Кристина
Сознание вязло в липкой и противной белой дымке. Во рту было ужасно сухо. Я хотела пить так сильно, что больно было глотать. Язык обволокло, и он казался наждачной бумагой.
Мир качался перед глазами, вызывая взрыв тошноты и головной боли. Я лежала на чем-то очень жестком, в спину впилась палка. Повторив попытку открыть глаза, не сразу поняла, что надо мной небо. Нестерпимо прекрасное, голубое, с белоснежными невесомыми облаками. Мир раскачивался, подскакивая на волнах. Назойливый звук – это не шум в ушах, а звук мотора катера.
Вместе со мной в лодке находился Серый, который, усмехаясь, подмигнул мне. Из последних сил рывком поднялась, перегнулась за борт и дала волю желудку. Прохладные брызги освежали, приводя в чувство.
Весь ужас ситуации меня постепенно наполнял. Я одна с Серым. Вокруг только лес и вода. Мы летим по волнам, и есть только одно спасение от Весельчака.
Выпасть за борт мне не дала цепь, которая тянулась от моей голени к запястью Серого.
– Морская болезнь? – насмешливо побеспокоился брюнет, прожигая взглядом.
Руки у меня все еще были в наручниках.
– Нет! – выкрикнула в ответ. – Аллергия на тебя.
Мужчина оскалился и рассмеялся.
– Ничего! Вылечим! – пообещал этот сукин сын.
Перспектива утонуть стала еще заманчивее. И даже не додумав мысль до конца, я попыталась перевалиться за борт в воду. Но резкий рывок за ногу вернул меня обратно, и мир взорвался искрами и болью в подбородке.
– Не балуй! – назидательно прокричал Серый.
Слезы от сильной боли прыснули из глаз, а в душе опять наступила стужа. Как, вообще, он сбежал из-под стражи? И зачем я ему? Что ждать мне от этого садиста?
Пристально вглядывалась в лицо Серого, а он в ответ подарил одну из своих кровожадных ухмылок. Губа у него зажила, и опухоль на скуле сошла. Но лучше брюнет выглядеть не стал. От одного только взгляда на него стыла кровь в жилах. Все же нет страшнее зверя в лесу, чем человек, особенно такой, как Серый.
Больше общаться с ним не хотела. Отползла подальше и села поудобнее на дне лодки, вглядываясь в далекий берег. Солнце еще не село, когда мы, наконец, домчались до укрытой от чужих взглядов пристани, где нас поджидали. Серого они приветствовали с большой радостью и с нескрываемым интересом разглядывали меня. Весельчак в ответ им выкрикивал приветствия.
Освободив мою лодыжку, брюнет рывком поднял на ноги и силком потащил на пристань. Вот только ноги хозяйку от страха не держали. Отвращение заставляло вздрагивать от каждого движения в мою сторону. Казалось, что Серый в любой момент набросится на меня. Но он схватился за цепочку наручников и вел меня по деревянному настилу к небольшому поселению. Три большие избушки стояли в тени густых пихт. Было еще несколько небольших сооружений чуть поодаль. В одном я узнала баню. Мужчины все как на подбор были бородачами, брюнетами и имели бандитскую наружность. Очень захотелось уединиться! Желательно в туалете!
– Что за краля? – ехидно поинтересовался бородатый брюнет, глаза которого с трудом проглядывались из-под густых бровей.
– Тигра, – глухо отозвался Серый, дергая за цепочку наручников, не позволяя мне остановиться ни на шаг.
– Ух ты, надо же! Мужики, слышали? Это баба Тигра. А я все думал, что врут слухи-то, а нет.
– Захлопнись, – огрызнулся Серый, но мужчина словно не слышал, продолжал заливаться смехом, громко обсуждая, как такая крошка, как я, смогла заинтересовать такого, как Тигр. Если бы он знал как, то, может, смеялся бы еще громче.
Мужики стали собираться на пристани, заинтересованно прицениваясь ко мне. В их лицах читалось недоумение, смешанное с любопытством. Но никто больше не поддержал тему моей особенности. И я была очень благодарна, так как чувствовала, что сердце готово выпрыгнуть из груди от ужаса.
– Все прибыли? – оглянувшись, крикнул Серый.
– Нет, Лехи нет еще, – кто-то выкрикнул в ответ. Но я не успела понять кто.
Мужчины казались все на одно лицо.
– Плохо, к ночи не приедет, ждать не будем. У нас мало времени.
– Он всегда опаздывает.
– Я сказал, ждать не будем. Менты не тупые. Все равно чей-нибудь след взяли. Так что солнце сядет и выдвигаемся.
Сталь в голосе Весельчака была настоящего лидера. Он привык приказывать. Он привык получать то, что хотел. Добивался своего любыми путями. Именно таким я видела его сейчас. Собран, сдержан и очень суров. В нем чувствовалась сила, которой подчинялись остальные.
Изба, в которую завел меня Серый, была благоустроена, чем немало поразила. Я даже замерла на пороге, разглядывая современное убранство. Гостиная была совмещена со столовой. Большой монитор висел на стене так, чтобы его было видно и с небольшого диванчика, и сидя за овальным столом. Но долго удивляться мне не дал Весельчак.
Он вел меня по коридору, пока не остановился возле двери. Толкнув ее, он, ухмыляясь, зашел в комнату, а я за ним.
Тревога все больше поднималась внутри меня, начиная колотить тело. В голове мыслей не было, кроме одной: «Бежать!»
Весельчак достал ключ из кармана куртки и, мерзко скалясь, отомкнул мои оковы. Железные браслеты спали с моих запястий, громко ударяясь об пол. Но большие ладони заменили их место.
Отступая назад, пыталась освободиться, испуганно глядя в затягивающие темные омуты глаз Серого.
– Тихо, тихо, Крис. Неужели я такой противный?
Он еще сомневался?
– Да, – выдохнула я короткое слово, прежде чем подумала.
