Зайти так далеко и не упомянуть про интернет – это как солгать, умолчав существенные факты. Сейчас я провожу в сети почти столько же времени, сколько и в своей квартире, и, вероятно, бываю онлайн гораздо больше, чем раньше.

Отчасти это из-за моей работы. Я работала на одном веб-сайте задолго до того, как многие узнали о его существовании. Было время, когда я публиковала на нем львиную долю всех новостей. Необходимость быть всегда в курсе событий вынудила меня зарегистрироваться и «чирикать» в Twitter’е, поэтому пришлось установить на телефоне «птичье» приложение, о котором я вспоминала только тогда, когда хотела подшутить над студенческими политическими собраниями коллег с аудиторией в 120 подписчиков.

Я пользовалась Facebook, потому что я – живой человек со своей страничкой в интернете, а в Instagram в основном постила фотографии своего рукоделия и неудачно-темные снимки еды, но, когда перебралась в Twitter, мое присутствие в интернете выросло процентов на 800.

Поначалу мне нравилось. Мне нравилось, какие все остроумные и забавные и что иногда у меня тоже получалось быть такой же остроумной и забавной в ответ. Мне нравилось мгновенное удовлетворение от получения лайков и ретвитов и знакомство с новыми людьми, которые время от времени становились моими друзьями и в реальной жизни. Мне нравилось ощущение, что этот поток комментариев, действий и противодействий вечно бурлит и клокочет, и никакие мировые события не смогли бы это остановить. Мне нравилось быть причастной к чему-то, где мое чувство юмора и одержимость вязанием могли, наконец, обрести поддержку и опору. На рабочем столе в офисе у меня два монитора, и на втором из них весь день напролет был открыт Twitter, «чирикающий» и подмигивающий мне исподтишка.

Разве это не похоже на кошмар? Да, так и есть. Не знаю, изменился ли Twitter или изменилась я, но после пары лет постоянного пролистывания ленты новостей, сопровождающей меня и на работе, и дома, и в телефоне, я стала уставать.

Во-первых, я не хотела больше видеть обновления от нескольких человек: парни, с которыми я встречалась, и у нас ничего не вышло; всякие журналисты, оставляющие гадкие и совершенно неконструктивные комментарии про своих коллег; все прочие, кто, казалось, использует Twitter только для демонстрации своего цинизма. Я познакомилась с кнопкой выключения звука и продолжила, решив, что можно выбирать, с кем дружить. Я допускаю – многие тоже находят меня чертовски раздражающей. (В конце концов, почти все, что я писала в Twitter’е, было про пряжу, про фургончики с мороженым и про улитку, моего недавно приобретенного домашнего любимца.)

Но потом общение в Twitter’е стало напоминать хождение по кругу. Циклы реагирования на публикацию стали короче, истеричнее, резче: происходило что-то, а потом реакция на это что-то, реакция на реакцию, издевка над реакцией и над реакцией на реакцию, а потом новая порция информации, порождала новую реакцию и реакцию на реакцию и, следовательно, издевки, и вновь происходило что-то; все стараются сравнить и объединить оба этих «что-то», и божечки, все это стало крайне, крайне утомительным.

Я наблюдала эти бесконечные циклы (это слишком ласковое слово для такой безумной гонки), о, и сама участвовала в них, хотя, вероятно, лучше бы я занималась чем-то более полезным, например, работой). А решение было очевидным: просто… не надо! Отвернись!

Всякий раз, пытаясь объяснить это своим не виртуальным друзьям или психотерапевту, я никак не могла сформулировать, почему я не могу от этого всего отказаться. Ближайшая аналогия с Twitter’ом, которая приходит мне на ум, это школьная столовая. Есть друзья, а есть «друзья», и те, с кем хочется подружиться, и те, кто хочет подружиться с тобой, и старшеклассники, которые даже и не подозревают о твоем существовании, поэтому ты просто сидишь, помалкиваешь и слушаешь. И нельзя просто взять и сознательно отказаться ходить в столовую, особенно раз уж ты там обедаешь. Все время будешь волноваться, что пропустишь что-то важное, или, еще хуже, что люди будут обсуждать тебя за спиной.

