21

Их карета ехала по плавному изгибу Риджент-стрит. Арабелла прижимала к груди своего ребенка. Чарльз сидел рядом. Они только что вернулись с континента и направлялись в фамильный дом Армстронгов в Лондоне. Арабелла смотрела на свое шестимесячное дитя и изумлялась, как быстро пролетели эти месяцы. Первые несколько недель после их отъезда в Лондон она была ошеломлена тем, как резко изменилась ее жизнь и как близка она была к полному краху. Но что поражало ее в не меньшей степени, так это Чарльз. Вся эта история, казалось, никак его не коснулась: происшедшие события, похоже, нисколько не расстроили, не смутили и не встревожили его. Вел он себя в своей обычной неунывающей манере, как будто вся эта ситуация была абсолютно нормальной. Его, видимо, нисколько не волновало, что Гаррисон в конце концов узнал всю правду или что об этом знали его родители. Складывалось впечатление, что у него стойкий иммунитет на такие вещи.

Однажды он приехал домой с шикарной норковой шубой для нее и радостно сообщил, что обещанные ее отцом средства, ее приданое, успешно переведены на его банковский счет.

– Это та самая сумма, которую ты заставил моего отца удвоить, – холодно заметила она.

– Да, и это был очень разумный ход с моей стороны, ты не находишь? Давай смотреть правде в лицо: все состояние твоих родителей перейдет к твоему старшему брату, поэтому было весьма мудро, когда я выторговал у них для тебя дополнительную долю, разве не так? – Он наклонился к ней и поцеловал, после чего в прекрасном настроении убыл в свой клуб, а она лишь страдальчески закатила глаза.

Когда ей подошло время рожать, они уехали во Францию, где сняли дом на юге, неподалеку от Канн. При родах присутствовала лишь одна акушерка, поскольку они не хотели, чтобы рождение их ребенка регистрировал доктор.

Арабелла родила девочку.

– Дочь! – разочарованно воскликнул Чарльз с потрясенным выражением на лице, беря младенца на руки. – Подумать только, столько суеты и нервов, и при этом даже не ради сына!

– Прости, что не оправдала твоих надежд! – саркастическим тоном отозвалась Арабелла.

– Как же мы ее назовем? – сказал он, с любопытством вглядываясь в маленькое личико.

– Пруденс, – ответила Арабелла.

– Пруденс? – удивился Чарльз. – Но, ради всего святого, почему Пруденс?

– Так звали мою любимую тетушку. И это имя вызывает у меня счастливые ассоциации.

– Я бы никогда и вообразить не мог, что моего ребенка будут звать Пруденс. И никогда не мог бы себе даже представить, чтобы мой отпрыск ассоциировался с благоразумием!

– Тем более имеет смысл назвать ее так. Я не хочу, чтобы она пошла по стопам отца. Хочу, чтобы она была осмотрительной, разумной и практичной и никогда не попадала в неприятности. Я надеюсь, что в жизни она действительно будет благоразумной.

Чарльз скорчил гримасу и вернул ребенка на руки Арабелле.

Они еще несколько месяцев пожили во Франции, а Маргарет тем временем зарегистрировала рождение Пруденс с двухмесячным опозданием в муниципалитете одного маленького провинциального городка, где местный чиновник не задавал никаких лишних вопросов. Вооружившись свидетельством о рождении своей маленькой дочери, они вскоре вернулись в Лондон.

Доехав до Риджент-парка, карета свернула на частную аллею на Хановер-Тэррас. Сама Хановер-Тэррас представляла собой длинный ряд пятиэтажных городских домов ленточной застройки, выходивших окнами в парк на другой стороне улицы. Лоренс приобрел самый крайний из них, который был одновременно и самым впечатляющим на всей улице. Чарльз первым вышел из экипажа и, протянув руки, взял у Арабеллы Пруденс.

Сойдя на тротуар, Арабелла подняла глаза на дом, который должен был стать их жилищем на обозримое будущее.

В их стоявшем с краю доме пролет широких ступенек вел на террасу с тремя арками вдоль нее. Над нею располагался балкон с колоннами, доходившими до четвертого и пятого этажей, а на самом верху здания красовался треугольный фронтон в греческом стиле с украшавшими его статуями.

Чарльз с Арабеллой прошли к парадному входу, располагавшемуся сбоку, и громко постучали в дверь.

Им открыл дворецкий, пригласивший их входить.

Маргарет раньше никогда по-настоящему не вмешивалась в первоначальную отделку интерьера этого особняка под античность, и, войдя внутрь, Арабелла была шокирована. Внутри все было обновлено. Холл разделял первый этаж на две половины. Слева находился кабинет и лестница, которая вела наверх, а также вниз – к кухне и помещениям для слуг. На противоположной стороне холла двойные двери вели в столовую, выходившую французскими окнами на террасу фасада. Арабелла оглядывалась по сторонам и не находила спокойной элегантности, которая присутствовала здесь до их отъезда во Францию. Ее теперь заменяли новые сияющие полировкой полы с паркетом из орехового дерева, каменная лестница с чугунными перилами и люстры из венецианского хрусталя.

– Чарльз? – окликнула она его, когда он с улыбкой открыл перед ней двери в столовую. Здесь тоже все было переделано и теперь демонстрировало кричаще броское богатство – белый ковер с длинным ворсом на полу, новый греческий мраморный камин и гигантский дубовый стол, обставленный витиеватыми резными стульями с изогнутыми спинками.

– Как тебе? – с гордостью спросил Чарльз.

– Но кто все это сделал? – озабоченно поинтересовалась она.

– Я, разумеется!

– А твои родители знают об этом?

– Нет.

– Но ведь это же их дом, Чарльз!

– А однажды он станет моим, так почему бы не инвестировать в него сейчас, когда нам с тобой придется в нем некоторое время пожить? – сказал он, уводя ее из столовой на второй этаж, большая часть которого была занята гостиной в форме латинской буквы «L». Войдя туда, Арабелла изумилась полированному ореховому паркету, золоченым зеркалам, экстравагантным шторам на двух французских окнах, выходивших на балкон передней части дома, откуда открывался великолепный вид на Риджент-парк.

– Это все из Парижа, – с гордостью заявил Чарльз. – Перед нашим отъездом на континент я встретился с дизайнерами по интерьеру и объяснил им, что я хочу.

– Но во что все это обошлось? – все еще в шоке спросила Арабелла.

– Да какая разница? Это всего лишь деньги, и мы можем себе это позволить.

– Благодаря моему приданому! – резко бросила она, подходя к окну и рассматривая ткань штор.

– Здесь нельзя быть такой дублинской провинциалкой, Арабелла! – ворчливо огрызнулся Чарльз. – Мы собираемся войти в высший свет лондонского общества, и поэтому нам необходим дом, который производит впечатление.

– Но мне казалось, твои родители сказали, что мы переезжаем сюда временно, пока все не уляжется, а затем вернемся в Армстронг-хаус?

– Хм! – пренебрежительно фыркнул Чарльз. – У меня еще будет масса возможностей вернуться в Армстронг-хаус, когда я стану лордом Армстронгом. А до тех пор я планирую немного пожить. И теперь у нас есть для этого средства.

– Ну, не знаю, что скажут по поводу всего этого твои родители, – сказала Арабелла.

Он взглянул на нее и ухмыльнулся.

– Я бы слишком не переживал по поводу того, что они могут подумать. Легко догадаться, что они в сложившейся ситуации думают о нас обоих.

– Не смей, Чарльз! – вспыхнула Арабелла, как всегда, покраснев от стыда при мысли о Маргарет.

Чарльз подошел к шнуру колокольчика для вызова слуг и потянул за него; через минуту в комнату вошла молодая темноволосая женщина в униформе нянечки.

– Арабелла, это мадемуазель Изабель.

– Bonjour, madame, очень рада с вами познакомиться, – сказала Изабель, приседая в легком реверансе.

Арабелла смущенно кивнула ей.

– Думаю, Пруденс после долгого путешествия необходимо поспать, мадемуазель. Заберите ее в детскую, – распорядился Чарльз.

– Oui, monsieur, – сказала Изабель и, подойдя к Арабелле, протянула руки, чтобы взять у нее ребенка.

– Простите, но кто вы, собственно говоря, такая? – спросила Арабелла, отказываясь отдавать ей Пруденс.

Изабель растерянно посмотрела на Чарльза.

– Но я ведь ваша новая нянечка, naturellement!

– Новая нянечка? Но я вас не нанимала! – заявила Арабелла.

– Конечно, собеседование со мной проводил месье Чарльз, – пояснила девушка.

– А, так вот оно что? Он сам? – удивилась Арабелла, бросив на мужа выразительный взгляд.

– Да, перед тем как мы уехали на континент… Арабелла, дорогая, отдай ребенка мадемуазель, и пусть она отнесет ее в детскую, – сказал Чарльз.

Арабелла неохотно отдала дочь Изабель, и та вышла с ней из комнаты.

– Чарльз, я сама хотела провести собеседование с нашей няней.

– Ну, я просто не хотел тревожить тебя.

– Я не желаю у себя нянечки-иностранки! Я хочу, чтобы это была англичанка или ирландка!

– Доверься мне в этом, моя дорогая, – сказал он, изучая дорогой виски в графинах и наливая себе в стакан.

Глядя на него с гневом и обидой, она ясно отдавала себе отчет, что как раз ему на всем белом свете она может доверять меньше всего.

22

– Пришло еще одно письмо от Гвинет, – сказал Чарльз, когда они завтракали в столовой. – Она хочет приехать, чтобы посмотреть на свою маленькую племянницу.

Прошло уже несколько недель после их возвращения в Лондон, но они по-прежнему затаились у себя дома и никуда не выходили. Они хотели выждать еще некоторое время, чтобы те, кто увидит Пруденс, не догадались, что это не новорожденный младенец.

– Ох, Чарльз, уговори ее отложить свой визит еще немного, – сказала Арабелла, содрогаясь при одной мысли о встрече с Гвинет.

– Боюсь, что она настаивает. Она приедет в Лондон из Бэттингтон-холла на следующей неделе.

– Она остановится не у нас? – насторожилась Арабелла.

– Нет, у герцога есть здесь вилла неподалеку. Разве ты не знала?

– Я не хочу видеться с ней, Чарльз.

– Почему? Думаю, что пришло нам время перестать запираться от людей.

– Но что Гвинет должна думать обо мне? То я встречаюсь с Гаррисоном, а в следующий момент уже выхожу замуж за тебя, – сказала Арабелла.

– Я уверен, что она думала бы о тебе гораздо хуже, если бы узнала всю правду! – усмехнувшись, хмыкнул Чарльз, засовывая письмо обратно в конверт.

– И о тебе тоже! – огрызнулась Арабелла.

– Как бы там ни было, но теперь нам необходимо возвращаться к жизни… Мне становится скучно.

Чарльз раскрыл свои карты и выложил их на зеленое сукно.

– Поверить не могу! – воскликнул Том Хэмли. – Ты снова выиграл!

Остальные четверо мужчин, сидевших за карточным столом, лишь со сдержанным восхищением качали головами.

– Ну что я могу тут сказать? – рассмеялся Чарльз. – Госпожа Удача снова благосклонна ко мне! Еще круг?

– Нет! – воскликнул Том. – Я уже больше не в состоянии.

Они сидели в отделанной деревянными панелями комнате в доме у Тома Хэмли. Том был старинным другом Чарльза – они вместе учились в университете. Остальные присутствующие за столом – все заядлые картежники – также были друзьями Чарльза по школе и университету. Проворно появившийся дворецкий быстро налил всем коньяк в круглые бокалы тонкого стекла.

– Думаю, действительно пора уже расходиться… Так что, в следующую пятницу в то же время? – спросил Чарльз, выбирая сигару из деревянного ящичка, поданного лакеем.

– Чтобы ты обобрал нас снова? – насмешливо бросил Том.

Чарльз откинулся на спинку стула и закурил.

– Я уверен, что удача повернется лицом и к тебе.

– Но для этого она вначале должна изменить тебе!

Чарльз радостно огляделся по сторонам. Ему так не хватало этого в Ирландии – дружеской мужской компании, этой атмосферы.

– А скажи-ка нам, Армстронг, когда ты наконец познакомишь нас со своей женой? – спросил еще один его друг, Майкл Дарнтон.

– Ну, вы же знаете, она сейчас очень занята с ребенком, – ответил Чарльз.

– Кажется, моя мать встречала ее как-то на неделе в Риджент-парке, – сказал Том. – В конце концов они разговорились у озера, у причала для катания на лодках. Она еще была с вашей французской нянечкой и младенцем.

– Да, они каждое утро ходят на прогулку в парк, если погода позволяет.

– Мама сказала, что она очень красивая и приятная женщина, – продолжал Том.

– Ну, тогда это определенно была она! – рассмеялся Чарльз.

За дружеской беседой они продолжали пить коньяк – вечер шел своим чередом.

– Чего нам не хватает в этой карточной игре, так это чего-то нового, свежей крови. Человека, который играет хорошо, но при этом имеет много денег, которые не боится проиграть, – сказал Чарльз.

– А как насчет твоего нового зятя, герцога Бэттингтонского? – предложил Том.

– Ты смеешься, что ли? Его высочество слишком чувствительная и стоическая натура, чтобы дать себя вовлечь в азартную игру. И к тому же он слишком занят стадом племенных породистых телок в своем поместье.

– Ну, тогда у него должен быть широкий круг зажиточных друзей, которых ты мог бы обыграть? – не унимался Том.

Чарльз задумчиво затянулся своей сигарой.

– На этой неделе ко мне приезжает Гвинет. Я прощупаю почву… Конечно, нам нужно быть очень осторожными… Баккара ведь у нас вне закона, джентльмены.

Пока дворецкий вел Гвинет за собой через холл и вверх по лестнице, она восторгалась декором дома на Хановер-Тэррас.

– Герцогиня Бэттингтонская, – торжественно объявил дворецкий, открывая перед ней двери в гостиную. Она вошла.

– Герцогиня! – воскликнул Чарльз, выходя ей навстречу и сердечно обнимая сестру.

– Чарльз, прекрасно выглядишь! – сказала Гвинет. – Климат на Ривьере тебе определенно подходит.

– О, это правда! – ответил он.

Затем она заметила Арабеллу, которая сидела на диване; рядом с ней стояла маленькая кроватка с ребенком.

– Здравствуй, Гвинет, – сказала Арабелла, не сумев совладать со своим голосом, который нервно дрогнул.

Гвинет подошла к ней, нагнулась и поцеловала ее в щеку.

– Я рада снова увидеться с тобой, Арабелла.

Арабелла благодарно кивнула ей и улыбнулась.

– А это, должно быть, малышка Пруденс, – сказала Гвинет, переключая все свое внимание на детскую кроватку. Она протянула руки и аккуратно взяла ребенка.

Чарльз подошел и стал рядом с ней.

– Ну как? – спросил он.

– Какое очаровательное дитя! – прошептала Гвинет.

На самом деле она была удивлена. Ребенок не был похож ни на Чарльза, ни на Арабеллу. «Внешность у девочки совершенно банальная, – подумала Гвинет, – в отличие от ее весьма привлекательных родителей».

Гвинет присела на диван рядом с Арабеллой, покачивая Пруденс на руках.

– Я уже почти потеряла всякую надежду увидеть свою племянницу, – усмехнулась Гвинет. – Думала, что вы решили прятать ее от всех.

Они еще некоторое время поговорили о ребенке. Затем пришла Изабель и унесла девочку в детскую, а дворецкий подал чай.

– Я с трудом узнаю этот дом, – сказала Гвинет, изучая дорогой диван с золоченым резным основанием, на котором она сидела, и раздумывая, откуда у них такие деньги. – Я только что вернулась из поездки в Армстронг-хаус. Я была дома впервые с тех пор, как вышла замуж за его высочество.

– И как они все там поживают? – спросил Чарльз.

– Все более или менее по-старому. Папа все так же рассуждает о земельной войне, мама пытается воспитывать Эмили, а Джеймс занимается тем, чем занимался всегда.

– Полагаю, в доме стало тише, после того как уехали вы с Чарльзом, – сказала Арабелла, боясь спрашивать о Гаррисоне.

– Жизнь в Армстронг-хаусе течет в основном, как обычно… Хотя теперь там точно станет еще тише и спокойнее.

– Что так? – спросил Чарльз.

– Дафна помолвлена.

– Неужели? – удивился Чарльз. – С кем же?

– С Джилбертом Хаттоном.

– Он ведь, кажется, из семьи дублинских пивоваров, если не ошибаюсь? – заметил Чарльз.

– Да, это именно он.

– Мама, должно быть, в полном восторге.

– Да, для родителей это настоящее благословение, – сказала Гвинет, искоса неловко глянув в сторону Арабеллы.

– В отличие от моей женитьбы на Арабелле, – с пониманием откликнулся на это замечание Чарльз.

Гвинет прокашлялась:

– Не стану отрицать: все мы были в шоке, когда узнали, что вы поженились.

В дверь аккуратно постучали. Вошел дворецкий и объявил:

– Милорд, к вам пришел джентльмен – мистер Арбутнотт.

– А, он принес деньги, которые я выиграл у него в карты в прошлый уик-энд, – я сейчас вернусь, – сказал Чарльз и вышел вслед за дворецким.

Арабелла и Гвинет сидели в неловком молчании.

– Все правильно, – наконец сказала Арабелла. – Мы и не ожидали вашего одобрения.

– Не могу говорить от лица всех Армстронгов, но лично я считаю, что ты совершила очень смелый поступок… когда оставила Гаррисона.

– Правда? – Арабелла была удивлена.

– Если ты не любила Гаррисона, с твоей стороны гораздо большей жестокостью было бы продолжать в том же духе и выйти за него.

– Ты очень добра ко мне, если говоришь такие слова, только мне кажется, что больше никто так не думает… Здесь, в Лондоне, мы находимся в своего рода изгнании. Наши родители решили, что нам будет лучше некоторое время пожить здесь, пока скандал не уляжется.

– Я не стану делать вид, что в салонах Дублина и светских гостиных Больших домов по всей Ирландии не обсуждалось то, как ты неожиданно бросила Гаррисона и вышла замуж за Чарльза. Но главный вопрос здесь в том, правильно ли ты поступила, став женой Чарльза? Любишь ли ты его?

Арабелла улыбнулась и кивнула.

– Да, я его люблю.

– Что ж, тогда все остальное значения не имеет! Кроме того, если взглянуть на Чарльза, может показаться, что ему ваше изгнание нравится свыше всякой меры. Карточная игра! Думаю, он никогда не подходил на роль благодетельного деревенского джентльмена, к великому огорчению нашего отца.

– А как поживает Гаррисон? Что слышно от него? Насколько я понимаю, он уехал в Нью-Йорк?

– Да, он по-прежнему живет там, работает в банке. И не планирует возвращаться.

В гостиную вошел Чарльз, пересчитывая на ходу деньги.

Гвинет встала:

– Я, наверное, уже пойду. Мы даем прием в нашем лондонском доме в субботу. Вы сможете прийти?

– Я ни за что не упустил бы такую возможность! – с энтузиазмом откликнулся Чарльз.

В субботу вечером Арабелла спустилась вниз в экстравагантном бальном платье, которое на этой неделе приобрела на Бонд-стрит. Перед вечерним приемом у Гвинет она заметно нервничала, но, зайдя в гостиную, застала там Чарльза, который, напротив, пребывал в состоянии радостного возбуждения в предвкушении ожидавшего их вечера.

– Как тебе мой наряд? – немного смущенно спросила она.

Он привередливо осмотрел ее с головы до ног, а затем сделал глоток коньяка из своего бокала.

– Прекрасно, просто прекрасно.

Подойдя к ней, он поцеловал ее. Она обхватила его рукой за шею и ответила на его поцелуй, после чего с улыбкой отстранилась. Ради таких вот ярких моментов стоило вытерпеть даже перенесенную ею психологическую травму.

– Экипаж ждет нас! – сказал он и предложил ей руку.

До лондонской резиденции герцога на Принс-Альберт-роуд ехать было недалеко. Это была пятиэтажная стоящая особняком вилла с короткой подъездной аллеей. Когда их карета остановилась перед домом, Арабелла через окна увидела, что комнаты на первом этаже уже полны элегантно одетых гостей.

– Думаю, мы немного опоздали, – сказал Чарльз, когда они поднимались по ступеням парадного крыльца.

– Удивительно, правда? – насмешливо поддела его Арабелла, привыкшая уже к тому, что Чарльз никогда и никуда не приходит вовремя.

Ожидавший у дверей лакей провел их в дом.

– Чарльз! – воскликнула сразу заметившая их Гвинет, направляясь им навстречу.

– Скромное небольшое сборище! – саркастическим тоном заметил Чарльз, оглядывая толпу приглашенных.

Гвинет поцеловала Арабеллу в щеку.

– Проходите, я вас сейчас со всеми познакомлю.

В тот вечер Чарльз с Арабеллой произвели настоящий фурор. Молодой ирландский аристократ и его жена олицетворяли собой все, что можно было только пожелать: молодость, красоту, деньги, родовитость, семейные связи и один из лучших домов в городе. Арабелла заметила, что Чарльз воспринимает как должное, что вокруг них постоянно кто-то толпится. А также заметила, что он едва ли не считает своим долгом снискать расположение как можно большего количества людей.

На следующий день, в понедельник, Чарльз и Арабелла сидели в столовой, ожидая, когда подадут завтрак. На столе перед Чарльзом лежала пачка конвертов, и он лихорадочно вскрывал их один за другим. Пруденс сидела на своем высоком стульчике для кормления рядом с Арабеллой.

– И еще одно приглашение на прием на следующую субботу! – с явным удовольствием констатировал Чарльз.

– У Гвинет ты был настоящим гвоздем программы, – заметила Арабелла.

– Да, – рассеянно согласился он, читая очередное приглашение на вечеринку с коктейлями. Вдруг он резко поднял на нее глаза. – Мы были гвоздем программы, дорогая… Я должен внимательно изучить все эти приглашения и решить, какие из них мы примем.

– А со мной ты по этому поводу посоветоваться не хочешь? – спросила она с легким недоумением в голосе.

– Конечно, я отложу все приглашения, которые, с моей точки зрения, нам нужно принять, а ты потом скажешь, есть ли у тебя возражения.

– Чарльз! – вспыхнула Арабелла. – Ты с таким же успехом можешь отложить все эти приглашения, а я потом просмотрю их сама в свободное время!

Он только ухмыльнулся:

– Как пожелаешь.

В столовую с большим подносом в руках вошел дворецкий и поставил его на боковой столик. Затем он подошел к столу и со смущенным видом поставил перед ними две тарелки.

Арабелла сразу заметила, что яичница с беконом подгорела.

– Что это? – удивленно спросила она.

– Боюсь, что помощница кухарки готовит неважно, – сказал дворецкий.

– Помощница кухарки?! С каких это пор наш завтрак готовит помощница кухарки? А где миссис Гловер?