Оплеуха дала понять, что правду мужчина не просто не любит, а категорически не выносит.
Всхлипнув, прижала ладонь к ноющей щеке. Серый отпустил мои руки и теперь с ненавистью уничижительно рассматривал меня, а я пятилась, пока не врезалась спиной в стену.
– Ну и чего строишь из себя недотрогу? Можешь перед Аликом, ментом позорным, разыгрывать из себя жертву. Я-то вижу тебя насквозь, похотливая сучка. Видел, как верещишь, чтобы не трогали тебя, а сама и рада ноги раздвигать. Ну же, Крис. Я же не обижу. Постони для меня, как под ним, – вкрадчиво упрашивал брюнет, медленно подходя все ближе.
– Нет! – я замотала головой, готовая и царапаться, и кусаться, если придется.
Не хочу! Ни за что не соглашусь, что я такая! Нет!
– Крис, он же ненавидит тебя. Презирает. А я не обижу, – настаивал мужчина, прижимая меня к стене, дыша в самое ухо.
– Нет! Не надо! – визгливо выкрикнула, пытаясь отстраниться, но Серый лишь сильнее прижался своим телом, вызывая во мне волну брезгливого омерзения.
– Ты же не ждешь, что он спасет тебя? – издевательски прошептал брюнет и облизнул мою щеку. По телу прокатилась волна дрожи. – Он ведь не из благородных, Крис. Это только Алик может за чужих баб в глаз дать, а Тигр даже не…
– Хватит, отпусти! – не могла больше выдерживать измывательств над собой.
– Сучка, – выдохнул мужчина и, больно обхватив за подбородок, впился губами в мой рот.
Я, что было сил, вырывалась, пытаясь отвернуться. Волна тошноты вновь сдавила горло, горькие слюни наполнили рот. Отвращение от всего происходящего туманило сознание. Но вырваться Серый не давал, крепко держа. Правда, потом, когда стало совсем невмоготу, отпрянул, громко ругаясь. А меня скрутил спазм. Желудок, и без того пустой, пытался выдавить из себя хоть что-то.
– Тварь! – выкрикивал Серый, отплевываясь. – Сука! Фу, вонь. Ты больная, что ли?
Рыдая, прикрыла ладонью рот, глядя сквозь пелену слез на разъяренного брюнета.
– Сука! Иди мойся! А потом уберешь тут все сама! – выплюнув с ненавистью каждое слово, брюнет вышел из комнаты, а я не знала, смеяться или рыдать.
Теперь понимала, зачем такую реакцию организма придумал доктор Уокер – защита от насильников. Какой позор! Мерзко и противно за себя и свою несдержанность.
Держась за стенку, побрела в поисках ванной комнаты, боясь упасть. Ноги были как ватные, плохо слушались. В голове туман, слезы слепили. Но я сумела найти ванную и даже запереться изнутри. Горячая вода была в водонагревателе. Но я умывалась ледяной, она приносила успокоение. Рыдания душили. Присела, держась руками за раковину, и дала им волю.
Сколько еще Серый предпримет попыток добраться до моего тела? Я не выдержу. Лучше сдохнуть, чем так! А то, что Тимур меня не любит, я и без Серого знала. И про его ненависть, и про все… Я для него никто!
Шум воды заглушал судорожные всхлипы. Страх выходил слезами. Тело все еще колотило от испытанного ужаса.
Вздрогнула, услышав громкий стук в дверь, но не открыла.
– Крис, выходи скорее, ужин остывает, – позвал Серый.
Предложение было заманчивое, но ужасно не хотелось опять оказаться рядом с моим мучителем.
– Крис? Уснула, что ли?
– Слышу, – прокричала в ответ.
– То-то, – весело отозвался Серый.
За дверью вновь воцарилась тишина, и я решила вымыться. Я была очень грязная. Везде и всюду. От кожи воняло и от одежды тоже. И что еще хуже, после того как вымоюсь, придется опять надевать те же вещи, провонявшие и грязные.
Горячая вода обжигала, но я не разбавляла ее. Мне хотелось, чтобы было больно. Хоть чуть-чуть чувствовать что-то другое, а не страх. Хотелось избавиться от холода в душе, хотелось, но не получалось. Горячей воды не хватило, чтобы отогреться. Она закончилась. Смывала пену с волос уже ледяной, громко стуча зубами.
Тимур
Лагерь, спрятанный глубоко в тайге, возле большого озера, оказался под завязку набит боевиками. Пусть половина из них – новобранцы, но у каждого за спиной была какая-нибудь война. Тимуру пришлось хорошенько выложиться, чтобы узнать координаты этого места. Люди любят деньги, много денег, и ради Кристины он готов был раскошелиться. Сумка за спиной Тимура была тяжелой и оттягивала плечо. Молотов, прикрыв глаза, наслаждался ставшим уже привычным возбуждением. Она была здесь, его маленькая Крис, его слабость, и она была в опасности.
Звуки автоматных очередей и одиночных выстрелов раздавались неподалеку, ближе к озеру находилась поляна, где собралась большая часть боевиков. Шла тренировка, и это было на руку Молотову. Тяжело вздохнув, Тимур выступил из-за ствола пихты, снимая дозорных, быстрыми перебежками пробрался в лагерь. Два автомата короткими очередями забирали жизни наемников. Тимур одел бронежилет, не желая вновь обращаться к врачу, надоело ему быть подушечкой для игл.
Молотов в полной мере ощутил себя универсальным солдатом, мысленно поздравляя покойничка Уокера с тем, что ему удалось воплотить мечту. Тимур шел напролом, расстреливая зазевавшихся бойцов. Они выбегали на звуки стрельбы и гибли. Лишь единицам удавалось сделать выстрел, и тут же их кровь орошала зеленую траву. А глаза навсегда замирали, не сумев сомкнуть веки.