Но, конечно же, ничего ты не пропустишь, ведь что бы то ни было, оно в любом случае отфильтруется всего за пару часов. И вдвойне верно, что у всех – свои заморочки и, по большому счету, всем все равно, что с тобой происходит, впрочем, так же, как и тебе. И это прекрасно! Но едва ли можно припомнить ситуацию, когда окружение настолько накалено, что даже самое малюсенькое сообщение, которое так усердно пишешь, превращается в возможность миниатюрного успеха или пустячного провала. Чувства, которые пробуждает интернет, – реальны; все, что там происходит, реально. Необходимость проверять телефон по сто раз в час, только чтобы удовлетворить непреодолимое желание увидеть, кто и как отреагировал на твою мысль, – реальна. Смотреть в телефон не столько, чтобы поразвлечься, а скорее, чтобы избежать… чего? Боли? Скуки? Бесконечного марша протеста своей собственной морали? Не могу объяснить, вот поэтому, видимо, я и возвращаюсь туда снова и снова.

Так что нет ничего удивительного в том, что сейчас моя любимая социальная сеть – это не Twitter. И даже не Facebook – слишком много обручальных колец и бывших одноклассников, спорящих о том, как вновь сделать Америку великой. Нет, и это не Instagram: я тоже могу смотреть на закаты. Это сайт под названием Ravelry. На нем зарегистрировано около пяти миллионов пользователей, и именно здесь вязальщицы спицами, крючком и всеми видами пряжи могут обрести единомышленников. Это обширная база данных со множеством инструкций, выложенных бесплатно или за плату, здесь можно увидеть дизайнерские находки, посмотреть проекты, других пользователей, и даже выяснить, что именно можно сделать с конкретным мотком пряжи. Можно вступать в группы и форумы; мой любимый посвящен поиску инструкций к вязанию вещей, похожих на те, что продаются в Anthropologie по дико завышенным ценам, а можно постить фотографии своих собственных работ.

«Ты есть на Ravelry?» – один из первых вопросов, который задают друг другу вязальщицы при знакомстве. Или еще лучше: «А, да, кажется, я тебя знаю по Ravelry!»

В то первое лето, полностью посвященное вязанию, моя первая остановка была на веб-сайте под названием Knitty. Это онлайн журнал, который ведет женщина по имени Эми Сингер. Каждый сезон она публикует коллекцию причудливых, чудесных и, что самое главное, бесплатных инструкций от самых разных дизайнеров. И когда бы я от нечего делать ни формулировала в Googl’е поисковый запрос вроде «милая бесплатная модель свитера на спицах просто», одна из первых ссылок вела меня на этот сайт. Я помню имена некоторых из этих дизайнеров, словно они были знаменитостями: Ботиа Дью, Джейн Ричмонд, Ли Мередит. Я помню, как каждая инструкция отранжирована по сложности: от «сочный» (просто) и далее до «терпкий», «пикантный» и «экстраострый». Эти имена и эти слова крутились у меня в голове снова и снова, словно камешки в шлифовальной машине, нечто подобное было со словом «афган».

Дело в том, что Knitty был (и остается) хорошим сайтом. Он – с «изюминкой», информативный и полезный. На этом ресурсе я находила дельные рекомендации и схемы вещей, которые на самом деле хотела бы носить.

Бесплатным онлайн-инструкциям по вязанию спицами, казалось, не было конца. В конце 1990-х и начале 2000-х, когда я впервые стала ковыряться в этом, большинство из них размещались на серверах по типу Geocities, которые едва ли могли поддерживать вес фотографий. Были там и книги, но, когда внезапно возникала срочная необходимость связать свитер на одно плечо, прямо посреди одной из тех бессонных летних ночей, я хотела, чтобы все тут же подали на блюдечке с голубой каемочкой. Я нашла желаемое волшебное блюдечко, но не на сервере.

Мне нужны были миллионы идей! Мне нужно было, чтобы они были отсортированы (чтобы их было легко искать), я хотела комментариев и исправлений, я хотела, чтобы они оживали, и перевоплощались, и населяли мой мир.

Зайди на Ravelry! Сплошь и рядом на Knitty я замечала ссылки на этот сайт и, наконец, создала там свой аккаунт (где-то примерно в три утра). Там было все, о чем я и мечтать не могла! Портал со всеми мыслимыми видами инструкций и схем. Я часами пролистывала фотографии, восхищаясь тем, что было создано тысячами людей до меня, и мечтая, как я буду создавать свои вещи. Потихоньку я начала «франкенштейничать», сочетая рукава от одного свитера, скажем, с формой или карманом от другого (или пряжей, которая предназначалась для чего-то еще). У меня всегда было некое предубеждение, что инструкции ограничивают, что все, что я делаю, – это копирование чьей-то работы; но открытие такого бесценного клада показало, что схема может стать отправной точкой, этаким каркасом моего самостоятельного оригинального проекта. Помогло и то, что я наконец-то научилась читать схемы.