Дворецкий нервно глянул в сторону Чарльза:

– Боюсь, миссис Гловер у нас больше не работает.

– А что с ней такое? – требовательным тоном поинтересовалась Арабелла.

Дворецкий закашлялся и снова покосился на Чарльза.

– Чарльз? – Арабелла повернулась к мужу, ожидая объяснений.

– Я был вынужден уволить миссис Гловер. Но не волнуйся: я дал ей отличные рекомендации.

– Уволить? Но почему?

– Потому что она умеет готовить только простые блюда.

– Простые блюда? – Она снова взглянула на свою тарелку. – Думаю, лично я предпочла бы простые блюда блюдам горелым! К тому же миссис Гловер была прекрасным поваром.

– Да, но только если ты любишь континентальную еду, брюссельскую капусту и вареный бекон!

– А кто же будет готовить теперь? Потому что совершенно очевидно, что помощница кухарки с этой задачей не справляется.

– Месье Юппер.

– А это еще кто такой, этот месье Юппер? – недоверчиво спросила Арабелла; раздражение ее нарастало.

– Месье Юппер – один из лучших шеф-поваров в Лондоне. Он работает в ресторане отеля «Ритц».

– «Ритц»?! – Голос Арабеллы взвился до крика. – Ты нанял французского шефа в качестве нашего домашнего повара?

Чарльз опустил руку на пачку писем.

– Да, мы собираемся устраивать у себя множество увеселительных мероприятий. И при этом хотим, чтобы наш дом ассоциировался у людей с изысканным угощением, а не с брюссельской капустой!

Арабелла повернулась к дворецкому:

– Уберите, пожалуйста, мою тарелку. Завтракать я что-то уже не хочу.

– Moi aussi! – сказал Чарльз, также отодвигая от себя свою тарелку.

Дворецкий быстро убрал со стола и удалился.

– Чарльз, ты не должен делать что-то, не посоветовавшись со мной! – сказала Арабелла.

– Да, дорогая, – согласился Чарльз, вставая из-за стола и вальяжной походкой выходя из комнаты.

Арабелла проследила за тем, как за ним закрылась дверь столовой, а затем в порыве ярости схватила вилку и с силой швырнула ее в его сторону. Громкий стук испугал Пруденс, и она начала громко надрывно плакать.

– Господи! – прошептала Арабелла, беря дочь на руки и начиная ее успокаивать. Подойдя к шнуру колокольчика для вызова слуг, она дернула за него и громко крикнула: – Мадемуазель!

23

Недели летели, складываясь в месяцы, и постепенно Чарльз с Арабеллой выяснили, что являются одной из самых востребованных пар в лондонском светском обществе. Незадолго до этого открытия они сами начали устраивать у себя в доме на Хановер-Тэррас званые обеды, и приглашение к ним вскоре стало желанной наградой для местной аристократии. Чарльз собирал у себя только самых остроумных и общительных людей, поскольку питал амбиции добиться того, чтобы их дом завоевал репутацию одного из самых популярных в столице.

Однажды вечером Чарльз и Арабелла принимали у себя гостей.

– Арабелла, ужин был просто восхитительным, – сказал Дэвид Честер, один из самых молодых за столом.

– Благодарю вас, Дэвид, – ответила Арабелла.

Когда подавали десерт, лакеи расставили перед каждым из приглашенных белые чаши, в которых лежали большие шарики твердого шоколада. Затем всех обошли слуги с кувшинами горячих сливок, наливая сливки на шоколад, а шоколад мгновенно таял, обнажая спрятанные внутри ягоды малины.

– Нет, это уже не пудинг – это произведение искусства! – воскликнула еще одна гостья, разглядывая малину в разводах расплавленного шоколада и сливок у себя в чаше.

– Это выглядит слишком красиво, чтобы его есть! – улыбнулся Дэвид.

Арабелла взяла его серебряную ложечку и вручила ему со словами:

– А я все же настаиваю! Попробуйте!

Дэвид был юношей, которому внезапно досталось большое наследство, и он переехал из сельской местности в Лондон, чтобы в полной мере насладиться здесь светской жизнью. Он был из известного рода, и его охотно принимали в обществе. Приехав в столицу, слегка наивный молодой человек немного робел; Чарльз, успевший подружиться с ним на нескольких приемах, пару раз приглашал его пообедать у них на Хановер-Тэррас. И Дэвид, который чувствовал себя потерянным в большом городе, был ему за это очень признателен.

– Вы еще не купили здесь дом? – спросил у него Чарльз.

– Нет, – ответил Дэвид. – Я много ходил по городу вместе с агентом, но так и не нашел ничего подходящего.

– Почему бы вам не позволить мне помочь вам в этом деле?

– О, я был бы вам очень благодарен, Чарльз, – улыбнулся Дэвид.

После ужина женщины ушли в гостиную, тогда как мужчины остались за столом, чтобы насладиться портвейном и сигарами.

Чарльз открыл коробку с сигарами и предложил одну Дэвиду.

– Попробуйте эти – их привезли с Кубы.

– Что ж, не откажусь, – сказал Дэвид.

– Они просто отличные, смею вас уверить.

Закурив, Дэвид продолжил:

– Еще раз спасибо вам, Чарльз, за то что предложили мне свою помощь в поисках дома. Некоторые из этих агентов по недвижимости весьма темные личности.

– Да, вполне возможно. В Лондоне все упирается в то, кого вы тут знаете.

– Да, и я все больше убеждаюсь в этом.

– Я хочу сказать, что иметь много денег очень хорошо, но по-настоящему важны именно связи.

– Да, я понимаю это… и благодарю вас, Чарльз, – вы познакомили меня со множеством важных людей.

– Не стоит благодарности. Кстати, вы играете в карты?

– Хм… играю, и неплохо! У себя в школе я был лучшим игроком.

Чарльз наклонился к нему и понизил голос:

– Я вхожу в один узкий круг любителей карточной игры, который собирается один раз в неделю.

– Правда? – Глаза Дэвида возбужденно округлились.

– Если хотите, я бы мог переговорить с остальными по поводу того, чтобы пригласить вас к нам разок-другой.

– Вы думаете, они согласятся на это?

– Не знаю. Конечно, это все-таки весьма избранный круг. Серьезные игроки, которые играют на серьезные деньги… – Чарльз с сомнением покачал головой и задумчиво посмотрел в окно на парк. – Нет, забудьте – это, пожалуй, вам не подойдет.

– Но, Чарльз, хотя бы задайте им такой вопрос, по крайней мере. Я буду вам очень признателен!

– Ладно, я попробую, если вы так настаиваете. Но ничего обещать не могу.

– Спасибо вам, Чарльз!

Чарльз протянул руку и положил свою сигару на пепельницу.

– Ну хорошо, может быть, пойдем и присоединимся к нашим дамам наверху? – с улыбкой предложил он.

Чарльз и Арабелла в театре «Лондон Палладиум» смотрели спектакль, сидя в ложе, расположенной прямо рядом с королевской. Внизу, в партере, возле прохода расположились мужчина и женщина. Женщина подняла глаза вверх и, заметив Чарльза с Арабеллой, обернулась к своему спутнику.

– Что это за пара сидит рядом с королевской ложей? – поинтересовалась она.

Мужчина тоже взглянул в ту сторону.

– Это сын лорда Армстронга Чарльз и его жена из Дублина.

– О, так это они?

– Да, они очень быстро стали обязательной принадлежностью любого мало-мальски значимого приема.

– Я слыхала, что на их званых обедах подают самое вкусное в Лондоне угощение.

– Да, икру из России, шампанское из лучших французских погребов. Деньги, похоже, для них не проблема… Ты, конечно же, слыхала, что за сплетни ходят о них?

– Нет.

– Она бросила жениха ради наследника лорда.

– Как это?

– По-видимому, она была помолвлена с младшим братом, а затем бросила его, чтобы выйти за Чарльза.

Женщина взяла театральный бинокль и внимательно посмотрела на Чарльза.

– Умная девочка! Ты знаком с ними?

– Так, разговаривал с Чарльзом пару раз.

– Ты просто обязан представить меня им после спектакля. Я ужасно хочу получить приглашение в такой дом. Я считаю, что это было бы просто захватывающе, хотя, пожалуй, и несколько вульгарно!

24

Маргарет в Армстронг-хаусе читала письмо от своей лондонской подруги. Дело было после ужина, и в этот теплый летний вечер с ней в гостиной собрались Дафна, Эмили и Лоренс.

– Все письмо Пенелопы полностью посвящено Чарльзу и Арабелле! – воскликнула Маргарет, продолжая читать.

– И что же она пишет? – озабоченно спросил Лоренс.

– Ну, она просто повторяет то, что мы и так уже слышали от других. Что они, похоже, ведут прекрасную жизнь, получают приглашения в самые лучшие компании и, видимо, просто купаются в деньгах!

В скором времени Маргарет должна была ехать в Лондон с Дафной на примерку ее свадебного наряда.

Лоренс задумался.

– Думаю, я тоже съезжу в Лондон вместе с тобой и Дафной. У нашей внучки уже скоро косички вырастут, а я ее еще так ни разу и не видел.

– Наверное, было бы весьма разумно посмотреть, что там происходит на самом деле, Лоренс, – задумчиво сказала Маргарет с тревогой в голосе.

Эмили пребывала в каком-то мечтательном трансе, что случалось с ней всякий раз, когда поступали новости о жизни Чарльза и Арабеллы в Лондоне. Воображение рисовало ей, как восхитительно они проводят там время. Она отчаянно скучала по Чарльзу. И хотя в прошлый раз вся его затея едва не закончилась катастрофой, она отдавала себе отчет, что после своего тайного участия в романе Чарльза с Арабеллой она ни разу не испытала подобного радостного возбуждения.

– В таком случае я тоже поеду с вами. Не желаю оставаться дома совсем одна, – заявила Эмили.

– Ты будешь тут не одна, – сразу пресекла эти поползновения Маргарет. – Здесь остается Джеймс и полный штат домашней прислуги.

– Но, мама!.. – попыталась возразить Эмили.

– Ты остаешься здесь, Эмили! И сконцентрируйся на немецкой грамматике! – отрезала Маргарет.

Дэвид Честер выложил на стол в доме Тома Хэмли выигрышную комбинацию карт.

– Вы снова выиграли! – с нескрываемым раздражением воскликнул Чарльз.

За столом поднялся недовольный ропот. Дэвид уже в четвертый раз присоединялся к их компании игроков.

Дэвид смутился, но был возбужден таким успехом.

– Должно быть, мне просто везет, как новичку.

– Как новичку? Да вы просто чертов везунчик! – вздохнул Чарльз и встал со своего стула. – Как бы там ни было, но я еду домой – уже начало второго.

– Я распоряжусь, чтобы дворецкий вызвал вам кеб, – сказал Том, дергая за шнурок колокольчика.

– Поехали, Дэвид, по дороге домой я завезу вас в отель, – предложил Чарльз.

– Спасибо! – тоже поднимаясь, ответил тот.

– До следующего уик-энда, джентльмены, – сказал Чарльз и перед уходом незаметно многозначительно подмигнул остальным.

– Мужчина-женщина-мужчина-женщина… женщина… – сказала Арабелла. – Среди гостей не хватает одного мужчины, чтобы на званом обеде в эту субботу у нас был полный комплект за столом.

Они с Чарльзом сидели в гостиной, и Арабелла составляла план, кого куда рассадить. Она вопросительно взглянула на Чарльза.

– Почему бы нам не пригласить Дэвида Честера? Он всегда составлял такую приятную компанию.

Чарльз оторвался от своей газеты.

– Нет… Собственно говоря, Дэвид уехал из Лондона. Он вернулся к себе домой. В Уилтшир.

– В Уилтшир? Но мне казалось, что ему тут нравится.

– Очевидно, это не так. Он скучал по дому. К тому же, думаю, он сделал здесь несколько опрометчивых инвестиций. – Чарльз вернулся к своей газете.

– Какая досада! Такой славный был человек.

Дэвид Честер с унылым видом сидел в купе вагона, который вез его обратно в деревню, и пытался сообразить, что же пошло не так. Несколько недель назад он приехал в Лондон владельцем богатого наследства, и весь город лежал у его ног. А теперь ни с чем возвращался домой, потеряв большую часть своих денег в карточной игре.

25

В связи с предстоящим визитом свекра и свекрови Арабеллу охватил страх. Регулярно видеться с Гвинет было намного проще: та не знала всей правды. Зато ее знали Маргарет и Лоренс, а это полностью меняло дело. Слуги трудились днем и ночью, чтобы к их приезду весь дом выглядел с иголочки. Пруденс одели в ее лучший наряд, купленный в «Харродс», и теперь все семейство ожидало встречи в гостиной.

Лоренса, Маргарет и Дафну, поднимавшихся вверх по лестнице, сопровождал дворецкий.

– Как приятно снова видеть вас здесь, лорд Лоренс и леди Маргарет, – сказал он.

– А как вы поживаете, Берчилл? Как вообще идет жизнь? – спросила Маргарет.

– Весьма насыщенно, леди Маргарет, весьма насыщенно, – ответил Берчилл, когда они дошли до конца лестницы.

– Могу себе представить, – скептически заметил Лоренс, разглядывая новые перила.

– Сейчас здесь работает так много французской прислуги, миледи, что, того и гляди, скоро мне вообще не с кем будет поговорить по-английски на нижних этажах, – пожаловался дворецкий.

– Бедняга Берчилл! – посочувствовала Маргарет, когда тот открыл перед ними двери в гостиную и жестом пригласил войти.

– Лорд и леди Армстронг с леди Дафной, – громко объявил он.

– Чарльз! – с порога воскликнула Маргарет и, подойдя к сыну, обняла и поцеловала его.

– Мама! – ответил Чарльз, сердечно заключая ее в свои объятия. – Папа, Дафна! – Он по очереди обнял их всех.

Арабелла встала.

– Здравствуйте, леди Армстронг, – сказала она.

– Прошу вас, дорогая, называйте меня просто леди Маргарет, – сказала Маргарет, вежливо целуя невестку в щеку, но при этом смерив ее жестким взглядом.

– А вот и наша малышка Пруденс! – сказал Лоренс, поднимая внучку на руки.

Все столпились вокруг них.

– У нее такой серьезный и решительный вид, – заметила Маргарет, мысленно соглашаясь с Гвинет, которая говорила ей, что у ребенка очень заурядная внешность.

– Она очень хорошая девочка, – сказала Арабелла. – Никогда не плачет и не капризничает.

– Что ж, это благословение Господне – хоть в этом, – отозвалась Маргарет, искоса глянув на Арабеллу.

– Боже мой, я едва узнаю свой дом, – медленно сказал Лоренс, оглядывая декор комнаты.

– Все выглядит нарочито пышно, – сказала Маргарет.

Арабелла почувствовала, как краснеет.

– Надеюсь, вы не возражаете, что…

– Конечно, они не возражают! – быстро вмешался Чарльз, поворачиваясь к своим родителям. – В конце концов, ваш дом полностью обновлен, и при этом все это не стоило вам ни единого пенни.

– Зато я хорошо представляю, сколько это стоило тебе, – многозначительно заметила Маргарет.

– А ради чего, собственно? – спросил Лоренс. – Ведь дом этот используется всего несколько месяцев в году во время светского сезона, а в остальное время тут никто не живет.

Арабелла решила побыстрее сменить тему.

– У нас приготовлен для вас обед. Вы, должно быть, проголодались после долгого путешествия. – Она подошла к шнурку для вызова слуг и потянула за него.

– Это фазан! – объявил Чарльз. – На обед у нас будет жареный фазан!

Когда Чарльз с Арабеллой шли вслед за родителями вниз в столовую, она шепнула ему:

– Вот уж спасибо! Ты не просто не взял на себя всю ответственность за обновление дома, но и дал им понять, что это моих рук дело!

– Естественно – я просто не мог приписать себе все заслуги за такой богатый декор!

К счастью, все мысли Маргарет были заняты свадебным платьем Дафны и приготовлениями к торжеству, и это очень радовало Арабеллу, потому что ее свекровь постоянно исподволь бросала всякие колкости в ее адрес, когда они оставались вместе. Для Арабеллы было очевидно, что Маргарет не намерена позволить ей забыть прошлое. Лоренс был добр к ней, но держался на дистанции и, казалось, больше всего интересовался образом жизни, которую вел в Лондоне его сын.

Вечером накануне отъезда обратно в Ирландию Маргарет и Лоренс сидели в своей спальне и разговаривали.

– Они ни разу не упомянули о возвращении домой! – заметил Лоренс.

– У них больше нет никаких отговорок. Пруденс уже подросла, и теперь никто не станет особо интересоваться подробностями ее рождения… Завтра перед отъездом нужно обсудить это с ними.

– Да. Я поговорю с Чарльзом, а ты поговоришь с ней, – сказал Лоренс.

Маргарет закатила глаза.

– Подозреваю, что она не из тех, кого так просто нагнуть. Арабелла слишком упряма в вопросах, касающихся ее интересов… Она так и не спросила нас о Гаррисоне.

– Знаешь, в этот свой приезд я так ни разу и не вышел посмотреть на наш сад, – сказал Лоренс.

– О, за ним очень хорошо ухаживают, – заверил его Чарльз. – У нас превосходный садовник.

– Тоже француз? – саркастическим тоном поинтересовалась Маргарет.

– Пойдем, Чарльз, – сказал Лоренс, вставая. – Давай прогуляемся.

Чарльз пожал плечами и последовал за отцом, оставив Маргарет наедине с Арабеллой.

Маргарет улыбнулась невестке.

– Я рада, что у нас наконец появилось время поговорить.

– Да? – сказала Арабелла, неуютно заерзав на диване.

– Я бы хотела обсудить ваши планы на будущее.

– Не думаю, что они у нас есть, леди Маргарет.

– Этого я и боялась… Понимаете, это, конечно, прекрасно, иметь такой городской особняк, но все это, – Маргарет широким жестом обвела комнату, – лишь временное жилище, чтобы проводить здесь несколько недель во время светского сезона. Точно так же, как дом в Дублине служит для приема членов нашей семьи во время зимних визитов туда. Наш настоящий дом – это Армстронг-хаус.

– Понимаю.

– Так вы вернетесь туда?

– Чарльз не планирует возвращаться. Ему вполне нравится жить здесь.

– Тогда ваш долг заключается в том, чтобы убедить его в обратном.

– Не думаю, чтобы кто-то был в состоянии убедить Чарльза сделать то, чего он не хочет.

Маргарет заговорила медленно и терпеливо, наставительным тоном:

– Задача жены состоит в том, чтобы советовать своему мужу, направлять и поддерживать его. Это вы и должны сделать сейчас, чтобы вернуться в Армстронг-хаус и начать готовить себя к вашим ролям в этой жизни.

– К нашим ролям?

– Арабелла, однажды вы станете леди Армстронг, и это предполагает намного большее, чем просто наряжаться в прекрасные платья. Вам необходимо вернуться в Армстронг-хаус, где я могла бы начать направлять и обучать вас, чтобы вы были готовы выполнять эту ответственную роль, когда настанет время.

– Но я вам не Эмили!

– Я и не предлагаю вам этого – а что вы хотели этим сказать?

– Я не тот проект, который вы могли бы создавать и лепить по своему усмотрению.

– Дорогая моя, вы очень многому от меня научитесь, – заверила ее Маргарет.

– И где мы будем жить во время этой вашей… подготовки?

– В Армстронг-хаусе, разумеется.

– Все вместе под одной крышей! – воскликнула Арабелла.

– Если хотите, можете пока пожить в Хантерс-Фарм. Это прекрасный…

– Я знаю, что представляет собой Хантерс-Фарм! – резко бросила Арабелла, вспомнив о своих тайных свиданиях с Чарльзом до их свадьбы.

– Должна признаться, меня очень тревожит тот факт, что в один прекрасный день главой нашей семьи по женской линии станете вы, – сказала Маргарет. – Однажды вы уже поставили на грань уничтожения не только саму себя, но и две наши семьи – Армстронгов и Тэттинжеров.

– Сейчас я пытаюсь все это оставить в прошлом.

– Это проще сказать, чем сделать. Вы уничтожили бедного Гаррисона.

– Я прекрасно знаю, что я сделала с Гаррисоном, и полностью беру на себя ответственность за это.

– Это правильно. Кто-то же должен это сделать! Вы повели себя с ним низко, игнорируя такие понятия, как совесть и мораль.

– И судя по вашим словам, вы, очевидно, никогда не позволите мне забыть об этом, так? Я всегда буду для вас падшей женщиной. Женщиной, которая вступила в связь с мужчиной до свадьбы. Которая забеременела при этом. Шлюхой!

– Этим вы только укрепляете меня во мнении, что вы недостойны быть леди Армстронг.

– А вы укрепляете меня во мнении, что мы не можем вернуться в Ирландию. Жить с вами под одной крышей? И мириться с вашим постоянным неодобрением?

– Я вижу, что нам с вами нет смысла продолжать этот разговор.

– Я буду всегда благодарна вам и лорду Лоренсу за то, что вы вмешались в трудный момент, но теперь мне нужно жить дальше своей жизнью – с Чарльзом, с Пруденс и с еще одним ребенком, которого я ношу.

Маргарет растерянно заморгала.

– Так вы снова беременны?

– Да… Но об этом еще никто не знает – я даже Чарльзу пока не говорила.

– Понятно! – Эта новость застала Маргарет врасплох.

Лицо Арабеллы смягчилось.

– Я бы хотела, чтобы мы с вами были друзьями, леди Маргарет. Но этого не хотите вы. Вы хотите продолжать постоянно наказывать меня за ошибки прошлого.

Сад был длинным и вытянутым, а в самом конце его располагалась хозяйственная постройка.

– Видишь, папа, тебе не о чем беспокоиться – сад в полном цвету, – сказал Чарльз.

– Да, конечно… Одно дело ухаживать за небольшим садиком в Лондоне, а совсем другое – поддерживать порядок на восьми тысячах акров земли в поместье в Ирландии.

– С чем ты блестяще справляешься.

– Но для управления всем этим мне нужна помощь, Чарльз.

– У тебя есть Джеймс.

– Джеймс не является моим наследником, наследник ты. И… в общем… эта идея, чтобы вам пожить в Лондоне, была только временной мерой, и ты это знаешь.

– Ты сам это предложил.

Лоренс почувствовал, что начинает злиться.

– Предложил, чтобы выручить вас из пикантной ситуации, в которой ты оказался вместе с этой девушкой.

– И это предложение также оказалось прекрасным. Оно сработало просто идеально.

– Ну и?..

– Что, собственно?

– Ну и когда вы вернетесь в Армстронг-хаус? Теперь, когда ситуация миновала?

– Я не собираюсь возвращаться, отец. Мне очень нравится жить здесь.

– Но твое предназначение не в этом! Твое предназначение – Армстронг-хаус и наше поместье!

– Тогда пусть это предназначение подождет, когда мы будем к нему готовы.

– Ты считаешь себя очень умным, не так ли? А я нахожу это безответственным.

