1

Заговор некромантов

Над разоренным лесом медленно поднималось солнце. Вот оно краешком красного глаза взглянуло на место ночного сражения. И как будто замерло, не желая подниматься дальше и обозревать неприглядную картину. Вокруг уничтоженной мельницы лес был пожжен и разворочен. Местами чадили, догорая, лужи нефти — злой мертвой воды.

И вот, ловя последний предрассветный сумрак, к месту сражения потянулась лодка некроманта, черная, длинная и узкая. Она летела низко над самыми верхушками деревьев. Там, где вековые сосны выгорели, лодка пошла вниз и зависла над дымящимся пепелищем мельницы.

Евфросиния Александровна умывалась на пруду. Заметив черную лодку, женщина предприняла нечто необычное — села на песок, скрестила ноги и закрыла глаза. Через минуту языки пламени спеленали фигурку Евфросинии Александровны, а потом из огненного кокона вырвалась жар-птица. Она взлетела в небо и зашла на врага с востока так, что красные лучи солнца проникали сквозь пламенные перья, наполняя их рассветной силой.

Некромант на борту летающей лодки улыбнулся под костяной маской и взмахнул рукой. Из его ладони вылетел поток мелкого черного праха. Жар-птица попыталась увернуться, но темная туча придавила ее к земле и легко отбросила в озеро. Некромант посмотрел вниз на пепелище, просканировал что-то направленной вниз ладонью, и вот на земле, среди углей, началось какое-то шевеление: небольшой предмет взлетел в воздух и прыгнул прямо в руку некроманта. Это был костяной медальон, так называемый амулет предков. Он сохранял душу хозяина даже после смерти. Некромант осмотрел артефакт. Кости и жилы, из которых он был сделан, окаменели, а в глубине мерцал едва заметный красный огонек — живая душа. Человек под костяной маской снова улыбнулся и отправил свою лодку прочь, на юго-запад, в сторону Москвы.

Николас в это время спал на охапке соломы, чуть в стороне от большого костра. Когда жар-птица с шипеньем и плеском упала в озеро, мальчик проснулся и поспешил на помощь Евфросинии Александровне. Женщина уже приняла человеческий облик. Ник отметил, как осунулось ее лицо, а нос приобрел едва заметную, но неприятную крючковатость.

«Неужели превратится обратно в бабку-йогу?» — подумал мальчик, но вслух ничего не сказал.

Евфросиния Александровна выходила из воды тяжело, цепляясь за руку Николаса. Ей навстречу уже бежал муж и по совместительству верховный шаман заповедника Ермолай Константинович. Он с ходу заключил жену в объятья и спросил:

— Цела?

— Жива твоя бабка, — отвечала Евфросиния Александровна. — Но то, что было там в небе — не простой некромант. Там такая силища…

Ник понял — могучей жар-птице страшно, и тоже испугался.

— Ничего-ничего, улетел он… — шептал Ермолай Константинович.

— Вижу, что улетел. Но куда? — тяжело проговорила Евфросиния Александровна.

А черная лодка направилась в Павловскую слободу, резиденцию боярина Морозова. Там в подвале, среди колотого льда, лежало новое молодое тело для погибшего на лесной мельнице Михаила Всеволодовича. Лодка некроманта приземлилась под покровом сильнейшего пыльного вихря. Сам черный колдун тут же спустился в подвал. Там его поджидала дряхлая старуха с косой. Это смерть решила заявить свои права.

— Он под моей защитой. Но ты сможешь взять половину, — некромант говорил на странном древнем языке.

Смерть подошла к покойнику, распростертому на больших кубах льда. Ее коса взметнулась и полоснула по воздуху. Неглубокий шрам разделил тело на левую и правую половинки. Некромант издал хриплый протяжный крик и сильным ударом вбил амулет предков в грудь мертвеца. Тот забился в конвульсиях и затих. Некромант посыпал левую половину тела черным прахом и завел тихую колдовскую песню. Смерть склонилась над трупом, заглянула под опущенные веки, затем растворилась в воздухе и втянулась в мертвое тело. Его левая половина на глазах посерела, под ребрами проступили отвратительные зеленоватые пятна.

Все это время амулет предков ворочался в ране. Шевелил жилами и трещал косточками, как живое существо. Когда он затих, покойник открыл глаза.

— С возвращением, Михаил Всеволодович, — сказал некромант и снял костяную маску.

Под ней обнаружилось лицо прекрасного юноши, загорелое и улыбающееся. Раньше Морозов называл этого человека Ракшаса. Теперь боярин понял, что это и есть последний некромант. Единственный выживший черный мастер Лемурии [1]Лемурия — легендарный затонувший континент в Индийском океане. Название континента связано с именем мадагаскарских приматов лемуров, которые больше нигде не встречаются.
, тот, кто возродил братство Серебряного Черепа и распространил его влияние на добрую треть мира.

Боярин неловко поднялся с ледяного ложа.

— Да не смотри на меня так, — рассмеялся Ракшаса. — Думал, некромант — обязательно жуткий, отвратительный полутруп? Не на моем уровне контроля жизненной силы!

На самом деле Михаил Всеволодович думал о другом: о том, что все-таки угодил в хитроумную ловушку. Пусть раньше он помогал братьям Серебряного Черепа из страха, а потом из согласия с рассуждениями Ракшасы о судьбах Руси и всего мира. Теперь-то он, наследник древнего боярского рода, сам стал некромантом полностью и окончательно.

Еще Морозов вспомнил про заговор, который должен навсегда изменить путь Руси, отвернуть ее от закостенелой Империи в сторону союза с Лемурией. После перерождения боярин не был так уж уверен в правильности своих прошлых решений. Все тело казалось Михаилу Всеволодовичу одеревеневшим, мышцы не слушались, конечности не сгибались без хруста. Боярин с трудом сделал шаг. Ракшаса покачал головой.

— Тебе надо отогреться. Считай это очередным уроком. Учти: теперь холод сковывает тебя, а жара быстро разлагает твое тело.

Юноша улыбнулся, но не стал помогать Морозову, а поспешил к выходу из подвала.

— Нужно узнать, как там ваш царь-батюшка! — бросил он с порога.

И действительно, важные события происходили в Кремле. Вот уже несколько месяцев царь был живым мертвецом. После удачного покушения Борис Владимирович не умирал только благодаря графу Джаярову. Врач-некромант накачивал царя жизненной силой. Борис Владимирович сохранял волю и разум, но полностью зависел от мастера темных искусств.

Но после того, как граф погиб, государь оказался предоставлен сам себе. На этот случай предусмотрительный некромант оставил подробные инструкции, только делать то, что написал Джаяров в блокноте, царь не решался. Когда время уже было на исходе, Борис Владимирович решил использовать один рецепт из книги некроманта и достал настоящее человеческое сердце. Но это только усилило неуверенность царя. Он уже готов был сдаться и прекратить борьбу за ушедшую жизнь, но тут объявили о делегации из боярской думы. Борис Владимирович почувствовал себя затравленным зверем. Всякие человеческие сомнения ушли прочь. Царь схватил сердце, скрылся за секретной дверью и побежал вниз по узкой винтовой лестнице. Потайной ход закончился возле небольшой железной дверки. Борис Владимирович остановился, зажмурился, вдохнул поглубже и начал есть сердце. Это было ужасно, отвратительно, но царь почувствовал, как жизнь возвращается к нему. Через пару минут сверху стали раздаваться гулкие удары. Как будто кто-то долбил бревном стену. Царь достал большой, грубой работы ключ и открыл железную дверь. Потайной ход выводил в небольшой закуток между дворцом и Благовещенским собором. Борис Владимирович осторожно вышел и запер за собой.

Царь огляделся по сторонам. Слева, на солнечной площади, выстроился кремлевский полк. Солдатики в мундирах и высоких шапках казались игрушечными. Перед строем расхаживали бояре. Было слишком далеко, чтобы понять, кто именно.

Неожиданно за спиной царя раздалось тихое нездоровое покашливание. Борис Владимирович обернулся и увидел человека в черном плаще и светлой костяной маске.

— Здравствуйте, ваше величество. Мое имя Наравапару, и я могу вам помочь, — сказал некромант.

Царь посмотрел через плечо на площадь.

— Вы все правильно понимаете, — подтвердил его слова Наравапару. — Бояре устроили заговор. Они не только хотят сместить вас, но и отменить на Руси монархию.

Борис Владимирович стер рукавом кровь с лица. Его взгляд сделался осмысленным и строгим.

— Просто прикажите расправиться с заговорщиками, — некромант усмехнулся под костяной маской.

— Вы такой же, как Джаяр? — спросил Борис Владимирович, а потом добавил страшное слово: — Некромант?

— О нет. Я гораздо сильнее и опытнее, — отвечал Наравапару. — Против меня Джаяр все равно что мальчишка, вызубривший одно заклинание.

Царь посмотрел в сторону площади и коротко кивнул.

— Нужно, чтобы вы сказали это вслух. Я подданный Лемурии и не могу так просто вмешаться в ваши внутренние дела, — непреклонно заявил Наравапару.

Борис Владимирович ощутил, как растет в горле неприятный шершавый комок, но все-таки выговорил:

— Остановите заговорщиков. Приказываю вам, Наравапару!

Некромант снова улыбнулся под маской и медленно двинулся в сторону площади. Вот он вышел из тени собора и резким движением воздел руки. Из его рукавов вырвались потоки черного праха. Они стремительно выросли и закружились черной метелью. Наравапару начал читать заклинание на древнем лемурийском языке. Люди на площади засуетились, закричали, раздались первые выстрелы. Палили наугад, но одна пуля ударила в стенку совсем рядом с Наравапару. Впрочем, некромант не сомневался в успехе — повелитель снабдил его кое-какими артефактами и огромным запасом колдовского праха.

Меньше чем через минуту заклинание начало действовать. Крики солдат на площади перешли в истошные вопли. Они падали на мостовую, кашляли, задыхались, бились в конвульсиях. Некоторым, впрочем, удалось убежать достаточно далеко, но это уже не имело значения. Наравапару покинул свое укрытие и пошел на площадь. Некромант воздел руки, и остатки колдовского праха устремились обратно в широкие рукава плаща.

— Встаньте и защищайте своего царя! — воскликнул Наравапару.

Зомби поднимались медленно. Некоторых все еще душил кашель, и они, не чувствуя боли, раздирали себе горло и грудь.

Через два часа армия мертвецов взяла под контроль Кремль. Вырваться в город никому не удалось, хотя один из дежурных егерей охранного приказа еще четверть часа отстреливался от зомби на часовне и беспрерывно бил в колокол. Победа оказалась легкой еще и потому, что царь удалил со двора всех сильных волхвов и шаманов.

Лишь единожды Наравапару получил серьезный отпор: мощный удар вынес Тайницкие ворота, и на территорию Кремля ворвался Пересвет Северский верхом на своем старичке мамонте. Он стремительно пролетел через двор и остановился возле дворцовой стены. Древний волхв взмахнул рукой, и к одному из окон протянулась ледяная лестница. Метель легко открыла дубовые рамы, Пересвет спустился с мамонта и пошел по лестнице вверх. Зомби на площади заволновались и тяжелой волной двинулись на незваного гостя. Волхв прорычал что-то сквозь зубы, и путь нежити преградила ледяная стена. Из окна выглянул мальчишка, худой, болезненный и бледный. Его большие светло-голубые глаза удивленно захлопали.

— Дядя Пересвет? — мальчик почти шептал и прикрывал рот платком.

— Идемте со мной, царевич. Во дворце сейчас опасно, — волхв старался говорить ласково.

Мальчик скрылся в комнате. Пересвет обернулся и быстрым движением наслал метель. Ветер громко взвыл и принялся сбрасывать зомби с ледяной стены. Тут в окне снова появился царевич.

— Мне без шубки нянька не разрешает, — проговорил он серьезно. — А страшилок ты победишь?

— Конечно, — ответил Пересвет и легко подхватил мальчика на руки.

Потом волхв вернулся в седло мамонта и направился к разбитым Тайницким воротам. Зомби наконец-то прошибли ледяную стену и потопали следом.

Уже у самых ворот кто-то окликнул волхва:

— Бросаете нас, Пересвет Светлоярович?

Старик остановил мамонта, обернулся и увидел двух живых гвардейцев. Они забаррикадировали двери Безымянной Башни и держали оборону. Судя по телам у входа, дело пару раз доходило до рукопашной.

— Не могу, братцы, против царя, — скрипя зубами, проговорил волхв. — Я на вечную службу Романовым присягал. Да и вам уходить надо.

— А мы Кремль защищать присягали, так что остаемся, — отвечал гвардеец.

Пересвет обернулся к приближающейся толпе зомби и прорычал что-то сквозь зубы. Брусчатка под ногами мертвяков как будто взорвалась. Ледяные копья и лезвия резали и прокалывали нежить. Волхв снова посмотрел на гвардейцев кремлевского полка. Старику они казались такими молодыми и нарядными.

— Уходить вам надо, ребятки, — сказал Пересвет и направил мамонта к воротам.

Огромный зверь выскочил из Кремля, попал на ледяную гору и съехал по ней к берегу Москвы-реки. Одним движением руки волхв заморозил воду, и мамонт помчался вперед, подальше от дворца, прочь из города.

Наравапару наблюдал за Пересветом Северским из окон верхнего этажа и не рискнул вступить в схватку с волхвом.

— Вам теперь наследник не скоро понадобится, — сказал он царю. — С моей помощью жить будете еще очень долго.

Борис Владимирович ничего не ответил. Он был даже рад, что Пересвет забрал царевича. Государь понимал — жизнь при дворе уже никогда не будет прежней.

 

2

Трудная судьба русалки

Случившееся в Кремле должно было оставаться тайной до поры до времени. И Наравапару сделал все, чтобы избежать огласки. Но, конечно же, он не смог избежать порчи мебели, боя посуды, возгорания занавесок и прочих разрушений, обычных для массового восстания зомби. Все эти безобразия привлекли пристальное внимание кремлевских домовых. Судьба царя и прочих квартирантов их нисколько не волновала, совсем другое дело паркет из ценных пород дерева! Главой над домовыми был Демьян Иванович. Суровый дед, шкодивший еще Юрию Долгорукому. Лишь только первый зомби принялся топтать персидский ковер ручной работы, старик поспешил на защиту имущества. Впрочем, он быстро понял, что сделать ничего не сможет, и ограничился наблюдением. Так домовые узнали все. К вечеру их сарафанный телеграф разнес вести до Смоленска, Пскова и Нижнего Новгорода. А люди даже в самой Москве весь день пребывали в неведенье. По городу ходили разные слухи, люди перешептывались и выходили на улицы — все потому, что домовые занервничали и на кухнях сделалось неуютно.

Первым посвященным в тайну кремлевских событий оказался Николас Гонт, ученик колдуна. После сражения с мертвой водой домовые лесной деревеньки приняли мальчика в свою склочную и суетливую, но все-таки дружную семью. Поэтому Тимофей Спиридонович сразу же побежал к Нику, охая и вереща:

— В Москве такое творится! Ты и не представляешь! Мертвяки в Кремле мебель портят! А заправляет всем некромант, настоящий лемурийский!

Ник сначала отказался верить в такой ход событий. Домовые — они ведь впечатлительные, могли что-то перепутать или преувеличить. А ближе к вечеру слухов о зомби стало совсем много. Даже взрослые обо всем узнали и принялись обсуждать ситуацию, особо не таясь от детей. Ник слушал, и его настроение портилось. Казалось, вот только спасли мастера Гримгора и одержали победу над предателем Морозовым, нужно радоваться да праздновать, но нет.

— Что же мы имеем, господа хорошие? — говорила Евфросиния Александровна и сама себе отвечала: — Деревня разорена, лес растревожен. Энергии в моей жар-птице осталось на пару вылетов, а у меня на руках дети, муж-шаман, озабоченный исключительно деревьями и зверушками, колдун без сознания и его малолетние ученики. Что будем делать, когда некроманты снова к нам наведаются?

Николас хотел сказать, что пусть он только ученик, но уже может сражаться, и посмотрел на Оливию. Раньше дочь мастера Гримгора первой выкрикнула бы нечто подобное, но девочка пока не отошла от своего подводного приключения. Впрочем, был еще кое-кто, незаслуженно забытый Евфросинией Александровной.

— Мы должны отправиться в Москву и сражаться, — решительно заявила Дарья Муромская. — Я — егерь охранного приказа, и мое место на передовой!

Рысь Муся громко рыкнула, соглашаясь с хозяйкой. Шершень Стеша сделала большой круг по воздуху, демонстрируя всем свое крохотное злое жало.

Практически одновременно были объявлены другие варианты.

— Мы должны подготовиться к обороне, восстановить лес. Мне бы только приручить хорошую живую изгородь, я тут такую крепость сделаю! — сказал Ермолай Константинович.

— Нужно вылечить папу, — Оливия Гримгор говорила тихо, но твердо. — С ним некроманты не страшны.

— Мы должны сбегать в Кремль и стащить пару персидских ковриков! Чего добру-то пропадать?! — хором воскликнули домовые, они явно сговорились заранее.

Евфросиния Александровна растерялась. Повисло молчание.

— А есть какое-то средство против зомби и некромантов? — спросил Николас. — Что-нибудь мощное, чего боится вся нежить?

Все посмотрели на Ника.

— Ну, чисто гипотетически… — начал Ермолай Константинович.

— Мы когда-то в шаманской академии работали, в Великом Новгороде, — вступила в разговор Евфросиния Александровна. — Там, кстати, и познакомились.

— Я в свое время читал для первокурсников лекции по истории колдовства, — продолжил Ермолай Константинович. — Так вот… В тринадцатом веке некроманты создали огромную орду мертвых всадников. Они пришли из восточных степей и разорили Русь. Почти два века армии зомби на мертвых конях терзали страну. А потом, как говорят летописи, некромантов остановила живая вода.

— Были, конечно, и другие причины, — вновь вступила в разговор Евфросиния Александровна. — Восстание йогов в Гималаях, оскудение людских ресурсов, противоречия между лемурийцами и живыми кочевниками.

— Сейчас это нам никак не поможет… — отвечал шаман.

— Живая вода, — повторила Оливия, взгляд девочки затуманился.

Никто не обратил внимания на ее слова, и только Ник прислушался.

— Ты говоришь, живая вода?

Но с Оливией происходило нечто странное. Девочка медленно пошла к пруду. Она шагала, не разбирая дороги, как зомби.

— Ты куда? — воскликнул Ник и бросился за Оливией.

Он догнал девочку на песчаном берегу и схватил за руку. Дочь колдуна тянула вперед и уже ступила в воду. Только тогда на помощь Нику пришел Ермолай Константинович. Вместе они отвели Оливию подальше. Евфросиния Александровна плеснула девочке водой в лицо.

— Что с тобой, Оливия?

Дочь колдуна захлопала глазами, принялась удивленно оглядываться по сторонам.

— Что же это такое, тетя Фрося? — начала девочка. — Вы говорили о… Точно! Вспомнила! Вы говорили про живую воду, а я ее видела совсем недавно. В пруду у русалки. Она такая голубая-голубая, с обычной водой не смешивается и вращается по кругу, а когда восходит луна, она светится.

— Так это не сказки! — удивленно воскликнул шаман.

— Вот же, гадина чешуйчатая! Слова правды от нее не добьешься! А тут еще девчушку утопить решила! — воскликнула Евфросиния Александровна.

Ник кивнул понимающе, русалку он тоже не любил с того самого дня, как послушал Оливию и пошел купаться в озере.

— Да погодите вы ругаться! — воскликнул Тимофей Спиридонович. — Русалка, она женщина тяжелой судьбы. С ней по-хорошему надо.

— Может, лучше высушить это болото. Подвесить русалку на солнышке да подвялить хорошенько, — предложила Евфросиния Александровна.

— Давай без радикальных мер, Фросенька. — Ермолай Константинович нежно обнял жену. — Уверен, наша подводная соседка сама с удовольствием расскажет все как на духу.

В озере плеснула вода.

— Ежели воевать не будете, то и расскажу, — прозвучал сладкий голос русалки, но сама она не показалась.

— Обещаю тебя не трогать, — сдалась Евфросиния Александровна.

— Ладно. — Голова русалки появилась над водой.

Она широко улыбалась, как будто только что заключила выгодную сделку. И русалка действительно начала рассказывать. Причем историю свою повела издалека. Говорила красиво, напевно, лягушки и цикады аккомпанировали ее рассказу, а под водой в такт струилось голубое сияние.

Итак, началось все с папеньки русалки, Терентия Алексеевича. Он был знатный морской волк, самого Петра Великого [2]Петр I Великий — Царь всея Руси, впоследствии Император Всероссийский. Годы правления: 1682–1725.
знавал. Да со шведами в Северной войне бился. Терентий Алексеевич вырос на корабле. Сначала служил юнгой, потом канониром, кормчим [3]На флоте канонир отвечал за стрельбу из корабельных орудий. На каждого канонира приходились одна-две пушки. Кормчий — на флоте рулевой, специалист по навигации, знаток подводных камней и течений.
. И, наконец, стал боевым водолазом. Диверсии разные проводил. В бочке с дыхательным шлангом погружался.

Русалка рассказывала очень подробно, как будто сама палила из пушек по шведам вместе с папой, поэтому Ник усомнился в правдивости истории, но перебивать не стал. Все слушали, как завороженные.

И вот, когда швед был повержен, царь Петр придумал для знатного моряка Терентия Алексеевича новое задание — отыскать легендарный град Китеж [4]Китеж — легендарный город в Нижегородской области на берегах озера Светлояр. По преданиям исчез в водах озера, когда к нему подступила орда хана Батыя.
, исчезнувший в водах озера Светлояр.

— Китеж не более чем легенда, — прокомментировал Ермолай Константинович, но русалку это не смутило, и она продолжала.

Несколько лет скитался Терентий Алексеевич по заволжским лесам, нырял во все подходящие озера, но ничего не находил. В своих странствиях морской волк познакомился с будущей матерью русалки, незаконной дочкой нижегородского боярина.

Молодые, едва поженившись, обнаружили чудесное озеро. Вместе погрузились на его дно и отыскали исчезнувший град Китеж. Через полгода у них родилась девочка, которую назвали Марина, что значит Морская. Живая вода была с ней с самого рождения — небольшое количество, которое она получила, побывав в Китеже еще в утробе матери.

Царь Петр к тому времени уже умер, на престол взошла его жена, Екатерина Первая. Новые власти совершенно не интересовались экспедицией Терентия Алексеевича и его необыкновенной дочерью. Боевой водолаз вышел в отставку, а вскоре умер. Жена пережила его на несколько лет.

С этого места рассказ продолжился урывками, без подробностей, что удивительно контрастировало с прежним красочным описанием жизни родителей. Марина Терентьевна росла у чужих людей. В юности после несчастной любви окончательно разочаровалась в людях и пошла куда глаза глядят, в лес дремучий. Эта часть рассказа была совсем запутанной. Кажется, Марина хотела утопиться, но живая вода спасла девушку, обратила в русалку.

— Не нравится мне все эта история. Какая-то она странная. — Евфросиния Александровна задумчиво нахмурила брови.

— Мне очень нужна живая вода, чтобы вылечить папу! Дай мне ее. Совсем немножко, — воскликнула Оливия. — Пожалуйста!

— Вы не понимаете. — Русалка погрузилась и вновь вынырнула, ее чешуйчатую фигуру окутало голубое свечение. — Живая вода — часть меня. Я не могу ее отдать. Да и вам она не поможет.

— Тогда вылечи моего папу! — не унималась Оливия, девочка кричала, ее глаза горели. — Мы принесем его сюда на пруд.

— Живая вода может многое, но единожды, — грустно отвечала русалка. — Давным-давно я уже исцелила человека. Теперь вся моя живая вода связана, она поддерживает мое тело и мой подводный дом. Она больше никого не сможет исцелить.

Оливия схватила за руку Евфросинию Александровну. Дочь колдуна, видимо, решила просить жар-птицу использовать свою силу против несговорчивой русалки.

— Я дала слово, — устало ответила Евфросиния Александровна. — Да и не похоже, что она врет.

— Я бы помогла, будь это в моих силах, — усмехнулась русалка. — Иметь стольких колдунов в должниках, от такого я бы не отказалась. Еще вопросы есть?

Николас шагнул к берегу и спросил:

— Как нам найти Китеж?

— Слушайте мальчика, с ним не пропадешь, — русалка снова засмеялась, а потом сказала: — Лежит озеро Светлояр в ста верстах на восток за Нижним Новгородом. Городишко еще по пути есть небольшой, но как зовется — мне неведомо. Озеро не то чтобы большое, но и не маленькое. Формой как глаз — округлое да чуть вытянутое. Вокруг леса густые да дикие.

После этого никто не нашелся, что спросить.

— Что-то в горле пересохло. Пора мне домой, — сказала русалка и нырнула в пруд.

Голубое сияние быстро ушло под воду и пропало.

 

3

Тьма и ее планы

Боярин Морозов сидел у камина, кутался в меховой плащ и пил горячее вино. Он знал, что злоупотребляет теплом и за это придется заплатить. Тело начнет разлагаться, и чтобы поддержать его, потребуется чья-то жизненная сила. Но Михаил Всеволодович слишком устал от подвального холода. С одеревеневшими мышцами любое движение становилось трудным, любая поза — мучительной. Уединение боярина нарушил Ракшаса. Молодой человек вошел в кабинет тихо, тяжелая дубовая дверь отворилась легко, без скрипа.

— Царь уничтожил заговорщиков, — некромант говорил спокойно, его голос не выдавал никаких эмоций. — Всех до единого.

— Как такое возможно? — Морозов с неожиданной легкостью поднялся на ноги.

— У него появился могущественный союзник, — Ракшаса пожал плечами. — Все-таки он — царь великой державы. После гибели нашего доктора Джаяра Борис Владимирович оказался в тяжелом положении. И наверняка решил искать себе другого некроманта. Получается, что нашел.

Морозов попытался заглянуть в глаза Ракшасы, но взгляд лемурийца был непроницаем.

— Кто этот некромант? — проговорил боярин с нажимом. — Разве есть неподвластные вам мастера темных искусств?

— Конечно, есть! — отвечал Ракшаса. — В свое время мы активно делились нашими знаниями по всему миру. Темные искусства до сих пор неплохо развиты в империи ацтеков, в Африке и Аравии. Да и братья Серебряного Черепа мне не рабы. Кто-то из них мог вмешаться в ситуацию на свой страх и риск.

Морозов сжал кулаки до хруста.

— Осторожней! Пальцы сломаешь. Не забывай, теперь ты почти не чувствуешь боли, — остановил ученика Ракшаса.

Михаил Всеволодович постарался взять себя в руки и продолжил разговор спокойно:

— Что мы теперь будем делать?

— Это неправильный вопрос… — Ракшаса сделал долгую паузу. — Правильный вопрос: что собираешься делать ты?

— Я? — Морозов пытался понять, куда клонит некромант.

— Ты, — подтвердил Ракшаса, а потом продолжил свою мысль: — Мы, лемурийцы, соблюдаем мирный договор. Не в наших интересах затевать новую мировую войну. И вмешиваться во внутренние дела Руси мы не имеем права. Только тебе решать, что делать дальше. Хочешь, собери армию и сбрось царя. Не хочешь, оставайся в своем поместье. Или можешь отправиться на Шри-Ланку, там отличная школа темных искусств.

— Я полностью свободен в своем выборе? — удивился боярин.

— Конечно, — отвечал Ракшаса. — В любом случае, советую продолжить занятия. Участь некроманта-недоучки печальна.

Морозов прошелся по кабинету. Нужно было подумать… Оказалось, у него есть выбор. Есть ли он на самом деле, или это какая-то игра?

— Значит, я могу сбежать или выступить против царя… — боярин продолжал размышлять, но уже вслух.

— Борис Владимирович окончательно превратился в чудовище и уничтожил моих последних друзей, разогнал боярское собрание. Теперь ни о каких прогрессивных реформах и союзе с Лемурией речи быть не может. Русь навсегда останется отсталой страной с царем-марионеткой. Получается, выхода нет, и я должен сражаться. Иначе все было напрасно… — этого Морозов не сказал, но Ракшаса все прочитал по его лицу.

— Ты все еще человек чести и не можешь сбежать.

Морозов покачал головой. Выход был только один.

— Как мне собрать армию? — спросил боярин.

— Ты некромант… — ответил Ракшаса.

На этом разговор был закончен и начался урок. Морозов уже умел поднимать мертвецов в виде послушных зомби, теперь он должен был освоить нечто более масштабное. Ночь уже опускалась на Павловскую слободу. Крестьяне засыпали у печек, конюхи проверяли скотину, девицы откладывали рукоделье и протирали уставшие глаза. Если бы кто-то заглянул в окна хозяйского кабинета, то увидел бы текучий бледно-зеленый туман. А если бы этот незваный зритель чуть зазевался, то запросто мог угодить на урок в качестве наглядного пособия.

Некроманты закончили тренировку за полночь, и Ракшаса поднял в небо свою длинную черную лодку. На ее изогнутом носу красовался серебряный череп. Лемурийское судно несли на своих плечах неупокоенные души. И сейчас страшная лодка плыла по небу на восток. Там, на берегах Волги, была старинная вотчина Морозовых. Крепостное право уже полвека как было упразднено, и жители приволжских деревень не принадлежали Михаилу Всеволодовичу. Однако боярин все равно считал, что если уж он должен получить армию зомби, то из этих своих крестьян.

Лемурийская лодка тихо проскользила над резными коньками крыш. С ее борта сыпался мелкий черный прах. Морозов стоял на носу. Его лицо прикрывала маска из слоновой кости. Проходя сквозь ее круглые дыхательные прорези, ночной воздух необычно вибрировал. Боярин читал заклинание на чужом древнем языке и не узнавал свой голос. Темное колдовство долго сплеталось изощренным узором. Михаил Всеволодович держал его рисунок в голове и ни разу не сбился. Когда заклинание сработало, черный прах обратился ядовитым зеленым туманом. Колдовская отрава опустилась на деревню, сверху ударило еще одно заклинание, уже невидимое, оно превратило погибших крестьян в зомби.

К утру в распоряжении Морозова была приличная армия мертвецов. Днем боярин нанял в Нижнем Новгороде пароходик и две баржи. На них Михаил Всеволодович планировал доставить свое войско в столицу.

Тем временем по Москве ходили самые разные слухи, что Британия готовит колдовской удар по Руси, а может, уже его нанесла, что царь умер или что жив, но отправился в тайное путешествие.

Посвященных в боярский заговор осталось не много. По большей части это были жены, друзья и родичи пропавших в Кремле. Половина этих людей тут же отбыла прочь из столицы в уездные города, свои имения и вотчины. Но слухи о пропавшей делегации все равно начали распространяться.

— Так им и надо, боярам! Проворовались, вот их царь-батюшка всех собрал да на каторгу! — так говорили в кабаках и на рынках.

Но находились и те, кто мог ответить:

— Я за Милославского Василия Васильевича лично ручаюсь. Когда у нас в деревне церковь сгорела, он новую отстроил! А в неурожай фураж и зерно беднякам раздавал!

За два дня число сочувствующих и просто любопытных многократно умножилось, и на третий людское море выплеснулось на Красную площадь. Народ кричал, требовал показать государя, желал узнать, что происходит. Ответом было полное, мертвое безмолвие. Штурмовать царскую резиденцию люди не решились и к вечеру стали расходиться. Самые активные захватили ближайшие торговые лотки и устроили палаточный лагерь прямо на площади. Охранный приказ в происходящее никак не вмешивался. Его начальник, Евстратий Павлович Железняков, знал кое-какие нехорошие подробности о царском фаворите Джаярове, да и про боярина Морозова догадывался, а потому старый сыскарь отправил московскому воеводе прошение об отставке. Правда, принять его было некому — воевода сгинул в Кремле.

