Я ДЕРЖУСЬ НА РАССТОЯНИИ от Фрэнки, и меня разрывает от злости и сожаления. Впрочем, первого больше, чем второго. Подруга ни разу не оглядывается, точно знает, что я никуда не денусь. Она прекрасно понимает: если мы не вернемся вместе и не притворимся, будто все в порядке, придется долго объясняться с родителями.

Когда до дома остается меньше десяти метров, я ускоряю шаг. Мы должны подняться по лестнице вместе, улыбаться, сиять, как два лучика солнца. Ведь именно в таком настроении девочки возвращаются после ночевки в компании подруг. Родители Фрэнки уже готовят обед.

– Привет! – говорит тетя Джейн и вытирает мокрые руки о шорты. – Как прошла ваша пижамная вечеринка?

– Отлично, – синхронно отвечаем мы таким тоном, словно пришли на похороны.

– Вы, по-моему, и не ложились, – замечает дядя Ред, оторвавшись от чтения новостей.

– Пап, ночевки придуманы не для того, чтобы спать.

– Ох, прости мое невежество, – отвечает он, складывает газету и бросает ее на стол. – И чем же вы занимались?

– Много чем. Правда, Анна? – голос Фрэнки звенит от отвращения.

– Точно, – говорю я, хватаю яблоко и откусываю огромный кусок. – Алкоголь. Мальчики. Все как обычно.

У Фрэнки глаза лезут на лоб, но дядя Ред и тетя Джейн только смеются. Им и в голову не приходит, что я говорю чистую правду.

– Раз так, в следующий раз я не прочь пойти с вами. – Тетя Джейн подмигивает, задержав на мне взгляд, а потом расставляет на столе тарелки с бутербродами и кукурузными чипсами.

После той ночи на веранде мы ни разу не говорили про Фрэнки и Мэтта. Интересно, замечает ли она ту пропасть, которая теперь разделяет меня и ее дочь? Понимает ли, что мы вернулись с очередной ночной попойки, безуспешно пытаясь забыть о прошлом? Две чайки, сбившиеся с курса…

Мы оставляем вещи в гостиной, садимся за стол и стараемся вести себя естественно. Я устала так сильно, что скоро, кажется, начну страдать галлюцинациями. Вместо крови по венам растекается липкая патока, шея горит, и я каждую секунду жду очередного ехидного комментария от Фрэнки.

Но она молчит. Держит рот на замке и только бросает в мою сторону злобные взгляды, стоит дяде Реду и тете Джейн отвернуться. Конечно, я отвечаю тем же. Я чудом умудряюсь проглотить почти весь бутерброд и поклевать чипсы, а потом, извинившись, встаю из-за стола и прошу отпустить меня поспать.

– Хорошо, – говорит дядя Ред. – Мы разбудим тебя к ужину. Кстати, подумайте, куда хотите сходить вечером. Можете выбрать все что угодно.

– Спасибо, дядя Ред.

Я ставлю посуду в раковину и поднимаюсь по лестнице. О том, чтобы притвориться больной и отвертеться от веселого вечера в компании Фрэнки, не может быть и речи. Выбросив эту идею из головы, я укрываюсь прохладной простыней и изо всех сил стараюсь вычеркнуть последние события из памяти. Хлоп! И я ничего не помню.

Фрэнки будит меня через несколько часов, хорошенько пнув по бортику кровати.

– Чего тебе? – огрызаюсь я.

– Вставай. Мы идем ужинать через пятнадцать минут.

– Как мило с твоей стороны меня предупредить.

– Всегда пожалуйста.

Обменявшись любезностями, мы с Фрэнки молча собираемся. Кажется, достаточно слова или жеста, чтобы одна из нас обратилась в камень. Проходит несколько минут, и мы встречаемся взглядами. Я жду какого-нибудь знака: улыбки, одобрительного кивка – чего угодно. Любого намека на то, что мы можем заключить перемирие.

Но его все нет.

Фрэнки не сдастся. Она готова простить саму вселенную и смириться со смертью Мэтта, но она не закроет глаза на то, что я скрывала правду о наших отношениях.

А я не собираюсь мириться первой. Мне было весело с Фрэнки, я любила ее, строила планы на лето и дальше, хотела поддержать ее, облегчить страдания после смерти брата, но все изменилось. «Как раньше» не будет никогда.

Спустя несколько минут Фрэнки наконец нарушает неловкое молчание. По ее щекам текут слезы, а голос срывается и звучит совсем тихо:

– Я не думала, что ты станешь скрывать от меня такое.

– Да ладно? – яростно шепчу в ответ, едва не вырывая волосы расческой. – Значит, не рассказывать об отношениях с Мэттом – преступление, а врать про Йохана и Джейка – нормально?

– Это разные вещи. Ты и сама знаешь.

– Фрэнки, хватит оправдываться. Я устала от твоих игр!

– Девочки, пора идти! – зовет с первого этажа дядя Ред. – Мы же не на выпускной собираемся.

– Пап, еще пять минут! – кричит ему Фрэнки и снова поворачивается ко мне. – Ну конечно, я – настоящее чудовище, да? Я заставила тебя поехать в Калифорнию, заставила потерять девственность и вынудила врать про Мэтта?

Мы сталкиваемся нос к носу. Я хватаю ее за руку и смотрю в глаза:

– Знаешь, Фрэнки, с меня хватит!

Я отпускаю ее и стремительно поворачиваюсь к зеркалу.

– Не трудись, – говорит она, глядя на мое отражение, – все равно тебя никто не заметит.

Весь вечер Фрэнки притворяется тошнотворно счастливой. Она рассказывает родителям о наших несуществующих подружках, об играх, в которые мы никогда не играли, и фильмах, которые даже не планировали смотреть. А иногда бросает взгляд в мою сторону, вынуждая дополнить рассказ или вставить фразу вроде: «О да, я помню, это было так забавно!» Дядя Ред и тетя Джейн выглядят довольными. Идеальный отпуск, счастливая семья с нормальной дочерью и ее правильной лучшей подругой. Что может быть лучше?

– Я так рада, что мы сюда поехали, – говорит тетя Джейн и берет Фрэнки за руку. Мы сидим за столиком в Shelly’s Seaside Bistro. – Вот бы и в следующем году получилось выбраться.

– Может, даже уговорим Хелен и Карла составить нам компанию, – добавляет дядя Ред.

– Отличная идея, мам! – поддерживает ее Фрэнки, а потом бросает в мою сторону злобный взгляд. – Жаль, что мы не можем остаться еще на пару недель, правда, Анна?

Я улыбаюсь и думаю о Сэме.

– Да, правда.

После ужина дядя Ред и тетя Джейн ведут нас на причал. Судя по количеству народа, для многих туристов эти выходные – последние.

– Ну и толпа, – говорит дядя Ред и отходит, чтобы пропустить вперед коляску. – Пойдем в другую часть пляжа? Мы там еще не были.

«Ну, может быть, вы и не были, – думаю я, – а мы с вашей дочерью там чуть ли не поселились».

Дядя Ред и тетя Джейн идут впереди, а мы с Фрэнки держимся сзади, сжимаем кулаки и растягиваем губы в фальшивых улыбках, изо всех сил скрывая ярость.

Тетя Джейн предлагает зайти куда-нибудь и съесть десерт. Конечно же, мы соглашаемся, ведь кивать и улыбаться гораздо проще, чем объяснять, почему мы не хотим никаких десертов.

Все каникулы вселенная играет с нами злую шутку, и этот день – не исключение. Иначе как объяснить то, что мама Фрэнки предлагает выпить смузи?