– Ты все находишь безответственным.

– И тем не менее этот дом по-прежнему принадлежит мне, хоть ты и сделал его похожим на бордель и заполнил французскими официантами!

– Ты хочешь, чтобы мы съехали отсюда? Если так, мы это сделаем. В настоящее время я финансово независимый человек.

– Не смеши меня. Ты по-прежнему остаешься моим наследником. Но однажды ты можешь вдруг обнаружить, что, каким бы большим ни было приданое твоей жены, деньги эти быстро закончатся, если ты будешь тратить их подобным образом.

– Ну, тебе беспокоиться об этом не стоит. – Чарльз взглянул на небо. – Мне кажется, сейчас пойдет дождь – может быть, все-таки вернемся? – Он развернулся и направился в сторону дома.

Лоренс, кипя от злости, поспешил за ним.

– У Арабеллы есть для вас кое-какие новости, – сказала Маргарет, когда Чарльз с Лоренсом вошли в гостиную: Чарльз – расслабленный и улыбающийся, Лоренс – мрачнее тучи.

– Правда? – спросил Чарльз.

– Я жду ребенка.

– Ах! – воскликнул Чарльз, а затем, счастливо заулыбавшись, подошел к жене и обнял ее. – Какое замечательное известие! Это необходимо отпраздновать. – Он подошел к шнурку для вызова слуг и подергал его.

Немедленно появился дворецкий.

– Шампанского, Берчилл! И самого лучшего, какое только у нас имеется!

– Ну конечно, почему бы и нет? – вздохнул Лоренс.

– Только подумай, отец: это может быть мальчик, мой сын. Будущий лорд Армстронг, – радостно произнес Чарльз.

– По крайней мере хотя бы эту беременность не нужно будет замалчивать и ото всех скрывать! – проворчала Маргарет.

Чуть позже Маргарет с Лоренсом сидели в карете, а Дафна тем временем махала из окошка Чарльзу и Арабелле, вышедшими на крыльцо проводить их.

– Увидимся на моей свадьбе в Армстронг-хаусе на следующий год! – крикнула Дафна, и карета тронулась с места.

Арабелла и Чарльз вошли в дом и, остановившись, некоторое время молча смотрели друг на друга.

– Что ж, – наконец сказал Чарльз, – по крайней мере теперь это уже позади.

Внезапно оба дружно расхохотались и бросились друг к другу в объятия.

26

За игровым столом в доме Тома Хэмли сдавались карты. Их компания игроков существенно разрослась, в основном благодаря связям Чарльза и его тонкому умению привлечь новых людей. Дворецкий открыл дверь, и в комнату вошел высокий широкоплечий мужчина – Чарльз сразу же отметил про себя, что одет он был дорого. Даже, пожалуй, слишком дорого для карточной игры в ночь с пятницы на субботу.

– Мистер Хью Фитцрой, – объявил дворецкий, принимая у нового гостя его плащ, трость с золоченым набалдашником и цилиндр.

– А, Хью! Вы нашли нас без труда? – поинтересовался Том, вставая и пожимая ему руку.

– Да, вы хорошо проинструктировали моего кучера, – ответил Хью.

– Вот и хорошо! Вот и хорошо! – затараторил Том, после чего представил гостя всем сидящим за столом.

Когда очередь дошла до Чарльза, Хью пристально взглянул на него своими темными, почти черными глазами и сдержанно кивнул.

Чарльз тоже учтиво кивнул в ответ.

Хью занял свое место за столом, и игра возобновилась.

– Что слышно от Дэвида Честера? – спросил Том.

– Полагаю, он вернулся туда, откуда приехал, – ответил Чарльз.

– А кто такой этот Дэвид Честер? – поинтересовался Хью.

– Один молодой, не так давно прибывший сюда из провинции, имея больше денег, чем здравого ума… А в свою деревню он возвратился уже с гораздо меньшим количеством денег, но зато, будем надеяться, заметно поумневшим! – цинично заметил Чарльз, чем вызвал за столом взрыв смеха.

Хью понимающе кивнул.

– Карточная игра – занятие для дураков, если ты не знаешь, что делаешь.

– Трудно с этим не согласиться, – отозвался Чарльз, открывая свои карты.

Весь вечер Чарльз внимательно наблюдал за Хью Фитцроем. И пришел к выводу, что это хороший игрок, но крайне осторожный. При нем были все внешние атрибуты достатка: золотые запонки, золотой портсигар, много наличных денег для ставок. Но человек этот явно был не из их круга. Хоть он и пытался это тщательно скрывать, однако манеры его были не отточенными, познания об этикете – поверхностными, образованность – неочевидной. Но больше всего Чарльза заинтриговал его акцент. Это было произношение простолюдина, хотя Хью изо всех сил старался этого не показывать.

– Кто он такой и где ты его все-таки нашел? – спросил Чарльз у Тома во время перерыва, когда Том подливал ему вина в бокал.

– Хью Фитцрой – очень и очень богатый человек, – ответил Том.

– Но я никогда о нем раньше не слышал, – сказал Чарльз.

– И не должен был. Он родом откуда-то из Ист-Энда.

– Из Ист-Энда?!

– Да. Я тоже знаю о нем немного. Мы познакомились через одного моего знакомого. И похоже, что человек этот сделал состояние совершенно самостоятельно.

– И как же он заработал свои деньги? – Этот незнакомец интриговал Чарльза все больше и больше.

– Кто знает? Сам он о себе рассказывает мало.

– Я удивлен тем, что ты ввел его в наш круг, – сказал Чарльз, наблюдая, как Хью неуклюже ест канапе.

– А почему бы и нет? Его деньги ничем не хуже каких-то других, или я неправ?

– Не могли бы вы вызвать для меня кеб? – попросил Чарльз дворецкого Тома, когда все уже надевали свои плащи и шляпы перед уходом.

– Может быть, подвезти кого-нибудь? Мой экипаж ждет у входа, – предложил Хью.

– Мне нужно в Риджент-парк, если вам это по пути, – сказал Чарльз.

Хью жестом предложил Чарльзу пройти первым. Спустившись по ступеням крыльца, Чарльз увидел ожидавшую внизу богато украшенную карету.

– Сначала к Риджент-парк, – скомандовал Хью своему кучеру, а затем обернулся к Чарльзу: – Я остановился в «Клариджез». Снимаю там люкс.

– Но ведь Риджент-парк совсем в другой стороне! И вам это совсем не по пути, – заметил Чарльз.

– Не имеет значения, – отозвался Хью.

Карета медленно катила по улицам Лондона сквозь опустившийся густой туман.

Чарльз заметил, что Хью неловок в общении и во время светской беседы слегка нервничает, но это был явно не Дэвид Честер. Чувствовалось, что человек он очень жесткий.

– Том говорил мне, что вы родственник герцога? – сказал Хью.

– Это правда: моя сестра – герцогиня Бэттингтонская.

– А вы сам сын графа?

– И это верно, – усмехнувшись, ответил Чарльз. – Мой отец, нынешний лорд Армстронг, очень хочет, чтобы я вернулся в Ирландию и занял там соответствующее положение, но мне здесь жить гораздо веселее!

Карета остановилась перед домом Чарльза. Хью понимающе кивнул.

– Что ж, спасибо, что подвезли, – сказал Чарльз. – Хм… В следующую пятницу я устраиваю игру в карты у себя дома. Мы начнем в девять, приходите, если будете свободны. У меня будет и Том Хэмли, и вся остальная компания, которую вы видели сегодня.

Казалось, Хью удивился этому приглашению, но согласно кивнул.

– Тогда до встречи. Трогай! – прикрикнул он на кучера.

– Сегодня вечером я принимаю кое-кого из своих друзей. Мы расположимся внизу, в столовой, так что не будем беспокоить тебя, – сообщил Чарльз Арабелле, когда они в следующую пятницу сидели в гостиной.

– Мне распорядиться, чтобы Берчилл приготовил вам поесть? – спросила Арабелла.

– Не стоит. Я попрошу, чтобы с кухни принесли какие-нибудь легкие закуски, когда они придут.

Вечером Арабелла следила из окна в гостиной на втором этаже, как один за другим съезжаются друзья Чарльза. Подъехавшая громадная дорогая карета поразила ее. В отличие от всех остальных, воспользовавшихся кебами, этот человек явно прибыл на собственном экипаже, потому что, когда он вышел из него, тот остался стоять на месте.

Направляясь к их дому, этот человек внимательно и оценивающе оглядывал его. Заметив Арабеллу, стоявшую на балконе и смотревшую на него сверху вниз, он замер на месте. Арабелла почувствовала себя неловко и, развернувшись, сразу ушла в комнату.

Весь вечер Арабелла просидела в гостиной за чтением. Ее разбирало любопытство, поскольку уже несколько часов внизу было очень тихо. Наконец она решила пойти и выяснить, в чем дело. Спустившись, она открыла двери столовой и вошла. Группа мужчин сидела за столом и играла в карты.

При виде ее все встали и учтиво раскланялись.

– Добрый вечер, Том… Джентльмены… – кивнула она всем и жестом пригласила садиться.

Заметив мужчину из дорогой кареты, который сидел во главе стола и пристально смотрел на нее, она снова почувствовала себя неуютно под его взглядом.

– Ты что-то хотела, дорогая? – спросил Чарльз, не удосужившись подняться. Казалось, он был не слишком доволен ее приходом.

– Чарльз, можно тебя на минутку? – попросила она.

– Что-то срочное? – раздраженно спросил он.

– Да, срочное!

Он пробормотал что-то себе под нос, но положил карты и последовал за ней из комнаты, закрыв за собой дверь. Они прошли через холл в кабинет. Войдя, они снова закрыли за собой двери.

– Ну и?.. – нетерпеливо спросил он.

– Ты играешь в баккара у меня в доме, что это значит? – требовательным тоном спросила она.

– А я-то думал, что это дом моего отца.

– Ладно, пусть будет «играешь у нас дома», в таком случае.

– А почему бы мне и не поиграть тут в карты? В других домах я всегда это делаю.

– Меня не интересует, что ты делаешь в других домах, но я не позволю вести нелегальную игру здесь, – твердо заявила она.

– Но почему?

– Потому что я не хочу быть причастной к чему-либо подобному! Гвинет никогда бы не разрешила устраивать карточную игру у себя – как и все остальные настоящие леди из числа наших знакомых.

– Думаю, из нашего прошлого опыта мы с тобой оба знаем, что ты не такая, как все остальные настоящие леди из числа наших знакомых, – насмешливо произнес он.

Эти слова были для нее, словно пощечина.

– Да, ты прав. Я не похожа на тех жеманных и глупых жен, которых мы знаем немало. Полагаю, мы с тобой оба понимаем, на что я способна.

– Арабелла…

– Однажды ты уже подвел меня к краю пропасти, и я никогда больше не позволю, чтобы ты рисковал моим будущим или будущим моих детей.

Она решительно направилась к двери.

Он схватил ее за руку.

– Куда ты идешь?

– Отпусти меня немедленно! – резко бросила она.

Но он продолжал крепко держать ее.

– Ответь на мой вопрос.

– Я собираюсь пройти через холл и сказать этим людям, чтобы они уходили. И вежливых слов для этого подбирать не стану.

Она освободилась и отправилась дальше.

– Арабелла! – прошипел он. – Ну хорошо! Я сам попрошу их уйти.

Она повернулась к нему лицом.

– У тебя есть пять минут на то, чтобы выпроводить их всех.

Когда Арабелла поднималась по лестнице наверх, он со злостью смотрел ей вслед, а затем повернулся и вошел в столовую.

– Мне очень жаль, господа, но боюсь, что на сегодня мы вынуждены закончить.

27

На следующий день Арабелла и Чарльз сидели в гостиной в напряженном молчании, когда вошел Берчилл, неся в руках громадную корзину с продуктами.

– Что это, Берчилл? – спросил Чарльз.

– Корзина из «Харродс», доставлена для миссис Армстронг, – ответил дворецкий, с трудом ставя тяжелую корзину на пол. – К ней прилагалась записка.

Он протянул Арабелле конверт и вышел.

Она открыла его.

– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Чарльз.

– Это от Хью Фитцроя. – Она с большим трудом разбирала корявый почерк. – Здесь написано… «Простите за неловкость вчера вечером».

– Он, видимо, имеет в виду твою вспышку гнева во время нашей игры, – сказал Чарльз, открывая корзину. – Но она набита первоклассными лакомствами.

– Кто он такой? – спросила Арабелла, догадываясь, что это был тот самый мужчина, который так пристально смотрел на нее.

– Я познакомился с ним у Тома Хэмли. Богат до непристойности, очевидно, – впрочем, немного грубоват и неотесан, – ответил Чарльз, откручивая крышку на банке с черной икрой и нюхая ее. – Возможно, тебе следовало бы чаще устраивать такие сцены, если это дает столь блестящие результаты!

Арабелла смущенно смотрела на корзину и чувствовала себя неловко.

Хью Фитцрой стал завсегдатаем сборищ компании Чарльза за карточным столом. Чарльз заметил, что тот никогда не горячился и не повышал голоса. Он был неизменно вежлив со всеми игроками, но при этом мог быть груб с прислугой. В нем чувствовалось странное сочетание уверенности и неуверенности в себе. Он всегда был готов нарочито продемонстрировать любому из присутствующих свидетельства своего богатства. Хью, казалось, особое внимание обращал на Чарльза и всегда очень внимательно прислушивался, когда тот рассказывал о людях, с которыми он был знаком, или о званых приемах, куда его приглашали. Вскоре Чарльз начал понимать, что, как только он заводил разговор об Армстронг-хаусе, своей семье или герцоге Бэттингтонском, Хью охватывал благоговейный трепет.

– Ты должен осознавать, что он никогда до этого не пересекался с аристократией, – сказал Том, когда они как-то вечером разговорились с ним на эту тему.

– Что ж, деньги открывают разные двери, каким бы неотесанным ни казался их хозяин, – ответил Чарльз.

У Чарльза была назначена встреча с управляющим банком, мистером Джонсом, и он направился на нее пешком. Он прошелся по Риджент-стрит, пересек площадь Пиккадилли и наконец оказался перед зданием банка.

– Сожалею, но деньги на вашем счету подходят к концу, – предупредил его управляющий, протягивая ему выписки.

Чарльз в шоке воззрился на цифры остатка средств на счете.

– Но здесь, вероятно, какая-то ошибка! Сумма, которую мой тесть перевел мне в качестве приданого на свадьбу, должна в десяток раз превышать вот эту!

– Боюсь, что никакой ошибки нет… Банк много раз посылал вам уведомления, чтобы вы обратили внимание на ваш постоянно тающий счет.

– Но… но… – Чарльз просто не знал, что сказать. Он никогда не читал писем из своего банка.

Мистер Джонс внимательно смотрел на молодого аристократа, чей расточительный образ жизни был известен на весь Лондон.

– Думаю, вам нет нужды особенно беспокоиться, – сказал он. – С таким громадным поместьем, как у вашего отца, которое однажды станет вашим… Там ведь несколько тысяч акров земли, не так ли?

– Восемь тысяч, – уточнил Чарльз, до сих пор испытывая головокружение от такого потрясения.

– Если позволите дать совет, вам необходимо резко сократить ваши расходы. По-моему, у вас работает французский шеф-повар? Мы с женой, например, наняли замечательную девушку из Сассекса, исключительно рассудительную и вполне адекватную – она варит яйца просто идеально.

– Подозреваю, что вам с женой не приходится принимать гостей такого калибра, которые приходят к нам, – пренебрежительно фыркнул Чарльз. – И ваша девушка из Сассекса, – не сомневаюсь в ее адекватности, – вполне может подойти для Уимблдона или где вы там проживаете!

Мистер Джонс удивленно откинулся на спинку своего кресла, и тон его стал ледяным.

– В таком случае могу посоветовать вам поехать и переговорить с лордом Армстронгом. Будем надеяться, он сможет обеспечить вас средствами на тот образ жизнь, к которому вы привыкли.

Последующие несколько недель Чарльз находился в состоянии смятения и злился, пытаясь понять, как его финансы могли разойтись так быстро. Он осознавал, что в карты ему уже долго не везло и он проиграл громадные деньги. Но это было временным явлением, и уже скоро удача должна была повернуться к нему лицом.

Арабелла вошла в кабинет, держа в руках меню.

– Чарльз, мог бы ты взглянуть на меню, которое месье Юппер подготовил для званого ужина в следующую субботу? Здесь предлагаются перепела – он восхитительно готовит их с оливками. Но там будет леди Холландер, и, думаю, ей это не очень подойдет – ты же знаешь, какая она привередливая в плане еды…

– Ради бога, Арабелла! Ты же видишь, что я слишком занят, чтобы заниматься такими пустяками! – резко прервал ее он.

Она вопросительно взглянула на пустой письменный стол, за которым он сидел.

– А чем, собственно, ты занят?

– Мне нужно организовать еще массу всяких вещей, вместо того чтобы обсуждать, как нам угодить прихотливой леди Холландер!

– Что организовать – следующую карточную игру? – саркастическим тоном поинтересовалась она.

– Просто оставь меня в покое, и пускай Юппер сам разбирается с этим чертовым меню – за это ему и платят немалые деньги!

– Хорошо, как скажешь. Я передам месье Юпперу, чтобы он готовил перепелов, хоть этим мы и доконаем желудок леди Холландер. Знаешь, я что-то не пойму, что с тобой происходит в последнее время – ты совершенно не в форме.

– На мне лежит большая ответственность, и тебе это известно, – оправдывающимся тоном ответил он.

– А вот твой отец думает совсем иначе: он считает, что ты как раз очень хорош в том, чтобы ее всячески избегать, – заявила она и, развернувшись, вышла из комнаты.

Он встал из-за стола, подошел к окну и посмотрел на большой сад.

– Все это имущество однажды будет моим, а я сейчас переживаю о каких-то деньгах! – сказал он сам себе. – Все это имущество…

Чарльз решительным шагом вошел в кабинет управляющего банком.

– У меня хорошие новости, мистер Джонс, очень хорошие!

Джонс удивленно поднял на него глаза.

– Хорошие новости услышать всегда приятно. О чем же речь?

– Я связался со своим отцом, и он согласился взять заем под закладную на дом на Хановер-Тэррас. Деньги должны быть переведены на мой счет.

– Прекрасно! – Джонс не скрывал своего удивления.

– Такое впечатление, что пока мы еще не будем полагаться на девушек из Сассекса и вареные яйца к столу. Подготовьте, пожалуйста, документы по закладной как только сможете, мистер Джонс, и я подпишу их у своего отца, когда поеду в Ирландию на свадьбу своей сестры, леди Дафны. Доброго вам дня, мистер Джонс! – Чарльз развернулся и в приподнятом настроении широким шагом покинул кабинет управляющего.

28

Утром в тот день, когда они должны были уезжать в Ирландию на свадьбу Дафны, Чарльз находился в кабинете. Он сидел за письменным столом и внимательно читал документы по закладной на дом. Все вроде бы было в порядке. Не хватало лишь подписи отца, чтобы деньги поступили на его счет.

В кабинет вошла Арабелла.

– Чарльз, приехал кеб, чтобы отвезти нас на вокзал, – сказала она.

Чарльз быстро уложил документы в небольшой кожаный чемоданчик и запер его.

– Уже иду, – вставая, сказал он.

К этому моменту беременность Арабеллы находилась уже на завершающей стадии, до родов оставался какой-то месяц, и поэтому ее не слишком радовала долгая поездка до Ливерпуля, затем морское путешествие через Ирландское море, а после этого еще долгий путь из Дублина через всю Ирландию до Армстронг-хауса.

По крайней мере хорошо уже, что ей не придется там столкнуться с Гаррисоном. Еще перед тем, как пригласить Чарльза и Арабеллу, Маргарет предупредила, что Гаррисон не приедет в Ирландию на это событие.

Они быстро вышли из дома.

– Счастливого пути, – сказал Берчилл, когда они вместе с кучером укладывали сзади в кеб их чемодан.

– Спасибо, Берчилл, – ответила Арабелла, при помощи Чарльза поднимаясь в экипаж.

– Au revoir! Au revoir! – пропела Изабель, вручая ей Пруденс. Арабелла согласилась, чтобы Изабель, воспользовавшись таким случаем, съездила домой во Францию к своей семье, пока они будут в Ирландии.

Махая рукой вслед карете, Берчилл шумно вздохнул.

– Месье Берчилл! У вас такой вид, как будто вы испытываете облегчение после их отъезда, – с укором сказала Изабель, глядя, как он тяжело прислонился к одной из римских колонн на фронтоне дома и закурил.

– Я действительно рад, что этот цирк уехал из города хотя бы на пару недель, – бодро откликнулся Берчилл. – Не забывайте, что этот особняк до их приезда сюда был открыт всего пару месяцев в году, летом. Это был славный спокойный дом, где можно было расслабиться, прежде чем он превратился в место постоянных увеселений с этой ужасной аристократической едой… Первое, что я сделаю теперь, это закажу на кухне для себя старое доброе ирландское жаркое!

– Ирландское жаркое! – пришла в ужас Изабель. – Месье Юппер этого не позволит!

– А месье Юппер может и дальше держаться за свой Версаль – мне-то что за дело!

Арабелла следила за улыбающимся лицом Чарльза, когда тот играл в карете с Пруденс.

– В последнее время ты, по крайней мере, находишься уже в лучшем расположении духа, – заметила она.

– Так и есть, дорогая, так и есть!

– Должно быть, это связано с предвкушением того, как ты снова встретишься со своими близкими, – задумчиво сказала она.

– Должно быть, должно быть так!

– Со всеми, за исключением Гаррисона, – продолжала она.

– Никто ведь не гнал Гаррисона. То, что он не захотел приехать на свадьбу собственной сестры, это его выбор. Эгоистичный выбор, с моей точки зрения.

Она уставилась на него, стараясь понять, не шутит ли он.

– Но ведь это совершенно очевидно, почему он не приехал, – он не желает видеть нас с тобой! Или не хочет ставить остальных членов семьи в компрометирующее положение. Нас пригласили только после того, как он уже отказался приехать.

– Чушь! Знаешь, ты временами можешь удивительным образом заблуждаться. Как будто меня могли не пригласить на свадьбу Дафны!

– На твоем месте я бы не стала проверять их лояльность к тебе на прочность. Только не после того, что случилось, – сказала она, отворачиваясь от него к окну.

Когда их карета остановилась перед Армстронг-хаусом и Чарльз помог Арабелле выйти, она подняла голову и с внутренним трепетом оглядела величественное здание.

Парадная дверь распахнулась, и из нее выбежала Эмили; с криком «Чарльз!» она бросилась в распростертые руки брата и горячо обняла его.

– Вот это настоящий горячий прием в родном доме! – воскликнул Чарльз.

Затем Эмили повернулась к Арабелле, державшей на руках Пруденс, и улыбнулась ей.

– Здравствуй, Арабелла.