Тимур вошел в последний дом, где находилась Кристина. Дверь ему открыл бородач со словами: «Что-то расшумелись они, пойду проверю». Он первым получил пулю в сердце и стал щитом для Тимура. За столом в холле сидели организаторы лагеря и сам Серый. Он не дал некоторым даже вскочить с места, поливая свинцом бородатых мужчин. Бывший подельник умер последним. Тимур прислушался к звукам воды, доносившимся со второго этажа, поднялся, проверяя, не засел ли кто в спальне. Оглядев пустую комнату, Тимур заметил лужу рвоты и проклял себя за нерасторопность. Ее пытались изнасиловать, но побрезговали. В этом не было сомнений. Крис заперлась в ванной, как это делала не раз, убить себя она не могла, поэтому Тимур спустился вниз, вышел на улицу, оглядывая мертвый лагерь, и сел на крыльцо.
Впервые в жизни он убивал не во благо родине, не по приказу начальства, а из-за личных отношений. Тимур зарылся руками в волосы, ставя локти на колени. До чего он докатился, и все это из-за женщины. Личные мотивы поставил превыше уничтожения террористов.
Пора было выходить из игры, цена участия стала непомерной. Документы на новые имена лежали в сумке. Тимур никогда не думал, что обретет жену так рано. Планировал это сделать, когда выйдет на пенсию. А вот не задалось. У судьбы на этот счет были свои планы.
Кристина
Я выбралась из душевой кабинки и замоталась в полотенце. Зеркало запотело от густого пара, который стоял в комнате. Обтерев его рукой, всматривалась в свое лицо. Кожа раскраснелась, глаза заблестели. Но круги под глазами никуда не делись. Нервно закусив губу, думала, что делать дальше. Ведь будущего у меня просто нет. Не видела я его и все тут.
Простирнув нижнее белье, высушила его феном, прежде чем надеть. Остальное пришлось надевать так: и грязную юбку, и блузку. Волосы тоже сушила долго, благо никто меня выкуривать из ванной не собирался. Я пыталась найти в себе хоть капельку смелости. Нужно было пройти испытания, уготованные для меня Господом до конца. Хотя надежда, что все будет хорошо, давно уже лопнула.
Что ждало меня в спальне, стоит мне только отсюда выйти? Ничего нового, только боль и унижения. Я содрогнулась, передернув плечами от воспоминания хрипловатого голоса Весельчака. Хотел бы Серый меня просто изнасиловать, не стал бы со мной нянчиться. А он просил постонать, ну и странные же у него желания.
Буду стонать под ним исключительно по другой причине. Взявшись за ручку, долго не могла решиться ее повернуть. Сердце гулко стучало. Но, вздохнув поглубже, решилась. Все равно не сразу приступит к делу. Там, за дверью, меня ждал ужин, о котором очень болел пустой и исстрадавшийся желудок, а еще надо убрать лужу в спальне, а то комната провоняет, долго проветривать.
Так, уговаривая саму себя, я толкнула дверь. В доме стояла тишина. Робко оглянулась, прислушиваясь. Мужских голосов не было слышно. Наверное, все на улице. Прошла по коридору в столовую и замерла, прижимая руку ко рту.
Они молчали потому, что говорить мертвые не могли. Кровь добавила интерьеру ярких красок. Как же все знакомо. Мужчины сидели за столом, кто-то лежал под ним. Кровь растекалась, окрашивая скатерть в красный цвет. Черный монитор телевизора разбился. Пар от горячего супа вился вверх. Серый тоже тут был. Он сидел во главе стола, голова неестественно повисла. Если бы не кровь, заливающая лицо тонкой струйкой, можно было подумать, что мужчина спит. Осторожно обходя мертвых, я пробиралась к выходу. Нужно срочно бежать отсюда. Бежать!
Но, дойдя до выхода, застыла, покрываясь от еще большего страха «гусиной кожей».
Он сидел на крыльце ко мне спиной. Так близко, а я опять не чувствовала. Он не слышал и не видел меня, продолжая сидеть непроходимым препятствием. Приподнявшись на носочки, решила, пока есть возможность, вернуться в ванную и там запереться. Просто спрятаться, пока он меня не заметил.
– Опять бежишь, Крис? – Замерла.
Голос у него был очень усталым. Бархатистый, с хрипотцой, все такой же властный, он как и прежде обволакивал меня, лишая воли, ласкал, соблазняя. Я опять была в его власти, вся без остатка. Мне не сбежать от себя. Не сбежать.
– Я же говорил тебе, Крис. Сбежишь – убью, – продолжал говорить Тимур, так и не обернувшись.
Страх уколол сердце, а разум вздохнул с облегчением. Зачем мне такая жизнь? Зачем? Куда бежать, если он продолжает преследовать? Наверное, будет лучше для нас двоих, если он меня все же пристрелит.
Медленно подошла к блондину, не в силах справиться с притяжением. Опустилась на колени позади него и уткнулась в плечо. Манящий, будоражащий запах пробуждал мое тело. Все страхи отошли назад. Хотелось просто отдаться сильным рукам Тимура, чтобы он сжал что есть мочи свои пальцы на моей шее.
Открыла глаза, встречаясь с взглядом голубых злых глаз, которые снятся мне каждую ночь, в которых я таю, растворяясь в диком желании.
– Сколько я еще должен прикончить людей, чтобы ты перестала сбегать, маленькая моя? – чуть насмешливый голос осип от ответного желания.
Я это знала, чувствовала его. Хотела утонуть в нем.
Но вопрос требовал ответа.
– Не поняла? – прошептала я, хмурясь.
Ладонь Тимура запуталась в моих слегка влажных волосах, больно сжимая.
– Я придушу любого, с кем надумаешь сбежать, Крис. И мне плевать, кто это будет. Так поняла? – прошипел блондин, а у меня от удивления рот открылся неприлично.
– Я думала, ты меня убьешь, – прошептала, вздрагивая от пронизывающего все тело желания.
– Крис, сама же знаешь, что не могу. Как бы сильно ни хотел.