На следующий день Красная площадь собрала еще больше народу. Самые отчаянные начали строить под стенами баррикаду. Народ терял терпение. Предлагали отправить делегацию в расквартированный под Москвой Семеновский полк. К вечеру баррикада возле Спасских ворот доросла до верха стены, но тут же рухнула от неожиданного порыва ветра. Плотник Трофимов упал с большой высоты и сильно расшибся. Несчастного унесли к докторам. А он все клялся по дороге, что видел летучую навь — холодное, полупрозрачное привидение.

В это самое время Наравапару призвал к себе еще одну неупокоенную душу и окончательно разгромил примитивное осадное сооружение.

— Решайте, что делать дальше, Борис Владимирович, — сказал некромант. — Скоро кто-нибудь притащит порох и взорвет ворота.

Царь молчал. В редкие минуты душевного спокойствия он думал об отречении от престола, о том, как вернуть все на круги своя. Пусть не для себя, но для своей страны. Вот только спокойствия почти не было. Бориса Владимировича постоянно мучил жуткий, не знакомый живому человеку голод. Когда становилось совсем невмоготу, некромант сжигал одного из зомби и насыщал царя энергией. В методах и словах Наравапару не было никакой деликатности.

— На мертвяках долго не протянете, — говорил некромант.

Наконец царь не выдержал и спросил:

— Что же мне делать? Я превращаюсь в чудовище! В таком виде я не могу править государством!

У Наравапару был заготовлен ответ:

— Соберите новый двор. Всегда найдутся те, кто захочет власти и денег. С их помощью вы вернете себе контроль над страной.

Борис Владимирович задумался над словами некроманта и признал их правоту. Когда на город тяжело опустилась летняя ночь, Наравапару попрощался с царем.

— Срочное дело, — сказал он. — Вернусь к утру.

Борис Владимирович остался один в окружении зомби. Мертвецы не обращали на царя никакого внимания. Они подошли к стене, за которой горожане разбили лагерь, да так и стояли всю ночь. Тихий странный плач зомби уходил в небо. Борису Владимировичу казалось, что мертвецы видят сквозь камень и не сводят глаз с живых людей на площади.

Той ночью Наравапару оставил царя не просто так (хотя определенный воспитательный элемент в действиях некроманта все же был): лемуриец поспешил навстречу повелителю. Он застал Ракшасу в Павловской слободе, в кабинете Морозова. Молодой человек сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел в сад. Наравапару всегда поражался способности повелителя казаться бодрым и жизнерадостным. Некроманты ведь не зря носят свои костяные маски — они скрывают пораженные болью, злобой и смертью лица. Ракшаса как всегда был молод и свеж, только прищур его глаз сегодня казался каким-то недобрым, мстительным.

— Кажется, я понял ваш план, повелитель, — осторожно начал разговор Наравапару.

Ракшаса рассмеялся:

— Это не план! Это новая дружественная политика Лемурии!

Наравапару не был уверен, что понял шутку, и продолжил с еще большей осторожностью:

— Ваша цель разжечь на Руси гражданскую войну и чтобы каждая из сторон использовала темное искусство. Так ведь?

Ракшаса блеснул белозубой улыбкой.

— Тебе не хватает позитива, дорогой Наравапару. — И начал объяснять: — Раньше мы, лемурийцы, пренебрегали молодыми народами. Мы доказывали наше старшинство силой. Использовали темное искусство для покорения народов и хранили его секреты. Думаю, настала пора общаться с миром на равных. Мы создадим потребность в темных искусствах и щедро поделимся тайнами с нашими новыми друзьями!

— Действительно, — пробормотал Наравапару. — А чтобы возникла острая потребность в некромантии, нужны злейшие враги на пороге твоего дома.

— На пороге — далековато! — улыбнулся Ракшаса. — Возвращайся к царю и проследи, чтобы он побольше думал о своих врагах.

Наравапару почтительно кивнул, немного выждал, потом все-таки сказал:

— Случилось кое-что не очень приятное, повелитель. Пересвет Северский забрал царевича. Возможно, он направится в Китеж…

— Старик еще жив… — задумчиво проговорил Ракшаса. — На этот раз он не сможет помешать нашим планам. В живую воду нельзя войти дважды.

— А если не он, а кто-то другой с его помощью? — спросил Наравапару.

Ракшаса щелкнул пальцами.

— Маловероятно, но возможно. Что ж, придется мне самому заняться Китежем.

 

4

Курень на дубовых ножках

— Я отправлюсь в Китеж, добуду живую воду и вылечу папу, — после разговора с русалкой Оливия постоянно это повторяла.

Но дочери колдуна было всего тринадцать — слишком много, чтобы просто взять да и уйти в лес, и слишком мало, чтобы самой организовать путешествие через пятьсот верст дикой местности. А взрослые отправляться на поиски легендарного Китежа не спешили. Ермолай Константинович хлопотал над своим заповедником — разговаривал со зверями, лечил деревья, приводил из соседних лесов новые, принялся растить обещанную живую изгородь. Евфросиния Александровна все сетовала на нехватку колдовской силы. Мол, пять лет йоги на жар-птицу потратила, а израсходовала за считаные дни. Дарья Муромская ничего не говорила. Девушка целыми днями упражнялась в метании ножей. Домовые гоняли ее от избушек, чтобы не портила имущество. Ермолай Константинович укоризненно пенял на раны, причиненные ненаглядным деревцам. Дарья стискивала зубы и шла метать нож в другое место, ее питомцы Муся и Стеша неотрывно следовали за хозяйкой.

Но вот когда все собрались за ужином, Николас заявил со всей решительностью:

— Мы должны отправиться на поиски Китежа.

Ермолай Константинович начал бормотать, мол, скоро осень, облепиха поспеет. Ник не намеревался сдаваться.

— Нужно что-то решить, или завтра я сам уйду на поиски, — сказал мальчик.

Тут в разговор вступила Евфросиния Александровна.

— Не глупи, Николай! Ты еще маленький, в незнакомой стране, в диком лесу.

Но Ник все обдумал, и его уже нельзя было сбить такими очевидным доводами:

— Я пройду через Корневище [5]О Корневище Николас узнал совсем недавно. Оказывается, все дома на Руси имеют корни, они уходят глубоко под землю и там вплетаются в единый живой организм. Это и есть Корневище. Через него можно путешествовать на огромные расстояния. Нужно просто спуститься под землю, найти корень нужного тебе города и по нему подняться на поверхность. Читай об этом в книге «Правила русского шаманства».
в Нижний Новгород и разузнаю там дорогу. За меня можете не беспокоиться! Когда-то я сбежал из дома и путешествовал в одиночку. А еще на мальчишек никто никогда не обращает внимания, так что одному мне будет даже проще.

— Домовые пропустят тебя через Корневище? — спросила Евфросиния Александровна.

— А как же! Коля наш друг! — отвечал Тимофей Спиридонович.

Домовой пытался говорить с серьезным видом, но это было не так-то легко сделать с лицом, перепачканным медом и сметаной.

Евфросиния Александровна неодобрительно покачала головой.

— И все равно мальчик не должен отправляться один!

— А больше мы никого к себе в тайное подземье не пустим! — заорали домовые. — Тем более девчонок!

— Девчонок никак нельзя, — авторитетно заявил Тимофей Спиридонович. — Их камнешкур если почует, то сразу съест!

Кто такой камнешкур, домовые объяснять отказались. Может, даже выдумали этого опасного монстра, чтобы никого к себе не пускать.

— Я все равно пойду искать Китеж, — сказал Николас. — Нельзя так просто сидеть и ждать!

— Кажется, его не отговорить, — тяжело вздохнул Ермолай Константинович. — Надо придумать что-нибудь, Евфросиньюшка.

— Ладно, — сдалась колдунья жар-птица. — Есть у меня в древней ведической [6]Веды — сборник самых древних священных писаний индуизма. Веды составлялись в течение тысячи лет с XVI по V век до нашей эры.
книге один рисунок…

Евфросиния Александровна поднялась из-за стола и пошла в обход озера туда, где был оборудован помост для йогических тренировок. Вскоре она вернулась с книжкой в деревянном переплете. Обложку украшали резные руны. Евфросиния Александровна положила древний фолиант на стол, шепнула заклинание. Книга открылась сразу же на нужном месте. Всю левую страницу занимала картинка — аккуратненькая избушка на длинных когтистых лапах, на правой размещались чертежи небольших частей странного домика и рунические подписи.

— Да это же избушка на курьих ножках! Мне про нее бабушка сказки рассказывала! — воскликнула Дарья Муромская.

— Не такие уж они и курьи… — обиженно отвечала Евфросиния Александровна. — Не бывает таких больших куриц.

— В сказках бывают, — рассмеялась Дарья.

Неожиданно в спор вмешался Тимофей Спиридонович.

— Ножки курьи в том смысле, что это ножки куреня [7]Курень— у казаков дом, жилище.
! Раньше домовые в таких ходячих избах жили, да по миру расхаживали.

— Вот это да! — воскликнул Николас. — А мы можем себе такую же построить?

— Это надо чертежи смотреть, расчеты проверять… — отвечал Тимофей Спиридонович.

Домовые тут же оттеснили всех от древней книги. Мохнатые малыши залезли на стол и обступили диковину. Один сел в тарелку с блинчиками, другой влез рукой в плошку с медом — слишком уж вдохновил домовят старинный чертеж. Они тут же начали совещаться о постройке.

— Сруб вроде обычный, как в избе-пятистенке… Кровля двускатная… Нагрузка распределяется равномерно…

Евфросиния Александровна кашлянула, но на нее никто не обратил внимания, тогда она сказала напрямую:

— Вы бы хоть прочитали, что тут написано.

— Зачем читать, если картинки есть? — удивился Тимофей Спиридонович.

— А затем, что там написано: сперва возничий пусть дуб ходовой приручит высотой в три сажени, да обхватом в аршин, а уж на нем курень строить можно.

— Я не возничий, я домовой! — отмахнулся Тимофей Спиридонович: — Уйди, женщина, не мешай расчеты производить!

Николас окинул взглядом собравшихся и пришел к выводу, что возничим может стать только он сам, больше никто шаманством не владел. Если, конечно, не считать Ермолая Константиновича, а он, понятное дело, не захочет оставлять свой заповедник ради сомнительной судьбы возничего. Поэтому Ник обошел стол с домовыми и спросил у Евфросинии Александровны:

— Какой дуб нужен?

— Как на картинке. Крепкий, прямой и чтобы ветки повыше начинались.

— Понятно. Спасибо вам, — ответил Николас и пошел в лес.

Нужно было уйти за озеро, на другую сторону оврага — ближе все дубы наверняка уже были приручены Ермолаем Константиновичем. На пути пришлось преодолевать лабиринт живой изгороди. Так что из заповедника Ник выбрался почти через полчаса. Еще столько же ушло на поиски подходящего дерева. Сначала дубов вообще не было, потом начали попадаться, но слишком уж могучие. И вот наконец-то Ник увидел стройный крепкий ствол правильных размеров. Теперь нужно было освежить в памяти уроки русского шаманства и приручить дерево. Николас вспомнил, как все происходило с предыдущими его питомцами — топором и черпаком.

Для начала нужно было настроиться, направить руку и взгляд на дерево. Ник уже умел чувствовать колдовской контакт. И вот, сосредоточившись, мальчик начал хвалить дуб:

— Какой же ты потрясающе прочный. — Ник постучал по твердой коре. — Высокий и стройный. Как хороши твои листья! Их форма просто чудесна…

И все в таком же духе. Николас выдал все возможные комплименты по поводу внешности дуба — не подействовало. Тогда мальчик сменил тактику и принялся расхваливать желуди. Мол, и вкусные они, и питательные.

— Был бы свиньей, наверняка ел бы их с восторгом!

Не сработало, хоть Ник на самом деле попытался надкусить желудь. Начинающий шаман не собирался сдаваться, он обошел дерево вокруг, послушал, как шумят на ветру его темно-зеленые листья. Было в этом звуке что-то степенное, размеренное. Совсем не так щебетали ветреные березы и легкие, танцующие сосны.

— Вы, наверное, очень умный, — начал Николас и почувствовал едва заметный отклик.

«Ага, — подумал мальчик. — Вот оно твое слабое место». И продолжил:

— Уверен, вы еще совсем молодой дуб, но будь вы человеком, наверняка прослыли бы мудрецом. Вы бы смогли работать преподавателем или ученым, а если бы стали министром, наверняка прославились бы на весь мир!

Против таких комплиментов дуб не устоял, он приручился, зашевелил корнями, замахал ветками.

— Идемте в деревню, почтеннейший дуб! — скомандовал Николас и показал направление.

Обратная дорога заняла почти два часа — прирученное дерево передвигалось с черепашьей скоростью: пока корень закинет, пока подтянется за ним. На входе в заповедник шаманские осины ополчились на чужака, зашипели, начали драться ветками. Николас обещал пожаловаться Ермолаю Константиновичу, и хулиганистые деревья угомонились.

«Как же медленно он ходит, — думал Ник. — На такой скорости мы до Нижнего Новгорода через год доберемся, не раньше».

Но вот дуб наконец-то доковылял до деревни, и домовые радостно запрыгали вокруг него с криками:

— Какая хорошая опора! Отлично будет держать нагрузку!

— Не бойся их, они на самом деле добрые, — предупредил Ник своего питомца. — Мы на тебе домик построим. Обещаю положить туда разных книжек, чтобы ты стал еще умней!

Стройка началась почти сразу. У домовых была своя методика. Они быстро-быстро взбирались на деревья, как маленькие медвежата, а потом обрубали ненужные ветки и отпиливали бревна прямо на весу. Полученные таким образом материалы перебрасывали прямо на верхушку прирученного дуба. Очень скоро там начал расти небольшой домик. На следующий день состоялся поход в лес за второй курьей ногой. Николас потратил еще больше времени на поиски подходящего дерева, зато приручить его смог сразу же. Оказалось, все дубы обожают, когда их хвалят за ум.

Так у избушки появилась вторая нога. Только тогда все начали всерьез обсуждать предстоящее путешествие. Оливия думала, как поднять кровать с мастером Гримгором на двухметровую высоту. Дарья Муромская прикидывала, из какого окошка удобней будет стрелять. Николас пытался представить, как же пойдет эта массивная и неповоротливая штуковина. Евфросиния Александровна просто переживала. Она боялась отпускать Ника с Оливией, а еще больше боялась оставлять детей и мужа.

Тем временем домовые принялись украшать избу резными фигурками и узорами. Ничего такого в чертежах не предусматривалось, но маленькие зодчие слишком разошлись. В результате получился скорее пряничный домик на палочке, а не мрачная избушка на курьих ножках.

Теперь, когда курень был почти что готов, нужно было научить его ходить. На этот счет в древней книге имелись особые инструкции. Рано утром поставили высокую лестницу и подняли наверх большую кадку с землей. Поставили ее в самом центре меньшей комнаты. Евфросиния Александровна прочитала над землей древнее заклинание, а Николас велел прирученным дубам запустить корни наверх в кадку. И они послушались! Массивные узловатые отростки потянулись вверх по стволам, пробились через пол избы и заползли в кадку. Евфросиния Александровна прочитала еще одно заклинание, Оливия полила корни водой. А они даже в кадке продолжали крутиться, борясь и переплетаясь, как будто не могли найти себе места. Наконец, успокоившись, корни образовали нечто похожее на странную уродливую голову.

— Вот теперь курень сможет ходить, — объявила Евфросиния Александровна. — Николай, ты — возничий, тебе управлять ногами избушки.

Ник растерялся. Вот так сразу управлять? Но Оливия и Евфросиния Александровна смотрели на него.

— Дубы, вперед! — скомандовал Николас.

Избушку тряхнуло так, что Оливию подбросило до потолка. Потом пол зашатался, и Ник полетел кувырком. Стена избушки оказалась внизу, дверь со скрипом открылась и закачалась на петлях. Николас едва не вывалился через зияющий проем. На мгновение курень застыл, а потом вновь взбрыкнул и подбросил своих обитателей под потолок. Что-то явно пошло не так! Ник с трудом добрался до окна и высунулся наружу. Мальчик успел заметить, что избушка скачет на двух своих дубовых ногах. Следующий прыжок больно ударил Ника об раму. Мальчик вскрикнул и вывалился из окна. Он почувствовал, что летит, но его тут же поймали за ноги и втащили обратно в избушку.

— Дубы, стоять! — воскликнул Николас.

Домик еще раз тряхнуло, а потом он замер. Оливия потирала ушибленный бок. Евфросиния Александровна строго смотрела на шамана-недоучку.

— Нужно было, чтобы они делали шаги по очереди, а не прыгали… — начал извиняться Ник. — Но ничего, сейчас все получится!

— Пожалуй, мы лучше подождем тебя снаружи, — рассмеялась Оливия.

— Как хотите…

Оставшись один, Ник притворил дверь на щеколду, обмотался одеялом, забился в угол и покрепче схватился за бревна. Теперь можно было командовать.

— Приготовьтесь, — сказал мальчик дубам. — Шагать станете по очереди. Я буду командовать — левой-правой!

Выждав немного, Ник отправил курень в поход. Поначалу жутко трясло и шатало из стороны в сторону, через час тренировок шаг заметно выровнялся. Только тогда мальчик понял, что все это время избушка двигалась прямо и уже ушла на приличное расстояние. Ник открыл дверь и огляделся. Ходячий курень оказался в диком, густом и незнакомом лесу. Через него тянулась ровная просека из погнутых и поломанных деревьев. Ведь избушка шла, не разбирая дороги и не замечая препятствий. На мгновение Ник почувствовал себя таким одиноким и беззащитным в диком зеленом море.

— Ерунда! Нужно развернуть избушку и отправить обратно домой! — сказал мальчик сам себе.

— Дубы, развернуться! — скомандовал Ник.

Курень зашатался, заходил ходуном, но без толку.

— Конечно же, дубы не умеют разворачиваться, я же их не научил. — Николас нахмурился и попытался представить себе разворот избушки. Когда это удалось, он снова начал командовать: — Левой! Левой! Левой!

Курень начал разворачиваться через правое плечо. Так Николас направил избушку обратно, по протоптанной просеке, и вернулся в деревню еще дотемна.

 

5

Тем временем на Руси

Весь следующий день ушел на сборы. Кровать с колдуном затащили наверх и поставили в большей, передней комнате. Потом на веревках начали поднимать съедобные и несъедобные припасы. Запаслись водой, соорудили раскладную лестницу и к вечеру отправились в путь на восток. Оливия и Дарья Муромская устроились возле постели мастера Гримгора. Иногда дочь колдуна недобро зыркала на девушку-егеря, но ничего не говорила. Рысь Муся дремала у ног хозяйки, Стеша крутилась возле варенья. Николас смотрел вперед в окошко и командовал дубами. Прирученные черпак и топор периодически поднимались в воздух, пытаясь выполнить команды левой-правой. Юному шаману приходилось их постоянно успокаивать. Евфросиния Александровна топила печку и месила тесто. Она решила ненадолго покинуть свою семью, убедиться, что путешественники не расквасят нос в ближайшем овраге, а потом вернуться домой. Поход проходил идеально, и на следующее утро Евфросиния Александровна решила покинуть ходячий курень.

— Вижу, вы тут сами отлично справляетесь, — сказала она, села, скрестив ноги, поднялась в воздух и улетела обратно в заповедник.

Йоговская левитация над верхушками деревьев смотрелась весьма впечатляюще. Стоило Евфросинии Александровне скрыться, как из-за печки показалась лохматая голова Тимофея Спиридоновича.

— Блинчики остались? — прошептал домовой.

— А ты здесь откуда?! — удивился Ник.

— Да вот подумал, куда же вы без меня. Пропадете! Да и курень получился — загляденье, негоже такой оставлять на произвол судьбы людишкам несмышленым.

Тимофей Спиридонович быстренько подбежал к двери и выглянул наружу. Евфросинии Александровны уже и след простыл.

— Улетела, значит? — спросил домовой.

— Ага.

— А я думал, сделала вид да меня подкарауливает…

— Это еще зачем? — удивился Николас.

— Как это зачем? — еще больше удивился Тимофей Спиридонович. — Я же лучший домовой в заповеднике! Самый хозяйственный! Без меня у них разруха наступит и запустение!

Николас только головой покачал. И откуда такое самомнение?

Путешествие куреня на дубовых ножках только начиналось, а поход армии зомби на Москву столкнулся с серьезными трудностями. В тот день был самый разгар Нижегородской ярмарки. Кипела бойкая торговля, целая флотилия барж, баркасов, пароходов и лодочек заполонила устье Оки. Суда Морозова пришли со стороны Волги и увязли в скоплении речных корабликов. День был жаркий, и от армии зомби потянуло мертвечиной. Среди торговых судов началось волнение. Паровой ботик охранного приказа принялся сновать туда-сюда в поисках источника заражения. Разоблачение казалось неизбежным.

Некромант Морозов пожалел о своей странной принципиальности. Нужно было собрать армию мертвецов прямо в Москве, а не тащить ее за пятьсот верст! Боярин проклял остатки своей совести. Действовать нужно было решительно. Лемурийцы тысячи лет жили посреди океана и имели особую власть над утопленниками. В числе прочих Ракшаса показал своему ученику несколько старинных водных заклятий. Михаил Всеволодович надел костяную маску, поднялся на нос корабля, высыпал в воду черный прах и начал колдовать. Слова древнего языка срывались с губ Морозова. Они дарили прохладу в жаркий день, уносили в неведомую пугающую даль. Кто-то испуганно закричал на соседней лодочке. Но черное заклинание завладело всем вниманием Михаила Всеволодовича, он не слышал и не видел ничего другого. И вот вода в устье Оки закипела. Серая склизкая муть начала подниматься со дна. Утопленники лезли через борта пароходиков, топили легкие лодки. Воцарился хаос, торговые кораблики пытались уйти вверх по Оке или вырваться на просторы Волги. Они сталкивались, тонули, перекрывали пути к бегству. А Морозов уже сотворил новое заклинание, и зеленый ядовитый туман поплыл над рекой.

Через два часа в устье Оки не осталось ни одного живого человека. Армия Морозова увеличилась в три раза. Город боярин захватывать не стал, только уничтожил телеграфную станцию. Затем Михаил Всеволодович сотворил еще одно лемурийское заклинание и направил флотилию мертвых кораблей с огромной скоростью вверх по реке. С делами было покончено. Морозов вышел на нос своего пароходика, долго смотрел на речную воду, темную с едва уловимым янтарным оттенком, а потом расхохотался. Это был неудержимый безумный смех. Сначала Михаил Всеволодович не осознавал его причину. Но отдышавшись, все понял… Долгие годы, от самой первой встречи с великим некромантом, он жил в страхе. И вот теперь, после речного побоища, смертельный ужас отступил! Морозов ощутил невероятную свободу и радость от бурлящей колдовской силы.

— Я подчиню Русь, а потом прогоню прочь тебя, Ракшаса! И никто мне не помешает! — закричал боярин.

Так Нижний Новгород ощутил темную силу некромантии, а события в Москве разворачивались не менее драматичным образом. Лейб-гвардии Семеновский полк вытеснил из центра города гражданских и занял позиции вокруг Кремля. Царю пришлось появиться на стене и вызвать к себе генерала Старицкого, командующего гвардейцами. Евгений Федорович чувствовал неладное, но не мог не выполнить приказ государя. Оказавшись за Спасскими воротами, генерал почувствовал тяжелый мертвый запах, увидел армию зомби. Старицкий схватился за саблю.

— Я все еще ваш государь, — напомнил ему Борис Владимирович. — Становитесь моим доверенным лицом и наводите порядок в городе!

Евгений Федорович колебался. Он был честным офицером, безразличным к власти и почестям, отлично помнил свою присягу на верность царю и отечеству. Вот только кто сейчас перед ним? Законный государь? Дикое чудовище? Или марионетка в руках могущественного некроманта? Старицкий заглянул в глаза Бориса Владимировича и прочитал там все. Сабля легко выпорхнула из ножен, взвизгнула и ужалила царя. Борис Владимирович только покачал головой — сабельные удары были ему не страшны. Зомби набросились на генерала и утащили прочь. Тогда появился Наравапару.

— Рана для вас пустяковая, но запускать не стоит, — сказал некромант и начал читать заклинание.

Семеновцы ждали командира три часа, а потом начали готовиться к штурму. Офицеры не спешили, все еще надеясь на чудо. Царь наблюдал со стены за тем, как строятся солдаты и выкатываются пушки. Шрам на горле противно зудел.

— И чего им неймется, — пробормотал Борис Владимирович. — Займитесь ими, Наравапару, мне нужны надежные солдаты.

Но быстрой расправы не получилось. Некромант погнал на Красную площадь облака ядовитого газа. Шаманов и волхвов в русской армии уже сто лет как быть не могло: трибунал тщательно следил за всеми войсковыми учениями, и любое отступление от мирного договора немедленно вызывало международный протест. Но такова уж была природа русского шаманства — если приручил в детстве снежный вихрь, то сможешь призвать его пусть даже через тридцать лет. Среди офицеров Семеновского полка многие были наследниками старинных дворянских родов и получили шаманское обучение вопреки всем правилам мирного договора. Тактику сражения с некромантами русские офицеры изучали по старым книгам и на практике не отрабатывали. Так что ядовитые облака Наравапару были встречены ледяными ветрами и метелями, но защита оказалась надежной только на левом фланге, возле собора Василия Блаженного. В центре шаманов не было, и зеленая мерцающая муть начала опускаться на позиции. На правом фланге закружилась метель, она разбросала отраву в разные стороны. Часть правого облака попала на солдат, другая разлетелась по городу. Тогда Наравапару атаковал подземным пламенем, метя в неучтенных шаманов. Семеновцы открыли огонь. Отрывисто бахнула пушка и с первого же выстрела вынесла ворота. Тогда некромант поднял погибших от яда солдат в виде зомби. Бой продолжался до самой ночи, но исход его был предрешен.

Так план Ракшасы начал воплощаться в жизнь. Тьма и ужас расползались по Руси. Никто не знал — царь ли источник страшной напасти, или некроманты с мертвецами выступают против него. Даже в Москве мало кто понимал, что происходит. А до отдаленных городов и губерний слухи доходили совсем дикие и противоречивые. Генералы и воеводы избегали решительных действий — слишком уж сложно понять, кто враг и как с ним бороться.

Ракшаса был доволен результатами. Единственным препятствием мог стать Китеж. Так что владыка некромантов вновь поднял в воздух свою черную лодку. Всю ночь она летела над дикими лесами, а к утру зависла над небольшим округлым озером. Его воды отражали рассвет и сочную летнюю зелень. Ракшаса посмотрел вниз, вскинул руки и начал читать заклинание. Ветер замер, и лес затих. Туча черного праха закрутилась по воздуху, засияла гиблым болезненным светом и устремилась вниз. Она должна была превратить Светлояр в котел зловонного яда, но из глубины тихих вод неожиданно начал расти голубой узорчатый цветок. В считаные мгновения он проморозил озеро. Ядовитый прах упал на гладкую ледяную поверхность. Над центром голубого зеркала зародился снежный вихрь, он начал расти и подниматься вверх, а над ним высоко-высоко в небе сгустились черные тучи. Повалил тяжелый крупный снег. Лютые пронизывающие ветра разносили его по округе, забрасывали в лодку некроманта. Температура стремительно падала. Сначала снег таял в воздухе, ложился мокрым месивом на верхушки деревьев и черный плащ некроманта, потом ударил мороз, и снежную кашу сковало льдом. Ракшаса выругался на древнем языке и улетел прочь. Некроманты терпеть не могли холод.

Вернувшись из зимы в лето, Ракшаса поднял лодку повыше, чтобы отыскать ближайшую деревеньку, и, обнаружив, направился туда. Черная чугунная стрела прошла над коньками крыш. За ней тянулся зеленоватый след отравы. На следующий заход Ракшаса поднял мертвецов и направил их в самый центр снежной бури. Зомби были особыми, морозоустойчивыми. На холоде их тела делались крепкими, как камень, но не теряли подвижности, не крошились, как у обычных мертвяков. Такие твари могли годами блуждать по ледяным просторам, уничтожая все живое и теплое.

Когда дело было сделано, Ракшаса вновь устремился вверх. С высоты было видно, как расползается по заволжским лесам белое пятно зимы.

— Злой мороз и ходячие мертвецы — отличная защита от незваных гостей, — рассмеялся повелитель некромантов. — Зная русских, этого может не хватить…

Ракшаса задумался, но быстро нашел решение. Оно показалось невероятно элегантным. Некромант улыбнулся и направил летающую лодку на запад.

 

6

Волга-матушка

До Нижнего Новгорода курень добрался за пять дней. Выскочил из леса, потоптался по огородам и таким образом попал к Сормовскому заводу. Из-за высокого забора звучал набат, трубы дымили.

— Правой! Еще правой! — командовал Ник. — Да правой же!

Избушка едва разминулась с забором, и мальчик облегченно вздохнул. Впереди лежала Волга — широкая, синяя, живая гладь.

— Умеет ли ходячий курень плавать? — таким вопросом задался Николас.

Гадать можно было долго, а берег приближался слишком быстро.

— Левой короче шаг! — скомандовал Николас. — Правой! И… Стой!

Курень чуть пошатнулся вперед и замер как вкопанный. Тут окна двухэтажной кирпичной пристройки отворились, и раздался выстрел.

— А ну кыш отседова! — Краснолицый бородатый мужик высунулся из окна и потряс охотничьим ружьем.

— Так мы же свои! Русские! — воскликнул Тимофей Спиридонович, но показываться не стал.

Тут еще одно окно распахнулось настежь, из него выглянула большая седая голова и заорала:

— Шмаляй, Степаныч, не слушай их! Нынче всякая собака русским назовется, а на деле колдун или мертвяк!

Степаныч выстрелил — пуля ударил в бревно где-то под крышей избушки. Дарья Муромская взялась за револьвер, но целиться в рабочих не стала.

— Вперед! — скомандовал Николас. — Левой! Правой!

Избушка припустила вдоль забора. А с завода кричали:

— Давай, драпай! А то гаубицу корабельную притащим, да как вжарим!

Курень несся вперед, и Ник не сразу сообразил, что он летит прямо в реку. А когда спохватился, было поздно.

— Правой! Правой! — закричал мальчик.

Избушка попыталась свернуть, но не удержалась и рухнула в воду. Она еще цеплялась дубовыми ногами за дно, но выбраться на крутой берег вряд ли смогла бы. Со стороны завода раздался еще один выстрел.

— Поплыли! — решился Николас. — Давай, отталкивайся правой! А теперь левой!

Курень пошатнулся и поплыл вниз по течению.

— Ух ты! — воскликнула Оливия. — У нас изба-пароход!

— Сейчас подкину дровишек в печку, и пойдем по Волге-матушке! — поддержал дочь колдуна Тимофей Спиридонович.

Курень плыл мимо островка с плакучими ивами, мимо сормовских верфей. Николас выглянул из окна, чтобы поглазеть на чудные броненосцы и линейные корабли. Один из них поразил воображение мальчика красными пушечными башенками, серебристой чешуйчатой броней, изящными старинными изгибами корпуса.

