День был совершенно обычный. Пришёл в школу, позавтракал с друзьями, посидел на уроках, вернулся домой, поиграл, поел, помылся и лёг спать. Точнее, именно так этот день должен был пройти.

  Я шёл в школу, и тер отчаянно слипающиеся глаза. Слишком поздно лёг спать, заигрался в онлайн–игру. Нечасто удаётся сыграть в одном отряде с Лысым, и я совершенно потерял счёт времени. Лысый был весьма знаменит. В сурового и в самом деле лысого мужика не было вложено ни гроша, вместо этого игрок бросил все силы на ближний бой, и добился потрясающих успехов. А ещё он никогда и ни с кем не общался в игровом чате, и потому интереса вызывал немало. Такой шанс конечно нельзя было упустить.

  Добрался–таки. Подавив зевок, я переступил порог класса.

— Утро…

— С добрым утром.

— Эй! Чего с тобой, спишь на ходу?

  Сасаджима Киоя и Ошима Каната. Мои товарищи не только в школе, но и в той самой игре.

— Знаете, что вчера было! Я с Лысым в одном отряде был!

— Не шутишь?!

— Абсолютно. До ночи рубился.

— Счастливчик. Как раз, когда я отключился? — спросил Каната. Мы сначала вместе играли, но спать он ушёл первым.

— Блин, знал бы, посидел ещё!

  Похоже, он в самом деле расстроился. Но не появись в отряде вакантное место, его не занял бы Лысый.

— И как? — это Киоя.

— Да он не человек! Веришь, атакуя, увернуться от всех заклинаний Закатной Ведьмы?

  Закатной Ведьмой звали особенно неприятного "босса" сложного подземелья, просто заваливавшего игроков непрерывным потоком магических атак. На форумах её прозвали "Концом Игры" и "Адским Градом". Самое страшное, что она никогда не делала передышек и просто не давала времени на контратаку. Обычно игроки либо защищались от магии всеми силами, и пытались достать Ведьму в самоубийственной атаке, либо сами колдовали издалека, бросая на защиту все силы авангарда. Лысый же бросился прямо к ней, уворачиваясь от града выстрелов, и зарубил. Всё. Я сидел перед экраном с открытым ртом.

— Ну это же Лысый. Не зря его "Молнией"2 называют.

— Нереально же! — Каната ударил кулаком по ладони — Насколько умелым надо быть, чтобы так двигаться!

  Да, пусть даже таких высот достигнет мой персонаж, я всё равно этот трюк не смогу повторить.

— Я тоже хочу стать лучше!

— Набьём пару уровней после школы?

— Конечно!

— С вами. Выберем местечко посложнее!

  Здесь нас прервал звонок. Планам не суждено было сбыться, но мы этого не знали и спокойно рассаживались по местам.

— Э-э? — похоже, я забыл карандаш. Ну да, я же его ночью доставал, чтобы пару заметок по игре сделать, а обратно убрать забыл. — Вот же!

— Что случилось? — поинтересовалась моя соседка по парте, Юика Хасебе.

— Карандаш забыл.

— Делать нечего, я одолжу. — Хасебе протянула мне механический карандаш и ластик.

— Спасибо.

— Будешь должен шоколадку.

— Договорились. — Я криво усмехнулся.

  Но и это обещание пропало даром.

  Всё случилось во время урока японской литературы. Я засыпал. Боролся со сном из последних сил. Перед классом, с небольшого подиума наша учительница по прозвищу "Малышка Ока", маленькая, сама больше похожая на ученицу, читала вслух какую–то классическую поэму. Большая часть класса следили за текстом, не поднимая носа от учебников.

  В отчаянной попытке стряхнуть сон, я поднял взгляд. Взгляд зацепился за девичью фигуру слева и спереди от меня. Рихоко. Не настоящее имя, конечно, просто действительно жуткий ребенок, Real Horror Child. Сокращенно Rihoko. Мрачная девушка с вечно угрюмым выражением на худом бледном лице. Возможно это прозвучит грубо, но она всегда смотрелась совершенно чуждой этому миру.

  Рихоко откровенно дремала, словно насмехаясь надо мной. Неприятно, я перевел взгляд дальше. А там…

  Сначала появилась трещина. Не знаю, как обозвать по–другому, а кроме меня, похоже, никто ничего не заметил. Просто трещина, возникшая из ниоткуда прямо в воздухе посреди класса. И она змеилась всё дальше и дальше, готовая разойтись в любой момент. Я сидел и смотрел, слишком ошарашенный, чтобы говорить или двигаться. Впрочем, изменить я ничего и не успел бы. Мгновенье спустя сам мир лопнул, превратился в один чудовищный взрыв. Следом пришла боль. А потом я умер.

  Мы все умерли.