ПОКА ФРЭНКИ ДРЕМЛЕТ на покрывале, греясь в лучах послеполуденного солнца, я перечитываю один и тот же абзац в книге и ничего не понимаю. А все потому, что пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей. В книге триста одна страница. Куда мы отправимся ужинать? Ого, песок сияет! И все равно то и дело возвращаюсь к Сэму. Мои желания становятся куда более опасными, и совсем скоро я непременно совершу какую-нибудь глупость.
Его улыбка. Анна, хватит!
Зеленые глаза. Соберись!
То, как он произносит «Анна Эбби из Нью-Йорка»…
Интересно, а у них в кафе продаются банановые смузи? Наверное, Сэм все время загорает. У него есть девушка? Может, и есть. По одной в каждом штате. Целая коллекция девственниц, которые мечтают, чтобы их первый раз оказался особенным.
Я вспоминаю, как мы с Фрэнки ходили за купальниками, и ту незнакомую Анну в зеркале. Я согласилась на эту дурацкую затею по большей части в шутку, чтобы порадовать Фрэнки. И теперь не собираюсь ни с кем сближаться, ни к кому не хочу привязываться. Слова, чувства, безумные и странные фантазии – клубок еще более запутанный, чем мои волосы на ветру. Нет уж, спасибо. Последний, к кому я испытывала нечто подобное, мертв.
От одной мысли о Мэтте все внутри сжимается. Я тру глаза и смотрю на океан, омывающий наш пустынный, опасный пляж, где на каждом углу – акулы, глубинные течения и незнакомые парни, которые только и мечтают поразвлечься с нами.
Шшшшшш. Шшшшшш.
Я сосредоточена. Мой разум чист. Я полностью контролирую его. В голове пусто. Я парю. Я – легкое перышко на ветру. Все в моих руках. Ни одной лишней мысли.
Шшшшшш.
А Сэм предложил нам прийти за смузи сегодня или завтра?
Все, сдаюсь.
Надо убраться подальше от этого пляжа, обратно в прохладный и тихий дом. Я кладу книгу в сумку и бужу Фрэнки.
– Пошли домой, я есть хочу. – Я мягко поглаживаю подругу по плечу и замечаю, что ее кожа порозовела и стала горячей на ощупь. – Фрэнк, вставай. Ты горячая.
Она возится, завязывая верх купальника.
– Знаю. Это все бикини. Хорошо, что я его купила, – отвечает Фрэнки.
– Нет, я не о том. Ты же вся горишь!
Она садится. Кожа на ее спине ярко-розовая, будто покрыта краской из баллончика.
– Ты мазалась солнцезащитным кремом перед выходом? – уточняю я.
– Я мазалась вчера. Не понимаю, зачем вообще защищаться от солнца, да еще и два дня подряд. – Она неловко поворачивается, пытаясь посмотреть на свою спину, и становится похожа на рыбу, выброшенную на берег. – И вообще, мне же надо получить первый загар, чтобы не обгореть потом.
– Ты уже обгорела, – возражаю я. – У тебя что, ничего не болит?
– Все хорошо. – Она встает и стряхивает с покрывала песок. – Это уже паранойя какая-то. Тебе бы тоже не мешало немного загореть, Каспер.
Мы возвращаемся к дому, по пути немного поснимав виды и торговые палатки на пляже, чтобы показать эти кадры родителям, если они вдруг попросят.
Дядя Ред и тетя Джейн сидят на веранде и читают.
– Напряженный денек? – спрашивает дядя Ред, пока мы ставим сумки и снимаем шлепанцы. – Не ожидал, что вы вернетесь так… Фрэнки! Что с тобой случилось?
– Я уснула на пляже, – отвечает та и пожимает плечами. – Со мной все в порядке. Просто немного устала.
Она падает на диван и закрывает глаза, не давая возможности тете Джейн осознать, насколько все плохо, и снова начать читать лекцию о пользе солнцезащитного крема.
– Каждый год одно и то же, – жалуется та, качая головой. – Анна, я положу гель с лидокаином в холодильник. Меня Фрэнки о помощи точно не попросит, так что вся надежда на тебя: перед сном она даже в пижаму залезть не сможет.
Тетя Джейн достает большую бутылку с голубым гелем.
– Может, отменим бронь столика и поедим дома? – предлагает дядя Ред.
Тетя Джейн тут же возражает, ведь Фрэнки ни за что не пропустит омаров на ужин. Мы перемещаемся на кухню и целый час играем в карты, дожидаясь, пока она проснется.
