Фрея подшила январскую накладную в соответствующую папку и закрыла ее. Ей нравилось это занятие. Создавать порядок из хаоса — это как бальзам на душу. Даже маленькой девочкой она всегда старалась расставлять все по своим местам.

Намного более неожиданно было то, что ей теперь нравилось это место. Нравилось равномерное тиканье старинных настенных часов возле двери, нравился запах... Фрея принюхалась. Она не могла точно сказать, чем это пахло — что-то вроде плесени, но вполне приятный запах.

Она поставила скоросшиватель на полку, отправилась за другим и на секунду замерла. В отдалении слышались чьи-то голоса. И в тот момент, когда она взглянула на дверь, та отворилась.

— Ты еще здесь?

— Мне только надо все это расставить, — сказала она, указывая на скоросшиватели на полу.

Кого она обманывает? Фрея уверяла себя, что две недели — это совсем немного, но они оказались огромным сроком. Во всяком случае, достаточным, чтобы потрясти ее жизнь.

Дэниел казался ожившим персонажем со страниц глянцевого журнала — замшевая куртка, обтягивающие джинсы, волнистые густые волосы. И самое главное — Дэниел был сексуальным. Это можно было прочитать в его глазах, подумала она. В морщинках в уголках, которые вызывали у нее ответное желание улыбнуться.

Он снял с себя куртку и кинул ее на только что протертый стол.

— Это поразительно. Ты проделала большую работу. А мне казалось, ты не хотела ею заниматься. — Он прищурился и глубже засунул руки в карманы.

— Не хотела, — сказала она быстро.

— Тогда почему ты за нее взялась?

Она судорожно перевела дыхание.

Потому что тебе нужна моя помощь. Потому что я люблю тебя.

Ответы эти было легко найти, но не легко сказать.

Он нахмурил лоб.

— Если эта работа будет помехой твоим делам, ты обязательно скажи.

— Конечно.

— Я ценю, что ты готова присматривать за Миа во время ее занятий. Я, конечно, постараюсь быть здесь, но... — Он пожал плечами.

Может быть, в этот момент ей надо было сказать ему, как мало для нее значат его деньги? Слова были уже готовы слететь с ее губ, но она прикусила язык.

Если она скажет, то это изменит положение вещей, а она не хотела ничего менять. Мэтт же не захотел приобщаться к ее успеху! Когда она рассталась с ним, все мужчины перестали для нее что-либо значить. Именно тогда Фрея сказала себе, что богатство — нечто вроде отравленной чаши. Оно делает людей бессердечными.

Она взяла следующую папку. Дэниел вряд ли обрадуется, если поймет, что она просто помогает ему, трудится здесь из жалости. Впрочем, нет, не так! Она не жалела его. Дэниел был не из тех мужчин, которым требовалась жалость. Она лишь испытывала глубокую печаль от того, в каких обстоятельствах оказался этот человек.

— Хорошо, — медленно произнесла она. — Я составлю нечто вроде расписания. Но оно будет гибким, мы сможем его корректировать. — Возникла короткая пауза. — Значит, мы договорились?

— Думаю, да.

Она протянула руку, и он мягко обхватил ее пальцами. Они были теплыми и сильными. Фрея взглянула на него — чтобы куда-нибудь отвести глаза и не видеть резкого контраста между ее белой кожей и его загорелой рукой. Вот только его глаза оказались совсем не тем местом, на которое надо было смотреть. Пространство между ними будто наэлектризовалось. Дыхание ее стало прерывистым, а голова закружилась, словно ее стянул крепкий железный обруч.

И Фрея захотела, чтобы он поцеловал ее. Каждой частицей своего тела она тянулась к нему. Ей хотелось почувствовать его руки на своей спине. Она скользнула взглядом по его губам. Что, если она сама поцелует его?..

Фрея больно прикусила себе нижнюю губу.

— Мне надо идти.

Он повернул голову. Фрея заметила, как он сглотнул.

— Я думал, что Маргарет на собрании благотворительного фонда.

— Так и есть. До половины четвертого.

— Тогда надо где-нибудь перекусить. Вместе с ним?