– Ты прекрасно выглядишь, Эмили. Поздоровайся со своей тетей Эмили, Пруденс. – Арабелла протянула малышку ей навстречу, но Эмили взглянула на ребенка без всякого интереса.

– Что ты думаешь о своей племяннице? – спросил Чарльз.

– «Жила-была девчушка, большая хохотушка. Смешная завитушка на лбу ее была. Когда она смеялась, то люди улыбались, но на ее капризы смотрели с укоризной!» – пропела Эмили и, взяв Чарльза за руку, потянула его за собой вверх по ступеням парадного крыльца. – Как же я рада, что ты приехал сюда, Чарльз! Только ты сможешь спасти меня от всех этих бесконечных свадебных разговоров!

Арабелла закатила глаза и последовала за ними в дом.

Арабелла заметила, что с ней Маргарет ведет себя обходительно, но соблюдает дистанцию; когда она улыбалась ей, улыбка эта не касалась ее глаз. Лоренс был любезен, как всегда. Эмили постоянно лебезила вокруг Чарльза, а Дафна была слишком поглощена приготовлениями к своей свадьбе, чтобы думать о ком-то еще.

В тот вечер Чарльз с Арабеллой присоединились ко всему семейству в столовой.

– Гвинет еще не приехала? – спросила Арабелла.

– Нет, они с его высочеством приедут накануне свадьбы, вместе со всеми остальными гостями, – сказала Маргарет.

– А Фоксы не приедут вообще, – сообщила Дафна.

– Почему же? – спросил Чарльз.

– Земельная война! – воскликнул Лоренс. – Ты еще не забыл о ее существовании, ведя жизнь светского льва в Лондоне?

– Разумеется, не забыл, отец. Просто меня удивило, почему это остановило Фоксов от того, чтобы приехать к нам в гости. – Он с вызовом взглянул на отца.

– Потому что их поместье втянуто в эту войну, – ответила Маргарет.

– Понимаешь, им объявили бойкот, – пояснила Эмили. – И им пришлось везти рабочих из Англии, чтобы спасти свой урожай.

– И вся их домашняя прислуга тоже ушла. Миссис Фокс была вынуждена даже повара выписывать из Англии через агентство.

– Какой ужас! – воскликнула Арабелла. – И вы им никак не можете помочь?

– Конечно, не можем! – раздраженно бросила Маргарет. – В противном случае мы и сами будем втянуты в эту войну. Ваша роскошная жизнь в Лондоне, похоже, заставила вас забыть суровую политическую реальность в вашей родной стране.

Лоренс откинулся на спинку стула и отпил вина из своего бокала.

– Фоксы, вероятно, наши самые старинные друзья во всем графстве, но они понимают, что не могут рассчитывать на то, что мы окажем им действенную поддержку. Если бы я послал своих людей помочь им с урожаем, кончилось бы это тем, что нас бы тоже начали бойкотировать.

Арабелла сочувственно кивала ему. Она понимала, что, несмотря на все великолепие, власть и щедрость Армстронгов, было очень просто навлечь на них ненависть крестьян, что привело бы к осаде поместья.

– Они почувствовали, что было бы несправедливо по отношению к нам, если бы они пришли на свадьбу и все увидели, что мы с ними поддерживаем друг друга. Поэтому они дипломатично предпочли остаться дома.

Маргарет бросила тяжелый жесткий взгляд на Арабеллу, которая в этот момент подумала о Гаррисоне, оставшемся в Нью-Йорке.

– И они не единственные, кто не приедет к нам из дипломатических соображений.

Чарльз дождался, когда все в доме заснули, после чего встал и накинул халат. Подойдя к гардеробу, он вынул оттуда спрятанный там кожаный чемоданчик. Выскользнув из спальни, он прокрался по коридору и по лестнице спустился в библиотеку.

Комната все еще была тускло освещена отблеском углей, тлеющих в камине, поэтому он подошел к масляной лампе и зажег ее. Положив чемоданчик на письменный стол Лоренса, он направился к полке. Взяв оттуда книгу о ловле форели, он наугад открыл ее и положил на стол. Если кто-то неожиданно войдет, он скажет, что просто не может уснуть и спустился вниз, чтобы что-то почитать. Затем с другой полки он снял отцовскую папку и открыл ее на столе. Внутри лежали документы, и он тщательно изучил подпись Лоренса на них. Взяв листок бумаги из своего чемоданчика, он начал тренироваться, снова и снова копируя эту подпись. Немного успокоив свои нервы, он вынул документы по закладной на дом, которые подготовил в Лондоне, и подделал на них подпись Лоренса. В завершение всего он сравнил поддельные подписи с оригиналом и с удовлетворением отметил, что они ничем не отличаются друг от друга. Затем он положил папку с бумагами на место, выключил лампу, забрал свой чемоданчик и вернулся в спальню.

29

Возвращение в Армстронг-хаус навеяло на Арабеллу волну воспоминаний: как она приезжала сюда с Гаррисоном, когда они были влюблены друг в друга, как познакомилась здесь с Чарльзом, как начался их роман, переросший в ужасную конфронтацию, окончившуюся их свадьбой. В последующие несколько дней она, преднамеренно отойдя на задний план, лишь наблюдала за тем, как Армстронги делают то, что умеют лучше всего, – готовятся принимать гостей на широкую ногу и доводят организацию грандиозного светского события до полного совершенства.

В день свадьбы Дафны все отправились в ближайшую деревню в фамильную церковь, которая была уже до отказа заполнена гостями. Глядя, как Дафна и ее жених обмениваются клятвами верности перед алтарем, Арабелла невольно думала о том, насколько все это отличается от ее собственной свадьбы – скромной, торопливой, лишенной всякой торжественности. Но, оглянувшись на Чарльза, сидевшего рядом с ней на скамье, и задумавшись о своей жизни, она поймала себя на том, что счастлива своим нынешним положением, даже несмотря на тот тяжкий путь, который ей пришлось для этого проделать.

Остаток дня прошел в сплошном сказочном водовороте веселья – прекрасное угощение, вдохновенные застольные речи и в довершение всего танцы в Армстронг-хаусе.

Наблюдая, как Дафна танцует со своим женихом в бальном зале, Маргарет обернулась к сидевшей рядом с ней Гвинет.

– Ну вот, уже две мои дочки успешно выпущены в широкий мир и счастливо выданы замуж, – сказала Маргарет.

– Да, из них получилась очаровательная пара, – согласилась Гвинет.

– Дафна такая легкомысленная девица, что готова была лететь повсюду, куда ее только пригласят; при этом у нее хватило здравого ума познакомиться с наследником большой пивоварни и влюбиться в него, так что ее даже не пришлось представлять в Лондоне и посещать с ней все мероприятия светского сезона.

– Но похоже, что это брак по любви.

Маргарет вздохнула:

– С Эмили нам уже так не повезет. Она вообще не принимает никаких приглашений, которые ей присылают. Иногда она доводит меня до отчаяния. Вот ее-то определенно придется представлять в Лондоне, чтобы подобрать ей подходящего мужа. Я надеялась вывезти ее туда в следующем году.

– Так в чем же дело? Почему нет? Мне показалось, что ее образование уже завершилось.

– Она наотрез отказывается ехать туда! Глупая девчонка. – Маргарет взглянула на Арабеллу, которая непринужденно беседовала с гостями. – Если мы все-таки поедем туда, мне бы очень не хотелось жить на Хановер-Тэррас в летние месяцы под одной крышей с Чарльзом, Арабеллой и их французским поваром.

– Но это ваш дом, и вы не должны испытывать неловкости, останавливаясь там, – озабоченно возразила Гвинет.

– И тем не менее! Арабелла обошлась со мной довольно грубо во время нашего последнего визита туда.

– Арабелла – и грубо? Я такого за ней никогда не замечала, – удивилась Гвинет.

– Ну, скорее, резко.

– Но ведь ты сама спровоцировала ее, верно? – Гвинет бросила на мать проницательный взгляд.

– Я просто пыталась поговорить с ней об их будущем… Разумеется, очень сложно говорить с человеком о его будущем, если ты не в состоянии забыть его прошлое.

Гвинет тяжело вздохнула:

– Мама, я регулярно встречаюсь с Арабеллой в Риджент-парке, когда мы гуляем там с нашими детьми, и могу тебе сказать, что она совершенно очаровательная женщина.

– Что она отлично умеет, так это притворяться… Я никогда не смогу простить ей того, что она сделала с нашей семьей, что она сделала с Гаррисоном.

– Все это крайне плачевно, но прошлое есть прошлое. Она влюбилась в Чарльза, и, к сожалению, оказалось, что это означало разбить сердце Гаррисону.

– Если бы дело только этим и ограничилось! – язвительно заметила Маргарет.

– Что ты хочешь этим сказать?

Маргарет испытывала мучительное желание рассказать своей самой любимой и заслуживающей доверия дочери и про роман, и про беременность невестки, но она знала, что не должна говорить правды никогда и никому, даже Гвинет.

– Просто хочу сказать – бедняжка Гаррисон!

– Что-нибудь слышно от него?

– Нет. Мы постоянно пишем ему, но он почти не отвечает. На Рождество мы получили от него открытку. В ней он сообщил Дафне, что не сможет приехать на ее свадьбу. Такое впечатление, что после всего случившегося он как-то отошел от нас. И я, и твой отец, мы хотели съездить в Нью-Йорк, чтобы навестить его.

– Так почему же не поехали?

– Сейчас, когда такое творится у Фоксов, мы не можем. Твой отец не хочет покидать усадьбу, чтобы все эти беспорядки не перекинулись на наше поместье.

Эмили, держа Чарльза под руку, прогуливалась с ним по парку.

– Мне очень не хватает этого – наших прогулок вдвоем, конных и пеших, – сказала она. – Я бы хотела, чтобы ты вернулся сюда.

– Ну, если уж мама взялась за это дело, то скоро ты выйдешь замуж, у тебя будет своя семья, свой дом.

Эмили скорчила недовольную гримасу:

– Мама может заставить меня заниматься многими вещами, от немецкой грамматики до рукоделия, но заставить меня сказать перед алтарем «Я согласна» не в силах даже она.

– Не ломай себе жизнь, пытаясь противостоять матери и не слушаясь ее.

– Ломать себе жизнь? Да я не могу представить себе лучшего способа сломать ее, чем выйти замуж за какого-нибудь идиота, которого я не люблю, а потом плодить детей одного за другим.

– Ну, это как раз не обязательно.

– Помнишь Фелисити Кин? Она вышла замуж три года назад и за это время умудрилась родить уже троих! Это же ужасно! Влезть в брак, а затем беспрерывно рожать, словно какая-нибудь племенная телка. Именно такую участь и готовит мне мама.

– Но какая у этого может быть альтернатива, Эмили? Оставаться здесь старой девой и заботиться о стареющих родителях?

Эмили шумно вздохнула:

– Я просто хочу быть свободной.

– К несчастью, свобода дорого стоит. Давай-ка лучше вернемся на свадьбу, – сказал он, разворачиваясь и направляясь обратно к дому.

Арабелла всю вторую половину дня чувствовала себя неважно, а к вечеру ей стало хуже. За столом она обратилась к Чарльзу.

– Думаю, мне нужно подняться наверх и прилечь, – сказала она.

– Поднимись, если нужно, – согласился Чарльз.

На душе у него было неспокойно. Перед отъездом из Лондона он выписал целый ряд чеков и теперь рвался как можно скорее вернуться обратно, чтобы оформить закладную, получить деньги на счет, пока чеки не начали опротестовывать.

– Не буду отвлекать тебя от общего веселья, – вставая, саркастическим тоном сказала Арабелла, раздраженная тем, что Чарльз не предложил проводить ее.

Идя через залу, она уже вышла на танцевальную площадку, когда внезапно комната вокруг нее закружилась и она потеряла сознание.

Пока доктор осматривал Арабеллу наверху, Чарльз сидел в гостиной с родителями и Эмили и нервничал.

– Знаете, я всегда подозревала, что она человек слабый. Вспомнить хотя бы ту чушь про морскую болезнь, которую она нам представила, – сказала Маргарет. – Надеюсь только, что с ребенком все в порядке.

– Возможно, это долгое путешествие оказалось слишком утомительным для нее, – предположила Эмили.

– Я уверен, что с ней ничего страшного, – сказал Чарльз, который не выглядел слишком встревоженным.

Наконец к ним вышел доктор.

– Ну что? – спросил Чарльз.

– Ей нужен отдых, много отдыха до самого рождения ребенка. Я посоветовал ей не спускаться вниз до конца дня и постараться немного поспать.

– Вот видите, я же говорил – ничего страшного, – пренебрежительно бросил Чарльз.

– Ну, я бы так не сказал. Очень важно, чтобы она сейчас побольше отдыхала и как можно реже вставала на ноги, – возразил доктор.

– Я обязательно прослежу за этим, как только мы вернемся в Лондон, – заверил его Чарльз.

– Боюсь, что до рождения ребенка вы не сможете вернуться в Лондон, – заявил доктор.

– Что? – вскричал Чарльз.

– Да, именно так. Боюсь, что об этом не может быть и речи. Она должна оставаться здесь – ей нельзя рисковать, отправляясь в неблизкое путешествие до Лондона.

Эмили, которую перспектива того, что Чарльз останется, привела в восторг, вызвалась первой:

– Я буду помогать ухаживать за ней.

– Ты не станешь этого делать! – резко возразила Маргарет.

– Но, доктор, мне крайне важно возвратиться в Лондон как можно скорее! – воскликнул Чарльз.

– Вы должны отложить все свои планы. Дальнее путешествие в таком состоянии подвергнет опасности жизни вашей жены и ребенка. – Доктор развернулся, чтобы уйти. – Желаю вам хорошо провести оставшуюся часть торжества.

Чарльз неподвижным взглядом уставился на огонь со смешанным чувством ярости и досады.

Маргарет наклонилась к Лоренсу и шепнула ему на ухо:

– Похоже, эта девушка не в состоянии забеременеть спокойно, без того, чтобы не раздуть вокруг этого величайший спектакль.

Чарльз поднялся наверх, чтобы справиться о самочувствии Арабеллы, и застал ее спящей в постели. Затем он вернулся на свадьбу, где присоединился к своим старым друзьям. Заявление доктора, что Арабелла не перенесет путешествия, крайне взволновало его. Он просто не мог застрять в Армстронг-хаусе еще на месяц. Ему было необходимо вернуться и перевести деньги на свой банковский счет, прежде чем уже выписанные необеспеченные чеки не начнут возвращать обратно. Если он окажется не в состоянии заплатить за все, начиная от заработной платы домашней прислуге и заканчивая карточными долгами, как он потом сможет это объяснить? И что скажет Арабелла, когда узнает об этом? Нет, он обязан вернуться в Лондон как можно скорее.

В ту ночь Чарльз пошел спать последним. Уже после того, как слуги закончили уборку и обессиленные разошлись по своим комнатам, он вышел на передний двор и закурил сигару, раздумывая, что ему делать. Наконец он поднялся наверх и отправился в их спальню.

К своему удивлению, он застал Арабеллу бодрствующей – она сидела в халате перед бушующим в камине огнем.

– Как ты себя чувствуешь сейчас? – спросил он, садясь на кровать.

– По-прежнему страшная слабость. Я в ужасе, что таким вот образом потеряла сознание на глазах у всех.

– Заверяю тебя, что я в еще большем ужасе. Если ты себя так плохо чувствовала, почему не ушла к себе раньше? – с раздражением в голосе сказал он.

Она бросила на него злой взгляд.

– Какая трогательная забота с твоей стороны. Чарльз! Если бы ты потрудился подняться и проводить меня, я, возможно, и не упала бы посреди зала таким вот живописным образом!

– Если бы я это сделал, ты просто увлекла бы меня за собой вниз! – заявил он.

– Думаю, чтобы пасть, тебе моя помощь совершенно ни к чему, – насмешливо бросила она.

Некоторое время они сидели молча, кипя от негодования, а затем Чарльз сказал:

– Доктор говорит, что в таком состоянии тебе никуда ехать нельзя.

– Я знаю. И испытываю досаду, что оказалась здесь в ловушке, – уверена, в не меньшей степени, чем ты.

– Мать рассказывала, что Фелисити Кин за неделю до родов еще ездила на охоту.

– Ну, тогда тебе нужно было обращаться к ней, чтобы она от тебя забеременела, так получается?

Арабелла откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

– Что ж… тебе будет хорошо здесь с моими мамой и папой, да и Эмили обещала быть в полном твоем распоряжении.

Арабелла резко открыла глаза.

– А ты где собираешься быть в это время?

– Я должен вернуться в Лондон – срочные дела, не терпящие отлагательства.

– Вернуться в Лондон?! – возмущенно повысила голос Арабелла.

– Я ничего не могу с этим поделать. Я вернусь сюда еще до рождения ребенка, естественно.

Арабелла встала и направилась в его сторону.

– Ты действительно думаешь, что можешь и во второй раз бросить меня во время моей беременности?

– Никого я не бросаю – не говори глупости.

– Забудь об этом, Чарльз! Никуда ты не поедешь!

– Но я должен!

– И бросишь меня здесь с твоей матерью, внушающей мне ужас, и… и… – Арабелла плакала редко, тем более в присутствии еще кого-то, но на этот раз глаза ее начали сами собой наполняться слезами. Однако, взглянув на Чарльза, она сразу поняла, что он ни в коем случае не должен видеть ее плачущей, и усилием воли заставила слезы исчезнуть.

– Я еду – и на этом конец! – повысил он голос.

– Ты никуда не едешь – и вот теперь действительно конец! – пронзительно закричала она в ответ.

Он в ужасе посмотрел на нее и крикнул:

– Ты разбудишь к чертям весь дом!

– А мне плевать, эгоистичный мерзавец!

Они со злостью уставились друг на друга.

– Ты не понимаешь. Я не оставил распоряжений на такой большой срок, нужно заплатить прислуге, и… – Он умолк, понимая, что нельзя говорить о финансовых затруднениях, которые они испытывали. Об этом никто не должен был знать.

– Ты можешь выслать им чеки почтой. Полагаю, чековая книжка с тобой? Ты ведь таскаешь ее с собой повсюду.

– Я забыл ее дома!

– Ничего страшного! Тогда напиши Джонсу в банк, чтобы он все уладил. Делай что хочешь, но ты не бросишь меня в такой момент, когда я вот-вот должна дать жизнь твоему наследнику! Только не сейчас – и вообще никогда!

Она подошла к окну и остановилась перед ним, глядя на озеро.

Он долго молча смотрел на нее. Затем, сдаваясь, поднял руки вверх.

– В таком случае – я никуда не поеду. Останусь здесь, буду держать тебя за руку, промокать тебе пот на лбу, буду делать все остальное…

– Что и положено делать хорошему мужу! – резко оборвала его она.

Он направился к двери.

– А теперь куда ты идешь? – спросила она.

– Спущусь вниз, налью себе кларета. Или мне и этого уже не позволяется? – Выйдя из спальни, он громко хлопнул дверью.

Маргарет и Лоренс сидели на своей кровати и чутко прислушивались. Их разбудили крики Арабеллы.

– Он пошел вниз, – сказал Лоренс, услышав шаги Чарльза на лестнице.

– Может быть, мне тоже стоить спуститься и проверить, все ли с ним в порядке? – предложила Маргарет, вставая с постели.

– Нет, не нужно! – быстро возразил Лоренс и, взяв ее за руку, усадил обратно. – Не вмешивайся.

– Как я могу не вмешиваться, когда от их воплей в доме едва крышу не срывает? И это в присутствии всех гостей, которые могли тоже это слышать!

– Это не наше дело. Чарльз и Арабелла оба заявили нам, что не желают нашего вмешательства.

– Ну, теперь я уже точно могу сказать, что с этим браком что-то не так! – заявила Маргарет, укладываясь обратно на подушки. – Да и как могло быть по-другому, если строился он на самом шатком фундаменте, известном человечеству? Я просто уверена, что вся проблема здесь в Арабелле!

30

После той ссоры Чарльз и Арабелла держались по отношению друг к другу холодно и отстраненно.

Она последовала совету доктора и много отдыхала, присоединяясь к семье только вечером за ужином, если чувствовала в себе силы. По недоуменным взглядам, которые на следующий день бросали в ее сторону, было очевидно, что некоторые гости слышали их перебранку. Она злилась на Чарльза, на то, что он, не задумываясь лишний раз, был готов бросить ее здесь. Злилась, но не была этим удивлена. Потому что знала своего мужа. Она никогда не обманывала себя насчет того, что он любит ее по-настоящему. О да, он гордился ею, наслаждался ее обществом и по-своему любил ее. Однако она опасалась, что Чарльз в принципе не может любить никого – разве что самого себя и роскошную жизнь. Ему всегда прекрасно удавалось убедить других, что они являются для него центром мироздания; возможно, так оно и было на самом деле на тот момент, когда эти люди занимали его. Но в критической ситуации Чарльз всегда руководствовался лишь своими желаниями – так было всегда, будет и в дальнейшем.

Через месяц пребывания в Армстронг-хаусе пришло время Арабелле рожать, и однажды ранним утром она произвела на свет мальчика, их сына.

Взяв его на руки, Чарльз был в восторге.

– Как приятно наконец снова увидеть на твоем лице улыбку, – с сарказмом заметила Арабелла.

– На этот раз имя ему буду выбирать я. Назову его Пирс. Лорд Пирс Армстронг – звучит, не правда ли? – сказал Чарльз.

Она с улыбкой кивнула:

– Да, звучит.

Он наклонился к ней и поцеловал.

В тот же день ближе к вечеру вся семья собралась вместе.

– Очень символично, что мой будущий наследник родился в Армстронг-хаусе, – заявил Лоренс, радуясь тому, что его род будет продолжен.

– Это самое прекрасное дитя, какое я только видела в жизни, – искренне сказала Маргарет, которая была удивлена этим, поскольку, по сути, ожидала, что этот ребенок будет выглядеть так же заурядно, как и Пруденс. Однако этот мальчик воплотил в себе все лучшие черты внешности своих родителей.

31

Когда они вернулись в Лондон, Чарльз столкнулся с целой армией недовольной французской прислуги; даже у Берчилла на лице была кислая мина.

– Неправильно так надолго пропадать в Ирландии, оставив нас без средств на то, чтобы вести домашнее хозяйство и платить персоналу, – возмущался разгневанный месье Юппер, пока Чарльз сидел в кабинете и перебирал толстую пачку писем с жалобами на то, что выписанные им чеки оказались необеспеченными.

– Я работал в лучших отелях Европы и еще никогда не сталкивался с такими неловкими обстоятельствами, как в последние несколько недель.

Чарльз внезапно поднял глаза и бросил на него испепеляющий взгляд.

– Вы забываетесь, месье Юппер.

– Но…

– Не желаю слышать от вас больше ни слова – прочь с моих глаз! – гневно бросил он.

Юппер остолбенел от неожиданного взрыва злости со стороны обычно такого обходительного Чарльза.

