Глава первая

Река протекала среди унылой, выжженной солнцем местности. Вдали виднелась цепь гор. Именно оттуда река начинала свое течение. Но недолго ей приходилось катить свои воды под знойным южным солнцем. Недалеко от того места, где расположилась экспедиция Института геолого-разведывательной техники, она постепенно исчезала, уходила в землю.

Заканчивались последние приготовления.

Огромная, сверкающая сталью, подземно-движущаяся машина была готова к старту.

Среди ящиков, предназначенных для погрузки в машину, стоял Костя Уточкин.

То и дело озираясь по сторонам, он с помощью молотка и отвертки пытался незаметно для окружающих вскрыть стенку одного из ящиков. Рядом, внимательно наблюдая за хозяином, сидел Джульбарс.

— Готовитесь к отбытию? — услышал вдруг Костя голос механика Горшкова.

Юноша вздрогнул и поднял голову, стараясь при этом незаметно спрятать инструменты в карман.

— Да, конечно… — пробормотал он смущенно.

— Волнуетесь, что ли?

— Вообще… немного, — ответил Уточкин, растерянно и виновато глядя на Горшкова.

— Это не дело… В такое опасное путешествие нельзя отправляться, не отрегулировав как следует нервную систему. А что это вы прячете от меня?

— Да так… ничего…

— Собаку с собой берете или тут оставляете?

— Тут оставляю… — со вздохом ответил Костя. — Профессор Толмазов протестует.

— Что же он, все боится ее?

— Возможно… А как же в опасное путешествие отправляться без собаки? Вот я вспоминаю, как на фронте, когда мне пришлось вылезать из горящего танка…

— Знаю, знаю… — перебил Горшков. — Один раз уже слышал.

Мимо прошел конструктор Катушкин.

— Сюда! Сюда, товарищи! — приглашал он.

Позади несколько человек несли тяжелые аккумуляторы.

Шествие замыкал Панферыч.

Увидев вахтера, Костя направился ему навстречу.

— Говорил я начальнику охраны, — начал Панферыч, поравнявшись с Костей: не менее пяти человек вахтеров надо брать в экспедицию! Пока тут шла сборка машины — замучились! Территория большая, разве ее всю огородишь!

— У меня к тебе просьба, Панферыч!

— Какая?

— Хочу поручить тебе собаку. Мы будем под землей недолго, дня три-четыре. Присмотришь за ней?

— А зачем ты сюда ее привез? Разве дома не мог оставить?

— Думал, профессор Толмазов согласится взять ее в путешествие. Одно время он почти дал согласие, а потом снова — ни за что! Зарычала она на него, понимаешь. Он ведь с палкой не расстается, а Джульбарс этого не любит.

— Ну, что с тобой будешь делать! Придется взять, — не сразу согласился Панферыч.

— Так я запру ее в сарай перед самым отправлением машины, а ты присмотри.

— Ладно, — ответил старик. — Пойду погляжу, как идет погрузка снаряжения.

Недалеко от машины медленно прохаживался профессор Толмазов, одетый в синий комбинезон, какой обычно носят танкисты.

— Отбываете, товарищ профессор? — радостно произнес вахтер, почтительно глядя на Толмазова.

— Да, Панферыч. Через несколько часов уже будем под землей.

— Вот у меня к вам какое дело, — заговорил вахтер останавливаясь. — Хочу вам добрый совет дать…

— Очень рад буду выслушать.

— Я насчет того, чтобы вы не сомневались в прочности нашей машины… проговорил он серьезно.

— А я и не сомневаюсь! Откуда вы взяли?

— Это я на всякий случай… В институте я работаю давно. Сколько разных машин перестроили на моей памяти! Одна другой сложнее и замысловатее. Вот эта, подземная лодка, просто пустяк по сравнению с некоторыми. И чтобы в смысле плохого изготовления или какого-нибудь научно-математического просчета — этого у нас не бывает. Ручаюсь вам, все будет в полном порядке! А собаку брать с собой — действительно ни к чему.

Заложив руки назад, с видом человека, задумавшего недоброе дело, Горшков наблюдал за погрузкой снаряжения в подземную машину.

— Костю не видели? — обратилась к нему Наташа.

— Видел… — буркнул Горшков. — Он там, среди ящиков. Трусит ваш Костя…

— Как трусит! Костя трусит? Какое основание вы имеете так говорить!

— Значит, имею… И как только инженер Крымов будет путешествовать под землей с таким компаньоном — представить не могу!

Наташа хотела что-то возразить, но, видно передумав, махнула рукой и отправилась разыскивать Уточкина.

Недалеко от подземной машины стояли Семенова и Крымов.

Зоя Владимировна давно искала случая поговорить с Крымовым. Наконец эта возможность представилась. Изобретатель на минуту остался один.

— Олег Николаевич! Мне хочется знать, довольны ли вы? Подумайте только, ведь через несколько часов осуществится ваша мечта!

— Конечно, доволен, Зоя Владимировна, — ответил Крымов. — Но меня беспокоит одна вещь…

— Что такое?

— Коэффициент полезного действия экскаватора мал. С этим положением мириться нельзя… Надо будет проверить под землей как следует. Не удовлетворяют меня и лопасти на хвостовом оперении…

— Олег Николаевич… — с укором сказала Семенова. — Вечно вы недовольны! Без конца стремитесь все переделывать. Так ведь нельзя! Подземная лодка прошла все испытания и показала себя с самой лучшей стороны. Чего вы от нее хотите? Сейчас предстоит первое практическое использование машины, и думать надо лишь об этом. Как только вы окажетесь под землей, вам нужно будет полностью предоставить себя в распоряжение профессора Толмазова.

— Вот как? — удивился Крымов. — Позвольте с вами не согласиться. Предстоящее путешествие — не только геологическая разведка! Это одновременно проверка машины в практических условиях!

Дальнейшему разговору помешали приблизившиеся к Крымову директор и Батя.

— Олег Николаевич, — проговорил Гремякин. — Мне хочется напомнить вам, что с завтрашнего дня за работой подземной машины станет следить вся страна. Вы будете отстаивать не только честь нашего института, но и честь передовой советской техники в целом…

— Я буду помнить об этом, Константин Григорьевич… — немного волнуясь, ответил Крымов.

— Людей берегите, — предупредил Батя. — Осторожность прежде всего. Не подвергайте риску людей. И о том, что мы готовы в любую минуту прийти вам на помощь, тоже не забывайте…

Наконец наступил торжественный момент.

Под дружные возгласы, выражавшие пожелания успеха, подземные путешественники один за другим начали подниматься по металлической лестнице. Наконец они скрылись в овальном отверстии люка. Послышалось монотонное жужжание мотора, и массивная крышка стала медленно опускаться.

Но внезапно шум мотора заглох, и через оставшуюся узкую щель до слуха провожающих донеслись голоса людей, споривших внутри лодки.

— Что это значит? — удивленно произнес Гремякин.

— Может быть, что-нибудь забыли, — задумчиво ответил Батя.

Через минуту все разъяснилось. Люк открылся и показалось хмурое лицо Горшкова. Он медленно спустился по лестнице и с виноватым видом остановился недалеко от директора.

— Я же говорил, что забыли! — воскликнул Батя. — Забыли попросить Горшкова выйти из кабины. Правда, Пантелеймон Евсеевич?

— Вообще, конечно. Я должен был в последний раз проверить, как подтянуты гайки у рулевого блока. Ведь в случае чего — мне пришлось бы отвечать, оправдывался механик, показывая директору разводной ключ.

— Все ясно, товарищ Горшков, — сердито проговорил Гремякин. — Где вы там прятались?

— На моей же совести лежало бы… — продолжал твердить Горшков. — Случись что-нибудь… Профессор, известное дело, кабинетный ученый. Уточкин еще молод…

Пантелеймон Евсеевич оглянулся и увидел, что его уже никто не слушает. Внимание всех было сосредоточено на машине, начавшей вздрагивать от приведенных в действие могучих двигателей.

Зрелище было необыкновенное.

Мощный фонтан земли, черный смерч, вздымался, окруженный тучей пыли. Воздух был наполнен глухим рокочущим гулом. Смерч не стоял на месте. Он быстро двигался по направлению к реке. Вот он соприкоснулся с ней, образовав кипящий вал воды, который, поднявшись на большую высоту, рассыпался тысячами брызг, сверкнувших в солнечном свете.

— Вы обещали дать информацию, — обратился к директору корреспондент центральной газеты. — Очень важно, чтобы она сегодня же была передана по назначению…

— Идемте, — ответил Гремякин.

Они направились к деревянным постройкам, расположенным на берегу реки.

В комнате с дощатыми стенами, уставленной сложной радиоаппаратурой, Гремякин предложил корреспонденту сесть за письменный стол. Сам же стал ходить, заложив руки назад, изредка останавливаясь перед широким окном со множеством деревянных переплетов.

— В двенадцать часов тридцать минут по московскому времени… — начал диктовать директор, — в районе Тау-Таш был дан старт первой в мире подземной экспедиции на подземно-движущейся машине, сооруженной Научно-исследовательским институтом геолого-разведывательной техники.

— Можете быстрее. Я стенографирую.

— Экспедиция преследует две цели. Первая — практическое испытание новой машины с целью выяснения возможных недостатков, вторая — изучение реки Янгиер. Как известно, воды реки Янгиер исчезают в песках пустыни Аулиекиз. Между тем еще до сих пор сохранялось безводное русло, пересекающее пустыню, по которому когда-то катила свои воды эта могучая река…

В далекие времена территория, занятая в настоящее время пустыней, была цветущим и плодородным краем…

В связи с открытием в пустыне Аулиекиз богатых месторождений редких металлов появилась задача обеспечить будущие предприятия большими запасами воды, необходимой для промывки и флотации руд. В пустыне уже работают экспедиции, разыскивающие воду. Но до сих пор они не достигли никаких результатов…

Дверь отворилась, и на пороге появился вахтер Панферыч.

— Чего тебе, Панферыч? — спросил Гремякин, прерывая диктовку.

— Да вот, ищу…

— Кого ищешь?

Но старик, пробормотав извинение, скрылся за дверью.

Со своего места поднялся радист.

— Ну что? — спросил директор, приближаясь к радиоприемнику.

— Все благополучно, самочувствие хорошее.

— Ну и отлично! — обрадовался Константин Григорьевич и, повернувшись к корреспонденту, снова стал диктовать.

Он немного остановился на общем вопросе, касающемся «исчезающих» рек.

— Случай с рекой Янгиер — не единственный случай. Существует немало полноводных рек, которые уходят под землю и там продолжают свое течение, а затем снова появляются на поверхности. Другие реки пропадают бесследно. Возможно, их воды подземными ходами пробираются к морю, а быть может, рассасываются в почве. Некоторые подземные реки существуют с незапамятных времен. Однако имеются случаи, когда их исчезновение произошло на памяти людей, в результате вулканической деятельности.

Для проведения испытания подземной машины в пустыню выехала большая группа сотрудников института с походной мастерской, сложнейшей радиоаппаратурой для подслушивания подземных шумов. Машину пришлось доставлять в разобранном виде, по частям, и собирать на месте.

Вначале подземная лодка исследует дно реки Янгиер, в той ее части, где вода заметно начинает убывать. Герметичность корпуса подземной машины разрешает, пользоваться ею одновременно и как подводной лодкой. Она снабжена так называемыми балластными резервуарами, металлическими цистернами, по желанию наполняемыми водой, отчего машина становится тяжелее и опускается на дно. При необходимости подняться на поверхность вода выкачивается помпами и лодка всплывает. Машина без всяких затруднений сможет ползти по дну реки, а затем углубиться в почву. Таким путем профессор Толмазов, научный руководитель экспедиции, думает обнаружить трещины на дне, пропускающие воду в глубь земли.

 

Глава вторая

Глухое монотонное жужжание наполняло маленькую кабину подземной лодки, освещенную электрическими лампочками, вделанными в стену.

Свет этих лампочек в настоящее время был намеренно преуменьшен реостатом. Через два овальных иллюминатора из толстого стекла, расположенных по бокам кабины, лился мерцающий зеленоватый свет. Лодка ползла по дну реки, освещая путь впереди себя мощным прожектором.