И тут я заметила, что в другой руке Тимур держал пистолет. Блондин очень нежно провел холодным металлом по моему лицу, очерчивая линию скул, спускаясь к подбородку. Вырваться не давала рука, удерживающая за волосы.
– Рот открой, – приказал Тимур, а я, зажмурившись, подчинилась.
Вздрогнула, когда металл проник между губ, неприятно кисля язык. Сглотнув, замерла, ожидая своей последней в жизни вспышки боли, дико возбуждаясь от всей ситуации. Так сильно, что зуд внизу живота не давал трезво оценить весь ужас моих последних секунд жизни.
Я окончательно извратилась, однозначно. Меня превратили в похотливую дрянь, которая и молитвы не может вспомнить, чтобы выпросить прощение у создателя.
Услышала глухой вздох Тимура, прежде чем мир в который раз для меня изменился. Больше не было холодного металла во рту. В него ворвался горячий, ласковый и безумно соблазнительный язык.
Застонав, зарылась руками в волосы блондина. Он усадил меня себе на колени, лицом к лицу, задирая подол юбки. Я чувствовала, как он упирался в меня восставшей плотью. Чуть потерлась о ширинку, еще больше заводя себя. Горячие ладони прижались к моей спине, прохладный ветерок холодил кожу. Я теряла себя, забываясь. Мечтала только об одном – двигаться. Чувствовать такое же движение во мне.
– Крис, – хриплый стон наполнил еще большим желанием.
Горячая лава вместо крови у меня внутри. Хочется пить эти жаркие стоны, хочется с головой нырнуть в безумие. Я радостно всхлипнула, чувствуя его пальцы. Приподнялась на коленях, позволяя делать все, что угодно, только бы ощутить его страсть.
Яростный рык вырвался из груди Тимура, когда он медленно вошел, просто сдвинув в сторону влажный шелк трусиков, и крепко прижал меня к себе. Так сильно, что дыхание сперло. Волосы вновь оказались в жестком захвате. Я застонала, выгибаясь от удовольствия. Горячие губы целовали мое лицо, спускаясь к шее. Ахнула, вцепившись руками в Тимура, когда почувствовала болезненный укус в плечо. Но ласковый язык успокоил.
Прильнула к мужчине, подставляясь под ласку, в нетерпении сама начала двигаться. Но Тимур крепко удерживал, не давал долгожданного и такого желанного рывка. Не разрешал двигаться и сам замер, наслаждаясь пыткой.
Открыла глаза, жалобно взглянула на него. Но в ответ получила лишь самодовольную улыбку.
– Сними кофту, она воняет, – жестко приказал, продолжая разглядывать меня затуманенным взором.
Стоило мне скинуть с себя блузку, в которой не было уже надобности, как Тимур тут же припал к груди, прокладывая цепочку из поцелуев в ложбинке.
– Крис, быстрее, – глухо приказал.
Я даже растерялась, не понимая, что сделала не так. Тогда блондин сам нетерпеливо сдернул с меня бюстгальтер. Вскрикнула от очень острого наслаждения, которое дарил мне Тимур. Он ласкал груди языком, зубами, посасывал, от чего я выгибалась, задыхаясь от удовольствия. Все внутри уже горело, и сидеть спокойно я не могла. Но Тимур правил балом, и только он вел первый танец. Стремительный и яростный. Мир взлетал и резко опускался, взрывался красными всполохами. Жадные губы срывали стоны, заглушали крики.
Умопомрачительный миг настал так неожиданно быстро, он был ослепительно ярким и опустошающим.
Затихая, безвольной куклой повисла на плече Тимура. Он тоже достиг своей разрядки, изливаясь в меня. Блондин устало разлегся на крыльце, удерживая меня на своей груди.
Пока успокаивалось сердце, я присматривалась к пистолету. Он лежал тут же, рядом с нами. Один рывок, и он у меня в руке. Всего один, а столько возможностей. Повернула голову, вглядываясь в потемневший проем. Там мертвыми куклами сидели и лежали люди, которых я даже, собственно, и не знала, но погибли они из-за меня. Ведь Тимур пришел за мной. Опять я причина всему и только я. И опять предаюсь с ним похоти рядом с телами убитых, чья кровь еще и не остыла.
Вновь взглянула на пистолет, представляя себе, как беру его в руки, как наставляю на Тимура. Один выстрел и его жизнь оборвется, а я стану свободной.
Блондин лежал, крепко обнимая, с закрытыми глазами. Он ведь даже не заметит. Рывок и…
– Крис, не получится, – заверил меня мужчина, приоткрывая глаза. – Я пробовал. Ни себя, ни тебя. Мы пленники эксперимента. Все равно в самую последнюю секунду не сможешь. Так что успокойся и отдыхай – путь длинный.
– Какой путь? – приподнялась на локте, нахмурилась. – Тимур, лучше…
– Иван, – остановил меня блондин, весело улыбаясь.
Именно радость сбила с толку, и я не сразу сообразила, что он сказал.
– Что? – переспросила, отводя взгляд.
Почему у него такие резкие перепады настроения? То угрожает, то веселится…
– Меня зовут Иван.
– Ты говорил – Тимур! – возмутилась.
Попыталась сесть, но блондин не дал отстраниться, прижал рукой, заставляя лечь на него сверху.
– Теперь меня зовут Иван, – безмятежно пояснил, целуя в висок.
– Замечательно, – выдохнула, не зная, что и ответить.
Смешно сказать, меняет имена как перчатки.
– А ты Лариса, – добавил Тимур-Иван, чем ввел меня в еще больший ступор.
– С чего бы это? – в негодовании стала сильнее вырываться.
Еще бы крысой обозвал!
– Ас того, что у тебя теперь так в паспорте написано.
– Я Кристина! – от обиды даже слезы выступили. – Понял? Меня так папа назвал! В честь бабушки.