– Простите, если чем-то обидел вас, – сказал шеф и быстро вышел из комнаты.

Чарльз взял всю свою корреспонденцию и запер ее в ящик стола, после чего спешно направился в банк, чтобы вручить управляющему поддельные документы по закладной на дом.

– Мои поздравления – полагаю, у вас родился сын, – улыбнулся мистер Джонс.

– Да, но не это сейчас главное. Вот подписанные документы по закладной, а из этого письма следует, что мой отец хочет, чтобы деньги были перечислены на мой счет как можно скорее.

Чарльз еще никогда не испытывал такого облегчения, как в тот момент, когда деньги оказались у него на счету и он вновь смог спокойно вздохнуть. Он быстро обновил чеки по самым насущным долгам и написал письма с извинениями, где указал, что временно оказался в затруднительном положении в связи с болезнью жены – это было неизбежно.

Теперь предстояло еще встретиться с друзьями. Своим партнерам по карточной игре он также роздал немало необеспеченных средствами чеков. И это беспокоило его больше, чем все остальные счета. Во-первых, это были его друзья, и он не мог позволить, чтобы они от него отвернулись. Во-вторых, если бы поползли слухи о его неплатежеспособности, его больше не приняли бы ни в одной компании игроков в Лондоне.

В назначенное для игры время он приехал в дом Тома Хэмли, всячески стараясь скрыть, как он нервничает. Он уехал в Ирландию, задолжав своим партнерам кругленькую сумму. Он слишком хорошо знал правила этикета в отношении карточного долга – он должен оплачиваться незамедлительно. Теперь же, неожиданно задержавшись в Ирландии больше чем на месяц, он мог только догадываться, насколько рассержены и раздражены могут быть его кредиторы. Взяв себя в руки и собравшись с духом, он вошел в гостиную Тома Хэмли.

– Армстронг! – услышал он прямо с порога чей-то громкий выкрик и вздрогнул. – Поздравляем! Прими наши наилучшие пожелания твоему сыну и наследнику!

– Да! Прими и мои самые теплые пожелания, – подхватил Том Хэмли, выходя ему навстречу и сердечно пожимая руку. Затем он повернулся к своему дворецкому: – Принесите бутылку лучшего шампанского – это событие нужно обмыть!

Принимая от всех поздравления, Чарльз совершенно растерялся. Непонятно, как все эти люди могли так радоваться за него и снисходительно относиться к его давно просроченному долгу. Что-то здесь было не так.

– Как же ты его назовешь? – спросил Том, чокаясь с Чарльзом.

– Пирс, – ответил Чарльз.

– Лорд Пирс Армстронг – прекрасное имя, – одобрительно кивая, согласился Том.

Чарльз предусмотрительно понизил голос:

– Хм… Том, насчет денег, которые я задолжал. Прости, что бросил все и заставил всех вас так долго ждать.

Том смущенно взглянул на него.

– Но ведь Хью Фитцрой покрыл все твои долги перед каждым из нас.

– Фитцрой? – Чарльз был сбит с толку окончательно.

– Через пару недель, когда ты перестал появляться у нас, он объявил, что ты договорился о платежах через него, и заплатил тут всем.

Чарльз широко заулыбался.

– Ну конечно, заплатил! Я просто хотел проверить, не остался ли должен кому-нибудь еще?

– Он заплатил сполна, – подтвердил Том. – А как чувствует себя Арабелла?

Пока Том говорил, Чарльз не слушал его, мучительно пытаясь сообразить, почему Фитцрой сделал это. Взгляд его заскользил по комнате и наконец заметил Фитцроя в углу – тот внимательно смотрел на него, разговаривая еще с кем-то. Чарльз кивнул ему, и Фитцрой тоже кивнул ему в ответ.

После игры, когда все уже расходились по домам, Фитцрой подошел к Чарльзу.

– Моя карета ждет внизу, – сказал он. – Могу предложить подвезти вас.

– Вы действительно слишком добры, – сказал Чарльз, настороженно взглянув на него, пока дворецкий помогал ему надеть плащ.

Неторопливо болтая о пустяках, двое мужчин вышли из дома Тома и сквозь клубящийся туман направились к карете.

– Риджент-парк, – скомандовал Хью кучеру, когда они сели.

Карета медленно ехала по укрытым густым туманом улицам, и Чарльз ждал, когда же Хью поднимет вопрос о деньгах. Но так и не дождался.

Наконец Чарльз не выдержал и непринужденно заметил:

– Похоже, я перед вами в неоплатном долгу.

– Ах да. Когда вы не вернулись из Ирландии, все они немного расстроились, и я погасил ваши долги, чтобы избежать недовольства.

– Могу вас только поблагодарить за это. Моя жена заболела, и из-за этого мы задержались в Армстронг-хаусе.

– Я так и подумал, что произошло нечто в этом роде.

– Я немедленно направлю вам чек, чтобы вернуть всю сумму полностью.

– Можете особо не торопиться, никакой спешки в этом нет, – заверил его Хью.

Чарльз пристально смотрел на него, стараясь понять, что он задумал. Зачем ему было делать такие вещи для практически незнакомого человека, не имея никаких гарантий, что Чарльз вообще вернется в Лондон, не говоря уже о том, что он вернется сюда с деньгами?

Карета остановилась перед Хановер-Тэррас, и Чарльз вышел. Обернувшись, он обратился к Хью через окно:

– Могли бы вы дать мне свой адрес, чтобы я выслал вам чек?

– Просто отправьте его в «Клариджес».

Чарльз кивнул:

– Если вы свободны в следующую субботу, мы с женой устраиваем здесь у себя званый ужин.

Хью уставился на него неподвижным взглядом.

– Разумеется, только если вы свободны, – добавил Чарльз.

Хью коротко кивнул и крикнул кучеру:

– Трогай!

Чарльз видел, как карета отъехала от его дома и почти сразу же туман поглотил ее.

– Хью Фитцрой? – Арабелла с удивлением изучала список приглашенных. – Не тот ли это человек, который прислал нам корзину с продуктами?

– Тот самый, – подтвердил Чарльз.

Разговор этот произошел в будний день в гостиной. Чарльз читал свою газету, а Арабелла продумывала детали предстоящего званого ужина. Пруденс играла на полу у ее ног, а Пирс спал в стоявшей рядом с ней кроватке.

Арабелла помнила того мужчину с пронзительным взглядом.

– Я и не знала, что вы с ним настолько близко знакомы.

– Он кажется мне славным малым. Чертовски богат.

– Ты уже говорил об этом раньше… Хммм… – задумчиво протянула Арабелла, глядя на план рассаживания гостей за столом. – Посажу-ка я его рядом с леди Холландер.

Чарльз встревоженно поднял на нее глаза.

– Это не самая удачная мысль. Она слишком уж привередливая и дотошная. А он, похоже, человек не очень общительный.

– Ну и где мне тогда его разместить?

– Рядом с собой.

– Со мной?

– Ну да, а почему бы и нет?

– Но почему ты вообще пригласил его, если он не общителен? – спросила она. – Я думала, ты хотел, чтобы этот дом был местом сбора остроумной и умеющей развлекаться компании. А об этом Хью Фитцрое я в обществе ни разу не слышала.

– Возможно, и не слышала – но у меня такое чувство, что еще услышишь. – Чарльз бросил на нее самодовольный взгляд, после чего вернулся к своей газете. Затем он снова поднял на нее глаза. – Кстати, об остроумной и умеющей развлекаться компании. Не удалось пока пригласить к нам Оскара Уайльда?

Арабелла искоса взглянула на него и вновь сосредоточилась на размещении гостей за столом.

32

Хью приехал в субботу вечером уже тогда, когда все остальные гости были в гостиной и пили шерри.

– Мистер Хью Фитцрой, – объявил Берчилл, когда тот вошел в зал.

– Хью! – воскликнул Чарльз и, пожав ему руку, проводил в комнату. – Позвольте представить вам мою супругу. Арабелла, познакомься – это Хью Фитцрой.

– Я очень рада, что вы сегодня смогли посетить нас, – улыбнулась Арабелла, также пожимая ему руку.

– Спасибо, что пригласили меня, – ответил Хью.

Арабелла слегка нервничала под пронизывающим взглядом его глаз, которые, как ей показалось, все подмечали очень быстро. Она отметила, что одежда на нем отменного качества, но тем не менее он очень выделялся на фоне всех остальных. Он был очень скован и неловок, когда она провела его по гостиной, знакомя со всеми гостями, и, похоже, испытал громадное облегчение, когда она оставила его наедине с Чарльзом, который тут же вовлек его в разговор.

Когда подали ужин, Арабелла взяла Хью под руку и они вдвоем повели остальных гостей за собой из гостиной вниз по лестнице в столовую.

– Вы сидите рядом со мной, мистер Фитцрой, – предупредила она его.

Она увлекла его с собой через всю столовую и села на дальнем конце стола, после чего жестом пригласила Хью сесть рядом с ней; он немного неуклюже повиновался. Чарльз расположился во главе стола с другой стороны.

Рассевшись по своим местам, гости начали исподволь подозрительно коситься на Хью. Арабелла пыталась вовлечь его в непринужденную беседу, пока подавали холодные закуски, а затем – первое блюдо, но вскоре выяснила, что в этом плане он безнадежен и чувствует себя не в своей тарелке даже при обсуждении самых приземленных вещей.

– Фитцрой? – произнесла за столом леди Холландер. – Не думаю, чтобы я слышала вашу фамилию где-то в обществе раньше. Не родственник ли вы Фитцроев из Галифакса, тех миллионеров, сделавших состояние на шерсти?

– Э-э-э… нет, боюсь, что нет, – покачал головой Хью.

– Может быть, очень дальний родственник? – предположила Арабелла, когда в столовую начали входить лакеи, ставя перед каждым из приглашенных большие белые тарелки с супом из лобстеров.

Арабелла заметила, что Хью растерянно смотрит на разложенные перед ним столовые приборы – многочисленные ложки, вилки и ножи, – и на лице его написан неописуемый ужас. Когда же он взял десертную ложечку и начал есть суп, она скорчила недовольную гримасу.

За столом разговаривали о театре, и Арабелла опять попыталась вовлечь его в общую беседу, но снова безуспешно.

Когда опустевшие тарелки унесли, леди Холландер заметила:

– Похоже, вам понравилось, мистер Фитцрой?

– Да, – ответил Хью. – Я люблю томатный суп.

– Томатный суп! – расхохоталась леди Холландер – ее зычный смех напоминал ржание лошади. – Дорогой вы мой! Это же был суп биск из лобстеров!

Хью густо покраснел, а за столом послышался ропот замешательства.

– А вот и нет, – строго вступилась за него Арабелла, – тут вы как раз ошибаетесь, леди Холландер. Мистер Фитцрой не любит лобстеров, и поэтому я попросила нашего шефа приготовить для него томатный суп.

– Ах, все понятно, – быстро отозвалась леди Холландер и тут же отвернулась к соседу по столу.

Арабелла ободряюще улыбнулась Хью, а тот благодарно кивнул ей в ответ.

Когда подали основное блюдо, ростбиф, Хью снова раздраженно уставился на обилие ножей и вилок перед собой. И в итоге выбрал вилку для выпечки.

Поймав его взгляд, Арабелла едва заметно покачала головой, а затем осторожно показала на правильную вилку. Он снова с благодарностью кивнул ей.

Вечер шел своим чередом, и по мере того, как застольная беседа переключилась с искусства на политику, а потом на оперу, Арабелла и Хью поняли, что он невыносимо страдает в этой компании. Она старалась как-то сгладить ситуацию и упростить ее для него, но это оказалось практически невозможно. Когда же Хью пролил подливку для ростбифа на свою рубашку, она гневно взглянула на Чарльза, который, казалось, не замечал всей неловкости создавшегося положения и пребывал в своем обычном веселом настроении.

– Я считаю, что эта подливка здесь – самое сложное, – сочувственно заметила Арабелла, пока слуга помогал Хью вытереть пятно.

В конце ужина, когда женщины уже собрались идти наверх в гостиную, Хью выбрал подходящий момент и, извинившись, объявил, что должен уйти.

– Благодарю вас за незабываемый вечер, – сказал он Арабелле, сгорая от стыда.

– Было очень приятно с вами познакомиться. Чарльз очень высоко отзывался о вас, – ответила Арабелла, радуясь, что он сам решил уехать пораньше.

– Вы уверены, что не хотите присоединиться к нам за портвейном под хорошую сигару? – сказал Чарльз, который сидел, развалившись на своем стуле, во главе стола.

– Нет, я должен идти, – ответил Хью и быстро удалился.

Арабелла, ушедшая наверх с остальными женщинами, с балкона видела, как отъехала от дома его богатая карета, и испытала от этого большое облегчение.

Вечером в спальне, нанося за туалетным столиком вечерний крем на лицо, Арабелла не скрывала своего недовольства.

– Нет, действительно, Чарльз! О чем ты думал, когда приглашал к нам сегодня Хью Фитцроя? Нельзя было этого делать!

– А почему, собственно? – спросил он, укладываясь в постель.

Она обернулась и удивленно воззрилась на него.

– Бедняга был унижен. Он понятия не имеет, как себя вести, как разговаривать, как себя держать в обществе. А что касается его манер за столом… Большое счастье, что этого не видела твоя мать, – она бы просто в обморок упала! А его произношение!

– Вздор! Он совершенно нормальный.

– Ты, как всегда, демонстрируешь, что в тебе столько же способности к сопереживанию, как у толстокожего быка!

– Другие мои приятели из карточной компании тоже считают, что с ним все в порядке.

– Другие приятели, видимо, просто слишком жадные и думают только о том, чтобы надуть его и выиграть побольше денег! Он совсем из другого мира, и просто непорядочно сейчас вовлекать его в мир наш.

– Он, возможно, самый богатый из всех, кто сидел сегодня за нашим столом.

– А откуда у него все эти деньги?

– Не знаю.

– Очень странно. И подозрительно.

– А я считаю его находкой.

– Не находка, а совершенно безнадежный человек! Думаю, нам не следует включать его в список приглашенных на будущее – для его же собственной пользы, в первую очередь.

– Я думаю, что это очень важный контакт, который может быть полезен.

– Меня абсолютно не волнует, насколько он может быть полезен! К тому же есть в нем что-то пугающее. Эти глаза! Мы ведь ничего о нем не знаем – откуда он сам и где взял все эти деньги. Возможно, он и годится для вашей карточной игры, но только не для приличной компании у нас за столом.

33

Однажды вечером на следующей неделе в гостиную вошел Берчилл.

– Посылка для миссис Армстронг, – объявил он, вручая ей коробочку в красивой упаковке с эмблемой ювелирного дома «Аспрей» на Бонд-стрит.

– Да ты никак приготовил мне сюрприз? – окликнула Арабелла Чарльза, который в этот момент курил на балконе.

Берчилл ушел, а Чарльз вернулся в комнату.

– Это точно не я. Может быть, у тебя день рождения?

Она закатила глаза и вздохнула.

– Нет, конечно. Так ты даже не знаешь, когда у меня день рождения?

– В декабре?

Она смиренно, но с досадой покачала головой, развязывая ленты на футляре.

– В июне, чтоб ты знал. Гаррисон никогда не забывал про мой день рождения. На самом деле он осыпал меня подарками и без всякого повода.

Чарльз криво ухмыльнулся:

– Тогда, возможно, это от него?

Арабелла бросила на него гневный взгляд и, открыв находившийся внутри бархатный футляр, с изумлением увидела там прекрасные серьги с бриллиантами.

– Тогда кто же это мог быть?.. – Она быстро взяла сопроводительную карточку и прочла. – Они от Фитцроя! Таким образом он благодарит меня за субботний званый обед!

– Вот это «спасибо» так «спасибо»! – протянул Чарльз, беря у нее серьги и внимательно разглядывая их на свету.

– Но почему он счел необходимым послать мне такой подарок? Я не могу принять его. Это нужно немедленно отослать обратно.

Чарльз взглянул на нее с ужасом.

– Ни в коем случае! Если ты не примешь их, тогда их приму я от твоего имени! Интересно, сколько за них можно выручить, если сразу перепродать?

– Какой же ты мелочный, Чарльз! – с упреком бросила она.

– Что ж, я могу себе позволить быть мелочным, имея таких богатых и щедрых друзей, как Хью Фитцрой!

Солнечным утром Арабелла гуляла в Риджент-парке; с одной стороны от нее Изабель везла перед собой коляску с Пирсом, а с другой – шаткой детской походкой брела маленькая Пруденс. Навстречу им шла леди Холландер с какой-то молодой дамой.

– Доброе утро, – поздоровалась леди Холландер.

– Здравствуйте, леди Холландер, – ответила Арабелла.

– Боже мой, как выросла ваша Пруденс! – заметила леди Холландер, а затем заглянула в колясочку. – Какое же он красивое дитя – это отмечают буквально все!

– Спасибо, – сказала Арабелла с благодарностью, но немного встревоженно. Если Пирс всегда притягивал к себе взгляды людей, то на бедняжку Пруденс, казалось, никто не обращал внимания.

Сколько бы красивых платьев и лент Арабелла ни надевала на дочь, положительных отзывов окружающих все равно добиться не удавалось. И она уже начала опасаться, что вскоре Пруденс начнет завидовать брату.

Леди Холландер наконец оторвалась от колясочки.

– Спасибо за по-настоящему прекрасный прием в прошлую субботу. Всем нам он очень понравился.

– Мы были очень рады видеть вас у себя, – улыбнулась Арабелла.

Изабель и спутница леди Холландер забрали детей к озеру посмотреть на лебедей.

– Какой необычный тип этот мистер Фитцрой – где вы его нашли? – спросила леди Холландер.

– Он просто знакомый Чарльза. Я точно не знаю, где они познакомились, – сказала Арабелла, которой не хотелось распространяться о приверженности мужа к карточной игре перед очень консервативной леди Холландер.

– Должна вам сказать, – продолжила леди Холландер, когда они пошли дальше по парковой дорожке, – что мне в понедельник доставили большую корзину с продуктами от «Харродс». Когда я прочла лежавшую там записку, оказалось, что это мистер Фитцрой таким образом благодарит меня – цитирую – «за прекрасную компанию» на званом ужине у вас.

– Неужели? – Арабелла была обескуражена.

– Да, и это притом, что я с ним за весь вечер и парой слов не перекинулась. Так что я была крайне изумлена.

– Он очень щедрый человек, – ответила Арабелла, удивляясь, зачем было Фитцрою рассылать подарки и другим ее гостям.

– Я имею в виду, – тихо усмехнулась леди Холландер, – что мало говорила с ним, потому что, как мне показалось, у нас с ним очень мало общего; не хочется быть жестокой по отношению к нему, однако «ничего общего» – это в данном случае очень точное выражение. По-моему, все представители рабочего класса, с которыми я пересекалась в своей жизни, были либо домашней прислугой, либо работали кем-то в том же роде прежде.

– Возможно, пришло время и вам несколько раздвинуть свои горизонты в этом плане, – сказала Арабелла, не скрывая сарказма в голосе.

– Тем не менее я хотела бы послать этому человеку открытку и поблагодарить за корзину – могли бы вы для меня узнать у Чарльза его адрес?

– Просто отошлите открытку в «Клариджес» – я уверена, что они гарантированно доставят ее ему.

– «Клариджес»? – переспросила еще больше заинтригованная леди Холландер.

– Да, по-моему, он снимает у них люкс.

– Что, он живет там постоянно? Ну, тогда это должно обходиться ему в кругленькую сумму! Откуда, скажите мне, у людей вроде него могут быть такие деньги?

– Чарльз говорил мне, что мистер Фитцрой успешно играет на бирже, – ответила Арабелла, которую уже начало утомлять это навязчивое любопытство леди Холландер к Фитцрою.

– Просто поразительно! Я хочу сказать, что мы только-только начали привыкать к тому, что средний класс приобщается к материальному изобилию, а теперь оказывается, что и рабочий класс тоже не отстает!

В последующие несколько дней Арабелла связалась со всеми гостями, которые были у нее в прошлую субботу, и все они подтвердили, что также получили по корзине с продуктами из «Харродс» от Фитцроя.

Чарльз не собирался следовать совету Арабеллы, чтобы избегать Хью Фитцроя в будущем. Кому какое дело, если он чавкал, уплетая биск из лобстера, да еще и перепутал его с томатным супом? Он чувствовал, что раскусил Фитцроя. Богатый, проницательный, но совершенно бесперспективный в плане того, чтобы быть принятым в приличном обществе. Он мог бы стать для Хью пропуском в это самое общество, а взамен тот просто платил бы за Чарльза.

Как-то они вдвоем обедали в «Клариджес».

– Арабелле очень понравились бриллиантовые серьги, которые вы ей прислали, – она просила меня поблагодарить вас от своего имени, – сказал Чарльз.

Лицо Хью засветилось от удовольствия.

– Правда понравились?

– Говорю же вам, она в полном восторге.

– Она очень красивая и славная женщина – вам повезло.

– Да, все, что вы сказали о ней, правда. Вы обязательно должны еще раз прийти к нам на ужин.

– Я не хочу ставить вас в неловкое положение…

– В неловкое положение? Меня? Но чем?

Хью ничего не ответил: он тщательно выскреб свою тарелку ножом, а затем облизал его.

Чарльз скривился в недовольной гримасе.

– Меня вы в неловкое положение не поставите. Зато можете поставить себя – с такими-то манерами за столом.

Чарльз оглядел зал ресторана и щелкнул пальцами. К ним тут же подошел старший официант.

– Я хочу, чтобы вы прямо сейчас принесли все имеющиеся у вас столовые приборы, разложили их по местам перед мистером Фитцроем и внятно объяснили ему, что для чего предназначено, – приказал Чарльз изумленному официанту.

Хью откинулся на спинку своего стула, злой и оскорбленный.

– Ох, бросьте, Хью! – подмигнув ему, сказал Чарльз и встал. – Если вы не будете спрашивать, то никогда и не узнаете. Как бы там ни было, лучше сделать это побыстрее – вы должны стать членом моего клуба.

34

Чарльз открыл для Хью многие двери и не стеснялся делать это. Благодаря ему Хью стали приглашать на разные приемы. Чарльз делал все это очень медленно и постепенно, но затем предложил Хью Фитцроя в члены своего клуба.

Остальные члены клуба с любопытством взирали на этого чужака, который казался неуклюжим и скованным и о котором никто раньше не слыхал. Однако, когда Чарльз пошел платить очередной ежегодный взнос за членство в этом клубе, оказалось, что мистер Фитцрой уже позаботился об этом. В действительности, теперь, когда Чарльз собирался куда-либо заплатить, выяснялось, что все уже оплачено благодарным Хью.

– Вам определенно нужно что-то сделать с вашим произношением, – как-то порекомендовал ему Чарльз.

Хью густо покраснел от смущения и обиды.

– Я понимаю, что вы пытаетесь скрыть это, но получается у вас не слишком хорошо, и из-за этого люди посмеиваются над вами у вас за спиной, – сказал Чарльз. – Моя мать знает одну женщину, которая дает лучшие уроки дикции и красноречия. Я организую это вам.

