АхраШеррот

Яркое солнце медленно сжигало тело. АхраШерроту уже было даже не больно. Силы покинули его. Из раны на спине кровь продолжала сочиться, мир перед глазами кружился. Жестокий юнец оказался не так уж и глуп. Мучительная медленная смерть всегда ужаснее быстрой, мгновенной. Тёмный звал смерть, глядя вверх, наблюдая за каруселью зелёных листьев. Он умирал, но умирал свободным, как и мечтал. Чужой мир так и не принял эльфа. И сейчас сам лес враждебно шумел, склоняясь над распростёртым и поверженным Ахром.

Когда‑то, впервые вступив на эти земли, эльф восхитился девственной красотой этих мест. Его душа возликовала, но тёмная сторона шептала, что это всё должно принадлежать ему. Поддавшись порыву, Немель воздвиг прекраснейший замок у подножия южных гор. Морской бриз по утрам врывался в спальню владыки Хрустальных гор, солнце освещало, согревало. Как же это было давно. Словно сон, далёкий и прекрасный. Ахра лежал и вспоминал, как потерял всё. Его руки были по локоть в крови. Он сам лично уничтожал прекрасных созданий, хозяев этого мира, фэйари. Одного за другим, чтобы захватить эти просторы себе. Одну за другой, уничтожая их из‑за их силы. Они не сопротивлялись, они не ведали зла. Они пытались поговорить, договориться, но Немель был крайне решительным. Он хотел завоевать весь материк себе. Война с тёмными монстрами осталась за гранью этого мира. Больше не нужно было бояться исчадий ужаса, которые были сильнее самых сильных магов и воинов эльфийского народа. Поэтому АхраШеррот и занимался благоустройством своего королевства, захватывая всё, до чего мог дотянуться. Но ему помешали, точнее, пытались образумить, как говорил тогда Тантрион.

Это он, нынешний король лесных эльфов, нашёл путь в этот мир. Он привёл сюда всех, кого сумел спасти. И он стал защитником фэйари, которых так сильно испугались остальные эльфы. Он даже женился на их королеве, и та родила ему наследника, но судьба отвернулась от бывших хозяев этого мира. Эльфы вырезали практически всех фэйари, включая и королеву. Они стали легендой, героями забытых песен. В этом мире появились новые боги и новые хозяева.

Тёмный усмехнулся, вспоминая тот миг, когда понял, что натворил. Он долго не мог понять свою алчность. А причина была — укус Паучихи во время последней битвы в родном мире. Один незначительный укус, а такие последствия. Тёмная богиня прорвалась в этот мир, в тот миг, когда портал закрывался, и не одна. Завязался бой. Последние силы были брошены на уничтожение тварей, но им удалось скрыться, пусть не всем, но самую главную так и не удалось уничтожить. А она спряталась под землёй, копила злость, плела сети. Её яд отравлял кровь раненых ею эльфов. Она подчинила себе многих. Эльфы менялись на глазах. Брат шёл против брата. Забывались заветы, клятвы и обещания. Предательство и злоба разрастались. И не было больше единого народа.

Из горестных воспоминаний тёмного отвлёк голос юного эльфа, того самого, которого он встретил у водопада. Забавный малый. Открыв глаза, Немель не узнал его. Мир вращался перед глазами, вызывая тошноту. Волосы у юнца оказались светлыми и голос грубее. Хотя, может, Ахра тут лежал уже много времени, и юнец успел подрасти и возмужать. Мысли путались в голове. Язык не слушался, еле шевелился. Последние капли жизни утекали из бренного тела. АхраШеррот был рад, что умрёт не в одиночестве. Одиночество пугало своей пустотой.

Но эльф поспешил с выводами, и жестокий юнец взорвал его мир, наполняя своим светом. Магия заструилась по иссохшим венам, причиняя нестерпимую боль, а затем пришла тьма, та, что как мать укрывает тёплым пледом на ночь, принося успокоение не только телу, но и душе. Ласковая, добрая тьма.

Проснувшись, Ахра первым делом подумал, что его похоронили живьём. Он с трудом выбрался из тугого кокона, который образовала обычная трава. Озираясь, тёмный пытался понять, что с ним произошло. Он умирал и видел свет в конце тоннеля. Он был уверен, что в этот раз точно умрёт, но снова очнулся. Рана на спине его больше не тревожила. Всё вокруг перестало быть враждебным. Лёгкий ветер ластился, играя взлохмаченными и спутанными волосами. Немель вспомнил юнца, его голос, его слова. Странное видение склоняющейся над ним фэйари всплыло в сознании. Её свет, её приказ. Эльф осознал, с кем столкнулся в лесу светлых эльфов. Это был вовсе не юнец, так как у мужчин никогда не было такой власти, как у представительниц слабого пола. Фэйари приказала ему жить и исправлять свои злодеяния. Она повелевала им, подарив взамен жизнь. Какая она была по счёту у тёмного? Он запутался в том, сколько раз был у грани, но смерть была к нему равнодушна.

Ахра опустил взгляд на свои руки, который сжимали фляжку. Он усмехнулся, поражаясь наивности фэйари. Спасти врага от смерти, напоить его, исцелить, врага, который придёт за её жизнью, врага, который подарит взамен лишь боль и смерть. Глупые создания, ничему не учит их время. Даже разбавленная кровь и та остаётся слишком чистой для зла.