А кроме технических деталей, Ravelry показал достаточно коллекций пряжи, чтобы забыть об одиночестве. Сталкиваясь с особо хитроумным приемом вязания, я сверялась с комментариями. Часто на форуме был кто-то, кто мог дать совет и ответить на любой вопрос: как скорректировать натяжение нити или объединить пару петелек, чтобы подправить ошибки. А если посоветовать было нечего, они всегда были готовы посочувствовать. Мне нравилось тайно следить за форумами и читать истории, которые постили самые разные люди, – про вязание для детей и внуков, для прихожан и благотворительных организаций, и для местной байкерской тусовки.

Я слишком ленива, чтобы регулярно публиковать свои проекты, но зато всегда рада изучать чужие. Ravelry помог мне осознать, что для рукодельниц существует свой интернет. Там же я нашла Cast On, мой любимый подкаст, который ведет вязальщица по имени Бренда Дейн, и у нее, возможно, самый мелодичный голос из всех, кто знает толк в пряже и спицах! Почти год я откладывала момент, когда придется посмотреть на ее фотографию, чтобы узнать, как она выглядит, потому что мне нравилось представлять ее маленьким колокольчиком, парящим над полями где-нибудь в Уэльсе среди бесчисленного множества нитей только что спряденной пряжи. Когда истощились запасы архивов Cast On, я стала искать другие подкасты о вязании, и не только. Я открыла, что лучше всего рукодельничаю, когда окружена звуком, а не когда смотрю урывками телевизор, и не в тишине. Я всегда считала, что рукоделие – тихое и спокойное занятие. Вяжешь и ничего не слышно, кроме клацанья спиц или уютного бормотания старых дев. Но оказалось, это необязательно, можно работать спицами и беседовать с другими людьми о рукоделии. Лавина знаний и историй привела к нескольким полупровальным попыткам сделать свое шоу. Я поглощала массу информации, и мне хотелось начать давать что-то взамен.

Именно в интернете я нашла информацию о мероприятии под названием New York State Sheep and Wool Festival, что проходит в Райнбеке (в получасе от того места, куда я ходила в колледж), и еще об одном событии под названием Vogue Knitting Live!, которое проходит всего в тридцати кварталах от моего бывшего офиса в Манхэттене. Я езжу в Райнбек уже последние восемь лет, а на Vogue Knitting – последние четыре года, и каждый из них – это «изюминка» своего сезона.

Первый проходит на ярмарке Долины Гудзона, там полным-полно горячего яблочного сидра и пастушьих собак, а второй – в возвышающемся над Таймс-сквер отеле Marriott Marquis, но оба они были созданы, чтобы объединить рукодельниц. Я частенько слышала, что их называют «выпускной бал для вязальщиц». Они отводят важнейшее место для мастер-классов разных экспертов во всем – от прядения до окраски шерсти, и даже как сделать свитбрюки. Здесь есть десятки палаток с пряжей, инструментами для рукоделия и самодельными безделушками на продажу. И повсюду люди знакомятся, обнимаются, как старые друзья, и, читая имена друг друга на бейджиках, говорят: «А, да, мне кажется, я знаю тебя по Ravelry!»

И да, еще пряжа. Я упоминала, что там можно купить пряжу? За деньги? За ВСЕ твои деньги? Именно за этим я охочусь на таких мероприятиях! Конечно, здорово посмотреть, какие новые техники используют люди, и поздороваться с друзьями, с которыми я вижусь только раз или два в год. Важно почувствовать себя среди единомышленников, среди тех, кто оценит, что я сделала всего из одного клубка Malabrigo, кто будет восхищаться исчезающей косичкой на кокетке свитера, кто поймет эту маленькую, но неотъемлемую часть того, кто я есть.

Но все серьезные разговоры – только о пряже. Я не знаю ни одной рукодельницы на этой планете, способной сопротивляться искушению всех этих прилавков, заваленных доверху теплыми мягкими сокровищами. А эти цвета!

А эти возможности! Иногда, прежде чем отправиться в Райнбек или на Vogue Knitting, я устанавливаю для себя бюджет, но всегда, как только намечается особо заманчивое транжирство, мне удается найти лазейку.