Когда Хью в следующий раз явился к ним по приглашению на Хановер-Тэррас, Арабелла нашла, что он уже более расслаблен и уверен в себе.

Усаживаясь рядом с ним за стол, она мысленно готовилась к еще одному вызывающему дискомфорт спектаклю его неловкости. И поэтому испытала большое облегчение и была удивлена, когда обнаружила, что он овладел искусством обращения со столовыми приборами.

– Как здоровье ваших детей, миссис Армстронг? – спросил у нее Хью.

– Очень хорошо, спасибо, мистер Фитцрой. Благодарю вас за лошадку-качалку, которую вы им прислали, она им очень понравилась. – Сама Арабелла, в отличие от своих детей, этому подарку не обрадовалась. – Вы завоевываете репутацию самого щедрого человека в Лондоне.

Он только улыбнулся в ответ на это.

После ужина Хью не сбежал, как в прошлый раз, а остался внизу с мужчинами, курившими сигары и пившими портвейн, тогда как женщины ушли наверх в гостиную. А еще позже, когда мужчины присоединились к женщинам, Хью подошел, чтобы поговорить с Арабеллой.

– У меня есть один друг, который держит магазин модной одежды на Бонд-стрит. Когда вам понадобится новое платье, дайте мне знать, и я устрою вам самое лучшее, – сказал он Арабелле.

Она выдавила из себя улыбку:

– Спасибо, мистер Фитцрой, но…

– Хью, просто Хью, – настойчиво перебил ее он.

– Спасибо… Хью… но в этом нет необходимости, – холодно ответила она.

– Для вас это будет совершенно бесплатно, – предупредил он.

– Спасибо, но нет. А сейчас извините: мне нужно к другим моим гостям. – Она кивнула ему и направилась на балкон, где собрались все остальные.

Хью смотрел ей вслед, разозленный ее отказом.

К нему подошел Чарльз и подлил в его бокал портвейн.

– Вам нравится наш вечер?

– О да. – Хью неотрывно пристально смотрел на Арабеллу, которая смеялась над каким-то анекдотом, рассказанным кем-то из приглашенных.

– Вот и хорошо. Моя сестра, герцогиня Бэттингтонская, и ее супруг в следующем месяце устраивают у себя прием в саду. Вы также приглашены.

Хью с восторгом взглянул на Чарльза.

– Прием в саду! – воскликнула Арабелла, тревожно повысив голос, когда все гости разошлись по домам и они с Чарльзом остались в гостиной одни. – С какой стати? Что Хью Фитцрою делать на светском приеме в саду?

– Думаю, то же, что и всем остальным, – развлекаться и получать удовольствие.

– Ох, прекрати, Чарльз. Приведя с собой Фитцроя, ты поставишь Гвинет и его высочество в неловкое положение. Там ведь будут члены королевской семьи.

– Но ведь он стремительно прогрессирует, согласись.

– Отполировать уголь невозможно, Чарльз.

– Ты ужасный сноб. Следующий шаг – и ты превратишься в мою мать.

– Дело не в этом…

– Тогда в чем же?

– Я не доверяю ему.

– На каком основании?

– Он использует тебя. Он считает, что за свои деньги может получить что угодно.

– А по-моему, это замечательно! – легкомысленно воскликнул Чарльз.

– Я говорю серьезно, Чарльз. Тебе может казаться, что ты все очень удачно устроил, но я в этом сильно сомневаюсь. Ты знакомишь его со всеми, ты вводишь его в общество. А он умен. Это вам не Дэвид Честер и ему подобные, которых ты со своими приятелями-картежниками держите за дураков.

– Я никого и никогда не держал за дурака.

– Ты держишь за дурака любого, кого считаешь глупее себя! А сейчас держишь за простака Фитцроя, хотя на самом деле это он играет тобой!

Во время приема в саду у Бэттингтонов Арабелла всячески старалась избегать Хью Фитцроя. Она чувствовала, что поначалу он был обескуражен масштабом собравшихся здесь гостей. Однако Чарльз представлял его направо и налево, и тот с радостью знакомился со всеми. Интересно, сколько человек из этих людей получат с утра в понедельник корзины с продуктами из «Харродс» в знак расположения Хью. И хотя окружающие посмеивались над ним, шептались у него за спиной, обсуждая его, на самом деле все они были заинтересованы только в его деньгах.

35

Летело время, сменялись времена года, и хотя Эмили и Джеймс оставались теперь в Армстронг-хаусе единственными из детей, жизнь здесь во многом текла так же, как и прежде.

Все в доме работало с точностью часового механизма. Утром Маргарет встречалась с экономкой и раздавала распоряжения на весь день. Если ожидался приход гостей к обеду или ужину, она обсуждала с поваром меню. Потом она встречалась с дворецким и его персоналом и обговаривала распорядок дня. Лоренс и Джеймс занимались делами управления поместьем.

И во всем этом порядке Эмили было совершенно нечего делать. Или почти нечего. Процесс ее образования был завершен; Маргарет решила, что учить дочь больше нечему. Теперь, когда Дафна уехала жить в Дублин и в данный момент была беременна уже вторым ребенком, Эмили начала чувствовать себя несколько изолированной и сомневающейся насчет того, чему можно было бы посвятить остаток жизни. Маргарет практически поставила на ней крест и больше не донимала ее разговорами о том, что ей нужно ехать в Лондон в качестве дебютантки высшего общества. Она присутствовала на всех светских мероприятиях в Армстронг-хаусе, но постепенно начала их бояться. Гости относились к ней с любопытством: незамужняя дочь хозяев, которая не стремится устроить свою личную жизнь, как должна была бы любая молодая женщина.

Однажды во время званого ужина в Армстронг-хаусе она случайно услышала, как о ней между собой говорили две гостьи.

– Она, должно быть, стала ужасным разочарованием для бедной леди Маргарет.

– В особенности после такого триумфа с Гвинет и Дафной.

– А почему она не хочет замуж?

– Кто знает? Такая трагедия. Она ведь превращается в настоящую красавицу. И все понапрасну.

– У нее осталась буквально пара лет на свой дебют, а потом время будет упущено. И она потеряет последнюю возможность.

Время от времени она ездила на балы с последующей охотой к кому-нибудь из соседей-дворян. Однако там встречала одни и те же лица, которые наводили на нее скуку.

Поэтому Эмили с нетерпением ждала приезда своих братьев и сестер. Когда домой наведывались Гвинет или Дафна, она наслаждалась их компанией и с удовольствием сплетничала с ними. И, разумеется, она просто обожала, когда в один из своих спорадических визитов сюда приезжал Чарльз. Особенно ей нравилось, когда он появлялся без Арабеллы и детей и она могла заполучить его полностью в свое распоряжение.

Она хорошо запомнила слова Чарльза о том, что она может закончить старой девой, которая ухаживает за своими родителями на старости лет. Замуж выходить она не хотела, однако опасалась для себя такой незавидной судьбы.

Однажды февральским вечером она сидела у себя в комнате и разглядывала себя в зеркале. Возможно, в ней не было непринужденного обаяния ее сестер, но все же она не менее красива, чем они, думала Эмили. Она завидовала Гаррисону в Нью-Йорке, который смог сбежать от всего этого. Она размышляла обо всех своих братьях и сестрах, которые жили своей полнокровной жизнью. Думала о том, что говорили те две дамы на званом ужине – еще пара лет, и время будет упущено. И ей хотелось жить, пока она еще в состоянии. Хотелось познать жизнь, тогда как возможностей для этого не было.

На следующий день вечером она вошла в гостиную, где Лоренс и Маргарет болтали между собой о пустяках.

– Я тут подумала… Я бы хотела поехать в Лондон в качестве дебютантки, когда начнется следующий сезон, – объявила она.

– Что? – пронзительно воскликнула Маргарет, едва не свалившись со своего стула от неожиданности.

– В качестве дебютантки – на следующий сезон, – подтвердила Эмили.

– Слава богу, аллилуйя! – Маргарет вскочила и с чувством обняла дочь. – А я ведь уже почти потеряла всякую надежду!

– Ты в этом уверена? – спросил Лоренс.

– Да, уверена! – твердо ответила Эмили.

Маргарет тут же засуетилась.

– Мы должны купить тебе полностью новый гардероб. И ювелирные украшения. Я оповещу всех своих друзей в Лондоне, что мы будем готовы посещать все их завтраки, обеды, ужины и балы. И что ты у нас – наконец-то! – на выданье. А также начать составлять расписание визитов. Теперь, когда ты стала родственницей герцога Бэттингтонского, – да они будут выстраиваться к тебе в очередь! – восторженно всплеснула руками Маргарет.

Эмили счастливо кивала головой. Она поедет в Лондон, она будет дебютанткой, будет посещать все балы и приемы, будет проводить время с Чарльзом и наконец-то увидит настоящую жизнь. А когда сезон закончится, ей вовсе не обязательно за кого-то выходить замуж.

Доктор осмотрел Маргарет, которая с температурой слегла в постель. Ее лихорадило.

– Боюсь, что у вас пневмония, – сказал он.

– Пневмония! – в ужасе воскликнула Маргарет. – Во время той прогулки на Пасху я уже знала, что заболею.

– Насколько это опасно? – встревоженно спросил у него Лоренс.

– Для выздоровления ей нужно отдыхать, много отдыхать. В комнате постоянно должно быть натоплено. И укрывать ее несколькими одеялами.

– Но, доктор, мне уже скоро необходимо ехать в Лондон, чтобы представлять свою дочь при дворе.

– Двор может и подождать, леди Армстронг, а вот ваше здоровье не может. Я загляну к вам завтра – посмотрим, как пойдут у вас дела.

Доктор собрал свой чемоданчик и с поклоном удалился.

Лоренс взял ее за руку.

– Ты выглядишь такой несчастной, дорогая.

– А как же Эмили и ее выезд на светский сезон? Если она не сделает этого в этом году, то может не сделать уже никогда. Я просто обязана ехать! – Она с трудом попыталась сесть на кровати.

Лоренс осторожно уложил ее обратно на подушки.

– Об этом не может быть и речи, Маргарет, – ты слишком слаба.

– Но…

– Эмили все же может поехать в Лондон. Ее патронессой там может стать Гвинет. Гвинет пользуется таким уважением и обладает такими связями, что нам не найти лучшей покровительницы, чтобы познакомить Эмили с людьми и представить ее в высшем обществе, – за исключением тебя, разумеется. К тому же там есть Чарльз с Арабеллой, которые тоже могут присмотреть за ней и представить где нужно.

– Арабелла! – протестующе вскрикнула Маргарет. – Я не доверю этой женщине заботу о своей дочери. Одному Господу известно, что может случиться с Эмили, если поручить ее Арабелле, учитывая, как та вела себя, будучи не замужем!

– Расслабься, дорогая, – из Гвинет получится великолепная наставница для Эмили. Я просто хотел сказать, что Чарльз всегда сможет кататься с ней на лошадях в парке или выехать с ней куда-нибудь.

– Ладно, – вздохнула Маргарет. – Как будто у меня есть какой-то выбор в этой ситуации.

Арабелла и Гвинет гуляли в Риджент-парке, а нянечки с их детьми ушли вперед.

– Судя по всему, мама чувствует себя очень плохо, – сказала Гвинет. – Даже странно подумать, что она больна, – она всегда была такой сильной. Но Эмили все равно приедет в Лондон, и ее нужно будет представить здесь должным образом. Я уже подала прошение о представлении ее в Букингемском дворце.

– Ей повезло: у нее есть ты, – сказала Арабелла.

– Ну, прошение о представлении ее при дворе – это как раз было несложно. Меня волнует бесконечный ряд всевозможных мероприятий, где я должна буду ее сопровождать. – У Гвинет вырвался тягостный усталый вздох.

– Да? Но почему? – Арабелла знала, что Гвинет ранее всегда очень спокойно относилась ко всяким светским событиям.

Гвинет обернулась к Арабелле и мягко улыбнулась:

– Я жду ребенка.

– Ах, какая замечательная новость! – Арабелла сердечно обняла Гвинет.

– Конечно, замечательная. Но прошлая моя беременность проходила очень тяжело, и с этой все идет точно так же. На самом деле мы с его высочеством планировали на летние месяцы уехать в Бэттингтон-холл и просто отдохнуть там, в этом году вообще не принимая участия в сезоне. Но теперь, когда мама по болезни приехать не может, у меня не остается выбора.

– Но, Гвинет, ты должна ставить на первое место свое здоровье, – с беспокойством заметила Арабелла.

– Что же я могу тут поделать? – спросила Гвинет.

– Ты должна положиться на нас с Чарльзом – мы присмотрим за Эмили. Я буду водить ее на приемы, а Чарльз будет брать на верховые прогулки в парках.

Гвинет озабоченно нахмурилась:

– Я думала об этом. Однако…

– Что – однако?

Гвинет смутилась:

– Прости, Арабелла, но ведь ты сама знаешь, что моя мама думает о тебе.

Арабелла кивнула:

– Леди Маргарет – упрямая женщина, и я чувствую, что мне никогда не изменить ее мнение о себе. Но я не стану устраняться и не позволю тебе, перетруждаясь, рисковать собственным здоровьем и здоровьем твоего будущего ребенка. То, о чем Маргарет не знает, не может нанести ей вред. Ты будешь официальной патронессой для Эмили, а всю основную работу буду выполнять я. К концу сезона Эмили найдет себе блестящую партию, а Маргарет останется в неведении, так ничего и не поняв.

Гвинет взяла Арабеллу под руку:

– Ненавижу обман, но… да, спасибо тебе, Арабелла. У его высочества масса друзей, которые очень хотят познакомиться с Эмили, так что для тебя это будет не слишком трудно.

– Ну, тогда решено. Это будет наш с тобой секрет.

Они продолжили прогулку.

– Я читала в «Тэтлер» статью про друга Чарльза, Хью Фитцроя. Он спонсирует благотворительный праздник.

– Да, он всегда что-нибудь да спонсирует, – откликнулась Арабелла. «В основном Чарльза», – цинично подумала она про себя.

– По-моему, он частый гость в вашем доме?

– О да, – смиренно вздохнула Арабелла. – Кстати, о патронаже: мистер Фитцрой нашел себе патрона в лице Чарльза, чтобы тот представлял его в обществе.

36

Как-то вечером Хью с Чарльзом находились в гостиной на Хановер-Тэррас. Чарльз подлил себе в бокал красного вина.

– Я все хотел сказать – спасибо, что покрыли мой проигрыш в карты у Тома Хэмли на прошлой неделе, – сказал Чарльз, усаживаясь напротив него.

– Пожалуйста. Рад помочь – как всегда, – ответил Хью.

– Не пойму, что со мной происходит в последнее время. Совершенно не везет в карты. А ведь так славно выигрывал в прошлом году.

– Удача вскоре снова улыбнется вам, – успокоил его Хью.

– Будем надеяться. Начнется светлая полоса, и я отыграюсь. А для вас не слишком обременительно покрывать мои карточные долги?

Хью прыснул от смеха:

– Нет, вовсе нет. Для того чтобы я начал ощущать нехватку в деньгах, нужны гораздо более крупные расходы.

Чарльз с улыбкой откинулся на спинку кресла и изучающе посмотрел на Хью.

– А сколько вы стоите в действительности? И откуда у вас такие деньги?

– Игра на бирже. Я же вам уже объяснял.

– Я знаю, что вы мне говорили. Но вы не могли просто приехать откуда-то и сразу начать зарабатывать на бирже. Для этого вам уже была необходима значительная сумма, начальный капитал, – сказал Чарльз.

– А почему вы интересуетесь?

– Давайте смотреть правде в глаза, Хью: человек с вашим прошлым, каким бы это прошлое у вас ни было, вряд ли смог бы даже найти эту самую биржу в городе, не говоря уже о том, чтобы разобраться, как правильно делать там инвестиции.

Хью постарался скрыть, как эти уничижительные слова Чарльза задели его. Он вдруг встал и залпом допил свой бокал.

– Что случилось? – озабоченно спросил Чарльз.

– Вы хотите знать, как я заработал свои деньги? Извольте, поедем, и я вам все покажу. – Он резко развернулся и быстрым шагом вышел из комнаты.

Чарльз встал и молча последовал за ним.

Чарльз смотрел в окно кареты Фитцроя. Постепенно величественные здания в стиле эпохи Регентства и викторианской эпохи остались позади, и теперь они ехали по узким дорогам окраин.

– Где мы находимся? – спросил Чарльз, с тревогой следя за тем, как улицы становятся плохо освещенными, а строения вокруг – все более обветшалыми.

Хью пристально посмотрел на Чарльза.

– Добро пожаловать в самую мрачную часть Лондона, – сказал он.

Чарльз еще раз с уже нескрываемым беспокойством выглянул в окно и догадался, что это, должно быть, Ист-Энд. Они проезжали грязные, забитые до отказа публикой бары, откуда неслась громкая музыка, а по пути им стало встречаться все больше шумных пьяных.

Наконец карета остановилась и Чарльз огляделся. На тротуаре он заметил молодую женщину, сверлившую его плотоядным взглядом.

Неторопливой фланирующей походкой она подошла к ним.

– Ищете компанию поразвлечься, мистер?

Но затем она заглянула в карету и увидела Хью; лицо ее исказилось от страха, она отшатнулась и мгновенно исчезла в толпе.

– Что мы здесь делаем? – спросил Чарльз, уже откровенно опасаясь за свою безопасность.

– Отвечаем на ваши вопросы, – сказал Хью, после чего распахнул дверцу кареты и вышел на улицу. – Пойдемте, – жестом позвал он Чарльза за собой.

Двое мужчин пустились в путь по узким темным улочкам. Чарльз на ходу испуганно косился на людей, буйно кутивших и дравшихся вокруг них.

– Вы ввели меня в свой мир, а сейчас я познакомлю вас с моим, – сказал Хью.

К ним за милостыней подошел нищий, но Хью грубо оттолкнул его в сторону, даже не остановившись.

– Ваш мир? – переспросил Чарльз.

– Я родился и вырос в похожем месте. – Он указал на полуразвалившийся доходный дом.

– И как вам удалось вырваться оттуда?

– Я сражался ради этого. Делал все, что только можно. Зарабатывал всеми мыслимыми способами. Вам этого не понять, судя по вашей родословной. Вам никогда не понять, что такое настоящее отчаяние.

Они повернули за угол и оказались в каких-то темных переулках.

– Может быть, нам не стоит отдаляться от наезженной дороги? – предложил Чарльз, заметив, что уличные газовые фонари тут уже исчезли.

– Мы в безопасности, – заверил его Хью.

Внезапно на них из темноты бросилось трое мужчин. Один из них хотел ударить Хью, но вдруг застыл на месте, видимо, узнав его, и что-то крикнул остальным. После чего все трое так же неожиданно растворились во мраке.

Инцидент этот, казалось, не произвел на Хью ни малейшего впечатления, поскольку тот спокойно продолжал идти дальше.

Чарльз заметил, что они приближаются к докам. Испугавшись на этот раз уже не на шутку, он сказал:

– Арабелла будет волноваться, куда я пропал. Мне нужно вернуться.

– Мы уже почти пришли, – заверил его Хью.

Впереди показались какие-то большие склады. Хью подошел к одному громадному складу, своим ключом открыл дверь, и они вошли внутрь. Хью включил газовый рожок, и помещение осветилось его неровным светом.

Чарльз огляделся по сторонам. Склад доверху был заставлен штабелями ящиков.

– Что это? – спросил он.

– Опиум, – ответил Хью.

– Опиум? – переспросил Чарльз, подходя поближе, чтобы получше все рассмотреть. – Но ведь это незаконно.

– Я знаю, но не беспокойтесь, все это не мое. Я не торгую опиумом – уже не торгую, по крайней мере. Мне принадлежат только склады и большинство имущества вокруг них. Я сдаю это в наем. Если полиция пронюхает, что тут переправляется, я останусь чист, как стеклышко, – все это не имеет ко мне никакого отношения.

– Но выходит, что вы зарабатываете свои деньги на торговле наркотиками?

– Я предпочитаю рассматривать себя как случайного стороннего свидетеля торговли наркотиками.

Чарльз был изумлен.

– Так вот откуда у вас взялись эти деньги?

– Поначалу – да. А затем у меня появились советники, которые вложили деньги в акции на бирже. С того все и пошло. Но деньги не могут принести мне того, что вы получили при рождении. Респектабельности, признания, доступа в высшее общество.

– Ну, сейчас вы в этом чертовски неплохо преуспели!

– Исключительно благодаря вашему покровительству. Если бы вы меня везде не проталкивали, эти люди не приняли бы меня. Но я хочу их признания. И я получу его.

Взглянув на Хью, Чарльз испугался безумной решимости, которой светились его глаза. Неужели он действительно не понимает, что все эти люди по-настоящему не примут его в свой круг никогда?

– Пойдемте со мной, – грубовато скомандовал Хью и выключил газовый рожок на складе.

Затем он повел Чарльза от доков обратно через лабиринт темных улочек. Они шли по мостовой какого-то длинного переулка, где все двери в домах были плотно заперты. Хью остановился перед одной из таких дверей и громко постучал в нее своей тростью. Через минуту в двери открылось и тут же закрылось маленькое смотровое окошко. В следующее мгновение дверь распахнулась и Хью зашел внутрь; Чарльз последовал за ним.

Чарльза сразу же поразили витавшие здесь странные запахи.

– Добрый вечер, мистер Фитцрой, как поживаете? – спросила молодая китаянка, принявшая их плащи.

– Хорошо, – коротко ответил Хью, следуя за ней по коридору.

Чарльза очень удивило то, как это строение выглядело изнутри. Снаружи оно ничем не отличалось от других обветшалых домов по соседству. Но интерьер был не хуже, чем в лучших отелях, – плотные шторы из пурпурного бархата, толстые ковры с длинным ворсом на полах. Их провели в огромную комнату в центре здания, отделанную так же роскошно. Чарльз с тревогой заметил повсюду людей, которые, полулежа на обитых бархатом кушетках, курили длинные трубки.

– Опиумный притон! Вы привели меня в опиумный притон! – в ужасе воскликнул он.

– Разумеется. А почему бы и нет? – сказал Хью, подходя к свободной кушетке и растягиваясь на ней. Он щелкнул пальцами, и мгновенно появились две женщины, которые принесли ему трубку с опиумом.

Хью жестом пригласил Чарльза присесть на диван напротив себя. Чарльз сел и огляделся по сторонам.

Среди курящих были как мужчины, так и женщины. Его поразило еще больше то, что посетители этого заведения выглядели вовсе не так, как люди на улицах в этом районе: все они были хорошо одеты и казались публикой обеспеченной. Он вспомнил разговоры, которые слыхал про подобные трущобы: богатые едут в Ист-Энд, чтобы насладиться наркотиками и общей вседозволенностью, которая так резко контрастировала с жесткими рамками условностей, царившими в их собственном высшем обществе времен конца викторианской эпохи.

