Услышав рев взлетевшего из лагеря повстанцев геликоптера, удивленный Фрэнк переглянулся с Элис. Она недоуменно повела плечами. Откуда у Свана летательный аппарат? Будучи у полковника, она его не заметила. Правда, тот что-то говорил о попытке угона, но она тогда не вникала в подробности.

— Фрэнк, — позвала приятеля Элис, — у тебя не осталось по глотку твоего отвратительного пойла?

— Ты решила выпить? — просиял старик. — Значит, и тебя достали эти проклятые гнилые джунгли! Ты права, детка, мы глотнем по о-очень большому глотку и примемся за дело, ради которого притащились сюда.

Он отвинтил пробку, дал выпить Элис. Пригубив омерзительную влагу, она сморщилась, закашляла.

— Держи в себе, не выплевывай. Как прокатится, станет легче.

Но она все-таки выплюнула.

Фрэнк обескураженно развел руками.

— Ну и ладно, — сказал он наконец, — и не привыкай. Я ведь тоже, пока не попал во Вьетнам, почти не пил. Смешно, правда?

— Я верю, Фрэнк, — кивнула Элис. — Все мы в прошлом были паиньками. А как выросли, изменились. До сих пор не пойму, хорошо ли это.

— Этого, детка, никто не знает.

Помедлив, Элис предложила:

— Я пойду к полковнику, Фрэнк, попробую убедить его еще раз.

— Вряд ли он тебя поймет, но все же сходи. Обо мне молчи. Если этот Наполеон не согласится отпустить твоего парня, мы поговорим с ним иначе.

Элис догадалась, на что намекает приятель, при последних словах погладивший приклад автомата.

Солдаты в лагере, похоже, уже свыклись с тем, что белая девушка время от времени появлялась среди них. Пока она шла к палатке, никто не пытался ее остановить. Элис думала о главном: как убедить Свана в том, что она почти выполнила его условия, но подвела случайность, и груз пропал. Хотя она и вбухала в него довольно большие средства. И осталась ни с чем. Неужели он настолько жестокосердный человек, что не проявит сочувствия.

Возле палатки Элис остановилась, собираясь с духом. Она знала, Фрэнк наблюдает за ней, укрывшись за деревьями на границе лагеря, он придет на помощь, если кто-то попытается сделать ей плохо. Ей казалось, что она чувствует на себе подбадривающий взгляд Фрэнка: «Иди же, детка, не показывай им своей растерянности».

— Я к полковнику, — сказала она часовому и вошла в палатку.

Внутри было сумрачно и пусто. В нос ударил отвратительный запах перегара, сигарет и крепкого мужского пота. Элис рассчитывала увидеть Свана, но заметила растянувшегося на походной койке полураздетого Нкваме. Тот лежал навзничь, сонно жевал толстыми губами. Очевидно, перебрал, решила Элис, собираясь уходить.

Но Нкваме вдруг встрепенулся, подскочил на заскрипевшей под ним койке.

— О, к нам гости! — радушно пропел он.

Если бы Элис впервые видела этого пройдоху, она бы поверила в его искренность. Но девушка однажды уже отведала его гостеприимства, поэтому сразу напряглась, настороженно ожидая очередной выходки, на которые Нкваме был большой мастак.

Улыбающийся хозяин подвинул ей складной стульчик и принялся поспешно убирать следы холостяцкого обеда. Он действительно был под хмельком, но на ногах держался твердо.

— Что же вы не присядете? Сейчас мы немного перекусим и отдохнем, пока не вернется полковник. Вы ведь так долго шли, наверняка мечтаете полежать. — Нкваме оправил на койке сбитое армейское одеяло.

— А где полковник? — спросила Элис, внутренне содрогнувшись от предложения Нкваме.

— Он скоро прилетит.

— Дело в том, что мой груз конфискован правительственными войсками. Случилась досадная накладка не по моей вине. Поверьте, я едва спаслась.