«Просто не буду обедать на этой неделе!» – говорю я себе. И вот так с легкостью набирается еще 50 долларов, а это уже почти то же самое, что и 150 долларов, а там недалеко и до 200 долларов! Боже, я так по-взрослому экономна и финансово грамотна!

И еще одно, чему способствует интернет, – это та легкость, с которой можно потратить деньги на пряжу, даже не будучи на ярмарке или в магазине пряжи. Я не часто покупаю онлайн, моя типичная тактика включает в себя что-то вроде «ходить кругами по магазину или вокруг прилавка минут сорок, периодически прикладывая какую-нибудь пряжу к различным частям своего тела», но иногда резвость саранчи в приобретении пряжи в сети бодрит и вдохновляет. Вот так я стала счастливой обладательницей парочки фуфловых вещиц – радуга, которую лучше всего назвать неудачной шуткой; а предполагаемый «нежно-зеленый» оказался настолько неоновым, что на него невозможно смотреть. Такие промахи случаются и даже после всех взвешенных обдумываний. Это как покупать одежду или подцепить кого-нибудь в баре: иногда добираешься до дома, вываливаешь это на кровать и… «Э-э-э, ну, наверное, там было плохое освещение…»

И, как гласит новая пословица, «что интернет взял (мои деньги), то и дал (мне денег, иногда)».

Нерукодельники всегда в шоке, сколько может стоить пряжа. Конечно, всегда есть ценовой диапазон, как и с большинством вещей в этом восхитительном посткапиталистическом обществе, но если я собираюсь связать свитер, то знаю, что, скорее всего, потрачу как минимум 60 долларов. А некоторые виды моей любимой пряжи обойдутся в два раза дороже. Случаются моменты, когда я чувствую себя виноватой, что трачу так много, но потом напоминаю себе, что всегда была слишком нервной, чтобы мне действительно понравилось курение травки, и т. д., поэтому я экономлю кучу денег, которые могла бы в противном случае потратить, ну, например, на наркотики. Пряжа – это мой наркотик.

Я редко вяжу за деньги, если только это заказ от очень близкого мне друга, потому что материалы так дороги, а сам процесс так затратен, что если бы я хотела получить что-то хоть немного близкое к справедливой оплате за труд, мне пришлось бы назначить цену около 300 долларов за свитер. А я не настолько хороша, чтобы связать свитер за 300 долларов (давление часто вводит меня в стрессовое состояние); я слишком люблю своих друзей, чтобы брать с них такую сумму, и потому, если хочу, чтобы у кого-то был свитер ручной работы, просто подарю ему этот свитер.

Но! Все эти проблемы не распространяются на вышивку. Вышивка требует сравнительно мало времени и материалов стоимостью лишь в несколько долларов, и потому это просто шикарная подработка. Года два назад мой бывший коллега запостил в Facebook запрос: он искал, кто бы мог сделать вышивку на заказ для его соседа по комнате. Я никогда раньше не брала плату за работу, но вышивала уже достаточно долго и потому решила попытать счастья. Кроме того, в моей жизни как раз был такой период, когда мне совершенно надоело ждать кого-нибудь, кто скажет, что я достаточно хороша, чтобы заниматься в жизни тем, что кажется мне интересным. Большую часть университетской, а затем и рабочей жизни я провела, выясняя, что есть люди гораздо лучше меня в проектах и в продвижении по службе или в роли лидера, но я всегда чувствовала себя счастливей всех на свете, когда бежала впереди паровоза, и поэтому просто ввязалась в это мероприятие. Казалось, все сплошь и рядом делали это как нельзя лучше. Я не осуждаю притворства, пока дело не дойдет, скажем, до операционного стола, но когда оно касается вышивания шутки и парочки каракуль и закорючек на двенадцатисантиметровом клочке ткани, то почему бы и не пострадать всякой фигней?..

Когда я отдала вышивку другу (и получила подтверждение, что ее уже подарили законному владельцу), я запостила фотографию в различных социальных сетях. И пошли просьбы… не потоком, но по капелькам, как из садового шланга без присмотра. Большинство заказов было от коллег и друзей: цитата из «Властелина колец» для бойфренда, слова песни для мамы, целая куча вышитых глютеновых вкусняшек для несчастного, больного целиакией. Я сделала срочный заказ для коллеги, напрочь забывшего о своем юбилее; я сделала довольно реалистичный портрет шеф-повара сети питания Бобби Флая. Я сделала несколько вышивок для людей, которых никогда не встречала, в основном это были друзья друзей или люди из Twitter’а, и отправила их от Небраски до Калифорнии и Чикаго.