К нему подошла китаянка, которая принесла трубку с опиумом и для него. Он начал осторожно вдыхать дым, продолжая глазеть по сторонам. Вот какой-то мужчина встал со своей кушетки и ушел по лестнице наверх, держа за руку молодую женщину. Что же это за место, куда привел его Фитцрой?

– А в этом бизнесе у вас также есть своя доля? – поинтересовался Чарльз.

– На этой улице мне принадлежит все, – ответил Хью.

Женщина, принесшая Чарльзу трубку, показала, что ему нужно прилечь на диван, а пока он ложился на спину, она расстегнула ему рубашку.

– Что заставило вас довериться мне, приведя меня сюда? – спросил Чарльз. – Почему вы так уверены, что я никому не расскажу, чем вы занимаетесь?

– Потому что я и вправду вам доверяю, – сказал Хью. – К тому же рассказывать вы не станете.

– Это почему же?

– Потому что, придя сюда со мной, вы теперь также стали частью этого мира.

Хью взглянул на еще одного мужчину, который ушел наверх с молодой женщиной.

– То, что я побыл здесь пару часов, еще не делает меня частью этого мира, – возразил Чарльз.

Хью перевел взгляд на него и широко улыбнулся.

– Вдобавок, вы просто не можете выдать мои секреты.

Чарльзу стало любопытно.

– А тут в чем причина?

– Причина в том, что вы должны мне слишком много денег. – Хью откинул голову назад и закрыл глаза, а женщина начала массировать ему виски.

Услышав эти слова, Чарльз почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Хью явно считал, что теперь он в его власти.

Чарльз резко встал и оттолкнул от себя трубку.

– Я должен идти, – сказал он.

– Но я только-только начал получать настоящее удовольствие, – сказал Хью. – Присядьте и расслабьтесь.

– Нет, я действительно уже должен идти.

– Но вы не знаете обратной дороги.

– Ничего, справлюсь как-нибудь, – сказал Чарльз, направляясь к выходу.

– Если найдете моего кучера, скажите ему, чтобы отвез вас домой… если, конечно, сможете его найти, – сказал Хью и вдруг рассмеялся зычным глухим смехом, который еще долго эхом отдавался в ушах Чарльза, когда тот торопливо покидал это здание.

Чарльзу показалось, что, пытаясь разыскать место, где они оставили карету, он много часов бродил по лабиринту местных улочек, которые все виделись ему одинаковыми. В конце концов к нему начали приставать нищие и проститутки, вокруг терлись какие-то темные личности – воры, как он догадывался. Но в итоге он все же нашел карету Хью, которая стояла на углу.

– Отвезите меня обратно в Риджент-парк – и как можно скорее, – сказал Чарльз кучеру, а затем добавил: – Мистер Фитцрой дал свое разрешение.

Чарльз ехал в удобном экипаже домой, а в голове у него продолжали вертеться картины того, что он только что видел.

37

Эмили была так захвачена мыслью о поездке в Лондон, что теперь уже удивлялась, почему она не использовала идею насчет своего светского дебюта раньше. Маргарет постепенно поправлялась, но Эмили ловила себя на том, что в душе довольна тем, что здоровье матери восстанавливалось недостаточно быстро, чтобы она могла сама сопровождать дочь в столицу. Ее неумолимо манили четыре предстоящих месяца вдали не только от Армстронг-хауса, но теперь и от присмотра всевидящего ока своей родительницы, постоянно поправлявшей ее, что бы она ни делала.

Когда Эмили добралась до Лондона, ее сразу же отвезли на виллу к Бэттингтонам, где Гвинет аккуратно объяснила ей, что из-за ее беременности помогать ей во время светского сезона будут Чарльз и Арабелла, и поинтересовалась, не имеет ли та ничего против этого.

– Против? – удивленно воскликнула Эмили. – Разумеется нет! – Она была просто на седьмом небе от счастья. Это означало, что она будет проводить с Чарльзом даже больше времени, чем предполагала.

– Но мы, конечно, не должны говорить маме, что в этом будет участвовать Арабелла, – чтобы поберечь мамино здоровье, – настоятельно заключила Гвинет.

Эмили с готовностью согласилась и на это.

Затем Эмили отвезли на Хановер-Тэррас, где она встретилась с Чарльзом и крепко обняла его.

– Добро пожаловать в Лондон, моя дорогая, – с улыбкой сказала Арабелла, целуя ее в щеку.

– Я хочу попасть в картинные галереи, в музеи и парки, – сразу заявила Эмили. – И в рестораны тоже. Я хочу пойти в метро – мама ни разу не пустила меня туда, когда мы были с ней здесь в последний раз. Хочу прокатиться на корабле по Темзе, и еще…

– Но твоя мать вместе с Гвинет уже составили для тебя распорядок мероприятий, – возразила Арабелла, показывая ей листок бумаги со списком.

– Да, – подтвердил Чарльз. – В понедельник завтрак у Хэнсонов, а ленч – в доме Уайтбрэдов – они очень хотят женить своего среднего сына. Затем танцы у Говардов. Вторник: завтрак у Ласелей – у них есть французский кузен, с которым они хотели бы тебя познакомить.

Эмили прошла через всю гостиную и взяла листок в руки.

– Мама организовала все с армейской точностью! – возмутилась она. – А когда же у меня будет время, чтобы делать то, что хочется мне?

– Мне казалось, что ты приехала сюда с определенной целью, – смущенно заметил Чарльз.

Эмили небрежно швырнула листок на стол.

– Я и половину всех этих мест посетить не смогу – я просто выбьюсь из сил! Где моя комната? И где тот французский шеф, о котором все столько говорят? Мог бы он приготовить мне на обед стейк под соусом беарнез?

Глядя на все это, Арабелла быстро поняла, что иметь дело с такой гостьей в доме будет нелегко. А еще, что эта девушка приехала в Лондон под фальшивым предлогом и на самом деле не интересуется поисками мужа.

Арабелла действительно пыталась держать Эмили в строгости и заставлять ее ходить на организованные для нее встречи. Но Эмили была очень упряма, и если не хотела куда-то идти, она туда не шла. Арабелла трезво осознавала, что если даже Маргарет с ее неукротимым нравом до сих пор не удалось выдать Эмили замуж, то какие шансы на это могут быть у нее?

Эмили была представлена при дворе в специальном платье дебютантки с обязательным для таких случаев десятифутовым шлейфом.

– По крайней мере реверанс был сделан правильно, – заметила Гвинет, сумевшая прийти во дворец, чтобы лично наблюдать это.

Ирония ситуации заключалась в том, что после первого же своего выхода в свет Эмили оказалась очень востребована. По городу быстро поползли слухи о красавице дочке лорда Армстронга, у которой, помимо внешности, было все – от всестороннего образования до безупречных родственных связей. Беда только в том, что Эмили находила все это скучным.

Эмили была приглашена на ужин к Ласелям, куда ее сопровождали Чарльз с Арабеллой. Ласели хотели сосватать ее своему кузену из Франции Анри. Пока сам Анри и его родственники перечисляли все его достоинства и положительные качества, Эмили сидела и откровенно скучала.

– Мой отец – граф де Шаван. Наш род один из самых старинных и уважаемых во Франции, – сказал Анри.

– И как же вашей семье тогда удалось избежать гильотины? – неожиданно спросила Эмили, вызвав за столом удивленный ропот.

Это не остановило Анри, и он смело продолжал:

– Мой отец очень богатый человек. Ему принадлежат виноградники де Шаван в долине Луары. Наше вино лучшее во всей Франции.

– На самом деле, – вмешалась миссис Ласель, – вино, которое мы пьем, как раз из того винограда.

– Правда? Мне показалось, что оно немного горчит, – заявила Эмили.

За столом на некоторое время повисло неловкое молчание, прерванное Арабеллой.

– Анри, Эмили бегло говорит по-французски. Возможно, вы могли бы немного поговорить с ней на вашем родном языке?

– О нет, ты ошибаешься, Арабелла. Мой учитель французского сказал, что такого ужасного произношения он еще никогда не слышал… Зато немецкий у меня неплох. Вы говорите по-немецки, Анри?

– Нет!

– Неудивительно… Ведь французы проиграли франко-германскую войну, не так ли?

Анри выглядел задетым, но все равно не унимался.

– Моей семье принадлежит одно из самых больших шато на Луаре, а поскольку я являюсь единственным сыном и наследником…

– Прошу прощения! – перебила его Эмили, поднимая руку. – Простите… но, если вы такой замечательный, почему вас до сих пор никто не выбрал?

Все за столом застыли в шоке, за исключением Чарльза, который разразился смехом.

Единственным пунктом в распорядке жизни дебютантки, который нравился Эмили, было время по субботам после обеда, когда всем дебютанткам было положено кататься в Гайд-парке на лошади в сопровождении кого-нибудь из родственников-мужчин, чтобы демонстрировать проходящим мимо поклонникам свою красоту и навыки верховой езды. В такие моменты она на несколько часов оставалась наедине с ехавшим рядом с ней Чарльзом.

– Это все равно, что выставлять себя на витрину, – заявила Эмили, когда их лошади бок о бок скакали рысью.

Она притягивала внимание многих прохожих, и Чарльз ожидал, что в понедельник благодаря этому они получат множество открыток с приглашениями для Эмили.

По пути они останавливались, чтобы поговорить с прохожими и чтобы Чарльз представил им Эмили.

– Совсем как в старые добрые времена, правда, Чарльз? Помнишь, как я была твоим доверенным лицом?

– Отлично помню, – кивнув, ответил он, вспоминая ту несчастливую роль, которую Эмили сыграла в самом начале его отношений с будущей женой.

Внезапно Чарльз заметил Хью Фитцроя, который направлялся к ним на своем жеребце. После их последней ночной поездки в Ист-Энд Чарльз старался держаться от него на дистанции. Это событие весьма встревожило его. Он понял, что за Хью скрывается больше тайн, чем он мог себе вообразить, причем многие из них были отталкивающими и даже опасными. Беда только, что на тот момент он уже так плотно сошелся с Хью, что сохранять эту самую дистанцию теперь было очень сложно.

– Здравствуйте, Чарльз, – сказал Хью, останавливаясь рядом с ними.

– Добрый день, Хью. Я и не знал, что вы берете уроки верховой езды.

Хью вопросительно взглянул в сторону Эмили.

– Хью Фитцрой, разрешите представить вам мою сестру, леди Эмили, – сказал Чарльз.

Хью снова оглядел Эмили, теперь уже с удивлением.

– Очень приятно познакомиться, – сказал он.

– Взаимно, – ответила Эмили.

– Я не знал, что у вас есть еще одна сестра, – сказал Хью.

– Да, я самая младшая, – подтвердила Эмили. – И поэтому меня обычно держат в глуши ирландской деревни. Однако сейчас меня выпустили оттуда на светский сезон под обещание, что я буду себя хорошо вести.

Хью уставился на девушку, обескураженный ее игривым и несколько нахальным тоном.

– И как вам здесь нравится?

– О, мне очень нравится, мистер Фитцрой. Я чувствую себя узником, вырвавшимся на свободу после приговора о пожизненном заключении.

– Боюсь, нам пора ехать – Арабелла уже ждет нас домой, – сказал Чарльз.

– Конечно, – сказал Хью. – Хочу вас обоих пригласить на ленч в «Фортнум энд Мейсон» на следующей неделе, если вы свободны. Угощение за мой счет.

Чарльз покачал головой:

– К сожалению, мы не можем. У Эмили вся неделя плотно расписана.

– Нет, это не так, – возразила Эмили. – К тому же там нет ничего такого, чего нельзя было бы отменить. Я еще ни разу не была в «Фортнум энд Мейсон», а посещение этого места фигурирует в моем списке того, что нужно сделать.

– Что ж, тогда – скажем, во вторник в час? – спросил Хью.

– Тогда до встречи, – беспечно бросила Эмили.

Хью кивнул и поехал дальше.

– Кто это был? – спросила Эмили.

– Просто один знакомый. Ты не должна была принимать этого приглашения. – Чарльз был раздосадован. – Во вторник ты должна была идти на ленч к Брюерам.

– Именно поэтому я согласилась на приглашение этого господина! – заявила Эмили, когда они тронулись с места.

Зайдя в ресторан «Фортнум энд Мейсон», Эмили и Чарльз сразу же заметили Хью – он сидел за столиком и махал им рукой.

– Как тут здорово! – воскликнула Эмили, когда они поздоровались и сели.

Хью вручил им меню:

– Прошу вас, заказывайте, что пожелаете.

Чарльз взял меню и откинулся на спинку стула.

– Вы «Фортнум энд Мейсон» тоже уже купили, Хью? – Он даже не старался скрыть сарказм в голосе.

– Пока что нет. – Хью бросил на него жесткий взгляд.

Они сделали заказ и принялись непринужденно беседовать.

– Так вы здесь в качестве дебютантки? – спросил Хью.

– Да, и меня уже представили при дворе. Бедная старенькая королева Вики, мне ее так жалко! Она выглядела так, будто ей на этом приеме еще менее интересно, чем было мне. Зато принц Уэльский, похоже, очень жизнерадостный человек.

Хью уставился на нее с изумлением.

– Вам нравится в Лондоне? – наконец спросил он.

– О да. Но вот чего бы мне на самом деле хотелось, так это когда-нибудь поехать в Нью-Йорк. А вы сами много путешествуете?

– Да, я побывал в разных местах по всему миру.

Заинтригованная Эмили подалась вперед.

– А какое из них было самым экзотическим?

– Думаю, Константинополь, – ответил Хью.

Глаза Эмили восхищенно округлились.

– Расскажите мне про их рынки – это правда, что на них можно купить все на свете?

Пока Хью рассказывал про Константинополь, Чарльз размышлял, что привело его туда и было ли это каким-то образом связано с торговлей опиумом.

Эмили нашла рассказы Хью просто захватывающими. Она еще никогда не встречала таких людей – он был совсем другим по сравнению со всей этой надутой и скучной публикой, с которой она перезнакомилась с момента своего приезда в Лондон.

– Чарльз! – позвал брата кто-то за соседним столиком, и Чарльз, извинившись, отошел, чтобы поговорить.

Хью, который до этого смотрел на Эмили и улыбался, казалось, смутился, оставшись с ней наедине.

– Итак… какие еще мероприятия запланированы у вас до конца недели? – спросил он.

– В пятницу я иду на бал к леди Холландер. Вы с ней знакомы?

– Да, я спонсирую немало ее благотворительных начинаний.

– Я знаю, что она совершает множество добрых дел. Да и как не знать – ведь она, не закрывая рта, твердит об этом всем и каждому!

– Я уверен, что на этом балу у нее будет немало достойных ваших почитателей, которые выстроятся в очередь, чтобы познакомиться с вами.

Эмили лукаво взглянула на него, а затем, хихикнув, склонилась вперед.

– Хотите, я раскрою вам одну тайну?

– Да.

– Я не собираюсь выходить замуж ни за одного из них.

– Что, простите?

– Все это ужасно скучно и неинтересно. Я приехала сюда, чтобы развлечься.

– Понятно! Но вы такая девушка, что весь мир мог бы лежать у ваших ног, – заметил он, удивленный такой ее позицией.

– О, я совсем не такая, как мои сестры, мистер Фитцрой. Я вовсе не хочу владеть миром – мне просто хочется увидеть хотя бы часть его.

Он улыбнулся ей.

– Прошу вас, называйте меня просто Хью.

На балу у леди Холландер Эмили очень старалась быть вежливой с окружающими, а затем, найдя укромный уголок, села там, раздумывая, когда все это закончится и когда она наконец сможет уехать домой к своей уютной кровати. И здесь она заметила Хью Фитцроя, который через весь зал направлялся прямо к ней.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Добрый вечер, Хью. Я не знала, что вы будете здесь сегодня вечером.

– Я и сам не знал, – смущенно ответил он. – Могли бы вы внести меня в вашу карту на один из последующих танцев? В смысле, если, конечно, у вас еще не все расписано.

Она с любопытством взглянула на него и протянула ему свою бальную карточку.

– Она у меня абсолютно пустая.

Хью непонимающе смотрел на нее, совсем сбитый с толку.

– Видите ли, сегодня я не приняла ни одного приглашения на танец, – пояснила она.

– А, так вы не хотите танцевать?

– Нет, дело не в том, – сказала она, вставая с места. – Если хотите, я свободна и готова танцевать прямо сейчас.

Он заулыбался, кивнул и увел ее на танцевальную площадку, где они закружились в вальсе.

– А все-таки, почему вы не принимали ничьих приглашений на танец? – спросил он.

– Потому что здесь не было никого, кто мог бы заинтересовать меня в достаточной степени, чтобы идти с ним танцевать.

Он покраснел от смущения.

– Но ведь мое приглашение вы приняли?

Она кивнула и улыбнулась ему. Она заметила, что он неотрывно пристально смотрит на нее и, когда он находился так близко, было просто невозможно не встречаться с ним глазами.

– Я ловлю на себе завистливые взгляды мужчин, – сообщил ей Хью.

– Какое мне дело? Их не я интересую на самом деле. Гораздо больше им интересно, какое приданое даст за мной мой отец.

– А вот я… если бы я когда-нибудь женился… я бы вообще не взял никакого приданого.

Она улыбнулась, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Почему же?

– Потому что я хотел бы только свою невесту, и больше ничего.

Внезапно он наступил ей на ногу.

– Ох, простите! – в ужасе воскликнул он. – Мне ужасно жаль. Я совсем плохой танцор. Я брал уроки танцев, но…

Она прервала его, прижав палец к его губам.

– Пустяки, для меня не имеет значения, как вы танцуете.

После этого она вернулась в его объятия и они продолжили танцевать.

В понедельник утром Эмили завтракала на Хановер-Тэррас вместе с Чарльзом и Арабеллой, когда в столовую вошел Берчилл и поставил на стол коробочку в подарочной упаковке.

– Это для леди Эмили, – сказал он и удалился.

– Что там такое? – спросил Чарльз, пока Эмили открывала темно-синий бархатный футляр.

– Это же бриллиантовое ожерелье, – изумленно прошептала Эмили, зачарованно глядя на изящное украшение, лежавшее на шелковой подушечке.

Арабелла быстро встала и подошла, чтобы взглянуть на него.

– От кого же оно?

Эмили схватила карточку:

– От Хью Фитцроя!

Арабелла с тревогой взглянула на Чарльза.

– Какой красивый жест! – Эмили была поражена.

– Да, это определенно затмевает все открытки, которые присылают тебе разные нормальные джентльмены, – заметил Чарльз.

– У этого человека денег больше, чем ума, – сказала Арабелла, пытаясь как-то успокоить Эмили, явно пришедшую в невероятное возбуждение. – Он вечно посылает щедрые подарки любому в Лондоне, кто хотя бы взглянул в его сторону. Мне как-то прислал бриллиантовые серьги.

– Но думаю, что по сравнению с этим они просто ничто! – вполне справедливо заметила Эмили, пока все они смотрели на ожерелье, мысленно пересчитывая на нем бриллианты.

38

По мере того как пролетали летние месяцы, Арабелла выглядела все более озабоченной. Хью Фитцрой приходил на все балы, которые посещала Эмили, и бóльшую часть времени она проводила в его компании. Арабелла решила, что пора действовать, чтобы избежать каких бы то ни было недоразумений в будущем. Как-то поздним утром она сидела в гостиной у себя на Хановер-Тэррас, когда в комнату вошла радостная Эмили.

– Какой замечательный день! – воскликнула она, подходя к окну. – Не хочешь сегодня после обеда пойти прогуляться в парке?

– Да, Эмили, звучит заманчиво. Кстати, я хотела переговорить с тобой относительно мистера Фитцроя.

– Относительно Хью? – оборачиваясь, с улыбкой спросила Эмили.

– Да. Я считаю, что с твоей стороны будет разумно, если в дальнейшем ты будешь проводить меньше времени в его обществе.

– Это еще почему? – На лице Эмили появилось недовольное выражение.

– Потому что, мне кажется, ты можешь отпугнуть других поклонников, уделяя ему слишком много внимания.

– Вот и хорошо! Я и хочу отпугнуть всех потенциальных претендентов.

Арабелла начала сердиться:

– К тому же не думаю, чтобы это было честно и по отношению к самому Хью.

– Почему?

– Потому… потому что ты ведь не хочешь, чтобы у него сложилось ложное впечатление?

Эмили медленно подошла к дивану и села.

– И что это может быть за ложное впечатление?

– Впечатление насчет того, что у него могут быть какие-то шансы относительно тебя.

– Понятно… А кто это сказал, что у него нет никаких «шансов относительно меня»?

Арабелла иронически усмехнулась:

– Разумеется, у него их нет! Потому что он тебе не подходит во всех отношениях – думаю даже, что это самый неподходящий изо всех возможных вариантов.

– А я считаю, что от Хью веет свежестью. Он не такой, как другие. Он не испорчен всеми этим школами, куда ходили все остальные, и клубами, которые посещают все.

– Вероятно, это произошло только потому, что он вообще не ходил в школу, а в единственный клуб, членом которого он является, попал исключительно благодаря протекции Чарльза!

– Пусть так, но – прости, Арабелла, – я не собираюсь в дальнейшем избегать Хью. Он невероятно добр ко мне. Более добр, чем когда-либо был ко мне кто бы то ни было.

Арабелла цинично взглянула на нее.

– Он большой мастер обманывать людей, Эмили, покупая их и задаривая подарками. И это не доброта – это вульгарность и неискренность.

– Но я не понимаю, собственно, какое это имеет отношение к тебе.

– Прямое отношение! Пока ты в Лондоне, я за тебя отвечаю…

– Ничего подобного! Предполагалось, что я буду под опекой Гвинет, она просто не смогла справиться с этим из-за своей беременности.

– Вот именно, и теперь эта задача легла на мои плечи. Твои мама и отец пришли бы в ужас, если бы узнали, что ты просто разговаривала с кем-то вроде Хью Фитцроя, не говоря уже о том, что принимала от него подарки и танцевала целый вечер. И ради них я обязана обеспечить, чтобы ты вела себя надлежащим образом, пока находишься здесь.

– Но как раз тебе они доверяют меньше, чем кому-либо другому! И все из-за того, что ты когда-то сделала! Ты забываешь, Арабелла, что я принимала участие в твоем предательском романе с Чарльзом. Никто ведь не знает, до какого обмана ты дошла и как низко пала, чтобы скрывать свою грязную интрижку. А я знаю. Я была вашим посредником. И не тебе сейчас диктовать мне, кто мне подходит для того, чтобы я с ним общалась, а кто не подходит. Кому угодно, но только не тебе!

– Эмили…

– Нет! Ты можешь сейчас сколько угодно жеманничать и строить из себя бог весть кого. Ты и Чарльз любимцы высшего общества. Но я-то знаю, что это лишь парадный фасад, игра с единственной целью – спрятать вашу настоящую сущность. – Она гневно вскочила с дивана. – С Хью, во всяком случае, все понятно: он такой, каким его видишь. Конечно, у него нет изысканных манер и воспитания, как у остальных, но он, по крайней мере, настоящий – именно это мне в нем и нравится!