— Верю вам и сочувствую, — сладко ухмыльнулся Нкваме. — Не сомневаюсь, вы по-прежнему хотите заполучить русского как подарок. Остается только позавидовать ему.

Издевательский тон Нкваме приводил Элис в ярость, она едва сдерживалась, чтобы не нагрубить сразу и не испортить отношения окончательно. Девушка попыталась пробиться к состраданию этого человека, если оно у него вообще было:

— Пилот ни в чем не виновен, — сказала Элис. — Это известно вам не хуже, чем мне. Он прилетел сюда из далекой Сибири, чтобы помогать вашим соотечественникам, обездоленным людям.

— Кому, кому? — рассмеялся Нкваме. — Вы говорите, конечно, о беженцах? — Он неожиданно оборвал смех и злобно заорал: — Они не стоят таких забот! Их освободили от тирании продажного правительства, а они побежали под защиту государства, которое обирает их до нитки.

Разумеется, Элис придерживалась другого мнения, но посчитала неуместным вступать в спор и только заметила:

— Это ваши внутренние дела. Думаю, вы сами разберетесь, кому доверить власть. Но, согласитесь, при любом режиме люди должны быть сыты и здоровы. Разве не так?

Нкваме обиженно надулся, оттопырив нижнюю губу.

— Зря вы вмешиваетесь в наши проблемы, — буркнул он. — А летчика мы бросим крокодилам, он долго испытывал наше терпение. И сегодня снова пытался бежать.

— Что?.. — Элис подалась вперед. — Он жив?

— Ждет своей участи в яме, — отрезал Нкваме. — Полковник зол на него. Конечно, я мог бы попросить Свана, лично для вас…

Элис растерялась, смутно догадываясь о грязных намерениях Нкваме.

— И что я должна для этого сделать? — насторожилась она.

— Побыстрее раздеться, — грубо проговорил тот, похотливо косясь на девушку, — и не задавать глупых вопросов. Скоро вернется полковник, я хотел бы заняться с тобой любовью до его прихода.

Элис вспыхнула от гнева и омерзения, пальцы невольно сжались в крепкие кулачки. Она готова была выцарапать глаза этому наглому негодяю!

Увидев реакцию девушки, презрение, горящее в ее гневно расширенных зрачках, Нкваме, нимало не смущаясь, перешел к действиям. Он крепко обхватил Элис за талию и потащил к приготовленной койке.

— Тихо, тихо! — уговаривал он девушку, стараясь сломить ее бешеное сопротивление.

— Пошел вон! — кричала Элис, вырываясь. — Ты мне противен, отпусти меня, мерзавец!.. — Она с остервенением лупила его крепкими кулачками по замаслившейся от похоти морде.

Силы были неравные, хотя дралась Элис отчаянно. Нкваме швырнул ее на койку и навалился сверху, прижав потным тяжелым телом к одеялу, дыша в лицо смрадом. Элис затошнило. Нкваме уже рвал на ней одежду. Обессиленная борьбой девушка шарила свободной рукой по полу, надеясь найти хоть какой-то предмет, годный для защиты.

Нкваме совсем потерял голову, распиравшее его желание настолько овладело им, что он не заметил, как под острым лезвием ножа легко разошлась плотная ткань палатки.

В образовавшуюся брешь просунулась возмущенная физиономия Фрэнка. В несколько секунд тот по-кошачьи ловко влез в палатку и метнулся к насильнику. Со словами: «Ну уж нет, эту девушку ты не получишь, гаденыш!» — Фрэнк, прижав Нкваме коленом, обхватил его приподнятую голову и резко дернул в сторону. Раздался хруст сломанной шеи. Стащив насильника с Элис, он помог ей подняться и снова положил на койку тело подонка. Мертвый Нкваме был похож на спящего.

— Прости, детка, я немного задержался, — повинился Фрэнк и приложился к бутылке, выставленной на стол Нкваме.

От пережитого унижения Элис трясло, она едва сдерживала слезы.

— Что теперь делать, Фрэнк?

