Петя появился в дверях, пятясь задом. Его руки были заняты таким количеством различных предметов, что иначе нельзя было притворить за собой дверь. Когда же Петя повернулся, задевая при этом тяжелую портьеру. Глазам Вероники Аркадьевны предстало невероятное зрелище: Петя был нагружен какими-то катушками, кусками жести и еще множеством непонятных предметов. Из карманов его куртки торчали молоток и плоскогубцы.
Вероника Аркадьевна замечала не раз, что с мальчиком последнее время творится нечто неладное. Несколько дней назад он, например, появился на пороге гостиной с мотком какой-то проволоки под мышкой. Позже Вероника Аркадьевна случайно заметила, как Петя нес к себе квадратный кусок фанернон доски правда, чистый, но обрезанный неряшливо, так что на его ребрах торчала колючая бахрома. И вот сегодня, перед обедом…
— Что это такое? Ты совсем сошел с ума? — спросила Вероника Аркадьевна, откладывая в сторону книгу.
— Это материал для опытов… — смутившись, ответил Петя.
— Кузнечные клещи? Разве им место в приличном доме? — продолжала тетя, поднимаясь с дивана.
— Это не клещи. Тем более не кузнечные. Это плоскогубцы, тетя!
Петя робко продвигался вперед, чтобы наконец шмыгнуть в дверь своей комнаты. Но тетя преградила ему путь:
— Объясни-ка мне толком: ты что, собираешься стать кузнецом?
— Нет, изобретателем. А в кузнеце тоже ничего такого плохого нет. Если потребуется, то и стану…
Тетя чуть не упала на диван. Она всплеснула руками, чтобы Петя понял, насколько она удивлена и огорчена.
Вслед за этим Вероника Аркадьевна произнесла речь. Пете хотелось возразить, но ему никак не удавалось вставить хотя бы слово. По мнению тети, выходило, что только рабочим полагается иметь дело с отвертками и с разными клещами, а тем, кто готовится к интеллигентному труду (слово «интеллигентный» тетя склоняла и спрягала в самых различных вариантах), прикасаться, к этим инструментам совсем не нужно и даже вредно.
— Подумай над этим как следует! — закончила Вероника Аркадьевна.
— Хорошо, — покорно ответил Петя, думая о том, как бы тетя не запретила пронести в комнату драгоценный материал.
Но все обошлось благополучно. Раздался звонок, и тетя пошла открывать дверь, не сказав больше ни слова.
В передней Вероника Аркадьевна встретила Степаниду Афанасьевну — Ванину маму, которая приходила в квартиру Побединских делать уборку.
Хозяйка дома поздоровалась со Степанидой Афанасьевной не очень-то приветливо. Еще бы! Ведь это, конечно, под влиянием ее сына Петя начал интересоваться стамесками, отвертками, клещами…
— Скажите, дорогая… — начала Вероника Аркадьевна, провожая Степаниду Афанасьевну на кухню, что это ваш Ваня все время мастерит? Он что, собирается, окончив школу, поступать на завод?
— И не говорите, Вероника Аркадьевна. Верно: мастерит все время! ответила уборщица. — Просто не нарадуюсь, когда гляжу, как он работает! Другие ребята все больше собак гоняют нли футбольньгй мяч, а мой уж такой трудолюбивый!
— Может быть, он уже зарабатывает деньги? — настороженно спросила Вероника Аркадьевна.
— Ччто вы, какие деньги! — удивилась и даже обиделась уборщица. — Для собственной надобности мастерит. Говорит, что будто бы изобретает — Очень странно… — пожала плечами Вероника Аркадьевна.
— «Для чего ты все это делаешь? — спрашиваю, — продолжала Степанида Афанасьевна. — Какая от этого польза?» А он, знаете, что отвечает? «Сейчас, мама, конечно, это вроде игра. А на самом деле от того, что я мотаю разные катушки из медной проволоки да из жести паяю коробочки, когда-нибудь будет большая польза. У меня, говорит, к этому есть призвание. Может быть, сейчас ничего полезного придумать и не удастся, но зато, мама, получается вроде практики. А когда вырасту, буду изобретать еще лучше».