Прохладная родниковая вода леденила внутренности, пока не опустилась в желудок. Эльф поднялся, разминаясь. Магический резерв был пуст, зато где‑то рядом была та, с чьей помощью можно восстановиться. Усмехнувшись, АрхаШеррот смял фляжку, ощущая возвращение силы. Маленькая крошка, рыжая фэйари, источник силы и власти.

Немель покачал головой, улыбаясь. Ну кто откажется от такой соблазнительной возможности получить всё и сразу. Тёмный эльф прислушивался к себе, чувствуя, что организм очистился от яда Паучихи. Фэйари была очень сильна, молода и наивна.

— Это будет забавно, — шепнул он лесу.

Ветер поднялся, протестуя, разметал траву у ног АхраШеррота, дёргал его за волосы.

Но тёмный эльф не придал этому значения и медленно побрёл в сторону светлоэльфийской столицы. Украв плащ у торговцев, Немель примкнул к их обозу и прошёл через городские ворота, ожидая, что сработают защитные чары. Но гром его не поразил, а стражники не заметили серую кожу и жёлтые глаза под иллюзией, на которую едва хватило сил. На остатки он создал поисковик с привязкой к фляжке, единственное, что оставила фэйари ему на память. Он шёл за золотистой нитью, прижимаясь к изгородям домов, прячась в тени растений. Светлые эльфы чувствовали исходившую от него угрозу, они обеспокоенно оглядывались, не понимая до конца, что заставляет их это делать. Ахра ухмылялся, но шёл за нитью поисковика, который вёл его в глубь города, неприступной крепости, столицы светлоэльфийского королевства. Правда, как оказалось, не такая она и неприступная и проникнуть в неё намного проще, чём слагают об этом песни славные менестрели.

Дойдя до дворцовых ворот АхраШеррот беззвучно рассмеялся. Конечно, как он не подумал, где же может находиться маленькая фэйари. Конечно же, во дворце, под крылышком Тантриона. Войти в улей диких пчёл, во дворец короля светлых эльфов, это было бы поистине верхом безумства. Но нужно было найти одну единственную, пока силы оставались держать поисковую нить. Эльф просчитывал варианты, мысленно прокручивая свои действия, но всё выходило к одному. Много крови и как финал — его смерть, а приказ фэйари держал, заставляя искать другой выход. Скинув капюшон плаща, тёмный смело приблизился к стражникам, которые, заметив, что к ним идёт тёмный эльф подняли тревогу. Нужно было привлечь к себе внимание, чтобы сердобольная малышка сама нашла его.

План удался на славу, стражники обступили его. Светлые эльфы сбегались к нему, как воды горных ручейков, а Немель искал среди светлых макушек ту, что отмечена маяком и нашёл! Все спешили поглазеть на него, а одна единственная фигура старалась укрыться от его взора.

— Эй, юнец! — крикнул тёмный в спину своей спасительнице.

Фэйари вздрогнула, замерла на миг, но продолжила свой путь ко дворцу. Ахра почувствовал укол страха. Он не думал, что спасительница трусливо сбежит, поджав хвост. Тёмный оглядел стражников, которые не давали ему и шагу ступить, держа в плотном кольце.

— Юнец, не уходи! — крикнул тёмный, привлекая внимание собратьев спасительницы к ней. Заинтересованные взгляды стали искать, к кому обращался Ахра. — Я пришёл к тебе, отдать долг жизни!

Волшебные слова были произнесены. Все в изумлении зашептались. Долг жизни — благое дело, почётное, требующее к себе уважения. Мысль об этом пришла к тёмному, когда он стоял возле дворцовых ворот. Другой возможности заполучить фэйари он не видел. А так он привяжет её к себе самыми крепкими узами. Добровольные узы рабства не мог разорвать никто, пока долг жизни не будет отдан полностью, или смерть не заберёт раба за грань!

Слова заставили спасительницу остановиться вновь, но она так и не обернулась. Тёмный настойчиво взывал к её совести.

— Стой же, юнец. Я пришёл с миром! Я должен отдать тебе долг жизни.

Наконец она обернулась, с искажённым злобой лицом. Грозила кулаком и шла к нему. Теперь всем стало понятно, к кому обращался тёмный, а АхраШеррот решил не терять времени даром. Вслед за фэйари спешил сам лесной король. Тёмный упал на колени, и древние слова заклинания сорвались с его уст. Магия проснулась, окутывая его, связывая невидимыми нитями подчинения с хрупкой юной эльфийкой, в чьих жилах текла кровь фэйари.

Последние заключительные слова застряли на языке Немеля, когда тёплая, ласковая ладошка накрыла его рот. Он вздрогнул от этого прикосновения, ожидая боли. Но ничего не было, кроме приятного тепла. Яростный шёпот с трудом был различим. Фэйари была очень раздосадована, но не стоило её бояться и ждать от неё побоев. Она светлая, чистая, глупая.

— Ты что творишь? Я не для того тебя спасал… Спас, чтобы ты пришёл на встречу со своей смертью! — запнулась та, что скрывалась под искусным мороком юнца.

Даже сейчас Ахра не видел того рыжего нескладного подростка, с которым он встретился у водопада. И если бы не видение, если бы не сила, которая держала его, заставляя вершить благие дела, он бы засомневался. Шипение продолжилось, как и стремительный шаг короля светлых эльфов.