— Можно зайти в кафе «Витшиф».

Фрея нервно облизала кончиком языка пересохшие губы. Он сказал это так, будто приглашать ее в кафе было самым обычным делом. Она же не знала, как вести себя в таких ситуациях.

Казалось, секунда длилась больше, чем вечность.

— Да, хорошо.

Дэниел зашагал к двери.

— Я скоро приду, — крикнул он Бобу. — Минут через сорок, принимай телефонные звонки.

Пожилой мужчина лишь кивнул в ответ. Фрея намеренно отвернулась и стала искать в своей сумочке кредитную карточку. Она чувствовала... смущение? Никакого другого слова для того, чтобы описать свои чувства, она не нашла.

Появиться вдвоем в кафе в центре Феллингэма? Что скажут о них люди?

На улице дул сильный ветер.

— Похоже, сегодня будет снег, — сказала она, поднимая воротник.

— Возможно, — кивнул он. — Думаю, что Миа все-таки не поедет кататься на лошадях.

— Куда она собирается поехать?

— К своей тете.

— Тете Софии?

— Да. — Он не смог понять по голосу Фреи, что она думает о его свояченице. Была ли их неприязнь взаимной? Скорее всего, да.

Они миновали журнальные киоски и перешли дорогу, направляясь к кафе. Фрея замедлила шаг.

— Во дворе полно машин.

— Здесь всегда так. — Он взглянул в ее голубые глаза, неожиданно осознав, как она нервничает. На секунду подумал, что она будет отрицать свое волнение.

— Нельзя все время прятаться от всех. Ты имеешь полное право находиться там.

Она топнула ногой, словно пытаясь вернуть свою жизнь в прежнюю колею.

— Тебе легко говорить. — Фрея выпрямила плечи и откинула назад прядь волос. — Я так устала оттого, что другие люди контролируют мою жизнь.

— Ну и пускай себе контролируют!

— Последний раз я была здесь еще девочкой.

— И часто заходила сюда?

— Не очень. Если я хотела выпить, то выпивала подальше от дома, в Олбани.

Что она хочет этим сказать? Что жалеет о том, что сделала? Он знал о ней лишь то, что она сбежала из Феллингэма с парнем, который был на несколько лет старше ее. Барабанщик в местном оркестре.

Она помедлила, когда тяжелая дверь открылась, и Дэниел провел ее внутрь. Он видел, что она оглядывает людное помещение, словно с чем-то сравнивая.

— Они проделали большую работу. — Фрея отступила назад, когда мимо нее прошел мужчина с тремя кружками пива и толкнул ее локтем.

— Прости, милочка.

Инстинктивно Дэниел поддержал ее, и дыхание его прервалось, когда ее волосы мягкой волной коснулись его лица.

— Конечно, здесь много народу — этот бар пользуется популярностью, — сказал он, увлекая ее в дальний угол, к столикам, расположенным в нише.

К счастью, там оказалось два свободных места. Прекрасный выбор, если вы не хотите привлекать к себе внимание. С изяществом истинно городской девушки Фрея прошла через переполненный зал и уселась на диван.

— Что будешь заказывать?

Она пожала плечами, затем перекинула ногу на ногу, взяла меню.

— А что ты обычно заказываешь?

— Мексиканского цыпленка, а на закуску — пикантные фрикадельки «панини».

— Я тоже хочу это попробовать.

Он даже не представлял, как трудно Фрее было прийти сюда. Она сидела как на иголках. И вздрагивала каждый раз, когда открывалась дверь, и вздыхала с облегчением, когда входил кто-то, кого она не знала.

Черт возьми, Фрее было семнадцать, когда она покинула Феллингэм, и, насколько ему известно, никакого преступления она не совершала. Он сказал правильно — она имела полное право сюда прийти!

Дэниел искоса взглянул на нее и увидел, что она грызет свои ногти. Такое Фрея позволяла себе крайне редко. Он улыбнулся, и тепло разлилось в его груди. Внешне она была сдержанной, даже холодной, но это одна лишь видимость. Внутри у нее кипели эмоции, и ему хотелось знать, что она чувствует.