Как и предсказывала тетя Джейн, Фрэнки, даже страдая от боли, отказывается пропустить ужин. Она едва ходит и все равно умудряется принять холодный душ, а потом целый час тратит на макияж и укладку. Фрэнки боится показать, насколько ей плохо, ведь тогда родители до конца поездки могут запретить ей выходить из дома без кофты с длинными рукавами и штанов. Я сочувствую Фрэнки и хочу предложить понести сумку, но слишком уж забавно наблюдать за тем, как эта дива пытается скрыть боль.
Фрэнки отлично справляется, но вместо этого целый вечер отпускает раздраженные комментарии и жалуется на все подряд. Можно подумать, будто причина вовсе не в ужасных солнечных ожогах на спине и ногах.
– Пап, сколько нам еще ждать своей очереди? Мы торчим тут уже кучу времени.
Или:
– У них нет имбирной газировки! Как вообще можно открыть ресторан и не позаботиться о такой мелочи?
Или:
– Этот официант что, новенький? Как можно не знать вкус соуса к махи-махи?
Или:
– Здесь так жарко. Почему в ресторане летом не включают кондиционер?
Или:
– Я же сказала, что не хочу воду. – Она машет рукой в сторону официанта с пластмассовым кувшином.
Было ли дело во внешности Фрэнки, в ее поведении или в том, как сильно она обгорела, но в какой-то момент парень отвлекается и случайно выливает целый кувшин воды прямо ей на ноги, при этом неловко размахивая руками в попытке предотвратить катастрофу. Конечно, у него ничего не получается.
Фрэнки с криком вскакивает из-за стола. Ее юбка насквозь промокла. Растерянный официант хватает салфетки со свободного стола поблизости, чтобы исправить свою оплошность, но при этом боится даже прикоснуться к ней. Ситуация становится все более нелепой. Мы с дядей Редом и тетей Джейн замираем, пытаясь сдержать смех. Одно неосторожное движением, и мы непременно начнем хохотать. Официант, похоже, всерьез опасаясь за свою жизнь, извиняется и идет за управляющим.
– Мне очень жаль, сэр, – говорит тот, подойдя к столику. – Все блюда за наш счет, включая десерт.
– Да ничего страшного, – отвечает дядя Ред, скрывая улыбку за салфеткой. – Моя дочь как раз жаловалась, что ей жарко. Ваш официант подоспел очень вовремя.
После этой фразы мы с тетей Джейн, конечно же, начинаем смеяться. Смущенный управляющий поспешно ретируется, ссылаясь на какие-то проблемы на кухне, и просит напоследок обращаться к нему по любому поводу.
Разъяренная Фрэнки вихрем уносится в сторону женского туалета.
Конечно, я бы предпочла остаться за столом с дядей Редом и тетей Джейн, насладиться безалкогольным клубничным дайкири со взбитыми сливками за счет заведения, но спустя несколько минут все же встаю и иду искать нашу взбешенную диву.
Она в туалете, стоит у раковины и протирает лицо мокрым бумажным полотенцем.
– Фрэнки, ты чего? – интересуюсь я. – Пошли, нам принесли клубничный дайкири.
Она выбрасывает бумажное полотенце и игнорирует мое приглашение.
– Ладно тебе, это было забавно, – добавляю я.
– Ну конечно. Пойду попрошу официанта вылить на тебя целый кувшин ледяной воды. Это же так смешно.
– Фрэнки, ты ведь жаловалась на то, что тебе жарко. Вот мироздание и откликнулось.
Фрэнки изо всех сил пытается изображать оскорбленную добродетель, но в итоге не может сдержать улыбку.
– Ты прекрасно выглядишь, – говорю я в надежде, что хоть это подействует. – Наверное, официант просто засмотрелся, вот и опрокинул кувшин. Не устоял перед твоей неземной красотой. Считай это комплиментом.
– Точно. – Фрэнки пожимает плечами и вытирает размазавшуюся под глазами подводку.
– Пошли, – повторяю я. – Твой папа уже заказал омаров.
Она открывает дверь.
– Отлично. Предвкушаю новые шуточки.
Мы возвращаемся за стол. Дядя Ред и тетя Джейн извиняются за то, что смеялись над Фрэнки, и предлагают поиграть в мини-гольф после ужина.
Морепродукты, десерты и дайкири просто великолепны. Довольные, мы выходим на бульвар Мунлайт и в поисках места для игры забредаем в тематический клуб Pirate’s Cove. На поле полно престарелых любителей гольфа, до ужаса медленных и увлеченно следящих за счетом, детей, не справляющихся с клюшками и закатывающих мяч в лунку липкими ручонками, и людей вроде нас с Фрэнки, которые бы с радостью предпочли семейному вечеру встречу с Сэмом за бокалом смузи.