— М — м-м — м, — промычал тёмный из‑под тёплой ладошки, дерзко глядя в гневные серые глаза юнца.

— Что? — переспросил наивный светлый эльф и убрал руку, давая возможность закончить клятву.

— Я твой раб, — произнёс Ахра, видя, как ещё больше разозлилась спасительница. — Моя жизнь в твоих руках, госпо… — тут тёмный решил поиздеваться, показать, что тайна госпожи ему известна, — господин, — с придыханием произнёс он.

В этот момент Тантрион, наконец, подошёл, возвышаясь за спиной фэйари, но было уже поздно, дело сделано, и руны начинали проявляться на тёмной коже.

* * *

После первых выпадов я поняла, что погорячилась. Ледяные использовали стиль стальной осы и атакующей кобры. Стили сами по себе очень разные, но эльфы привыкли работать в паре и безошибочно чувствовали друг друга. Это порознь они были слабы. После первой раны, когда я еле успела уйти от меча Хилмидира, решила, что играют мальчики нечестно. Двое на одну меня, да ещё и с явным желанием убить — они сами напросились. Но я должна была их предупредить, прежде чем войти в боевой транс.

— Парни, я даю вам последний шанс уйти отсюда живыми, — сообщила я ледяным зарвавшимся соседям, зажимая рану на руке. Это был незначительный порез, но кровь нужно было заговорить. Хотя мне придется принести кровавую жертву смерти, раз уж по — хорошему мужчины не хотят от меня отстать.

— Ты должен заплатить за то, что пятнаешь всех честных эльфов своей грязной душонкой, — выплюнул в ответ Лесновэль.

Нет, так нет. Я вздохнула, вспоминая наставления Хани. Никто не должен знать, чему он меня научил. Использовать только в крайнем случае, когда жизни угрожает опасность. А сейчас именно такая ситуация. Они не отпустят. Они озлобленные, решительные. Им нужна моя жизнь, непонятно, конечно, чего они злятся, подумаешь, проиграли в битве, с кем не бывает. Но, видимо, это был сокрушительный удар по их гордости и чести.

Открыв глаза, кивнула им, позволяя наброситься скопом. Музыка зазвучала в голове, голос Хани отсчитывал такт, произносил название ударов и блоков. Всё чисто, технично, ни грамма чувств и эмоций. Никто не узнает, чему научил меня брат, некому будет рассказывать. Я остановилась, смахнула с меча кровь и спокойно вложила его в ножны. Расстроенно вздохнула, чуть морщась от разочарования. Как представлю, что придётся прятать тела. Хотя я ни в чём не виновата в принципе, они первые начали. Обернулась, рассматривая поверженных врагов. Всё же было их жалко. Молодые совсем… были.

Неожиданно на поляну выскочил тёмный и владыка. Они резко остановились, глядя то на меня, то на тела ледяных эльфов.

Вот тут я испугалась. Сглотнула и жалобно выдала, хотя хотела произнести гордо:

— Они сами виноваты. Я предлагал им уйти, но они напали вдвоём!

Мой король с каменным лицом быстрее, чем я успела отпрянуть, приблизился и обнял меня, прижимая голову к своей груди.

— Хэни, ты цела! — выдохнул он, прижимаясь щекой к моей макушке.

Я была в шоке. Он меня обнял! Он сам меня обнял! Я была в ступоре. Слёзы навернулись на глаза. Он меня обнимал и что‑то там шептал так нежно. Я решилась обнять его в ответ, но опоздала. Король отстранился, а я схватила лишь воздух.

Тантрион поднял моё лицо, прижимая к носу откуда‑то взявшийся платок.

— Хэни, слышишь меня? — звал меня мой король.

Я закивала, улыбаясь. Конечно, я слышу его. Бесконечно готова слушать и стоять так же близко от него, обниматься. О, как же он красив, а глаза его такие глубокие и голубые. Они затягивали, и я терялась в них. Голова даже закружилась.

— Она ранена, — услышала я голос тёмного. Недовольно обернулась на него, не желая, чтобы он нарушал идиллию.

— Хэни, всё будет хорошо, — встревоженно шелестел голос владыки, а мир закружился перед глазами. Боль в боку неожиданно остро прострелила, заставляя ахнуть и выгнуться.

Я закашлялась, чувствуя вкус крови на губах. Но главное — глаза любимого. Яркие, как летнее небо.

— Хэни, всё будет хорошо, — обещал он.

Я улыбнулась. Боль накатывала, как морской прибой, но я пыталась не думать о ней, я летала. Я парила на руках владыки, радуясь и млея.

Небо над головой сменилось на белый потолок, аромат лекарств и трав, резкий и едкий, навязчиво вторгся в мои лёгкие.

Лицо королевского целителя появилось надо мной, сдвигая любимого.

Я схватилась за руку короля, боясь, что он уйдёт навсегда.

— Я тут, с тобой, — услышала его голос.

— Нужно его раздеть, — произнёс целитель.

— Это не он, а младшая Ясил, — строго ответил король, затем лёгкий ветерок пронёсся по моему телу, и глаза целителя расширились в изумлении.

Слабость во всём теле всё больше давила. Грудь с трудом поднималась, проталкивая в лёгкие воздух. Веки тяжелели. Но я держалась за горячую большую ладонь, боялась её отпустить.