Ему хотелось знать о ней все. Почему она покинула Феллингэм и, это самое важное, что произошло с ней после? Почему она оставила работу и решила сделать перерыв на год? Почему ездит на таком дорогом автомобиле? Носит такую дорогую одежду? Важно ли для нее все это?

Так много вопросов и так мало времени, чтобы получить на них ответ! Фрея не останется надолго в Феллингэме. Две недели — и она уедет.

Он отправился к бару и принес напитки.

— Я попросил положить тебе льда — не возражаешь?

Фрея кивнула и взяла высокий тонкий бокал.

— Замечательно.

Он поставил свое пиво на подстаканник.

— «Панини» принесут через несколько минут. Это недолго.

— Мне не надо на работу.

— Да, действительно.

— А тебе нравится твоя работа?

Его не удивил ее вопрос. Она была права, когда сказала, что его бизнес требует вложения капитала. Но более всего этот бизнес требовал его времени.

Дэниел поднял кружку с пивом и сделал глоток.

— В основном да.

— И как давно ты занимаешься этим делом?

— Четыре года. Но начало было очень трудным. — Он покрутил пальцами обручальное кольцо. — Моя жена... Анна умерла вскоре после того, как мы приехали сюда.

— Я очень сожалею...

— Для Миа это был тяжелый удар.

— Для вас обоих, — прервала она его. — Миа знала, что мама умирает?

— Под конец — да. — Дэниел взглянул на свою кружку и провел пальцем по запотевшему стеклу. Фрея видела, как он судорожно сглотнул. Было видно, как ему больно. Он по-настоящему любил свою жену.

Новая волна одиночества захлестнула Фрею. Если она заболеет и умрет, никто не будет горевать о ней.

Дэниелу удалось улыбнуться — так делают добрые люди, когда хотят показать, что все в порядке.

— Анна рисовала открытки, вела видеодневник, писала письма... И все это она делала для Миа. — Дэниел провел рукой по лицу. — Это слишком тяжелый разговор для ланча. Извини.

— Не будем об этом.

Он опустил руку и потер колено.

— Мне не хватает ее, и я не справляюсь с Миа.

— Девочка что-нибудь говорила о том, что она испытывает после смерти матери?

Дэниел покачал головой.

— Она не хочет говорить об этом.

Фрея потеребила сережку в ухе. Может быть, было самонадеянно считать, что она знает ответ. Но, по крайней мере, она много думала о том, как помочь девочке.

— Она злится, — мягко сказала она.

— Я знаю об этом.

— И она напугана.

Его рука замерла в воздухе, держа кружку пива.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я сама боялась. Я бунтовала и не повиновалась, но внутри у меня всегда был страх. — Фрея склонила голову, так что волосы упали на ее лицо. Она почувствовала, что щеки ее вспыхнули.

В какой-то степени ей было стыдно. Ведь с ней ничего страшного не случилось — ее никто не насиловал, никто не бил. Она просто была несчастна. Отчаянно несчастна.

Дэниел поставил кружку на стол. Лицо его изменилось. Фрея начинает рассказывать о себе, и он хочет знать, что с ней произошло.

— Что ты знаешь обо мне? — Она постаралась улыбнуться, но у нее не получилось. — Что говорила обо мне София?

— Она говорила, что ты любила находиться в центре внимания. Что ты манипулировала людьми. Что ты много курила и пила и все свое время проводила с парнями...

— Так, понятно. — Может быть, София действительно верила в то, что говорила? Может быть, она боялась ее? Сама Фрея помнила лишь ощущение изолированности от своих сверстников. — Я не скрывалась от остальных, и меня не заботило то, что обо мне будут думать.

Почувствовав, что слезы наворачиваются ей на глаза, она часто-часто заморгала.

— Фрея...

Она раздраженно провела рукой по липу.

— Все в порядке. Вот почему мне трудно было приехать сюда. Мне двадцать девять лет, а я до сих пор переживаю по поводу того, что обо мне думают люди. Это так глупо!

— Мы можем уехать, — предложил он.

Фрея покачала головой.

— Я просто хотела, чтобы этот год стал переломным в моей жизни. Хотела избавиться от старого хлама, чтобы начать жить по-новому.