Приятель приложил палец к губам и тихо сказал:

— Соберись с силами, детка, скоро мы будем на свободе, положись на меня. Этот кошмар мне тоже не по душе. Ладно, — вдруг спохватился он, — пошли!

Заторопившийся Фрэнк схватил все еще не пришедшую в себя Элис за руку и потащил к проделанной в палатке дыре. Им повезло: вокруг было пусто, а часовой нес службу возле входа с противоположной стороны. Они направились к лесу, где на границе лагеря находилась яма, ставшая тюрьмой для Качалина.

Элис замедлила шаг и кивком показала приятелю на охранника, торчавшего возле ямы.

— Еще один! — чертыхнулся Фрэнк и огляделся, прикидывая, нет ли поблизости еще кого-то, кто мог помешать им осуществить задуманное. И снова им повезло — лагерь словно вымер в этот час. Лишь где-то поодаль, в глубине, сновали люди, но вряд ли их интересовало происходящее на отшибе.

Охранник запоздало вскинул автомат, но даже вскрикнуть не успел: Фрэнк вырубил его коротким взмахом ладони в испуганно вытянутую шею.

Антон лежал в углу, куда не проникали прямые солнечные лучи. Когда Элис и Фрэнк появились у обреза ямы, он даже не шевельнулся, хотя и заметил склонившиеся головы, тени от которых легли на дно.

— Энтони!..

«У меня начались галлюцинации», — подумал он, услышав голос Элис.

— Эй, приятель! — позвал Фрэнк и опустил вниз конец веревки, обнаруженной рядом. — Тебе не надоело прохлаждаться в этой помойке?

Вдвоем они помогли Антону выбраться наверх. Смотреть на него было страшно: синие кровоподтеки по всему телу проглядывали сквозь прорехи сопревшей одежды, болтающейся, как лохмотья нищего.

Элис бросилась к Антону, крепко обняла, засыпая вопросами:

— Ты в порядке? Ты цел? Ты можешь идти?

Он только согласно мотал головой, не в силах протолкнуть слова, застрявшие в горле сухой горбушкой.

— Не подумайте, что старина Фрэнк — последний зануда, — напомнил о себе старый вояка, — но мне кажется, нам лучше укрыться в лесу. Пока не поднялась тревога…

— Да, да, Фрэнк, мы идем! — отозвалась Элис.

Забравшись в заросли, они услышали шум приближающегося вертолета и поспешно попадали в густую траву, чтобы их не заметили сверху.

— Сван вернулся, — сказал Антон. — Придется подождать, пока он не уйдет. Продвинемся на север, нас не станут искать в той стороне. Потом повернем на запад к реке, я знаю короткий путь.

— Так и поступим, — поддержал Качалина Фрэнк. Он уже нагрузил на спину рюкзак и вооружился автоматом, который прятал в кустах, пока ходил на выручку Элис.

Легкий геликоптер качнулся раз-другой над площадкой и прилип к земле. Мотор заглох. Беглецы видели из своего убежища, как из кабины вылез потный полковник, а за ним последовал юркий маленький летчик. Сван вяло что-то ему сказал и отправился в центр лагеря, где возникло какое-то движение, послышались возбужденные голоса. Пилот остался возле машины. Вероятно, полковник вскоре собирался лететь еще куда-то.

Беглецы не обменивались ни словами, ни взглядами, а отчаянная, дерзкая мысль, сулившая спасение, уже пришла к ним одновременно: захватить готовый к взлету вертолет! Ведь до него рукой подать, всего один бросок!

Они без слов поняли друг друга. Бывают такие моменты в жизни, очень редко, но выпадают, когда опасность сближает самых разных людей, делая их единомышленниками.

— Отличная идея! — одобрил Фрэнк по праву самого старшего среди них и решительно сбросил с себя лишний теперь груз. — Детка, ты поможешь своему парню добраться до кабины. Залезайте и запускайте движок, а я сначала отключу пилота, задержу, если будет необходимость, солдат. Потом присоединюсь к вам. Я пошел, и не ловите ворон! У нас от силы три минуты!