— Я с тобой, Хэни. Всё будет хорошо. Поспи немного, ты устала.

Да, устала. Боевой транс каждый раз выжимает меня до нитки, как ты Хани не бился со мной, не умею я экономить силы. Немного посплю, самую малость. Больно дышать и тяжело думать. Лучше отдохну, главное, что он рядом и держит меня за руку.

* * *

АхраШеррот

Разговор с владыкой был весьма занимательным, Немель видел, как он бесится в бессилии. Тёмный прекрасно понимал светлого, такая рыбка уплывала из его рук. Ведь девчонка пока слишком мала, чтобы вступить в игры Древних. Так считал король, но не Ахра. Фэйари вошла в силу, она была достаточно могущественна для того чтобы перекраивать мир под себя или же под того, кто будет ею управлять. Хитрый светлый король растил её для себя, но тёмный сумеет отобрать. Обмениваться любезностями им помешали. Жжение рабских меток требовало немедленно спасти госпожу от смертельной опасности.

Когда он мчался через парк, то посмеивался над владыкой лесных эльфов, так как тому приходилось следовать за ним. Ахра выбежал на поляну первым и замер, удивлённо оглядывая место битвы, не веря своим глазам. Фэйари, всё ещё в облике юнца, манерно стряхнула меч и вложила в ножны. Затем развернулась и поморщилась. В этот момент на поляну ворвался Тантрион, пугая своим появлением юнца. Трупы двух светлых эльфов и для него стали сюрпризом. Руны продолжали жечься. Немель оглядывал морок, отмечая запах крови, смешавшийся с ароматом листвы и цветов.

— Они сами виноваты. Я предлагал им уйти, но они напали вдвоём!

Оправдывалась фэйари, отступая от короля, но он заключил её в объятия. Аромат крови усилился. Ахра обошёл трупы, отмечая особенность ран. А малышка не так проста, как казалось тёмному, — запрещённый у светлых и вполне легальный стиль боя с мечом тёмных. Откуда она знала его? Кто мог научить её стилю Древних «Порхающая смерть»?

— Хэни, ты цела! — шептал Тантрион.

Тёмный видел, какими влюблёнными и преданными глазами смотрела на него фэйари. Истинные чувства отражались на лице морока. Ахра в раздражении выдохнул, не в силах смотреть, как рушились его планы, и вновь оглядел трупы. Приторно сладкий, знакомый ненавистный аромат тревожил его обоняние. Взгляд его отметил окровавленные клинки, и он резко оглянулся на парочку. Тантрион прижимал к носу юнца носовой платок. Его белизна стремительно алела.

— Хэни, слышишь меня? — встревоженно шептал Тантрион.

Юнец закивал головой, всё так же преданно глядя на короля. Но взгляд его уже не был ясен, а ноги ослабли.

— Она ранена, — подсказал Ахра королю лесных эльфов. Фэйари обернулась на него и оскалилась, приподнимая верхнюю губу, кривляясь.

Древний давно не видел столь непосредственного эльфа, пусть и юного, но не испытывающего к нему и толики страха и уважения. Словно она знала, что с ней никогда и ничего плохого не случится. Неосмотрительно со стороны родителей и самого короля столь яро оберегать не видевшую настоящей жизни девчонку. Выстроенный хрустальный мир рухнет, когда она окажется лицом к лицу с жестокой реальностью. Она сама сломается.

АхраШеррот прищурил глаза, наблюдая за королём, который поднял на руки истекающую кровью фэйари. Тёмный надеялся сманить её, а тут такая любовь, что третий будет лишним. Хотя попытаться стоило завоевать, сломать радужный мир, подарить свой.

На поляне через считанные секунды стало оживлённо. Начальник дворцовой стражи с небольшим отрядом оцепили периметр кровавой расправы, ещё один эльф из Ледяных пределов в немом горе приблизился к телам своих собратьев.

— Не подходите, — резко приказал тёмный.

Король уже ушёл, спеша во дворец со своей драгоценной ношей.

Начальник дворцовой стражи махнул головой своим стражникам, и те увели северянина к деревьям, а ещё пара приблизилась к самому тёмному.

— Что здесь произошло? — строго спросил его Гасаритон.

— Мне‑то откуда знать? — насмешливо ответил Немель. — Вызывай следаков. Тут явно была стычка интересов. Напали двое на одного. Юнец еле живой. У этого, — Ахра указал на эльфа с широким лицом, — яд Паучихи в крови. Как он проник на территорию дворца?

— А ты как? — дерзко бросил ему Гасар, который хоть и был зол, но отдал распоряжение срочно призвать на поляну следственный отряд.

— У меня в крови яда нет, — с ещё большим превосходством отозвался Ахра, — и мне пора оставить вас, досточтимый. Мой господин нуждается в уходе. Кто, как ни раб, должен исполнять его любую прихоть.

* * *

Ласковые прикосновения к волосам меня разбудили, но не выпустили из сладкой неги. Открывать глаза не хотелось. Любимый аромат окутывал, споря с ароматом горьких полевых трав. Я была в лазарете. Я помнила, почему тут оказалась — смертельный поединок. Я выиграла, забирая жизни, отдавая в ответ плату кровью. За всё надо платить, а за чужую жизнь своей собственной кровью, иначе придёт откат страшный и сокрушительный, если боги не получат достойную жертву.