— Вот это красавец! — воскликнул Ник.

А дальше причалы и доки были завалены битыми и горелыми судами. Выглядели они жалко. Невероятное количество кораблей с похожими повреждениями наводило на мысли об ужасном сражении.

— Где же они погорели? — задумчиво проговорила Дарья Муромская. — Кораблики все речные, торговые…

Курень вышел на большую воду, течение понесло его еще быстрей мимо Нижегородской ярмарки. За устьем Оки вода стала странной, мутной и замусоренной. В ней то и дело попадались обломки кораблей. Это уходили вниз по Волге последние следы побоища, учиненного некромантом Морозовым. По правую руку с высокого берега сверкали златоглавые соборы, но плавание уже не казалось Нику веселым приключением. Мальчик вышел в заднюю комнату и приоткрыл дверь. Мутная зловонная вода плескалась возле самого порога. Если погода испортится, волна может захлестнуть внутрь — понял Николас. Нужно было поскорей пристать к берегу, причем к дальнему, левому. Ник вернулся на свой капитанский мостик — к окну большой комнаты и начал командовать дубами. Ничего не получалось. Избушка крутилась то в одну сторону, то в другую, но даже и не думала двигаться поперек реки.

— И куда же мы так приплывем? — растерянно спросил Николас, выглядывая из окна.

Течение Оки плавно толкало избушку, так что она все-таки добралась до середины Волги. Дарья Муромская выглянула в окошко и сказала:

— В Каспийское море приплывем. Хотя, скорее, нас выловят в Чебоксарах или в Казани.

Николас покачал головой и начал думать. Попробовать приручить реку? Идея показалась перспективной. Мальчик даже придумал первые подходящие комплименты — мол, велика ты и могуча, Волга. Едва начав, Ник ощутил, как из глубин откликается могущественная древняя сила.

— Третье правило русского шамана… — пробормотал Николас и попытался выкинуть из головы все эти комплименты, но это было не так-то просто! Река и вправду была очень широкой и красивой. Говорил же Ермолай Константинович, что не стоит играть с могущественными стихиями. Они сами могут приручить шамана, как Медной горы хозяйка Данилу-мастера. Ник отвернулся от окна и уставился в печку. Там танцевали и веселились малиновые языки пламени. Мальчик смотрел на огонь, пока не понял, что совершенно успокоился и больше не хочет восхвалять Волгу-матушку. Только тогда Ник вернулся к окну и увидел, что избушка обогнула один большой остров и несется на другой. Его острая песчаная коса метила прямиком в плавучий курень. Нику не понравилась перспектива застрять на острове или затеряться в русле огромной реки, он скомандовал:

— Левый-правый поднять! Отталкиваемся левее.

Пару минут ничего не происходило — избушку все также несло в сторону песчаной косы. Потом дубы с силой врезались в подводный склон, курень сильно тряхнуло. Ник услышал, как волна перевалила через порог и заплескалась по дощатому полу.

— Осторожней, дубы! — закричал Николас.

Тут же последовал еще один удар, на этот раз послабее. Третий оказался совсем уж легким. Вода перелилась через порог и залила большую комнату. Зато избушка ушла за остров, оттуда до левого берега было не так уж далеко.

— Потоп! Пожар! Наводнение! — кричал Тимофей Спиридонович.

Николас посадил домового на плечи и вышел в заднюю комнату. Там воды было по щиколотку. Она прибывала, просачиваясь над порогом, а когда дверь вдруг открывалась от толчка или порыва ветра, небольшая волна врывалась в избушку.

— Будем бороться за плавучесть и восстанавливать герметичность! — объявил Тимофей Спиридонович.

Затем домовой прыгнул в темный угол прихожей и полетел вниз вместе с метлой. Да так, что она угодила точно в дверную ручку и заблокировала выход из куреня.

— Сколько сможем удержаться на плаву? — спросил Ник.

— Полчасика, дальше хлынет со всех щелей! — отвечал домовой, при этом он рвал на себе шерсть и запихивал ее в щель между порогом и дверью.

— Плохо…

— Ничего страшного! — оптимистически проговорил Тимофей Спиридонович. — У меня в этих местах двоюродный братец за водяного! Тридцать лет с ним не виделись!

Ник только покачал головой, вернулся в большую комнату и выглянул в окно. Левый берег стал еще ближе. На нем остался позади небольшой городок с причалом и аккуратными светлыми домиками. Ник вновь попытался направить избушку к берегу с помощью дубовых ног. Получилось сдвинуть курень по воде метров на пять, не больше. Полчаса, щедро выделенные Тимофеем Спиридоновичем, были на исходе. Ник придумывал новые движения для своих дубов. Прирученная ложка черпала воду и выливала ее за окно.

— Эх, чую, придется нам опять запускать в плавание кровать уважаемого колдуна, — сказала Дарья Муромская.

Все время опасного путешествия Оливия хотела как-то помочь и не могла придумать, что же ей делать, или предательская неуверенность подводила. Но вот за окном показалась новая пристань. Добротная, из толстенных бревен, она была пуста, лишь ближе к берегу кто-то привязал пару некрашеных лодок.

— Эй, вы, там! Помогите! — закричала Оливия. — Киньте веревку!

Ветер унес слова в шепчущие волжские камыши. Избушку от причала отделяло метров пятнадцать, а домики на берегу были еще дальше. Оливия закричала опять. Ник понимал, насколько это бесполезно, но поддержал дочь колдуна.

— Эй, на берегу! Терпим бедствие! Бросьте швартовы!

Причал, домики и камыши никак на это не отреагировали, но их с Оливией крики навели его на мысль.

— Нужно анимировать веревку! — вспомнил уроки мастера Гримгора мальчик.

— Точно! — воскликнула Оливия. — Как же мы раньше не догадались.

И ученики колдуна взялись за высокое искусство классической анимации.

— Канат, — попробовал Николас, впрочем, без особой надежды.

Чтобы колдовство подействовало, нужно угадать настоящее имя предмета — то, которым он сам себя называет на родном языке.

— Веревка! Веревочка! Аркан! — выкрикнула Оливия, ее рука и взгляд были направлены на причал.

— Роуп! Стрик! — Ник испробовал английский и немецкий языки.

— Петля! Нитка! Связка! — продолжала Оливия.

Николас задумался и не заметил, как заговорил вслух сам с собою:

— Чем считает себя канат? На что он похож?

— Косичка! — выкрикнула Оливия. — Он похож на косичку!

Толстенная веревка с петлей на конце сорвалась с места и закрутила кольцами по причалу.

— Ко мне, Косичка! — приказала Оливия, и канат полетел к избушке.

Кольца на причале начали разматываться и выпрямились в струнку. Петля не долетела до куреня метра полтора, не хватило длины. Канат задергался, пытаясь освободить свой привязанный конец. Тогда Муся недовольно фыркнула, прыгнула в воду и вцепилась зубами в петлю. Дарья Муромская высунулась из окна, схватила рысь за задние лапы и силой потянула на себя. Избушка заметно накренилась и неохотно пошла в сторону берега. Минут через десять удалось втащить обратно промокшую и злую Мусю. Канат в избе закрепил сам Тимофей Спиридонович. Потом стали потихоньку подтягивать плавучий курень к причалу. Это оказалось неимоверно тяжело. Благо течение сослужило добрую службу — медленно развернуло плавучий курень по кругу, доставив таким образом ближе к берегу. А там уже одна из ног дотянулась до дна. В общем, как-то выбрались. Оливия отправила канат обратно на пристань и деанимировала его. Таковы уж были правила классической анимации — если наделил жизнью предмет, забери его обратно, иначе очень скоро превратишься в дряхлого старичка.

Ник отвел избушку в ближайший лес, и там путешественники устроились на ночлег. Тимофей Спиридонович расчесывал пострадавшую шерстку гребешком и грустно напевал народную песенку про урожай пшеницы. Дарья Муромская была озабочена ночным караулом. Она отрядила Мусю в лес с приказом будить если что. Стеше было велено сидеть возле дверей и сначала жалить, а потом смотреть, кто пришел. Путешественники совершенно выбились из сил. Все только и думали о том, чтобы поскорей лечь спать. Только Оливия заметно приободрилась. Она хотела всем помочь и всюду успеть — Дарье Муромской предложила сторожить по очереди, Тимофею Спиридоновичу попробовала заплести косички. Хандра покинула дочку колдуна. И Ник был чрезвычайно рад этому.

«Хорошо, что она первой именовала Косичку!» — успел подумать мальчик перед сном.

 

7

Мертвая деревня

На следующее утро решали, что делать. Где искать Китеж за Волгой, никто не знал. Да и следы побоища в устье Оки наводили на тревожные мысли.

— Вы останетесь здесь, а я пойду на разведку, — предложила Дарья Муромская.

Оливия только фыркнула. Девочка подумала что-то вроде: «Держит нас за маленьких! Проплутает по лесам неделю без толку», — но вслух дочь колдуна ничего такого не сказала. Ник уже склонен был согласиться с девушкой-егерем, как в разговор вмешался Тимофей Спиридонович.

— Слушайте! — торжественно проговорил домовой. — Ты, Дашка, окрестности проведай да дичь нам подстрели! Лучше утку в яблоках! Ты, Олька, в избе приберись — любишь ведь! А мы с Николаем в Корневища спустимся, все новости да пути дорожные разузнаем!

Оливия не сразу сообразила, что это ее Тимофей Спиридонович назвал Олькой.

— Я тебе так приберу, долго будешь помнить, как меня зовут! — пробурчала себе под нос дочь колдуна.

Но домовой обладал тончайшим слухом. Он разом встрепенулся, да так, что избушка заходила ходуном. Глазки Тимофея Спиридоновича уже блестели в предвкушении хорошей задорной склоки, не тут-то было: Николас направил беседу в другое русло.

— Мы сможем отсюда попасть в ваш подземный мир? — спросил мальчик.

— А ты в окошко-то выгляни! Посмотри на свою избу. Она ж зацвела да корни пустила! Тепереча у нас не просто движимое имущество, а настоящий правильный дом! — отвечал Тимофей Спиридонович.

Ник последовал совету домового. И действительно, после купания в Волге из бревенчатых стен проросли веточки. На резных наличниках зазеленели листочки. Ник выбежал в заднюю комнату. Сплетенные в кадке корни дубов за ночь превратились в прекрасное карликовое деревце. От него вниз через люк потянулся новый корень, коричневый в ярко-зеленую прожилку.

— По нему-то и нужно спускаться в подземное царство, — понял Ник.

Впрочем, сначала нужно договориться с Оливией, чтобы дочь колдуна в их отсутствие не учинила чего-то безрассудного. Это оказалось на удивление просто. Когда Ник вернулся в большую комнату, Оливия уже вовсю махала метелкой. Тимофей Спиридонович смотрел на девочку с видом удивленным и задумчивым. Ник увел домового от беды подальше, и вместе они стали спускаться вниз по корню. Боковые отростки у него были, как ступеньки на приставной лестнице. Так Николас и Тимофей Спиридонович добрались до земли. Домовой плюнул и принялся растирать босой пяткой, приговаривая:

— Земля-земля, мы чай не князья, чтоб парадным ходом в гости ходить. Пусти через черный! Обещаем не безобразить!

Зеленая трава поспешила убежать подальше от корня. Верхний слой почвы начал осыпаться и обрушился вниз в черную пустоту. Николас едва успел схватиться за зеленый отросток и повис над бездной.

— Поехали! — скомандовал Тимофей Спиридонович, и они полезли вниз.

Сначала вокруг была лишь чернота да пустота, потом появились светлячки и сладковатый запах печенья. Так пахло Корневище — единый живой организм, в котором коренятся все дома на Руси. Николас уже бывал здесь и обрадовался возвращению, хотя ничего особенно приятного в Корневище не было, кроме приятного запаха.

Через полчаса путешественники добрались до сплетения многочисленных тонких корешков. Из них был соткан пол, вполне пригодный для пеших прогулок.

— В Москве Корневище глубже залегает, — пояснил Тимофей Спиридонович. — Здесь, на левом берегу Волги, больших городов поблизости нет, поэтому мелко и селимся.

Ник хотел поинтересоваться, какая тут связь, но домовой уже убежал искать Нижний Новгород. Через пару мгновений домовой с визгом съехал по большой наклонной горе. За ней поднимался вверх толстый плетеный столб.

— Эй, в Нижнем! Как дела, братишки? — заорал Тимофей Спиридонович, подбегая к массивной колонне.

Очень скоро выяснилось, что дела не очень. Вместо ярмарки случилось водное побоище, а после него квартиранты будто обезумели. Запасаются дровами, картошкой и солониной, за ценным имуществом следить перестали. Впрочем, об истинных причинах переполоха домовые знали не больше людей, хотя разговоры про темное колдовство все же ходили. Говорили домовые примерно в таком ключе:

— А ежели глупые квартиранты войну большую затеют да архитектуру изводить начнут, мы все избушки с собой под землю заберем! И пущай живут себе в убогих коробчонках без уюта и дыхания!

Тимофей Спиридонович невероятно увлекся дискуссией.

— Мы на них управу найдем! Сколько всего ценного в Москве попереломали! Заберем всю красоту и душевность! Взвоют они, обратно попросят, да поздно будет! — кричал домовой.

Нужно было искать Китеж. Так что Николас подхватил Тимофея Спиридоновича на руки и оттащил вопящего и брыкающегося от Нижнего Новгорода. Домовой попытался укусить Ника за палец, потом все-таки остыл и согласился начать поиски.

Тимофей Спиридонович и Николас поднялись по горке и стали рыскать среди тонких корешков заволжских деревень. Домовой выспрашивал про Китеж и озеро Светлояр. Все безрезультатно. Сверху почему-то жаловались на плохую погоду, а про Китеж отвечали, что многие искали, да никто не нашел. Но вот возле одного из корешков Николас заметил домовых. Один совсем седой и бородатый и четверо помоложе, они что-то бойко обсуждали.

— Погодить надобно… — говорил дед. — Выждать до весны, все и свяжется до узелка.

— А я говорю, уходим! — возражал рыжий домовенок. — Порченое все там. Дерево смрадом пропиталось до самого нутра, мертвое оно стало, гиблое.

Тимофей Спиридонович тут же вмешался в дискуссию. Рассказал, что старших надо уважать, а дерево и вправду гибельность впитывать может, особливо если осиновое. Так, слово за слово, домовой узнал, что наверху, в деревне Владимирское, беда приключилась. Все квартиранты ушли неведомо куда, а в домах повсюду ядовитая зеленая пена.

— Поднимемся наверх, все посмотрим! — объявил Ник.

— Это еще зачем?! — воскликнул Тимофей Спиридонович. — На гибельную зеленую пену, что ли, смотреть? — И тут же добавил другим тоном: — А ведь любопытно же, какая она эта пена…

— Там ведь рядом с Владимирским есть озеро? — спросил Николас.

— А как же, имеется Безымянное озерцо, не шибко рыбное, зато для созерцания приятное, — сообщили домовые.

— Это оно, — уверенно сказал мальчик. — Наверняка не мы одни ищем Светлояр и Китеж… — дальше Николас продолжать не стал. Слишком страшно становилось от таких выводов.

Пока лезли вверх по корню, Тимофей Спиридонович трещал без умолку.

— А тебе разве не страшно? — говорил он. — Одно дело, если бы ты домовым был — мы бесшабашные!

— Страшно, — сказал Николас.

— Может, тогда не полезем? — спрашивал Тимофей Спиридонович.

— Должны, — отвечал Ник. — Некроманты все равно придут за нами, за мастером Гримгором и Оливией. Представляешь, что будет, когда они специально нами займутся, а у нас живой воды нет?

Николасу было очень и очень страшно, но еще страшней становилось от мысли, что опасности подвергнется Оливия и беспомощный мастер Гримгор. И дело было не только в угрозе близким людям. Ник отлично понимал, что сейчас он сможет спрятаться, скрыться, притвориться случайным мальчиком-беспризорником. А если враги придут, чтобы добить мастера Гримгора и забрать Оливию, что тогда?

Вот с такими мыслями Николас выбрался в подпол деревенского дома. В ручках Тимофея Спиридоновича тут же откуда-то появилась горящая свеча. Подвал, в котором оказались путешественники, был самым обычным: с одной стороны — мешки картошки и морковки, с другой — бочки с соленьями и вязанки репчатого лука.

— А вот и варенье мое нямнямочное! — воскликнул Тимофей Спиридонович.

Ник приложил палец к губам, залез на небольшую деревянную лестницу и осторожно приподнял люк. Наверху в доме было тихо и сумеречно — ни звука, ни движения. Только легкий сквозняк нес по полу странный запах, пряный и в то же время тошнотворный. Николас ненадолго вернулся в подвал.

— Там никого нет. Я поднимусь наверх. Если не вернусь, уходи к нашим и все им расскажи. — Не дожидаясь ответа, мальчик широко распахнул люк.

Ожидая увидеть самое страшное, Ник осмотрелся и вздохнул с облегчением. Он оказался в обычном сарае, пристроенном к избе. Сквозь закрытые ставни с улицы проникал сиреневый свет. Он выхватывал из темноты большой угол с утварью и инструментами. С другой стороны сарая были пустые стойла с подгнившей соломой. Тошнотворный пряный запах остался где-то внизу и больше не донимал.

Николас не стал осматривать избу и сразу вышел на двор. Деревня как деревня, только пустая, как будто вымерла. Одна улица идет от часовенки через лес к озеру — так говорили домовые. Зеленоватую пену Ник заметил, только выбравшись со двора. Оставалось ее немного. Она залегала в канавах у дороги, под заборами и на крышах домов. Как будто кто-то решил отстирать Владимирское с мылом, а прополоскать забыл.

Ник направился по единственной дорожке от часовни к лесу. Во дворе одного из домов заметил подвешенную на веревку рыбу — верный признак, что рядом река или озеро. С каждым шагом становилось все холодней, и вскоре у Николаса застучали зубы. Мальчик похлопал себе по бокам, потер руки и пошел дальше. Там, впереди, над лесом висели тяжелые темно-серые тучи. Они застилали добрую треть небосвода, отчего свет становился каким-то зимним, серовато-сиреневым. Вот Николас одолел небольшой подъем и остановился. Лес впереди казался черным. Но за первыми рядами деревьев шел снег, метель то приподнимала, то опускала белое кружево. И это в августе месяце! Впрочем, Ник знал, что настоящие русские шаманы умеют призывать снежные вихри в любое время года. А значит, там, за лесом, может быть друг или союзник.

— Только бы не замерзнуть, — пробормотал Ник и направился дальше по дорожке.

Но вот из метели вынырнула большая темная человеческая фигура. Ник заметил ее на фоне снежного кружева. Кто-то шел навстречу из леса. Мальчик колебался лишь мгновение, а потом убежал с дороги, спрятался в кустах да еще прополз метров пять прочь от того места, где незнакомец мог его видеть. Там Ник затаился и принялся ждать. Человек из леса шел медленно и тяжело. Он вел за собой в поводу какое-то большое грузное четвероногое. Вскоре Николас понял, что это всего лишь корова — крестьянин возвращает домой заплутавшую буренку. Однако покидать свое убежище мальчик не спешил. И правильно! Когда крестьянин стал подниматься на холм, Николас увидел, как неестественно у него выгнуты руки, как бледна кожа и неподвижно лицо. Ник уже видел зомби, а потому мгновенно понял, кто перед ним. Он сразу же замер, даже дышать почти перестал. Поравнявшись с убежищем, мертвец и его корова одновременно повернули голову в сторону Николаса. В их глазах замерцал дикий красный огонь. Ник зажмурился, уткнулся лицом в землю и обратился в слух. Каждое мгновение он был готов услышать треск кустов, вскочить и умчаться прочь. Пару минут царила тишина, и вот тяжелые шаги стали удаляться.

Ник сидел в кустах еще мучительную четверть часа, затем вернулся на дорогу. Идти к озеру через метель он не решился. К такому походу следовало основательно подготовиться. Николас направился обратно в деревню. Мальчик двигался тихо и осторожно, внимательно присматриваясь и прислушиваясь. Откуда-то слева донесся тихий-тихий плач. Ник застыл возле плетеного забора и заглянул в крестьянский двор. Пусто. Мальчик пошел вдоль забора и так добрался до оврага. Склон резко уходил вниз сразу за огородом. Здесь плач был слышен сильнее. Ник хорошенько присмотрелся и увидел внизу среди зелени светло-серое пятно. Делать нечего — пришлось спускаться. Кряхтя, цепляясь за ежевику и обжигаясь крапивой, Николас добрался до дна оврага. Там он обнаружил годовалого ребеночка с большими голубыми глазами и темно-рыжими волосиками. Так просто и не поймешь — мальчик это или девочка. Рубаха местами была подрана, а ручки и лицо — в царапинах. Увидев Николаса, малыш умолк и показал пальчиком на ближайший дом.

— Родители успели выбросить его за забор, когда на деревню опустилась зеленая пена, — стал рассуждать Ник. — И что же мне с ним делать? Или все-таки с ней?

Тут терпение у малыша кончилось, и он снова заплакал. Николас тяжело вздохнул и взял ребенка на руки.

— Пойдем, — объявил свое решение Ник. — Здесь оставаться тебе все равно нельзя.

Так, с малышом на руках, ученик колдуна обошел овраг и вернулся в пустую деревню. Найти нужный дом и скрыться в безопасном подземелье — вот все, чего хотелось Николасу. Зомби нигде видно не было, даже зеленой пены стало заметно меньше. Предвкушая скорый конец страшного приключения, Ник прошел через грязный двор, толкнул плечом тяжелую дощатую дверь и шагнул в полумрак сарая. Мгновение глаза Николаса привыкали к темноте, а потом он ясно увидел в стойлах мертвую корову. Зомби-крестьянин поставил перед ней ведро воды, положил сена и теперь стоял, неловко гладя по рогатой голове.

«Может, обойдется?» — подумал Николас, и тут же глаза мертвецов загорелись багрово-красным.

Крестьянин начал медленно поворачиваться к мальчику. Корова подалась вперед и выломала хлипкую загородку. Оцепенение спало с Николаса. Он рванулся вперед, зажмурился и прыгнул в подвал с криком:

— Задраивай люк, Спиридоныч!

Домовой был тут как тут и ловко захлопнул дверцу в подполье. Николас приземлился на мешок картошки и совсем не ушибся. Осознав это, мальчик воскликнул:

— Скорее вниз!

— Не спеши, касатик! — серьезно проговорил Тимофей Спиридонович и поднес свечу к личику малыша. — Ты кого это сюда притащил?

Сверху в люк сильно стукнули.

— Нашел ребенка в деревне, — растерянно ответил Ник. — Да бежим же скорее, там наверху зомби!

— Не ребенка, а девочку, Настеньку, — сурово сказал домовой. — Ей в Корневище нельзя.

— Да почем ты знаешь, что девочка?! Тем более Настенька?! — взорвался Николас. — Говорю же! Спасаться надо! В деревне никого, кроме зомби!

— Мы, домовые, в этом лучше разбираемся, — уклончиво ответил Тимофей Спиридонович. — А девчонке под землю нельзя. Ее там камнешкур съест!

Николас тяжело вздохнул. Хотел сказать, что не верит в страшного камнешкура, но это привело бы к долгой перебранке, а сверху уже трещали доски под тяжестью коровы.

— Здесь она точно пропадет, надо спасать, — наконец выговорил Николас.

Тимофей Спиридонович проникся, вздохнул тяжело и ответил:

— Ладно, попробуем. Давай ее сюда.

Домовой взял девочку, посадил себе на плечи и полез вниз по корню. Росточком Тимофей Спиридонович был чуть выше Настеньки, но тащил ее легко, без малейшего усилия.

 

8

Неизвестные чудовища

Во время спуска домовой как всегда много болтал.

— Может, и обойдется с камнешкуром… — говорил Ти-мофей Спиридонович. — Девчонка-то совсем махонькая, да и путь наш близок.

Настеньке явно нравилась поездка на мохнатых плечах домового. Она смеялась, пищала и таскала Тимофея Спиридоновича за уши. Николас упорно не спрашивал про подземное чудовище, почитая его выдуманным. Тогда Тимофей Спиридонович сам начал рассказывать. С его слов выходило, что раньше полноценными домовыми считались только домовые женского полу, а ребята, вроде Тимофея Спиридоновича, помогали да на посылках служили. В те стародавние времена сила в добром доме была такая, что люди в нем от всего злого отрекались, а уж чтобы вражда али разбой какой в избе приключился — так вообще невозможно. Такое дело не устраивало врагов рода человеческого, и создали они камнешкура, чтобы домовых всех под корень извел. С тех пор чудовище сие наводит кошмар на подземный народец, но ребяток не ест, а только девиц. Также на прочих барышень охоту ведет: и на людских женщин, и на русалок, и даже на страхолюдских кикимор.

— А как же вы спаслись? — спросил Николас.

— Все выжившие девицы-домовые укрылись в сердцевине великого Коневища да и живут там до сих пор в здравии, — отвечал Тимофей Спиридонович. — И если у домовых рождается девочка, она остается в сердцевине. Мальчики же отправляются по миру гулять да за избами присматривать.

«Так они просто беспризорники хулиганистые, эти домовые!» — подумал Николас, но вслух спросил:

— И много у вас девчонок в Корневище? Наверное, целый город или даже больше!

— И вовсе немного! — возмутился Тимофей Спиридонович. — У нас сейчас одни мальчишки рождаются, а девочки — раз в сто лет!

— Как это так получается? — поинтересовался Ник, нащупывая ногой отросток корня.

— Эх, темнота! — воскликнул домовой. — Всякому известно, что детей в капусте находят. Если пойдешь направо, то мальчиков. А если налево — то девочек.

— Значит, теперь вы ходите только направо? — уточнил Ник.

— Спросил бы лучше, как мы капусту в сердцевине подземной выращиваем! Вот это история достойная! — ответил Тимофей Спиридонович, но Николас уже наслушался вдоволь этих баек и про капусту не спросил.

Тем временем путешественники добрались до Корневища и припустили со всех ног прочь от Владимирского.

— Только бы не учуял! Только бы не учуял! — бормотал Тимофей Спиридонович.

— Учучу! — откликнулась Настенька.

Домовой схватился за голову и побежал еще быстрее. Николас едва мог угнаться за ним. Вот уже и знакомый корень с ярко-зелеными прожилками. Тимофей Спиридонович ловко запрыгнул на него и полез вверх. Ник замешкался и немного отстал. Тут-то и началось! Пространство содрогнулось, сверху посыпались камешки и комья сухой земли. Гул, грохот и скрежет заполнили собой колодец с тянущимся вверх корнем. Бедные светлячки от страха включили яркое, истеричное желто-зеленое сияние. Так Николас смог увидеть не только блестящие пяточки Тимофея Спиридоновича, но и камнешкура. Нечто огромное, утыканное шипами ползло по стенкам тоннеля. Так сразу было и не понять, то ли это зубастая пасть, то ли покрытая колючими наростами спина.

— Кидай ему все девчачье! — закричал Тимофей Спиридонович. — Все, что женского рода!

«Совсем с ума сошел», — подумал Ник, он выбивался из сил, карабкаясь по корню, а тут такая глупость.

Острые зубы камнешкура метили в Настеньку. Они все росли и росли, вытягиваясь из стенок. Тоннель превратился то ли в пасть, то ли в желудок жуткого монстра. Казалось, еще немного, и каменные челюсти сомкнутся и разжуют беглецов. Тогда только Николас задумался о словах Тимофея Спиридоновича.

— Что же у меня есть девчачьего? Ага!

Ник вытащил из кармана расческу и бросил камнешкуру. Зубы стремительно рванули вниз, из стенки появился толстый каменный язык, схватил расческу и скрылся. Раздалось довольное: «Ням!» Пока камнешкур облизывался, путешественники карабкались дальше. Когда он снова стал подбираться к Настеньке, Ник бросил ему моток ниток с иголкой. Дальше в ход пошли спичка и рубаха. Их каменшкур употребил с меньшим удовольствием. Все эти мелкие подачки достаточно долго отвлекали подземное чудовище, так что Тимофей Спиридонович с Настенькой на плечах успел выскочить из колодца. Только каменные зубы щелкнули совсем рядом с его пяточками. Ник замер один на один с камнешкуром. Острые шипы спустились вниз и потянулись к мальчику, но потом разочарованно заскрежетали и втянулись в стенки колодца. Николас сделал над собой последнее усилие, выбрался на поверхность и наконец-то вздохнул с облегчением.

После этого приключения Николас слег. Видимо, наглотался-таки паров ядовитой зеленой пены. Жар, головная боль и слабость не выпускали мальчика из постели. Оливия и Дарья Муромская поили Ника супом и отваром лечебных трав, благо Евфросиния Александровна снабдила путешественников всем в избытке. Иногда Николас видел сквозь горячку, как резвятся Настенька и Тимофей Спиридонович. Девочка и домовой лазали по столам и лавкам, кидались луком, наряжались в разноцветные платки и щебетали на странном непонятном языке. Последнее казалось настолько удивительным, что даже Дарья Муромская однажды спросила:

— Всегда думала, что это просто детский лепет. Как ты понимаешь его, Тимофей Спиридонович?

— Тикуа ха брр… Ой, простите. Хотел сказать, что наша Настенька, как и все малыши, говорит на языке домовых! И, уж конечно, я его понимаю, — таков был ответ, но ему мало кто поверил.

Три дня Ник лежал в горячке, а на четвертый болезнь отступила. Как только мальчику стало легче, он объявил:

— Мы должны подготовиться к путешествию на Светлояр, там сейчас зима и зомби по лесу ходят.

Оливия и Дарья Муромская переглянулись.

— Опять бредит? — спросила дочь колдуна.

— Там на самом деле зима и зомби, — подтвердил Тимофей Спиридонович и погнался за Настенькой, вместе они с грохотом опрокинули ведро.

Подготовка к походу началась в тот же день. Ник думал, что его будут отговаривать от рискованного путешествия, но этого не случилось. Оливия после удачного колдовства на Волге рвалась в бой. Дарья Муромская только пожала плечами.

— Хорошо, что зима — следы лучше видны.

После ухода из охранного приказа и сражений с некромантами девушка-егерь как будто попала в другой мир, волшебный и опасный. Дарья еще слишком плохо в нем ориентировалась, чтобы взять ответственность на себя.

Больше всего забот легло на плечи Тимофея Спиридоновича. Домовому было поручено подготовить курень к купанию в ледяной воде озера Светлояр. Стоило Настеньке уснуть, как он мчался конопатить щели, смолить доски и бревна. Окна и двери домовой обработал каким-то хитрым способом, а с трубой сотворил что-то неимоверное. Работал Тимофей Спиридонович задорно и стремительно. Его маленькое пушистое тельце то и дело проносилось по дому на огромной скорости.

— Тепереча мы сможем в нашем курене погружаться на глубину до ста метров, — прокомментировал свою работу домовой. — А воздух будем через дымоход брать, но это, только ежели нырнем неглубоко.

Николас и Оливия получили отличную возможность попрактиковаться в колдовстве. Два дня ушло только на то, чтобы проименовать все предметы в доме. Саму избу тоже пытались анимировать, но так и не смогли подобрать ей правильное имя. Зато теперь можно было легко запускать во врага табуретками, кастрюлями и ведрами. За всеми этими приготовлениями не забывали обсуждать план похода. Решено было отыскать по пути деревню, чтобы оставить Настеньку и закупиться теплой одеждой. Тимофей Спиридонович время от времени кричал, мол, никому малышку не отдаст. Николас разъяснял домовому, что брать ребенка в такое опасное путешествие нельзя. Домовой соглашался, но через час как будто забывал о разговоре и вновь отказывался расставаться с Настенькой.