Однако не только через иллюминаторы подземные путешественники могли видеть, что происходит за пределами кабины.

На носу лодки расположен звуколокатор, недавно выдержавший все испытания и теперь впервые применяемый на практике. Перед водителем машины, в глубине небольшой квадратной ниши, висит флюоресцирующий синим светом экран, на котором отчетливо видно все, что находится впереди лодки на расстоянии четырехсот метров.

За рулевым управлением сидел Крымов. Он то убавлял, то прибавлял ход, один раз даже совсем остановил лодку, испытывая таким образом надежность работы узлов подземно-движущегося механизма.

Все это вызывало недовольство профессора Толмазова, сидевшего у иллюминатора за маленьким столиком. Действия Крымова мешали ему наблюдать и думать.

— Довольно, Олег Николаевич, — добродушно ворчал он. — Разве не ясно, что машина замечательная?

— Что вы, Георгий Степанович! — отвечал Крымов. — Рулевая штанга при виражах требует довольно значительных усилий! И это когда мы ползем на брюхе по дну реки, а что будет в земле?

— Так, может быть, вернемся?

— Нет, нет, зачем же? Ведь еще не выяснены другие недостатки! Их может оказаться очень много!

Костя, сидевший перед сложной радиоаппаратурой, вмонтированной в стену, был бесконечно доволен всем. Он с увлечением проверял работу пусковых кнопок, приводящих в действие телемеханические и другие агрегаты, иногда надевал наушники и начинал выстукивать на ключе очередную радиограмму на поверхность.

Но вдруг лицо Кости неожиданно стало озабоченным. Сняв наушники, он напряженно начал вслушиваться в равномерный шум, наполняющий кабину.

— Странный звук иногда слышен, — сказал Толмазов, не поворачивая головы. Вы не замечаете ничего такого?

— Какой звук? — обеспокоенно спросил Крымов.

— У меня такое впечатление, что где-то плачет ребенок.

— Ну, это вам показалось, — промолвил, усмехаясь, Костя.

Все трое внимательно прислушались.

Сквозь жужжание мотора иногда слышно было, как стальная обшивка лодки трется о песчаное дно. Изредка машина задевала большие камни, и тогда кабина немного вздрагивала. Вслед за толчком слышался скрип.

— Это камни! — добавил Костя.

Дно реки стало круто спускаться вниз. Одновременно с этим все более сужались ее каменистые берега.

— Какое теперь расстояние от лодки до стен? — задумчиво произнес Крымов. Ведь собирались же установить боковые альтиметры и не поставили.

— Из-за этого, надеюсь, нам не придется возвращаться? — добродушно спросил Георгий Степанович.

— Нет, возвращаться не будем, но альтиметры установим…

Крымов не закончил фразы, так как его внимание было привлечено большим камнем, неожиданно появившимся перед носом лодки.

— Позвольте, — удивленно сказал Толмазов, — разве можно сейчас думать об альтиметрах? Неужели будете устанавливать под землей?

— Зачем под землей? Вот вернемся на поверхность и установим. А что касается вашего замечания насчет того, можно ли думать об усовершенствовании машины во время испытания, то вы не правы, Георгий Степанович. Настоящий инженер тот, кто беспрерывно совершенствует любую, даже самую совершенную машину. Человек, вполне удовлетворенный созданным им механизмом, это не инженер.

— Гмм… — протянул Толмазов. — Возможно.

— Вы не беспокойтесь, Георгий Степанович, — вмешался Костя. — Наша машина очень надежный механизм. Все будет в полном порядке.

В это время корпус вздрогнул от резкого толчка. За ним последовал другой. Машина ударилась о большой каменный барьер.

— Увеличь дальность фокусировки звуколокатора, — быстро проговорил Крымов, обращаясь к Косте.

Квадратный экран, находящийся перед Олегом Николаевичем, покрылся туманной дымкой, затем на нем появилось новое изображение.

— Спуск вниз, и при этом очень крутой, — сказал Крымов, всматриваясь в экран.

— Чудесно! — воскликнул профессор. — Смерьте-ка, Костя, скорость течения воды!

Испытывая удары и тряску, лодка постепенно опускалась все ниже и ниже. Через овальные иллюминаторы было видно, как сужались боковые стены ущелья, по которому ползла лодка. Вскоре наверху появилась каменная крыша, и ущелье превратилось в туннель.

— Внимание, товарищи! — взволнованно провозгласил профессор. — Река ушла в землю. Мы находимся на пороге решения многовековой загадки.

Скрежет резцов, дробящих камень, отраженный от близко расположенных стен, изменил свой характер. Сейчас он напоминал шум, какой бывает при прохождении поезда через железнодорожный туннель.

Сильное течение подталкивало лодку вперед и мешало рулевому управлению. Машина иногда стукалась стальным корпусом о крепкую каменную стену.

Мимо все быстрее стали мелькать мрачные седые камни, причудливо выступавшие из стен. Подземное русло реки то и дело меняло свое направление.

Вдруг Георгий Степанович насторожился. Он обвел взглядом кабину, снова внимательно посмотрел в иллюминатор и тихо произнес:

— Странная вещь. Мне опять показалось…

— Что вам показалось? — спросил Костя.

— Представьте себе, кто-то плачет.

Костя подозрительно посмотрел на профессора.

Вскоре луч прожектора вырвал из мрака красивую, но страшную картину. Вдалеке виднелся бурлящий фонтан, немного дальше туннель заканчивался глухой отвесной стеной. Стало ясно — впереди водопад.

— Серьезное дело, — хмурясь, проговорил Крымов.

В это время машина, по-видимому наткнувшись на большой камень, на мгновение приняла наклонное положение.

— Ого! — воскликнул Толмазов, судорожно уцепившись руками за подлокотники своего сидения.

Фонтан приближался. Машину резкими рывками бросало из стороны в сторону. Кабину наполнял лязг и скрежет стали, царапающей камень.

Костя стал наблюдать за профессором. К его удивлению, ученый не проявлял признаков страха. Откинув назад свою голову, Толмазов сидел спокойно, немного щуря глаза. Видимо ради предосторожности, он снял пенсне. Профессор тоже изредка поглядывал на Костю. Он увидел, что лицо юноши приняло суровое и решительное выражение. «Не очень боится», — подумал про себя Толмазов.

Его внимание снова привлек странный звук. Шум кипящей воды и удары машины о камни мешали разобрать, что это такое. Во всяком случае, подобный звук не могли издавать какие-либо части машины. Оставалось предположить, что он доносится извне, жалобный, напоминающий вой или плач.

Профессор, рискуя удариться, приблизил лицо вплотную к стеклу.

Машина проходила под низко нависшими каменными глыбами. Бушующими волнами плескалась о черные стены вода.

— Я опять слышал! — прокричал Толмазов, стараясь перекрыть шум.

Ни Крымов, ни Костя ему не ответили.

Машину неуклонно тянуло к бушующему водопаду.

Радиста окружили плотным кольцом. В комнате тихо, только отчетливо слышен стук телеграфного ключа. Но вот прекращается стук и наступает полнейшая тишина, гнетущая и напряженная.

Взгляды всех прикованы к пластмассовым кружочкам наушников, плотно прижатым пружиной к ушам слухача-радиста. Ответных сигналов нет.

— Попробуйте опять телефон, — шепчет директор, наклонившись к самому уху радиста.

Слышатся звонкие щелчки переключателей. Радист подносит ко рту овальный пластмассовый микрофон с длинной ручкой.

— Лодка… Лодка… Говорит Земля… Говорит Земля… Отвечайте… Отвечайте…

Снова тишина. И снова Земля зовет Подземную Лодку.

— Дайте попробовать мне, — слышится взволнованный голос.

Все, как по команде, поворачивают головы. Это говорит практикантка Наташа.

— У меня значок радиолюбителя третьей степени, я была победительницей на всесоюзном соревновании коротковолновиков, — словно оправдываясь, бормочет девушка.

Радист вопросительно смотрит на директора.

— Пусть попробует.

Наташа торопливо занимает место перед радиоаппаратом, крутит рукоятки настройки, переставляет переключатели.

— Лодка… Лодка… Говорит Земля… Говорит Земля. Костя! Костя! Отвечайте… Отвечайте… Костя!..

Представьте себе, что вы находитесь в полной темноте. Совсем рядом бурлит и клокочет вода. Вы прислушиваетесь к этому шуму. Он необычен: гулко разносится рев воды, многократно отраженный от стен огромного подземелья. Но вот откуда-то появляется слабый свет. Вы видите, как он постепенно становится ярче. Теперь уже виден контур овального отверстия, из которого с ревом, преодолевая каменные барьеры, несется вода, освещенная изнутри. Вскоре свет становится ослепительным. Переливаясь всеми цветами радуги, высоко вверх поднимаются миллионы мельчайших брызг. То вверх, то вниз прыгает приближающийся к вам источник света. Это прожектор подземной машины.

Но вот машина, преодолев последние барьеры, выходит в спокойную воду. Дальше она плывет, то появляясь над поверхностью воды, то погружаясь на дно.

Когда был открыт люк и трое путешественников взобрались на стальную спину лодки, перед ними открылась замечательная картина.

Они находились в огромном сказочном гроте, в одном из тех, которые так часто встречаются под землей. Луч прожектора, направленный в потолок, освещал подземелье мягким, рассеянным светом. Отчетливо было видно, как блестят прозрачные грани кварца, вкрапленного в серые стены, изрезанные многочисленными ущельями. С потолка свисали готовые сорваться причудливые каменные глыбы. Посредине грота протекала река, настолько широко разлившаяся, что ее легко можно было принять за озеро.

— Ничего себе была переделка! — восторженно воскликнул Костя, указывая рукой на бушующий поток воды, вырывающийся из узкого отверстия.

Именно через это отверстие увлеченная могучим водным потоком лодка проникла в грот. Дальше она плыла по подземной реке и вот теперь стоит на берегу, недалеко от наклонной стены.

— Надо будет усовершенствовать буферные выступы, — задумчиво сказал Крымов, вспомнив страшную тряску при прохождении через груды камней.

— Явление карстовое… — проговорил профессор, неизвестно к кому обращаясь.

— Лопасти рулевого управления надо было бы сделать толще, — продолжал Олег Николаевич.

— Да, именно карстовое, — перебил его Толмазов. — Это значит, вода размыла все растворяющиеся породы, а каменные стены остались. В сущности, это явление очень распространенное в природе.

— А куда уходит вода? — поинтересовался Костя.

Толмазов покосился на него.

— Так мы и прибыли сюда, чтобы отгадать эту загадку. Немного отдохнем и приступим к исследованиям.

— А скажите, Георгий Степанович, может одна из этих глыб сорваться сама собой? — не унимался юноша, указывая рукой вверх.

— Все может быть. На всякий случай надо ходить осторожно.

В это время откуда-то издалека послышался протяжный и жалобный вой.

— Вы слышали? — проговорил Толмазов, обращаясь к Косте.

— Да, действительно, — забормотал тот. — Тут, наверное, есть подземные животные…

— Вообще встречаются, но это рыбы, рачки, черви. Они слепые и безмолвные. Вот будем исследовать дно озера…

— А ведь озеро можно очень просто обмелить, — не дал договорить профессору Костя.

— Каким образом? — удивился Толмазов.

— Совсем пустяк!

— Пустяк?

— Конечно! Видите каменные глыбы, повисшие над входом, откуда идет вода? Они еле держатся. Килограммов пять взрывчатки — и все полетит вниз.

— И частично, а может быть и совсем, закроет доступ воды в грот, подтвердил Крымов.

— Для воды — частично, а для нас в этом случае выход на поверхность будет закрыт полностью! Не так ли?

Это замечание не понравилось Крымову.

— Георгий Степанович! — воскликнул он укоризненно. — Да что вы! Просто обидно слушать. Для кого закроет доступ, — для нас? Значит, вы сомневаетесь в могуществе машины?

— Нет, нет, Олег Николаевич! В могуществе вашего замечательного механизма я не сомневаюсь, но мало ли что может случиться? Вдруг авария! Ведь здесь столько камней…

Тут уж и Костя решил вступиться за честь подземной лодки.

— Уверяю вас, Георгий Степанович, — волнуясь, начал он, — ваши опасения напрасны.

На несколько секунд воцарилось молчание.