Так всегда учила нас мать, и Хани повторял мне много раз, что «Порхающая смерть» требует жертвоприношения. Что если не дать смерти испить своей крови, то можно поплатиться за игру в вершителей судеб. Не нам решать, когда и кто должен закончить свой жизненный путь. Мы не боги, но порой другого выбора у нас нет.

— Раны незначительные, просто переутомление. Госпожа игнорирует полноценный обед, а может, и ужин. Она не отличается от дев своего возраста. Всё стремятся быть стройными, чтобы ветром сдувало, — ворчал где‑то по близости знакомый голос королевского целителя.

— Но она столько крови потеряла.

Я радостно улыбнулась, услышав обожаемый голос, растекающийся по моим венам патокой. Сразу вспомнилось, как мы с любимым стояли обнявшись. Он узнал меня даже под мороком! Я помнила мимолётный холод ветерка, когда Тантрион снимал с меня чары мастера Брентиэля, освобождая от чужого лика, и мне стало легче дышать.

— Не так и много, мой король, просто вам так кажется. Все мы беспокоимся за тех, кто нам дорог. Она должна скоро прийти в себя. Заставьте её поесть. И никаких тренировок, пока не восстановится.

— Как скажете, господин Айторин, — выдохнул мой король, мой любимый, мой самый нежный и внимательный. Он не ушёл, как я того боялась, был рядом, хотя, наверное, у него было много дел. Но ему я была куда важнее.

— Она улыбается, так и должно быть? — врезался в мой мир безмятежности надоедливый до икоты, доставший до самых печенок голос тёмного. Ну почему он постоянно лезет и всё портит!

Я открыла глаза, обернулась к нему, состроив угрожающую мину. Он ответил мне наглой улыбкой. Тёмный неуловимо изменился. В глазах его появился огонь жизни, на серой коже шее змеились белой вязью руны Древних. Он всё так же был в плаще и с забранными в высокий хвост волосами. Только сейчас я заметила серьги в его ушах. Драгоценные камни хищно блеснули, я знала, что каждый из них амулет. Я видела такие у тёмных пленных. Трибор запрещал к ним прикасаться, так как они могли и убить любопытного и жадного до чужого добра. Затем повернула голову в сторону моего любимого. Оба эльфа сидели с разных сторон от кровати, словно у одра смертельно больного. Обеспокоенные голубые глаза окутали своей нежностью. Густые брови сошлись на переносице, прокладывая две морщинки. Его губы шевелились, зовя меня по имени. Я поплыла. Пальцы короля ласково прошлись по моей щеке. Я любовалась водопадом белоснежных волос. Серебро одежд владыки, как и прежде, переливалось на свету. И этот идеал склонялся надо мной, только мой.

— Надо её накормить и пусть ещё поспит, — напомнил о своем присутствии хозяин лазарета.

— Хэни, Хэни, ну что ж ты так неосторожна? — ласково поругал меня мой король.

Я пожала плечами. Ну я же не виновата.

— Они сами на меня набросились, — сипло отозвалась, пугаясь своего голоса. Словно простудилась. Пришлось прокашляться, чтобы продолжить. — Я защищалась.

— Знаю, любимая, знаю.

Меня как молнией поразило. Любимая! Он назвал меня любимая!

— Ваше величество, — тут же заворчал лекарь, появляясь в поле зрения, всё такой же молодой и полный сил, в извечно бордовой тунике. — Что же вы делаете? Ещё нервного срыва мне не хватало. Госпожа Ясил, вам пока нельзя нервничать, — запричитал господин Айторин, но мне было не до него.

Сердце в груди забилось, радостно и быстро. Любимая, он назвал меня любимая! Да это самый лучший день в моей жизни! Я, кажется, плакала, так как мой король пальцами вытирал мне щеки.

— Не стыдно издеваться над ней, — сухо произнес тёмный. — Она же поверит, что ты её любишь.

Король поднял взгляд от меня, холодной яростью окинул его, я тоже обернулась, чуть приподнимаясь на локте. Боль в боках терпимо резанула по нервам.

— Не вмешивайся в то, о чём не знаешь, — предостерёг его мой любимый.

— Чего это я не знаю? — рассмеялся тёмный. Я молчала, так как голос меня ещё не слушался, но высказаться хотела. Чего это он такой дерзкий! Раб называется.

— Я не знаю того, что она нужна тебе только из‑за уникального дара, позволяющего подчинять всех себе?! Конечно, откуда мне знать, ведь это я причина смерти твоей первой жены…

— Замолчи! — крикнул Тантрион, вскакивая со своего места. — Не смей упоминать о ней своим поганым ртом.

— Не замолчу. Ты же растишь её, — тёмный указал на меня, а я вздрогнула, испуганно оборачиваясь к моему королю в поисках опровержения, — как замену той, ушедшей за грань.

Тёмный замолчал. Я в шоке смотрела на двух мужчин, которые, нависая над кроватью, с ненавистью глядели друг на друга. Я была между ними и не знала, что мне делать. Кому верить? Что, вообще, происходит? Только что я плыла от счастья, а теперь было холодно и страшно.

— Ты ничего не знаешь о любви, тёмный. Ты тот, кто разрушает всё, до чего способен дотянуться. Не тебе говорить о том, что для тебя непостижимо.