Но вот вся утварь в избе была проименована, гвозди забиты и щели законопачены. За время вынужденной стоянки курень еще больше оброс зеленью. Листочки и веточки решено было оставить для маскировки, а вот отросший корень нужно было втянуть. Нику пришлось целое утро уговаривать крохотное деревце в кадке, чтобы оно освободило ходячую избушку от привязи. Поэтому в путешествие отправились после обеда. Ночевали в глухом лесу, к следующему вечеру вышли к небольшой деревеньке Шадрино. Курень оставили неподалеку, в овражке, так что, раздвинув крапиву и кусты ежевики, можно было зайти в избу без всякой лестницы.

Сперва в деревню отправилась Муся. Рысь пробежала огородами, шугнула сторожевую дворнягу, забралась на дровяной сарайчик, а оттуда на крышу дома. Дарья Муромская затаила дыхание и, только услышав пронзительное мяуканье Рыси, дала добро выходить из укрытия. Николас очень боялся увидеть зеленую пену и зомби, но за поворотом дороги открылась картина идиллическая и приятная глазу. Четыре крохотные, почти кукольные избенки, ладные, выкрашенные лазурной краской примостились на опушке леса. А за ними стелилось желтое море поспевающей пшеницы.

— Красота! — воскликнула Оливия.

— Тя! — отозвалась Настенька, малышка сидела на руках Николаса, в красном платочке она определенно походила на девочку.

Тимофей Спиридонович выглянул из покинутого куреня и сурово напутствовал:

— Настеньку мою кому попало не отдавайте. Смотрите, чтобы были серьезные, непьющие и грамоте ученые!

— Тя! — подтвердила Настенька, и все, наконец, пошли в деревню.

Там путников ожидал радушный прием. Местный староста Семен Егорыч подивился, что баба и дети без мужика странствуют. Дарья Муромская поправила на поясе кобуру с револьвером, после чего пожилой крестьянин перестал задавать вопросы и попросил путников к столу. Хозяйка достала из печи пироги и большой горшок гречневой каши. Семен Егорыч поставил на стол окрошку и бадью ядреного кваса. За трапезой и начался чинный разговор. Хозяева легко согласились взять себе маленькую девочку. Своих детей у них было четверо.

— А где четыре, там и пять! — сказал Семен Егорыч.

Зимней одеждой тоже поделились за умеренную плату. Все шло как нельзя лучше, но вот за окном что-то громко ухнуло, полыхнуло яркое пламя, раздались отчаянные крики. Семен Егорыч выглянул в окно и закричал:

— Пожар! Мать, выводи детей!

Все повскакивали из-за стола. Николас схватил Настеньку и выбежал на улицу. Один шадринский дом горел, другой вдруг вспыхнул прямо на глазах. Крестьяне высыпали на улицу да так и стояли. Только один мужик побежал к колодцу за водой, чтобы тушить пожар. И тут из пламени появился высокий человек в белом испещренном странными письменами плаще. С его рук сорвался огромный файербол. Гудя и брызгая искрами, огненный шар пронесся по воздуху и поджог еще одну избу. Настенька показала пальчиком на яркое пламя и сказала:

— Упу! — Малышке фейерверк явно нравился.

Николас и сам смотрел на пламя, как завороженный. Все растерялись совершенно. Даже мужик с ведром замер у колодца. Одна только Дарья Муромская решилась действовать.

— Бегите отсюда! — закричала девушка. — Ник, уводи всех подальше! Я его задержу.

Дарья достала револьвер, бросилась через дорогу и укрылась за срубом колодца.

— Да бегите же! — кричала девушка, стрелять она не решалась — ответный удар колдуна наверняка зацепил бы кого-то из деревенских.

Тем временем чародей в белом поджег последний дом. Только тогда люди опомнились и бросились бежать кто в лес, кто по дороге. Николас старался собрать всех, орал:

— За мной. Я вас выведу!

Взрослые не обращали внимания на странного мальчика. Но дети по привычке послушались и стали собираться вокруг Николаса. Так с горем пополам ученик колдуна отвел крестьян за поворот дороги. Со стороны деревни раздались выстрелы, загудел и разорвался файербол. Ник посмотрел на Оливию.

— Возьми Настеньку, я должен вернуться туда…

— Не говори глупостей! — отвечала дочь колдуна. — Без тебя мы не сможем управлять куренем, не сможем спастись!

Настенька заплакала.

— Эх… — Николас махнул рукой.

За последние дни он успел ощутить себя настоящим мужчиной, даже опытным колдуном. И теперь чувствовал, что в ответе за жизнь Дарьи. Но делать было нечего.

— Все за мной! В убежище! — скомандовал Ник и повел крестьян в заросли крапивы.

Через пару минут они были уже возле куреня, и Тимофей Спиридонович встретил беглецов возмущенным криком:

— Вы куда! К нам столько не влезет.

Но поместились все — десять человек взрослых и двенадцать детей. Правда, свободного места совсем не осталось.

Когда деревня опустела, Дарья высунулась из-за колодца и выстрелила. Пуля пробила белый плащ на груди колдуна. Он оступился, замер, но в следующее мгновение выпрямился и пошел на девушку. Вот брошенное колесо телеги поднялось в воздух и с силой врезалось в колодец. Дарья едва успела укрыться от дождя острых щепок. Стеша сорвалась с плеча девушки и полетела в атаку.

— Не сметь! — прошипела Дарья, выглянула из-за колодца и снова выстрелила.

Перед колдуном кружилась в воздухе тяжелая обгорелая балка, она-то и приняла на себя пулю. Девушка выстрелила еще раз, но проклятая деревяшка снова отразила выстрел. Колдуну это надоело, и он метнул в колодец наковальню. Дарья Муромская успела откатиться прочь. За ее спиной гулко треснули разломленные бревна. Девушка укрылась за плетеным забором, но это было все равно что прятаться за занавеской. Колдун приближался. Он шагал размеренно, как метроном. Дарья перекатилась на живот, выстрелила еще раз, но не смогла пробить защиту чародея. Зато девушка увидела Мусю. Рысь кралась за колдуном, тихо, медленно, на мягких лапах. В револьвере оставалась последняя пуля. Дарья Муромская замерла, прижавшись к земле. Только бы не выдать Мусю! Колдун был совсем близко, он широко развел руки — наверное, готовил какое-то смертоносное заклинание. Муся напрягла все мышцы, превратившись в большую пушистую пружину, и прыгнула. Колдун щелкнул пальцами. Белый плащ сорвался с его спины, спеленал рысь в полете и сбросил на землю. Капюшон больше не прикрывал голову колдуна, и девушка совершенно неожиданно узнала его.

— Нет! Не может быть! — воскликнула Дарья Муромская.

Тяжелая деревянная балка ударила девушку по голове. Она еще успела услышать, как колдун смеется странным скрипучим и безумным смехом, а потом потеряла сознание.

 

9

Командная работа

Перегруженный курень шагал в сторону деревни Большие Ключи. Он двигался медленно, с хрустом в дубовых ногах. И это еще повезло, что удалось скрыться от неизвестного колдуна — его файербол чуть было не догнал ходячую избушку. Ник и Оливия очень переживали за Дарью Муромскую, но помочь девушке никак не могли. Нужно было поскорее доставить беженцев в безопасное место.

До Больших Ключей добрались затемно. Неладное Николас в прямом смысле почуял, когда из-за леса потянуло гарью. Юный шаман сразу же велел дубам сбавить ход. И дальше курень шел медленно, почти крался. Вскоре из-за черных деревьев показалось пепелище. Жар поднимался над руинами, изредка среди углей сновали быстрые малиновые огоньки. Ник направил в деревню анимированную лампу. Она пролетела над всеми домами, освещая дымящиеся головешки.

— Никого, — облегченно объявил Николас и направил курень прочь.

Нужно было уходить подальше от Светлояра, искать места, до которых враг еще не добрался. На счастье, Тимофей Спиридонович отлично ориентировался на местности даже в темноте. Домовой в любой момент мог указать направление на ближайший населенный пункт. Правда, он совершенно не считался с препятствиями, понятия не имел о холмах, реках и оврагах на пути, но это было ничего. Ведь Ник уже неплохо выдрессировал ноги куреня, и они начали сносно справляться с обычными маневрами. Так, с помощью дубов и Тимофея Спиридоновича путешественники добрались до деревни Новодмитриевка. В этом месте заволжские леса уступали место бескрайнему простору полей. Сквозь лиловый предрассветный воздух были видны огоньки еще двух соседних деревень. После недавних ужасов это обычное место показалось райским уголком.

Николас высадил крестьян на окраине села и отвел курень в небольшую рощицу. Там выждали четверть часа, чтобы убедиться — с беженцами все в порядке. На востоке среди гладких пшеничных холмов появилась полоска расплавленного солнечного металла. Воздух начал стремительно терять лиловую плотность, а ночные тени — разбегаться.

— Нужно уходить в лес, — устало проговорил Николас. — Можешь указать направление на Светлояр?

— Так… — Тимофей Спиридонович закрутился на месте. — Владимирское на пять часов, берем западнее, вычисляем синус угла… Получается вон туда.

Ник пропустил мимо ушей всю лишнюю информацию и просто развернул курень в нужном направлении.

— Я немного передохну, как доберемся до леса, устроим привал и подумаем, что делать дальше. — Николас опустился на лавку и мгновенно заснул. Но вот кто-то легонько ударил его по щеке. Казалось, прошло полчаса, не больше.

— Тя! — услышал Ник сквозь сон и получил еще один удар маленькой ладошкой.

— Еще немного посплю… — пробормотал мальчик, а потом резко вскочил с лавки. — Настенька!

— А! Где?! Что с ребенком?! — Взлохмаченный и заспанный Тимофей Спиридонович вылез из-за печки.

— Нужно возвращаться! Мы забыли отдать Настеньку! — воскликнул Николас.

— Не стоит, — отвечал Тимофей Спиридонович. — Откуда ты знаешь, может, Белый колдун скоро нагрянет и в ту, новую деревню? Да и вообще, там сейчас сплошная теснота и неустроенность! Негоже нашей Настеньке жить в таких условиях.

— Так ты знал! — возмутился Николас. — Ты специально ее спрятал! Я немедленно разворачиваю курень!

Ник не на шутку разозлился.

— Поздно разворачивать, — проговорил Тимофей Спиридонович.

Николас проследил за взглядом домового и увидел — морозные узоры затянули окно, а на подоконнике лежит иней!

— Давайте нарядим елку и отпразднуем Рождество! — предложила Оливия. — У нас в кукольном театре не было настоящей елки.

— Тядю! Етю! — воскликнула Настенька.

— Малышка говорит, что у них в деревне наряжали елку на улице, она тогда еще не умела ходить и видела только краем глаза из окна, — перевел Тимофей Спиридонович.

Ник только покачал головой, подошел к окну, дохнул на морозный узор и растер рукавом. Сквозь оттаявший кругляш была видна только стена летящего снега. Бешеная метель совершенно перекрыла обзор.

— Дубы, стой! — скомандовал Николас. — Надо переждать непогоду и осмотреться, тогда решим, что делать дальше.

Избушка замерла. Оливия, Тимофей Спиридонович и Настенька действительно принялись украшать комнаты к празднику. Развесили вязанки лука и перчика, соорудили шарики из зеленых яблок. Больше всего досталось маленькому деревцу в кадке. Когда Тимофей Спиридонович посыпал на него крупой, вся избушка затряслась и задергалась.

— Ишь ты, щекотно! — воскликнул домовой, но украшательств не прекратил.

Николас не отрываясь смотрел в окно, но метель даже и не думала прекращаться. К мальчику подошла Оливия.

— Хватит сидеть букой! У нас тут почти праздник. Вот скажи, чтобы ты подарил мне на Рождество?

Ник заглянул в прекрасные зеленые глаза Оливии и тут же залился краской. Дочь колдуна наконец-то оправилась от неудачного опыта с лунным шаманством, вновь стала счастливой и прекрасной.

— Я… — запинаясь начал Николас. — Подарил бы тебе розу.

Для фабричного мальчишки живой цветок зимой был невероятной роскошью. Ник вспомнил, что он ученик колдуна, и поспешно добавил:

— И еще что-нибудь с брильянтами!

Оливия расхохоталась и поцеловала мальчика в щеку.

— Вот можешь же быть милым, когда захочешь!

Ник покраснел еще сильнее и отправился следом за Оливией вырезать снежинки из скатерти. Они возились почти полчаса с бумагой и ножницами, а потом ученик колдуна все-таки вспомнил, что сейчас никакое не Рождество, и вернулся к окну. Метель отступила и теперь плела свое белое кружево вдалеке за темными деревьями. Ник принялся усиленно дышать на стекло. Обжигаясь холодом, мальчик стирал ладошками морозные рисунки. Добившись приличного обзора, Николас понял — избушка остановилась где-то на просторной поляне, или… Стремительная мысль пронзила сознание мальчика.

— Или озеро замерзло, и мы сейчас стоим на льду!

Ник схватил свою легкую летнюю курточку, бросился к входной двери и распахнул ее. Ледяное дыхание зимы пробрало до костей. Но мальчик едва это заметил. Он схватился за дверной косяк и высунулся из проема, чтобы увидеть побольше. Лес обступал ровную округлую поляну со всех сторон. На его опушке лежало нечто большое и вытянутое. Лодка или все-таки камень? Мягкий белый снег скрывал все очертания. На мгновение край солнца выглянул из-за туч, и сразу же заблестел лед. Значит, все-таки озеро! Ник опустил взгляд ниже — лед был повсюду. Мальчик посмотрел еще ниже, под ноги куреню, и едва сдержал вопль ужаса. Избушку со всех сторон обступили зомби. Замерзшие, занесенные снегом, они стояли плотной толпой возле дубов и дальше кругом во все стороны. Тут из большой комнаты выбежал Тимофей Спиридонович, с разбегу запрыгнул на плечи Николаса и воскликнул:

— Э-ге-гей! Красотища-то какая!

Зомби подняли головы. Их глаза начали зажигаться красным огнем. Через мгновение уже все мертвецы смотрели вверх. Они зарычали, загудели, принялись раскачивать ноги избушки. Ник чуть не вывалился наружу, но успел подтянуться на косяке, а потом громко захлопнул дверь.

— Кажется, они нас испугались, — неуверенно сказал Тимофей Спиридонович.

— Что там такое? — поинтересовалась Оливия.

— Хорошая новость — мы нашли Светлояр. Плохая — внизу полно зомби, — ответил Николас.

— Ты говорил, зиму наверняка призвал какой-то русский шаман. И где же он? — продолжала дочь колдуна.

— Должен быть где-то рядом, — неуверенно проговорил Ник. — Видимо, охраняет озеро.

— Ты уверен, что это был именно шаман, а не мастер темных искусств? — спросила Оливия. — Зачем ему вообще воду морозить?

— Всем известно — некроманты ненавидят холод, — ответил мальчик. — А русские шаманы отлично управляют метелью и морозными ветрами. Складываем два и два, получается…

— Ясно, — согласилась дочь колдуна. — Замороженное озеро — защита от некромантов. Подождем, пока шаман вернется, уничтожит зомби и позовет нас в гости?

Николас только плечами пожал. Ждать решено было за столом. Обед получился странный — из варенья, соленых груздей и огурцов. На счастье, осталось немного шадринского хлеба и молока для Настеньки. Впрочем, варенье малышке нравилось куда больше. В это время зомби старательно раскачивали избу, выли отчаянно и заунывно. Вот они заскреблись где-то в подполе и у порога. Опасно задребезжало окно.

— Дубы, вперед! — скомандовал Николас. — Левой! Правой!

Курень зашевелился, стряхнул с себя мертвецов, но с места сдвинуться не смог — его ноги едва могли оторваться от земли.

— Похоже, мы застряли, — объявил Ник.

За окном темнело, могучие русские шаманы не спешили на помощь, становилось страшно по-настоящему. Пару минут прошли в напряженном ожидании неизвестно чего. Николас ходил из угла в угол. В это время зомби снова взобрались по дубовым ногам и заскребли дощатое днище. Было слышно, как зубы и ногти медленно ломают крепкое дерево.

— Мы должны погрузиться в озеро. Иначе рано или поздно зомби перегрызут все доски и доберутся до нас, — объявил Николас.

— К погружению готов! — воскликнул Тимофей Спиридонович. — Но нам мешает лед!

— Разбирай крышу, и я пробью лед, — ответил Ник.

— Только не печку! — завопил домовой. — Хочешь, все варенье забери, но мою дорогую не трогай. Ну, пожалуйста!

— Убирай крышу, — строго повторил ученик колдуна. — Мы же все обсудили. Ты сам согласился с этим планом!

— А теперь передумал! Где же это видано, чтобы из дому печку выкидывать! Да еще через крышу. Не по-людски это!

Тимофей Спиридонович поступил, как всякий уважающий себя домовой — промелькнул стремительно в одном направлении, потом — в другом и совсем исчез.

— Спиридоныч, не балуй! Не шутки тут шутим. — Николас взял со стола зеленое яблоко и впитал его жизненную силу, точно как показывал мастер Гримгор.

Домовой не отвечал и только зло пыхтел во всех углах комнаты одновременно. Пришлось Нику применять классическую анимацию. К счастью, ученик колдуна заранее именовал все предметы в избе.

— Сердце, подвинься, — велел мальчик, и большая русская печка, грохоча кастрюльками и сковородками, отъехала от стены.

Из-за нее на огромной скорости выскочил Тимофей Спиридонович. Николас успел поймать домового и прижать к груди.

— Укушу, Коля, прямо за нос, — пригрозил Тимофей Спиридонович.

В это время один из зомби добрался-таки до окна, и его ногти противно заскребли по стеклу. Оливия бросилась за сковородкой, тут же отворила ставни, сильным ударом отправила мертвеца вниз и сразу же закрыла окно.

— Особое женское колдовство, — пояснила девочка.

— Да ты первый раз в жизни сковородку в руках держишь! — пошутил Ник.

— Ну, когда-то же надо начинать, — рассмеялась Оливия.

— Атя! — подтвердила Настенька и расхохоталась.

Все немного повеселели, и Тимофей Спиридонович сменил гнев на милость.

— Ладно, сворачиваю крышу! Только печку мою дорогую обещай вернуть.

И домовой приступил. С помощью плевочков, притопов и прихлопов он заставил балки убраться, а крышу аккуратно сложиться вовнутрь.

— Оливия, готовь масло. Спиридоныч, как только вылетит печка, закрывай крышу, — командовал Ник.

Потом ученик колдуна запасся жизненной силой. При этом подвешенные по всей комнате зеленые яблоки превратились в высохшие огрызки. Николас тяжело выдохнул и скомандовал:

— Ну, Сердце, полетели!

Русская печка тяжело оторвалась от пола и вылетела через проем в крыше. Вслед за ней потянулись горшки с маслом под управлением Оливии.

— Закрываю? — спросил Тимофей Спиридонович.

Николас кивнул, и крыша быстро сложилась, ликвидировав проем. А печь уже опустилась на озеро, горшки с маслом запрыгнули в топку, пламя дико полыхнуло и потянулось по льду горящей дорожкой. Зомби, как завороженные, пошли на огонь.

— Приготовься, Спиридоныч, — предупредил Ник.

— Начинаю обратный отсчет! Десять! — воскликнул домовой. — Девять! Раскладываю дыхательную трубу! Восемь!

Печка дотянула толпу зомби до самого леса, а потом взмыла в воздух.

— Семь! Переборки задраены! Шесть! Открываю заслонку! Пять!

Русская печь все выше и выше взбиралась по закатному небу. Ник гнал ее вверх по широкой дуге. Вот она развернулась над лесом, вернулась к середине озера и повисла высоко, в самом зените. Тогда Николас воскликнул:

— Сердце, деанимация!

Русская печка рухнула вниз огромным раскаленным снарядом. От сильнейшего удара лед под ногами куреня треснул. Печь с шипением пошла на дно. Избушка соскользнула в воду, закачалась, но удержалась на плаву.

— Четыре! Набираем балласт!

Курень зачерпнул воду в подпол через открытые заслонки, но все еще раскачивался на волнах.

— Мы не тонем… — успел сказать Николас.

Зомби затушили своими телами огонь и брели обратно к избушке. Ледяная вода заполнила подвал, и курень начал медленно опускаться в озеро.

— Три, два, один! Есть погружение! — закричал Тимофей Спиридонович.

Вот уже крыша избушки скрылась под черной водой, и только толстая дыхательная труба торчала над прорубью. Зомби замерли на ледяной кромке, да так и остались стоять. Морозные узоры исчезли с окон избушки, и вот уже за ними потянулись вверх темные водоросли, засверкали серебристой чешуей стремительные рыбки.

— Тядя! — воскликнула Настенька, и Тимофей Спиридонович заключил малышку в объятья.

— Неплохо поколдовали! — сказала Оливия.

— Мы отличная команда! — подтвердил Николас. — Жаль, Дарья Муромская пропала. Надеюсь, она смогла спастись.

Оливия тяжело вздохнула.

В это время девушка-егерь шла по лесной дороге на север. Голова Дарьи была замотана серой тряпкой, в ушах звенело.

— Руки, ноги и питомцы мои целы — значит, все отлично! — утешала себя девушка. Стеша и Муся явно разделяли это мнение.

Путь до ближайшего поселения был неблизкий. По дороге Дарья часто вспоминала свое сражение с Белым колдуном.

«Он меня вырубил посреди горящей деревни, — думала девушка. — Я должна была задохнуться, но вдруг очнулась. А все из-за того, что мне привиделся Николас. Он был такой яркий и громкий. Во сне или в бреду так не бывает. Может, колдовство?

К утру Дарья Муромская добралась до Новодмитриевки. Там ее ждали новые заботы. Крестьяне говорили о бандитах. Мол, прознали лихие люди про беспорядки колдовские и решили, что могут бесчинства свои творить безнаказанно. Пришлось Дарье задержаться в заволжских лесах и охранять тамошние деревни от бандитского произвола.

 

10

Китеж-град

Избушка тонула медленно, покачиваясь с боку на бок. Очень скоро за окном стало черным-черно. Минут через десять Тимофей Спиридонович объявил:

— Задраиваю дыхательную трубу, дальше идем на своем кислороде.

— Это плохо? — спросила Оливия.

— Пока нет, — ответил домовой, но прозвучало не слишком весело.

В какой-то момент снизу пришла гулкая ударная волна. Избушка покачнулась, оконное стекло задрожало.

— Эх, печечка моя, — грустно проговорил Тимофей Спиридонович.

— А если там, на дне, ничего нет? Если это озеро вообще бездонное? — Оливия подошла к окну и попыталась хоть что-то разглядеть в черноте.

Повисло тяжелое молчание. Даже Настенька замерла и принялась изучать рисунок на платочке. Ник посмотрел на мастера Гримгора. Колдун лежал на кровати в дальнем углу. Его черты заострились, щеки впали. Лицо в неверном свете одной свечи казалось стариковским, древним. Даже в таком беспомощном состоянии мастер Гримгор внушал надежду. Казалось, в самый страшный и темный момент он очнется и придет на помощь.

Оливия подошла к кровати и села на краешек рядом с отцом. Тимофей Спиридонович подхватил Настеньку на руки и принялся баюкать, ласково приговаривая на языке домовых. Некоторое время прошло в томительном ожидании, а потом за окном появился свет. Чистое голубое сияние исходило откуда-то снизу и с каждой минутой усиливалось. Ник и Оливия подбежали к окну. Тимофей Спиридонович залез на потолочную балку и тоже глазел поверх голов малолетних волшебников. Настенька поднимала ручки вверх, ловила голубые отблески и радостно агукала. Вскоре сияние усилилось, а падение избушки в бездну замедлилось, она заметно накренилась вправо. Создавалось впечатление, что курень столкнулся с огромным светящимся мыльным пузырем и теперь пытается пролезть через него. Продолжалось это странное движение пару минут, а потом избушка сорвалась, стремительно полетела вниз и встретилась с твердой поверхностью. Ноги куреня разъехались, домик замотало из стороны в сторону. Но все-таки избушка устояла. Яркий голубой свет продолжал наполнять комнату. Там, за окном, расположился огромный сияющий купол. Николас поспешил в меньшую комнату и открыл дверь. Взгляду мальчика предстала картина прекрасная и невероятная. Впереди расстилалось поле гигантских грибов, слева от него находилась плантация водорослей. Длинные зеленые и бурые канаты свисали с огромного светящегося купола вниз к земле. За полями был виден русский городок с частоколом, деревянными избами и луковичными башенками.

— Ничего себе! Вы только посмотрите! — воскликнул Ник.

— Не понимаю, мы под водой, или где? — Тимофей Спиридонович высунулся из дверей. — Я уже собирался водяным обращаться, хвостик рыбий почти что отрастил. А тут неведомо что! Непорядок.

Домовой был абсолютно прав. Дно Светлояра укрывал огромный голубой купол. Под ним сохранялся воздух, теплый и влажный, как в джунглях. В этом климате жутко расплодились грибы. То тут, то там попадались гиганты высотой с трехэтажный дом. К ним жались шляпки поменьше. В результате получался настоящий лес, только не из деревьев, а из грибов. А еще на дне Светлояра было полно водорослей. Они свисали длинными зелеными гроздьями от купола до самой земли. Среди всего этого растительного безобразия скрывался небольшой белокаменный городок. Издалека он походил на праздничный пряник, позабытый на грибной поляне ребятишками.

— Не бурчи, Спиридоныч, — сказала Оливия. — Лучше смотри, какая красота.

Со стороны города к избушке-путешественнице приближался всадник. Очень скоро Ник смог его хорошенько разглядеть. Это был воин в старинной кольчуге и высоком коническом шлеме. В правой руке он держал тяжелую шипастую булаву, на левой висел круглый красный щит. Николас знал, что раньше, в Средневековье, подобным образом вооружались солдаты и рыцари. Недоумение вызывало только верховое животное. Это был никакой не конь, а массивный четвероногий ящер с тремя рогами и тяжелым костяным воротником вокруг толстой шеи. Витязь стремительно приближался. Казалось, его громадный ящер вот-вот врежется в избушку и собьет ее с ног. Всадник успел резко натянуть поводья, и его странный конь встал как вкопанный перед самым куренем. Витязь придирчиво осмотрел помятые грядки и вздохнул:

— Эх, почто грузди наши вытоптаны…

Он принялся разглядывать курень и заметил в дверях компанию путешественников.

— Вы чьих, мальцы, будете? — спросил витязь. — И с чем пожаловали?

Ник немного растерялся. Говор у воина был непривычный, а ученик колдуна еще не настолько владел русским языком, чтобы понимать все диалекты и старинные слова. Выручил Тимофей Спиридонович.

— Свои мы! Русские! — заверещал домовой. — За живой водой к вам пожаловали!

— Опять за живой водой? — Витязь снова вздохнул. — Всего-то сто лет назад брали… Да и грузди топтать ни к чему.

— Там наверху некроманты и зомби, — попытался оправдаться Николас. — Без живой воды нам никак.

— Будет вам водица гиперборейская [8]Гиперборея — легендарная северная страна, место обитания блаженного народа, созданного из крови титанов.
, — ответил витязь. — Сколько заслужите и добудете, столько и будет. А пока что пожалуйте в град Китеж.

После этой беседы витязь развернул своего ящера и поскакал обратно к городу. Курень следовал за ним по пятам, так что путешественники могли переговариваться с провожатым на ходу. Выяснилось, что зовут его Святомир и что его верховой ящер не единственный в городе.

— Почитай вся богатырская дружина на таких верхами скачет, — пояснил витязь. — А все из-за живой воды!

Святомир рассказал, что в Китеже обитают самые разные древние твари: и трироги, и долгошеи, и зубохваты, и другие, для которых названия еще не придумали. Мол, эти ящеры вымерли тысячи тысяч лет назад, но, когда город погрузился на дно озера, в купол попали древние кости, и доисторические звери возродились. Вскоре путешественники смогли убедиться в правдивости этих слов. Ближе к городу паслось большое стадо крупных ящеров с длинными шеями. Они поднимали крохотные головы и отгрызали шляпки самых высоких грибов, а пили прямо из светящегося голубого купола.

— Они так всю нашу живую воду выдудят! — воскликнул Тимофей Спиридонович.

— Не бойся, малец, — рассмеялся Святомир. — Живая вода она не снаружи, она внутри тебя. Так что ящер не вылакает.

А еще путешественники нашли потерянную печь. Она срезала большой ворох водорослей и глубоко зарылась в мягкую почву, но, к счастью, не пострадала. Тимофей Спиридонович был в восторге — выпрыгнул из окна и обнимался со своей дорогой.

— И пшеницу озерную покосили. — Святомир неодобрительно покачал головой, но больше путешественников не укорял и терпеливо ждал, пока они вернут печку на место.

Дорога в город шла через подъемный мост и ворота. Куреню с его длинными ногами пришлось перелезать через частокол, а после искать свободное местечко для стоянки. Там-то и распрощались со Святомиром.

— Вы, мальцы, здесь оставайтесь. Аль сходите по граду прогуляться, а мы пока судить да рядить будем, что делать с вами, — сказал витязь.

— Как, что делать?! — удивился Тимофей Спиридонович. — Живой воды дайте нам да поскорее.

— Эх, касатик-волосатик, знал бы ты, с каким трудом ее добывают. Да и не время сейчас для живой-то воды, — ответил Святомир.

Домового обидело такое обращение, он фыркнул и отвернулся.

— И что нам теперь делать? — спросил Тимофей Спиридонович, когда витязь умчался прочь.

— Просто подождем, отдохнем с дороги, — ответил Ник.

— А может, лучше прогуляемся по городу, заодно и выясним, как у них тут с живой водой! — предложила Оливия.

— Ну, и ступайте. — У домового явно было настроение пообижаться. — Нам с Настенькой самое время заняться тригонометрией. А то вырастет таким же неучем, как остальные люди.

Оливия закатила глаза, Ник только покачал головой, и вместе они отправились на разведку в город. Китеж располагался на небольшом холме с крутыми песчаными склонами. Казалось, он точно так же и стоял на берегу озера шестьсот лет назад. Белокаменный центр города сохранился в первозданном виде. Купола златоглавого собора отражали голубое сияние озерной воды. На окраинах старинные деревянные избы соседствовали с мазанками и домиками, устроенными в ножках гигантских грибов. Огороды местных жителей поразили воображение Николаса. Китежские хозяйки культивировали разные сорта водорослей. Женщины в платках и длинных платьях лазали по крышам, чтобы подстригать свисающие с голубого неба побеги. Сорняки безжалостно выкорчевывались. Для плодовых и листовых водорослей огородники устанавливали на крышах специальные подпорки, чтобы ценным культурам удобней было виться и кучерявиться. Питьевую воду добывали прямо из купола. Местные умельцы мастерили трубы да и вставляли их в светящуюся голубую сферу. Такими хитроумными акведуками был утыкан весь город. Николас и Оливия тщательно изучили воду из труб. Она оказалась самой обычной, прохладной и сладковатой. Еще в Китеже встречались светящиеся грибы на стенах домов, невероятных размеров бабочки и стрекозы. Оливия все рвалась расспросить кого-то из местных. Но это оказалось не так-то просто. Во дворах играли совсем уж малыши. Женщины если и показывались, то всегда хлопотали по хозяйству. Из мужиков никого видно не было, только пару раз мимо проскакали богатыри на диковинных конях. Так ребята добрались до купола. На дальнем конце города светящаяся сфера уходила прямо в землю. А за ней, в толще яркой воды, вертелись серебристые рыбки. На завалинке возле купола сидел мальчик с удочкой. Он был бледный, худенький, наряженный как на большой праздник, на вид чуть помладше Николаса. Мальчик неотрывно смотрел на поплавок, покачивающийся на внутренней поверхности купола.

