись, Йаати понял, что лежит, уткнувшись мордой в холодный металлический пол. Болело всё тело, особенно мощно и радостно болела башка. Что может там болеть, там же кость, подумал он, приподнимаясь на руках.
Голова словно взорвалась от боли. Йаати замер, ожидая, что на пол перед ним смачно плюхнутся его собственные мозги… но ничего такого почему-то не случилось. Он осторожно пощупал башку, но наткнулся только на свои лохмы. Мозги, — если, конечно, они там изначально имелись, — были на отведенном им природой месте. Зато руки смотрелись просто потрясающе, — жутко ободранные и до самых локтей залитые кровью. Не невинных младенцев, конечно, а его собственной, — только кто же разбираться будет…
Слава богу, мне всё это померещилось, — с громадным облегчением подумал Йаати, осторожно поднимаясь. Рот, казалось, набили сухим песком, жутко, до икоты, хотелось пить. Голова словно превратилась в кувшин, полный боли, и он изо всех сил старался не расплескать его. Я просто с размаху звезданулся башкой об пол, мозги в ней перевернулись, вот мне и привиделась всякая бредятина. А на самом-то деле я просто тихо валялся вот тут, в глубочайшей отключке. Обычное сотрясение мозга, ничего страшного, было бы, что сотрясать…
Он ошалело моргнул. На полу валялись какие-то миски, нитка пёстрых бус, кусок колбасы, гитара…
Гитара Йаати буквально подкосила. Он вновь плюхнулся на пол, тупо глядя на неё. Гитара была явно не из тех, которые делали на лахольской мебельной фабрике, — вся выложенная перламутром, вычурная, дорогущая. Хозяин наверняка расстроится, подумал он, машинально сунув в рот кусок колбасы. Колбаса оказалась сырокопченая, с базиликом, вкусная… испортил людям праздник, называется. Гитару надо будет вернуть… это если хозяина не забросило, вместо меня, в тот кабинет, и ему не дерут сейчас ухи, обвиняя в заговоре на похищение королевского хомячка… или к тем, синеглазым, в бусах… вот уж чего точно даже врагу не пожелаешь. Эти уж точно живьем не выпустят, — замучают до смерти вопросами и угощением…
Он вновь осторожно поднялся, посмотрел на себя. Всё тело покрывала лаково блестящая кровь, натекшая из тысяч, наверное, крошечных глубоких ранок, — иглы силового поля ему совсем не померещились. Выглядело это так, словно его освежевали заживо. Неудивительно, что все встречные хватаются за пистолеты, нормальные мертвецы всё же не стоят и не лупают обалдело глазами…
Понятно теперь, почему у меня всё так болит. И инфекцию, наверное, внесли, подумал Йаати. Теперь начнется воспаление, и я умру, потому что тут нет зеленки… А, и черт с ней, — пока не помираю, и ладно…
Он осмотрелся, подняв глаза повыше, чем в первый раз. За окном по-прежнему крутился полупрозрачный багровый смерч, но в рубке никого не было. Радужный вихрь исчез, а вместе с ним исчезли и куски Нихх`хелл`за. Исчезли, все до одной, и тушки зенгов, — должно быть, их вместе с ними засосало непонятно куда. Ну и славно, в добрый путь… Шу лежал у лифта, и Йаати подошел к нему.
Шу выглядел ужасно, — мертвенно-бледный, на груди, — страшная глубокая вмятина, лицо в крови, плеснувшей изо рта и растекшейся страшной лужей по полу. Йаати пошарил взглядом по стенам, нашел щиток «заправочной станции», взял Шу за руки и поволок к нему (главное сейчас, — не думать вообще ничего, чтобы уж точно не свихнуться…). Сунул ему в рот «пистолет», нажал спуск…
Что-то зашипело, по коже Шу потекло призрачное, водянистое сияние. Кровь исчезала, словно впитываясь в кожу, даже страшная вмятина прямо на глазах как-то разглаживалась. Наконец, Шу часто задышал, схватился за грудь и ошалело посмотрел на Йаати.
— Ты живой? — задал он потрясающий глубиной мысли вопрос.
Йаати подумал, и дал единственно возможный ответ.
— Нет.
Шу закашлялся, потом сел, ошалело осматриваясь. Он же был совсем мертвый, вдруг понял Йаати. У него наверняка все ребра были переломаны и проткнули легкие, а то и сердце. А теперь… не фига же себе у этих Крэйнов медицина…
Шу, между тем, уже перестал смеяться (теперь Йаати понял, что это не кашель, а смех), поднялся на ноги. Посмотрел на него, передернулся, повернулся к щитку…
— Ты весь заряд на меня потратил, — сказал он. — А сам…
— Да ну, фигня, — Йаати смутился. Шу, похоже, даже не понял, что умер… ну и славно. — Всё в порядке, только башка очень болит.
Шу хмыкнул, взял его за подбородок. Повернул голову вправо, влево, заглядывая в глаза. Усмехнулся.
— Были б мозги, — сотрясение было бы… извини, — он вдруг смутился. — Эти все где?..
— Сдохли, — сообщил Йаати с мрачным удовлетворением. — Господина… как его там… прямо на части разорвало, остальных, наверное, затянуло в дыру…
— В какую дыру? — сейчас Шу был на самом деле удивлен.
— Ну, когда энергоядро взорвалось… или не взорвалось… в общем, там возник вроде как вихрь такой, и… — о том, что туда затянуло и его тоже, а потом долго мотыляло по мирам и пространствам, Йаати говорить всё же не стал. В это он и сам с трудом верил, не хватало ещё и Шу мозги грузить… да и конченым психом прослыть всё же как-то не хотелось… — В общем, больше нет их.
— Вот и славно, — Шу вновь взглянул на него, передернулся и подошел к окну. Йаати бездумно подошел вслед за ним. И замер, словно его с размаху треснули по лбу.
21.
За окном было всё, что он воображал себе в кошмарах, — и даже много сверх того. Вихрящийся, полупрозрачный смерч, поднимаясь из жерла колоссального «орудия», высоко наверху раскрывался широкой воронкой, упираясь словно в дрожащее, переливчатое озеро… в дыру, прорезанную в багровых небесах в какие-то другие, — блеклые, желтовато-зеленые. Там, наверху, парили, наверное, сотни, тысячи эалов и ещё каких-то штук, намного более крупных. Они походили на плоских, толстобедрых жуков, прущих в лапах черные округлые контейнеры, похожие на вельботы…
Вся эта орда двигалась, спускаясь вниз или поднимаясь, в ярких, ослепительных вспышках проходя через зыбкую поверхность «озера»… портала, как вдруг понял Йаати. «Жуки» опускались на крышу Цитадели, высаживая отряды зенгов, руммов и ещё каких-то тварей. Черные «хватальщики» сноровисто разгружали какие-то ящики, — вот они, выходит, для чего… Неторопливо расхаживали зысыты. Эалы плавали туда и сюда, закрывая небо, словно падающий снег. В общем, атмосфера царила спокойная и деловая.
И стоило нам так пи… стоило так жилы рвать, мрачно подумал Йаати. Можно было просто лечь и помереть… тихо, спокойно, культурно… не засоряя окружающей среды… Но и это подумалось словно как-то между прочим, — после всего пережитого эмоций в нем уже не осталось. Разве что темная, тяжелая злость. Нет, что им всем от него надо?.. Всё, о чем он сейчас мечтает, — это вернуться домой, сожрать килограмм любимых пельменей с утятиной, забраться в родную постель и не вылезать из неё сутки. А лучше, — год.
— И что нам теперь делать? — уныло спросил он. — Можно это… как-то выключить?
— Выключить… — Шу мотнул головой, как-то растерянно глядя на него. — А, ну да…
Он отошел к одному из пультов и стал что-то делать с ним. Йаати терепливо ждал… нет, в самом деле терпеливо. Легко быть терпеливым, когда от тебя уже ничего не зависит.
А ведь именно я во всем этом виноват, с тоской подумал он, глядя на кишащий гадюшник. Если бы я не страдал тогда фигней, сначала разыскивая и надевая штаны, потом снимая штаны и так далее, мы успели бы грохнуть Нихх`хелл`за ещё до того, как он успел открыть портал, и ничего этого просто не было бы. Сейчас мы бы уже отмечали победу, полную и окончательную… ой, блин, нет. Тогда бы «хватальщики» прикончили нас в том коридоре (как, — Йаати даже представлять не хотелось…), и до включения Волны мы бы просто не дожили. И вся эта бредятина нас в итоге спасла, вот смех-то…
Пол под его ногами покачнулся, из глубины Цитадели всплыл мощный гул. Багровый смерч и озеро портала вдруг… исчезли. Просто исчезли, словно выключили свет. Йаати ошалело моргнул, — он не представлял, что на самом деле всё кончится так просто и легко. Хотя на самом деле ничего ещё не кончилось, — чужое небо с тучей парящей в нем нечисти в самом деле исчезло… но сотни прошедших уже через портал эалов и «жуков» никуда, естественно, не делись. Как и высаженная ими армия. Правда, новость явно пришлась им не по вкусу, — твари ошарашенно забегали.
— Смотри-ка ты, они психуют, — сказал подошедший к нему Шу.
Йаати усмехнулся. На месте портала вновь сияло страшное кровавое солнце. Оказаться отрезанным в таком вот мире, — в самом деле радости мало. Он тоже психовал… сначала. Шу повернулся к нему.