— Да конечно, куда уж мне, тёмному, понять твои хитрые планы.

— Перестаньте! — неожиданно строго крикнул на них королевский целитель. Хоть он и был добрее всех в Златолесье, но всегда требовал дисциплины в лазарете.

Я часто бывала у него здесь, так как ушибы и ссадины преследовали меня на каждом шагу в детстве. А добрые и полные мудростью многих веков зелёные глаза господина Айторина помогали моим слезам иссушиться, а боли уйти. Его мягкие тёплые пальцы не раз снимали усталость и хворь. Его обожали пациенты, особенно пациентки, я даже слышала, как одна настойчивая и предприимчивая особа специально приезжала во дворец, чтобы подвернуть ногу на балу и угодить прямиком в лазарет к господину Айторину. Но, видимо, сердце целителя та ещё крепость, коль он до сих пор живёт своей работой.

Я цеплялась за мысли о судьбе постороннего мне эльфа, чтобы не упасть в чёрную яму, разверзнувшуюся подо мной. Слова тёмного били прямо в сердце. А король, он вспылил. Я всегда знала, что наш владыка горевал о потере своей жены. Но это было так давно. Да, мне никогда и рядом не стоять с той красавицей, портрет которой украшал зелёную гостиную дворца. Ириадил меня частенько туда водил, объясняя, что его отец не забудет никогда мать. Никогда. И сейчас я слышала боль в голосе любимого.

Никогда — страшное слово. Я подняла взор на своего владыку, который отдал приказ увести тёмного в подземелье, говоря, что в камере ему самое место. Никогда — это даже дольше чем вечность. Я несмело взяла Тантриона за руку. Жалость во мне затмила боль. Значит, растил, чтобы я заняла её место. Стать ему равной. Стать любимой женой.

Тантрион сжал мои ледяные пальцы, согревая своим теплом, поцеловал их. Он сел возле меня, склоняясь, заслоняя от всего мира.

— Хэни, не слушай никогда своего раба.

Опять это слово. Никогда — это невозможно бесконечно.

— Он прав? — тихо отозвалась в ответ. — Я нужна вам из‑за моего дара?

— Хэни, не слушай никого. Ты никогда никого не слушала, решения принимала сама и сейчас не изменяй себе. Только знай, что я дождусь тебя. Я столько лет ждал, что уже не в силах отступить. Столько лет горел этим чувством, которое ты возродила во мне. От прошлого не убежишь, любимая, оно постоянно будет преследовать, как бы я ни старался тебя от него оградить.

Я, вглядываясь в лазурь его глаз, слушала успокаивающий голос и боялась разрушить, казалось бы, тонкое, хрупкое стекло, искрящееся в лучах солнца. Мы словно оказались одни в этом мире, вокруг нас разрасталась хрустальная красота, столпами тянущаяся до самого неба. Переливаясь лучами, радуги раскрывали свои веера. Мне слышался звон колокольчиков, пение прибоя. Этот мир был для нас, мы были созданы друг для друга. А прошлое, от него никуда не деться, но главное, это будущее, которое мы сами построим для себя.

— Всё будет хорошо, я обещаю, — шептал Тантрион, а я верила.

Хотела верить ему и доверчиво кивала головой. Я нужна ему, а он мне. Я люблю его так безгранично, что готова ему подарить этот мир из хрустальных стен, которые оберегали нас. Среди этих скал гулял вольный ветер, и мы могли летать, стоило лишь подняться вверх по ступеням, туда, где радуги образовывали невесомые мосты.

— Я тоже обещаю, — шепнула в ответ, улыбаясь.

Мне было так легко и приятно находиться с ним рядом, видеть его, слушать его голос. Меня переполнял свет, песнь ветра, зов моря. Я была счастлива просто смотреть на него. Я была согласна быть ему заменой кого угодно, только бы он продолжал гладить меня по волосам, говорить со мной так сокровенно, откровенно рассматривать, не таясь чужих взглядов и осуждающего шёпота. Я обещала ему мысленно, что у него будет всё хорошо. У нас с ним будет всё хорошо.

— Ваше величество, ей нужно поесть, — напомнил о себе целитель.

Я ещё шире улыбнулась, заметив тень раздражения в глазах любимого. Он не хотел отрываться от меня, как и я от него.

— Владыка, — настойчиво позвал целитель.

Тантрион отошёл, освобождая ему место. Я села на подушках. Установив на моих коленях столик, господин Айтарион стал читать нудную лекцию о здоровой еде. Я ела пресную кашу, состоящую из протёртых овощей. Но мой взгляд был устремлён на прямую спину владыки, который встал у окна, краем глаза наблюдая за мной. Он не улыбался и был предельно сдержан. Руки, сцепленные за спиной, выдавали крайнюю степень задумчивости.

— Меня накажут? — тихо спросила у владыки.

Мне не нравилась его решимость, сквозящая во взгляде.

— Нет, Хэни, конечно же нет, — успокоил он меня чересчур поспешно.

— Госпожа, не отвлекайтесь, — ворчливо вернул меня к работе ложкой целитель. Я проглотила порцию, чуть не скривилась от противного вкуса. Варёную морковь не люблю с детства.

— Но вас что‑то тревожит, или это из‑за слов тёмного? — продолжила я допрос. — Или из‑за того что я стала вашим личным охранником? Мне Трибор говорил, что вы разозлитесь, обидитесь.