— Привет, — сказала Оливия.

Юный рыбак вздрогнул и быстро вытер губы белым платочком.

— Клюет? — спросил Николас.

— Да так… — Мальчик показал ведерко с единственной крохотной рыбешкой.

— Меня зовут Оливия, — представилась дочь колдуна. — А это Николас.

— Константин, — отозвался рыбак, а потом спросил: — Вы ведь не местные? Как вы сюда попали?

— О, это долгая история, — начала Оливия. — Сначала мы использовали колдовство, чтобы построить ходячую избу…

— Не может быть! — Костя с интересом посмотрел на девочку.

— Может, — резонно отвечала Оливия. — Обещаю рассказать все как было. А ты нам про живую воду. Идет?

— Идет! — согласился Константин. — Поведаю все, что знаю от дяди Пересвета.

Оливия начала повествование со слов:

— После того, как мы победили некроманта, — и далее изложила всю историю приключений, приукрашая некоторые моменты на свой выбор.

Костя слушал внимательно и даже удочку отложил. Когда Оливия закончила рассказ, юный рыбак долго собирался с мыслями.

— Дядя Пересвет — великий волхв, — начал Константин. — Он родился здесь в Китеже, но сумел выбраться на поверхность и долго служил русским царям. В Москве волхв спас меня от некромантов и живых мертвецов. Деваться нам было некуда, так что дядя Пересвет решил вернуться на дно Светлояра. По дороге он много рассказывал о Китеже и живой воде.

— Подожди! — вмешался в рассказ Николас. — Тут что-то не сходится. Волхв Пересвет — единственный, кто смог выбраться из Китежа. Он никак не может быть твоим дядей!

Тут Константин впервые проявил твердость.

— Я и не говорил, что он мой родной дядя. Вообще, если не хотите слушать, не буду ничего рассказывать.

Николас только пожал плечами.

Со слов Кости выходило, что все жители Китежа вносят свою лепту в купол. Каждый год все мальчики и девочки, отпраздновавшие семнадцатый день рождения, отправляются через ледяную пещеру в Гиперборею. Там они добывают живую воду. В путешествии молодых людей ждет множество опасностей, и возвращаются далеко не все. Те, кому улыбнулась удача, становятся полноправными членами общества и получают право голоса на городском вече.

— А если девушка… ну, или парень, не соглашается отдавать свою живую воду? — спросила Оливия. — Например, она хочет вылечить кого-то…

— Из уроженцев Китежа только дядя Пересвет решился нарушить обычай и идти искать Великую Русь. Теперь вот вече решает, как с ним поступать, — ответил Константин. — А чужие сюда редко добираются.

Оливия протянула руки и зачерпнула пригоршню воды из купола.

— Смотрите, что у меня! — воскликнула девочка.

Но смотреть было не на что — вода в ладошках оказалась самая обычная, прозрачная и несветящаяся. К тому же она быстро утекала сквозь пальцы.

— Живую воду невозможно украсть или подарить, она есть только для того, кто ее добыл. Так говорит дядя Пересвет, — попытался объяснить Костя.

Тут Ник увлек Оливию в сторону и прошептал:

— Что делать-то будем?

— Ну, не ждать же, пока семнадцать исполнится! — отвечала дочь колдуна.

Ребята вернулись к Косте, и Николас спросил:

— Ты знаешь, как добраться до ледяных пещер? А до самой Гипербореи?

— Про дорогу к пещерам мне дядя Пересвет рассказывал, — ответил мальчик. — Только сейчас туда не попасть. Зубохваты яйца отложили, до весны к пещерам никого не пустят.

— Какие еще зубохваты? Может, мы с ними разберемся?! — воскликнула Оливия.

— Это вряд ли, — ответил Константин. — Скоро сами все увидите. Вечером они будут в город ломиться. Найдите местечко повыше, чтобы поле перед городом как на ладони было. Зрелище такое, ух! Не пожалеете!

— Нам искать и не надо! — похвасталась Оливия. — У нас же курень ходячий, на высоких ножках!

— А ты приходи с нами смотреть, — предложил Ник. — Наша избушка возле ворот стоит.

Костя радостно улыбнулся:

— Обязательно приду.

— Кстати, как вы узнаете, что вечер, если нет неба и солнца? — спросила Оливия.

— Солнца нет, а вечер есть, — рассмеялся Костя. — Как говорится, лучше один раз увидеть…

На этом ребята расстались с мальчиком-рыбаком и пошли через весь город к себе в избушку. Когда вернулись домой, обнаружили Настеньку и Тимофея Спиридоновича счастливых и перемазанных вареньем. На полу имелись многочисленные геометрические фигуры, намалеванные малиной и смородиной. Вскоре в гости пожаловал Святомир. Богатырь привез на своем ящере многочисленные съестные припасы и торжественно объявил, что чудным детишкам разрешено остаться в Китеже до семнадцатилетия.

— С завтрашнего дня и учение ваше начнем, чтобы толк из вас, пришлых, хоть какой получился, — объявил Святомир.

По словам богатыря, Оливии предстояло освоить рукоделие и куховарство, а Нику — ратное дело и выпас ящеров. Дочь колдуна презрительно фыркнула, за что удостоилась укоризненного взгляда.

— Я, может, тоже хочу ратное дело! — попробовала возразить Оливия, после чего взгляд Святомира стал еще более укоризненным.

Когда богатырь распрощался с ребятами, дочь колдуна воскликнула:

— Мы должны поскорее отправиться за живой водой! Рукоделия я не вынесу!

— Ратное дело — звучит гораздо лучше. — Ник специально дразнил Оливию, за что и поплатился — девочка анимировала сковородку и натравила ее на обидчика.

 

11

Ящеры атакуют

Вечер в Китеже наступил странным и неожиданным образом. Светящийся купол начал медленно подниматься. Сияние отступило, и на город опустился синий полумрак. Тени цвета индиго пролегли между домами. Богатыри на трирогах потянулись за ворота, а со стороны грибного леса раздался низкий клокочущий рык. Как раз в это время Костя подошел к куреню, и Николас помог ему забраться наверх. Все устроились возле окна, как зрители в театре, и стали ждать начало спектакля. Тимофей Спиридонович все пытался посидеть с Настенькой на руках, но малышка раз за разом убегала.

Вскоре представление началось. Сначала над шляпками гигантских грибов появилась зубастая голова, потом ящер вышел из леса, и стало ясно, насколько же он огромный.

— Ничего себе! — поразился Ник.

— Вот это и есть зубохват, — пояснил Костя. — Здесь их много водится.

Гигантский ящер остановился на опушке, а потом направился к городскому стаду.

— Сейчас будет самое интересное, — прокомментировал Константин.

За первым зубохватом из лесу появились два других чуть поменьше. Следом выпорхнула стайка стремительных и совсем уж мелких ящеров размером с обычную лошадь. Вся эта свора хищников устремилась к стаду травоядных, но дорогу им перекрыли богатыри. Наездники налетели стремительно, атаковали зубохватов копьями и тут же умчались. В погоню за ними бросились юркие ящеры.

— Когтепрыги, — сказал Константин. — Они набрасываются стаей и пускают в ход острые когти.

Однако с богатырской дружиной этот номер не прошел: воины Китежа пустили в ход булавы, отбили нападение и развернули строй. Так сражение продолжилось без потерь с обеих сторон. Хищные ящеры стали осторожней, они не шли на стадо в лобовую, а пытались обойти его с тыла. Некоторые лезли к городским стенам. Тогда защитники пустили в ход секретное оружие — начали кидать зубохватам и когтепрыгам большие куски мяса. Хищники яростно набросились на еду, устроили небольшую свару во время дележки, после чего еще немного побуянили и отступили в лес.

— Как-то странно, — сказал Николас. — Богатыри как будто специально отпустили этих ящеров. Да еще и покормили.

— Говорят, когда-то давно погубила дружина одного зубохвата, так его потом живая вода с того света вернула. — Костя закашлялся и прикрыл рот платком. — После того он стал мстить за погибель да в город наведываться. А зовут его Кровавый Зуб!

— Очень похоже на детскую страшилку, — скептически заметила Оливия.

— Мне это ребята китежские рассказали, — ответил Костя. — Сначала меня тоже в школу определили. Думали, здесь любая хворь сама собой излечивается… — мальчик замолчал и снова кашлянул в платок.

— Может, и излечивается, но не сразу, — мягко сказал Николас и добавил: — Расскажешь, как до ледяных пещер добраться?

— Зачем? — искренне удивился Константин.

— Пойдем за живой водой! Сам же видел, ящеры тут, что ручные собачонки! — воскликнула Оливия.

Костя надолго задумался, а потом сказал:

— А можно мне с вами? Мне тоже живая вода нужна.

Ник хотел было возразить, мол, опасное это дело и вообще до семнадцати лет не положено, но вспомнил слова Оливии про ручных собачонок. Ученики колдуна переглянулись.

— Если покажешь дорогу, возьмем, — согласился Николас. — Приходи к нам в курень завтра вечером.

— Почему не днем? Вечером зубохваты голодные и злые, а днем они отдыхают, — спросил Костя.

— А давайте прямо сейчас рванем! — предложила Оливия. — Завтра ведь рукоделие!

— Ратное дело, — поправил дочь колдуна Ник, за что получил дружеский подзатыльник.

В любом случае задуматься над вопросом стоило. Николас прошелся по избе, глянул в окно на странный грибной лес, затем начал рассуждать вслух:

— Днем нам из города не ускользнуть — дружина держит ворота под охраной, а частокол патрулирует. Да и где отдыхают зубохваты после ночного ужина — неизвестно. Скорей всего, возле тех самых пещер! Думаю, наш шанс — дождаться вечера, когда ящеры и богатыри будут заняты друг другом!

— Все правильно. — Оливия тяжело вздохнула. — Пока они устраивают представление, мы потихоньку прошмыгнем в Гиперборею.

— Отличный план! — Костя наконец-то повеселел. — До завтра, ребята!

Когда гость ушел, в разговор ввязался Тимофей Спиридонович.

— Мы с вами идем! Даже не спорьте!

— Может, вам лучше остаться? — поинтересовался Николас. — Все-таки ящеры не такие уж и ручные, а зубы, видел, какие у них огромные.

— Рры! — сказала Настенька.

— Да ты хоть знаешь, что тут за домовые! — воскликнул Тимофей Спиридонович. — Сладкого не едят, только грибы и рыбу сырую, печки сушеными водорослями топят и с нашим братом общаться не хотят! Да ты только посмотри на них!

Тимофей Спиридонович достал неизвестно откуда затертое зеленое бутылочное стеклышко и поманил Ника к окну. Ученик колдуна пожал плечами, пошел за домовым и заглянул в необычную линзу.

— Ничего себе! — воскликнул Николас. — Все дома насквозь видны.

— Да ты за печку ихнюю посмотри!

Мальчик пригляделся и увидел странное существо. Это был домовой, только не пушистый, как Тимофей Спиридонович, а чешуйчатый, как ящерица.

— Выглядит не очень, — признал Николас.

— Не очень! Да это страх и ужас! Не бросай меня с ними, ну пожалуйста…

Чешуйчатый домовой непостижимым образом обнаружил слежку и показал Нику раздвоенный змеиный язык. Ученик колдуна поспешил вернуть Тимофею Спиридоновичу бутылочную линзу.

— Рры! — сказала Настенька.

— Если мы оставим в городе Тимофея Спиридоновича и малышку, богатыри все поймут, — поддержала домового Оливия.

— Ладно, — больше Николас ничего сказать не смог.

Ночи как таковой в Китеже не было. Свет, бледный и тусклый, продолжал исходить от купола. Так что уснуть ребятам удалось далеко не сразу. На следующее утро Николас проснулся от того, что избушка раскачивается, как пароход во время шторма. С улицы доносились крики Святомира:

— Вставайте, лодыри! На учебу пора!

Оливия накрыла голову подушкой и пробурчала:

— Скажи ему, пусть приходит через час.

Ник выглянул в окно и увидел Святомира. Огромный верховой трирог терся спиной о ноги избушки, от этого она и раскачивалась.

— Бегом, мальцы! — закричал богатырь. — А то схлопочете ремешка из ящеровой кожи, да по мягонькому месту!

Пришлось ребятам поспешить. Святомир легко уместил обоих учеников на спину трирога и отвез в местную школу. Мальчики занимались во дворе и на конюшне, а девочки — в просторном доме с большими окнами, его именовали светлицей.

Поначалу фехтование на деревянных палицах показалось Николасу приятным времяпрепровождением, но очень скоро мальчик позавидовал Оливии с ее рукоделием. Через четверть часа непрерывных упражнений руки юного колдуна болели нестерпимо и гнулись не лучше боевой палицы. А когда дело дошло до учебных поединков, страдать начало все тело Николаса. Китежские мальчишки отлично фехтовали и делали это безо всякой усталости. После тренировки ученики отправились прибирать стойла трирогов, что добило Ника окончательно. К обеду занятия закончились, и ученик колдуна встретился возле школы с Оливией.

— Ужас! Я чуть не пришила себя к скатерти! — принялась возмущаться дочь колдуна, потом вдруг наморщила носик и спросила: — А чем это от тебя пахнет?

— Ратным делом, — отвечал Ник. — Идем скорее! Нужно подготовить все для вечера.

— Сходи умойся для начала! — рассмеялась Оливия. — Не то нас Тимофей Спиридонович на порог не пустит.

Нику оставалось только согласиться. За водными процедурами и обедом последовал отдых, и к вечеру ребята почти оправились от школьных занятий. Когда светящийся купол начал уходить вверх и синие шрамы теней рассекли город, появился Константин. Мальчик тащил с собой целый чемодан, отмеченный золоченым русским гербом.

— Мне нельзя путешествовать без теплой одежды и лекарств, — пояснил Костя. — А еще я всегда беру с собой книжки.

— Раз все в сборе, поехали! Левой! Правой! Потихоньку шагаем, корнями не гремим! — скомандовал Николас, и курень осторожно двинулся вдоль частокола.

— Ух ты! — поразился Костя. — Избушка на курьих ножках, как в сказке!

— Курица тут ни при чем. Курьи — от слова курень, — выглянув из-за печки, авторитетно заявил Тимофей Спиридонович.

— Настоящий домовой! У нас во дворце такие тоже водятся, только я их никогда не видел! — От неожиданности Костя сам не заметил, как сболтнул лишнего.

— В каком еще дворце? — тут же спросила Оливия.

— Так мама наш дом называет, — соврал Константин, и если бы не малокровие, обычное при его хвори, он залился бы краской по самые уши.

Впрочем, все были слишком увлечены побегом, чтобы обратить внимание на эту маленькую ложь. Избушка как раз перешагивала через частокол где-то на дальних задворках города. В стороне, за домами, рычали и трубили голодные ящеры. Переправившись через забор, курень спустился в небольшой овражек и двинулся в обход. По пути к ледяным пещерам предстояло сделать большой круг, огибая место стычки с хищниками. Все шло как нельзя лучше, если не считать растоптанных куренем грибов. Но вот откуда-то справа стали доноситься звуки, громкие и настораживающие. Ник развернул избушку, чтобы посмотреть, в чем там дело. Огромный зеленовато-бурый зубохват доламывал городской частокол.

— Как же его упустили-то, — сокрушенно проговорил Костя.

— Курень, левой! Вылезаем из оврага! — скомандовал Николас.

Через минуту стало понятно, как упустили огромного ящера. Дела у богатырей шли неважно — два витязя остались без верховых трирогов. Они держали оборону на холме. Товарищи пытались пробиться к ним через стаю когтепрыгов и одновременно отвлечь зубохватов от стада. Одинокого ящера богатыри не видели, он удачно укрылся за изгибом частокола и свою громадную зубастую голову поднимать над ним не спешил. Вот он навалился всем корпусом на забор и выломал парочку крупных бревен.

— Зубохват рвется в город! Мы должны его задержать! — закричал Костя.

— Разве у Китежа недостаточно защитников?! — удивленно спросила Оливия. — Наверняка в городе еще остались богатыри. Твой дядя волхв поможет, если что.

Тем временем зубохват выломал еще одно бревно и протиснулся через частокол.

— Не успеют они прогнать ящера. — Ник тяжело вздохнул и направил избушку к городу.

— Плакала наша живая вода, — грустно проговорила Оливия.

— И вовсе не плакала, — ответил ученик колдуна. — Лучше запусти в него сковородкой. Только целься получше, не так, как вчера в меня.

Зубохват уже был в городе. Одним случайным движением он своротил крышу небольшой избенки, обернулся и стал заинтересованно рассматривать внутренности поврежденного домика. Тут ему в голову ударила тяжелая чугунная сковорода. Зубохват только носом повел — мол, не мешай, мошка надоедливая.

— Вот же дубина толстокожая! — воскликнула Оливия и принялась охаживать ящера сковородой.

Николас присоединился к атаке. В качестве снаряда он использовал кастрюлю с вареным мясом. Аппетитное блюдо стукнуло зубохвата по носу. Это привлекло внимание ящера. Он обернулся и шагнул через дыру в частоколе.

— А теперь сматываемся! — закричал Ник. — Левой-правой на полной скорости!

Избушка понеслась в сторону грибного леса, зубохват припустил за ней длинными тяжелыми шагами. Вот он на мгновение замер, обернулся и поглядел на город, за что сразу же получил от Оливии сковородкой по голове.

— Эй, зубастик, слабо наперегонки?! — закричала дочь колдуна.

Ящер обиженно зарычал и бросился в погоню. А курень уже добрался до леса, с разбегу снес шляпку гигантского гриба, сорвал ворох висячих водорослей. Воздух в избушке наполнился пыльцой и солоноватым терпким запахом. Настенька и Тимофей Спиридонович одновременно чихнули. Костя прикрыл рот платочком, глянул в окно и сказал:

— Забирай правее, нужно найти ручей. По нему и доберемся до пещер.

Где-то сзади зубохват влетел в грибные заросли, получил свою порцию лесной пыльцы и громко чихнул.

— А я надеялся, в лесу он отстанет, — тяжело вздохнул Николас.

Избушка проскочила мимо высоченных поганок, смачно растоптала плоские белые грибочки и выскочила на крутой берег ручья.

— Стой! Осторожно вниз! — велел Ник.

Курень пошатнулся, тяжело перевалился вперед и шагнул в ручей. Тряхнуло так, что кастрюли с печки забарабанили по потолку, но опытная избушка устояла.

— Теперь левой и вперед! — скомандовал Николас.

Курень побежал вверх по течению ручья. Вода громко хлюпала под дубовыми ногами. Брызги долетали до самых окон. Это громкое буйство привлекло еще одного хищника. Огромный летающий ящер расправил кожистые крылья и спланировал прямо на избушку. Его когтистые лапы вцепились в бревна, а длинная крокодилья голова проникла в открытое окно и принялась щелкать зубастыми челюстями. К счастью, ребята успели разбежаться кто куда и не попали в пасть летающего хищника. Ник и Оливия быстро спохватились и принялись метать в морду ящера тарелками и кастрюлями. Но хищник не обращал внимания на удары, его длинные костяные челюсти продолжали бешено щелкать. Хуже всего было то, что летающий ящер совершенно перекрыл обзор, а курень летел вперед не разбирая дороги. Пару раз избушку сильно тряхнуло. Ник хотел скомандовать: «Стой!» Но позади раздался громкий рык зубохвата. Гигантский хищник был совсем близко! А тут еще Настенька схватила с пола яблоко и собралась положить его в зубастую пасть летающего хищника.

— Ня! — сказала малышка.

Тимофей Спиридонович в героическом прыжке успел оттолкнуть Настеньку от смертельной пасти. Девочка протестующе заныла и попыталась все-таки дотянуться до морды странной зверушки. Ничего не получилось, и малышка просто подбросила яблочко. Щелкнули челюсти, ящер ухватил зеленый плод и принялся жевать, придерживая пищу блекло-лиловым языком. Распробовав яблоко, хищник недовольно взвизгнул и замотал головой, вытряхивая изо рта остатки кислятины. Настенька засмеялась, подобрала с пола еще одно яблочко и с надеждой воскликнула:

— Ня!

Этого ящер стерпеть не мог, он разжал когти, оттолкнулся от избушки, неловко спланировал к земле, но успел набрать высоту и улетел прочь.

— Фуф! — Николас тяжело вздохнул и выглянул в окно.

Курень успел выбежать из грибного леса и оказался среди поросших голубым лишайником скал и валунов. Причем на краю обрыва!

— Стой! — скомандовал Ник, но было поздно — избушка встала как вкопанная, но поскользнулась на влажном гладком камне, полетела вниз, перекувырнулась и замерла.

— Приехали, — сказал Тимофей Спиридонович. Домовой висел под потолком, правой рукой он держался за балку, а левой прижимал к себе Настеньку.

Избушка завалилась на бок, ее дубовые ноги застряли между валунами. Кровать с мастером Гримгором сильно накренилась. Могло показаться, что колдун наконец-то встал на ноги. Николас поднялся, потирая ушибленную коленку, подобрался к окну и выглянул наружу. С досады мальчик ударил кулаком по подоконнику.

— Такая избушка была! Что же нам теперь делать?!

Оливия и Константин добрались до окна и остановились за спиной Николаса. Повисло молчание, все думали над дальнейшими действиями. Неожиданно Костя высунулся из окна и указал куда-то вправо и вниз.

— Смотрите!

Там, куда указывал мальчик, лишайник отступал, обнажая голубой лед, яркий и сверкающий. Его полупрозрачные кристаллы сияли вокруг широкого темного провала.

— Ледяная пещера! Мы добрались! — воскликнула Оливия, от радости она обняла Костю и поцеловала в щеку.

Радостный порыв был прерван раскатистым рыком. Огромный зубохват перешагнул через валуны и склонился над избушкой. Его тяжелая зубастая голова оказалась в метре от окна. Теперь ребята могли видеть многочисленные розоватые шрамы на коже ящера.

— Это же Кровавый Зуб! — воскликнул Костя.

 

12

Кровавый Зуб вас не обидит

Огромный зубохват подошел еще ближе и ткнул избушку массивной клыкастой головой. Курень пошатнулся, и Николас схватился за стол, чтобы устоять на ногах.

— Он разберет дом по бревнышку, а потом съест нас, — обреченно проговорил Костя.

Зубохват повернул голову и заглянул в избушку. Глаз у него был желтый с вертикальным кошачьим зрачком, а по размеру как блюдце.

— Ник, сможешь приручить его? — прошептала Оливия. — Надежда только на тебя.

— Постараюсь, — ответил ученик колдуна и шагнул к окну.

Ящер чуть отстранился и продемонстрировал пасть, полную длиннющих острых зубов.

— Ты такой сильный, такой быстрый и могучий! — начал шаманствовать Ник. — Хватка у тебя мертвая! Все звери разбегаются, только услышав твой рев! Да что там рев, только увидев твои следы!

Отклика не было. Ник продолжил, похвалив внешний вид зубохвата: его прекрасную гладкую шкуру, изящный хвост, мускулистые задние лапы и благородную голову. Передние конечности ящера, маленькие и скрюченные, выглядели непрезентабельно — об этом Николас умолчал. Зубохвата комплименты не вдохновили, он боднул избушку. Резные наличники рассыпались щепками, между бревнами над окном пролегла заметная щель.

— Вот же, гад ходячий! Ящерка-переросток! — обругал разрушителя Тимофей Спиридонович.

Ник поднялся на ноги и вернулся к окну. Оливия и Костя прижались к печке, они следили за происходящим с широко раскрытыми глазами.

— Так вот ты какой, терпеливый и коварный! — продолжил юный шаман. — Можешь часами преследовать жертву! Будешь выцарапывать ее из панциря, пока не доберешься до мяса!

— Ник, пожалуйста! Мне страшно! — воскликнула Оливия.

Но ученик колдуна уже почувствовал контакт: как будто тонкая иголочка кольнула направленную на ящера ладонь. Зубохват замер и внимательно посмотрел на мальчика.

— Ты не отступаешь, не знаешь жалости, — продолжал Ник.

Мальчик почувствовал, что ящер вот-вот поддастся, поэтому шагнул вперед и выглянул в окно. Огромные челюсти распахнулись, зубастая пасть устремилась к аппетитной жертве. Николас стоял как завороженный, не в силах пошевелиться и даже помыслить об этом. И тут его с силой потянуло вниз. Это Оливия и Константин схватили неудачливого шамана за ноги и сдернули вниз. Гигантские челюсти щелкнули над самой головой Николаса. Ученик колдуна вытер рукавом холодный пот и попытался отдышаться.

— Он слишком большой, он сам почти приручил меня, — пробормотал Ник, поднимаясь на ноги.

— Больше не ходи к окну, — сказала Оливия, но как-то неуверенно.

— Я кое-что почувствовал… — проговорил Николас.

Но что именно? Юный шаман закрыл глаза и сосредоточился. В тот короткий миг, когда зубохват подчинил его волю, Ник заглянул в душу огромного ящера и обнаружил там зацепку. Сильный удар сотряс избушку. Николас открыл глаза, он все понял!

— Бедный несчастный ящер! — начал шаман, возвращаясь к окну. — Сколько же в тебе силы и мужества терпеть постоянную боль, голод, страх быть съеденным собственными сородичами…

Ник продолжал жалеть зубохвата и одновременно восхвалять его стойкость. Через ладонь пошел сильнейший отклик. Как будто в руку вонзили иглу и прогнали по ней электричество. Так шаманская связь объединила мальчика и гигантского ящера. Николас ощутил невероятную полноту этой связи и одновременно зияющую пустоту вокруг нее. Это был шаманский предел! Тот, о котором говорил Ермолай Константинович. Ник понял, что больше никого и никогда не сможет приручить. Слезы хлынули из глаз мальчика. Но не от горя или обиды, это было прощание с прежним Николасом, который ушел навсегда. Друзья окружили юного шамана, принялись утешать, и Ник неожиданно расхохотался. Огромный зубохват издал радостный гортанный звук. Ученик колдуна вернулся к окну и поманил ящера рукой.

— Помоги нам спуститься, Кровавый Зуб, подставь голову.

Зубохват покорно подставил мальчику свой широкий чешуйчатый череп. Ник перемахнул подоконник, залез на голову ящера и через мгновение скатился с нее на мшистый валун.

— Давайте вниз, ребята! — воскликнул Николас. — Не бойтесь его! Кровавый Зуб вас не обидит.

Впрочем, все оказалось не так просто. Сначала решали, какие вещи брать с собой. В результате прихватили немного съестных припасов и теплую одежду Кости. Потом уговаривали Тимофея Спиридоновича вести себя хорошо и оставаться на хозяйстве. После этого Николас сказал:

— Кровавый Зуб, будешь охранять избушку! Там мои друзья!

Но ящер послушался далеко не сразу, он все рвался вслед за хозяином в ледяные пещеры. И его не волновало, что узкие подземные коридоры слишком малы для огромной туши. Наконец Кровавый Зуб подчинился и, волоча хвост, отправился охранять избушку. Тогда ребята спустились в пещеру и двинулись сквозь толщу светящегося голубого льда по узкому тоннелю.

— И далеко еще до Гипербореи? — спросила Оливия через четверть часа.

— Далеко, далеко… — ответило эхо.

Конца и края путешествию видно не было. Коридор знай себе шел вперед, постоянно забирая влево и вниз. Но вот Николас заметил нечто странное — лед стал выгибаться барельефами, в которых легко угадывались человеческие лица.

— Привидится же такое, — пробормотал Костя.

А вскоре ребята увидели первого замерзшего человека. Это был боярин в высокой шапке и меховом плаще. Он стоял, прижавшись спиной к стене, и голубой лед медленно поглощал его высокую фигуру. Легкая улыбка не сходила с посиневших губ боярина. Казалось, он спит и видит красивый сон.

— Может, повернем обратно? — спросил Костя.

Оливия подошла к замерзшему человеку, прикоснулась к его белой руке.

— Он живой, только очень холодный, — уверенно сказала девочка.

В подтверждение этих слов боярин открыл глаза и заговорил на каком-то неизвестном языке. Но ребят он не видел и явно общался с кем-то воображаемым.

— Идем дальше, — сказал Николас. — Да, из ледяных пещер возвращаются не все. Но мы об этом и раньше знали…

— Идем, — согласилась Оливия.

— Мне кажется, этот человек вполне счастлив… — задумчиво проговорил Костя.

Поход продолжился, и дальше в пещерах ребята обнаружили множество замерзших людей. В большинстве своем это были китежские юноши и девушки, но встречались и пришлые. Были даже иностранцы в европейской и диковинной восточной одежде. Всех этих людей, казалось бы таких разных, объединяло выражение лица. Все они улыбались, были спокойны и счастливы.

— Они все как будто в Эдемском саду, — восторженно заметил Константин.

— Не все. — Ник указал на высокого мужчину в цилиндре и черном сюртуке, тот даже и не думал улыбаться, его губы кривились, а глаз подергивался, как от нервного тика.

— Бедняга. Ему, наверное, кошмар снится. — Оливия погладила несчастного по щеке, поставила на место свалившийся на грудь монокль.

— Оставьте меня! Уходите! — воскликнул замерший по-английски, а потом перешел на какой-то странный и жутковатый язык.

— Может, разбудим его, — предложил Костя.

Оливия осторожно ущипнула замороженного британца за щеку, но тот никак не отреагировал.

— Их бы всех уже разбудили, если бы это было так просто, — покачал головою Николас.

Ребятам оставалось только покинуть несчастного и идти дальше. Ледяной тоннель вновь стал пустым и теперь казался бесконечным.

— Давайте, что ли, сделаем привал и перекусим, — предложила Оливия. — А то мало ли что там впереди.

— Наверное, ты права, — ответил Николас.

Но пока ребята размышляли, показалась развилка. Ледяной тоннель разделялся на три совершенно одинаковых коридора.

— Куда пойдем, налево или направо? — спросил Костя.

— Идем прямо, — решил Николас.

Никто спорить не стал, и ребята пошли дальше по среднему коридору. Минут через пять они оказались на точной такой же развилке.

— Теперь давайте налево, — предложила Оливия.

Ник только пожал плечами, и путешествие продолжилось по левому коридору.

— Кажется, я знаю, что ждет нас дальше, — заулыбался Костя.

— Гиперборея! Рано или поздно мы до нее доберемся, — сказала Оливия.

Через пять минут ребята снова оказались на развилке.

— Так и знал! — воскликнул Костя.

— Неужели мы заблудились? — удивилась Оливия. — Нет! Не может такого быть.

— Теперь идем по правому коридору. Больше нам ничего не остается, — сказал Николас.

— Мне это нравится все меньше и меньше, — ответила Оливия.

Тем не менее ребята прошли по правому коридору и снова оказались на развилке. Оливия уже безо всяких разговоров принялась доставать съестные припасы.

— Мы что-то делаем не так, — размышлял Николас.

— Может, нам вернуться назад, на самую первую развилку? — предложил Костя.

— У меня такое чувство, что это одна и та же развилка и она нас преследует! — ответил Ник.

— Что же она от нас хочет? — спросила Оливия.