Фрэнк выломился из леса и, пряча за спиной автомат, поспешил к геликоптеру.

Остроглазый летчик-наемник изумленно уставился на приближающегося Фрэнка. Этот белый старик явно не принадлежал к повстанцам, да и в лагере его что-то не было заметно прежде. Почуяв опасность, пока лишь смутный намек ее, пилот встревожился, озираясь по сторонам и прикидывая, не позвать ли кого-нибудь на подмогу. Как назло, поблизости никого не оказалось. Пилот порядком струхнул. Крикнул с волнением в голосе, выдававшим его страх:

— Эй, а ну-ка остановись там, где стоишь! Ты кто такой?

Фрэнк наоборот ускорил шаг. Ответил беззаботно веселым тоном:

— Не хорохорься, приятель! У меня к тебе одно деловое предложение. Уверен, ты будешь доволен, когда…

Договорить Фрэнку не удалось.

Перепуганный насмерть летчик пальнул в него наугад из вынутого из-под ремня пистолета. Выстрел услышали в лагере, и там сразу поднялся переполох.

Удивленный Фрэнк остановился, поняв, что схлопотал шальную пулю. Она прошила шею, вспоров артерию. Кровь хлестнула фонтаном, и Фрэнк, почувствовав слабость, опустился на землю, зажав пальцем рану. Подняв одной рукой автомат, он выстрелил в растерявшегося наемника, не ожидавшего такого поворота событий. Старик обернулся к лесу, увидел бегущих к нему Антона и Элис и только потом глянул туда, куда секунду назад послал очередь. Пилот кулем свалился наземь, и Фрэнк с удовлетворением отметил, что не промахнулся.

В лагере засуетились. К геликоптеру подбирались солдаты, но пока не стреляли. Очевидно, Сван боялся, как бы не подожгли машину.

Фрэнк повалился набок, удерживая кровь пальцем и отстреливаясь короткими очередями. Знал, что вряд ли на таком расстоянии в кого-то попадет, зато даст минуту-другую Антону и Элис, чтобы добежать до кабины.

— Фрэнк, что с тобой? — Элис с разбегу упала рядом. — О, Господи! — Она увидела страшную рану и сочащуюся из-под пальцев кровь. — Я тебе помогу! Сейчас перевяжу!

Фрэнк видел, как Антон забрался в машину и начал быстро дергать переключатели. Двигатель ожил, медленно пошли винты.

— Спасибо, детка… — Старик улыбнулся Элис выцветшими грустными глазами, чувствуя, как силы быстро покидают его. — Мне уже не поможешь… Не обижайся, если когда-то нечаянно обидел тебя. Я всегда мечтал о такой дочке, как ты, мне повезло, детка, что я встретил тебя… Когда выберешься из этого дерьма, сообщи при случае моим женам, что нет больше их алкоголика… Могут снова подыскивать себе мужей и не бояться, что Фрэнк переломает им ребрышки… Беги, детка!.. Они уже близко!

— Господи, Фрэнк! — заплакала Элис.

Фрэнк с усилием поднял автомат и снова выпустил очередь по перебегающим с места на место солдатам. Двое или трое из них повалились: то ли поймали пули, то ли просто затаились для следующей перебежки.

Антон помог взобраться подбежавшей Элис, захлопнул за ней дверцу и перевел двигатель на взлетный режим. Машина задрожала и вдруг легко оторвалась от площадки, взмыла вверх. Быстро набирая высоту, вертолет стал удаляться от лагеря.

Элис сквозь слезы смотрела вниз. Сердце ее сжалось от боли: бедный Фрэнк, он уже не отстреливался. Вокруг распластанного на земле тела собрались в кружок повстанцы. Господи, разве мог этот искренний в своих поступках и чувствах старик, проживший долгую, запутанную жизнь, представить, что умрет в чужих джунглях! Он больше никогда не вернется в свою цветущую Флориду, где пьянящий воздух весны напоен ароматом цветущих апельсиновых деревьев. Не встретит своих жен, которых, наверное, по-своему любил. Как же хрупка, тонка веточка жизни!