– Крис, – позвала меня эта сволочь, от чего тело опять перестало слушаться, сжимаясь от вибрирующих гортанных звуков. – Ларис.
Дыхание вновь стало глубоким и учащенным. Но я попыталась сбежать. Длинные ноги обхватили, не давая шанса на побег. Поцелуй в этот раз был властным, но дразнящим.
– Ларис, ты же слышишь, как отзываешься уже на имя.
– Отпусти, – возмутилась, не желая признаваться даже себе, что мне приятно, очень приятно чувствовать себя в его руках, плененной его ногами, тонущей в холодной голубизне его глаз.
Тимур
Нужно было убираться из лагеря, но дразнить Крис было умопомрачительно приятно. Она злилась и таяла в его руках, она манила своим запахом. Имя ей он выбирал особенно тщательно. Она заводилась от рычащих ноток в его голосе, он не раз видел, как Крис готова была чуть ли не на колени перед ним встать, стоило ему лишь немного повысить голос. Молотов прикрыл глаза, чувствуя, как сопротивляется девушка, пытаясь вырваться. Она терлась о его пах, и он отзывался, наполняясь жаром.
Но надо было спешить.
– Одевайся, – приказал он девушке, выпуская ее из рук.
Застегнув ширинку, он встал, глядя как Крис нервно натягивает на себя кофту, застегивает пуговицы, прожигая его недовольным взглядом. Молотов осмотрел деревянные домики, расположенные в ряд по краю поляны, задумчиво вымолвив:
– Надо тебе одежду найти для похода. В этой насекомые съедят.
Он спустился с крыльца и направился к самому неприметному дому, в котором располагался склад. Крис шла следом, доверчиво держась за руку.
– Боишься? – бросил он ей через плечо.
– Да, – тихо ответила девушка.
– Ларис… – начал он, но был прерван истеричным криком.
– Я Крис!
– Ларис, – не согласился с ней Молотов, – давай договоримся. Не сбегай. Федералы скоро сюда нагрянут и нам надо поскорее убираться.
– Я понимаю, – кивнула она, но так слова своего и не дала.
– И привыкай к новому имени, в следующий раз разрешу самой выбрать, – тихо обронил он девушке.
На складе ему пришлось самому подбирать одежду, так как и без того пугливая Крис боялась зайти в помещение с трупами. Он бросил ей камуфляж и приказал ждать его здесь, а сам решил обыскать лагерь, чтобы прихватить больше еды.
В одном из домов нашлись консервы, питьевая вода в бутылках. Тимур собрал все в рюкзак, закинул на плечо, поглядывая в окно на то, как Крис в одном нижнем белье скачет на одной ноге и натягивает брюки. Усмехнувшись, Тимур продолжил обыск и с удивлением обнаружил открытый сейф. Он был пуст. Выпрямившись, Молотов оглядел кухню, пытаясь понять, что могло лежать в сейфе и кто его вскрыл. Опасности он не чувствовал, поэтому стал осматривать тела, сам не зная что ищет. Но нюх подсказал, что это что-то важное, и каково же было его удивление, когда он нашел возле одного тела спортивную сумку. Расстегнув ее, с немым весельем увидел зеленые купюры иностранной валюты. Прихватив деньги, он бросил добычу рядом с Крис, которая уже застегивала куртку.
Тимур оценил, как непривычно она выглядела в камуфляжной одежде.
– Я скоро, – бросил он, стремясь уйти от соблазна подальше.
Как бы ни смешно она выглядела, но кровь разгоралась, да и вид белой кожи все еще дразнил воображение. Молотов заскочил в дом, в котором держали девушку, проверил шкафы, пытаясь найти документы, которые будут полезны ФСБ. Они обнаружились в кабинете, находящемся напротив спальни. Также Тимур взял с собой ноутбук с рабочего стола.
Теперь у него было чем оперировать в разговоре с Коломеевским.
Кристина
Оглядывая лагерь, я с ужасом натыкалась каждый раз на тела убитых. Не так давно они пугали меня живые. Теперь я содрогалась, встречаясь взглядом с остекленевшими глазами. Господи, с какой же легкостью Тимур убивал.
Непробиваемый, сильный, он не останавливался ни перед чем. Блондин вошел в склад, чтобы через несколько минут вернуться и небрежно кинуть мне вещи. Переодеться мне не мешало, а то хожу как оборванка какая.
– Жди здесь, – услышала я и прежде чем успела его остановить, Тимур ушел.
А я не знала, куда идти, чтобы переодеться. В каждом доме были трупы, в этом я не сомневалась, поэтому решила, что лучше прямо здесь это сделать. Да и босиком устала ходить, ноги замерзли и были грязными.
Тимура рядом не было, он зашел в одну из построек, поэтому я не стала терять время и разделась, скидывая с себя грязную одежду. Блондин был прав: блузка провоняла, и было противно на нее даже смотреть. Первыми натянула брюки, затем зеленую футболку, отмечая, что все вещи с лейблами иностранных фирм, в основном американских. Застегнув куртку, вздрогнула от того, что Тимур подошел совершенно мною не замеченным и кинул спортивную сумку рядом с ботинками.
– Я скоро, – не собираясь выслушивать мои жалобы, Тимур ушел, а я опять осталась одна. Сев на землю, стала обуваться, с радостью пряча в карманы несколько пар запасных носков. Ботинки были больше размера на два. Затянув потуже шнурки, смотрела на Тимура, который возвращался, хмуро оглядывая лагерь.
– Готова? – тихо спросил, протягивая руку.
Странная забота удивила, но стоило мне дать ему свою ладонь, как он неосторожно дернул меня, заставляя встать.
– Пойдем быстро, постарайся не отставать.
В ответ я молча кивнула. Он закинул сумку на плечо, теперь он был увешан ими как новогодняя елка. Кивнув мне головой в сторону тайги, приказал:
– Идешь первая, просто прямо, никуда не сворачивая.
– Может, после тебя? – в сомнении осмотрела деревья, стеной окружившие небольшую поляну возле озера.