Некоторые точно знали, чего они хотят, – сочетания цветов, конкретное изображение, – но большинство заботились лишь о словах, а остальное оставляли на мое усмотрение. Поначалу я беспокоилась, что рутинная необходимость брать заказы будет меня подавлять, но оказалось, что это как раз нужное количество ограничений, чтобы творчески раскрыться. Я и не подозревала, что способна вышить крошечный идеальный пончик или лицо Бобби Флая, пока меня об этом не попросили. Как изобразить эту цитату, которую я даже никогда и не слышала? Как написать имена и слова, которые так много значат для кого-то?

И это лучшее в изготовлении вышивок на заказ: получить доступ к таким интимным вещам. Стать проводником, пусть и в тайне, незаметно для тех, для кого я стараюсь выразить нечто значимое для того, кто значим для них. Ведь никто не станет заказывать дорогостоящие и трудоемкие проекты, чтобы послать своих врагов куда подальше. Это выражение глубокой любви, даже если кажется совсем глупым.

Одна из моих ранних вышивок предназначалась для коллеги, чей друг сказанул однажды нечто абсолютно дурацкое, будучи подшофе: «Ну, почему всегда именно ты встречаешься с людьми, с которыми я уже знаком?»

Коллега попросил меня увековечить этот «парадокс» навсегда (или, по крайней мере, на сколько протянут ткань и нитки). Но даже такое забавное и, казалось бы, брошенное невзначай слово приобретает определенный вес, когда оно написано на чем-то более долговечном, чем бумага или экран. Я слышу тебя. Я вижу тебя. То, что ты делаешь и говоришь, важно для меня, и я буду об этом помнить.

Если заказ – это текст песни, я люблю слушать ее во время работы. Если это цитата, я найду этот фрагмент или параграф и помещу ее для себя в первоначальный контекст, даже если работа заключается в том, чтобы создать новый. Меня пробирало чуть не до слез, когда я вышивала такие высказывания: «Я люблю тебя», «Ты – моя половинка». И так я находила идеи для своих собственных вышивок, для себя и для людей в своей жизни. «Лучшее еще впереди» вышила я на фоне россыпи маленьких звездочек для Оды после дня рождения и разрыва с парнем. Я прилежно размещаю их все в Instagram, а иногда даже в Twitter’е, и прошу своих клиентов прислать мне фотографии этих вышивок в их новых домах. Мне нравится вести запись всех этих маленьких посланий.

Недавно я встретилась с девушкой, с которой была знакома по интернету. Она твитнула мне, мы переписывались по электронке, перешли в Facebook и, наконец, договорились встретиться за кофе.

Она прочитала некоторые мои заметки про рукоделие и тревоги, и это побудило ее связаться со мной; как она мне поведала, она начинала компанию, которая использовала вязание как отправную точку, чтобы обсудить проблемы психического здоровья. Конечно же, я была «за».

Когда пишешь что-то онлайн, получаешь много одинаковых комментариев: «Тебе заплатили, чтобы написать такое?», «Иди домой [твое имя], ты пьяна», «И есть же у людей свободное время для такой фигни!» Последнее – особенно актуально. И это особенно остро воспринимается, когда предполагаешь, что читателям могло бы понравиться, если бы они уделили хотя бы немного времени ручному труду и сделали бы хоть что-нибудь сами.

Это учишься игнорировать, иногда получать полезный опыт и, по большей части, считать раздражающей, но необходимой частью экосистемы, в которой обитаешь.

Но порой бывают и такие сообщения, как: «Спасибо, что поделились этим. Я думала, я одна такая». Это перевешивает все те снисходительно-презрительные комментарии настолько, что достаточно всего одного сообщения в пару недель или месяцев, чтобы получить моральную поддержку.

Реже такое общение из виртуального становится реальным. Когда Даниэль приехала ко мне на работу на наше кофейное свидание, у нее был подарок. Это был розово-фиолетовый шарф-хомут в технике «макраме». Я положила его на стол рядом с собой и любовалась им, поглаживала его во время нашей прекрасной беседы о планах, проектах, перспективах. Мне так давно никто ничего не вязал.

Это так разумно – ехать в лес со своими дровами, правда? Я считаю, что именно рукодельницы – те люди, которые умеют оценить подобные рукотворные подарки. Я ценю каждую петлю того шарфа, каждую минуту, которую она провела, превращая пряжу в подарок тому, кого она знала только через экран монитора. Я не была – и никогда не буду впредь – одинока.