Догадавшись, о чем плачет Элис, Антон легонько сжал ее руку, сказал:

— Фрэнк был настоящий мужик.

Они не дотянули до столицы миль двадцать. С высоты птичьего полета уже виднелись окраины большого города, кромка побережья и высокие мачты судов на рейде. Антон аккуратно приткнул машину на небольшую площадку вблизи автодороги. Заглушил двигатель и с минуту, отдыхая, посидел с закрытыми глазами, привыкая к мысли, что пережитый кошмар уже позади.

— Что стряслось? — с тревогой поинтересовалась Элис, когда они ступили на твердую почву и немного размяли ноги.

— Уже ничего, — успокоил ее Антон. — Полчаса назад загорелась аварийная лампа масляного давления, дальше я решил не искушать судьбу. Теперь пешком доберемся до города.

— Хорошо, — согласилась она.

Антон охлопал себя, сомнительно мотнул головой.

— Правда, неприлично в таком виде появляться среди нормальных людей. Надо пошарить в кабине, вдруг найдется что-нибудь пригодное из одежды.

Они досконально обследовали вертолет. Там оказалась лишь тесноватая куртка пилота. Антон сбросил свое рубище и облачился в чужую тужурку, в ту же секунду лопнувшую на спине. Брюки тоже следовало бы заменить, но других не было. Антон повернулся к Элис:

— Ничего, если я в таком затрапезном виде буду сопровождать тебя?

— Я потерплю, — улыбнулась девушка. — Во всяком случае, возражать не стану. — Антон понял, что она постепенно приходит в себя, хотя пережитый недавно ужас все еще таился в ее глазах.

— Здесь какая-то поклажа, — сказала Элис, вытаскивая из кабины большую спортивную сумку на молнии, с какими обычно ходят теннисисты.

— Так они еще и спортом увлекаются, придурки, — скептически отозвался Антон. — Надо глянуть, не найдется ли там штанов.

— Поглядим. — Элис дернула замок и отшатнулась, словно ее током ударило. — Энтони!.. — закричала она, будто обнаружила в сумке живую змею.

— Что, дорогая? — Антон метнулся к Элис, загораживая ее собой, и заглянул в сумку.

Никакой змеи там, конечно, не оказалось, и все же Антон был поражен увиденным не меньше Элис. Сумка была туго набита пачками долларов, оклеенными банковскими бандерольками. Никак не меньше двух миллионов.

— Ни хрена себе! — с чисто русской непосредственностью удивленно протянул Антон. — Да здесь, похоже, и на хороший костюм хватит. Не так ли? А может, махнем на Багамы, любимая? Уверен, с такой прорвой зелени мы бы недурно выглядели на тамошних берегах.

— Смотри, там какие-то бумаги! — Элис, не церемонясь, вскрыла пакет с документами, лежавший в боковом внутреннем карманчике сумки, и принялась читать. Антон видел, как мрачнело ее лицо по мере того, как она вникала в суть прочитанного.

— Негодяи! — выкрикнула девушка, подавая бумаги Антону. — Никогда бы не поверила, что человек может пасть так низко! Представь, Сван намеревался на эти деньги приобрести взрывное устройство с бактериологической начинкой, чтобы шантажировать правительство. Каков мерзавец!

Антон отстраненно полистал обнаруженные бумаги. По напрягшимся скулам и сосредоточенному прищуру Элис поняла, что он о чем-то мучительно размышляет.

— Знаешь, — после паузы наконец заговорил он, — я думаю, нам не стоит связываться с этой дрянью Сваном. Мы и так от него натерпелись. Ради всего святого, забудь об этом подонке. А документы мы анонимно передадим какому-нибудь дошлому журналисту. Он раскрутит это дело.

Элис подняла опущенную голову и в упор посмотрела на Антона. В ее глазах стояли слезы. Качалин нежно погладил ее по голове, смахнул со щек набежавшую влагу. Девушка доверчиво прижалась к Антону, он слышал, как гулко колотится ее сердце и вся она тихонько дрожит.