— Вот именно! — воскликнул Николас. — Допустим, это одна и та же развилка. Мы во все коридоры ходили! Какие еще есть варианты?

— Ну, нас трое, и тоннеля тоже три… — проговорил Костя.

— Точно! Мы должны разделиться! — воскликнула Оливия. — Чур, я посередине!

— Тогда я справа, — сказал Костя.

Нику не хотелось оставлять ребят одних. Все-таки Оливия — девочка, а Константин кажется таким слабым и больным. Но другого выхода ученик колдуна не видел. Перекус выдался не ахти каким — сушеная рыба, салат из грибов и водорослей, копченое мясо ящера.

— И где сейчас Евфросиния Александровна с ее блинчиками? — тяжело вздохнула Оливия. — Это не еда, а какой-то кошачий корм!

— В Китеже говорят, что рыба и водоросли шибко полезны для русичей. — Костя заулыбался. — Мол, еще узнаете толк в таких яствах.

Ребята посмеялись и доели в приподнятом настроении. Пришло время расходиться. Константин неожиданно обнял Ника и Оливию.

— Прощайте, братцы! У меня никогда еще не было таких замечательных друзей! — И мальчик, не оглядываясь, ушел в свой коридор.

Ник посмотрел в прекрасные зеленые глаза Оливии. Еще минуту назад он не планировал каких-то особенных прощаний, но слова Кости неожиданно все поменяли.

— Если я не вернусь… — начал ученик колдуна, Оливия приложила палец к его губам.

— Мы обязательно вернемся. — Девочка приблизилась к Николасу и почти шептала: — Мы вернемся с живой водой, вылечим папу. Ты станешь великим колдуном, и мы поселимся в фамильном замке Гримгоров.

— Обещаю вернуться, — прошептал Ник и обнял Оливию.

Потом они долго расходились, глядя друг другу в глаза. И, наконец, одновременно решившись, направились каждый в свой коридор.

 

13

Правила странника

Николас сразу же ощутил остроту разлуки. Как будто он расстался с Оливией год назад и теперь их разделяли сотни миль. Ученик колдуна чувствовал — если он сейчас обернется, то не увидит осточертевшую развилку, не сможет вернуться назад. Поэтому Ник шел вперед и очень скоро стал замечать, что сияние подо льдом усиливается. А еще мерцает и движется, как будто там, под голубой коркой, ползает и извивается световой змей. Николас старался не думать о том, чудовище ли это кровожадное или забавный оптический эффект, а просто шел вперед, пока не оказался в тупике.

— Хм… — сказал Ник, больше у него слов для гладкой ледяной стены не нашлось.

Тут световой змей проскользил по потолку, заметался и начал сгущаться в плотную сияющую фигуру. Все выглядело так, будто подо льдом находится человек — живой и светящийся. Этот сияющий незнакомец шагнул вперед, и его лицо выступило изо льда сверкающей объемной маской.

— Добро пожаловать, странник, — сказал светящийся человек.

— Здравствуйте, — ответил Ник.

— Ты желаешь попасть в Гиперборею?

Ученик колдуна кивнул.

— Хорошо. Я расскажу тебе все, что должен знать странник. — Человек шагнул вперед, его плечи и ладони выступили из-подо льда светящимися буграми. — Слушай же! Гиперборея погибла десять тысяч лет назад, но она жива до сих пор и одаривает живой водой всех, кто отважится на путешествие.

Сияющий выдержал паузу, он явно ждал вопроса: «Как такое возможно»? — и Нику пришлось его задать.

— Гиперборея существует, пока жива память о ней, — принялся объяснять ледяной человек. — В своем путешествии ты пройдешь через воспоминания, мои и многих других достойных людей. Помни, твоя цель — Источник Жизни в Полярном саду. Добравшись до него, ты получишь живую воду и сможешь вернуться обратно. Твоя дорога пойдет через память, но это больше, чем просто воспоминания, каждое из них — целый мир. Ты можешь остаться в любом из них и прожить там свою жизнь. Она будет так же реальна, как твое прежнее существование. И в этом главная опасность пути. Чем дольше ты остаешься в мире, тем больше веришь в него. Ты можешь забыть, откуда и зачем пришел…

— Эти люди в тоннеле, — прервал рассказ Ник. — Они заблудились в воспоминаниях и остались там навсегда?

— Многие решили остаться в Гиперборее, другие действительно застряли, — пояснил ледяной человек. — Чтобы добраться до цели, тебе нужно усвоить правила странника.

Вновь повисла пауза, и Ник спросил:

— Что за правила?

— Усвой главное — чтобы отправиться по дороге воспоминаний, тебе нужно заглянуть человеку в глаза или взять его за руку. Так ты сможешь попасть в его прошлое. Чтобы не сбиться с пути, избегай случайных людей и врагов. Не задерживайся надолго в одном мире. Если замешкался, держи в голове свое прошлое. Повторяй про себя, зачем ты отправился в это путешествие. Ты усвоил правила, странник?

Николас коротко кивнул, а потом спросил:

— Как я отличу врагов от друзей?

— Гипербореи прекрасны, их души чисты, — ответил сияющий человек, помолчав, он добавил: — Если ты готов, дай мне руку.

Ник сделал шаг вперед и осторожно взялся за ледяную ладошку. Сначала был только жгучий холод и слепящий свет, затем Ник оказался на опушке дремучего леса и сразу понял, что попал в воспоминания. Считаные мгновения мир состоял из одного лишь всадника. Знатный воин в золоченых чешуйчатых доспехах пронзал пространство горящим взглядом мертвых глаз. Вот он поднял над головой сверкающую кривую саблю, издал боевой клич. Тут же из небытия появилось жуткое войско мертвых всадников. Зомби зарычали и заулюлюкали.

«Мир проявляется постепенно, начиная с самых запомнившихся деталей», — успел подумать Ник.

В подтверждение этой мысли мальчик увидел сожженные поля внизу, опушку замшелого леса и русских разведчиков, укрывшихся в кустах. Оба еще совсем молодые, румяные и безусые ребята, они с ужасом смотрели на войско всадников-зомби.

— Днем в лес не сунутся, охранных чар да древостражей побоятся. Зато к полуночи уже город обступят, — сказал один из разведчиков, высокий белокурый парень с тонким длинным лицом.

— Да это же мой ледяной человек! — понял Николас.

— Вертаемся скорей в город! — подал голос второй русич, крепкий и коренастый парень. — Глядишь, и надумает чего волхв Любомысл. Уж больно он башковитый.

Разведчики осторожно проползли под кустами и направились прочь потаенной лесной тропой. Ник следовал за ними. Каким-то непостижимым образом ему удавалось остаться незамеченным. Раз за разом ученик колдуна шелестел опавшей листвой или громко ломал сухую ветку. Разведчики оборачивались, но никого не замечали или пристально вглядывались сквозь листву и недоуменно переговаривались:

— Идет, что ли, кто за нами? Или мерещится?

— Вот и я не пойму, леший это или марево пустое.

Тут Николас вспомнил про Тень. Когда-то мастер Гримгор рассказал своим ученикам про неуловимую сущность, которая сопровождает каждого. Тень заботится о своем человеке, но очень необычным образом — она отводит глаза, не дает заметить вещи странные, непривычные, выбивающие из колеи. Тут было над чем поразмыслить:

— В мире чужих воспоминаний я странный призрак, поэтому им тяжело меня увидеть. Правда, малыш Николя?

Прирученная и проименованная, Тень Николаса поднялась с земли и заговорила:

— Ты прав, мой мальчик, — малыш Николя говорил в своей обычной нагловатой манере. — Но не вздумай злоупотреблять своей невидимостью! Чем дольше ты здесь, тем лучше заметен. Ну и не забывай про других пришельцев и тех, кто дружит со своей Тенью — для них ты как ладони.

— Спасибо, малыш Николя! — сказал ученик колдуна и побежал догонять разведчиков.

Так и добрались через лесок до города. Старинный Китеж расположился на высоком мысу, что разрезал озеро Светлояр почти до середины. Частокол защищал весь полуостров, а единственные ворота выходили на узкий перешеек прямо к берегу озера. Николас сразу узнал Китеж. Шестьсот лет назад город все так же походил на пряник в белой сахарной глазури. Только теперь он стоял посреди озерной глади, как на блюдечке с голубой каемочкой. Подальше от воды, к лесу, жались пашни и огороды. Там и встретили разведчиков русские витязи. Ник даже немного удивился тому, что разъезжают богатыри на обычных лошадках, а не на ящерах.

— Видали орду! Как есть видали! — с ходу закричали разведчики.

— Через дол идут. Мертвяков тьма тьмущая, и кони у них дохлые, — докладывал парень покрепче.

— Я главного у них приметил. В золоченых доспехах, а глаз горит так, что до костей холодом пробирает, — продолжал высокий разведчик, будущий ледяной человек.

Кряжистый бородатый воин тяжело вздохнул:

— Вот и докатилась беда до наших ворот. Но вы, ребятки, молодцы, не сплоховали.

— И что нам теперь делать прикажешь, Симеон-богатырь? — спросил коренастый разведчик.

— А сходите-ка волхва проведайте, ребятки, — ответил Симеон. — Он у холодной скалы баловство затеял. Уж коли не подсобите в делах его, так вразумляйте, чтобы в город возвращался.

— Уж чем сможем, тем подсобим, — согласились разведчики и побежали вокруг озера к остроносой скале, укрывшейся среди валунов и камней поменьше.

Ник выбрался из кустов и побрел следом за ребятами, но на приличном расстоянии. Казалось, в этом мире время летит быстрее — всего за пару минут мальчик обогнул озеро и вышел к холодной скале. Разведчики уже успели переговорить с волхвом и теперь разбирали каменный завал. Сам почтенный кудесник отошел в сторону и присел на поросший мхом валун. Был он высокий, седой, сухой и жилистый, но еще не дряхлый. Волхв сорвал с куста темную спелую ягоду малины и отправил в рот. А потом посмотрел прямо на Николаса. Мальчик спешно отвел глаза — еще не хватало угодить в память этого старика, лет на двадцать назад.

— Да ты не боись, малыш, — неожиданно сказал волхв. — Ведомо мне, что вы, духи, благословения Гиперборейского ищете.

— С кем это вы беседу ведете, мудрый Любомысл? — поинтересовался коренастый разведчик.

— Ты камешки таскай, Егорка, тогда и мудрость истинная к тебе придет, — ответил волхв.

Ребята переглянулись, но продолжили ворочать камни. Ник остался стоять в стороне, ближе к лесу, и от нечего делать принялся собирать малину с земляникой. Когда первая пригоршня душистых ягод отправилась в рот, произошло нечто примечательное. Николас начал ощущать запахи — сладкий аромат земляники, свежее дыхание Светлояра, тяжелый и богатый лесной дух. Тем временем разведчики справились с каменным завалом и обнаружили вход в пещеру.

— Опять время ускорилось! — понял Николас.

Под скалой из недр земли выходил чистый голубой лед. Ученик колдуна сразу же узнал этот яркий приметный цвет. А разведчики прыгнули вниз в провал и помогли спуститься старику Любомыслу. Николас последовал за волхвом. Так все оказались под землей. Поначалу лед лишь местами проступал на стенках тоннеля и почти не светился. Егору пришлось вооружиться огнивом и зажечь свечу. Чем дальше спускались исследователи, тем больше появлялось льда, и тем ярче он сиял. Вскоре надобность в свече отпала. Ник шел далеко позади, но все равно слышал восторженные возгласы разведчиков. И вот прозвучало кое-что, заставившее мальчика замереть и прислушаться.

— Здесь развилка и три дороги, — проговорил Егорка еще неокрепшим баском. — Как в былинах… Налево пойдешь — смерть найдешь. Направо пойдешь — коня потеряешь.

— Расходимся, — сказал волхв после недолго молчания.

— Тогда я, чур, прямо! — воскликнул Егорка.

— Иди прямо. А ты, Никитка, давай направо — коня у тебя все равно нет, — усмехнулся Любомысл.

Николас выждал пару минут, а потом вышел из-за поворота. Никакой развилки не обнаружилось. Ученик колдуна пожал плечами и двинулся дальше, но очень скоро тоннель закончился тупиком. Высокий и остроносый Никитка стоял в конце коридора и смотрел, как кружится подо льдом голубое сияние.

— Как тут все хитро устроено, — прошептал Николас.

Голубой свет вспыхнул с необычайной яркостью и разорвал ледяную корку, как пуля бумажный лист. Из стены вышел человек — Ник сразу понял, это гиперборей. Незнакомец был невероятно высок и широк в плечах, настоящий богатырь. При этом кожу имел белую и такую тонкую, что под ней была видна каждая голубая прожилка. Волосы и борода гиперборея разделялись на разноцветные пряди. Сейчас они по большей части выцвели и поседели, но раньше наверняка казались яркими и пестрыми. Незнакомец был очень стар, но нисколько не одряхлел. И даже глубокие морщины на его лице казались благородными. Только глаза серые, истертые почти до белизны, выдавали его истинный возраст.

— Как же я долго ждал тебя, — тяжело проговорил гипербореец и положил руку на плечо Никитки.

Парень не растерялся, не бросился бежать, а проговорил, чуть запинаясь от страха:

— Нам нужно чудо, чтобы спасти город от орды нежити.

— Вы получите его. Великое спасительное чудо, — ответил старик. — Для этого вы должны отправиться в Гиперборею и добыть живую воду. Но ты… у тебя есть другое предназначение. Дни мои на исходе, и ты сможешь заменить меня, стать проводником, через которого другие найдут путь к спасению. Готов ли ты принять свою судьбу? Времени почти не осталось…

Никита помолчал, перекрестился и сказал:

— Готов я на дело доброе, чтобы град родной избавить от смерти лютой.

Гиперборей объяснил своему преемнику правила путешествия, взял паренька за руки, и яркий светящийся лед поглотил Никитку.

— Вот он момент! — понял Николас и подбежал к старику-гиперборею.

Тот сначала не замечал мальчика, и только когда ученик колдуна заглянул в его бледно-серые глаза, тихо проговорил:

— Проходи, странник.

Яркая вспышка поглотила этот мир.

 

14

Перекрестки миров

Сначала Николас увидел глаз, большой грустный янтарно-карий, а через мгновение всего зверя — огромного мохнатого мамонта. Гигант был частью тяжелогруженого каравана. Спасаясь от холода, мамонты прятали хоботы в шерстяных зарослях за ушами, переступали с ноги на ногу. Караван стоял посреди ледяной пустоши. Позади него лежали занесенные сугробами руины города, некогда прекрасного и величественного. Ветер гудел и кружил бритвенно острые заледеневшие снежинки.

— Я не хочу на юг, дядя Кордо, — Николас сначала услышал голос, а потом возле каравана появился тот, кому принадлежали эти слова. Ученик колдуна сразу же узнал старика-гиперборейца из ледяного тоннеля. Только теперь он был юношей, и его длинные разноцветные волосы казались красками, нечаянно пролитыми на белый снег.

— Ты должен, Дарциний, — ответил рослый широкоплечий мужчина.

Оба гиперборея были одеты совсем не по погоде — в одни только брюки и жилетку на голое тело. Они стояли босиком на снегу, но совершенно не мерзли.

— В городе должен кто-то остаться! Некроманты не могли убить всех. Я должен попытаться отыскать маму! — Юноша легко перекрикивал поднявшуюся метель.

Кордо взревел дико и угрожающе, казалось, он сейчас набросится на паренька и разорвет его пополам, но гиперборей совладал с собой и прорычал:

— Уходи, Дарциний! Некроманты уничтожили Источник живой воды. Ты провел год в глубокой заморозке и выжил! Ты — наша последняя надежда сохранить дорогу к Источнику через глубинную память!

Взгляд юноши погас, плечи опустились.

— Что случилось с видящими, стражами и садовниками? — спросил он.

— Погибли или выжили из ума, кто-то ушел в свою вторую природу и не вернулся. Все кончено, мир никогда не будет прежним. Уезжай, Дарциний! Исполни свое предназначение!

Юноша кивнул и взобрался по веревочной лесенке на спину мамонта. Тут-то Николас понял, что должен поспешить. Мальчик бросился вперед сквозь метель, закричал:

— Постойте! Я странник!

Но караван тронулся. Движение мамонтов только казалось неторопливым — огромные мохнатые звери стремительно исчезали за снежной стеной. Кордо помахал каравану рукой и бросился бежать прочь. Метров через пять он уже мчался по сугробам на четвереньках. Вот он высоко подпрыгнул и обратился в белого медведя! Николас остановился. Караван было не догнать. Белый медведь растворился в снегах и, возможно, уже выслеживал добычу.

«Хорошо хоть я не чувствую холода, — подумал Ник, и тут же ворох снежинок обжог его щеку. Мальчику пришлось переменить свое мнение. — Ладно, мороз начал работать. И вообще дело дрянь».

Николасу оставалось только направиться к заснеженным руинам города. К счастью, мир воспоминаний еще не стал совсем-совсем настоящим. Время по-прежнему летело с невероятной скоростью. Да и арктическая стужа морозила вполсилы. Вскоре Николас перевалил через ледяные дюны и обнаружил нечто поразительное — настоящий оазис. Тепло исходило от подземных термических источников. В защищенных от ветра низинах зеленела трава. Вокруг гейзеров и горячих озер росли пальмы и магнолии. Множество деревьев погибло относительно недавно. Другие обледенели, да так и остались стоять огромными яркими леденцами.

Наступила ночь, метель притихла. Город-оазис осветило северное сияние. Яркие зеленые и красные сполохи радостно плескались в черном небе. Казалось, они веселятся, насмехаясь над жизнью, медленно умирающей среди арктических льдов. Ник шел наугад по пустым улицам мимо разрушенных садов.

— Кто-то из гипербореев должен был выжить, — успокаивал себя ученик колдуна.

Мальчик видел многочисленные следы, иногда даже слышал какой-то далекий шум то с одной стороны, то с другой. После часа бесплодных поисков Ник заметил далеко впереди маленькую человеческую фигурку. Она казалась одинокой и беззащитной.

— Точно не враг, — решил Николас и ускорил шаг — нужно было догнать незнакомца.

Вот фигурка замерла на берегу горячего озера. И тогда Ник заметил медведя. Полярный хищник тоже преследовал незнакомца, но до поры до времени держался в тени замерзшей живой изгороди. Человечек возле горячего озера развел руки в стороны, потом кашлянул в кулачок. Что-то было знакомое в его движениях.

— Да это же Костя! — понял Николас и побежал вперед с криками: — Осторожно! Медведь сзади!

Но было поздно; хищник бросился к беззащитной жертве и уже занес лапу для смертельного удара. Константин не испугался и не убежал. Он остался стоять и только заглянул в глаза полярному медведю. Яркая голубая вспышка накрыла оазис. Костя исчез, а ослепленный мишка заревел и умчался прочь.

— Постой! Не убегай! — кричал ему вслед Ник. — Я странник, и у меня к тебе важное дело!

Но полярному медведю пока что хватило и одного мальчика-путешественника, связываться с другим он не собирался. Ученик колдуна попробовал догнать хищника, но тот двигался слишком быстро. Вскоре Николас выбился из сил и вынужден был сдаться.

— Глупый мишка! Ну и беги себе, поджав хвост!

Погоня за полярным медведем привела мальчика в центральную часть города. Здесь, над разоренными садами, возвышалось огромное островерхое здание. Ник про себя именовал его Фонтаном. Раньше эту постройку можно было смело назвать восьмым чудом света или даже первым из чудес. Сам Фонтан размещался на большом круглом холме и представлял собой переплетение устремленных к небу стеклянных колонн. К прозрачным вертикальным конструкциям крепились витражные перекрытия, пестрые и самоцветные. Сейчас Фонтан пребывал в плачевном полуразрушенном состоянии. Округлый холм был охвачен чадящими пожарами. Самоцветные этажи почернели от копоти. Стеклянные колонны оплавились и теперь напоминали сломанные пальцы. Николас долго не мог решить — идти к Фонтану или держаться от него подальше. В результате мальчик пошел по дуге в обход круглого холма и набрел на развалины оранжереи. Пришлось пробираться между мертвыми пальмами и заледеневшими фикусами.

— Все-таки нужно подняться к Фонтану, — решил ученик колдуна. — Если кто-то из гипербореев выжил, пусть даже сошел с ума, он рано или поздно вернется к центру города.

Но воплотить решение в жизнь Николас не успел. Мальчика привлекло странное бормотание.

— Я должен сделать это… Но я не могу… У тебя нет другого выхода… Ты должен все вернуть.

Ник вышел из зарослей пожелтевшего бамбука и увидел мастера Гримгора. Мальчик вздрогнул от удивления и даже протер глаза кулаками, но учитель не исчез. Колдун стоял на краю оранжереи и смотрел вдаль через разбитое окно. Мальчик шагнул вперед, тоже заглянул в потрескавшееся стекло и увидел Оливию. Девочка шла по замороженной аллее к Фонтану. Мастер Гримгор обернулся и посмотрел на Николаса.

— Мой ученик? — Колдун говорил странно, раньше он всегда называл Ника только по имени. На это стоило обратить внимание. А еще на белый плащ в левой руке. Мастер Гримгор никогда такой не носил. И волосы — совершенно седые, а не темные с редкой проседью. Поводов насторожиться было предостаточно, но Николас слишком обрадовался появлению учителя.

— Мастер Гримгор! — воскликнул мальчик. — Живая вода исцелила вас? Что вы здесь делаете?

— Я пришел, чтобы забрать вас, — сказал колдун и взял Николаса за руку.

Мальчик еще не понимал, что происходит, он смотрел на плащ мастера колдуна. Что это за странные знаки на белой ткани? Плащ казался знакомым, хоть мастер Гримгор никогда такой не носил и вообще из всех цветов предпочитал темно-серый. Неожиданно Ник вспомнил эти письмена, черные на белом. Их нес на себе колдун, спаливший деревни вокруг Светлояра.

«Не может быть!» — подумал Николас и заглянул в лицо мастера Гримгора.

Взгляд мальчика встретили безумные белесые с розовыми разводами глаза. И тут же яркая вспышка стерла этот мир.

В воздухе висели рубленые иероглифы, написанные ядовито-зеленым светящимся туманом. Эти живые заклинания медленно плыли по кругу. То и дело одно из них вспыхивало ярким желтым огнем, недолго горело, а потом блекло. После колдовских иероглифов Николас увидел подвал — темный каменный мешок с узкой лесенкой, ведущей наверх. Посреди него устроено некое подобие кровати — два корыта со льдом и большой кусок проржавевшей стальной обшивки сверху. На куске железа лежала изрядно изуродованная огнем белая кукла. Та самая, которую мастер Гримгор так опрометчиво бросил в Нескучном саду после поединка с графом Джаяровым. Кукла Белого колдуна была пристегнута к ложу кожаными ремешками.

— Почему он это сделал?! Где мы?! — Голос прозвучал сзади и под самым ухом, так что Ник от испуга подскочил на месте и едва не прикусил язык.

Ученик колдуна обернулся и увидел Оливию. Ник долго не мог вымолвить ни слова. Он пытался прийти в себя, понять, почему оказался в этом месте да еще одновременно с Оливией.

— Не молчи, Ники! — воскликнула дочь колдуна. — Или ты тоже злое привидение?

Мальчик тяжело вздохнул и заговорил, тщательно подбирая слова:

— Это был не твой отец, там, в разрушенном городе. Некроманты нашли куклу мастера Гримгора, оживили ее и заставили сражаться против нас. — Ник показал на игрушечного колдуна, привязанного к железной кровати.

Оливия подошла к самому кругу ядовитых заклинаний и хорошенько рассмотрела куклу.

— Это он, Белый колдун, — сказала девочка. — Тот, что стал частью папы после сражения в театре, а потом, уже в Москве, исчез.

Оливия вернулась в темный угол подвала, опустилась на каменный пол и закрыла лицо руками.

— Что же нам теперь делать? — спросила девочка.

Николас как раз думал над этим вопросом.

— Скоро здесь появятся некроманты и оживят куклу. Это ведь ее воспоминания, значит, она уже возвращается к жизни, — сказал ученик колдуна. — Ты должна уходить отсюда…

— Как? — спросила Оливия. — Некроманты наверняка охраняют подвал.

— Ты уйдешь через мои воспоминания, — решительно объявил Николас.

Только теперь девочка поняла, почему он говорил «ты», а не «мы». Оливия закусила губу.

— Но почему я? Почему не ты? А может быть… — безумная надежда вспыхнула в душе девочки. — Может, мы уйдем вместе, одновременно!

Ник был уверен, что это не сработает, что из двоих один всегда будет дорогой, а другой — странником. Это казалось непреложной истиной.

— Давай попробуем, — согласился мальчик. — Может, и получится одновременно.

— На счет три, — сказала Оливия. — Приготовились! Раз, два. — Ребята взялись за руки. — Три!

Николас поднял глаза и встретился взглядом с Оливией.

«Как же мне стать дорогой, а не странником?» — мелькнула мысль.

Мгновение, глаза в глаза, тянулось, а мысль все не унималась.

— Надо раскрыться… Не нужно хотеть уйти, — звучало в голове Ника. — Нужно вспомнить! В точку!

Николас постарался во всех деталях представить сцену расставания на развилке ледяных тоннелей. И это отлично получилось, даже предательские слезы подступили к горлу. Прекрасные глаза Оливии вспыхнули зеленым огнем. Он ослепил Ника, проник в темные уголки подвала и растворился во тьме. Дочь колдуна бесследно исчезла. Мальчик облегченно вздохнул, но тут громко хлопнула тяжелая дверь. Тонкая дорожка дневного света пролегла по лестнице. Ник услышал голоса некромантов — один молодой и приятный, другой сухой с тягучей противной гнильцой. Разговаривали они на лемурийском, поэтому мальчик не понял ни единого слова.

— Следуй за мной, Наравапару. — Ракшаса улыбался под костяной маской. — Хочу, чтобы ты понаблюдал за нестандартным применением одного древнего заклинания.

— Для меня это великая честь, учитель.

Лемурийские слова показались Нику жуткими вредоносными заклинаниями. Мальчик забился в самый темный угол подвала и принялся твердить про себя:

— В этом мире я всего лишь призрак. Они не увидят меня, не причинят мне зла…

 

15

Ловушка памяти

Оливия снова смотрела в голубые глаза Николаса. Они казались синими озерами, отражающими белое полуденное солнце. Была в них какая-то невероятная успокаивающая умиротворенность. Потом мир ожил, и дочь колдуна увидела Ника и саму себя со стороны.

— Если я не вернусь… — Девочка видела, как шевелятся губы ее друга, как приближается к ним ее собственный розовый пальчик.

— Мы обязательно вернемся, — шептала Оливия из прошлого. — Мы вернемся с живой водой, вылечим папу…

Только теперь дочь колдуна поняла, что пришла одна по дороге воспоминаний. Что Ник остался в подвале со страшной куклой и скоро туда нагрянут некроманты.

— Ты станешь великим колдуном, и мы поселимся в фамильном замке Гримгоров. — Теперь эти слова казались Оливии такими фальшивыми.

— Дура! Хотя бы поцелуй его! — закричала девочка, но ее более ранняя версия ничего такого не стала делать. Все произошло точно как в прошлый раз — ребята распрощались и разошлись по разным коридорам.

— Лучше бы я осталась в том подвале! — воскликнула Оливия.

На развилке оставались вещи, разложенные для привала, остатки салата из водорослей и жесткого мяса ящера. Девочка без сил опустилась на шерстяное одеяло. В эту минуту она могла думать только о Нике. О том, каким он казался смешным и простоватым. И о том, как она искренне удивлялась его победам и достижениям.

«Ведь он несколько раз спасал меня», — подумала Оливия.

Раньше девочке казалось, что у нее, наследницы династии Гримгоров, гораздо больше шансов стать великой колдуньей, чем у простого паренька с фермы. Но пройдя через многочисленные испытания, Оливия начала понимать, чего стоит Николас. У него внутри как будто скрывался островок спокойствия и ясности, на котором можно было найти спасение в самой критической и опасной ситуации!

— Я должна была остаться там, — повторила девочка, и ее накрыла волна стыда и жалости к себе.

Так Оливия сидела и предавалась печальным размышлениям. О том, что она уже почти погубила любимого папу, а теперь еще и лучшего друга. Конца и края этим мыслям не было, тем более что иногда они перемежались приятными воспоминаниями. Девочка сама не заметила, как угодила в ловушку, о которой предупреждал ледяной человек. Приняла этот мир за реальный, начала забывать, кто она и зачем пришла по дороге воспоминаний. Так бы и осталась Оливия навсегда на этой развилке, если бы не ускоренное течение времени. Золотистые волосы девочки стремительно отросли. Еще недавно они падали на плечи, но вот уже отяжелели и стали ползти вниз, стелиться по шерстяному одеялу. Увлеченная своими страданиями, Оливия долго не замечала происходящих с ней изменений, пока не увидела золотистый локон рядом с початой порцией грибного салата.

«Чьи это волосы?» — подумала девочка и тут же в ужасе вскочила на ноги.

— Сколько времени прошло?! — воскликнула Оливия.

По всем признакам выходило, что очень много. Волосы отросли, платье как будто уменьшилось и сделалось таким узким.

— Вот теперь я точно все испортила. — Мысль была предательская, пугающая и холодная, Оливия прогнала ее прочь. — Нужно думать о том, кто я и зачем мне нужна живая вода.

Девочка вскочила и со всех ног бросилась через развилку в средний тоннель. В считаные минуты она добралась до тупика и принялась стучать в стену. Лед оставался холодным и безучастным. Оливия сбивала кулаки и ломала ногти, но это не помогало. Наконец девочка выбилась из сил и прекратила бессмысленное побоище. Противные пораженческие мысли восстали, как армия зомби, и подступили со всех сторон. Оливия принялась отбиваться.

— Мне нужна живая вода, чтобы спасти папу!

— Так иди и возьми ее, — отвечал противный голос в голове девочки.

«Вот этим я и отличаюсь от Ника, — подумала Оливия. — Он наверняка придумал бы, что делать…»

Противный голосок издевательски рассмеялся.

— Мне нужна живая вода, чтобы спасти папу! — повторила Оливия. — А Николас сказал бы — ты тоже обязательно что-нибудь придумаешь!

И совершенно неожиданно девочка все поняла и радостно воскликнула:

— Я ж не в прошлом! Я в его воспоминаниях!

Оливия побежала обратно, выскочила на развилку и свернула в левый коридор — тот самый, по которому уходил Николас. Там, в конце тоннеля, девочку ждал ледяной человек Никитка.

— Приветствую тебя, странник, — сказал он.

Оливия заглянула в ледяные глаза и перенеслась на шестьсот лет назад в древний Китеж. Дальше все пошло как по накатанной — раскопки в пещере, караван посреди снежной пустыни. Но на этот раз Оливия не дала Кордо так просто скрыться. Девочка не стала дожидаться окончания разговора гиперборейцев, а сразу побежала к ним. Едва мамонты отправились в путь, Оливия схватила Кордо за руку. Оборотень зарычал и начал превращаться в медведя, но яркая вспышка уже отправила девочку дальше по пути воспоминаний.

Тем временем Николас был невольным свидетелем тайного обряда некромантов. Светящиеся туманные символы плыли по воздуху. Ракшаса управлял их движением. По его воле они ярко вспыхивали, вибрировали пугающими звуками. В завершение ритуала повелитель некромантов внес в колдовской круг серебряный череп и напоил куклу кровью из его глазниц.

— Теперь осталось только ждать, — сказал Ракшаса.