— Я переключил реактор на зарядку для прямого прыжка. Это займет двенадцать часов. Даже если Хи`йык вломятся сюда, — они уже не смогут прервать цикл.
— Прыжка КУДА?
Шу усмехнулся.
— Никуда. Нельзя установить координаты, мы за пределами карты. Просто чтобы Хи`йык не смогли вновь открыть портал в свой мир. Пошли, надо убираться отсюда…
— Куда? — вопрос был в самом деле… интересный.
Шу посмотрел вниз. На посадочной площадке слева тоже кишели Хи`йык. Силовое поле они уже как-то отключили и теперь возились с воротами.
— Пойдем туда, — сказал он. — Там, рядом, арсенал есть. Возьмем оружие, будем драться. Пока… ну, пока можем.
Ну и правильно, подумал Йаати.
22.
Они спустились в коридор. Йаати посмотрел на сброшенную им одежду, передернулся, и одеваться не стал, — не хватало ещё одеваться на кровищу… да и перед Шу неловко, вот смех-то…
Шу вновь как-то странно взглянул на него, но так ничего и не сказал, просто молча зашагал вперед. Тут же над их головой возникли гудящие призраки руммов, — на сей раз, они не стояли на полу, а висели прямо в воздухе, метрах в двух над ними, по всему коридору, словно какие-то бредовые, шизофренические люстры, — должно быть, им немного не хватало дальности, ярусы тут были очень уж высокие…
Йаати как-то равнодушно подумал, как они с Шу будут выбираться отсюда… но оказалось, что лифт, — тот самый, что отказался спускаться в первый раз, — вполне действует, надо лишь переключить что-то на пульте…
Они спустились на нижний ярус, побрели по просторным, полутемным туннелям, на сей раз, пустым. Йаати кусал запекшиеся губы, то и дело спотыкался, — идти было больно, вообще больно было двигаться, больно жить, невыносимо болела голова… Шу поддерживал его под руку, но Йаати не вырывался, — вновь грохнуться башкой об пол ему всё же совершенно не хотелось, ему и одного раза хватило, более чем…
Убью, подумал он о Хи`йык, прижмуриваясь от боли. Всех. Хватит. Надоели. Нет, ну сколько можно-то?.. Он, конечно, всегда рад помучиться, — но всему ж пределы есть. Нельзя так издеваться над ребенком…
Йаати попытался вспомнить, кто тут ребенок, но так и не смог. Кровь, засыхая, противно стягивала кожу, ранки пекло и дергало, — точно, воспаление… и пить так хочется, что даже противно… нельзя доводить тело до такого, это гадость… даже думать нормально и то трудно, а я так не хочу, мне думать всё же нравится… кто бы там что ни говорил…
Йаати не знал, до чего он бы в итоге дошел (на самом деле, ему даже думать об этом не хотелось, — до полной фигни, конечно же), но они с Шу, в конце концов (и довольно быстро, как оказалось) добрались до казармы, где нашелся кран с водой. К нему Йаати тут же присосался… а потом заметил на стене щиток «заправочной станции». Шуулан вновь, казалось, вырвался у него из ушей… но потом он тихо засмеялся. Боль моментально прошла, — даже башка больше совсем не болела, — кожа стала целой и чистой, без дырок. Шуулан, как оказалось, не только исцелял тело, но и счищал с него всякую дрянь. Удобная штуковина, — ни ног, ни ух мыть не надо, подумал Йаати, потягиваясь. Злость, правда, никуда не делась, — теперь он ощущал некую мрачную бодрость. Полную готовность к… в общем, к тому, чтобы торжественно отдать концы. Шу насмешливо взглянул на него.
— Опомнился? Пошли давай.
Он отпер примыкающий к казарме арсенал… и Йаати удивленно моргнул. Здесь тоже было всё, — и более чем. Винтовки, пулеметы, гранаты… гранатометы, — ручные и автоматические. Реактивные огнеметы. Дроны. Жаль лишь, что всё это богатство рассчитано минимум на роту отлично подготовленных солдат, а не на двух мальчишек…
— Ну, и что мы будем со всем этим делать? — спросил он.
— Сейчас посмотрим, — Шу отошел к терминалу. Йаати терпеливо ждал. — В общем, диспозиция такая, — сказал Шу через минуту, всё ещё глядя в экран. — Хи`йык частично вырубили системы внутренней обороны, — в том числе, и в этом коридоре тоже. В два других они не сумеют войти, — там ц`улины, боевые машины и Волна. В общем, не надо бояться, что они обойдут нас с тыла.
— И что? — новость, разумеется, радовала, — но не так, чтобы очень уж сильно. Йаати вспомнил зиявшие в крыше Цитадели шахты, — он понятия не имел, куда они ведут, и как глубоко по ним могут спуститься твари… а помирать ему всё же не хотелось, — во всяком случае, не раньше, чем сдохнет последний Хи`йык.
Шу пожал плечами.
— В принципе, я могу включить здесь эффекторы Волны, но не знаю, сколько это займет времени. Наверное, я даже системы внешней обороны смогу включить, и тогда они просто уничтожат Хи`йык, но я даже не знаю, что с ними. Если они просто испорчены, системы саморемонта должны их восстановить… ну, когда-нибудь. Если заблокированы программно, — надо сидеть и разбираться, а времени на это нет.
— А почему тогда нельзя вывести из стазиса ещё кого-нибудь? — с крайним интересом спросил Йаати. — Почему только мы?
Шу криво усмехнулся.
— Я на самом деле повстанец. Из тех людей, которые против Хи`йык, но и служить Крэйнам тоже не хотят. Они из людей зомби делают, знаешь? Рабов.
— Знаю, — Йаати вновь вздохнул. Вот и его геройская возня с мертвецами тоже оказалась ненужной, вот же гадство…
— Откуда? — Шу удивленно взглянул на него.
— Видел, — буркнул Йаати. — В той рубке у реактора.
— И не сказал мне, потому что считал меня лоялистом?
Йаати смутился.
— Ну да, что-то типа того, — на самом деле ему стало вдруг очень легко. Загадка всё же разрешилась… и самым лучшим образом, какого он даже представить не мог… хотя это и значило, что на чью-то ещё помощь им рассчитывать не стоит… и на ордена в конце тоже, даже если им и повезет как-то тут уцелеть… но ведь так обычно и бывает…
— Добрый ты… — Шу сказал это не насмешливо, а с грустью. — В общем, моя физия везде тут расклеена, с подписью«…стрелять без предупреждения!». Может, другие повстанцы тут и есть, но я не знаю, кто… Я вообще только свой отряд знал, конспирация же. Выпустить-то кого-то можно, — но не знаешь же, на кого попадешь. Может, на нормального, а может, на фанатика, который сразу пулю в лоб. И не только мне, но и тебе, за компанию, а ты мой друг же.
— И что мы тогда будем делать? — растерянно спросил Йаати. Ему стало совсем уже невесело. Спасать людей, — это здорово, конечно… но спасать людей, которые в благодарность тебя просто убьют, — это несколько другое… а, зараза, что это меняет-то?..
Шу усмехнулся.
— «Потом» у нас вряд ли будет, знаешь… Всё, что мы сейчас можем, — стоять тут и драться. Не пропускать тварей в главный лифт, потому что Волны в его шахте сейчас нет, и по нему они быстро доберутся до реактора и до главных компьютерных ядер. Они разрушены, наверное, но у Хи`йык могут быть запасные блоки. Тогда они перенастроят автоматику, и всё. Внесут всех людей в список целей для Волны…
— То есть, мы будем просто драться, надеясь непонятно на что? — спросил Йаати.
Шу снова усмехнулся.
— Точно.
— А чем?
— Сейчас посмотрим, — Шу снова повернулся к терминалу.
Йаати сел у стены, глядя на него. Надеюсь, что здесь есть что-нибудь… особенное, подумал он. Атомная бомба, например… чтобы прощальный привет для этих гадов получился ярким и громким. Иначе помирать будет обидно…
— Всё то же самое, — вздохнул Шу, выпрямляясь. — Винтовки, пулеметы, ракетометы…
— И что, больше совсем ничего нет? — встревожено спросил Йаати.
Шу снова уткнулся в экран.
— Одна противотанковая винтовка SR-20 калибра 20 х 143 миллиметра и 100 квантово-химических снарядов для неё. Они помощнее подствольных гранат, у них радиус действия, — где-то метра два.
— А, это уже что-то… — Йаати поднялся, ёжась и обхватив бока. — А склад обмундирования здесь есть? А то мне надоело, знаешь, попу тут морозить…
— Есть, есть, — Шу усмехнулся. — Давай одеваться пошли…
23.
Склад обмундирования тут в самом деле был, так что они оделись по полной программе, — разве что без противогазов. Йаати повел плечами, усмехнулся. Сейчас он ощущал себя больше и сильнее раза в два. Глупое ощущение, конечно, но всё же… теперь он выглядел… гуманно по отношению к врагам. Оружие они взяли то же, что и в первый раз. Даже погрузчик, — в бою бегать в арсенал за патронами будет некогда уже, а подносить некому…
— Ну что, пошли? — сказал Шу, проверив всё.
— А винтовка? — спросил Йаати. Сейчас их дело уже не казалось ему совершенно безнадежным — но, всё равно, он понимал, что для боя с бессчетной ордой тварей их огневая мощь, мягко говоря, недостаточна.