– Ларис, топай ножками. У нас мало времени, а в голове только одно: как завалить тебя.
Больше говорить ему ничего не надо было, я сама чувствовала, как заводилась. Я с детства не любила вылазки на природу, даже за грибами не отваживалась ходить. Шла, переступая ветки и поваленные деревца. Время от времени над нашими головами проносились вертолеты, но Тимур, словно загодя их слышал, приказывал мне прятаться, прижимаясь к стволам.
Услышав звук вертолета в очередной раз, Тимур прижал меня к сосне, подняв голову, проследил, как стальной корпус винтокрылой машины скрывается вдали.
– Надо спешить, – тихо шепнул он, склоняясь надо мной. – Надеюсь, они ищут нас на озере.
Я сглотнула, облизывая пересохшие губы. Как же приятно стоять прижатой его крепким телом. Запах тайги, надоедливые комары, опасность – это все заводило, будоража кровь. Я качнула бедрами, так как внизу все было объято пламенем. Мы так давно этого не делали. Я устала, хочу отдохнуть, хочу забыть, что нужно бежать без оглядки, что я опять на волоске от беды. Тимур молча скинул с себя сумки, рывком расстегнул на мне брюки, развернул лицом к стволу. Брюки с меня спали, я оттянула назад ягодицы, мешая нетерпеливому Тимуру стянуть последнюю тряпичную преграду и войти в меня. Но стоило почувствовать его во всю длину, как с моих губ сорвался стон. Во что я превращаюсь?
Резкие толчки и хриплые стоны подгоняли меня, доводя до исступления. Мы добрались до разрядки одновременно, Тимур изливался, больно вжимая меня в жесткий, царапающий кожу ствол.
Я удовлетворенно щурилась, еле держась на ослабевших ногах. Тимур отстранился, по-деловому посмотрел на часы, затем поправил одежду на мне, натягивая брюки.
– Ты как? Устала? Можно сделать привал, но не дольше пяти минут.
Я медленно обернулась к нему, ожидая, как обычно, ругани или слов о том, когда же это закончится. Но вместо этого он молча достал из одной сумки бутылку с водой, протягивая мне.
Поблагодарив, все еще в сомнении поглядывала на блондина. Что-то в нем неуловимо изменилось. Он больше не казался бандитом с большой дороги. Пригубив из бутылки, я отошла в кустики справить свои дела. Полбутылки пришлось потратить, чтобы почувствовать себя относительно чистой, но, видимо, вода у нас была с запасом, так как Тимур никак не прокомментировал мое транжирство. Зато легче стало идти дальше. Пять минут мои закончились, Молотов указывал дорогу, а я шла, не разбирая, куда ступаю, порой чуть не падала, но меня всегда поддерживали сильные руки. Вертолеты не переставали летать, Тимур сверялся с картой, причем самой обычной.
Я шла, еле передвигая ногами, удивляясь, как люди раньше жили в деревнях.
На очередном привале я опять поплыла, когда Тимур неосмотрительно нагнулся над сумкой, но отвела взгляд, призывая тело держаться. Влечение уже не так тревожило, как раньше, и я стала справляться с ним. Еще через час мы уже не слышали вертолеты, зато натолкнулись на домик. Тимур, завидев его, поволок меня в сторону, поторапливая. Не понимаю, чего он испугался, мы могли кого-то встретить? Ничего спрашивать не стала, покорно брела, уже не задумываясь о конечной цели нашего путешествия. Кругом были только пихты, березы, сосны, небольшие поляны, которых мы пересекли бесконечное множество. К вечеру у меня гудела голова от комариного писка, мошки надоедливо лезли в глаза и нос, хотелось есть.
Я очередной раз чуть не свалилась, и надо мной смилостивились.
– Тут заночуем, – тихо шепнул он.
У него в сумке оказались припрятаны спальные мешки, один из которых он кинул мне.
– Не раздевайся, так ложись, – услышала я очередной приказ.
– Я есть хочу.
– Сейчас, – отозвался на мое нытье блондин.
Он достал консервы, открыл и протянул вместе с ложкой, а также взял бутылку с водой. Я кушала с тушенкой, заедая ее хлебом, и поглядывала на Тимура. Над тайгой сгущались сумерки, а он не собирался разводить костер.
В холодных глазах читалась настороженность, челюсти методично пережевывали мясо, а губы блестели от жира.
Я отвернулась, чтобы не разгорячиться еще больше, но было поздно. Даже еда уже потеряла вкус.
– Иди ко мне, – шепнул Тимур, а я замерла и замотала головой.
Ну сколько можно его хотеть? Я упорно давилась тушенкой, чтобы задушить в себе разрастающийся голод, от которого заерзала на месте. Между ног все пульсировало. Тимур не выдержал первым, отобрал банку, укладывая меня на теплую ткань спального мешка.
Я рассматривала его, затем заметила звездное небо над верхушками деревьев. Тимур медленно склонился, даря наполненный еле сдерживаемой страстью поцелуй. Я робко прижала ладошки к его груди, чувствуя жар тела даже через одежду. Прикрыв глаза, растворялась в бушующем желании. Мы долго целовались, Тимур мял мои груди, не снимая куртки, потом он расстегнул на мне штаны и хрипло приказал развернуться.
Я замерла, пытаясь сквозь дурман страсти понять зачем.
– Ну же. Развернись, – поторапливал меня блондин, садясь на пятки.
Он возился со своими брюками. Я подчинилась, так как тело требовало принять Тимура так, как ему заблагорассудится, сзади так сзади. Мы, словно дикие животные на лоне природы, отдавались на волю инстинктам. Тимур проявлял чудеса осторожности, в его движениях и ласках появилась нежность, которую он не испытывал ни в лесном домике, ни в гостинице. Я вновь потеряла голову, припадая на локти, насаживалась, в нетерпении желая получить разрядку. Из-за своих стонов я не слышала ничего вокруг, а туманом желания заволокло глаза. Были только я и он, и ночь, наполненная сжигающей страстью.