— Скажите пожалуйста! — удивилась Вероника Аркадьевна. — А ему кто-нибудь помогает из взрослых? Я просто не понимаю, как это можно…
— Помогает! Еще как помогает! — просияла уборщица. — Может быть, знаете Афанасия Степановича Грома? Тот, что механиком в мастерских учебной лаборатории работает? Это большой приятель моего покойного мужа. Вместе они в гражданскую войну воевали… Так вот, как встретит меня Афанасий Степанович. Так всегда о сынишке спрашивает. «Как поживает твой изобретатель? — говорит. Почему вчера в мастерскую не зашел? Все, что он просил, я ему уже приготовил», скажет. Так что даже очень ему помогает! Затем студент тут у нас есть такой. В третьем корпусе общежития проживает, Николаем его зовут. Заходит иногда к нам. Забавный такой! А потом… Иду я как-то с ведром и шваброй по парку… Это, значит, ко второму корпусу иду… Вдруг вижу, как мой Ваня рядом с вашим супругом… Это, значит, с Виктором Николаевичем… Вместе прохаживаются и беседуют. «Ты о чем это с Виктором Николаевичем говорил?» — спрашиваю я его уже дома, вечером. «Советовался насчет одного изобретения», — отвечает. «Да как же ты посмел приставать со своими глупостями к профессору?» — спрашиваю. А он, знаете, что отвечает? «Виктор Николаевич — человек очень хороший и сам говорит, чтобы к нему обращались за советами…».
— Вот что, дорогая, — прервала Вероника Аркадьевна словоохотливую уборщицу. — С моей точки зрения, все это не путь к тому, чтобы стать изобретателем. А наш Петя тоже за последнее время начал увлекаться этими глупостями. Он форменным образом превратил свою комнату в кузницу. Наносил туда разной дряни… Чего-то пилит… Я попрошу вас вынести куда-нибудь весь этот хлам. Лучше это сделать незаметно, когда его не будет дома, — закончила она тоном, не допускающим возражений, и с величественным видом удалилась из кухни.
«Интеллигентная, а простых вещей не понимает, — подумала про себя Степанида Афанасьевна. — Может быть, мальчик тоже изобретателем хочет сделаться…» Степанида Афанасьевна твердо решила не убирать из комнаты Пети его инструменты и материалы, не поговорив предварительно по этому поводу с Виктором Николаевичем. Случай представился ей очень скоро. Она встретила профессора в коридоре, как только он возвратился домой.
— Виктор Николаевич… — начала уборщица, смущаясь, шепотом заговорщика. Супруга ваша — для чистоты и порядка, конечно, — приказала выбросить все Петины инструменты. А по-моему, это нехорошо. Ведь мальчик работает! Если бы он сильно сорил в комнате, тогда другое дело. А ведь он, насколько я замечаю, делает все аккуратно. И газетку подстелит и мусор за собой уберет.
Побединский внимательно выслушал уборщицу и пообещал разобраться.
В тот же день к Пете явились Валя и Ваня.
— Во-оо что достал! Ты даже не поверишь! — торжественно проговорил Ваня, потрясая пачкой каких-то серых цилиндриков, связанных проволокой.
— Я знаю, что это такое. Это — угли. Я же видел один раз, как ты разбирал батарейку от карманного фонаря. Только там были маленькие, а это, наверно, от большой батареи, — деловито проговорил Петя.
— Чудак ты! — с искренним сожалением ответил Ваня, укладывая свой груз на ту часть стола, которая предназначалась для «лабораторного оборудования». Разве угли такие? Они черные! А эти палочки, видишь, серые и на них даже, видишь, маленькие блесточки, как у сахарного песка. Знаешь, что это такое? Эти палочки спрессованы из сернистого свинца. Есть такое химическое соединение свинца и серы…
— Эти палочки, — вступил в разговор Валя, — точно такие, как у Сергея в его термоэлектрической батарее.
— Как же вы их достали? — обрадовался Петя.
— Встретил я Николая, — начал рассказывать Ваня. — Ну, конечно, опять зашел разговор о том, что мы собираемся строить термобатарею. Я ему рассказал про проволоку, ту, что нам подарил Афанасий Степанович. А он вдруг и говорит: «зачем вам, ребята, делать батарею из медных и железных проволок? Работать она, конечно, у вас будет, но электрический ток вы получите от нее слабый. Возьмите столбики из сернистого свинца, те, что мы с Сергеем применили для своих опытов. Соединять их между собой можно будет железной проволокой. Только поаккуратнее это делайте — столбики хрупкие». Я, конечно, спрашиваю, где же мы возьмем эти столбики. А он отвечает: «в учебной химической лаборатории как-то давно еще для чего-то напрессовали их огромное количество. А сейчас они только место в шкафу занимают. Ведь мы с Сергеем почему так быстро опытную термобатарею сделали? — говорит. — Потому, что случайно узнали об этих никому не нужных столбиках и воспользовались ими. Понимаешь? Пусть, говорит, Петя попросит своего дядю». Иду я, значит, к тебе. Вдруг навстречу — Виктор Николаевич…
— Это мы его уже вместе встретили, — вмешался Валя, — и вместе попросили…
— И он разрешил вам взять? — спросил Петя.