— Противотанковая? — с усмешкой переспросил Шу. — Тоже тут, но где-то в конце. Пошли смотреть…
Винтовка эта оказалась громадная, — длиной больше роста Йаати, то есть, в добрых метра два, и такая тяжелая, что вдвоем они едва смогли её поднять. Массивный дульный тормоз, массивная треногая станина и ступенчатый ствол делали её похожей на небольшую пушку. Но, при всем этом, это оказалась всё же самая обычная винтовка, стреляющая обычным порохом. Вот её заряды — темные, чугунного цвета пули, чертовски похожие на длинные небольшие снаряды в толстых гильзах, — были уже необычны. Но Шу нашел ещё более необычные, — зеркально-черные, словно точеные из обсидиана стержни в бронзовых на вид ведущих муфтах. Смотрелись они откровенно пугающе.
— Что это? — удивленно спросил Йаати.
— Идемитные полебойные снаряды, — медленно пояснил Шу. Казалось, он не вполне верит своим глазам. — Я только слышал о таких. Они очень, ОЧЕНЬ редкие. Даже Крэйны почти не используют их.
— Почему?
Шу вздохнул.
— Это оружие… уникальное в своем роде. Бронебойный сердечник из осмия, — что само по себе уже крайне необычно. Сверх того, он проявляет необычное… сродство к кинетическим щитам, — наши физики считают, что он содержит стабильные дельта-частицы, хотя формально такое невозможно.
Йаати недовольно мотнул головой.
— Что за «сродство»? Я не понимаю.
— Сердечник как-то поглощает энергию силового поля. Потом пробивает броню и взрывается за счет этой энергии. Проще говоря, одна такая вот пуля может сбить воздушный крейсер. Квантовые снаряды ему нипочем, он же не живой…
— Ничего себе… — Йаати вспомнил чудовищные летающие призмы, и вновь неверяще мотнул головой. Зачем Крэйнам создавать оружие против собственных машин? Есть ли у Хи`йык и воздушные крейсеры тоже?.. (ой, не хотелось бы…) Или у Крэйнов есть ЕЩЁ какой-то враг, которого не сразить ничем, кроме таких вот жутких пуль? Ещё более весело… особенно если мы провалились как раз в мир этого врага…
— Это здорово, конечно, — сказал он, — но как мы потащим с собой эту дуру? Она весит, наверное…
— Шестьдесят килограммов, — сказал Шу, снова сверившись с описью. — И предназначена, вообще-то, для боя на открытой местности, на дистанции до шестисот метров. Тут она только потому, что квантовыми снарядами нельзя стрелять из рельсовых или гаусс-пушек. Лишь из порохового оружия. Только вот габариты у него побольше, и вес тоже.
— Ну, и что нам теперь делать? — спросил Йаати. Несмотря на тяжесть, бросать винтовку не хотелось. Такая огневая мощь им очень пригодилась бы, — да и смотрелась она почти привычно, похоже на обычное оружие Сарьера.
Шу мрачно почесал в затылке — видно, бросать винтовку не хотелось и ему.
— Давай сверху пристроим. Надеюсь, не свалится по дороге…
24.
Морочиться с выбором позиции они не стали, — Шу остановил погрузчик у ведущих в основной туннель дверей казармы. До ворот портальной шахты отсюда было метров сто, — пожалуй, маловато, решил Йаати, но хоть арсенал можно будет взорвать, если один из нас уцелеет…
Они поставили у двери винтовку, потом, — автоматический гранатомет. Как сказал Шу, он стрелял на два с половиной километра, — правда, только навесным огнем, что здесь не получилось бы, — а его осколочно-кумулятивные гранаты пробивали трехдюймовую броню.
— У снайперки в магазине всего пять выстрелов, — сказал он, регулируя прицел. — Тут, — двадцать восемь, но перезаряжается эта дура долго. В общем, так: я перезаряжаю — ты стреляешь. Я стреляю, — ты перезаряжаешь. Прикрываем друг друга, понимаешь?
— Угу, — кивнул Йаати. — Только перезаряжать это всё я не очень умею.
Шу усмехнулся.
— Садись сюда, я покажу…
25.
Смешно, — но теперь, когда всё было сделано, Йаати ждал появления Хи`йык с нетерпением, — сидеть без дела было сразу и скучно, и тошно. Да и заплатить по счетам ему тоже очень хотелось, чего уж там…
К счастью (если можно было так сказать) ждать ему почти и не пришлось. Едва Шу показал ему, что со всем этим делать, и они просто сели у оружия, створки ворот всё же дрогнули и с гулом поползли в стороны. Йаати быстро катнулся к гранатомету. Показанная Шу поза для стрельбы из него была, по его мнению, невыразимо дурацкой, — не лечь за оружие, опираясь на локти и держась за ручки (они тут, кстати, были), а совсем наоборот, — развернуться задом наперед, сидя на этом самом заду и упираясь пятками в основания ног станины. Целиться так было не слишком удобно… но, к счастью, не слишком и нужно, — гранаты, как сказал Шу, давали при взрыве массу мелких осколков, летевших во все стороны метров на пять. Промахнуться не страшно, — результат будет тот же…
Свет в туннеле был тусклый, и сейчас Йаати словно смотрел на ярко освещенную сцену театра. За воротами, в мощном потоке льющегося снаружи багрового света, стояли фтанги. Много, наверное, несколько десятков. За ними виднелось сразу несколько плоских огромных «жуков», — десантных кораблей, как догадался Йаати. Он не знал, правда, как там у фтангов со зрением, — времени спросить у Шу не было, — но сейчас они просто пялились в сумрак туннеля… а сделать что-то ещё уже не успели.
«Здравствуй, жопа, Новый Год!», — зло и весело подумал Йаати, и нажал спуск.
26.
Как оказалось, Шу знал, что показывал, — гранатомет запрыгал, как отбойный молоток, больно долбя по пяткам, и Йаати всё же пожалел, что на нем нет ботинок. Перед глазами заметалось бледное пламя, треск выстрелов ударил по ушам, — хотя на нем сейчас была нарочно надетая каска с наушниками. Без них он бы, наверное, вообще оглох. Взрывов гранат видно не было, — просто фтанги вдруг полетели во все стороны, а между них, резко, словно сменяли кадр, появлялись облачка серого дыма. Йаати заорал, ворочая стволом вправо и влево, и чуть сдвинув ноги, — теперь он упирался в станины подъемами ступней. Тело его напряглось, он словно стал одним целым с оружием. Оно резко толкало его, и он ощутил, что отъезжает на заднице. Как сказал Шу, гранатомет делал по четыре выстрела в секунду, и отдача, несмотря на вес оружия и самого Йаати, была просто убийственной.
Гранаты, впрочем, были убийственны куда как больше, — в шлюзе воцарился сущий ад, фтанги взлетали на воздух, переворачивались, падали… кто-то пытался стрелять, но плазменные заряды выгорали и взрывались в воздухе, не пролетев и половины расстояния. У них ведь и гранаты есть, как-то между делом подумал Йаати, а сюда их осколки вполне долетят… но, похоже, тучи мелкой шрапнели, разлетавшейся при взрывах, не слишком-то способствовали гранатометанию. По крайней мере, через семь секунд, когда гранатомет всё же замолк, прикончив ленту, в шлюзе и за ним остались только разбросанные тела. И ещё «жуки». Они начали подниматься, выпуская из «лап» струи прозрачного огня. Но тут в бой вступил Шу. Винтовка мощно грохнула, шарахнув в стороны бело-золотым огнем, Йаати словно током долбануло по нервам, один «жук» пьяно вальнулся в сторону, грохнулся спиной об стену и исчез, похоже, рухнув вниз… а дальше Йаати уже не смотрел. Быстро вскочив, он подтащил вторую коробку с гранатами (тяжелая, зараза…), дернув торчащий сбоку рычажок, поднял крышку… Дело было, в общем-то, нетрудное, — выкинуть пустую ленту (уййй… какое всё горячее!..), вложить полную, закрыть, запереть, взвести…
Ручка взвода оказалась страшно тугой, — Йаати сперва потянул за неё, потом дернул, потом, разозлившись, рванул со всей силы, уперевшись ногой. Лишь тогда она неохотно отошла назад… гранатомет мрачно, сыто лязгнул, приходя уже в полную готовность. Лишь тогда Йаати посмотрел на шлюз, но там сейчас никого не было, — кроме всё тех же разбросанных тел. Все «жуки» исчезли, — то ли улетели, то ли упали вниз, сбитые. Дуя на обожженную руку, Йаати постарался вспомнить, стрелял ли ещё Шу… но так и не смог. Блин… Интересно, что Хи`йык сейчас придумают?..
Хи`йык особо размышлять не стали, — сверху плавно спустился эал. Бах! Йаати снова словно долбануло током, эал перевернулся и упал куда-то в бездну шахты. Тут же появилось ещё два. Бах! Бах! Эти тоже исчезли.
Всё, конец, подумал Йаати, глядя как Шу быстро и ловко перезаряжает свою огромную винтовку. Сейчас они попрут всей ордой, и нас с нашими пушками сдует первым же плазменным выстрелом…
Хи`йык, однако, явно были… озадачены. По крайней мере, пару минут снаружи ничего не двигалось. Лишь в шлюзе шевелились недобитые фтанги, но тратить на них гранаты Йаати всё же не стал, — смысла уже нет, да и просто противно… Потом сверху спустился очередной «жук». Только на сей раз под брюхом у него, вместо контейнера, был зысыт со сложенными ногами. Уже веселее, подумал Йаати. Бах! «Жук» тяжело рухнул на металл.