Обгоревшая подруга еле ходит, но когда видит радостных родителей, не решается попроситься домой вот так сразу. Они давно так не веселились.
– Попал с первого удара! – сообщает дядя Ред, размахивая клюшкой. Ему удалось загнать мяч прямо в пасть пластмассовому крокодилу, минуя преграду. – Милая, запиши это. Надо же, с одного удара. Прямо рекорд!
Дядя Ред и тетя Джейн переходят к сундуку с сокровищами, а Фрэнки занимает их место у крокодила. Пока она прицеливается, я замечаю впереди парней, которых мы встретили в первый день на причале.
– Смотри, Фрэнки, – я киваю в их сторону, – твои друзья из кафе-мороженого.
Она поворачивается, видит их и тут же забегает мне за спину.
– Я-то думала, ты пошутила. Прячемся!
– А в тот раз ты им глазки строила.
– Анна, я не хочу, чтобы кто-нибудь меня заметил.
– То есть ты признаешь, что выглядишь, как жареный омар? – Я изображаю ее вялую походку, карикатурно прихрамывая.
– Объясняю последний раз: это первый загар! А прячусь я из-за них. – Фрэнки указывает на родителей, которые радостно дают друг другу «пять» у лунки с пиратским флагом.
– Эй, юнги! – кричит нам дядя Ред. Игроки у пятой, шестой и седьмой лунок смотрят на него с одобрением. – Догоняйте, а то придется вам пройтись по доске!
Пожалуй, я согласна с Фрэнки. Я беру ее за руку и веду к предпоследней лунке, подальше как от увлеченных игрой в пиратов родителей, так и от парней. При ближайшем рассмотрении я все-таки решаю, что они не так уж безнадежны. Но, конечно, никогда не сравнятся с Сэмом.
«Анна! – мысленно одергиваю себя. – У тебя же получалось. Ты не думала о нем целых десять минут!»
Мы не без труда загоняем мячи в две последние лунки, сдаем экипировку и ждем, пока дядя Ред и тетя Джейн завершат свое пиратское приключение.
– Куда еще пойдем? – интересуюсь я.
Фрэнки садится на краешек железной скамейки, стараясь не потревожить обожженную кожу.
– Никуда, наверное, – отвечает она. – Ты же знаешь, мама с папой всегда рано ложатся. А что?
– Ну, знаешь, я бы не отказалась от смузи.
* * *
– Не понимаю логики, – говорю я уже дома. – Сначала ты читаешь мне лекции о том, что давно пора расстаться с «булыжником», а теперь отказываешься идти на свиданку этим вечером? Они же нас пригласили.
Идет одиннадцатый час, дядя Ред и тетя Джейн давно ушли спать, а я пытаюсь убедить Фрэнки отправиться на ночную вылазку. Я пытаюсь убедить ее. Что со мной случилось за эти три дня?
– О боже, Анна, такое чувство, что ты первый раз подцепила парня. А, точно, так и есть. – Фрэнки бросает в меня подушкой.
– Да перестань! – Она не права, но спорить я не мог у.
– Иди, если хочешь, – продолжает Фрэнки, – я останусь дома.
Морщась и кривясь, она забирается в кровать и натягивает на себя прохладную простынь.
– Признай, – я присаживаюсь на край ее постели, – ну признай, ты стесняешься того, что обгорела, и поэтому не хочешь идти.
– Анна, я просто не в настроении нарушать правила. – Фрэнки смотрит с притворной суровостью, и я просто не могу больше сдерживать истерический смех.
Я наваливаюсь на нее и угрожаю звонко шлепнуть по покрасневшей коже на руках, вынуждая сдаться.
– Ладно, ладно, ты права, – говорит она, хохоча. – Все горит, мне больно!
– И? – Я по-прежнему нависаю над ней с занесенной рукой.
– Я выгляжу как турист!
Радуясь, что моя правота доказана, я беру из холодильника большую бутылку геля с лидокаином, который хотя бы на время избавит Фрэнки от последствий ее же глупости.
Чуть позже мы ложимся в кровать, смирившись со своей временной ролью законопослушных туристов, и Фрэнки советует мне умерить свой пыл по поводу Сэма.
– Анна, Сэм и Джейк – всего лишь номера четыре и пять в нашем списке. Не стоит давать им повод думать, будто они нам нравятся, – говорит она и делает паузу, видимо, припоминая какие-то моменты из отношений с Йоханом, чтобы подтвердить свой авторитет в этих делах.
– Ладно, – отвечаю я. – Вообще-то, мне все равно. Совсем он мне не нравится. Просто предложила к ним зайти.