— Вот боковые лопасти нужно сделать немного толще, — продолжал Крымов.

— Да, было бы неплохо… — задумчиво протянул Толмазов.

— Что неплохо? — заинтересовался Олег Николаевич. — Лопасти сделать толще?

— Нет, зачем? Озеро осушить…

Костя не стал ждать окончания разговора между профессором и инженером. Он быстро спустился в люк. Настало время передать очередную радиограмму, и необходимо было предварительно проверить передатчик в действии.

Вскоре послышался его радостный и немного возбужденный голос:

— Земля!.. Земля… Говорит Лодка. Я слушаю… Да, да. Проходили каменные пороги, преодолевали водопад как раз в условленное для передачи время… Слышимость? Совершенно верно, слабая. Не знаю, чем объяснить. Подстраиваюсь, еще подстраиваюсь. То же самое… Что? Пока подойдет директор? Давайте, давайте.

Последовала маленькая пауза.

— Наташа, здравствуй! Находимся в гроте… В сказочном гроте, говорю. И животные водятся… Нет, еще не видели. Возможно, динозавры, а может быть, ихтиозавры — не знаю… Идет Константин Григорьевич? Сейчас позову Крымова и профессора. Передайте привет Панферычу!.. Панферычу, говорю, привет передайте. Пусть получше следит за Джульбарсом… Сейчас. Одну минуточку…

Костя вскочил, подбежал к люку и позвал остальных участников экспедиции к радиоаппарату.

— Мы хотим завалить отверстие, через которое проникли сюда, — говорил в микрофон Толмазов, — чтобы обмелить озеро… Да… Не рискованно? Понимаю, понимаю. Передаю трубку Олегу Николаевичу.

— Все идет хорошо, — начал Крымов. — Вот только лопасти придется в дальнейшем делать толще… Конечно. И по бокам лодки нужно установить дополнительные альтиметры… Насчет завала? Значит, вы считаете его возможным?.. Согласен с вами, согласен… Слышимость? Действительно плохая. До свидания, до свидания.

Вооружившись альпенштоком и веревкой, Костя вылез из люка и тронулся в путь. Ящик со взрывчаткой он нес на спине, привязав его ремнями.

Крымов и Толмазов стали наблюдать за удаляющимся Костей.

— Он действительно опытный подрывник? — тревожно спросил Толмазов.

— Никаких сомнений быть не может, — спокойно ответил Олег Николаевич.

Уточкин шел вдоль берега подземного озера. Прожектор лодки, направленный в сторону отверстия, откуда вырывалась вода, хорошо освещал путь.

Вскоре юноша очутился вблизи бушующего потока и принялся внимательно изучать стену, по которой ему предстояло взбираться наверх. Стена была испещрена крупными и мелкими трещинами. Там и здесь торчали каменные выступы, образующие местами удобные площадки.

Костя приготовил веревку с петлей и, размахнувшись, с первого раза набросил ее на один из выступов.

Подниматься было нетрудно. Правда, ноги скользили по мокрым от брызг стенам, но Костя был хорошим физкультурником и легко преодолевал все трудности.

Бурлящая вода находится уже далеко внизу. Юноша делает последнее усилие и, подтянувшись на руках, вскарабкивается на маленькую каменную площадку. Торопливо снимает ящик, привязанный к спине, и устанавливает его как можно ближе к каменному массиву, вот-вот готовому сорваться вниз.

Когда Костя, перебирая руками мокрую веревку, уже скользил вниз, над его головой, словно бенгальский огонь, рассыпал фиолетово-желтые искры горящий бикфордов шнур. Время горения шнура было рассчитано с большим запасом, поэтому особенно торопиться не стоило. Но все-таки было неприятно находиться рядом с пятью килограммами тола, готового взорваться, и Костя старался как можно скорее спуститься.

Однако спуску очень сильно мешали каменные выступы. От раскачивания веревка то и дело терлась о них и, наконец, неожиданно заклинилась в расщелине.

Костя увидел, что висит над самой серединой бушующего потока. Он попробовал раскачаться, но это привело лишь к тому, что веревка заклинилась между двумя выступами в другом месте. Надо было снова подниматься наверх.

Только теперь Костя пожалел, что для ускорения дела применил бикфордов шнур, а не электрическую подрывную машинку. Конечно, чтобы воспламенить взрывчатку электрическим способом, нужно было тянуть кабель от нависшей над бездной скалы к подземной лодке, все это заняло бы время. Но зато, сидя в бронированной кабине лодки, взрыв можно было бы произвести, пустив в ход электрозапальную машинку в любое время, смотря по обстоятельствам. Не то бикфордов шнур — эластичная трубка, наполненная медленно горящим порохом. Подсоединить его к взрывчатке можно очень быстро. Но горе замешкавшемуся подрывнику! Пламя в шнуре передвигается к взрывчатке со скоростью одного метра в минуту, очень точно и неумолимо.

Костя внимательно осмотрелся и стал подтягиваться на руках. Словно предупреждая о грозящей опасности, на его голову посыпался дождь фиолетово-желтых искр.

Профессор Толмазов и инженер Крымов сидели в машине за выдвижным столом и изучали карту.

— Сейчас мы находимся вот здесь, — обведя карандашом указанное место, проговорил ученый. — Быстро прошли, Олег Николаевич.

— Если немного изменить профиль лопастей, то можно двигаться в воде еще быстрее, — отозвался Крымов.

— Ничего не нужно изменять в вашей машине. Она работает прекрасно. Интересно, куда дальше идет вода? Вот смотрите: это схема подземного хода, составленная мною на основании наблюдений и измерения пройденного пути. Можно предположить…

Профессор не договорил фразы. Послышался странный звук, напоминающий чавканье животного.

— Что такое? — спросил Толмазов приподнимаясь.

— Действительно, — удивился Крымов. — Я отчетливо слышал…

— Я тоже. По-моему, это где-то здесь, в машине.

— Не может быть, — проговорил Олег Николаевич, оглядывая кабину лодки.

Внезапно его внимание было привлечено кусочком черной веревки, валявшейся на полу. Он нагнулся и поднял ее.

— Черт возьми! Он, кажется, сошел с ума!

— Что случилось?

— Вот полюбуйтесь, — Крымов протянул профессору то, что поднял с пола. Это же бикфордов шнур! Значит, Костя не взял с собой электроподрывной машинки, поленился протянуть провода и отправился взрывать скалу при помощи бикфордова шнура. Как это я недосмотрел! Давайте поднимемся наверх.

Через несколько секунд они уже находились на спине подземной машины.

— Пора бы ему возвратиться, — с тревогой сказал профессор.

— Да, очень странно, что его до сих пор нет. Я пойду посмотрю, — ответил Крымов. — Не мог же он спрятаться в расщелине и там ожидать взрыва!

— Я тоже пойду с вами.

— Зачем, Георгий Степанович? Оставайтесь тут.

— Позвольте! Я понимаю, что приближаться к водопаду сейчас опасно, но, возможно, Костя действительно решил спрятаться в какой-нибудь расщелине и ничего не подозревает о грозящей ему опасности. Ведь может произойти обвал! Единственное безопасное место — это наша машина, защищенная броней. Давайте попробуем сначала позвать его.

— Ко-о-ост-я-яяя!!! — что есть сил закричал Крымов.

Ему ответило продолжительное и гулкое эхо, какое может быть только в огромном каменном подземелье.

— Ко-о-о-о-остя-я-яяя!!! — снова позвал Олег Николаевич.

Но ответа не было. И вдруг до слуха стоящих на площадке людей донесся жалобный, протяжный вой.

— Опять… Вы слышите? — забеспокоился Толмазов.

Если бы люди находились в это время в кабине машины, то увидели бы, как в одном из отделений кабины без видимой причины зашевелился ящик. Его крышка, на которую были навалены разные предметы, стала дергаться и приподниматься.

Но люди продолжали звать Костю и ничего не видели. Не видели они также, как из ящика с большим трудом выкарабкалась собака, обнюхала помещение, выпрыгнула из люка и помчалась по следам Кости.

— Его не следовало отпускать одного, это я виноват, — взволнованно говорил Олег Николаевич, спускаясь вниз по лестнице. За ним торопливо следовал старый профессор, ловко перебирающий ногами веревочные ступени. Оба почти бегом, обгоняя друг друга, направились к водопаду.

Но вот Крымов резко остановился и ухватил за руку Толмазова.

— Посмотрите! — промолвил он, указывая рукой на каменный массив. — Горит бикфордов шнур.

Некоторое время оба стояли в нерешительности. Затем профессор, не говоря ни слова, сорвался с места и бросился бежать по направлению к водопаду.

— Каждую минуту может произойти взрыв, остановитесь! — кричал Крымов.

Но Георгий Степанович, прыгая с камня на камень, не обращал внимания на крики Крымова.

— Костя! Костя! — кричал он срывающимся голосом.

Профессор не видел, как карабкалась по стене, скользя и часто срываясь, большая кудлатая собака. Не видел этого и Крымов, поскользнувшийся о камень и упавший на землю. Между тем Джульбарс (это был он) влез на площадку, обнюхал ее и стал спускаться, следуя направлению веревки. В следующее мгновение, сорвавшись, он полетел вниз и скрылся в бурном потоке.

Взрыв, с оглушительной силой раздавшийся в каменном гроте, застал Толмазова на краю реки. Воздушная волна столкнула профессора в воду, и может быть, именно это обстоятельство спасло его от града камней, посыпавшихся вслед за этим сверху.

Однако один из камней все-таки нанес профессору чувствительный удар в правое плечо. Барахтаясь в холодной воде, Толмазов ощутил резкую боль. Правая рука отказывалась подниматься, приходилось работать лишь левой.

Для опытного путешественника, каким был профессор, плыть с помощью одной руки не представляло особых трудностей. Но ему сильно мешала одежда, плотно облепившая тело, и тяжелые походные сапоги. Все чаще и чаще он окунался с головой, возвращаться на поверхность становилось все труднее…

Вдруг он почувствовал резкую боль в ушибленном плече. Ему показалось, что в руку впились чьи-то острые зубы. Профессор потерял сознание.

У выхода, где помещалась радиостанция, Горшков встретил Панферыча.

— Ну, что там слышно? — обеспокоенно спросил он.

— Получено сообщение от Крымова, — полушепотом начал вахтер: — «Ждите моей следующей радиограммы» И все… связь оборвалась.

— Непорядок какой-нибудь?..

— Трудно сказать! Ждите дальнейших сообщений, говорит, а сообщений-то и нет. А после того был слышен взрыв под землей, заведующий подслушивающими устройствами при мне докладывал директору.

— Не разрешили мне поехать с ними, — хмурясь, сказал Горшков, — а это было необходимо. Случись что-нибудь с Крымовым, какой помощи можно ожидать от Кости и профессора?

Горшков собрался уже уходить, но его задержал Панферыч.

— Собаку Кости не видели?

— Нет.

— Как в землю провалилась! Нет нигде…

— Не велика важность.

— То есть как это? — рассердился Панферыч. — Собака мне поручена, значит я за нее отвечаю! Дело не в важности, а в самом факте! Странно вы рассуждаете, товарищ Горшков…

— Ладно, Панферыч, все ясно… — перебил его механик и, надвинув на голову кепку, удалился с озабоченным видом.

 

Глава третья

Костя бесследно исчез. Его долго искали. Лазали среди камней, исследовали каждую расщелину, каждый закоулок, но безрезультатно. Костя не нашли.

Несколько раз Крымов подходил к радиопередатчику, чтобы сообщить на поверхность о бесплодности всех поисков, но рука, поднятая для того, чтобы включить аппарат, опускалась сама собою. «Немножко отдохну, схожу еще раз, а затем протелеграфирую. Зачем зря волновать людей? В общих чертах я им уже сообщал… Быть может, найдутся какие-либо следы», — думал Олег Николаевич.

На раскладной кровати, поставленной у стены кабины, лежал с забинтованным плечом профессор.

— Вы уверены, что потеряли сознание на глубоком месте, вдали от берега? допытывался Крымов. — Я нашел вас там, где раньше, до обмеления, находился берег. Выходит, вы продолжали плыть уже в полубессознательном состоянии. Так, что ли? Очень странно…

— Очень странно, — согласился Толмазов. — Люди, потерявшие сознание, обычно не двигаются.