— И что, и это всё? — насмешливо спросил он.
— Похоже, — Шу тоже улыбнулся ему… и вдруг резко повернулся к шлюзу. — Что за…
«Жук» поднимался, — медленно и тяжело. Что за черт, закончил Йаати фразу, мы же его сбили…
Бах! Бах! Бах! Винтовка ударила три раза, но «жук» продолжал подниматься. Йаати нажал на спуск гранатомета, на панцире «жука» расцвели облачка дыма… и тут он вдруг рухнул, а над ним поднялся зысыт, — ни падение, ни выстрелы не причинили ему никакого вреда.
Ну, вот и всё, подумал Йаати, глядя на головопушку твари. Стрелять в туннель ей было неудобно, и зысыт нагнулся к ним, почти комично изобразив поклон.
Бах! Зысыт всё же споткнулся и рухнул, путаясь в своих длинных тонких ногах. Всего один выстрел, подумал Йаати. Если бы Шу нажал на спуск всего один лишний раз, — мы оба были бы сейчас мертвы, а Цитадель попала в руки тварей.
— Береги заряды, — Шу повернулся к нему. Лицо у него сейчас было бледным, — верно, и он тоже это понимал. — Не высаживай больше всё подряд.
— Угу, — Йаати кивнул, торопливо перезаряжая оружие и одним глазом глядя в шлюз. Там сейчас ничего не двигалось, — и он изо всех сил старался представить, что твари придумают в этот раз. Пришлют парламентера с белым флагом? И что тогда делать? Стрелять? Не хотелось бы…
Но никаких парламентеров Хи`йык посылать не торопились. Снаружи воцарилась какая-то уже совсем нехорошая тишина, — а потом Йаати вдруг услышал далекий звук взрыва. Он встрепенулся и невольно вытянул шею, стараясь понять, что там происходит… и тут же услышал второй взрыв, резче и ближе. Потом снова. И ещё…
— Что за… — начал Шу, повернувшись к нему.
— Местные явились, — сердце Йаати ёкнуло, когда он сам понял, ЧТО сказал. Он вспомнил тот приступ дикого ужаса, который буквально вышиб из его памяти образ… чего? В любом случае, местные явились точно не затем, чтобы вручить им двоим по большой шоколадной медали.
— Кто? — Шу удивленно смотрел на него. Йаати вспомнил, что он-то как раз сидел в своей камере и не видел вообще ничего.
— Не знаю. Страшные.
Шу прикусил губу, глядя в шлюз. Взрывы слились, превращаясь в канонаду. Над Цитаделью, — или вокруг неё, — шел яростный бой.
— Надо закрыть шлюз, — вдруг сказал он. — Немедленно, пока они не… Иди, я буду тебя прикрывать.
Немного раньше, — Йаати, правда, не знал, насколько раньше, — он непременно обратился бы к Шу с самым идиотским во Вселенной вопросом: «почему я?». Но он уже видел, как стреляет Шу, и понимал, что сам стрелять так не сможет. Точно не сейчас. А значит…
— Как закрыть-то? — спросил он.
— У Хи`йык тоже есть «взломщик», он справа, снаружи. Я видел, как они с ним возились. С помощью этой штуки мы сможем взломать сами их программы и восстановить защитные системы Цитадели. Дело у тебя простейшее. Надо просто затащить его внутрь и дернуть за рычаг замка. Ворота закроются примерно за тридцать секунд. И всё.
Йаати захотелось спросить, какого черта они не проделали всё это раньше… но тут же понял, что и этот вопрос бесполезен и глуп. Дело и впрямь казалось плевым, — пробежать каких-то сто метров (секунд пятнадцать бега, даже в броне), цапнуть проклятую штуковину, дернуть за рычаг… и, в общем-то, на самом деле всё…
…если не считать нескольких десятков фтангов в шлюзе, многие из которых казались ему недостаточно мертвыми, а также и того, что ему придется выскакивать наружу, где какой-нибудь эал или зысыт сможет мгновенно превратить его в пепел. Это не говоря о вполне возможной встрече с чем-нибудь, одним своим видом способным вышибить из него дух, — если не что-нибудь похуже.
Он попытался представить, что тут может быть «похуже»… и бросился вперед.
27.
Бегал он всегда очень хорошо, — пожалуй, если бы не умение бегать или сцапать соперника и кинуть через себя на маты, его давно бы выперли из школы за драки и разные прочие выходки, — но сейчас Йаати почему-то казалось, что он не бежит, а плывет в странно загустевшем воздухе. Вроде бы, должно быть наоборот, рассеянно подумал он. Люди и опомниться не успевают, как взлетают на дерево, убегая от собак, или выплывают на берег, свалившись с моста. Ну а я, похоже, исключение, — для меня время растягивается, словно назло. Как во сне, когда машешь руками и ногами, а всплыть никак не можешь. Но от сна я просто просыпаюсь, обнаружив, что уткнулся мордой в подушку, а тут…
Сверху, зависнув перед входом в туннель, спустилось что-то черное. Йаати словно наяву оказался в кошмаре, — он понимал, что во весь опор летит к ЭТОМУ, но остановиться не мог, — тело подчинялось так медленно, словно его заперли в нем. ОНО было зыбкое, размером, наверное, с небольшой домик, — сгусток неясной, расплывчатой, словно бы не в фокусе, мглы, прорезанный дрожащими багровыми вспышками, — казалось, что на этой штуке горели злые багровые огни, и она при этом вращалась с невероятной быстротой, словно какой-то сумасшедший волчок.
Дрожащие полосы повернулись… нет, — вся эта штука повернулась к нему. Йаати увидел дрожащий, неподвижный багровый глаз… и понял, что это, наверное, последнее, что он вообще видит в своей дурацкой жизни.
А потом вся эта зыбкая штуковина вдруг превратилась в один белый, ослепительный огненный шар.
28.
Йаати, словно в воду, влетел в волну спрессованного, раскаленного воздуха. Как ни странно, его спасла именно набранная скорость, — стой он, и взрывная волна покатила бы его по полу, ломая руки-ноги. Сейчас же его просто долбануло, и он всё же покатился по полу… но уже не так энергично. Секунду Йаати лежал на полу, ошалело глядя в потолок. В ослепленных глазах плавали радужные круги, в ушах пронзительно звенело. Тело было какое-то чужое, — но он всё же как-то поднялся. Снаружи, к его счастью, никого не было, — лишь дрожал похожий на жидкое стекло воздух, — и он снова рванулся вперед, понимая, что на сей раз его бросает из стороны в сторону, словно потерявший управление самолет. Под ногами валялись разбросанные взрывом фтанги, — но через них он как-то перепрыгивал, совсем не думая об этом.
От испуга, наверное, он взял слишком мощный разгон, и смаху выскочил наружу. И замер, ошалело глядя вверх. Эалы и те страшные черные «клубки» гонялись одни за другим, с ослепительными вспышками сливаясь друг с другом. Между ними открывались пустые дыры, гонимые подвижной темнотой, иногда скрывая сражавшихся от взгляда. Казалось, само пространство бурлило, словно жидкость, и Йаати яростно мотнул головой: он уже совсем не понимал, реальность это или какой-то совсем фантастический бред.
Наконец, опомнившись, он перевел взгляд. «Взломщик» Хи`йык был и в самом деле тут: черная, массивная штуковина, похожая на вцепившегося в замок паука. Толстый кольчатый кабель вел от неё к какой-то большой коробке, которую Йаати не стал даже разглядывать. Он подбежал к ней и попробовал оторвать «паука», но тот держался мертво.
Йаати вновь мотнул головой, замер, пытаясь сфокусировать взгляд. Сейчас он ничего не слышал, — кроме дикого, впивавшегося прямо в мозг писка, — ощущая только волны воздуха, бившие его по телу. Соображал он тоже не слишком хорошо, и почти с удивлением смотрел, как его рука, — почему-то вся красная, словно обваренная, — поднялась к «пауку» и повернула какое-то кольцо. Как ни странно, это помогло: лапы «паука» вдруг разжались, и он отцепился от замка. Йаати крепче сжал его и перевел взгляд. Край проема ворот был в паре шагов от него, — но он вдруг показался ему недостижимо далеким, как звезды. Меня тут убьют, понял он, спиной чувствуя чужой и безжалостный взгляд. Потом медленно, словно в страшном сне, обернулся.
Один из «клубков» висел высоко над ним. Неподвижно, в отличии от остальных. Ага, это, кажется, уже за мной, подумал Йаати. И, словно заяц, сиганул внутрь, таща тяжелый «взломщик» за собой. Неблагородно, конечно. Трусливо даже — но что ещё ему тут оставалось? Оружия он с собой не взял — да и сейчас оно ничем не помогло бы ему. Быстро развернулся, высматривая замок, подскочил к нему, дернул за рычаг…
Створки огромных ворот — монолитные бронеплиты метровой, наверное, толщины — дрогнули и поползли навстречу друг другу. Медленно, но Йаати с облегчением перевел дух, — вот, собственно, и всё… и тут же почувствовал, как его мягко поднимает в воздух. Он бешено дернулся, но вырваться так и не смог, — его ноги уже оторвались от пола, да и ухватиться за что-то тут было просто негде. Вдобавок, его спеленало что-то невидимое, однако, весьма ощутимое. Даже очень ощутимое, — его словно обвила здоровенная змея.