— Хэни, я не могу на тебя ни злиться, ни тем более обижаться. Просто не получается. Конечно, я беспокоюсь из‑за твоих выходок. Но в этом вся ты. Меня интересует, почему на тебя напали.

— Я тоже не поняла. Обвиняли, что обнимаюсь со всеми, что на вас нацелилась. Не поняла ничего. Словно сами хотели быть к вам ближе. Жаль, уже не спросить. Хотя я им предлагала разойтись по — хорошему. Но они были настроены очень агрессивно.

Я пыталась объяснить любимому, что я не виновата. Затем спохватилась, вспоминая, что король меня ни в чём и не винит. Это было приятно. Полное доверие, значит, и я ему должна ответить тем же.

— Что тёмный говорил о моём даре? — решила прояснить этот момент.

Тантрион обернулся, глянул на целителя, затем на меня.

— Я всё расскажу, когда тебя отпустит господин Айтарион. Тебе пока нельзя нервничать. А разговор этот серьёзный, любимая. Очень серьёзный и долгий.

— Да, только после того как поедите кашу и поспите, только тогда смогу быть спокоен, — опять напомнил о гадости в тарелке целитель.

Если первые ложки я ещё могла в себя затолкать, то последние лезли с зубовным скрежетом. Ну неужели нельзя было посолить? Хоть немного?

Я под пристальным надзором целителя доела, столик убрали, а Тантрион сел на стул, где раньше располагался тёмный.

— Отдохни, Хэни. А как проснёшься, мы с тобой всё обсудим, и нашу помолвку тоже.

Рот у меня распахнулся от изумления. Помолвка! Моя с ним!

— Владыка! — гневно крикнул целитель. — Ну что вы, в самом деле. Она только успокоилась!

Я вцепилась в руку владыки, который улыбался, как нашкодивший юнец. О боги, я сейчас умру от умиления. Да что там слёзы, кровь пойдёт носом. Как же он красив в своём очаровании.

— Мой король, — шепнула ему в ответ.

— Спи, Хэни, сладких снов, — шепнул он, погружая меня медленно с помощью чар в глубокий сон. Я не обиделась на него, понимала, что целитель и так на него ругается, а мне нужно поспать, чтобы поскорее настало утро. Помолвка! Неужели мои мечты сбудутся!

* * *

Тантрион

В кабинете владыки собрались все мужчины семьи Ясил. Король сидел и слушал донесение старшего сына советника. Тёмные опять зашевелились, стягивая к границам свои войска. В этот раз они решили идти не подземными тоннелями, которые завалило устроенным владыкой землетрясением, а по старинке — через лес. Значит, нападение нужно ждать в ночное время. Плохая новость, как, впрочем, и то, чем пришлось королю поделиться с советником и его сыновьями. Гасаритон Хриантэль запаздывал на совет, так как выяснял, при каких обстоятельствах ученику мастера Каятона получилось пройти через ворота города и дворца, обходя защитные чары, наложенные самим владыкой.

— Откуда она знает стиль «Порхающая смерть»? — спросил Владыка, смерив советника пронзительным взглядом.

— Она дочь первых клинков королевства. Она много чего знает и умеет, — не думал оправдываться Арганон, хотя тревога в нём была.

— И много запрещённых знаний в её голове? — уточнил владыка.

— Нет, — ответил за отца Ханинэль, — мой король, она не так многому успела научиться. Только тому, что я посчитал нужным её обучить.

— Почему «Смерть»? — жёстко спросил Тантрион, он догадывался, кто натаскивал Хэни, ведь не мог советник столько времени посвятить своей дочери, занимаясь государственными делами.

— Потому что с ней она выживет при любом раскладе, — смело ответил младший Ясил, взрывая терпение владыки.

— Она истекала кровью! — зашипел Тантрион. — Почему ты не научил её уворачиваться от клинков противника?

— Мой король, это дань за отнятую жизнь, — тихо произнёс советник. — Вы разве не знали об этом? Когда решаешься забрать…

— Знаю! — выдохнул король, сжимая пальцы в кулаки. — Но она не наёмник и не воин, который должен отдать дань!

— Все должны отдавать. Перед смертью все равны, — возразил Арганон. — Моя дочь выполнила все условия, и смерть оставила ей жизнь. Этот стиль самый эффективный и выбор Ханинэля верный.

Спор прекратил стук в дверь. Тантрион, прикрыв глаза, пытался справиться с раздражением. Вид окровавленной Хэни до сих пор сводил его с ума. Словно история повторилась, как много лет назад. Его первая любовь, его огненный мотылёк, отдавшая жизнь во спасение. Свою отдала, принимая смерть Тантриона. Её кровь король долго не смывал со своих рук, как память об утраченной любви.

Хриантэль вошёл в кабинет владыки в обществе командира следственного отряда — Ельтриора. Седовласый эльф, прошедший многие битвы, нёс на своём лице следы от клинков врагов. Его светлые глаза не отражали чувств, а губы больше никогда не улыбались. Тёмный камзол придавал его облику ещё больше мрачности. Сам Гасар был уставшим, мундир изрядно помятый, а сапоги в пыли. Гостевые кресла были заняты, поэтому вновь прибывшим пришлось взять стулья возле небольшого стеклянного столика.