— Думаете, это возможно — воскресить то, в чем никогда не было жизни? — спросил Наравапару.

— В том-то и весь прах! — ответил повелитель некромантов. — Полагаю, Гримгор тем или иным способом наделял своих кукол жизнью. И сейчас мы сможем убедиться в правильности моих догадок!

Колдовские символы разом вспыхнули так ярко, что Ник испугался — сейчас его заметят. Но внимание некромантов было приковано к железной кровати. Неупокоенные души поднялись из-под земли и окружили белую куклу. Круг светящихся символов сжимался, стягиваясь в упругое кольцо ядовитого огня. Души-призраки оказались в ловушке. Они метались, горестно стенали и жалобно завывали. Николасу пришлось закрыть уши, но это не помогло. Дикие крики духов наполняли подвал. Казалось, этот ужас никогда не закончится. Но огненное кольцо все сжималось, белая кукла начала поглощать души и расти. Последний самый упорный дух вспыхнул в ядовитом зеленом огне и превратился в сердце Белого колдуна. Воскрешенный некромантами глубоко вздохнул и откашлялся зеленым дымом. Магические символы, растворившиеся в огненном кольце, теперь проявлялись на белоснежном плаще колдуна.

— Ваше мастерство поразительно, повелитель. — Наравапару поклонился с величайшим почтением.

Ракшаса рассмеялся и неожиданно спросил:

— Знаешь, в чем главная сила смерти?

Наравапару мог рассказать много страшных историй на эту тему, но предпочел промолчать. Ракшаса не стал тянуть и поведал разгадку:

— Каждый раз, отбирая жизнь, ты видишь ее изобретательные попытки защитить себя. Если ты внимателен и осторожен, то научишься многому…

— Я запомню этот урок, повелитель.

— Не смею больше задерживать, дорогой Наравапару. — Ракшаса улыбнулся под костяной маской. — Я должен побеседовать с нашим новым другом наедине. Да и тебя в Кремле уже заждались.

Некромант коротко поклонился повелителю и вышел из подвала. Ракшаса снял маску и подошел к железной кровати.

— Кто ты? — спросил некромант.

Белый колдун захлопал глазами, скривил растрескавшиеся губы, но ответил громко и с вызовом:

— Я Игнатий Гримгор, потомственный колдун, грандмейстер классической анимации, мастер индо-арийской магии и русского шаманства!

Ракшаса расхохотался:

— Ты — бестолковая кукла, выброшенная на помойку за ненадобностью!

Белый колдун попытался освободить руки, но кожаные ремешки надежно фиксировали его запястья.

— Неприятная ситуация, не правда ли? — Некромант прошелся вдоль железной кровати. — Но, если будешь слушаться, сможешь заслужить то, что желаешь больше всего на свете!

— Я не стану служить тебе, некромант! — прорычал Белый колдун, на его ладонях родился огонь, от кожаных ремней потянуло паленым.

— Зови меня Ракшаса. — Мастер темных искусств одним только щелчком пальцев привел в движение распыленный по комнате черный прах — огонь в руках колдуна тут же погас, темные летучие тени расползлись по комнате. Одна такая добралась до Николаса. От нее веяло холодом. Легчайшие частички праха производили тихий, но отвратительный звук — нечто среднее между скрипом снега под ногами и предсмертным стоном.

— Мне не нужна твоя помощь. — Белый колдун говорил не слишком уверенно. — Если ты отпустишь меня, я сам уничтожу Гримгора и займу его место.

— Я предлагаю тебе нечто более интересное, — ответил Ракшаса. — Ты сможешь получить тело твоего хозяина. А он сам станет частью тебя, беспомощной и страдающей. Думаю, так будет справедливо. Впрочем, у нас полно времени — уверен, ты захочешь подумать над моим предложением.

Ракшаса улыбнулся и направился к выходу. Белый колдун не выдержал искушения.

— Постой! Что я должен сделать?

— Небольшая работа по защите территории. — Некромант щелкнул пальцами, и сотканные из праха тени перерезали сковавшие колдуна ремни. — Я переправлю тебя к озеру Светлояр, а ты проследи, чтобы никто до него не добрался. Всего пару месяцев, и я получу эту страну, а ты — свое тело!

— Простое задание. — Белый колдун поднялся с железной кровати и перекинул небольшой файербол из правой руки в левую.

— Сложности начнутся, когда кто-то доберется до озера. Если это все-таки случится, немедленно возвращайся ко мне, и я отправлю тебя в новое увлекательное путешествие. Учти, ты не сможешь скрыться от меня. — Ракшаса сотворил короткое заклинание, и Белый колдун стал сдуваться. Зеленый ядовитый газ выходил из его тела, устремлялся к ладони некроманта и исчезал там.

— Помни, без меня ты — бесполезная мертвая кукла. — Некромант щелкнул пальцами, зеленый газ потянулся обратно и быстро вернул Белому колдуну его прежнюю форму.

Ник навострил уши. Слова о новом путешествии могли значить только одно — дорогу воспоминаний. Получается, что Белого колдуна отправил в Гиперборею именно некромант!

— Отправит, — мысленно поправил себя Николас. — Это произойдет уже после нашего сражения с зомби на замерзшем озере.

Белый колдун не без труда поднялся на ноги, в его розовых глазах застыл гнев. Ракшаса выдержал этот взгляд улыбаясь.

— Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Я выполню свою часть договора, получу тело Гримгора, вот тогда и поговорим по-настоящему, — ответил Белый колдун.

— С большим удовольствием. Если решишься на поединок, обещаю убить быстро… — Некромант рассмеялся. — И один раз. Прошу к выходу, самое время покинуть это неприятное место.

Николас напрягся. Оставаться в подвале было никак нельзя.

— Но что же мне делать? — Мальчик осторожно поднялся на ноги и пошел к лестнице вслед за некромантом.

Ракшаса неожиданно обернулся, должно быть, услышал шаги позади. Не заметив ничего подозрительного, он обратил все в шутку.

— Знаете, милейший Гримгор, какой самый страшный побочный эффект некромантии? Нет? Мыши-зомби! От них совершенно невозможно избавиться!

Ник замер и прижался к холодной стене. Он не успел еще отойти от испуга и порадоваться спасению, а тут еще эта шутка. Сердце мальчика бешено колотилось, глаз подергивался нервным тиком.

— Я здесь, чтобы добыть живую воду, защитить от некромантов Оливию, мастера Гримгора и других хороших людей, — мысленно проговорил Ник, и это помогло.

Ракшаса и Белый колдун уже поднимались по лестнице. Мальчик осторожно пошел за ними.

«Что же делать? — думал Николас. — Как мне вернуться в Гиперборею? — Ответ казался очевидным. — Так же, как туда попал Белый колдун. Но как ему это удалось?»

Точного ответа на этот вопрос не имелось. Поэтому Ник принял решение следить за Белым колдуном, пока тот не отправится в Гиперборею.

— Я превращусь в тень, буду тихим и невидимым, — решил Николас.

Это было очень смелым заявлением. Мальчику казалось, что он нашел ключ к незаметности — вести себя как чужак, безучастный и посторонний, не смотреть по сторонам, не обращать внимания на холод и жару, не пробовать ягод, не слушать пение птиц. С такими мыслями Ник выскользнул из подвала и оказался в обширном дворе Павловской слободы. Воздух был еще свеж и холоден, но солнце уже поднялось над далеким лесом. В это время крестьянская работа кипит и спорится. Но двор слободы был пуст. Посреди него рядом с конюшней качалась на воздушных волнах длинная черная лодка.

— Добро пожаловать на борт, — проговорил Ракшаса. — Располагайтесь.

Николас поспешил к лодке и забрался в нее одновременно с Белым колдуном. Черное судно закачалось над землей и успокоилось, когда пассажиры расселись по местам. Ракшаса встал на нос корабля, кукольный колдун в середине, а Ник забился под багажную полку на корме. С этого места было отлично видно, как устроена лодка некроманта. Сам корпус отлили из черного тяжелого металла, а внутреннюю обивку и скамьи как будто слепили из невероятно гадкой смеси прозрачного клея, костей и сухожилий.

— Я здесь, чтобы добыть живую воду, защитить от некромантов Оливию, мастера Гримгора и других хороших людей. — Ник мысленно повторил свою молитву, это помогло не замечать страшных внутренностей черного корабля.

А лодка уже взмыла в воздух и понеслась над лесами на восток, широкой дугой в обход Москвы. Белый колдун постучал ладошкой по черному борту.

— Из чугуна отлита. Тяжеловат для судна материальчик.

— Простые некроманты мастерят лодки смерти из дерева по старой лемурийской традиции, — пояснил Ракшаса. — Но дерево — материал живой, от холода неупокоенных душ сгнивает за какую-то сотню лет. Не слишком практично получается. Я же имею гораздо больше власти над душами и могу использовать любой самый тяжелый материал.

Полет продолжался четыре с лишним часа, но Ник совершенно не заметил этого времени. Он тихо сидел в уголке да повторял про себя заученные слова о живой воде и спасении близких. Вот воздух наполнился белым снегом и свистящим ветром. Лодка сделала широкий круг над Светлояром.

— Там внизу озеро. То самое, — пояснил Ракшаса.

— Прохладно там, — кукольный Гримгор улыбнулся. — Кто-то из русских шаманов поставил неплохую защиту.

— Я не остался в долгу, — ответил некромант. — И отправил к озеру небольшую партию морозоустойчивых зомби. Тебя они не тронут, побрезгуют, но живое теплокровное создание разорвут на кусочки.

— Что ж, тогда не буду уничтожать ваших питомцев, — отвечал Белый колдун, вылезая из лодки.

Николас последовал за ним.

— Удачи, — любезно попрощался Ракшаса. — Надеюсь, ты ненамного хуже настоящего Гримгора.

Лодка некроманта поднялась в воздух, а Белый колдун разразился отборными ругательствами. Потом он замер и стоял совершенно неподвижно, глядя на кутающийся в метели зимний лес. Ник даже подумал, что колдун превратился в истукана, мертвую куклу. Тогда мальчик подошел поближе и услышал — Лжегримгор шепчется сам с собой.

— Они все используют меня… Я не буду плясать под их дудку… Только один раз… Я достоин большего.

— Он сумасшедший, — понял Ник.

 

16

Следуй за Белым колдуном

Следовать за Белым колдуном было необычайно легко. Он совершенно не смотрел по сторонам и не прислушивался. К тому же постоянно разговаривал сам с собой. Для путешествий Лжегримгор использовал телегу, которую с легкостью анимировал, а потом заставил катиться по дороге и даже летать по небу над лесом. Ник сидел совсем рядом с колдуном, но тот не обращал на него никакого внимания. В деревнях Белый маг вел себя всегда одинаково — сперва распалялся, ругал вслух глупых крестьян, поджигал дома. Но людей не преследовал, а только гнал их прочь от Светлояра.

В Шадрино Ник едва не отстал от летучей телеги. Сначала мальчик безуспешно пытался вмешаться в поединок между колдуном и Дарьей Муромской. Но девушка-егерь все равно потерпела поражение и осталась лежать посреди горящей деревни. Ник пробовал привести ее в чувства, бил по щекам, кричал:

— Очнись! Огонь уже близко!

Ничего не помогало. Даже когда пострадавшая в бою Муся подползла к хозяйке и прошлась по ее лицу шершавым языком, девушка не почувствовала этого. Тем временем пламя перебралось на стога свежего сена, и все вокруг заволокло едкими чуть зеленоватым дымом. Ученик понимал, что еще немного и Дарья Муромская просто задохнется.

— Это я, Николас! Вернулся за тобой! — закричал мальчик. — Все местные у околицы ждут! А мы с тобой еще повоюем! Надаем этому колдуну хорошенько!

Как ни странно, это подействовало.

— Уходите, я его задержу… — с трудом проговорила Дарья и открыла глаза. Николас отвернулся — не хватало только угодить в прошлое девушки, куда-нибудь в дремучие муромские леса.

Муся громко мяукнула.

— Да что же творится здесь? — Девушка закашлялась от дыма, с трудом поднялась на ноги и побрела прочь из деревни.

Ник вздохнул с облегчением. Теперь нужно было возвращаться к Белому колдуну. Мальчик бросился бежать сквозь дым. Но Лжегримгор был уже далеко. Колдун забрался в повозку и собирался взлетать.

— Не успею, — понял Николас.

Тут в дело вмешалась Стеша. Яркий полосатый шершень спикировал с неба и ужалил колдуна в щеку. Лжегримгор выругался, попробовал достать проклятое насекомое огненным шаром, но промахнулся. Стеша умчалась прочь, а Белый колдун принялся бормотать себе под нос про коварство врагов и собственную тяжелую долю. Николас как раз успел заскочить в телегу. Только в полете мальчик задумался над своими действиями.

— Это же все было не на самом деле. Это не прошлое, а просто воспоминания… А значит, не важно, что я там делал или говорил — Дарья очнулась сама, без моей помощи.

Ник поморщился, все эти рассуждения казались слишком сложными.

— Не важно, — решил мальчик. — Вот разберусь с живой водой, отыщем Дарью Муромскую, и спрошу у нее, как дело было.

Ночью Белый колдун не спал. Он кружил на своей телеге над черным лесом и стрелял файерболами наугад. По крайней мере так показалось Николасу. Один раз с земли ответили выстрелами. Колдун хорошенько отутюжил участок леса боевой магией да и улетел прочь. Наступило утро, а Лжегримгор и не думал останавливать летающую телегу. Вот колдун заметил внизу нечто необычное — избушку, шагающую на длинных дубовых ногах.

— Нет! — воскликнул Николас и только потом сообразил, что это воспоминания и с ходячим куренем тогда ничего плохого не случилось.

— Интересно… — пробормотал Белый колдун. — Уничтожь эту штуку, да и дело с концом! — Лжегримгор по обыкновению поругался сам с собой, но потом все-таки опустил телегу пониже и заглянул в окно избушки.

Все обитатели ходячего куреня спали. Белый колдун заметил неподвижного мастера Гримгора и совершенно вышел из себя. Глаза его яростно заблестели, на бледных щеках выступил болезненный румянец.

— Ты! — воскликнул Лжегримгор.

В руках колдуна появился гудящий файербол странного пурпурного цвета. Казалось, это не просто огонь, а воплощение ярости кукольного человека.

— Сейчас я уничтожу тебя. Обращу в прах и пепел за все, что ты сделал со мной! — шипел Белый колдун, пурпурный файербол рос в его руках, гудел и плевался лиловыми искрами.

За минуту огненный шар вырос до огромного размера, воздух вокруг него слоился и тек, как расплавленный свинец. В избушке стало жарко, и Оливия, не просыпаясь, сбросила с себя одеяло. Белый колдун посмотрел на девочку, потом на неподвижного мастера Гримгора.

— Убив его, ты ничего не добьешься, — сказал он голосом вполне обыкновенным и здравым, пурпурный файербол потускнел и начал медленно сдуваться.

— Додумался наконец-то! — пробурчал Николас.

К несчастью, Белый колдун только начал безумный разговор с самим собой.

— Но меня невероятно порадует его смерть! Наконец-то я буду отмщен и спокоен!

Файербол вспыхнул ярчайшим пурпуром.

— Да что мастер Гримгор вообще тебе сделал? — возмутился Николас.

— Он сделал меня узником театра! Заставил наблюдать за страданиями бедных кукол, — воскликнул Белый колдун, и Ник испугался, что его услышали, но Лжегримгор все еще говорил сам с собой. — Потом, когда мы жили в одном теле, постоянно насмехался надо мной. Наконец позволил некроманту убить меня и выбросил на помойку, как сломанную куклу.

Николас не нашел, что на это возразить. Белый колдун замолчал и задумался, не заметил даже, как загорелись длинные оглобли летающей телеги.

— Нет, — наконец сказал кукольный человек. — Я больше не часть Гримгора! Мне безразличны его жизнь и его смерть. Но мне пригодится его тело. Я имею на него все права!

Шар пурпурного огня взлетел в небо и расцвел среди звезд цветком фейерверка.

— Разумно. — Ник стер пот со лба.

Белый колдун затушил оглобли и поднял телегу в небо. Теперь она неотрывно следовала за ходячим куренем. Лжегримгор больше не говорил сам c собой, только заливался периодически безумным смехом. Так он добрался до самого Светлояра и спрятал летающую телегу за метелью среди верхушек деревьев. За битвой на озере Белый колдун следил из укрытия с помощью какого-то хитрого заклинания, при этом он снова начал разговаривать сам с собой. То призывал убить Гримгора, то вмешаться и убрать курень с озера. Но, успокаиваясь, кукольный человек приговаривал:

— Пусть мое тело будет в сохранности. А некроманта прижать надо. Чтобы не считал себя всемогущим. Пусть попросит помощи.

После того как избушка ушла под воду, Лжегримгор облетел озеро, а потом погнал телегу дальше, на запад, в резиденцию Ракшасы. Через три часа он уже приземлился в Павловской слободе. Некромант встретил Белого колдуна в кабинете, некогда принадлежавшем Морозову.

— Полагаю, ты не справился с моим маленьким заданием, — Ракшаса любовался садом — там за окном ветви яблонь склонились до земли под тяжестью щедрого урожая.

— Они прорвались слишком быстро, — пожал плечами колдун. — А от твоих зомби толку, что от тараканов — разбегаются красиво и больше ничего. Когда я подоспел, было поздно.

— Что ж, у тебя будет еще шанс выполнить наш договор. — Ракшаса больше не улыбался. — Ты отправишься в Гиперборею и перехватишь русских путешественников.

— Разве Гиперборея не исчезла десять тысяч лет назад? — спросил Белый колдун.

— Еще как исчезла! — подтвердил Ракшаса. — Но живую воду там по-прежнему выдают.

И некромант рассказал Лжегримгору про дорогу воспоминаний. Николас понял, что пришло его время, подкрался поближе, спрятался под массивным письменным столом и слушал очень внимательно.

— Ты должен выследить путешественников и отправить их по ложному пути, — сказал Ракшаса. — Делается это просто — возьми за руку или загляни в глаза.

Впрочем, некромант скрыл кое-что. Он не сказал Белому колдуну, что тот и сам сможет продвигаться по дороге воспоминаний тем же способом. Ник был уверен — Ракшаса сделал это специально.

— Пора начать путешествие, кукольный Гримгор. — Некромант подошел к Белому колдуну, взял его за руки.

Зеленый ядовитый туман закружился вокруг чародеев.

— Смотри мне в глаза. — В голосе Ракшасы звенела сталь.

— Я подумал… А куда попадут эти путешественники? На какой именно неправильный путь? — спросил Белый колдун, но ему не суждено было услышать ответ. Зеленый туман превратился в яркую изумрудную вспышку. Лжегримгор растворился в ней, а в руках некроманта осталась белая кукла. Ракшаса убрал ее в карман черного плаща и рассмеялся:

— Этот кукольный человек как нельзя лучше подходит для путешествия в Гиперборею. Да и вопрос он задал отличный! И если ему улыбнется удача, кто-то из любопытных странников может оказаться прямо здесь и сейчас!

Сердце Николаса бешено забилось. Тот самый момент, когда все решается! Тем временем Ракшаса щелкнул пальцами, и зеленый туман начал подниматься по всей комнате.

— Кто не спрятался, я не виноват. Сейчас я найду вас, мои малыши, — мягко проговорил некромант и начал читать лемурийское заклинание.

Ужас сковал Ника. Мысли в голове звенели как пули: «Бежать! Скорее! Бежать и прятаться!»

Чтобы не сойти с ума, мальчик мысленно произнес:

— Я здесь, чтобы добыть живую воду, защитить от некромантов Оливию, мастера Гримгора и других хороших людей.

Глупые страхи отступили, и Николас бросился со всех ног к Ракшасе. Некромант как раз закончил свое заклинание. Ядовитый туман обратился в светящееся желе, оно облепило Ника с ног до головы. И в таком странном и нелепом виде мальчик выскочил прямо к Ракшасе. Это было невероятно, но некроманта удалось застать врасплох. Ник схватил его за руку и задрал голову вверх. Ракшаса как раз смотрел на него, на странного светящегося мальчика. Николас поймал взгляд непроницаемо черных глаз.

— Отличный ход, малыш, — некромант улыбнулся, и Ник понял, что веселость Ракшасы отнюдь не показная. Его действительно забавляет, когда враги проявляют изобретательность и смекалку.

В следующее мгновение мир превратился в изумрудную вспышку, и Николас отправился дальше по дороге воспоминаний.

 

17

Рождение повелителя

Небо горело малиновым огнем. Пламя было совершенно натуральным. Оно перекидывалось с одной тучи на другую. Бледно-серые летучие пушистики вспыхивали и проливались шипящим пламенным дождем на бесконечное ледяное поле. Изъеденные огнем торосы громоздились до самого горизонта. А между холодной землей и горящим небом летел большой черный корабль. Формой он походил на острый клин с утяжеленным хвостом. В центре судна размещался гигантский серебряный котел в форме черепа, а по бортам громоздились гарпуны, тараны и крючья самой безобразной формы. Над котлом висел человек. Тот самый британец из ледяной пещеры. Кто-то подвесил его за ноги. Он совершенно обезумел от происходящего, но не выпускал из рук шляпу-цилиндр. Некроманты стояли чуть поодаль и были заняты разговором. На свою жертву они не обращали никакого внимания. Костяные маски скрывали лица темных мастеров, и понять, кто именно из них Ракшаса, было невозможно.

— Думаешь, дотянем? — спросил один из некромантов. — Запасы праха на исходе, а из этого… — лемуриец указал на подвешенного англичанина, — вытащить, ничего не получается.

— Какой-то он странный. Как будто и не человек вовсе, — подтвердил другой некромант. — Думаю, если его убить, а потом воскресить, получится не зомби, а костяная статуя.

Некроманты рассмеялись без особого задора. Только в этот момент Николас сообразил, куда же его привела дорога воспоминаний.

— Да это же Великая война! Они летят в Гиперборею, чтобы сражаться! — догадка восхитила мальчика, хотя должна была напугать.

А еще в этом мире воспоминаний он прекрасно понимал язык некромантов.

— Великая война Атлантиды, Лемурии и Гипербореи, навсегда изменившая мир… Посмотрим, так ли ты была страшна и эпична, как расписывают тебя учителя истории. — Знакомый голос прозвучал откуда-то слева.

За последний день Николас настолько привык к разговорчикам Белого колдуна, что, как обычно, не придал значения его словам. Но в следующий миг мальчик опомнился и поспешил укрыться за стальным оружейным ящиком.

— Теперь-то я не в его памяти! Мы вместе в далеком прошлом. А значит, колдун видит и слышит меня точно так же, как я его, — размышлял Ник в своем укрытии.

Впрочем, Лжегримгор и не думал искать прячущихся мальчиков, он в открытую бродил по кораблю, отвесил поклон несчастному британцу, подошел к некромантам на нос и громко сказал:

— С большим удовольствием понаблюдаю за тем, как вы терпите эпическое поражение, дорогой Ракшаса!

Некроманты насторожились. Они не видели Лжегримгора, не слышали его слов, но они явно что-то почувствовали.

— Какое-то возмущение эфира, — сказал один из темных мастеров.

— Похоже на сигнальную сеть Атлантов, — предположил второй.

— Так далеко на северо-восток? Скорее, что-то гиперборейское. Призовем зрячего духа?

Белый колдун разом потерял свою самоуверенность и поспешил убраться с капитанского мостика. Тем временем небесный огонь как будто увидел черный корабль. Пламенные сполохи подступали со всех сторон и приближались все ближе.

— Это конец, — сказал один из некромантов. — Прах на исходе. Души сбрасывают оковы и уходят из мира. Небесный огонь уничтожит нас.

— Этого не должно случиться, Ракши. — Второй мастер тьмы снял маску.

Ник увидел роскошные волосы, черные, как разогретая смола, и нежное смуглое лицо девушки.

— Так он тут еще и с барышней! — поразился Белый колдун.

Ракшаса тоже снял костяную маску.

— Мы погибнем — это предрешено. Но однажды выживший воскресит всех детей Серебряного Черепа. Тогда мы снова будем вместе.

— Наши враги объединились, чтобы призвать небесный огонь, и он спалит всех без исключения! — воскликнула девушка. — Ты должен стать этим выжившим, Ракши! Ты должен спастись!

— Это невозможно, Райна, давай просто наслаждаться нашими последними минутами. Посмотри, как прекрасно небо! — Ракшаса говорил спокойно и немного грустно.

— Жертва Черного Огня! — воскликнула девушка.

— Нет! — Ракшаса отстранился, ужас исказил его лицо.

— Да! — Райна решительно шагнула вперед.

— В черном огне сгорает душа без остатка, без надежды на новую жизнь, — голос некроманта дрожал.

— Моя душа станет частью тебя, любимый. Вместе мы отомстим врагам Лемурии и одержим победу в этой войне. — Девушка погладила ладонью смуглую щеку Ракшасы.

— Очень напоминает одну мыльную оперу, — пробурчал Белый колдун. — Мы ее ставили в позапрошлом году с изрядным успехом.

— Если кто и должен выжить, то это ты, Райна! — ответил после долгого молчания Ракшаса. — Я принесу себя в жертву.

— Не спорь, Ракши! — настаивала девушка. — Великий учитель ставил твой потенциал гораздо выше. К тому же ты просто не выдержишь черного огня, а жертва должна быть добровольной.

— Похоже, это надолго. — Лжегримгор сделал кислое лицо, прошелся по корме, пнул сундук, за которым прятался Николас, но мальчика не заметил.

И действительно, спор некромантов продолжился. Райна настаивала и убеждала, Ракшаса не соглашался. В это время огненные тучи окружили черный корабль со всех сторон и прижали к ледяному полю. Казалось, девушка сдалась — она отстранилась и молча созерцала танец небесного пламени. Однако стоило Ракшасе отвернуться, Райна оглушила молодого человека ударом по затылку. Затем девушка кинулась к серебряному черепу, выбросила за борт британца, сама залезла в котел и принялась читать заклинание. Теперь Ник понимал его слова. Они звучали так жутко, что мальчику пришлось закрыть уши ладошками. Темное пламя цвета запекшейся крови пробежало по краю котла. Девушка вскрикнула от боли. Ее вопль привел в сознание Ракшасу. Некромант с трудом поднялся на ноги, увидел серебряный череп, объятый черным пламенем, и воскликнул:

— Нет, Райна! Прекрати!

— Поздно, Ракши. Подойди ко мне.

Некромант повиновался, приблизился к котлу и взял девушку за руку. Черный огонь ярко вспыхнул. Райна закричала. Ракшаса попытался вытащить девушку из котла, но ее руки мгновенно обратились в черный огонь.

— Я отдаю тебе свою душу и свою силу. — Голос Райны звучал как будто издалека.

Ракшаса не отвечал.

— Прими жертву, любимый, — проговорила девушка.

— Я принимаю твою силу и твою душу. Она пребудет со мной всегда, — отозвался Ракшаса.

— Я ухожу. — Голос Райны стал совсем тихим. — Пообещай, что не будешь печалиться обо мне. Не хочу видеть тебя грустным. Веселись, как в те наши дни на северном побережье.

— Обещаю. — Ракшаса упал на колени.

Пламя в котле полыхнуло и исчезло без следа. Глаза серебряного черепа зажглись. Из них хлынул темный багровый свет и черные пламенеющие иероглифы. Письмена проходили через тело Ракшасы, заставляя его корчиться от боли. Некромант упал на колени и зарычал, как зверь. Через минуту он встал и поднял к небу глаза, полные ненависти. Иероглифы черного огня теперь кружились вокруг головы некроманта. Ракшаса вернулся на мостик. Черный корабль сразу прибавил ходу и начал подниматься вверх. На горизонте показалась Гиперборея. Николас даже высунулся за борт, чтобы поглазеть на высокие ледяные горы, усыпанные висячими садами, ажурными мостиками и хрустальными замками. А Ракшаса смотрел вниз. Там, среди громоздящихся торосов, лежали черные корабли. Один оплавленный огненным ливнем напоминал уродливый обмылок. Другой рухнул вертикально вниз и зарылся в лед по самую корму.

— Вы будете отомщены, братья, — проговорил Ракшаса и прикрыл костяной маской злое посеревшее лицо.

Тут прямо над черным кораблем загорелось облако. Пламенный дождь обрушился вниз. Некромант поспешно призвал отражающий щит. Жидкий огонь забарабанил по невидимому куполу, пополз вниз шипящими лавовыми потоками. Белый колдун прошелся по корме, постучал кулачком в защитное заклинание.

— Хорошая работа. Для некроманта вообще отличная.

Тем временем битва продолжалась. Небесный огонь все прибывал и обрушивался на черный корабль то дождем, то пламенными вихрями, то мощнейшим разрядом малиновой молнии. Ракшаса отражал атаку за атакой. Его движения слились в единый танец, заклинания — в странную и страшную песню. Так черный корабль дотянул до ледяных гор. Выше подняться было невозможно — сверху над ослабевающим щитом пламя бушевало, как в доменной печи. Теперь Николас видел многочисленные следы большого сражения — сожженные сады, расколотые хрустальные замки, черные дымящиеся нефтяные пятна.

— Приплыли, — рассмеялся Белый колдун.

Но Ракшаса так не думал — он повел воздушное судно на таран. Черный корабль ускорился и, разогнавшись как следует, врезался в вершину огромного айсберга. Ледяная глыба взорвалась тучей искрящихся осколков. Черный корабль бросило в одну сторону, потом в другую. Колдовской щит дрожал. Большие куски льда сминали его, как тряпку. Николас с трудом держался за спасительный сундук. Через минуту черный корабль проскочил через айсберг насквозь, на мгновение завис в воздухе, а потом понесся вниз по крутому склону. Оказывается, Гиперборея размещалась внутри огромного ледяного котлована. Корабль некромантов проник в него и сейчас летел к центру. Туда, где посреди огромного тропического сада возвышался прекрасный и величественный Фонтан. Над ним высоко в небе висело нечто черное, блестящее и извивающееся.

— Мертвая вода! — понял Николас.

Ракшаса больше не контролировал ситуацию — черный корабль катился вниз по склону, как гигантские санки. Так он проскочил ледяное поле, влетел в зеленый тропический лес, скосил пару десятков пальм и остановился.

Ник очнулся на берегу ручья под огромным папоротником. Корабль некромантов лежал на боку. Цветущие лианы уже начали оплетать его черный корпус.

— Сколько же это времени прошло?! — Мальчик вскочил на ноги и побежал к просвету в тропических зарослях.

А лианы уже спеленали черный корабль, так что он стал похож на кокон гигантской бабочки.

— Время тут ни при чем, — понял Ник. — Просто почва плодородная, вот они и растут прямо на глазах.

Добравшись до опушки леса, ученик колдуна увидел Ракшасу. Некромант, прихрамывая, брел в сторону Фонтана. За ним чуть позади вышагивал Лжегримгор.

— Масштабная война получилась, — приговаривал Белый колдун. — Так бы извели друг друга под корень, если бы не одна влюбленная некромантша.

Николас тяжело вздохнул и побрел следом за волшебниками. Дорога оказалась долгой. Периодически Ракшаса сражался с выжившими гиперборейцами и всякий раз выходил победителем. Иероглифы черного огня многократно увеличили силы некроманта. Тем временем мертвая вода разрушала Фонтан. Она обрушивалась сверху, капала густой кипящей смолой, плавила колонны, проламывала самоцветные этажи.

— Беги, а то на твою долю подвигов не останется, — говорил Лжегримгор чуть ли не на ухо Ракшасе.