Йаати заорал, — он сам не знал, от страха или ярости, — но не услышал даже своего крика. Потом его так же плавно развернуло. Медленно, словно в каком-то страшном сне, он плыл по воздуху к неподвижно зависшему «клубку». К смотревшему на него огромному страшному глазу… нет, — просто к зияющей дыре, в которой была только темнота. Тьма. Или что-то несравненно худшее.
Что именно, — Йаати не смог, к счастью, представить, просто крепко, отчаянно зажмурился, просто потому, что смотреть ТУДА, в эту тьму, было уже совсем невыносимо. И в тот же миг страшный, неистовый свет ослепил его даже через крепко зажмуренные веки. Что-то ударило его, он полетел… со страшной силой врезался в стену, ощущая, как в теле что-то ломается с невыразимо противным, беззвучным, но ощущаемым хрустом. Потом мешком свалился на пол. Замер. Что-то весело потрескивало, в нос ударил запах горящей пластмассы и мяса. А ведь это я горю, подумал он. Весело и жарко. И совсем-совсем не больно. Ну, значит так…
Но тут боль, наконец, докатилась до него. Она оказалась столь ослепительной, дикой, что Йаати даже не успел её почувствовать, — его просто вышибло в холодную, милосердную тьму.
29.
На сей раз, Йаати был точно уверен, что умер, — окончательно и бесповоротно. Смерть оказалась совсем-совсем не страшной, — просто глухая, глубокая тьма, в которой он плавал, словно в самом крепком сне. И с крайним неудовольствием почувствовал, как эта тьма струится, отпуская его, — он словно медленно всплывал на поверхность. Мир вокруг постепенно обретал очертания, и, как-то вдруг, он вынырнул, уже твердо уверенный, что увидит рай или ад… или куда там на самом деле попадают после смерти.
Реальность, однако, жестоко разочаровала его. Он увидел лишь темный потолок казармы, — да ещё, на его фоне, бледное, испуганное лицо Шу. Интересно, как же я тогда выглядел, раз он так испугался, подумал Йаати, садясь.
Он с удивлением обнаружил себя совершенно голым, — даже дисрапторная сеть превратилась в какие-то обгоревшие лохмотья и слезала с тела. Интересно всё же, как я выглядел, вновь подумал он, если даже металл на мне расплавился. Наверное, как подгоревшая котлета. Бр-р-р…
Ладони у Шу были в черной жирной саже, штаны и куртка тоже. Йаати подумал о её происхождении… и ощутил внезапный приступ тошноты. Потом осторожно посмотрел на себя. С телом на вид ничего не случилось, — ну и мощная же штука этот шуулан! — но, всё равно, чувствовал он себя как-то неважно. Причем, так замысловато, что не мог сейчас даже понять, — как именно неважно. Тело слушалось как-то неохотно, да и со зрением у него сейчас творилось что-то странное, — всё вокруг казалось каким-то плоским, словно на рисунке.
Это не зрение, это я опять башкой треснулся, подумал он, и передернулся, вспомнив жуткий хруст костей. Наверное, я всё же сдох. А сейчас вроде как ожил… интересно только, взаправду или нет…
— Как ты? — с настоящей тревогой спросил Шу. Вид у него был по-прежнему бледный, и Йаати сам встревожился. Снова посмотрел на себя. Нет, всё, вроде бы, было на месте. Даже (он пощупал голову) его длинные лохмы. Наверное, у меня просто физия сейчас дурацкая, подумал он.
— Нормально, вроде бы, — слова прозвучали как-то странно, незнакомо, словно он сам не говорил год.
— А, — Шу бросил «заправочный пистолет» и осел на пол, словно из него вдруг выпустили воздух. — Когда я нашел тебя там, — горящего, почти без лица, — то подумал, что… а, уже неважно.
Йаати в третий уже раз ощупал себе голову. Нет, вроде бы всё было на месте, — губы, ухи… Мозги, наверное, тоже, — ведь он сейчас как-то думал. Или он думал вообще не мозгами?.. А, фигня всё это…
— Ворота как? — спросил он.
— Закрыты, — Шу сейчас смотрел в сторону. — Знаешь, это я тебя… в смысле, я в ту штуку выстрелил. Просто испугался, что… ну, что она тебя сейчас сожрет, и что лучше я…
— Ну и правильно, — Йаати вспомнил страшный черный «глаз»… или глотку, в которую его едва не затянуло. В привычном смысле его наверняка не съели бы, — в этих черных штуках, похоже, вообще не было материи, — но вот саму его душу вполне могли сожрать. — Нет, правда. Мне в самом деле лучше было сдохнуть, чем… правильно, в общем.
— В ту, первую, я тоже… — Шу всё же взглянул на него. — Смелый ты.
— Будто выбор был, — буркнул Йаати. — Или просто так сдохнуть или в бою. В бою не так страшно, — думать некогда.
— Я полебойные пули зарядил, — сказал Шу. — Специально, чтобы тебя не зацепить. Думал, что… а оказалось…
— Ну и правильно, — повторил Йаати. — Я не думаю, что что-то другое тут вообще помогло бы. Эти… это… я не думаю, что оно вообще живое. Умертвие какое-то…
— А, ладно тогда, — Шу поднялся на ноги. — Ты пока тут посиди, а я схожу за «взломщиком», закрою вторые ворота и вообще…
Йаати, естественно, увязался за ним, но на полдороге всё же отстал, — ноги ещё неважно его слушались. Теперь здесь царила тишина, — лишь ровно, надоедливо жужжали длинные лампы, да сверху изредка доносились глухие удары, словно на крышу Цитадели падало что-то громадное…
Йаати недовольно помотал головой. Подумал, что должен снова как-то испугаться, но ему было уже лень, если честно… да и вообще, как-то не хотелось…
Он подумал, что должен бояться хотя бы за Шу, но на самом деле ничего с ним не случилось, — он подошел к «взломщику», поднял его, пошел обратно… вот и всё. Остановился у замка вторых ворот. Те тоже начали закрываться с лязгом и скрежетом, — теперь, если бы какой-то фтанг вдруг и ожил, то так там и остался бы.
— Что дальше? — спросил он, глядя на «взломщик». Выглядел тот не очень, честно говоря, — корпус обгорел и вроде как даже оплавился, — но Шу явно было видней…
— Дальше вернемся в рубку, в навигационную, — сказал Шу. — Восстановим защиту, а потом… — он посмотрел на Йаати, задумчиво поджавшего пальцы босых ног — смешно, но когда он был голый, они как-то особенно мерзли. — Слушай, тебе же одеться нужно…
Они вернулись в казарму, — где Йаати вновь влез в большую ему местную форму (синтетика, гадость, и горит очень хорошо, как оказалось, — только весь выбор в том, чтобы и дальше гордо морозить себе попу), собрали барахло, пошли к лифту…
У шлюза он невольно оглянулся, чувствуя чей-то чужой взгляд. За спиной, конечно, никого не было, но Йаати померещилось, что конец коридора, ведущий к портальной шахте, как-то странно мерцает и переливается, словно он смотрит на него через слой прозрачной струящейся воды. Это до жути напомнило ему ту плотную водянистую мглу, от которой они только чудом спаслись в крепости-форпосте, и он ошалело помотал головой. Возможно, ему просто померещилось… но проверять это вовсе не хотелось. Всё равно, в рубке будет видно, как там, снаружи, и что, вот счастье-то…
Так же, без проблем, они вышли в лифтовую шахту. Когда лифт мягко пошел вверх, Йаати вдруг подумал, что ему совсем не показалось — мало ли что могло сейчас происходить снаружи? — но думать об этом тоже не хотелось. Здесь могли стать реальностью даже самые дикие вещи, — он уже много раз убеждался в этом, — но выбора у него, как всегда, не имелось. Делай, что должно, случится, что суждено, как сказано в одной старой книге. Если вся Цитадель тут растает, словно краска в воде, — то так тому и быть. Это всё же не так скучно и противно, как гореть живьем или тонуть в каком-то вонючем болоте…
В верхнем коридоре, к счастью, ничего такого не оказалось. Йаати, правда, с опаской посматривал на потолок, потом опомнился и помотал головой. Там метров шесть, наверное, металла, подумал он, бояться нечего. Правда, и в воротах было добрых метра два…
Он всё же напрягся, когда Шу открыл шлюз, — но и за ним ничего такого вроде не было. Когда они поехали на лифте, Йаати задрал голову, — но и там, наверху, ничего вроде бы не колыхалось и не мерцало. Это в башке у меня колыхается, с тоской подумал он. Наверное, шуулан на полный ремонт не хватило… или он просто не до конца тут помог. И мне теперь до конца дней будут являться всякие глюки. А, и черт с ними, жить можно, и ладно…
Тем не менее, на последних метрах он всё же невольно задержал дыхание и втянул живот. Невольно представилось, как там, наверху, их ждет мерцающая ирреальными огоньками полупрозрачная стена-чудовище. Они поднимутся, она обрушится на них, — и он, Йаати, просто перестанет быть. Не физически даже, а…
Лифт сравнялся с полом рубки, — и Йаати ошалело моргнул. Здесь в самом деле мерцала багровая полупрозрачная мгла, — словно океан кровавой слизи, в котором увязли неподвижные сейчас «клубки», — но не в самой рубке всё же, а за окном. Шу тоже посмотрел в него, передернулся, быстро подошел к пульту. Прицепил «взломщик» к выступавшему из него замку… порту доступа, как он на самом деле назывался, сел на корточки, что-то делая с обгоревшей, непривычного вида клавиатурой и посматривая на экран…
Самому Йаати делать тут было совершенно нечего, и он всё же подошел к окну, — конечно, не вплотную. Сейчас ему казалось, что он смотрит на какую-то кладку великанской икры, и его плечи снова передернулись, едва он представил, что из такой вот икры может вылупиться. Картина была в самом деле совершенно ирреальная, и он вновь вспомнил шоссе. А ведь здесь люди жили, вдруг подумал он. До тех пор, пока тут не появилась эта бредовая жуть. Как же они…
За окном что-то сдвинулось. Один из «клубков» вдруг подплыл к окну… а потом начал проходить сквозь него, — совершенно беззвучно, медленно и страшно. Йаати невольно попятился назад, но споткнулся об выступавший из пола верх той цилиндрической штуковины и позорно сел на попу. В голове у него зашумело, тело стало словно ватное.