— Мы могли бы уехать далеко-далеко. Я просто не думал об этом.

— Но почему же тебе надо уезжать? Ведь ты хороший. Я думаю, что все тебя здесь любят.

— Не считая того времени, когда я сделал дочке профессора Джимсона ребенка. Тогда я был менее популярным.

Как близко соседствуют слезы и смех! В один момент она еле сдерживала слезы, и вот теперь смеялась,

— Представляю, какое это было веселое время.

Дэниел поудобнее уселся на диване.

— Делать Миа действительно было весело. Но вот рассказывать об этом отцу Анны — не очень...

— А почему Анна не окончила университет?

— Она не хотела. — Дэниел сделал глоток пива. — По желанию своих родителей Анна изучала французский и испанский языки, хотя сама хотела заниматься искусством.

— О? - Фрея никогда не задумывалась о том, что профессор и его жена могли оказывать на Анну какое-то давление. Не только на Анну, но и на другую дочь.

Дверь кафе открылась, и Фрея беспомощно сжалась, пока не убедилась, что вошли незнакомые люди.

— Мы можем уйти. Скажи только слово.

Фрея покачала головой.

— Я хочу преодолеть свой страх.

Он улыбнулся и спросил:

— А почему ты испытывала страх, когда сбежала из Феллингэма?

— Потому что... — она подыскивала слова, — потому что во мне заиграли гормоны, и все изменилось, и я не знала, как дать им выход, потому что все еще была ребенком. Правда, я не чувствовала себя ребенком, но и взрослой еще не была. — (Он нахмурился.) — И все, что я считала незыблемым и надежным, начало рушиться. — Фрея почувствовала неожиданную горечь.

— Что случилось?

Непролитые слезы наполнили ее горло, и ей стало трудно говорить.

— Никакого ужасного потрясения — того, что было у Миа. Мои родители, слава богу, живы-здоровы.

Дэниел промолчал, но его теплые карие глаза смотрели прямо на нее.

— Мой отец встретил другую женщину. Я думаю, у него всегда кто-то был, но на этот раз все зашло слишком далеко. Когда-то я вернулась домой из школы раньше, чем обычно, и застала его вдвоем с... И он мне пригрозил... — (Дэниел тихо выругался.) — Я никогда не говорила об этом маме, но думаю, она знала. — Фрея разгладила воображаемую складку на брюках. — И мама стала пить еще больше...

— Фрея...

Он произнес ее имя так, будто ласкал ее.

— Однажды она разбила автомобиль, и отец ударил ее. Я думаю, никто из них не знает, что я видела это, но я стояла на верху лестницы. Мама сказала мне, что поскользнулась на ступеньках..

— Кто-нибудь еще знал об этом?

Фрея с трудом сморгнула с ресниц слезы.

— Мои родители умели притворяться. В конце концов отец привел в дом свою подругу, но на людях он прогуливался вместе с мамой.

— А ты... Ты попала в дурную компанию?

— Не сразу. В итоге те люди оказались единственными, которые приняли меня.

Дэниел взглянул на свои ботинки.

— Как думаешь, что с Миа?

— Возможно, девочка не задумывается о том, почему она делает то, что делает. Но при этом наверняка чувствует себя испуганной и одинокой.

Их взгляды встретились.

— Я не могу быть для нее матерью, — глухо сказал Дэниел.

— Ты просто люби ее, вот и все. Без всяких условий. Ведь единственные люди, которые любят тебя безусловной любовью, — это твои родители. — (Он выслушал молча. Он и так это знал.) — Муж или жена возлагают определенные надежды друг на друга. Твои дети тоже будут от тебя чего-то ожидать. Но если тебе действительно повезло, то родители будут любить тебя всегда, что бы ты ни делал и каким бы ты ни был.

— Я люблю ее.

Фрея сглотнула комок в горле.

— У меня этого не было. Но это очень важно. Именно эта безусловная любовь не дает тебе сломаться, что бы ни случилось. Это стержень, который убеждает тебя в том, что ты чего-то стоишь.

— Чем я могу помочь ей? — Дэниел закусил краешек губы.