Оставив больного, Крымов снова поднялся на площадку.

После взрыва грот значительно изменился. Река обмелела и превратилась в ручей. Обвалившиеся камни засыпали отверстие, через которое в грот поступала вода. Правда, под большим напором она продолжала еще бить длинными фонтанирующими струйками, но количество ее было ничтожно по сравнению с прежним потоком. «То, о чем мечтал Костя, — думал Олег Николаевич, — свершилось. Только он сам уже не мог принять участие в исследовании освобожденных от воды подземных ходов».

Горький комок подступил к горлу Крымова.

— Искать!.. Искать, пока тело не будет найдено! А вдруг он еще жив… тихо говорил инженер, сжимая кулаки.

Крымов возвратился в кабину.

— Ну как? — озабоченно спросил Толмазов, приподнявшись на постели.

— Я хочу снова отправиться на поиски…

Собираясь в дорогу, Олег Николаевич заметил, что профессор беспрерывно к чему-то прислушивается.

— Тише, — вдруг прошептал Толмазов.

Крымов замер.

— Мне показалось, что я слышу отдаленный лай собаки… Вот уж поистине таинственная пещера, — проговорил профессор.

— И мне иногда слышится…

— Вот видите!

— Мы все время думаем о Косте, и потому нам так кажется. Ведь Костю трудно представить без его собаки.

— Возможно… — пробормотал профессор, закрывая глаза.

Однако в следующую минуту он быстро поднялся и свесил ноги с постели.

— Что случилось? — тревожно спросил Олег Николаевич.

— Иду с вами.

— Это невозможно, лежите!

— Нет, не могу валяться, когда дело идет о спасении человека. Чувствую себя не так уж плохо.

Увидев непреклонную решимость Толмазова, Крымов перестал возражать. Прихватив с собой яркие электрические фонари, веревки, топорики, они вылезли из люка и отправились на поиски.

Было решено еще раз тщательно обследовать часть грота, противоположную той, где был произведен взрыв: ведь тело Кости могла унести вода.

Несмотря на то, что профессор шел, превозмогая боль, они быстро достигли стены и углубились в одну из расщелин. Свет прожектора машины не проникал сюда. Приходилось идти, освещая дорогу электрическими фонарями.

Глухо раздавались шаги в узком каменном коридоре. Иногда ноги попадали в лужи, и тогда еще влажные стены отражали звонкий всплеск.

Свет упал на продолговатый белый предмет. Оказалось, что это небольшая рыба барахтается в мелкой лужице.

— Видите, совсем белая! Все живые существа в подземных озерах белые. Света тут нет, и окраска для организма становится ненужной. Они потеряли ее с течением времени, — проговорил Толмазов, наклонившись.

Как бы в подтверждение слов профессора, в этой же лужице показался плавающий червь длиною около пятидесяти сантиметров, тоже белый.

— Идемте! — заторопил Крымов.

— Не думайте, что я забыл о Косте, — проговорил Георгий Степанович, поравнявшись с Крымовым. — Присутствие этих существ говорит о том, что тут раньше протекала река. Следовательно, она могла унести тело Кости именно сюда…

Вскоре путники увидели впереди себя отвесную стену. Перед ней находился широкий колодец. Крымов ползком приблизился к краю. Свет его фонаря, скользнув по совершенно отвесной стене, потерялся в бесконечной глубине.

Впрочем, глубина колодца не была бесконечной. Где-то совсем далеко виднелся слабо фосфоресцирующий голубоватый свет. Олег Николаевич убедился в этом, погасив фонарь.

— Внизу свет… — прошептал он.

— Не может быть!

— Посмотрите…

Профессор с трудом опустился на землю и также подполз к краю.

— Что такое? — проговорил он. — Откуда это свечение?

— Наверное, фосфор?

— Фосфор не может быть: он бы давно окислился в воде и перестал светиться…

— Коо-о-стя-я-яяя! — громко закричал Крымов.

Когда умолкло раскатистое эхо, со дна колодца послышался тихий собачий лай.

— Вы слышите? — спросил Крымов, приподнимаясь. Он снова закричал, но ему никто не ответил.

Долго ходили инженер и профессор, исследуя расщелины и малейшие углубления. Наконец, усталые и разбитые длительными поисками, вернулись к машине. Пережитые волнения сказались немедленно, и оба заснули мертвым сном.

Вскоре Толмазову приснился сон: огромная собака навалилась ему на грудь и обдает его лицо горячим дыханием. Он отбивается изо всех сил. Наконец, сделав над собой невероятное усилие, как это часто делают люди, желающие избавиться от неприятного сновидения, проснулся и увидел… настоящую собаку, положившую лапы на его постель.

Профессор громко сказал: «Вон!» — и на всякий случай протер глаза.

Перед ним стоял Джульбарс.

— Олег Николаевич, проснитесь! Собака! — закричал Толмазов.

— А?.. Что?.. Опять?.. — забормотал Крымов, вскакивая с постели. — Вот так штука… Неужели плыла за нами? Это невероятно! Джульбарс, где Костя?

Собака присела на задние лапы и, виляя хвостом, принялась лаять, потом вскочила и побежала к открытому люку. Крымов бросился за ней. Она вела его к тому ущелью с колодцем, на дне которого было видно голубое свечение. Не добежав до колодца, собака юркнула в маленькую расщелину и начала отчаянно лаять, приглашая Крымова следовать за ней. Но расщелина была очень узкой.

Внезапно Крымова осенила мысль, отчетливая и ясная.

— Костя на дне колодца… Собака выбралась оттуда по каким-то узким наклонным ходам, по которым нельзя пройти человеку… Как же быть? Попробовать спуститься в колодец при помощи веревки! Но хватит ли ее?

И Крымов принял решение использовать для поисков Кости подземно-движущуюся машину.

С большим трудом Олегу Николаевичу удалось выманить Джульбарса. Схватив его за ошейник и привязав к нему кусок веревки, Крымов направился к лодке, волоча за собой жалобно скулящего пса.

Машину к пуску приготовили быстро.

Вздрогнул корпус лодки. Зашевелились широкие лопасти. В быстром вихре завертелись резцы, расположенные на носу. Стальное чудовище подползло к каменной стене, словно намереваясь померяться с ней силой.

Грот наполнился грозным гулом. Резцы из крепчайшего сплава, изготовленные в виде зуба грызуна, крошили и превращали каменную стену в пыль. Заработали транспортеры, отбрасывающие эту пыль назад, к хвосту лодки.

Подземная машина, окутанная тучей пыли, стала вгрызаться, казалось бы, в совершенно неприступную стену.

Сидя за рулевым управлением, Крымов сосредоточил все свое внимание на измерительных приборах и экране радиолокатора. Профессор Толмазов стоял за его спиной, впившись глазами в экран. По вздрагивающей и трясущейся, как в нервном ознобе, кабине беспокойно бегала собака.

Все ниже и ниже опускается подземная лодка. Несмотря на теплоизоляционные стены, жар от разогретого в результате трения о камень стального корпуса лодки проникает в кабину.

Крымов объясняет профессору, как пустить в ход холодильную установку. Дышать становится трудно. Приходится увеличить поступление кислорода из баллонов.

Несколько часов продолжалась борьба крепчайшего сплава с камнем. Победил механизм.

Вот он приближается к намеченному месту. На экране радиолокатора уже обрисовываются очертания каменного колодца.

Но нужно спуститься ниже. Еще не видно дна. Работают стальные лопасти рулей. Они все глубже и глубже наклоняют вгрызающийся в камень нос лодки.

Наконец уменьшилась тряска. Прекратился скрежещущий вой резцов. Лодка вошла в свободное пространство.

Из открытого люка с громким лаем выскочила собака. За ней стремительно спустился по лестнице Крымов…

Никаких поисков производить не пришлось: в изорванной одежде, отбиваясь от радостно визжавшего Джульбарса, к лодке шел Костя, хорошо освещенный светом прожектора.

Все, что юноша рассказал, уже сидя в кабине перед маленьким столиком с едой, вынутой из холодильника и разогретой Крымовым, было в высшей степени любопытно.

Он прыгнул в воду, но, видно, ударившись о камень, потерял сознание. Когда пришел в себя, почувствовал, что лежит на каменной площадке. Бурный поток прибил его к отвесной стене. Ноги находились в воде, быстро несущейся мимо. Где-то вдали был чуть виден свет прожектора лодки, достигавший ущелья в виде слабых отблесков.

Он попытался встать, но сделал неверное движение. Его подхватил поток, бороться с которым было очень трудно.

Вскоре он почувствовал, что плывет в спокойной воде. Рука коснулась стены. Он попытался найти выступ, чтобы зацепиться за него, но это ему не удалось. Скользкая стена ушла из-под руки куда-то вверх, — следовательно, уровень воды опустился, а вместе с ним и он сам.

Неожиданное событие придало ему силы и прибавило надежды на спасение. В полной темноте, по-видимому с большой высоты, если судить по всплеску, в воду бросилась собака — его старый фронтовой друг Джульбарс.

Бесконечно тянулось время. Между тем уровень воды в колодце опускался все ниже и ниже, наконец его ноги коснулись дна.

Сейчас, когда прожектор лодки освещал стены колодца, было ясно: вода ушла в боковые, горизонтальные проходы, в результате чего обнажилось дно — широкая каменная площадка, на которой и очутился Костя.

Он очень долго кричал, надеясь, что его услышат, но, убедившись в бесполезности этих попыток, решил собраться с силами, лег на камень рядом с мокрой собакой и вскоре уснул. Когда проснулся, то не обнаружил Джульбарса, но зато услышал приближающийся шум подземной машины.

— Ну, теперь можно сообщать на поверхность, что все кончилось благополучно, — сказал Крымов, когда Уточкин закончил свой рассказ. — Не беспокойся, Костя, я сам… — добавил он, видя, что механик хочет подняться.

Олег Николаевич подошел к радиопередатчику и начал его настраивать.

— Когда мы смотрели в колодец сверху, — обратился Толмазов к Косте, — то совершенно отчетливо видели внизу голубой свет. Вы не заметили его?

— Нет! — удивленно ответил Костя.

— Непонятно… — пробормотал профессор. — Когда же нам лучше исследовать дно колодца: сейчас или на обратном пути?

Между тем Крымов продолжал возиться с радиоаппаратом. Наконец Костя не вытерпел и подошел, чтобы помочь.

— Хороший пес… Хороший… Только пугал нас, сидя в ящике, — говорил Георгий Степанович, гладя лежащую рядом собаку. — Хозяина своего спас… А меня спасать бы не стал, не стал, я на тебя палкой замахнулся…

Собака подняла голову и посмотрела на профессора своими умными глазами, словно ей хотелось сказать, что человек неправ, что она вытащила его из воды, когда он тонул… Но собака не умела говорить, она только тряхнула головой и снова положила ее на пол.

По разговору, происходившему между инженером и механиком, Толмазов понял, что произошло что-то неладное. Оба возились у радиоприбора, открывая и закрывая крышки и заглядывая внутрь. Крымов вслушивался в наушники. Затем снова начинал говорить в микрофон:

— Земля… Земля… Земля… Отвечайте… Отвечайте… Отвечайте… Отвечайте…

Это продолжалось долго и безрезультатно.

— Нет ответных сигналов с поверхности, — глухо проговорил Олег Николаевич, обращаясь к профессору.

— Как же так… — растерянно протянул Толмазов.

— Что-то случилось с радиоприемником.

— А на поверхности нас слышат? — спросил ученый.

— По-видимому, слышат! Я, конечно, не могу ручаться, но думаю, что во всем виноват приемник. В будущем надо устроить для него более мягкую амортизацию. Видно, он не выдерживает тряски, — ответил Крымов.

На несколько минут в кабине воцарилось молчание. Только сопенье собаки, продолжавшей грызть кость, нарушало наступившую тишину.

— Скверно, — сокрушенно проговорил профессор. — Но если нас слышат, то это еще ничего… Мы будем держать их в курсе работы, а сами как-нибудь обойдемся.

Директор говорил, отчеканивая каждое слово.

— Последняя радиограмма получена от Крымова вчера, в шесть часов тридцать пять минут, после чего связь прекратилась. Взрыв под землей зарегистрирован в восемь часов девятнадцать минут.