— Разрешил?! Сам пошел снами в лабораторию и собственноручно выдал. Вот! продолжал Ваня. — Мы теперь запросто сможем сделать точно такую же термобатарею, как у Сергея. Там ведь ничего сложного нет. Все дело в этих палочках, которые у нас уже есть. Понятно тебе? А соединить их проволочками совсем пустяк.
— И у нас… Это самое… Тоже, значит, будет временами получаться электрический ток большей силы, чем полагается? Может быть, мы первые раскроем таинственную причину, которая влияет на термобатарею Сергея! — заволновался Петя.
— Этого я не знаю, — сухо ответил Ваня. — Мне точно известно только одно: термобатарея из палочек сернистого свинца и железной проволоки дает ток во много раз больший, чем термобатарея из медных и железных проволочек. От нее у нас сможет гореть небольшая электрическая лампочка и даже, может быть, небольшой электромоторчик будет работать.
— Ну, а дальше что? — спросил Петя. — Что будет потом, когда электромоторчик завертится или лампочка загорится?
— Чудак, ведь это же так интересно! — ответил Ваня. — Будем переделывать термобатарею, чтобы лампочка горела от нее еще лучше.
— Это конечно… — со вздохом согласился Петя после некоторои паузы.
— А я буду все записывать в специальный дневник, — тоже без особой радости заявил Валя.
Ваня был огорчен тем, что его товарищей больше привлекает результат действия термобатареи, а не самый процесс ее изготовления.
Ему, например, прежде всего была приятна возможность построить термобатарею собственными руками.
Вдруг Петя подскочил на своем стуле и с такой силой ударил кулаком по столу, что лежавшие на нем две железные пластинки подпрыгнули и задребезжали.
— Идея! — закричал он. — А про детский педальный автомобиль мы забыли? Помните… Ну тот, что мы видели в парке, когда все шли открывать тайну в учебной лаборатории? Ваня еще спросил Николая, можно ли на него поставить термобатарею. Мы сделаем термобатарею побольше, поставим ее на этот автомобиль… — продолжал Петя, — приладим к колесам маленький электромоторчик… И будем ездить на нем по парку! Всем на удивление!
— Правильно! Замечательная мысль! — обрадовался Ваня.
— А почему, Петя, ты говоришь, что всем на удивление? — спросил Валя. Откуда будут знать, что этот автомобиль особый? Со стороны ведь термобатарея и электромотор видны не будут. Еще подумают, что мы крутим педали…
— Что ты, Валя! Очень даже будет видно! — заявил Ваня. — Мы ведь решили топить свою термобатарею сосновыми шишками, как самовар. Значит, у нас должна быть труба, из которой будет валить дым. Понятно?
Дальше возникли сомнения по поводу того, отдаст ли Лена Дудниченко свой педальный автомобиль на растерзание молодым изобретателям.
— Она девчонка, в общем, неглупая, — рассуждал Петя. — Неужели не поймет, что мы оказываем ей большую честь? Когда толпы ребят… А может быть, и взрослые даже… Будут бегать за нашим термоэлектрическим автомобилем, то все, конечно, начнут спрашивать: кто изобрел? Ваня Курочкин, Валя Синявин и Петя Побединский. А чей автомобиль? Лены Дудниченко. Сколько чести для нее будет!
— И все-таки может не дать, — сомневался Ваня.
— Я объясню ей, что буду вести дневник с описанием всех выдающихся событий, связанных с изобретением, — заявил Валя. — Этот дневник… В будущем, конечно… Может быть, удастся опубликовать в каком-нибудь историческом журнале, и ее имя прославится на всю страну. Думаю, что на это она, конечно, пойдет…
— В крайнем случае, — сказал Петя грозно, — явимся к ней как-нибудь вечером, когда она будет одна! Дома, в черных масках и потребуем… — он стукнул кулаком по столу, отчего стопка железных пластинок, лежавшая на краю, с грохотом свалилась на пол.
Дверь открылась, и на пороге появилась разгневанпая Вероника Аркадьевна.
— Почему такой ужасный шум? — строго спросила она. — Что это за кузница в приличной квартире?!
Ваня торопливо снял со стола принесенную им связку серых палочек.
В этот момент в дверях неожиданно появилась Маша, по-прежнему в красном платьице. За ней робко жался к дверям «адмирал Витька», пустивший по речке бумажную флотилию из исторических документов. Маша держала в руке хорошо знакомый измятый лист, из которого, судя по следам сгибов, делалась лодка.