— Энтони, как мы будем жить дальше?

Он улыбнулся, еще теснее прижимая ее к себе:

— Мы будем хорошо жить, дорогая. С тобой. Вдвоем. Потом втроем. И так далее. Ты пойдешь за меня?

Тяжело вздохнув, она подняла лицо.

— Энтони, если ты втайне надеешься услышать отказ, то глубоко заблуждаешься на этот счет. Я согласна!..

* * *

Прошел год.

Диктор питерского аэропорта Пулково объявила о прибытии лайнера из Германии. Антон сразу заметил в толпе прилетевших брата, махнул ему приветственно рукой. Дождавшись, когда брат пройдет таможенные и пограничные процедуры, Качалин устремился к Илье. Братья обнялись.

— Молодец, — похвалил Антон, оглядев ладную фигуру парня и заметив живой блеск в глазах. Это было главное. — Как нога?

— Привыкаю к протезу, — ответил Илья, показав палочку, на которую опирался при ходьбе и, немного помявшись, сказал то, что его волновало в последнее время: — Спасибо, Антон, за все. Ты меня с того света вытащил.

— Молчи, дурачок, мы ведь братья.

— Извини, не научился высокопарно выражаться.

— Да ладно, Илья.

— Как живешь, брат?

— Это ты скоро увидишь своими глазами. Поехали!

Спустя час они неторопливо осматривали недавно отремонтированную квартиру на Васильевском острове Санкт-Петербурга. Ходили по комнатам с высокими потолками, пробовали на прочность новую мебель.

— Прикольно, — восхитился Илья, довольный осмотром. — Евроремонт?

— Почему «евро»? — обиделся Антон. — Просто ремонт. Качественный.

— Ну на те баксы из сумки, про которую ты мне год назад рассказывал, можно было что-то и покруче провернуть.

— Не туда рулишь, браток. Я ведь тебе не все тогда рассказал, времени не хватило, торопились с твоим отъездом на лечение. Так вот, всю обнаруженную сумму мы с Элис вернули правительству той страны, где работали. Нам тепло пожали руки и вручили два билета до Стокгольма. Только и всего. Зато нефтяная компания Криворучко получила солидную страховую премию за погибший вертолет, и Гриша купил этот флэт и оплатил твое лечение. Тебе ясно, откуда ветер дует?

— Более или менее.

— Квартира-то хоть нравится? Без дураков?

— Вид хороший из окна… Жить можно.

— Вот и живи.

— Не понял… А куда же вы денетесь?

— Близкий родственник Элис завещал ей небольшой особняк в предместье Стокгольма. Мы вполне им обойдемся.

— И в Канаду не вернетесь?

— Мы с женой столковались на нейтральной стране, — рассмеялся Антон. — Чтоб никому обидно не было. Кстати, будем заниматься лесным бизнесом, работать с российскими фирмами, уже вовсю идут переговоры. Чуешь, Илюшка, часто будем видеться. — Спрятав усмешку, Антон позвал брата: — Зайди сюда.

Они вошли в небольшую опрятную комнатку, где стояла детская кроватка. Навстречу им, улыбаясь, поднялась Элис с трехмесячным младенцем на руках.

— Он спит, — сообщила молодая мама.

— Мы тихо, — шепотом попросил Антон.

— Ты в порядке? — вполголоса поинтересовалась Элис у Ильи, когда тот поцеловал ее в щеку.

— Нормально, — кивнул Илья, потянувшись к ребенку. — Позвольте глянуть на племяша. — И улыбнулся, увидев посапывающего мальчика. — А как назвали мальца?

— Нашего сына зовут Фрэнки, — торжественно ответил Антон. — Фрэнк Антонович Качалин-Петерсон. Ну как, запоминается?

— Прикольно, — рассмеялся Илья.

— Мы тоже так думаем, — кивнул Антон, обнимая счастливую Элис.