— Я мало знаю Миа, но мне кажется, девочка испытывает сейчас каждого, кто рядом. Ведет себя вызывающе, как только может, чтобы посмотреть, насколько далеко она может зайти, прежде чем ее отвергнут.

— Ты имеешь в виду меня?

— Не знаю. Но если ты отвергнешь ее, ты только подтвердишь то, чего она так боится. Она... — Фрея замолчала, когда официантка принесла им фрикадельки. — Спасибо.

Дэниел нагнулся вперед, взял кружку с пивом.

— Я действительно люблю ее. — Он печально улыбнулся. — Но она так не считает. Ты права — она меня постоянно испытывает.

Фрея взяла свою тарелку и попробовала кусочек «панини».

— Тебе лишь надо убедить дочь, что ты ее любишь. — Она остановилась на полуслове и склонила голову, чтобы положить в род очередной кусок.

Дэниел даже не представляет, как это необычно для дочери — любить кого-нибудь. Ведь она его тоже любит...

— Наверное, я уделял ей очень мало внимания, когда болела Анна, — сокрушался он.

— Но ведь это неудивительно, правда? — быстро сказала Фрея.

— Когда Анне стало лучше, мы решили поменять все. Переехали сюда. И начали этот бизнес, потому что я всегда хотел заниматься им. — Он искоса взглянул на Фрею. — Миа плакала, потому что у нее были друзья в Лондоне, но мы все-таки переехали. — Дэниел глубоко вздохнул. — Но через несколько месяцев после переезда болезнь снова взяла верх.

И Анна умерла.

Фрея молчала. Она очень хорошо знала, как трудно начинать свое дело. В первые два года она работала день и ночь, чтобы поставить на ноги свою компанию.

— Боже, какая неразбериха! — Он в отчаянии взъерошил волосы рукой. — Спасибо тебе.

— За что? За мою настырность?

— За то, что переживаешь за Миа.

Она переживала за них обоих.

Он взглянул на свои нетронутые фрикадельки.

— Я сегодня совсем не голоден.

— Жаль, они очень вкусные.

Дэниел попробовал одну.

— А как насчет твоих страхов? Ты все еще боишься?

О да!

Его голос был тихим и низким: казалось, он проникал до мозга ее костей. Она боялась того, чего сейчас хотела.

Фрея пожала плечами.

— Мне двадцать девять, не пятнадцать.

Но на самом деле она все еще искала признания и одобрения. Хотела, чтобы кто-то любил ее без всяких условий и гордился всеми ее достижениями. Хотела, чтобы этим «кто-то» был Дэниел.

— Не думаю, что возраст имеет особое значение, если ты не уважаешь самого себя.

Три женщины остановились недалеко от них в ожидании свободного столика. Фрея уловила нечто знакомое в лице одной брюнетки и вздрогнула. Брюнетка взглянула на нее и, повернувшись к своим подругам, что-то тихо сказала. Две другие сразу обернулись в сторону Фреи. Затем они рассмеялись, неуклюже пытаясь подавить смех. Когда компания уселась на свое место, Фрея внутренне сжалась и сказала:

— Пойдем. С меня достаточно.

Дэниел взглянул на нее, и она почувствовала себя любимой. Никто не смотрел на нее так. И она ощутила себя красивой женщиной, о которой переживают и заботятся.

Она улыбнулась ему в ответ. Они встали и направились к двери.

- Я поговорю с Миа, - сказал он, когда они входили во внутренний двор здания его офиса, — предложу ей проводить вместе больше времени. Может быть, она не так остро будет переживать свое изгнание из школы.

Фрея остановилась возле своего автомобиля и стала искать ключи.

- Я приду завтра, чтобы продолжить работу с архивом.

- Благодарю тебя.

А затем он поцеловал ее в щеку. Всего лишь легкое прикосновение губ к ее коже. Фрея крепко сжала в руке ключ, чтобы сделать себе больно и не тронуть рукою то место, куда он ее поцеловал.

Этот поцелуй не был сексуальным. Или вожделеющим. Он выражал симпатию. И благодарность.

И может быть, этот поцелуй означал любовь.