Надо действовать четко и организованно. Для спасения экспедиции уже приняты меры. Завтра сможет вступить в действие сверхскоростной шахтный бур.

Подземная лодка хорошо снабжена провизией и имеет большой запас кислорода. Путешественники смогут жить под землей очень долго.

Основная задача сейчас — обнаружить точное местонахождение подземной машины.

Место, откуда был слышен взрыв, определено звукометрической аппаратурой с достаточной точностью. Завтра можно приступить к бурению. Но то ли это место, где в настоящий момент находится лодка?

Послезавтра прибудут новые сверхчувствительные геофоны, которые позволят улучшить службу подземного подслушивания. Из института уже отправлены приборы для магнитной разведки. Возможно, они также помогут обнаружить стальной корпус лодки.

Директор закончил свое выступление чтением телеграммы Цесарского. Начальник конструкторского бюро по подземной звуколокации сообщал, что в спешном порядке ведется работа над новым подземно-радиолокационным прибором, способным «просматривать» землю на глубину в тысячу метров.

После директора выступил Батя; он напомнил собравшимся о моральной ответственности, которая падает на них, и призвал каждого сделать все зависящее от него, чтобы как можно скорее найти товарищей, попавших в тяжелое положение.

После совещания к инженеру Катушкину подошел Панферыч.

— Товарищ Катушкин! — проговорил он. — Я хочу с вами посоветоваться. Мне Костя Уточкин поручил на сохранность собаку.

— Ну и что? — удивленно спросил Катушкин.

— Исчезла! Словно под землю сгинула! Вот я и не знаю, докладывать об этом директору?

— Что значит собака, когда погибают люди! — раздраженно произнес инженер. — К директору с этим делом не обращайтесь. Выругает — и только.

 

Глава четвертая

Несколько часов подряд путешествовала машина по бесконечным подземным туннелям и гротам. Она то поднималась, то опускалась на значительную глубину. Там, где это было нужно, в ход пускались стальные резцы, и лодка вгрызалась в толщу камня, проделывая широкий проход.

Тщательно зарисовывал Толмазов ходы и соединения между ними, стараясь найти направление, в котором в конечном итоге уходит вода. Наконец решили остановить машину в довольно просторном гроте.

На исследование боковой галереи, примыкающей к гроту, отправились Толмазов и Костя в сопровождении собаки. Крымов остался у машины, чтобы произвести проверку механизмов.

Перед тем как углубиться в галерею, Костя остановился.

— Не кажется ли вам, что прожектор лодки светит неполным накалом? обратился он к профессору, указывая рукой на подземную машину, видневшуюся вдали.

— Похоже на то, — сказал Георгий Степанович. — Впрочем, это может только казаться.

Они постояли несколько секунд, разглядывая пучок света, тянувшийся по подземелью, а затем углубились в узкий проход.

Вскоре они заметили впереди себя слабый голубой свет. Профессор и механик ускорили шаг. Через пять минут они вошли в небольшой грот и увидели перед собой сказочную картину: стены и потолок грота были изрезаны тонкими жилками, излучающими фосфоресцирующее сияние.

— Как красиво! — воскликнул Костя. — Жаль, что я не взял с собой фотоаппарата.

— Действительно!.. Очень красиво и в то же время непонятно, — сказал профессор и отковырнул от стены ножом кусочек светящегося вещества. Посмотрите, это не фосфор! Что же это может быть?! — продолжал он, разглядывая кусок, легко крошившийся в руках.

— Вернемся в лодку, исследуем, — проговорил Костя.

Побродив около двух часов и вернувшись снова в грот, в котором стояла лодка, они увидели, что свет прожектора стал еще слабее.

— Может быть, Олег Николаевич что-нибудь чинит? — профессор посмотрел на Уточкина.

— Возможно, — спокойно ответил тот.

Они быстро приблизились к лодке.

В кабине их встретил Крымов, чем-то явно расстроенный. Он нервно расхаживал взад и вперед.

— Что случилось? — спросил его Толмазов.

— Неприятность, — глухо ответил Олег Николаевич.

Костя молчал. Он понял, что произошло. Об этом говорил уменьшившийся свет прожектора и горевшие неполным накалом маленькие лампочки, вделанные в стену кабины.

— Разрядились аккумуляторы, — шепотом произнес он.

— Разрядились, сами видите… — Крымов остановился перед Костей и показал на тускло горевшие лампочки. — Разрядились, как стартерные у какого-нибудь паршивого грузовика.

— И энергии у нас не хватит… — проговорил Уточкин и не решился договорить фразу.

Теперь понял и Толмазов.

— Значит, надо немедленно выбираться на поверхность, — печально сказал он, опускаясь на сидение.

Крымов, продолжая расхаживать, начал говорить, что во всем виноват он. Надо было произвести более тщательную проверку новых электрических аккумуляторов, дающих энергию для движения и освещения лодки. Он слишком мало взял запасных аккумуляторов.

— Включите передатчик, Костя. Надо сообщить о том, что мы вынуждены прекратить исследования и возвращаемся на поверхность, — закончил Олег Николаевич.

Уточкин подошел к радиопередатчику и нажал на пусковую кнопку.

Найти неисправность в радиоприемнике так и не удалось. По-прежнему не было слышно с поверхности ответной радиопередачи. Но думая, что земля все же слышит их, Костя включил передатчик и сообщил подробные сведения о ходе работ.

Машину начали готовить к обратному путешествию.

Помогая инженеру и механику, Толмазов вспомнил о камне, найденном в светящейся пещере, и извлек его из кармана.

— Потух!.. Товарищи, что же это такое? Вот посмотрите! — воскликнул он, вертя в руках белый кусочек.

Но ему никто не ответил. Сознавая серьезность положения, Крымов и Костя были целиком заняты своей работой.

Профессор молча подошел к лабораторному шкафчику, вытащил оттуда пробирки и аналитические весы и принялся за анализ.

— Постойте! Прекратите приготовления… — вдруг закричал он.

— Что? — удивленно спросил Крымов.

— Я определил вещество, это барит!

— Ну и что же?

— А то, что если его вынести за пределы кабины, забронированной сталью, он снова начнет светиться!

С этими словами Георгий Степанович поднялся и, подойдя к люку, просунул в него руку с камнем. Маленький белый кусочек, как только оказался за пределами кабины, засиял слабым фосфоресцирующим светом.

— Мы никуда отсюда не пойдем. Думаю, вы согласитесь со мной, — твердо проговорил профессор.

Крымов и Костя увидели, как заблестели его глаза, каким необычайно суровым и мужественным стало его лицо.

— Вы понимаете, что происходит? Не понимаете? Очень жаль… — возбужденно заговорил Толмазов. — У меня в руке окись бария, обладающая способностью светиться под влиянием ультрафиолетовых лучей, лучей рентгена и мощного радиоактивного излучения. Совершенно ясно, что мы находимся в зоне мощнейшего радиоактивного излучения. Именно от этого светится камень. Стоит ему очутиться в кабине, забронированной толстым слоем стали, как свечение прекращается! Радиоактивное излучение не попадает в кабину… Теперь мне понятно, почему разрядились аккумуляторы! Ведь воздух под влиянием радиоактивного излучения становится необычайно электропроводным! Во время стоянки появляется много наружных оголенных проводников, у нас все время открыт люк, против которого находится распределительный щит с голыми шинами. Это замечательное открытие!

— Чему же вы радуетесь? — недоумевающе спросил Крымов.

Профессор усмехнулся и молча развел руками.

— Я знаю, почему мы не слышим радиопередачи с поверхности земли, — вставил Костя. — Вы говорите, что воздух и земля становятся электропроводными. А всякий электропроводный материал экранирует радиоволны. Даже железные крыши зданий иногда мешают ультракоротковолновой связи.

— Вы правы! — с торжеством в голосе сказал Толмазов.

— Чему же вы радуетесь? — раздраженно повторил свой вопрос Крымов. — Связь потеряна! Аккумуляторы разрядились… Значит, конструкция ни к черту! Я не предусмотрел надежной экранировки от этого излучения! Есть чему радоваться!

Толмазов, возбужденный и задыхающийся от волнения, подошел к Крымову и взял его под руку.

— Успокойтесь, Олег Николаевич, — заговорил он мягко. — Сейчас я вам все объясню… Ваша машина работала и будет работать прекрасно. Это очень совершенный механизм. Радиоактивного излучения такой силы вы не могли предусмотреть… Чему я радуюсь? Да ведь объяснение одно: тут где-то вблизи находится огромная, неслыханная по своим размерам залежь урановой руды! Именно под влиянием ее излучения силовые аккумуляторы разрядились, вы понимаете! Залежь ценнейшей урановой руды! Двигатели ближайшего будущего, которые заменят паровые, бензиновые, нефтяные и прочие, будут работать на урановой руде, используя находящийся в ней огромный запас внутриатомной энергии.

— Позвольте, позвольте, — смущенно забормотал Крымов. — Вы уверены, что тут находится урановая руда?

— Ну конечно! Притом в огромном количестве! Неслыханный запас! Мы должны обнаружить его!

— Протелеграфируйте, Костя, немедленно! Протелеграфируйте, — начал было Крымов и запнулся.

Ведь если радиоволны не доходят к ним с поверхности в результате высокой электропроводности земли, следовательно и их передача не слышна на поверхности. Напрасно они посылали из лодки радиограммы, информирующие о ходе работ.

Но что же им теперь делать? Могут ли они рисковать машиной и собственной жизнью, задерживаясь под землей? С другой стороны, они должны обогатить родину открытием нового мощного месторождения урановой руды!

— Второй раз попадем под землю не скоро, — задумчиво сказал Олег Николаевич. — Машина потребует ремонта и переделок.

Наступила тягостная тишина. Шум нарушала только собака, продолжавшая бегать по кабине.

Решили еще раз проверить количество энергии. Чтобы прекратить разрядку аккумуляторов, убрали наружные провода. Люк тщательно завинтили, решено было открывать его только по мере надобности.

Крымов и его спутники вооружились геологическими молотками и пустились в путь. Нет, они не могли вернуться на поверхность, не определив размеров уранового месторождения…

Поиски производили торопливо. Нельзя было задерживаться ни одной лишней минуты. Падая от усталости, путешественники лазали по длинным подземным ходам.

Первые признаки необъяснимого беспокойства Джульбарса заметил профессор.

— Не находите ли вы, что наш четвероногий друг все чаще и чаще начинает ворчать и к чему-то прислушиваться! — сказал он Косте.

— Да, пожалуй… — ответил юноша. — Что это значит?

Собака вдруг резко остановилась и ощетинила шерсть, уши ее насторожились. Послышалось глухое ворчание. При свете электрических фонариков было видно, что она дрожит.

— Что с тобой, Джульбарс? — ласково спросил Костя.

Собака подошла к хозяину и испуганно стала жаться к его ногам.

В узком ущелье Толмазов обнаружил, наконец, первые пласты урановой руды. Черная, невзрачная на вид каменистая масса лежала широким слоем, дальше следовал другой слой. По мере углубления в узкий проход, становилось все более ясно, что запасы урановой руды в этом ущелье огромны. Итак, они добились своего. Можно было возвращаться к лодке. Костя принялся звать собаку.

Спустя некоторое время послышался отдаленный лай, гулко разносящийся по каменному проходу.

— Что-то случилось, — тревожно проговорил Уточкин, прислушиваясь к приближающемуся лаю.

— Что может случиться? — откликнулся Крымов. — Просто Джульбарсу надоело бродить с нами.

В это мгновение из бокового хода выскочил пес. Он бросился к Косте и, хватая его зубами за одежду, принялся с остервенением лаять. Прыгая и извиваясь, собака приглашала Костю следовать за собой.

Уточкин направил на нее луч фонаря. Собака была совершенно мокрая.

— Вода! — закричал Костя. — Товарищи, к нам приближается вода!

— Откуда? — с тревогой спросил Толмазов.

— По-видимому, заграждение, которое устроил Костя при помощи взрыва, размыло водой, — взволнованно сказал Крымов. — Не теряйте времени, друзья. Надо спешить к машине, — добавил он.

Маленькие фонтанирующие струйки, образовавшиеся после взрыва, делались все больше и больше. Вскоре они превратились в бурлящий поток. Вода хлынула в обмелевшее русло и бесконечные подземные галереи.