Он беспомощно оглянулся на Шу, но тот сейчас не замечал ничего, уйдя целиком в своё непонятное Йаати занятие. К счастью, эта черная жуть не смогла войти внутрь, протиснуть через прозрачную броню своё ядро, — но тут же начала переливаться в толстый серый хобот, — вращаясь с невероятной быстротой, он беззвучно потянулся к Йаати. Вконец ошалев от ужаса, тот сорвал с энергожилета гранату (он уже привык к оружию настолько, что оно казалось ему просто частью тела), и швырнул её прямо в зияющее жерло хобота, тут же испугавшись ещё больше, — всё, дошел, гранаты в глюк бросает, сейчас его и Шу просто…
Хобот отдернулся, исчез, черная штуковина отпрянула… а потом внутри у неё — за стеклом! — беззвучно сверкнул взрыв. Это уже слишком совсем, подумал Йаати, оглянувшись на Шу (тот так ничего и не заметил). Совсем-совсем слишком. Я даже думать не хочу, что это такое было и какого дьявола оно так ко мне тянется. Да только кто же запретит-то…
Он недовольно помотал головой, — все его представления о реальности приказали долго жить, — но и это уже не пугало, а было просто… странно. Непривычно. Настолько, что хотелось заползти в родную постель и накрыться с головой одеялом, — и при этой мысли Йаати вновь недовольно помотал головой. Ты ведь всегда хотел странного, паразит, подумал он про себя. Ну, вот оно, странное, очень хочет тебя, аж припадает. Что ж ты, скотина, не радуешься?..
Йаати вздохнул. Дома, шарясь по пустырям и развалинам, он, среди прочего, имел в виду встретить педофила или ещё какого бандита, чтобы наподдавать ему и сдать в милицию, — но, как назло, милиция справлялась без него. Нет, личности, которые хотели денег (или просто без затей дать ему в ухо или в глаз) встречались достаточно часто, но все они были примерно его возраста, и, возвращаясь домой в синяках и разодранной рубахе, он не получал в итоге ничего, кроме глубокого удовлетворения… и, иногда, надранных отцом ух…
«Клубки» за окном медленно двигались, смещаясь безо всякой видимой системы, но приближаться пока что не спешили. Непривлекательный я, наверное, подумал Йаати. Нечесаный. И одет не эротично. Попу им, что ли, показать?.. А, ну нафиг, ещё ломанутся всей толпой…
Сердце у него, однако, замирало, — на самом деле, он совсем не знал, что решат натворить эти проклятые штуковины, — но тут на стенах шахты, один за другим, словно громадные фонари, начали загораться эффекторы. Между ними, беззвучно за прозрачной броней, запрыгали молнии, сплетаясь в сплошной купол и ощутимо выпучиваясь вверх. «Клубки» все разом дернулись, словно их вдруг долбануло током, потом заметались, поднимаясь. Ожили башни орудий, вращаясь и выплевывая ослепительно-белые заряды плазмы. Попадая в «клубки», они превращали их в костры тающего электрического огня. Вот теперь до Йаати донеслись глухие, словно сквозь подушку, удары.
— Всё, щит поднимается, — сказал Шу, повернувшись к нему. Лицо у него сейчас было ничего не выражающее, сонное. — И пушки тоже работают. Минут через пять всё закончится… в смысле, защита развернется полностью. Пусть тогда сунуться попробуют.
— А, хорошо, — прямо за окном сейчас сверкали молнии, бурлила водянистая мгла. Йаати прищурился, но звука совсем не было и потому всё, происходящее там, казалось ему совершенно нереальным. Казалось, пространство бурлило, словно жидкость, но всё слабее, по мере того, как щит Цитадели разворачивался, отодвигая мглу. Йаати подумал, что минут через пять всё на самом деле кончится… и вздрогнул, когда над башнями взошли сине-зеленые солнца. Сине-желтые лучи летели из них во все стороны, зажигая злые, белые, тут же гаснущие звезды. — Здорово горят, твари.
— Да, здорово, — Шу подошел к нему, тоже глядя на побоище. Чем бы ни были эти «клубки», сейчас они гибли сотнями и тысячами. Это напоминало уже не битву, а, скорее, истребление колорадского жука. Уцелевшие летели во все стороны, созданная ими мгла рассеивалась, таяла, открывая страшное кровавое солнце. За всё это время оно не сдвинулось даже на волос, и Йаати подумал, что эта странная планета вообще не вращается, вечно обращенная к солнцу одной и той же стороной… в то время как на другой царит вечная тьма, в которой… а, к черту, к черту…
Ещё какое-то время они неподвижно смотрели вверх, но небо уже не менялось, — оно застыло, словно нарисованное. Шу встряхнул волосами, словно очнувшись, с чувством потянулся, — и, глядя на него, Йаати опомнился тоже. Переглянувшись, они пошли есть.
30.
— Дальше что? — спросил Йаати, когда они вернулись в казарму и налопались. Перед едой он вновь воспользовался «заправочным щитком», и шуулан, вроде бы, помог… хотя бы отчасти. Обалдение никуда не исчезло, да и вообще, он ощущал себя как-то… пусто, — словно в школе после выпускных экзаменов. Вот вроде бы и всё, — пой и радуйся, — а на самом деле грустно-грустно, потому что жизнь, можно сказать, кончена… школьная, по крайней мере. И, хотя впереди будет новая, — более яркая и интересная даже, — понимаешь, что без этого дикого шума и гама на переменах, драк в раздевалке и котлет из трески в столовой ты сам будешь вроде как и не ты…
— Дальше… — Шу сонно взглянул на него, и Йаати подумал, что там, в камере, он совсем не спал, конечно… — Надо убираться отсюда, тут не мир, тут гадюшник какой-то…
— Ага, а куда?
Шу отчаянно зевнул. Видно было, что спать ему хотелось страшно, — но для этого ещё было не время…
— Разбираться надо. Пошли в рубку…
31.
В рубке Шу опять устроился у пульта, — а Йаати сел на пол, у окна. Ему очень хотелось попросить Шу показать, как обращаться со всей этой фигней… но для этого сейчас было не время, да и отвлекать его не стоило, чего уж там…
Интересно окажется, если выхода отсюда нет, подумал он. Такой себе тупик. Могила. Дно. И мы будем сидеть здесь, пока не кончится жратва… или пока не помрем от старости…
Йаати вздохнул. Такой вот конец он совсем не мог представить. И что-то говорило ему, что здешняя нечисть тоже не успокоится, и вскоре вернется, как говорится, в силах тяжких, а тогда… черт знает, что будет тогда. Долбанут водородной бомбой, например. Или атомной торпедой с подлодки…
Он недовольно помотал головой. Торпеды и водородные бомбы были слишком… человеческим оружием. Йаати понимал, что тут, в этом жутком мире, их нет и быть не может. Но зато может быть нечто такое, что он и представить не может… ну и хорошо, потому что пугать себя глупо…
— В общем, так, — сказал Шу, выпрямившись. — Чтобы совершить переход, нужно определить координаты, иначе не получится. К счастью, прямо здесь есть… ну, локатор вроде как, который этим занимается, — он показал на две цилиндрических штуковины. По мнению Йаати, на локатор они не походили ничуть. — Когда он включается, тут, в середине, возникает гиперсфера… ну, так в мануале сказано. Из неё вроде как видно другие миры, и можно в них портал открыть. А потом забросить через него маяк и определить координаты. Только это штука для Крэйнов, не для людей. Я не знаю, что будет, если я в неё влезу.
Йаати пожал плечами.
— Ну, тогда я влезу.
Шу хмыкнул.
— Не влезешь. Ты, прости, не фига не знаешь, что там делать. А я знаю. В теории, по крайней мере.
Йаати открыл рот, чтобы возразить… но в голову ему так ничего и не пришло.
32.
Он растерянно смотрел, как Шу ходит вокруг «локатора». Там, в несколько рядов, прямо в воздухе, загорелись какие-то желтые, объемные знаки, и он касался то одного, то другого, возвращался к экрану, что-то смотрел, вновь возвращался к «локатору»… тянулось это долго, и Йаати начал ощущать себя кем-то вроде тунеядца, — хотя его часто называли лентяем, бездельно смотреть, как кто-то работает, он на самом деле не любил. Да и ощущать себя дураком ему не очень-то нравилось, чего уж там…
Наконец, пол завибрировал под ним. Сверху и снизу донесся мощный гул, на стеклянных торцах цилиндров тоже вспыхнули какие-то изображения. Воздух между ними замерцал, в нем, сплетаясь в клубок, затрещали разряды, — и, наконец, между ними повисла зыбкая, полупрозрачная сфера диаметром метра в полтора. Йаати даже не успел толком рассмотреть, откуда она там взялась.