Пришла в себя от комариного укуса. Я была упакована в спальный мешок и прижата рукой к груди Тимура.
Занималась заря, тайга просыпалась, а вместе с ней и мы. Тимур с усмешкой наблюдал, как я потираю место укуса на щеке.
Затем деловито взглянул на часы и сообщил:
– Интервалы стали больше. Примерно каждые четыре часа. Так что нам есть куда двигаться с тобой, Ларис.
– Кристина, – недовольно буркнула, затем нахмурилась и потребовала объяснений: – Какие четыре часа, куда двигаться?
– Между приступами проходит четыре часа, потом терпеть близость становится невмоготу.
Через два дня выйдем в небольшую деревню. Но нас могут уже искать, поэтому лучше появиться в другой области. Ты не рада? Я думаю, что интервалы скоро будут увеличиваться все больше, а может, и вообще притяжение спадет.
Я напряженно ждала продолжения. Тимур с улыбкой смотрел на меня, затем провел пальцем по скуле и тихо выдохнул мне, недогадливой:
– Ты же хочешь со мной расстаться?
Я кивнула, пытаясь скрыть свою радость. Конечно хочу, но когда это будет? Может, год? Потерплю, год так год, главное, быть свободной потом. Я улыбнулась, прислушиваясь, как тело не реагирует на Тимура, хотя мы лежим в обнимку.
– Я есть хочу, – сказала, когда о себе напомнил заурчавший живот.
Тимур встал, я тоже. Прибрала мешки, укладывая их в сумку. За это время Молотов открыл очередную банку с тушенкой, устроил импровизированный стол.
После завтрака, я умылась остатками воды из моей бутылки и была готова к походу. Так продолжалось два дня. Мы шли, ели, занимались сексом, настигнутые, как выражался Тимур, приступами, порой купались в ледяных озерах.
Я приглядывалась к Тимуру, с удивлением открывая для себя, что он хоть и немногословен, а еще любит командовать, но при этом постоянно заботится обо мне. На вторые сутки ближе к обеду мы вышли в деревню. У нас закончились запасы еды.
Тимур оглядывал дома в поисках магазинов. Деревня была обычная, ничего примечательного, стояла возле реки, окруженная лугами под сенокос и частоколом деревьев. Через нее проходили железнодорожные пути, поэтому Тимур приказал быть осторожной и от него не отходить.
В магазине продавщица, закаленная временами СССР, разговаривала с бабушкой, которая пришла не столько покупать, сколько сплетнями поделиться. Тимур окинул взглядом прилавки, я же поздоровалась с женщинами и встала в своеобразную очередь к кассе.
Бабуля быстро расплатилась, косо бросая на Молотова настороженные взгляды. Да, он порой пугающе выглядел с непривычки. Опять же сумки придавали объем его фигуре.
Продавщица спросила что нам, Тимур стал перечислять, тихо шепнув мне, не надо ли что из средств гигиены.
– А у вас аптека есть? – спросила я у женщины, та категорично покачала головой.
То, что меня мучило несколько дней, готово было прорваться плотиной. Я понимала, что Молотову дети по боку, что если и забеременею от него, то это будут мои заботы, никак не его. Но я так сильно хотела от него избавиться, отвязаться от всего, что нас связывало, что дети в мои планы не входили.
Когда мы вышли с покупками на улицу, Тимур указал, в какую сторону нам двигаться дальше. Мы практически дошли до разрушенного здания коровника, обнесенного забором, когда услышали крики за спиной.
– Быстрее ногами шевели! – жестко крикнул мне Молотов, толкая рукой в спину.
Я оглянулась, но припустила. Нас пытался догнать мужчина, махая нам рукой.
– Кто это? – бросила я через плечо Молотову.
– Даже знать не хочу. У нас с тобой друзей нет. Если узнают про эксперимент, на опыты пустят, так что поторапливайся.
Напоминание о лаборатории было лишним. И без того я прекрасно понимала, что лучше об этом молчать. Я побежала по дороге, которая вильнула вбок.
– Прямо беги, – приказал Тимур.
– Но там забор, – я не понимала, прямо – это куда?
– Перелезай через него! – рявкнул Молотов, обгоняя меня. Он с легкостью преодолел преграду из досок, потом рывком вздернул меня вверх. Я испуганно охнула, но, к своему удивлению, легко приземлилась.
– Бегом, – приказал Тимур.
Я, спотыкаясь о густую траву, побежала на другую сторону луга, тяжело перевалилась через очередной забор и бросилась в тайгу. Тимур помогал, не давая отставать, крики за нашими спинами затихли. Я неслась, мечтая, чтобы у меня открылось второе дыхание.
Для меня это было чересчур. Я устала. Воздух с болью врывался в легкие, ноги с каждым шагом наливались свинцом. Тяжесть наваливалась на плечи, и слезы застилали глаза. Ну почему я должна бежать, скрываться? Почему? Я же не сделала ничего ужасного, не нарушала закона, а бегу наравне с бандитом, который только и делает, что рыкает на меня и дергает за руку. Его, казалось бы, нисколько не беспокоили тяжелые сумки за спиной.
Сколько мы бежали? И, главное, куда? Я вдруг поняла, что не смогу так всю оставшуюся жизнь: бежать, как волк от охотников, боясь умереть от меткого выстрела верной руки. Где уверенность, что это закончится не сегодня, так завтра? Уверенности во мне не было, только слезы и отчаяние.
Привалившись к стволу, с трудом перевела дыхание.
– Не останавливайся! – крикнул Тимур.
Я замотала головой, развернулась и села на землю.
– Я не могу больше, – судорожно рыдая, шептала я, прикрыв глаза. – Не могу. Я устала. Оставь меня, беги один.
Я слышала, как он подошел, тяжело дыша, и выругался.