К лодке пришлось добираться по колено в воде. У самого корпуса механизма Крымов, помогавший идти профессору, ухватился за лестницу, поскользнулся и упал в воду, ударившись головой о стальное тело машины. Он с трудом поднялся по ступенькам и перешагнул через люк.

— Ничего… — пробормотал Олег Николаевич, — пройдет.

Некоторое время спустя Костя наблюдал через стеклянный иллюминатор, как поднимается уровень воды.

— Обидно все-таки! — произнес он, обращаясь к Толмазову.

— Да-а, очень обидно… — согласился Георгий Степанович. — Еще немного, и мы полностью закончили бы исследование залежи. Хотя картина и так ясна…

— Это само собой! — продолжал Костя. — Обидно еще и потому, что вода прорвала наше заграждение. Скажите, Георгий Степанович, а если бы заграждение не прорвалось, вода в реке Янгиер продолжала бы подниматься, вернулась бы в свое прежнее русло в пустыне?

— Это было бы возможно, если бы заграждение стояло длительное время. Хотя, постойте, постойте…

Профессор направился к столику и принялся рассматривать зарисованную им схему подземных лабиринтов.

— Хм-хм! — проговорил он. — Подойдите-ка, товарищи, сюда! Может быть, я ошибаюсь…

К столику подошел Уточкин и держащийся рукой за перевязанную голову Крымов.

— Видите, какая вещь, друзья… Я знал, что заграждение для воды, устроенное Костей, временное. Камни очень быстро размываются. Правда, я не предполагал, что вода прорвется так быстро… Но что, если мы завалим вот этот колодец? Посмотрите… Тут вода не пройдет, тут тоже. Эта вертикальная шахта не очень глубока. Если нам удастся ее целиком завалить породой, под землю уйдет не больше десяти процентов воды! Дно шахты прочное, каменное, расщелины внизу узкие. Я думаю, что вода не размоет этого завала!

— И река Янгиер вернется в пустыню? — спросил Крымов.

— Со временем, конечно!

— Это было бы замечательно! — прошептал Костя.

— Действительно! — продолжал профессор. — Для меня теперь уже ясно, что река не течет под пустыней. Там ее искать нечего. Вода уходит в глубь земли и испаряется в каком-нибудь вулканическом очаге. Куда уходят пары — мне неизвестно. Вообще, с точки зрения науки, и это было бы интересно знать! Но важнее, конечно, обеспечить пустыню водой. Ведь если мы докажем, что подземная река не идет под пустыней, будет принято другое решение. Вы, конечно, знаете, что существует проект — построить плотину, преграждающую доступ реки к тому месту, где вода уходит под землю! Это должна быть огромная плотина! Многолетнее и очень трудоемкое строительство! А мы тут, под землей, можем достичь тех же результатов с помощью небольшого взрыва!..

— Подождите, подождите, — проговорил Олег Николаевич. — Вы предполагаете вернуться к этому колодцу, — он провел пальцем по чертежу, — и взорвать его? Но ведь в аккумуляторах остались ничтожные запасы энергии. Нет, это почти невозможно, — закончил он, устало опускаясь на стул.

— Почти? — тихо спросил Толмазов.

— А может быть… хватит энергии? — еще тише произнес Костя.

В кабине воцарилось молчание. Стало отчетливо слышно, как плещется о машину прибывающая вода.

Профессор молча свернул схему подземных ходов в трубку.

Начали готовиться к возвращению на поверхность. Томительно тянулось время.

Крымов без конца проверял приборы, сверял свои прежние записи. Ему помогал Костя.

— Может быть, все-таки хватит? — услышал Толмазов шепот Кости.

Крымов ничего не ответил.

Наконец послышалось знакомое гудение мотора, и корпус лодки вздрогнул. Она медленно поползла по дну только что образовавшегося подземного водоема.

Нет, не прямым путем на поверхность земли повел машину Крымов! Костя заметил это по показаниям приборов. По радостному выражению лица юноши о происходящем догадался и профессор.

Советские люди шли на подвиг, чтобы как можно скорее оросить пустыню…

Вот уже знакомая шахта. Лодка останавливается на ее краю. Костя надевает водолазный костюм с кислородным питанием. Несмотря на протесты Уточкина и Толмазова, надевает костюм и Крымов.

Все трое, нагруженные ящиками взрывчатки, покидают лодку через люк с двойными дверцами.

В кабине остается только собака, немного испуганная необычайным видом людей. Она жалобно воет, царапая лапами толстое стекло иллюминатора, через которое видно, как ее друзья, превратившись в страшных уродов, медленно передвигаются в воде…

Люди возвращались в лодку и снова уходили, унося с собой тяжелые ящики. Взрывчатка, заключенная в водонепроницаемые цинковые коробки, укладывалась под огромной, нависшей над широким колодцем гранитной скалой. Тщательно отмерялся бикфордов шнур, как известно, горящий не только на воздухе, но и под водой. Огонь, зажженный с помощью запального патрона, обычно применяемого подводниками, будет ползти по шнуру к взрывчатке достаточно долгое время, и лодка сможет уйти на безопасное расстояние.

Наконец они вернулись совсем и сняли с себя одежду, пугающую собаку.

Через несколько минут лодка тронулась. Теперь кабина приняла наклонное положение. Машина круто шла вверх, пробиваясь сквозь каменную толщу на поверхность земли.

Лицо Крымова становится все более пасмурным. Видно, огромного напряжения стоит ему вести лодку. Он сильно волнуется, то и дело смотрит на большой прибор, показывающий количество электроэнергии, оставшейся в аккумуляторах. По лицу Олега Николаевича струятся капельки пота.

Неожиданно лодка резко останавливается. Костя и Толмазов бросаются к Крымову. Он продолжает сидеть, но руки его висят, как плети, голова опущена.

Инженера осторожно снимают с сидения и укладывают в постель.

— Какое мы прошли расстояние от места взрыва? — обращается профессор к Уточкину.

Костя с тревогой смотрит то на ручные часы, то на измерительный прибор, показывающий пройденный путь.

— Скоро должен произойти взрыв, — тихо говорит он, торопливо занимая место у рулевого управления.

 

Глава пятая

На отправном пункте, превращенном теперь в штаб спасательной экспедиции, кипела работа.

В комнате, где была сосредоточена аппаратура для подслушивания подземных шумов, находилось много народа. Люди сидели и стояли совершенно неподвижно, затаив дыхание.

Дело в том, что из-под земли, иногда исчезая совсем, слышался неясный шорох, очень похожий на тот, который производит подземная машина. Шорох был настолько слабый, что место, откуда он исходил, трудно было определить. Приходилось терпеливо ждать.

Но вот одновременно из уст нескольких людей вырвалось восклицание:

— Взрыв!

Некоторые произнесли это слово с радостью, другие с явным испугом.

Действительно, что мог обозначать взрыв? Радоваться ему или печалиться? Ясно одно: люди под землей до взрыва были живы.

Место, где произошел взрыв, очень точно было определено звукометрической аппаратурой. Быстро производятся подсчеты. Вслед за этим на карте наносится точка.

Место взрыва лежит далеко отсюда, под пустыней Аулиекиз…

Вот почему так слабо был слышен шум работающей машины! Не виноваты в этом новые сверхчувствительные приборы. Приходится даже удивляться, как они могли уловить подземный шорох с такого большого расстояния.

— Что произошло с радиосвязью? Ничего не понимаю… — сказал директор, расхаживая по комнате. — Радиоаппаратура в лодке не могла испортиться! Они располагают запасным передатчиком. Имеют все необходимое: новые детали, радиолампы, в общем все для того, чтобы восстановить связь… Приходится волей-неволей поверить предположению радиоинженера, только что прибывшего с мощным передатчиком!

— Это насчет экранирования радиоволн электропроводным слоем руды? задумчиво спросил Батя.

— Совершенно верно, другой причины быть не может! По-видимому, мощный слой электропроводного материала, — предположим, слой соленой воды, железной руды или чего-либо другого, — случайно оказался между нашим передатчиком и подземной лодкой. Радиоволнам трудно пробиться через этот слой.

— Новый передатчик уже устанавливается, — напомнил Батя.

— Да, устанавливается. Монтаж идет неслыханными темпами. Через десять часов передатчик вступит в строй…

— А ты уверен, что радиосвязь будет налажена?

— Не сомневаюсь! Ведь мощность нового передатчика в десятки раз выше применявшегося до сих пор!

— И это все, что ты думаешь делать в течение ближайших часов?

— А что же можно сделать еще?! — почти крикнул Гремякин, остановившись посреди комнаты.

Батя неторопливо поднялся со своего места. Несколько секунд он стоял неподвижно, как бы взвешивая то, что собирался сказать.

— Переехать немедленно, не дожидаясь окончания монтажа передатчика, наконец проговорил он. — Переехать поближе к тому месту, откуда был слышен взрыв…

— Но передатчик ведь будет готов через десять часов! Быть может, через десять часов мы сможем разговаривать с ними…

— Быть может — это ты сказал правильно. А быть может — и нет! Что тогда будем делать? Все равно придется переезжать! Моя точка зрения такова: передатчик, работающий сейчас, не трогать. Радиослужба не должна прерывать свою работу ни на одну секунду. Монтаж нового, более мощного передатчика продолжать здесь. Переехав в пустыню, будем пытаться наладить связь при помощи походной радиоаппаратуры. Она, конечно, слабее той, что монтируется сейчас, но зато мы будем ближе к месту, где находится лодка!

Директор снова принялся ходить по комнате, глубоко засунув руки в карманы и низко наклонив голову.

— Ты настаиваешь на этом?..

— Да, мне кажется, так будет целесообразнее. Новый передатчик от нас не уйдет. Но надеяться только на него не следует. Радиоинженер, верящий в могущество своей аппаратуры, прав, но он думает только о радиосвязи. Понимаешь? Ему кажется, что самое главное — это радиосвязь. А мы с тобой должны думать шире, учитывая всю сложившуюся обстановку.

— Решено, — твердо произнес Гремякин и быстрым шагом направился к выходу.

Спустя несколько минут весь лагерь зашумел, как встревоженный улей. Люди лихорадочно готовились к переезду в пустыню.

Медленно движется подземная лодка, управляемая Уточкиным. Энергия в аккумуляторах на исходе.

Костя с тревогой следит, как все ниже падает стрелка измерительного прибора, показывающего наличие энергии. Одновременно с этой стрелкой все ниже опускается другая. Она показывает скорость движения машины.

— Ничего, дотянем! — раздается над ухом Кости голос Крымова.

Олег Николаевич с трудом держится на ногах. Он просит механика уступить ему место у руля.

— Попробуй связаться с землей… — говорит Крымов.

Костя подходит к радиоприборам. Но тщетно он стучит на ключе. Ответа нет. Уточкин растерянно смотрит на профессора.

Толмазов заметил взгляд Кости. Стараясь не привлекать внимания Крымова, сидящего за рулем, Георгий Степанович поманил юношу к себе.

— Выберемся, Костя? — тихо спросил он.

— Должны… Правда, энергии в аккумуляторах осталось самая малость, но надежды, конечно, терять не следует…

— Понятно…

Костя отошел в сторону и принялся наблюдать за измерительными приборами. Вскоре, повернув голову в сторону профессора, он увидел, что тот раскладывает на столе записи и схемы. Через несколько минут ученый углубился в работу. Он начал что-то писать.

Костя подошел к Толмазову.

— Чем вы занимаетесь, Георгий Степанович?

— Привожу в порядок всю документацию наблюдений, — спокойно ответил профессор.

— Это хорошо. Мы, конечно, выберемся…

Костя не договорил фразы. Ученый посмотрел на него немного удивленным и строгим взглядом.

— Если бы я был вполне уверен, что мы выйдем на поверхность, то, представьте себе, не занимался бы сейчас этим делом. Но вы что-то скрываете от меня, я это чувствую. И вот решил… Мало ли что может случиться. Вдруг не выберемся! Найдут нас через некоторое время. Если документы будут в порядке, наши труды не пропадут даром, хотя мы и погибнем…

Лодка медленно приблизилась к пустому пространству, неожиданно показавшемуся впереди. Одно время казалось, что энергии не хватит, чтобы войти в эту подземную пустоту. Нос машины уже был в гроте, когда обороты мотора упали совсем.