— Мой король, — начал Ельтриор, — мы выяснили, что ученики мастера выловили госпожу Ясил во дворце, затем провели её в парк. Есть свидетели, что она, пребывая в облике юнца Зрамина, не сопротивлялась. Никто поэтому и не обратил внимания на них. На месте происшествия никаких следов магии нет. Поединок шёл без её применения. Они напали на госпожу Ясил одновременно, но были повержены ею. Госпожа понесла небольшие ранения из‑за своего морока. Так как по данным свидетелей госпожа была плотнее, нежели на самом деле. Если бы она дралась в истинном облике…

— Достаточно, — остановил его Тантрион. Он и так знал, что если бы не морок, то Хэни была бы мертва.

Ясилы молчаливо слушали доклад командира. Ханинэль побледнел, Трибориндил, до этого сидевший хмурый, потемнел лицом ещё больше, а советник опустил голову.

— Теперь вы понимаете, отчего я злюсь? — обратился Тантрион к Ясилам. — Ханинэль, ты должен был больше уделять внимание уворотам. Она юркая, гибкая. Её преимущество в этом, а не в силе и скорости.

Хани кивнул, желваки на его скулах заходили. Гнев искрился в глазах.

— Гасар, что у тебя? — обратился к нему король, давая время Ясилам понять, что Хэни они могли потерять.

— На теле Лесновэля нашли сильный экранизирующий артефакт. Эксперт по артефактам сказал, что семейные чары оберегали юношу. Укус свежий, чуть больше недели назад. В это время на Ледяные пределы была организована вылазка тёмных разведчиков.

— Я читал отчёт, — кивнул Тантрион.

— Лесновэль участвовал в той битве, — продолжил Гасар твёрдым голосом, без тени эмоций, — вернее всего тогда и был укушен пауком, но артефакт сдерживал действие яда. Также специалист выдвинул предположение, что именно из‑за действия артефакта охранные чары врат не сработали. Просмотрев отчёты стражников, выявил, что ворота странно среагировали на Лесновэля, но не так, как на тёмного и врага. Юноша не замышлял что‑то против вас. Он хотел стать вашим охранником без злых намерений, это была его искренняя мечта.

Тантрион рассматривал перстни на своих пальцах и думал, как усилить охранные чары. Войска тёмных на границах. Отравленный воин проник во дворец. Тёмный Древний томился в темнице. Хэни чуть не погибла из‑за своей самонадеянности. Словно тучи сгущались над королевством Златолесье. На душе короля притаилась тревога.

Подготовка к нападению тёмных велась до самой глубокой ночи. Были подняты все отряды, призваны отставники. Тантрион связался с госпожой Ясил, наместницей Ледяных пределов. Она тоже отметила странное затишье. Предупредив госпожу наместника, Тантрион явился в лазарет, но Хэни всё ещё спала, а рядом с ней сидел Ханинэль.

— Простите, мой король, я виноват перед вами и сестрой.

Тантрион махнул рукой, останавливая не нужные никому извинения.

— Я виноват, что она такая, — расстроенно шептал юный эльф, — забыл, что она хрупкая дева. Бесстрашная моя Хэни. Я виноват перед тобой, прости. Больше ты у меня оружия в руки не возьмёшь, будет вышивать платочки, как все нормальные благородные дочери леса.

Тантрион раздражённо выдохнул, но Хани опять не обратил на своего короля внимания. А стоило бы, ревность взыграла в Древнем.

— Зачем вообще полезла против северян? — продолжал вопрошать Ясил у спящей Хэни. — Почему не позвала на помощь? Глупая моя сестрёнка. Прости, я плохой для тебя учитель.

— Господин Ясил, вам пора на службу, — напомнил ему король.

Тот поднял на него затуманенные горем глаза, придающие красивому юному лицу щемящую ранимость. Хани удручённо кивнул и покинул лазарет, поцеловав на прощание сестрёнку в лоб.

Тантрион, прикрыв глаза, пытался унять неуместную ревность и зависть. В семье Ясил давно сложились столь трепетные чувства. Выходцы из земель Зорь, они не утратили старые традиции. Одной из них был личный круг, куда входили те, кому они безоговорочно доверяли и любили, самоотверженно берегли. Но они же бесстрастно отнимали жизни у чужих. Хэни не была исключением, истинная дочь первого клинка королевства. Владыка не видел и тени раскаяния в её глазах, ни там, на поляне, ни после того как она очнулась здесь.

Приблизившись к кровати, которая в лазарете занята была единственная, король склонился над юной эльфийкой. Кожа так и не восстановила здорового румянца. Густые ресницы отбрасывали тени на её бледные щёки.

— Спи, Хэни. Спи, набирайся сил. Не будешь ты вышивать платки, обещаю. Сам тебя научу всему, что захочешь, — обещал Тантрион, мысленно представляя, как уже не нужный братец будет стоять и обиженно за ними наблюдать. — Спи, моя фэйари.

Он склонился ещё ниже и коснулся розовых лепестков её губ, даря им тепло своего поцелуя. Ресницы Хэни дрогнули, но она так и не сумела проснуться. А Тантрион прикрыл глаза, наслаждаясь мягкими губами своей избранницы. Совсем скоро она сможет отвечать ему на его порывы. Очень скоро она будет его. Открыв глаза, владыка усмехнулся, ласково провёл по рыжим волосам. Никакие потуги тёмного не способны отобрать её.