Некромант оборачивался, но никого не видел. Выглядел он неважно: ногу еле волочил. Вьющиеся вокруг его головы багровые иероглифы потускнели. К тому же небесный огонь не забыл про Ракшасу. Багровые тучи постоянно висели над ним в небе. Поджигать Гиперборею они не спешили, но стоило некроманту выйти на открытую разоренную местность, начинался огненный дождь. Все-таки Ракшаса добрел до Фонтана и начал подниматься по огромной винтовой лестнице. Ее ступени из разноцветного хрусталя пели на ветру и отзывались мелодией на шаги гостей. Долгий подъем привел путешественников в большой круглый зал. Большую его часть занимал бассейн. Раньше он был наполнен живой водой, ярко-голубой и светящейся. Теперь сверху капала зловонная нефть. Она заволокла Источник радужными разводами, уничтожила его волшебство. Навстречу некроманту вышел старик-гипербореец. Его седые космы совсем выцвели и казались паутиной. Белые, как снег, глаза смотрели равнодушно.

— Уходи, мертвец. Источник уничтожен, — сказал старик.

Ракшаса взмахнул рукой, и легкая черная тень отбросила гиперборейца на пол.

— Мертвая вода мне не страшна, — проговорил некромант, направляясь к бассейну.

Ракшаса зашел в черную оскверненную воду, сделал несколько шагов и нырнул. Некромант долго не показывался на поверхности. Ничего не происходило, даже старик-гипербореец так и остался сидеть на полу. Но вот живая вода под нефтяной пленкой пришла в движение, окружила место, где нырнул некромант, и засияла с ослепительной яркостью.

Ник не стал ждать. Конец этой истории был ему известен. Мальчик метнулся через зал к старику-гиперборейцу, схватил его морщинистую руку и заглянул в бесцветные глаза.

— Давай же, дедушка! — воскликнул мальчик, и яркая вспышка стерла этот мир.

В это время Ракшаса достиг самого дна глубинной памяти — добрался до древнейших эпох и воспоминаний прародителей рода человеческого. Там он получил свою живую воду. Злая душа некроманта заслужила лишь крохотную капельку волшебной жидкости. Ракшаса знал, что она может сделать его обычным смертным человеком, может спасти от небесного огня или оживить мертвого друга. Но не Райну, чья душа погибла навеки. Ракшаса сразу же решил, как использует живую воду. Он станет выжившим, возродит братство Серебряного Черепа и отомстит за Лемурию. А еще он всегда будет весел, как пообещал Райне.

 

18

Живая вода

Вода в круглом бассейне по-настоящему жила. Она плескалась, переливаясь от края к краю, то вспыхивала ярко, то темнела. Черных нефтяных пятен не было и в помине. Величественный Фонтан сиял самоцветными огнями. Вокруг бассейна стояли юные гиперборейцы, все высокие, плечистые, с белоснежной кожей и разноцветными волосами. Вот заиграла музыка, они разом зашли в воду и по очереди стали погружаться с головой. Яркое сияние тут же охватывало ныряльщиков. В этом искрящемся голубом свете они проводили несколько минут, а потом по очереди выходили на сушу. Одновременно в центре бассейна появлялись светящиеся шары. Сферы были разного размера. Кому-то доставалась маленькая, размером с горошину, кому-то огромная, как тыква-переросток.

— Столько каждый набрал живой воды, — понял Николас.

Светящиеся сферы возвращались обратно в бассейн. Видно, выносить с собой волшебную жидкость не разрешалось. Размышления мальчика прервал оглушительный радостный крик:

— Ты здесь! Ты выбрался! — Оливия бросилась на шею Нику. — Я так боялась за тебя.

— Ничего страшного, — отвечал ученик колдуна. — Очень похоже на представление в театре.

— Напомнить, чем закончился твой поход в кукольный театр моего папы? — рассмеялась девочка.

Ник обнял Оливию и закружил.

— Ну, и насмотрелся я. Наконец-то все закончилось. А главное, я узнал, что Дарья Муромская жива!

— Потом расскажешь. Сейчас нам пора за живой водой.

Ник посмотрел по сторонам. В зале было полно народу — китежские ребята, гости из других стран и эпох, Костя, а еще Настенька. Малышка сидела на краю бассейна. Вот она хлопнула ручками по воде, и из центра Источника поднялся в воздух светящийся шар. Он был просто огромен, размером с небольшой дом.

— Что она тут делает? — спросил Николас.

Настенька снова хлопнула по воде. Огромный шар рухнул в бассейн и окатил всех светящимися брызгами.

— Вернемся, спросим у Тимофея Спиридоновича, — рассмеялась Оливия и вприпрыжку побежала к бассейну.

Николас поспешил следом и зашел в живую воду.

— Не могу понять, она теплая или прохладная! — воскликнула Оливия и окунулась с головой.

Ник нырнул следом. Живая вода тут же закружилась и засияла вокруг него. Сознание мальчика растворилось в памяти предков. Это было так странно и в то же время приятно. Ник почувствовал, что его мысли разбрелись по теплому электрическому пространству и начали свободно общаться с мыслями других людей. Начался разговор, который больше походил на хоровое пение, чем на диалог. Да и понять, кто именно отвечает, было невозможно. Просто вопросы возникали, а ответы приходили.

— Как мне забрать живую воду с собой?

— Она не снаружи, она внутри тебя. Если она есть в твоем сердце, ты можешь сделать любую воду живой.

— Она поможет мне победить некромантов? Превратить зомби в людей?

— Живая вода может многое, она предназначена только для добрых дел. Не для войны или сражений.

— Я видел, как разные люди заходили в бассейн, дети и взрослые. Кому-то досталось очень мало живой воды, а нашей Настеньке целое маленькое озеро.

— Каждый получает то, что может принять его сердце. Если человек думает только о себе, то и дано ему будет для себя. Если в его сердце есть место для других, то и живой воды он получит для всех своих близких. Если же к нам приходит ребенок малый, чье сердце не знает ограничений и объемлет весь мир, то и взять он может, сколько вообразит себе.

Разговор этот происходил неторопливо и в то же время стремительно — ведь ответы Ник получал одновременно. А потом вопросы просто закончились, и мальчик вынырнул. После купания в живой воде он чувствовал себя счастливым, обновленным, полным сил. Оливия уже выходила из бассейна. На берегу ребят ждал Костя. Рядом с ним стоял гиперборей.

— Тот самый старик, через которого я попал в этот мир, — понял Николас.

— Вам пора возвращаться. — Старик-гиперборей достал из кармана небольшое зеркальце. — Просто загляните в свои глаза — и вы попадете обратно в собственные воспоминания.

— Вы хотели сказать, в реальный мир? — вступила в разговор Оливия.

— Что такое реальный мир? — Старик тяжело вздохнул. — Нам не дано его познать. Все, что мы видим, — наша память о прошедшем мгновении.

Дочь колдуна не смогла ничего возразить. Повисло молчание, которое неожиданно прервал Костя:

— Ребятки, я с вами не пойду. Я пока здесь останусь.

— Ты чего? — удивился Николас, сам ученик колдуна был сыт по горло мирами воспоминаний.

— Хорошо мне здесь, спокойно, — ответил Костя. — Да и учитель говорит, что у меня особый талант — вопросы задавать. С ним я многое смогу из глубинной памяти почерпнуть.

Ник пожал плечами. Ну, хочет человек жить в Гиперборее и купаться каждый день в живой воде — кто ж ему запретит? Тем более эти люди уверены, что реальный мир — точно такие же воспоминания прошлого. Оливия и Николас переглянулись.

— Нам пора, — сказала дочь колдуна. — Только ты, Костя, обязательно возвращайся.

Сначала старик-гиперборей показал зеркальце Настеньке. Малышка увидела свое восхитительное отражение, всплеснула ручками и исчезла. Потом Оливия отправилась в обратное путешествие. Наконец Николас заглянул в зеркало.

— Вроде глаза как глаза, ничего необычного, — успел подумать мальчик, а потом яркая вспышка стерла этот мир.

Мгновение спустя Николас очнулся в ледяном коридоре. Причем он успел увидеть отражение яркой вспышки на стенах тоннеля. Жгучий холод кусал за пальцы. Ник отдернул руку и увидел ледяного человека Никитку.

— Долго я был в Гиперборее? — спросил мальчик.

— Ты вернулся к самому концу твоих старых воспоминаний, — ответил проводник. — Я едва успел закончить фразу: если ты готов, странник, дай мне руку.

Ник пожал плечами.

— Тем лучше! Спасибо за все!

— До свиданья, странник. — Никита хрустнул ледяными суставами и исчез в стене.

Мальчик побежал обратно по коридору и выскочил на развилку одновременно с Оливией.

— Это ты, или мы снова непонятно где? — спросил Николас.

Дочь колдуна окинула развилку недобрым взглядом. Меньше всего ей хотелось находиться здесь.

— Давай поскорее выберемся, — предложила Оливия.

Ребята побежали по ледяному тоннелю, и только потом Ник вспомнил.

— Стой! А где Костя?

— Он же решил остаться… — Оливия прошла еще немного вперед, а потом резко остановилась. — Ой, смотри!

И Николас увидел Константина. Мальчик вмерз в ледяную стену. Он стоял неподвижно и задумчиво улыбался.

— Ему там явно нравится, — заметила Оливия.

— Может, так и лучше, — отвечал Ник. — Мы все равно не сможем ему помочь.

Тут со стороны выхода раздались истошные крики Тимофея Спиридоновича:

— Вот ты где, Настенька! Нельзя же так пугать!

Ребята поспешили на голос и вскоре обнаружили домового. Тимофей Спиридонович кружился с Настенькой на руках.

— Что вы тут делаете? — строго спросил Николас.

— Ну, мы пошли погулять. Я только на минутку отвернулся, варенье доесть… — начал домовой. — А потом слышу — уж больно тихо вокруг. Я глядь, где Настенька? А нет Настеньки! Я в пещеру, хорошо хоть догнал быстро, пока она в эту вашу Гиперборею не сунулась.

Оливия и Николас переглянулись, но не стали разуверять Тимофея Спиридоновича. Все вместе прошли по ледяному тоннелю и выбрались из пещеры. Дочь колдуна сразу же побежала к куреню, а Ник обратил внимание на странное поведение ручного зубохвата. Ящер взобрался на россыпь валунов, громко шипел и махал хвостом.

— Что там такое, Кровавый Зуб? — спросил Николас.

Ящер обернулся и радостно взвизгнул. Сверху над зеленым склоном оврага показался богатырь Святомир верхом на верном трироге.

— Прячься, отрок! — закричал витязь. — Сейчас мы зубохвата копьями пощекочем!

— Не трогайте его! Кровавый Зуб хороший! — завопил в ответ Николас, а потом обратился к ящеру: — Подними-ка меня, дорогой, и Оливии помоги!

Кровавый Зуб послушно подставил мальчику голову, а девочку подсадил хвостом. Николас ухватился за кожистые надбровные дуги ящера и взлетел вверх. Там, на склоне оврага, скопилась целая делегация — китежские богатыри, простые горожане и суровый волхв верхом на мамонте. Увидев Ника на голове зубохвата, Пересвет Северский воскликнул:

— Костя где? Он с вами сбежал?

— Костя в пещере, — неохотно ответил ученик колдуна. — Он решил в Гиперборее задержаться.

Волхв в отчаянии закрыл лицо руками:

— Да вы вообще знаете, кто он такой? — Все молчали, и Пересвет ответил сам: — Наследник русского престола царевич Константин Борисович!

— Ничего себе, настоящий царевич! — удивился Ник. — А с виду нормальный мальчик.

Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но тут от светящегося голубого купола отделилась крупная капля голубой воды. Она понеслась вниз, пролетела мимо богатырей, едва не угодила Кровавому Зубу в пасть и скрылась за окошком куреня. Святомир снял шлем и склонил голову.

— Слава тебе, вода живая — источник всего доброго.

Залетев в избушку, капля плюхнулась в ладошку Оливии.

— Ну, не подведи, живая вода, — вздохнула девочка и плюхнула светящуюся жидкость на грудь мастера Гримгора.

Капля тут же просочилась под рубаху и устремилась к ране. Рукоять крохотного черного кинжальчика задрожала и начала медленно выходить из груди колдуна. Потом миниатюрный клинок дернулся, выскочил из раны и вонзился в бревенчатую стену. По телу мастера Гримгора пробежала светящаяся волна.

— Невероятно! Опять он выкарабкался! — Оливия обернулась на голос и увидела высокую женщину в черном.

— Твой папа называл меня Изольдой Мортенсен, — представилась незнакомка.

Затем она вытащила из стены кинжальчик, подала его Оливии, шагнула к окну, легко выскочила из куреня и как будто растаяла в воздухе. Ровно в этот момент мастер Гримгор открыл глаза. Оливия бросилась к папе и заплакала:

— Я так боялась… Я думала…

— Прости меня. Я не должен был ввязываться в этот опасный заговор. — Мастер Гримгор сел на кровати и крепко прижал к себе дочь. — Вы с Ником отлично поработали. А как ты заколдовала тот канат на Волге! Просто блестящая анимация. И потом на Светлояре ты столько разных предметов именовала. Горжусь тобой, дочь! Ты настоящая колдунья!

— Так ты все видел! — воскликнула Оливия.

— Мне рассказывала одна знакомая по имени Изольда Мортенсен. Но не будем об этом. — Мастер Гримгор встал с кровати, согнул ноги, пошевелил пальцами — мышцы слушались идеально, суставы не трещали.

За окном появилась огромная голова хищного ящера, и Николас верхом на ней.

— Мастер Гримгор, вы поправились! — радостно воскликнул мальчик.

— И замечательно себя чувствую, — сказал колдун.

Ник спрыгнул с головы ящера и перемахнул через подоконник. Мастер Гримгор заключил в объятья дочь и ученика. Оливия всхлипнула.

— Как же я за вас боялся, — тихо-тихо прошептал колдун.

Николас понял, что сейчас же разрыдается, но тут на голову мастеру Гримгору запрыгнул домовой. Тимофей Спиридонович зарыдал и заголосил:

— Как же я за вас переживал, дорогой вы мой человечек! Слава Корневищу, с вами все в порядке!

— А это еще кто такой? — Колдун схватил Тимофея Спиридоновича за шкирку и поставил на стол.

— Да я, между прочим, спасал вас всех дюжину раз, — обиженно пробурчал домовой.

Когда все отсмеялись, колдун сказал:

— Пора нам браться за дело.

— Дхам, ати! — воскликнул мастер Гримгор — избушка задрожала, выровнялась и медленно поднялась над землей.

— Ты анимировал курень! С первого раза! — воскликнула Оливия.

— Что это за язык такой? — спросил Николас. — Мы разные имена пробовали, но ничего не подходило.

Колдун рассмеялся:

— Это санскрит [9]Санскрит — древний литературный язык Индии. Возраст самых ранних текстов на санскрите 3,5 тысячи лет.
, язык древних вед. Ходячий курень — старинная технология. К тому же я слышал, как вы пытались именовать избушку. И у меня было время подумать.

— Какой хитрый папочка, — заулыбалась Оливия.

— Ну, что, полетели? — спросил мастер Гримгор.

Впрочем, так быстро покинуть Китеж не получилось. Всех ждали долгие переговоры. Во-первых, пришлось решать судьбу Кровавого Зуба. Вытащить гигантского ящера со дна озера не было никакой возможности. Николасу пришлось долго уговаривать питомца остаться в грибном лесу и дружить с людьми. Но это было полдела. Китежских богатырей тоже пришлось убеждать.

— Кровавый Зуб вас не обидит, — говорил Николас, а потом шептал на ухо ящеру: — Скоро я выучусь на колдуна и придумаю, как вытащить тебя.

Во-вторых, обсуждали, что делать с Костей. Говорили долго, но все без толку. Пересвет Северский твердо решил отправиться в Гиперборею. Хоть и сам сказал, что из второго путешествия никто не возвращался. Почему так, никто не знал. Но Николас чувствовал — это правда. Уж больно западает в душу та чудесная исчезнувшая страна.

— Хорош байки травить, — сказал в конце концов Пересвет. — Сейчас покажу вам путь из озера да в Русь великую!

Волхв призвал морозные вихри, сотворил мудреное заклинание, и через толщу воды протянулась по диагонали ледяная лестница. Она начиналась от края светящегося купола и уходила к самой поверхности озера.

Все дела были сделаны, а слова сказаны. Путешественники попрощались с китежскими богатырями и направили курень к ледяной лестнице. Пересвет Северский скрылся в пещере.

Избушка выбралась на поверхность ясным морозным утром. Зима не отступала от Светлояра, но метель улеглась. Тимофей Спиридонович растопил наконец-то печку, испек хлебушек и накрыл на стол. К мастеру Гримгору домовой относился с несвойственным для себя почтением. Путешественники собрались за столом и успели перекусить. Потом из леса вышли морозоустойчивые зомби с горящими глазами. Мертвецы завыли, попытались расшатать дубовые ноги куреня.

— Поджарим их, папочка? Чтобы завтракать не мешали? — спросила Оливия.

Мастер Гримгор покачал головой:

— Это же крестьяне из ближайшей деревни, а у нас с собой живая вода.

— Я попробую? — спросил Николас.

Колдун кивнул. Мальчик подошел к окну и отворил ставни. Свежий морозный воздух ворвался в натопленную избу. Ник не знал, как ему призвать живую воду, и просто сказал про себя:

— Хочу вылечить этих зомби.

Сработало! Мальчик ощутил теплую щекотку в груди. Что-то живое трепетало и рвалось наружу. Николас высунулся из окна и направил эту силу вниз, в толпу мертвецов. Лед под ногами зомби начал плавиться, превращаясь в ярко-голубое сияние. Оно быстро распространялось вверх, пронизывая мертвые замороженные тела. Так все зомби на озере превратились в людей. Они с удивлением глядели друг на друга. Спрашивали: «Что случилось? Когда пришла зима?»

— Просто невероятный эффект, — проговорил мастер Гримгор. — Эти люди живы и в добром здравии. А нам самое время отправляться в Москву. Мы должны остановить некромантов.

Ходячий курень поднялся в воздух и полетел на запад. Люди смотрели на него, задрав головы.

 

19

Поле боя

Сражение двух армий зомби происходило к югу от Москвы, недалеко от Даниловского монастыря. Наравапару привел царских мертвецов со стороны города, а боярин Морозов — от Москвы-реки. Полчища зомби расползлись по берегам, превратили пригороды в жуткую зловонную пустыню. По замыслам некромантов битва должна была идти долго.

— Желательно вечно, — говорил Ракшаса, наблюдая за происходящим в подзорную трубу. — Жаль, это невозможно… Но чем дольше, тем лучше. Битва вовлекает живых. Солдаты, шаманы, просто бандиты — к кому бы они ни присоединились, скоро станут нашими.

— В битве рождаются настоящие боевые зомби, — поддержал повелителя Наравапару. — Сильные, крепкие, кровожадные.

— Все складывается так удачно, что я не исключаю поход на Европу в следующем году, — улыбнулся Наравапару.

В это время ходячий курень висел высоко над полем боя среди облаков и болтал дубовыми ножками.

— Все готовы? — спросил мастер Гримгор. — У нас будет пять минут, не больше.

— Готовы, — ответил Николас.

— Настенька?

Тимофей Спиридонович засюсюкал и залопотал.

— Тядя! — отозвалась малышка.

— Готова! — перевел домовой.

— У меня живой воды почти не осталось. Все потратил еще на Светлояре, когда оживлял охрану озера, — напомнил Николас. — Так что вся надежда на Настеньку.

— Начинаем на счет три! — объявил мастер Гримгор, и Оливия повела отсчет:

— Раз… — Тимофей Спиридонович поспешно привязал себя и Настеньку к печной трубе.

— Два…

— Три!

Избушка камнем упала из-под облаков и зависла на высоте средней колокольни. Так, чтобы уже можно было разглядеть людей внизу, но все-таки подальше от темных заклинаний и ружейного огня. Мастер Гримгор начал ставить защитное поле. Николас высунулся из окна и позвал свою живую воду. Тимофей Спиридонович залопотал на языке домовых.

Ракшаса сразу же почувствовал приближение мощного источника магии и за минуту определил, где он. Тут же некроманты обрушили на избушку всю свою мощь. Подземный огонь ударил снизу, столкнулся с защитным полем и подбросил курень вверх.

Николас как раз высунулся из окна, чтобы поточнее направить живую воду. Мальчик видел, как стремительно разверзлась земля, багровая магма хлынула в пролом, смешалась с костями и брызнула вверх темным огнем. Мастер Гримгор продолжал творить защитные заклинания и недобро покосился на Тимофея Спиридоновича.

— Сейчас-сейчас! — отвечал домовой. — Настенька передумала и не хочет дождик. Говорит, от дождика зверюшкам грустно будет.

Неупокоенные души бились о колдовской щит, стирая себя в пыль. Но некоторые, самые отчаянные, пробились к куреню. В комнате сразу похолодало. Мастер Гримгор выкрикнул короткое заклинание. Замигал слепящий свет — он отвлекал злобных духов.

— Может, дать Настеньке ремня? — предложила Оливия. — Пусть поплачет, заодно и дождик пойдет.

— Ня! — ответила малышка.

— Она считает неэффективными такие грубые воспитательные приемы, — перевел Тимофей Спиридонович. — Я, кстати, тоже!

Избушка снова содрогнулась от мощного удара. Николас решил спасать положение.

— Скажи ей, что там внизу плохие дяди. Пусть плохие дяди промокнут! Пусть им станет грустно!

Тимофей Спиридонович залепетал. Настенька ответила:

— Леле тяк!

— Тогда плохие дяди станут еще хуже, — перевел домовой. — И сделают много плохого.

За окном полыхнул темный огонь. Мастер Гримгор стер пот со лба.

— Ну, и логика у нее! — Ник тяжело вздохнул, нужны были еще идеи.

— Внутри у всех злых дядь, — начал сочинять ученик колдуна, — лежат зернышки. Если полить их живой водой, вырастут цветы. Злые дяди посмотрят на цветы и будут долго смеяться.

Настенька послушала перевод на язык домовых, воскликнула:

— Ня! — и захлопала в ладоши, потом подбежала к окну и как будто плеснула ручкой по воде.

На поле боя хлынул дождь. Ракшаса протер стеклышко подзорной трубы и снова заглянул в нее. Ошибки не было! С неба ярчайшими голубыми каплями падала живая вода. Стена дождя ходила по полю боя туда-сюда. Попавшие под ливень зомби превращались в людей. В считаные минуты окрестности были очищены от живых мертвецов.

— Планы по завоеванию мира придется отложить. — Голос Ракшасы прозвучал спокойно без тени гнева или злости.

— Возможно, еще не все потеряно, повелитель. — Наравапару, не отрываясь, глядел в подзорную трубу.

Люди на поле боя поднимались, оглядывались по сторонам. У многих было оружие. Многие видели своих врагов. А те, кто не видел, искали и находили. Кто-то крикнул:

— Смерть царю! Из-за него все это!

Казалось, вот-вот начнется новое сражение, уже не мертвецов, а живых.

— Скоро у нас будут новые зомби, — заключил Наравапару.

Но новая битва так и не началась. Случилось нечто невероятное. Ледяной метеорит разрезал закатное небо и врезался в землю, разделив противоборствующие стороны. Кристаллический панцирь метеора раскололся на две половинки. Из него вышел царевич Константин. Мальчика окружало едва заметное золотое сияние.

— Возвращайтесь домой, — сказал Костя. — Здесь нет ваших врагов.

Слова были самые простые, да и говорил мальчик обычным тихим голосом. Но что-то было в его образе гипнотическое, успокаивающее. Прапорщик Семеновского полка, что оказался рядом с царевичем, рассказывал потом:

— Смотрю ему в глаза, а взгляд у него мудрый, стариковский. Как будто в глаза вечности заглянул.

Люди начали расходиться. О битве уже никто не помышлял. Лишь самые упорные скандировали:

— На царство Константина Борисовича. — Но как-то тихо и по-доброму.

Даже сам царь Борис Владимирович ухватился за этот лозунг и повторял его про себя со странной горькой радостью. Он упал на колени да так и остался стоять.

— Если и на этот раз в живых останусь, немедля подпишу отречение, и в монастырь, — решил Борис Владимирович.

Его никто и не тронул. И арестовать не пытался. Не тот был настрой у людей. Даже те из бояр, кто знал подноготную этой истории с некромантией, удостаивали царя сочувственным взглядом, не более того. Борис Владимирович стоял на коленях, не разгибаясь, весь вечер и всю ночь. Наутро нашел в себе силы подняться, добрел до Даниловского монастыря, в тот же день принял постриг и написал отречение.

Иначе повел себя боярин Морозов. Живая вода показалась ему настоящим проклятьем. Михаил Всеволодович почувствовал, как сила некроманта уходит из него. Увидел, как стремительно молодеет и улетает прочь его смерть. В довершение всего взбунтовался амулет предков. Он не желал оставаться в живом теле! Начал шевелить жилами-щупальцами, задергался и вырвался, оставив на груди кровоточащую рану. Боярин попытался ухватить амулет. Но проклятый лемурийский артефакт высоко подпрыгнул, взлетел вертикально в небо и скрылся за тучами. Морозов выругался, побежал прочь с поля боя и спрятался под мостом. Отдышавшись Михаил Всеволодович попытался размышлять. Итак, он потерпел поражение, лишился всего, зато остался жив.

— Я в чужом теле. Я могу скрыться, и никто не узнает меня! — сказал боярин Морозов и улыбнулся, страх отступил.

Михаил Всеволодович выбрался из-под моста, смешался с толпой и побрел в сторону Москвы.

В это время черная чугунная лодка летела на юг. Ракшаса стоял на носу. В его левой руке шевелился амулет предков. Тот самый, что не пожелал оставаться с Морозовым. Наравапару устроился на корме и провожал взглядом удаляющуюся Москву.

— Я хочу знать все о Гримгоре и его учениках, — сказал Ракшаса.

— Да, повелитель, — отозвался Наравапару.

— Они хорошо играли…

— Осмелюсь заметить, главная причина нашей временной неудачи — живая вода, — осторожно проговорил Наравапару. — Мы должны окончательно перекрыть к ней доступ, уничтожить дорогу в Гиперборею.

— Боюсь, не получится. Гиперборея жива, пока есть на земле хоть один человек, кто помнит ее. — Ракшаса скрыл улыбку под костяной маской.

Амулет предков закружился в потоке черного праха, устремился к Наравапару, разгрыз плащ и присосался костяными щупальцами к груди некроманта.

— Возвращайся на Шри-Ланку, отдохни хорошенько, заведи себе плантацию орхидей и садовника-зомби, а потом приступай к делу Гримгора, — велел Ракшаса.

— Да, повелитель! — Наравапару низко поклонился и нежно погладил свой новый амулет предков.

Не одни только некроманты бежали с поля боя. Как только прояснился счастливый исход событий, мастер Гримгор увел летающий курень в ближайший лес. Избушка осторожно опустилась на землю и скрылась среди деревьев.

— Нам больше нельзя оставаться на Руси, — объявил мастер Гримгор.

— Но почему? — удивилась Оливия. — Костя скоро станет царем, а он наш друг.

— Слишком уж громкая история получилась, — начал объяснять мастер Гримгор. — Бояре не простят мне дружбу с Морозовым. Пусть даже новый русский царь нас защитит. Все равно Империя имеет на меня зуб. А теперь еще и некроманты возьмутся за старое — начнут травить проклятиями. Если останемся здесь, при дворе, превратимся в отличную мишень.

— Но мы же так помогли всем. Разве нам не положена награда? — спросил Николас.

— А какая тебе нужна награда? — мастер Гримгор хитро улыбнулся.

— Даже не знаю, — ответил мальчик.

— Вот именно! — Колдун прошелся по куреню. — Пока что нам никакая награда не нужна. Поэтому сейчас мы должны скрыться. А когда нам что-то понадобится позарез, вот тогда и вернемся к русскому царю.

— Логично… — согласился Николас.

— И куда же мы отправимся, папочка?! — поинтересовалась Оливия.

— Решим по дороге, — ответил мастер Гримгор уклончиво.

— Тя! — воскликнула Настенька.

— Она говорит, что мы не согласны покинуть нашу исконную Родину, — перевел Тимофей Спиридонович.

— Вам вообще домой пора. Между прочим, Настеньку родители разыскивают, — напомнил мастер Гримгор.

— Да у нее родители — зомби! — Тимофей Спиридонович схватил малышку и запрыгнул на печь.

— Я их вылечил живой водой еще на озере, — сказал Николас. — К тому же им наверняка домовой понадобится. Сам понимаешь, хозяйство большое, работы много, а за ребенком глаз да глаз!

— Да уж, куда им без домового, — сердито проговорил Тимофей Спиридонович, вылезая из-за печки.

— А как же Евфросиния Александровна и заповедник? — спросила Оливия.

— Скучать по ним буду, письма жалостные писать, — грустно отвечал домовой. — В заповеднике за хозяйством друзья мои проследят. К ним доверие имеется. А за Настенькой-бедняжкой и присмотреть некому.

В общем, убеждать Тимофея Спиридоновича было бесполезно.

После этого ходячий курень отправился обратно за Волгу, в деревеньку Владимирское. Где Настеньку дожидались мама с папой, а Тимофея Спиридоновича — новый дом.

 

Эпилог

Кому раньше принадлежало его нынешнее тело, боярин Морозов узнал случайно. Когда обнаружил на вокзале плакат с надписью: «Разыскивается Степан Погыбайло, душегуб и беглый каторжник». Лицо данный субъект имел красивое, порочное и с приметной большой родинкой на щеке. Тогда Михаил Всеволодович сбежал с вокзала, долго думал, что же ему делать, а потом решил действовать, как Степан Погыбайло — залечь на дно в бандитском районе и промышлять чем придется. Так Морозов и поступил. Через неделю он уже перестал опасаться первого встречного. Но вот однажды, возвращаясь на постоялый двор, Михаил Всеволодович услышал за спиной женский голос:

— К стене! Руки за спину! Вы арестованы, Степан Погыбайло!

Морозов попытался обернуться.

— Егерь охранного приказа Дарья Муромская. Первый выстрел в колено, второй на поражение! — предостерег голос.

— Только ее тут не хватало! — Михаил Всеволодович шагнул к стене, но одну руку спрятал и попытался сотворить простенькое темное заклинание.

В следующее мгновение он таки получил пулю в колено. Муся прыгнула с крыши и прижала боярина к земле. Стеша спикировала и приготовилась жалить прямо в глаз. Дарья Муромская осторожно подошла к опасному преступнику и сковала его запястья наручниками.

«Еще бы Морозова поймать и того Белого колдуна, что деревни жег», — подумала девушка.

В то, что тот зловредный чародей и есть Игнатий Гримгор, Дарья не верила. А чтобы убедиться окончательно, потихоньку собирала улики и опрашивала свидетелей, надеясь когда-нибудь докопаться до истины.

В это время Белый колдун все еще бродил по дороге воспоминаний. Он научился проходить через взгляд и решил не спешить с возвращением. Так кукольный человек добрался до истоков Гипербореи. Узнал, от кого лемурийцы переняли некромантию. Путь его лежал в совсем уж древние и неизвестные исторической науке времена. В мирах воспоминаний кукольный чародей ощутил невероятное спокойствие. Он как будто смог собрать недостающие частички своей души, обрести утраченную некогда целостность. Белый колдун чувствовал — в конце пути он найдет то, что сделает его живым и настоящим.