Отвинтив люк, подземные путешественники вышли на площадку машины. Прожектор почти не светил, и рассматривать подземелье пришлось при помощи ручных фонарей. Толмазов и Костя спустились вниз и в сопровождении собаки отправились обследовать грот. Подземелье не было каменным. Их окружали известковые и глинистые стены. Спертый воздух затруднял дыхание.

Георгий Степанович направил луч фонаря на белый предмет. Это был человеческий скелет.

— Что такое? Вот посмотрите туда! — он указал на стену. — Колонна, что ли? Да тут погребены развалины какого-то города. Ну да! Так и есть!

— Мы находимся под пустыней Аулиекиз… Неужели это остатки города, разрушенного при землетрясении? — воскликнул Костя.

— Да. Представьте себе, все именно так и обстоит. Помните, я рассказывал вам легенду?

— Но как же объяснить образование этой пустоты?

— Чего только не может произойти во время землетрясения? На опускающуюся землю мог навалиться какой-нибудь твердый пласт и предохранить определенный участок от засыпания… Взгляните на потолок! Он ведь каменный!

Толмазов и Костя недолго бродили среди развалин погребенного под землей города. Необходимо было действовать быстро и решительно. Они вернулись к лодке.

— Город не мог провалиться на большую глубину, — убежденно сказал профессор.

Перед тем как покинуть лодку и начать пробиваться на поверхность, Костя решил еще раз попробовать связаться с поверхности.

Он включил радиоприбор и выстукал на ключе позывные сигналы. Затем некоторое время слушал в наушники. Эту операцию он повторил несколько раз и, наконец, махнул рукой. Кроме слабых шорохов и унылого звона ламп, ничего не было слышно. Вооруженные лопатами, кирками и электрическими фонарями люди покинули лодку и отправились разыскивать наиболее удобное место, откуда можно будет начать пробиваться на поверхность земли.

К месту, указанному звукометрической станцией, спасательная экспедиция прибыла ночью.

Огромная вереница машин на гусеничном ходу, преодолев сыпучий песок, пересекла пустыню. Среди механизмов разнообразной конструкции выделялся один, большой и причудливой формы. Это был сверхскоростной шахтный бур инженера Трубнина.

Весть об исчезновении подземной лодки всколыхнула всю страну. Сотни заводов, научно-исследовательских институтов, все, кто считал, что может хоть в малейшей степени помочь разыскать лодку, слали аппаратуру, инструменты или просто добрые советы. Каждые два-три часа на ближайшем аэродроме садились самолеты. Они привозили аппаратуру и людей, которые должны были управлять этой аппаратурой.

Семенова встретила инженера Трубнина, только что прибывшего в лагерь, следующими словами:

— Вот видите, как получилось… Вашему буру предстоит спасать людей, находящихся под землей.

— Я вас не понимаю, — осторожно ответил Трубнин.

— Не скромничайте! Машина, построенная на основании многолетнего опыта, будет спасать машину, сконструированную в результате творческого порыва, созданную впервые. Разве вы забыли наш первоначальный спор?

— Вы тогда склоняли меня к «романтическому» взгляду на технику. А теперь вы считаете, что ошибались? — холодно спросил Трубнин:

— Может быть, подземная машина… — Зоя Владимировна остановилась и начала внимательно наблюдать за своим собеседником. — Может быть, подземная машина действительно родилась преждевременно? Я имею в виду отсутствие многолетнего опыта конструирования подземной машины.

— Не понимаю вас, — сухо сказал Трубнин. — Неисправности возможны в любой, даже самой совершенной машине!

— При современном уровне техники всякие неисправности, влекущие за собой человеческие жертвы, непростительны… Шахтный бур может спасти людей, находящихся в подземной лодке, но он не спасет теперь идеи подземной лодки от некоторого недоверия к ней… Вы меня, надеюсь, понимаете?

— Дорогая Зоя Владимировна, — возбужденно заговорил Трубнин. — Вы учили меня любить природу… Я, кажется, полюбил ее. Вы учили меня видеть в творчестве инженера искусство… Я, кажется, научился и этому. Но вы ничего не говорили о том, что надо помогать товарищу, когда у него не ладится с работой… Этому меня научил Крымов своими поступками. Вы помните, когда при испытании испортился шахтный бур… Пусть подземная лодка будет извлечена из-под земли в совершенно изуродованном виде. Пусть тысячи авторитетных комиссий заявляют, что идея подземной лодки ошибочна. Я стану рядом с Крымовым и буду отстаивать его идею! Вместе с ним буду бороться за ее полное осуществление!

Семенова внимательно посмотрела на говорившего. Она увидела, каким лихорадочным блеском горят его глаза. Увидела впервые за многие годы своего знакомства. Увидела и поняла, что инженер говорит от души.

По бесконечному песчаному полю, чуть освещенному луной, двигались люди. Вооруженные лопатами, они шли, увязая в песке, чтобы зарыть геофоны чувствительные электрические уши. Каждый прибор нужно поставить как можно дальше от соседнего — это обеспечит наибольшую точность при определении местонахождения подземной машины.

Быстро ставили походные палатки. В одной из них, еще не совсем готовой, монтировалась сложная аппаратура для подслушивания подземных шумов.

К этой палатке, разматывая большие черные катушки, люди тянули электрические провода. В другой устанавливалась радиоаппаратура. Из палатки несся голос Бати.

— Скорей, товарищи! — говорил он, орудуя разводным ключом. — Передатчик отстает. Глядите, приемник почти готов… Что у вас там с передатчиком?

Убедившись, что сборка приемника подходит к концу, Батя отправился помогать людям, собирающим передатчик.

В это время радист-слухач, только что надевший наушники и принявшийся подкручивать ручки настройки, неожиданно сделал резкое движение, призывающее к тишине.

Все замерли.

— Слышу позывные! — радостно закричал радист.

Все бросились к нему.

— Опять позывные! Это лодка! Лодка, товарищи!

— Скорее, друзья, собирайте передатчик… — заволновался Батя. — Надо же им ответить! Скорее!

Через десять минут сборка передатчика была закончена. Послышался гул умформеров, и на распределительном щите вспыхнули сигнальные лампочки. А еще через полминуты под землю полетели мощные радиосигналы, говорившие о том, что лодка услышана, что земля ждет от нее ответных сигналов.

Но все было напрасно. Лодка не отвечала.

Пробираться к самой высокой точке подземелья, в котором очутились путешественники, с каждой минутой становилось все труднее. Приходилось карабкаться через груды камней и пересекать глубокие овраги.

Первым заметил отсутствие собаки профессор Толмазов.

— Костя! Где Джульбарс? — спросил он, остановившись, чтобы передохнуть.

Как нарочно, откуда-то издалека раздался собачий лай.

— Почему его нет с нами?

Костя принялся звать собаку.

— Может быть, мы ее нечаянно закрыли в машине и она не может оттуда выбраться? — сделал предположение профессор.

— Нет. Люк остался открытым… Непонятно, почему ее нет…

О действительной причине отсутствия Джульбарса никто, конечно, не мог догадаться. Дело в том, что как только люди покинули подземную машину, из наушников радиоприемника, по рассеянности не выключенных Костей, послышался звук морзянки. Это случилось именно в тот момент, когда на поверхности только что запустили передатчик.

Но в кабине уже никого не было.

Звук морзянки привлек внимание собаки. Она уселась на задние лапы и стала прислушиваться к слабым звукам, доносившимся из наушников. Затем, когда на поверхности перешли на телефонную передачу и из наушников послышался слегка дребезжащий голос, Джульбарс принялся лаять. Искаженный человеческий голос его раздражал.

— Я считаю, что собаке, спасшей нас и предупреждавшей о грозящей гибели, следует помочь выбраться из лодки, в которой она, видимо, застряла, проговорил профессор. — Вернемся, товарищи?

— Я схожу один, — сказал Костя.

Преодолевая овраги и камни, он шел к покинутой машине, чтобы выручить своего четвероногого друга.

Вот и лодка. Костя быстро взобрался по лестнице и заглянул в люк. К его удивлению, ничто не мешало собаке покинуть машину. Она сидела и радостно виляла хвостом при виде своего хозяина.

Из наушников уже не было слышно сигналов.

Костя позвал Джульбарса и тронулся в обратный путь, не подозревая о причине, заставившей лаять собаку.

Наконец достигнуто самое высокое место подземелья. Взявшись за кирки, путешественники принялись пробивать себе путь на поверхность земли.

 

Глава шестая

Много необъяснимых шорохов можно услышать в земле, если к ней прислушаться при помощи чувствительных электрических приборов — геофонов. Но то, что услышали звукометристы спасательной экспедиции, как только им удалось наладить аппаратуру, было в высшей степени странным.

Из-под земли слышалась музыка.

В палатке царила гробовая тишина. Звукометрическая аппаратура, снабженная несколькими наушниками, позволяла слушать одновременно нескольким человекам.

— Музыка! — воскликнул директор. — Что это значит?

— Ничего не понимаю… — откликнулся Батя. — Откуда? В земле… под пустыней, и вдруг — музыка?

Весть о необыкновенном сигнале из-под земли быстро разнеслась по лагерю. Люди начали собираться возле звукометрической палатки.

— Пение слышится из-под земли, — раздался чей-то голос.

— Не пение, а музыка, — поправил сосед.

Из палатки высунул голову конструктор Катушкин.

— Тише, — проговорил он шепотом. — Не топчитесь… Ваши даже самые легкие движения создают впечатление, будто рядом ходят слоны! Надо же, товарищи, считаться с чувствительностью аппаратуры!

— Тут какая-то ошибка, — сказал шепотом директор Бате. — Возможно, что новые геофоны настолько чувствительны…

— Да, но какая может быть музыка поблизости. Тут пустыня! — не снимая наушников, также шепотом ответил Батя.

— Неужели бурить в том месте, откуда слышится музыка? — растерянно спросил Горшков.

— Да, надо бурить… — подтвердил Батя.

— Это не дело! — не унимался Пантелеймон Евсеевич. — Шум буровой машины заглушит все и не даст возможности услышать шум лодки…

В это время почти одновременно заговорило несколько человек, сидевших с наушниками у аппаратуры.

— Лает собака! Слышу лай! Собака лает!

— Что же это такое, товарищи? — сказал удивленно директор. — Откуда под землей собака?

Словно буря, в палатку ворвалась Наташа.

— Это они! Это Костя! — закричала она задыхаясь.

— То есть, позвольте… — сердито пробормотал Горшков. — Почему Костя? Или вы думаете, что Костя…

— Нет, нет! Это собака его лает. Он, наверное, взял ее все-таки в лодку.

— Так и есть! Наташа правильно говорит, — приглушенным голосом начал Панферыч, просунув голову в палатку. — Я вот собирался доложить Константину Григорьевичу, что собака Кости словно в землю провалилась… А товарищ Катушкин заявил мне, что не надо… Мелочь, мол! А разве можно пренебрегать мелочами, раз такое дело? Все равно! Это собака Кости под землей на профессора гавкает…

— Надо бурить немедленно, — предложил Батя.

— Бурить! Бурить! — послышались радостные крики. — Это они!

— Координаты установлены? — быстро спросил директор.

— Совершенно точные, — звукометрист подал Гремякину карту местности. Музыка и лай идут вот отсюда.

— Бурить немедленно, — твердо произнес директор и направился к выходу из палатки. За ним последовали остальные.

Вскоре в наступающем рассвете стало видно, как ползет по песку огромная машина — сверхскоростной шахтный бур.

— Бур — это дело верное. Без вашего бура не обошлось, — сказал Трубнину Горшков.

— Не мешайте, Пантелеймон Евсеевич… — рассеянно ответил инженер, занятый своими мыслями.

— У меня такое ощущение, — говорил Гремякин Бате, — что сейчас на этом песчаном поле произойдет сражение. Жестокая схватка с непокорной природой.

— Ты не вспомнил, дорогой полководец, про армию, — рассмеялся Батя, беря своего друга под руку. — Она незримо присутствует здесь. Это армия рабочих и инженеров, строивших новые машины. И сражение, по-моему, длится уже давно. А сейчас решающая схватка, но не последняя.

