Мужик в черном балахоне шел, покачиваясь, по бетонной трубе коридора — так могло показаться тем, кто смотрел бы на него снизу. На самом же деле тот спускался по отвесной стене колодца, держась за натянутый трос. Внизу его поджидал другой, в расшитой звездами мантии.

Наконец, спустившись, мужик в черном балахоне прислонился к стене и сполз на пол. Только устало звякнули сюрикены на поясе.

— Ну что, Хома, — спросил его второй, из-под ермолки которого пробивались курчавые черные волосы, — спас нашего Учителя? Он с тобой?

— Фиг! — буркнул Хома Таежный и что-то добавил неразборчиво по-японски. — Гнумы, сволочи, достали! Еле дошел.

На лице у него было написано полное изнеможение. С минуту он тупо глядел куда-то сквозь Абрама, потом принялся отстегивать шипастый браслет — на запястье краснела полоска натертой кожи.

— Ну что же ты так? — укоризненно покачал головой Абрам.

— Так он же живой, гад! Я его пырнуть хотел, а из него сразу кровь. Я знаешь как крови боюсь? — и черный мужик шмыгнул носом. — Гнумов штук сто порубал сегодня, так ведь у них опилки в голове!

— Да у тебя самого опилки! — разозлился Абрам. — Одного человека порубать не можешь, да? Жалко ему? А что от Учителя по три разу на дню куски отгрызают, это, по-твоему… А! — он брезгливо махнул рукой. — Ниндзя ты, в конце концов, или как?

— Да какой из меня ниндзя…

— Лучший в мире, между прочим. — вкрадчиво сообщил Абрам.

— И худший тоже. Я же один ниндзя тут, понимаешь? Просто других нет.

— А может быть, поколдуешь, а? — со внезапной надеждой спросил он. — Ты же можешь!

— Да какой из меня колдун… Так, название только. — вздохнул Абрам. — Я ж этого типа подкараулил вчера на лесной дорожке, хотел в курицу превратить, а он у меня посох отобрал. Волшебный. Куда я теперь без него? А ты говоришь, поколдуй!

— Что ж делать-то? — забеспокоился Таежный.

— Не знаю… поди к нему прорвись теперь!

Они приуныли.