— Ну вот, — устало сказал Шу. — Сейчас я туда… Если со мной что-то случится… а, нафиг, — он глубоко вздохнул, и вдруг нырнул в шар, словно в воду.
33.
Йаати замер, глядя на плавающую в шаре смутную фигуру Шу. Тот поджал ноги, тело его как-то неприятно подергивалось, и нельзя было понять, что там с ним происходит. Сердце Йаати вдруг бешено забилось, снова подступая к горлу. Ему страшно хотелось вытащить Шу оттуда… но он боялся помешать ему и всё испортить. Только вот судороги Шу смотрелись уже совсем нехорошо, словно он начал там задыхаться, и через минуту Йаати не выдержал, — сунул в ощутимо плотную, словно масло, сферу руки, ухватил Шу за куртку, вытащил наружу…
Шу плюхнулся на пол, судорожно задышал, — он и в самом деле чуть не задохнулся, — потом помотал головой, что-то слабо замычал, сел… Йаати испуганно следил за ним. Если с Шу там что-то случилось… но испугаться всерьёз он всё же не успел.
— Сдохнуть можно от этого, — наконец сказал Шу, опомнившись. — Всё мельтешит, калейдоскоп какой-то. У меня крыша там поехала.
— Значит, я, — Йаати вздохнул. На самом деле ему вовсе не хотелось туда лезть… но других кандидатов видно как-то не было, да и, в конце концов, у него был уже определенный опыт в этой области… — Когда я начну задыхаться, — хватай за штаны и тяни, не то я там сдохну…
Шу хмуро смотрел на него, — верно, и ему эта затея не нравилась, — но ничего не сказал, просто кивнул.
Йаати ещё раз глубоко вздохнул, словно готовясь нырнуть, — и бросился в шар. В первый миг он испугался, что просто проскочит насквозь и смачно треснется об пол… но завис в некой бесплотной, однако же вполне ощутимой среде, словно в шаре колыхавшейся воды, — рубка из неё была видна очень смутно, да и вдохнуть её не получалось… наверное, и к лучшему, черт знает, что это вообще такое…
И что дальше? — подумал Йаати через несколько мгновений. Наверное, на меня эта фигня просто не действует, потому что я…
Мир вокруг взорвался. Один, цельный образ вдруг сменили миллионы, наверное, летящих во все стороны осколков, словно в башку Йаати на самом деле угодила бомба. От такого у него тоже поехала бы крыша, — но почти сразу же это безумное мельтешение превратилось в привычный уже калейдоскоп, а потом замедлилось до почти нормального, — по крайней мере, теперь он хотя бы успевал понять, на что именно смотрит. На сей раз, это были не закоулки Цитадели, не разные места этого жуткого мира, а другие, совсем другие миры, один за другим сменявшие друг друга. Сейчас Йаати чувствовал, что может войти в любой из них… если захочет… только вот как-то не хотелось…
…дорога на дне какой-то долины, обрамленная скалами из красного гранита и залитая багровым светом заходящего солнца. В нем пламенели окна множества многоэтажных домов, почему-то стоявших наверху, среди этих скал. Людей совсем видно не было, лишь в густом жарком воздухе висели слитные, бесконечные гудки множества тепловозов, и Йаати понял, что тут сейчас произойдет нечто жуткое…
…огромный аэродром, над которым кружили реактивные пассажирские самолеты и ещё какие-то штуковины, которые вроде бы совершенно не могли летать. Над обрамлявшими аэродром горами тоже пламенел закат, — а на его фоне, как символ рока, пылала огромная и страшная зеленая звезда…
…снова город, — скопище небоскребов, разделенное лабиринтом узких, заваленных снегом мертвых улиц, по которым, прямо между зданиями переливались сполохи странного зеленоватого сияния, похожего на полярное…
…черное неподвижное море, из которого прямо в зенит, казалось, поднимались немыслимо высокие, мертвенно-белые игловидные скалы. В зените пылало голубое солнце, и воздух здесь дрожал, — то ли от жары, то ли от звеневшего в нем невозможного, запредельного ужаса…
Йаати напомнил себе, что он здесь не для просмотра галереи кошмаров, а для поиска места, где смогут жить тридцать миллионов человек, да и времени у него совсем мало…
Он постарался как-то расширить охват, — и мир вокруг опять взорвался. В этом мельтешении Йаати ничего не мог понять, — казалось, он смотрит на осколки сотен, тысяч перемешанных картинок, — и снова спешно отступил назад… но не до конца: теперь за каждую секунду перед ним проносились десятки миров. Он не успевал их разглядеть, — но вдруг понял, что это и не требовалось: самым важным тут был вовсе не взгляд (в конце концов, он видел всего лишь одну случайную точку каждого мира, а этого точно было мало, чтобы составить хоть какое-то представление об нем), а… общее ощущение, так сказать. Он не знал, правда, насколько правдиво это ощущение, и стоит ли ему вообще верить… но других вариантов не было, и он мчался, мчался, мчался… и вдруг вся эта безумная карусель миров замерла. Йаати увидел поросшие лесом холмы под тяжелыми серыми тучами. Здесь он не ощущал ничего, кроме покоя, и этот мир не сдвинулся, когда он, — уже чисто рефлекторно, — попытался пойти дальше. Калейдоскоп остановился, мир стоял твердо, как скала. Значит, здесь, решил Йаати… и в тот же миг почувствовал, как его самого тащат куда-то…
34.
Он словно вынырнул из-под воды, — или проснулся, потому что не сразу узнал рубку и Шу. Тот что-то говорил ему, но его рот открывался беззвучно, как у рыбы. Йаати ошалело помотал головой, сел и закашлялся. Грудь жгло, в глазах плавали темные пятна, — он и впрямь едва не задохнулся в этом пузыре. Шу испуганно смотрел на него, но Йаати смог лишь успокаивающе поднять руку, стараясь отдышаться. Воздух вокруг, казалось, стал разреженным, — он никак не мог вдохнуть достаточно… но это длилось какие-то минуты.
Отдышавшись, Йаати вновь помотал головой и поднялся. Голова по-прежнему кружилась, но теперь он чувствовал себя почти нормально, — если не считать того, что сердце у него всё ещё билось, как безумное, а мир вокруг иногда… расщеплялся, и взгляд Йаати соскальзывал куда-то в серую гудящую мглу, в которой двигались чудовищные тени…
Он вновь недовольно мотнул головой, — и плюхнулся на четвереньки. Шу подбежал к нему, поставил на ноги. Йаати уцепился за него, чтобы снова не свалиться. В какой-то миг ему показалось, что он сам стал призраком, и его рука пройдет сквозь Шу… но она была реальной, и Шу тоже.
— Как ты? — с тревогой спросил Шу.
— Нормально вроде. Только башка очень кружится, — Йаати как-то с запозданием понял, что вновь слышит звуки. За окном крутился багровый полупрозрачный смерч, и, вывернувшись из рук Шу, Йаати подошел к стеклу. За дрожащим озером портала синело глубокое чистое небо с белым солнцем, — по контрасту оно показалось ему крошечным.
Секундой позже Йаати понял назначение прорезающих крышу Цитадели шахт, — из одной из них вырвалась какая-то бешено крутящаяся многогранная штука, нырнула в портал, который тут же схлопнулся, исчез…
Йаати удивленно моргнул, глядя на страшное кровавое солнце, — он чувствовал себя сейчас как-то совсем странно, словно проснувшись снова соскользнул в кошмар, — потом вновь мотнул головой, и, наконец, опомнился. Крыша Цитадели была совершенно пустой, и он невольно подумал, куда исчезла армия Хи`йык. Была съедена этой самой гхатрой, о которой говорил Нцхл? Или кто-то всё же смог спуститься вниз, и сейчас подбирается к ним сзади?.. Или же внутрь пробралась часть этих страшных «клубков», и их ждут новые удивительные встречи?..
Он вздохнул и посмотрел на горизонт… но горизонта больше не было, — там, словно воздух над печью, бурлила водянистая мгла. Йаати уже видел что-то подобное, — в том, брошенном ими мире, — и его плечи невольно передернулись: кажется, эта, растворявшая самую Реальность зыбь и была той самой чудовищной «пульпой». Интересно, какое отношение к ней имел покойный уже Нихх`хел`за, и почему благодаря ему она могла проникнуть во все миры?..
Йаати вновь мотнул головой и отвернулся от окна. Шу вновь прилип к пульту, и он не решился его отвлекать, — но всего через пару минут Шу сам повернулся к нему.
— Всё, маяк сработал. Теперь у нас есть координаты. Мир В-1/247. Даже если маяк уничтожат, они есть в памяти. Мы сможем туда попасть… и жить там. Спасибо, — он быстро подошел к Йаати и порывисто обнял его. Йаати лишь придушенно пискнул, — сейчас Шу был очень рад… и он был очень сильный. К счастью, он тут же опомнился и отпустил его.
— Дальше что? — спросил Йаати, осторожно ощупывая ребра. Вроде бы целые, но…
Шу широко улыбнулся.