Работа подвигалась медленно.

Острие кирки легко вонзалось в мягкий известняк, но застревало в нем. Чтобы вытащить инструмент обратно, требовалось большое усилие. Еще труднее было работать лопатой.

— Надо осторожно расходовать свои силы. Давайте опять отдохнем, предложил Крымов.

Люди отложили в сторону инструменты и сели на глинистую почву.

— Каково теперь моей Марине Ивановне… — тихо начал Толмазов, задумчиво склонив голову. — Волнуется, бедная, погибшим, наверное, считает… В течение сорока двух лет нашей совместной жизни сколько раз случалось всякое. Экспедиции, знаете, бывали не безопасные. Много тяжелых дней ожиданий и раздумий доставил я своей жене. А возвратишься благополучно, говорит, верила, что вернешься цел и невредим, несмотря ни на что, верила. А по лицу видно волновалась, переживала…

— Маме я отправил письмо в день нашего старта, — сказал Крымов как бы про себя. — Зоя Владимировна обещала мне, если будет какая-либо задержка, посылать старушке телеграммы по своему усмотрению…

Костя думал о матери, о сестренке Кире, десятилетней девочке с белыми вьющимися волосами, и… о Наташе. Но вслух своих мыслей не высказал.

— Хотя бы немного осталось взрывчатки, — мечтательно проговорил он. — Всю израсходовали при устройстве заграждения.

— Да… — протянул профессор. — Как там наше заграждение, действует или нет?

— Не узнаем, пока не выберемся на поверхность, — заметил Крымов. — Спой, Костя, еще что-нибудь! У тебя здорово получается, серьезно! Пение нас ободрит…

Немного подумав, механик затянул фронтовую песню. К нему присоединился профессор; он не знал слов, но мелодию подтягивал верно.

Звук песни, отразившись от стен, превратился в продолжительное эхо и возвратился к поющим, аккомпанируя им, словно мощный симфонический оркестр. Таков акустический закон огромного подземелья.

Кончив песню, люди снова принялись за работу.

— Волноваться не следует, — провизии у нас много, только работай… Выберемся! — промолвил Толмазов, нанося первый удар по известковому потолку.

Через несколько минут собака опять начала проявлять признаки беспокойства. Она глухо рычала, ощетинив шерсть.

— Что это может быть? — спросил Крымов, уже познавший на опыте, что животное не волнуется даром.

Костя бросил кирку и молча направился за Джульбарсом, освещая ему путь своим фонарем. Собака вела к тому месту, где стояла подземная машина. Через минуту все стало ясно: из широкого отверстия, проделанного лодкой, с легким шумом в подземелье начала поступать вода.

Костя бегом бросился назад.

— Вода! — закричал он, приблизившись к Крымову и Толмазову.

— Что за черт! Откуда? — выругался Олег Николаевич, с досадой бросая на землю лопату.

— Все правильно! — радостно начал профессор.

— Что правильно?

— Разве вам непонятно? Ведь появление воды свидетельствует об исправности заграждения, которое мы устроили при помощи взрыва! Вода заполнила все проходы и гроты. Вглубь земли ей путь прегражден, вот она и направилась за нами по туннелю, проделанному в земле лодкой! Ведь уровень пустыни приблизительно на сорок метров ниже того места, где вода уходит под землю. Она последовала за нами по всем правилам закона сообщающихся сосудов! Учтите, что напор ее очень большой! Если нам удастся проделать кирками отверстие для выхода на поверхность, вода также последует за нами.

Профессор хотел привести еще какие-то доказательства закономерности появления воды, но вдруг спохватился и испуганно закричал:

— Товарищи! Что же мы делаем? Ведь люк лодки открыт, а в ней находятся записи нашей экспедиции. Вода может испортить их. Надо немедленно вернуться к машине!

— Совершенно верно, — поддержал его Крымов. — Вода проникнет в лодку и испортит оборудование. Нужно торопиться.

Люди бросились бежать.

Внезапно послышался глухой, все нарастающий гул.

— Бур! Скоростной шахтный бур! — не своим голосом вскрикнул Крымов. — Я узнаю его по шуму… Товарищи, нас нашли!

Затаив дыхание, стоя по колено в воде, люди смотрели на потолок подземелья, освещая его электрическими фонарями. Вот уже сыплются вниз первые комья земли, за ними крупные камни. А спустя мгновение появляется широкий круг быстро вращающихся резцов.

Некоторое время головка бура двигается в воздухе, то опускаясь, то поднимаясь. Проходит еще несколько минут, и люди, глядящие вверх, видят широкое отверстие, из которого струится солнечный свет.

Шахта оказалась совсем не длинной. Через нее можно было переговариваться с людьми, находящимися наверху.

— Все живы? — послышался далекий голос Бати.

— Все-е-е-е-е! — закричал Костя, сложив ладони в рупор.

— Что с машиной? — раздался голос директора.

Но ответить было невозможно. Собака подняла такой оглушительный лай, что Крымов только рукой махнул. Когда Костя, наконец, успокоил собаку, донеслись голоса спорящих людей.

— Это непорядок, — кричал кто-то. — Разрешите! Что вам стоит?

Вскоре через отверстие спустилась маленькая шахтная клеть. Свет электрических фонариков упал на сидящего в ней механика Горшкова.

— Садитесь! — громко скомандовал механик, прыгая из клети в воду.

— Садитесь, товарищи, — повторил Крымов, обращаясь к своим друзьям.

— А вы, Олег Николаевич? — искоса взглянув на Крымова, проговорил Толмазов.

— Обо мне не беспокойтесь. Спустите только аккумуляторы!..

— Значит, машина в полном порядке? — вмешался Горшков. — Так в чем же дело? Аккумуля-я-яторыыыы! Спустите свежезаряженные аккумуляторыыы! — закричал он изо всех сил.

Сверху послышался неопределенный ответ. Вслед за этим шахтная клеть стала медленно подниматься. Собака, которой вода уже доходила до горла, жалобно залаяла.

Ждать пришлось недолго. Клеть снова опустилась, на этот раз заполненная продолговатыми металлическими ящиками — аккумуляторами. В воде, уже доходившей до пояса, люди принялись перетаскивать их в подземную лодку.

Никогда еще безбрежное песчаное поле не видело такой радостной картины. Освещенные яркими лучами восходящего солнца люди готовились к торжественной встрече.

— Будьте осторожны! — говорил участникам экспедиции директор. — Машина появится в самом неожиданном месте!

Быстро нарастает подземный гул. Вот он превращается в оглушительный рев, и высоко вверх поднимается могучий песчаный буран. Шум уменьшается, из оседающей пыли появляется ослепительно блестящий на солнце корпус подземной лодки. Машина ползет еще некоторое время по песку и замирает на месте.

С радостными криками бегут люди, окружают стальной механизм.

— Интересно, кто выйдет из лодки первым, — шепчет Наташа.

— Известное дело, Крымов! — авторитетно заявляет рядом стоящий Панферыч. Он главный герой! Машина-то — его выдумка!

Медленно открылась массивная крышка люка. Как только образовалась небольшая щель, через нее, царапая лапами стальную обшивку, выкарабкалась собака и спрыгнула на землю.

— Бесстыдница… — ворчит Панферыч. — Бесстыдница и бездельница. Весь торжественный момент испортила.

Когда люк открылся полностью, из него один за другим выпрыгнули отважные исследователи подземных недр. Воздух огласился криками приветствий. Горшков остался в машине до тех пор, пока не представился случай вылезти незаметно.

— Немедленно убирайте отсюда палатки, — кричит Костя, вырываясь из чьих-то объятий.

— Это почему же? — удивленно спрашивает директор.

— Через час это место будет затоплено. За нами следует вода. Надо все переносить выше. Вот туда.

— Какая вода, Костя?.. Какая вода, я спрашиваю? — волнуется Зоя Владимировна.

Но Костя уже ничего не слышит. Его подхватили, подняли над землей и стали раскачивать.

— Ну как? — говорит Батя, сжав руку Крымова.

— Лодку придется переделывать. Возьмите хотя бы рулевое управление, отвечает Олег Николаевич, щурясь от яркого солнечного света.

— Научными результатами экспедиции я не совсем доволен, — обращается Толмазов к Зое Владимировне. — Путь воды под землей нам не удалось проследить до конца. Придется повторить экспедицию!

— Зато мы привели воду в пустыню! Скажите, очень трудно было сделать под землей плотину? — интересуется Семенова.

— Совсем пустяк! — вмешивается Костя. — Произвели взрыв, и все… Вот поиски урановой руды — это другое дело.

— Что? — директор даже остановился. — Какой руды?

— Урановой!

— Да, да! — спохватился Толмазов. — Ведь я не успел, рассказать самого главного! Мы между делом обнаружили огромное месторождение урановой руды! У меня где-то есть образец. В лодке целая коллекция, — заканчивает он, роясь в карманах.

— Присутствие этой руды нарушило радиосвязь и… аккумуляторы разрядились. Надо было предусмотреть специальную экранировку, — добавляет Крымов.

— Так, значит, машина выдержала испытание? — Гремякин внимательно смотрит на Олега Николаевича.

— Да, если бы не экранировка и рулевое управление, я имею в виду толщину лопастей, — путано начинает тот, но его перебивает Батя.

— Испытание машина выдержала, — твердым голосом заявляет он. Замечательно выдержала! А самое главное, его выдержали люди.

С песчаного возвышения было хорошо видно, как вода, вырывающаяся из отверстия, пробитого лодкой, быстро разливалась по широкой впадине.

На наступающую воду с остервенением лаял Джульбарс. Он не понимал, что вода, причинившая ему под землей столько беспокойства, теперь безопасна и с радостью встречается людьми.

— Ну и озеро тут будет! Вы только посмотрите, какое пространство зальет! воскликнул Гремякин, делая рукой широкий жест. — На десяток предприятий хватит воды!

— Я хочу, чтобы тут не только выросли предприятия, но и чтобы вся пустыня превратилась в цветущий край, как это было восемь веков назад, — мечтательно проговорила Наташа.

— Для наших людей, таких энтузиастов, как Крымов, или таких смелых и самоотверженных, как профессор Толмазов, нет на свете никаких преград, — с гордостью сказал Костя.

— А вы о чем думаете? — обратилась Зоя Владимировна к Крымову.

— Хочу строить новую подземную машину, еще более мощную и совершенную, ответил Олег Николаевич.

— За проектирование новой машины мы с вами засядем сразу, как только вернемся в институт, — вмешался в разговор Трубнин. — Форму корпуса придется изменить.

— Совершенно верно! — встрепенулся Крымов. — Я тоже так думаю. Вместе обсудим и вопрос о хвостовом оперении.

— И знаете еще что? — волнуясь, продолжал Петр Антонович, вынув из бокового кармана логарифмическую линейку.

Оба инженера принялись оживленно обсуждать проект новой машины, словно уже давно было условлено, что работать они будут вместе.

— А я хочу, — начал Батя, — чтобы у нас было как можно больше людей, не удовлетворенных достигнутым, готовых на подвиг ради дальнейшего прогресса науки и техники в родной стране.

В это время невдалеке остановилась автомашина. Она, видно, была заторможена со всего хода, так как из-под ее колес в воздух поднялся целый смерч пыли. Из машины выскочил человек и, размахивая какой-то бумажкой, бросился бежать.

— Где директор?! Товарищи, где директор! — кричал он на ходу.

Через несколько секунд Гремякин уже читал поданную ему телеграмму.

— Одну минуту внимания! — громко сказал он, подняв руку вверх. — Вот телеграмма из отправного пункта. Слушайте! — продолжал он среди наступившей тишины. — Уровень реки Янгиер поднимается. Вода заполняет прежнее русло.

Константин Григорьевич остановился, перевел дух и оглядел присутствующих.

— Значит, товарищи, — говорил он, волнуясь, — значит, наступит время, когда река по прежнему руслу вернется сюда, в пустыню. Понятно ли вам, что это значит!

В воздухе, сухом и удушливом, пронеслось громкое «ура». Люди поняли.

Они увидели вместо раскаленного песка зеленеющие берега, покрытые буйной растительностью.

Они поняли, что сделали самоотверженные советские люди.

Они ясно представили, что можно будет сделать еще.