– Ларис, вставай. Сейчас этот район оцепят, и мы попадем в западню.
– Я не могу больше, – покачала головой. – Беги один.
Но, видимо, мои героические порывы Молотова не устроили, он схватил меня за куртку на груди, вздернул вверх, заставляя встать на ноги.
– Если бы я мог уйти один, я бы не вернулся за тобой в лагерь. Если бы я мог, я бы убил тебя, Ларис, так что пошли.
Да, я всего лишь обуза для него. Всего лишь груз, который тянет ко дну. Если бы он мог, давно бы от меня избавился, а так привязан похотью.
Я разлепила глаза, которые заливал пот, качнулась, пытаясь удержать равновесие. Блондин отпустил меня, и я побрела. Ни о каком беге и думать не могла, еле ковыляла. Ноги, кажется, были сделаны из железа, а сама земля стала магнитом. Но я шла, так как Молотов не давал иного выбора, только двигаться вперед.
Мир перед глазами качался, в висках пульсировало.
– Быстрее можешь? – рычал позади идущий Тимур.
Не могла я идти, даже говорить. Запнувшись, чуть не разбила себе лоб, вовремя прижавшись к успевшему меня подхватить Тимуру, и разрыдалась, давая волю истерике.
– Я не могу больше. Не могу.
– Знаю, Ларис, – тихий ответ поверг в шок. Я неверяще уставилась в холодные глаза Молотова. Он же усмехнулся и вытер мои слезы большими пальцами.
– Ну и что мне с тобой делать? – упрекнул он меня.
Я пожала плечами, запутавшись в переменах его настроения. Неужели все мужчины такие: сначала рычат, потом укутывают в свою нежность.
Молотов поднял меня на руки, я обхватила его за шею.
– Тебе же и так тяжело сумки нести, – попыталась я возмутиться, хотя была рада его джентельменскому порыву.
– Своя ноша не тянет, – угрюмо отозвался в ответ Молотов и пошел, причем с хорошей скоростью.
Через полчаса над нами опять стали летать вертолеты. Блондин выругался, ставя меня на ноги.
– Не успели.
Он скинул на землю сумки и стал в них рыться.
– Им нужен я, – кинул на меня напряженный взгляд Тимур. – Так что будь осторожна, – он перекладывал еду из пакета к себе в сумку. Затем в освободившееся место затолкал спальный мешок и несколько бутылок воды. – Пойдешь туда, – он указал рукой на еле заметную тропку. – Потеряешься, не бойся, только зарубки делай, – в моей ладони оказался нож. – Только не останавливайся пару часов. Я приду, когда смогу. Поняла?
Я кивнула, затем замотала головой, хватаясь за его руку.
– Ты меня бросаешь? – страх закрался в душу.
Я боялась остаться одна. Я же совершенно не ориентировалась в тайге.
– Да, иначе поймают. Так что торопись. Держи, – во второй руке оказалась сумка. – Иди прямо и делай зарубки на деревьях.
– Хорошо, – кивнула, глядя, как Тимур закидывает себе сумки на плечи.
Молотов оценивающе смерил меня взглядом, затем прижал к себе и погладил по волосам.
– Не бойся. Я найду тебя, ты же знаешь. Непременно найду.
Я доверчиво кивнула в ответ. Найдет, как только очередной приступ скрутит тело, землю рыть руками будет, но найдет меня.
Блондин разомкнул объятия и подтолкнул меня в спину, направляя. Я оглянулась лишь раз, глядя, как он стремительно удаляется в противоположную сторону.
Я сжала нож в руке, закинула сумку на плечо и пошла своей дорогой. Звук вертолета заставил по привычке спрятаться под сосной, а затем поспешить. Одной идти было еще труднее, чем бежать от неизвестного мужчины. Ноги гудели, как и голова, еще на меня напали мошки, про комаров я уже молчу. Насекомые предпочитали жалить в голову. Капюшон я натянула уже давно, стянув его завязки. Нашла крепкую палку и использовала ее как посох.
Без поддержки Молотова я боялась упасть и не встать. Больше над ухом никто не рычал, что нужно поторапливаться. Я еле брела, боясь уйти так далеко, что он меня не сможет найти. Опять же мне было смешно от его наказа не бояться заблудиться. Я и так даже приблизительно не представляла, где нахожусь, так что он опоздал с этим замечанием.
Каждый мой шаг сопровождался хрустом веток, которые застилали землю. Когда над головой пролетал вертолет, ныряла под защиту густых веток, затем отплевывалась от паутины.
Это был кошмар, бесконечный кошмар. А когда я вышла на берег реки, вообще обомлела. И куда теперь мне идти?
Река была достаточно широкой, по ту сторону такая же тайга, над головой бескрайнее голубое небо.
Решила идти вверх по течению, предварительно сделав зарубку для Тимура в виде стрелки. Хотелось вообще написать ему пару ласковых, но удержалась. Из сил выбилась окончательно, наверное, через полчаса. Я потеряла счет времени, ведь ни телефона, ни часов с собой не было. Солнце уже клонилось к закату. Села на камень, глядя сквозь стволы пихт на просвет. Река в этом месте сужалась. Я решила устроить привал, так как желудок скрутило от голода. Руки тряслись, через силу открыла бутылку с водой, утолив жажду, взяла в руки консервную банку, чуть не плача открыла, потянув за металлическую петлю. Она больно врезалась в кожу, но есть мне хотелось сильнее, чем жестяной крышке оставаться на месте. Я победила в схватке за еду, со вздохом облегчения разглядывая тушенку. Ложки не было, ела пальцами, сокрушаясь по поводу того, что еще мне уготовано судьбой. Жизнь у меня одно сплошное разочарование в себе.
Я ела, прислушиваясь к звукам, удивляясь наступившей тишине. Нет, тайга жила своей жизнью: птицы щебетали, ветер гудел в кронах деревьев, комариный писк дополнял общую картину. А вот шума вертолетных винтов я больше не слышала.