Отступать было некуда. Гнумы теснили Олега, и за спиной оставалась лишь глухая стенка, сложенная из черного гранита. Коридор оказался тупиком.
Олег обрубал древки алебард и трезубцев, тянувшихся к нему; уклонялся от кистеней и цепов, проносившихся над его головой; парировал удары кривых мечей, и целая баррикада из перебитых — или поломанных? — гнумов уже выросла перед ним, но все новые и новые гнумы карабкались на эту баррикаду, и не было им конца. И вдруг…
В дальнем конце коридора появилась фигура, замотанная в черное. Она махнула рукой, будто метая колоду карт — и четыре гнума повалились на пол. Из спин у них, будто заходящие солнышки, торчали восьмиконечные звездочки сюрикенов.
Фигура вынула из-за спины короткий меч с квадратным эфесом и бесшумно двинулась по направлению к Олегу. По обе стороны от нее гнумы падали, устилая своими тушами путь фигуры.
Наконец, фигура приблизилась, и факел на стене осветил ее. Фигура оказалась толстым мужиком в просторном черном балахоне, на котором тускло проступали японские иероглифы. Мужик щурил глазки, пытаясь косить под японца, но его выдавала густая рыжая щетина.
Пали последние два гнума: Олег и черный незнакомец добили их одновременно.
— Еле успел! — отдышался мужик. — А то порубили бы тебя со всеми вещичками! А ну, отдавай котомку, пока цел!
— Чего? — не понял Олег. Котомку у него требовали второй раз за два дня. Но тот, предыдущий, грабитель был похилей: он орал что-то невнятное и размахивал тяжеленной тростью, пока Олег у него эту трость не отобрал.
Вместо ответа мужик замахнулся мечом. Олег, начисто почему-то забыв о своем, выставил ладонь — и тотчас же клинок отдернулся, оставив неглубокий порез. Закапала кровь. Черный мужик побледнел, зашатался, будто ему стало дурно, бросил оружие и куда-то быстро убежал походкой пьяного ниндзя.
«Странный какой-то». — подумал Олег, зализывая рану.