— Ничего. Спать пошли. У меня глаза закрываются просто, и башка гудит, словно пустой котел…
Они спустились в казарму. Шу раскидал по полу одежду, плюхнулся на ближайшую постель, и, похоже, мгновенно задрых. Йаати с сомнением посмотрел на него, — ему спать пока что не хотелось, — потом вздохнул, разделся и забрался в соседнюю постель. Простыня была жутко холодная, одеяло, — колючее и тонкое. Такая вот постель точно не располагала ко сну, — к тому же, общая обстановка отбоя и наличие рядом собрата-юноша вызывали у Йаати почти физиологическое желание потрепаться. Тем более, что и у него тоже башка пухла от невозможности понять все местные (и не местные уже, но всё равно до жути интересные) странности.
Он вздохнул и приподнялся, глядя на Шу. Шу, приподнявшись, смотрел на него, и Йаати невольно улыбнулся: пусть они и родились в совсем разных мирах, но по крайней мере в этом оказались очень схожи…
— Слушай, я давно хотел спросить… — зевая, начал Шу. Спать ему действительно хотелось, — но факт наличия рядом собрата-юноша с совершенно готовыми к активному прогреву ухами верно не давал покоя и ему. — Ты на самом деле видел там, в городе, фемму?
— Да, а что? — выбор темы удивил Йаати, но для вечернего трепа она была точно не хуже всех прочих. — А, ты же говорил, что таких не бывает…
— Почему, бывают, — Шу опять зевнул. — Я, правда, ни разу их не видел, но кое-что слышал о них, — говорят, раньше они помогали Сопротивлению, но теперь не осталось ни одной. А говорить о таком с лоялистами, — сам понимаешь…
— Так я же не лоялист, — удивился Йаати.
— Теперь-то я вижу, — Шу улыбнулся. — А теперь расскажи толком, что там было-то…
Йаати рассказал, — обстоятельно и с удовольствием, радуясь просто тому, что есть кому слушать. Времени это, правда, заняло немного, — но, выслушав его, Шу задумался.
— И что? — не выдержал Йаати.
— Всё же странно, что ты наткнулся на фемму, которая спустя столько лет всё ещё как-то работала, — сказал Шу. — Наверное, все эти годы она стояла где-то там, в углу, словно манекен, пока шум не разбудил её.
Йаати вспомнил пыльное, словно старый ковер, пончо феммы, и его передернуло, — она всё же казалась ему каким-то странным человеком, — и недовольно мотнул головой. Вспоминать о таком вот не хотелось, словно он бросил кого-то…
— А что в этом такого необычного? — спросил он.
Шу вздохнул.
— За всё это время батареи феммы давно бы сели. Пустые районы отключают, а в жилых по квартирам патрули ходят, — в том числе, и на такой вот случай тоже.
— Там, в той квартире, ещё осталось электричество. И фемма сказала, что оно от реактора… только черт знает, от какого. Цитадели, наверное? — сонно предположил Йаати.
— Наверное, — Шу сейчас думал о чем-то своем. — Говоришь, она просто стояла, как стол?
Йаати кивнул. Он вспомнил, как фемма молча смотрела на него, совершенно не двигаясь, словно манекен, — и его снова передернуло.
— Какая-то совсем старая модель… наверняка, ещё с внешним управлением, способная без него лишь к самым простым функциям, — а значит, узнать что-то ценное от неё не вышло бы, — предположил Шу. — Тем более, стрейдовая мозаика на ладонях, — Йаати вспомнил сиренево-черный металл, словно вырастающий из белой руки феммы, и вновь поёжился. — Точно рабочая модель.
— А что значит, — рабочая модель? — спросил он.
Шу смущенно опустил взгляд.
— Феммы обычно служат для… ну, как суррогат женщин, в общем. И они, обычно, не сильные. Не могут причинить вред, даже если захотят. А рабочая фемма обладает огромной физической — то есть, конечно, гидравлической силой. Она без труда подняла бы полтонны груза — а может, и больше. Или бы ноги тебе из жопы вырвала. Говорят, и такое бывало. Сопротивление специально засылало таких… к всяким нехорошим людям. Потому-то их и запретили, собственно. И даже говорить о них…
— То есть, это машина-убийца? — Йаати передернуло. Мысль о том, что и ему могли вырвать ноги, не радовала.
— Нет, — Шу усмехнулся. — Она же говорила с небольшими паузами, словно консультируясь с кем-то. С удаленным компьютером, скорее всего, а феммы-убийцы так не делали. Всё интереснее и интереснее…
— Что интереснее? — Йаати тоже одолело любопытство.
— Ты говорил, что на подошвах у неё тоже стрейдовая мозаика. Это рабочая модель, рассчитанная на многолетнюю эксплуатацию, безо всякого особого ухода. Обычная фемма столько бы не протянула, даже в «спящем» состоянии, — потекла бы гидравлика, и вообще… Интересно всё же, откуда она там…
— Я спрашивал, — хмуро сказал Йаати. — Но она не ответила.
— Очевидно, вопрос не был предусмотрен программой, — Шу вздохнул. — Общаться с такими вот устройствами — всё равно, что шарить в темноте наугад: не знаешь, что там есть, к тому же, можешь пройти в волоске от нужного — и не заметить. Но всё же… я бы спросил, где её управляющий компьютер.
— Ага, и она бы мне ноги из попы вырвала бы, — хмуро сказал Йаати. — Из соображений конспирации.
Шу вздохнул.
— Промолчала бы. Неудобных вопросов для фемм не существует, — если ответ не заложен в программе, вопрос они просто игнорируют. Но может…
— Ага, только вот то, что она мне там говорила, всё же здорово походило на бред, — сказал Йаати.
— Бредить феммы не могут: все их слова записаны заранее, и они просто выдают их в ответ на внесенные в программу вопросы. Или ситуации. Или… — Шу вновь зевнул, на сей раз, уже душераздирающе. — На самом деле технология общения с феммами довольно сложная — но в ней я не разбирался никогда, да не особо и рвался: компьютеры всё же привычнее. Слушай, спать давай…
Йаати вздохнул. Спать хотелось и ему, — вот только рой кружащихся в голове загадок не давал ему покоя.
— А ты знаешь, что со мной было? — спросил он. — Все эти появления-исчезновения и так далее? Это же просто мистика какая-то…
Шу снова душераздирающе зевнул.
— Мистики — это просто люди, которые верят во всякую чушь, в то, что они обладают какими-то необычными способностями… всерьёз верят, до самого донышка. По мне мистика — это просто самогипноз, когда человек убеждает себя, что летит, в то время как на самом деле он падает с десятого этажа. Я слышал про парня, который считал себя Господом Всемогущим и Совершенным, — в то время как на самом деле он был лишь психом, жующим занавески в дурке.
— Ну, я-то, наверное, не псих, — обиженно сказал Йаати. — И со мной это на самом деле было, ты же видел…
— Видел, — Шу вздохнул и откинулся на спину, глядя в потолок. — В том-то и дело, что видел, — иначе в жизни не поверил бы. Знаешь, философы говорят, что мистика — это тонкие, можно сказать, духовные воздействия, напрямую меняющие реальность. Или даже иррациональные, ни с чем не связанные изменения самой реальности. Типа мистической пропажи носков и множества других предметов. А у вас что на эту тему говорят?
Йаати задумался. Мистикой как таковой он никогда не интересовался, — но всё необычное страшно его привлекало, так что читал на эту тему он немало, да и по телевизору тоже много что смотрел…
— Анмай, — ну, Сверхправитель, — говорил, что мистика, — это то, что обычно происходит во сне, где события не имеют ни связи, ни причины. И что мистику можно изображать, как опущенную в воду руку, — вода вокруг неё течет, но никто не скажет, как потечет каждая отдельная струйка.
— Дурацкий подход, если честно, — Шу снова зевнул.
— А чем её тогда изображать? — удивился Йаати. — Но он говорил, что, по мнению мистиков, сознание первично, а мир — только иллюзия. Или инфорет. Или у нас есть ихцемизис, который формируется Волей и Представлением — и сам, в свою очередь, влияет на Реальность, — сейчас Йаати говорил не свои, услышанные раньше слова, и ему было немного смешно. — В таком плане даже я сам — мистик… наверное.
— А что это за инфорет и ихцемизис?
— Инфорет, — это дополненная реальность, ну, вроде как расщепленная, — Йаати подумал. — Например, астрал есть, — но не в бреду психов, а в реале. И в него можно войти, выйти и так далее… А ихцемизис, — это Первичный Хаос, или варп там. И в нем постепенно возникает… ну, отражение человека, и, если он будет думать много и правильно, то оно, в свою очередь, начнет влиять на реальность. Вот и будет та самая мистика. Я, правда, об этом не думал ни фига, но мне давно уже кажется, что мир совсем не такой, как нам кажется, и на самом-то деле всё, ну, совсем другое. А если хорошенько подумать, как всё должно быть, то так оно и станет…
— Лучше не надо. Слушай, спать давай. У меня и так башка уже пухнет, — Шу демонстративно повернулся спиной и затих.
Йаати тоже отвернулся к стене, накрывшись одеялом. В казарме стало очень тихо — слышалось лишь ровное жужжание ламп, слегка раздражающее, — словно над ушами вились невидимые насекомые. Простыня холодила голый бок, одеяло кололось, торчавшие из-под него босые ноги мерзли. Йаати поджал их и поёжился, подумав, что так он точно не сможет заснуть.
И заснул.