С этими словами Эмили вихрем вылетела из комнаты.

Чарльз сидел в своем кабинете и читал письмо, когда вошла Арабелла и закрыла за собой дверь.

– Чарльз, мне нужно поговорить с тобой об Эмили и той неподобающей дружбе, которую она завела с Хью Фитцроем. Это необходимо прекратить! Я пыталась поговорить с ней сама, но ты же знаешь, какая она неуправляемая. Она отмахнулась от меня и просто не стала слушать, причем в довольно грубой форме.

Чарльз рассмеялся:

– Да, наша милейшая маленькая Эмили такая.

– В этом нет ничего смешного, Чарльз. Она никогда не найдет себе подходящую пару, если этот человек постоянно будет крутиться вокруг нее, сопровождая неотрывно, словно дурной запах.

– Брось, Арабелла, перестань! Думаю, мы с тобой оба прекрасно понимаем, что никакую пару себе Эмили искать не собирается. – Он вдруг с изумлением уставился на нее. – Так ты серьезно полагаешь, что она рассматривает Хью не просто как мимолетное развлечение?

– Ты забываешь, Чарльз, что Эмили молодая и совершенно неопытная девушка. А то, что она остра на язык и упряма, никоим образом не добавляет ей жизненной мудрости. Все, что она знает про этот мир, почерпнуто из книг. Однако сейчас она окунулась в мир реальный, совершенно не зная его законов и правил.

– Эмили гораздо умнее, чем ты о ней думаешь. Как будто она на самом деле может питать какие-то чувства к Фитцрою! Или могла бы питать когда-нибудь! Она ведь аристократка, дочь лорда Армстронга!

– Может ею стать, по крайней мере, но нам ли с тобой не знать, как ситуация может внезапно выйти из-под контроля. Если бы здесь за Эмили присматривала твоя мать, она не позволила бы ей даже находиться в одной комнате с Фитцроем.

– И что я, по-твоему, должен сделать в таком случае?

– Поговорить с ним – предупредить, чтобы он соблюдал дистанцию.

– Понятно! – вздохнул Чарльз, раздумывая, как Хью может к этому отнестись.

– Чем больше этот человек внедряется в высшее общество, тем более странные слухи я о нем слышу. Большинство из них я даже повторить не могу, чтобы не осквернять свой язык. Я не желаю, чтобы он даже приближался к Эмили, а в равной степени и к тебе.

– Но я не могу просто так порвать с другом!

– О да, можешь! – решительно отрезала она, сверкнув глазами, после чего резко развернулась и вышла из комнаты.

Чарльз повернул свое кресло, чтобы в окно видеть сад. Он сидел и думал о том, что Хью стал сейчас слишком могущественным, чтобы кто-то мог ему указывать, что делать. Но Арабелла была права. Если бы она узнала, что он видел в ту ночь в Ист-Энде, она бы просто лишилась чувств. Пришла пора ему освободиться от Хью Фитцроя.

Чарльза вызвали на встречу с управляющим его банком. Сидя напротив мистера Джонса в его кабинете, Чарльз отметил, что тот находится не в лучшем расположении духа.

– Мы постоянно пишем вам письма, а вы уже несколько месяцев их игнорируете, – сказал мистер Джонс.

– Это все Берчилл, наш дворецкий – вечно не справляется со своими обязанностями. Но он служит нашей семье уже много лет, так что сейчас было бы слишком жестоко прогонять его.

– Конечно. Ну ладно, все очень просто: вы уже несколько месяцев не выплачиваете по закладной на Хановер-Тэррас.

Чарльз обескураженно уставился на него.

– А почему вы не снимаете эти платежи с моего банковского счета, как обычно?

– Потому что средств на вашем счету для этого не хватает, – сказал мистер Джонс, протягивая ему листок с выписками.

Чарльз просматривал эти записи с все нарастающей тревогой.

– Но… но… этого не может быть… тут что-то неправильно.

– Все совершенно правильно. К сожалению.

– Но куда же ушли все деньги? Все деньги, которые были перечислены мне, когда я оформил закладную на Хановер-Тэррас?

– Они были потрачены, я полагаю. Деньги утекали с вашего счета бурным потоком, как вода с водопада Виктория. Ранее, когда ваш счет почти опустел, это не вызывало у банка особого беспокойства. Но теперь, при ваших обширных задолженностях перед нашим банком, это уже тревожит нас, и тревожит очень сильно.

Чарльз в шоке продолжал растерянно смотреть на листок бумаги у себя в руках. Он знал, что они ведут широкий образ жизни, но даже при этом они не могли потратить столько денег. Или могли? Два состояния, растраченные за несколько лет, – приданое Арабеллы и банковские деньги по закладной.

Но сейчас под занудное монотонное причитание мистера Джонса он наконец осознал размах затрат на их образ жизни, не говоря уже о громадном карточном долге, который у него накопился. Обычно по их счетам помогали расплачиваться его выигрыши, но сейчас в игре наступила затянувшаяся полоса неудач.

– Боюсь, что в таком положении нам не остается ничего другого, кроме как написать вашему отцу и проинформировать его, что, если платеж по закладной не будет внесен немедленно, мы будем вынуждены отобрать ваш особняк на Хановер-Тэррас.

Чарльз швырнул бумагу на стол.

– Вы не можете так поступить! – Голос его перешел почти на крик. – Вы ни при каких обстоятельствах не можете писать моему отцу об этом!

– Но…

– Никаких но! Сидите тут в своем дешевом костюмчике и потертых очках и еще смеете говорить мне о таких вещах!

Мистер Джонс сначала опешил, а затем разозлился:

– Это деньги банка, и мы несем за них ответственность перед своими акционерами.

– Для вас должно быть большой честью, что вашими клиентами являются Армстронги! Предоставьте все это мне, и тогда получите свои проклятые деньги!

– Очень хорошо. Мне известно, что ваш отец обладает значительными средствами и, очевидно, не захочет терять свой лондонский дом. Но предупреждаю вас: если мы не получим оплату полностью, мы этот дом отберем. Доброго дня.

Оглушенный этим известием, Чарльз шел по Риджент-стрит, как в тумане. Он был вынужден признать, что жил, как один из самых богатых людей в Лондоне, хотя в действительности таковым не являлся. Чарльз понимал, что Джонс мешкать не станет и начнет сразу же предпринимать необходимые шаги, чтобы вернуть деньги банка. Одного лишь письма его отцу будет достаточно, чтобы весь его карточный домик разом рухнул. Отец, как и все остальные, сразу узнает, что документы по закладной были подделаны. Не говоря уже о том, что сам Чарльз останется без гроша. Он ломал голову в поисках решения. И тут вспомнил о Хью Фитцрое, своем близком, лояльном и очень богатом друге. Хью одолжит ему денег, чтобы предотвратить катастрофу. Что для него такие суммы? Капля в море.

– Довольно неожиданно, – заметил Хью, провожая его в гостиную своего люкса в отеле «Клариджес». – Вы уже давно не показывались.

– Верно – был очень занят патронажем Эмили.

– Понимаю, – усаживаясь, сказал Хью. – Может быть, чаю или еще чего-нибудь?

– Нет, спасибо, ничего такого пока не нужно, – улыбнулся Чарльз. – Я пришел к вам, потому что мне необходима ваша помощь несколько иного толка.

– Скажите только, и я все сделаю, – ответил Хью.

Чарльз почувствовал большое облегчение.

– Видите ли, Хью, я попал в затруднительное положение.

– В каком плане?

– К сожалению, в финансовом.

– Продолжайте.

– В общем, я взял ссуду в банке. А теперь эти жадные мерзавцы требуют деньги назад.

– Понятно, – задумчиво протянул Хью.

– Я думал, что у меня достаточно денег на счету, чтобы покрыть долг, но, когда кинулся проверять, оказалось, что сундучок мой пуст, так сказать.

Хью молчал, изучающе глядя на Чарльза.

– Это на самом деле очень досадно, – торопливо затараторил Чарльз. – Власть действительно некоторым людям кружит голову. Какой-то мелкий банковский чиновник сидит у себя в кабинете и читает мне лекции!

– Но ведь ваш отец лорд Армстронг, и у него громадное поместье.

– Да, я знаю, но на самом деле к нему я пойти не могу – вы должны меня понять. В один прекрасный день все это будет принадлежать мне, но это все завтра, а деньги необходимы мне сегодня. Поэтому я надеялся…

– Что деньги вам дам я, – закончил за него Хью.

– Одолжите мне их, – доверительно улыбнулся ему Чарльз.

Хью выдержал долгую паузу, прежде чем ответить.

– Нет, я не могу.

– Что, простите?

– Я больше не могу ссужать вас деньгами.

– Больше не можете? – опешил Чарльз.

– Да, вы уже и так задолжали мне громадную сумму по своим карточным проигрышам. Я много месяцев подряд расплачивался за вас.

– Да, я знаю это, но…

– Все, что я оплачивал за вас, было дано вам в долг – вы понимаете это?

– Да, но…

– Том Хэмли вел учет всего, что вы проиграли и что в результате остались мне должный.

– Остались мне должны, – поправил Чарльз его грамматику.

– В таком случае – вел учет денег, которые вы остались мне должны. Можете проверить у Хэмли – речь идет о тысячах.

– И вы ждали этого момента, когда я приду к вам со своими денежными проблемами, чтобы выложить мне все это теперь? – Чарльз почувствовал, что начинает злиться.

– Этот момент ничем не лучше любого другого. Более того, как вы сами только что сказали, у вас нет денег, чтобы со мной расплатиться.

– Думаю, я лучше пойду, – сказал Чарльз, вставая.

– Сядьте! – властным голосом приказал Хью.

Чарльз взглянул в гневно поблескивающие глаза Фитцроя и сел.

– Я требую, чтобы вы вернули мне долг немедленно. Я хочу получить свои деньги назад, все до последнего пенни, – заявил Хью.

– Но я же вам только что объяснил, что в данный момент у меня денег нет.

– И не будет еще очень и очень долго, судя по тому, что ваш отец обладает отменным здоровьем.

Чарльз подался вперед.

– Да, вы покрывали мои проигрыши, но вспомните, что делал для вас я? Вы были никем и ничем, когда мы с вами познакомились. Ни одна приличная семья не пустила бы вас и на порог своего дома. Игра в карты у Тома Хэмли была единственным местом, куда вас могли пригласить – да и то только потому, что всем хотелось ваших денег.

– Включая и вас! Я не отрицаю, что вы для меня вставили ключ в двери, но двери в общество открыл уже я сам – точнее, это сделали мои деньги. Вы уверены, что не хотите чего-нибудь выпить?

– Учитывая, что вы вели счет всему, что мне давали, я от вас больше ничего не хочу!

Хью откинулся на спинку кресла и закинул ногу за ногу.

– Но я не сказал, что мы с вами не можем прийти к некоему соглашению.

– Что еще за соглашение? – холодно поинтересовался Чарльз.

– Эмили.

– Эмили? – практически вскричал Чарльз.

– Она мне очень нравится.

– И что из того?

– А то… Я хочу жениться на ней.

Несмотря на захлестнувшую его злость, Чарльзу удалось рассмеяться ему в лицо.

– Вы определенно сумасшедший! Жениться на Эмили! Да она и не взглянет на вас!

– Полагаю, вы ошибаетесь. Я думаю, что она увлечена мною.

Чарльз подался вперед и резко бросил:

– Вы заблуждаетесь!

Глаза Хью вспыхнули гневом.

– Больше я не потерплю, чтобы вы смотрели на меня свысока! Довольно с меня ваших замечаний насчет того, что я должен правильно разговаривать, правильно есть за столом, правильно ходить – вы все время осуждаете и критикуете меня, а сами не можете даже заплатить по своим счетам!

– Об этом не может быть и речи, это даже не обсуждается. Так что просто выбросьте из вашей головы все досужие мысли о том, что вы женитесь на Эмили. Я предлагаю вам вернуться в то омерзительное место, куда вы меня возили, и поискать себе жену там.

– В таком случае вы заплатите все деньги, которые мне должны, до конца этой недели. В противном случае к вам в двери постучат судебные приставы. И не только судебные приставы. Потому что я знаю кое-каких обладающих даром убеждения людей из тех самых омерзительных мест, о которых вы только что упоминали, – поскольку я и сам вышел оттуда, у меня остались там обширнейшие связи. И гарантирую, что вам совсем не понравится, если они наведаются к вашей очаровательной супруге и деткам.

– Вы мне угрожаете?

– Я вас предупреждаю.

Голос Чарльза смягчился:

– Хью… То, о чем вы говорите, не может произойти никогда. У вас с Эмили нет ровным счетом ничего общего. Мои родители никогда не допустят такого.

– Ради вашего благополучия это обязано произойти. Я хочу, чтобы вы уладили все с Эмили и со своими родителями. Я хочу, чтобы вы уговорили Эмили выйти за меня, а своих родственников – смириться с этим.

– Вы требуете невозможного, и я отказываюсь это делать.

– Тогда вам лучше подготовить все деньги к пятнице.

После встречи с Фитцроем и банковским управляющим Чарльза всего трясло. Он был загнан в угол, попал в самый жесткий переплет в своей жизни и оказался на краю гибели. Спать в эту ночь он не мог и поэтому сидел в кабинете и напряженно размышлял. Он знал, что с Хью шутки плохи. Чарльз должен был ему большую сумму, и даже думать не хотелось о том, как тот отреагирует, если не получит своих денег в срок. К тому моменту, когда на улице начало рассветать, он уже знал, что выхода у него нет.

39

Чарльз и Эмили рядом ехали верхом через Гайд-парк.

– Лето почти закончилось, – сказал Чарльз.

– Я знаю! – уныло отозвалась Эмили.

– Скоро уже тебе возвращаться в Армстронг-хаус.

– Не хочу думать об этом. Хочется верить, что я смогу вернуться сюда в следующем году на еще один сезон, – с надеждой в голосе сказала Эмили.

– Мама никогда не позволит этого – ей обязательно доложат, что ты даже не предпринимала попыток найти себе мужа этим летом.

Эмили тяжко вздохнула:

– Может, все-таки не доложат?

– Итак, что ты собираешься делать теперь?

– А что я могу делать? Своих денег у меня нет. Поэтому я должна оставаться в Армстронг-хаусе и…

– И ухаживать за мамой с папой на старости лет, как и положено старой деве.

– Не нужно, Чарльз! Мысль об этом ужасно угнетает меня.

Чарльз выдержал паузу, тщательно подбирая слова:

– Выход существует всегда, Эмили.

– Но только не в моем случае. Варианта всего два. Либо выйти замуж за одного из этих невыносимо скучных мужчин, либо остаться старой девой.

– А Хью… его ты также относишь к невыносимо скучным мужчинам?

– Нет, он другой. Мне нравится с ним. Он такой интересный.

– Он хочет жениться на тебе, Эмили, – напрямую заявил Чарльз.

– Что? – Эмили повернулась и ошеломленно взглянула на него.

– Ох, Эмили, оставь это, ты ведь не такая наивная, верно? Все это внимание, которым он тебя окружил, подарки, которые он тебе шлет. Он приходит на все балы, где появляешься ты. Ради чего все это делается, как ты себе это представляешь?

– Я… да, я знала, что нравлюсь ему, и, надеюсь, он тоже догадывался, что он мне небезразличен. Но я никогда не думала, что он может захотеть на мне жениться. Я думала, что он просто… ну, не знаю… Но, Чарльз, он ведь не из нашего круга.

– Я в курсе.

– Поэтому я и не думала, что он может серьезно задумываться о том, чтобы на мне жениться. Что вообще может мечтать о настолько неравном браке.

– А почему бы и нет? То, что ему принадлежит, было заработано его тяжким трудом, и он считает, что социальные барьеры не должны удерживать его на пути к тому, чего он хочет, – включая и тебя тоже.

Некоторое время Эмили ехала в напряженном молчании.

– Ну и?.. – в конце концов не выдержал Чарльз.

– Не знаю, Чарльз. Я никогда серьезно не задумывалась над тем, чтобы выйти замуж. Но… А я не окажусь своего рода изгоем общества, если выйду за такого человека, как он?

– При таких деньгах, как у него, никто не станет отвергать тебя. И вообще, мне казалось, что тебе в принципе все равно, что о тебе думают.

– Так и есть! Но этому будет столько противодействия и сопротивления. Мама и папа никогда не позволят этого.

– А как они могут этому помешать?

– А сам ты что думаешь, Чарльз?

– Я думаю… Думаю, что с таким человеком, как Хью, жизнь у тебя может быть замечательной. Ты сможешь отправиться путешествовать. Ты сможешь поехать, куда только пожелаешь, и останавливаться там в самых лучших местах. У тебя будет все, что захочешь. Или же ты можешь вернуться в Армстронг-хаус и до конца своей жизни оставаться младшей незамужней дочкой лорда, которую все жалеют.

Слушая эти слова, Эмили чувствовала себя так, будто стоит на самом краю пропасти. Еще шаг, и она может навсегда разительно изменить всю свою жизнь.

– К тому же он не имеет видов на твое приданое, в отличие от сынков аристократов, которые тоже хотели бы на тебе жениться. Тебе не придется выступать хозяйкой бесконечных званых обедов и ужинов, не придется вести светских бесед с людьми, которые тебе не нравятся, не придется рожать ребенка за ребенком. Если ты выйдешь за Хью, ты станешь свободной… Не этого ли ты хотела всю свою жизнь, Эмили?

– Исключено! – пронзительно крикнула Арабелла.

– Это не имеет к тебе никакого отношения! – резко отрезала Эмили.

– Имеет, и самое прямое, – ответила Арабелла.

Дело происходило в гостиной на Хановер-Тэррас, когда Чарльз и Эмили явились к ней с этой новостью.

– Эмили, ты понятия не имеешь, что ты делаешь. Выйдя за этого человека, ты сломаешь себе жизнь!

– Это моя жизнь, а не чья-нибудь, даже если я ее сломаю, – сказала Эмили. – К тому же я уже дала ему свое согласие, так что теперь уже слишком поздно.

– Ничего еще не поздно, разумеется!

– Я, в отличие от тебя, Арабелла, держу свое слово. Если я говорю человеку, что выйду за него, я его не обманываю. Кроме всего прочего, Чарльз поддерживает меня в этом решении.

– Конечно, не поддерживает, как он может поддерживать такое? – Арабелла резко обернулась к мужу. – Чарльз?

Чарльз неловко заерзал:

– Ну, все так, как уже сказала Эмили, – это ее выбор, за кого идти замуж.

Арабелла непонимающе уставилась на него.

– Вот видишь, – сказала Эмили и встала. – Все, довольно, я слишком занята, чтобы сидеть тут и обсуждать уже решенные вопросы.

– А кто из вас сообщит эти сногсшибательные новости вашим родителям? – поинтересовалась Арабелла.

– Я, – ответила Эмили, направляясь к двери.

– Они никогда не дадут своего согласия на это! – крикнула Арабелла ей вслед.

Арабелла лежала на кровати в длинной шелковой ночной рубашке цвета слоновой кости и наблюдала за Чарльзом, который тоже начал раздеваться.

– Расскажи мне, Чарльз, а тебе это все зачем? – спросила она, холодно глядя на мужа.

– Мне? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Все ты прекрасно понимаешь, Чарльз. Ты бы ни за что на свете не допустил этого, если бы в этом не было твоего корыстного интереса.

Он бросил на нее злой взгляд.

– Тебе следовало бы следить за своими словами.

Она начала смеяться.

– Ты вышел на новый уровень, пал еще ниже. То, что ты предаешь свою сестру ради финансовой выгоды, какая бы она ни была…

– Это грязная ложь!

– Впрочем, в этом, думаю, нет ничего удивительного. Я имею в виду, если тебе удалось с помощью интриг и хитрости не допустить того, чтобы твой брат женился на мне, то подтолкнуть подобным же образом свою сестру к браку с Фитцроем трудности для тебя уже не составляло.

– Я никого не обманывал, чтобы подтолкнуть к чему-то или удержать. Насколько мне помнится, это ты никак не могла выбраться из моей постели.

– Чарльз, я прошу тебя остановить Эмили и не допустить этого. Если она для тебя хоть что-то значит, не позволяй ей выходить за Фитцроя.

– Как будто Эмили станет меня слушать!

– Ты единственный человек, к чьим словам она прислушается! – Голос Арабеллы перешел на крик. – Она делает это из открытого неповиновения своим родителям и своей семье. И ты обязан остановить ее!

– Как она уже сказала, к тебе это не имеет ни малейшего отношения, так что не лезь не в свое дело! – прорычал он с искаженным от гнева лицом.

Дверь в их спальню открылась, и в комнату вошла Пруденс.

– Мама, папа, – сказала она, сонно потирая глаза руками.

Арабелла бросила на Чарльза уничтожающий взгляд, быстро подошла к Пруденс и взяла ее на руки.

– Прости, детка, – сказала она успокаивающим тоном. – Мы тебя разбудили?

Пруденс кивнула.

В комнату порывисто вошла Изабель.

– Мадемуазель Пруденс! Простите, миледи, – она незаметно выскользнула из детской, не разбудив меня! – Изабель забрала ребенка и быстро понесла ее обратно в детскую.

Арабелла повернулась к Чарльзу:

– Сегодня я буду спать с детьми в детской.

– Вот и хорошо. Надеюсь, там тебе будет удобно! – бросил Чарльз, когда она уходила.

Чарльз стянул с себя рубашку и с досады швырнул ее в другой конец комнаты. Будь он проклят, этот Фитцрой вместе со своим шантажом. Но теперь другого выхода не было, кроме как доводить свой план до конца.

40

Маргарет решительным шагом вошла в библиотеку Армстронг-хауса с конвертом в руках.

– Письмо от Гвинет, – объявила она.

– Как поживает ее недавно родившееся дитя? – с улыбкой спросил Лоренс.

– Хорошо, хорошо. Но есть вещи и поважнее: она пишет, что Эмили помолвлена!

Лоренс в шоке откинулся на спинку кресла.

– Ушам своим не верю! И кто же он?

– Вот в этом-то все и дело. Об этом человеке мы никогда раньше не слышали – это Хью Фитцрой.

– Кто-кто?

– Вот именно! Гвинет пишет, что он друг Чарльза, очень богат. Но…

– Но – что?

– Я знаю свою Гвинет, а она говорит о нем крайне скупо. Это плохой знак, Лоренс. Значит, она не в восторге от его достоинств. Просто пишет, что мы должны познакомиться с ним как можно скорее.

– Это звучит как-то зловеще.

– Эмили была представлена, по меньшей мере, двум сотням молодых людей, которых мы знаем лично или которых рекомендовали наши друзья из известных и уважаемых семей, – как могло так получиться, что она остановила свой выбор на Хью Фитцрое? – Лицо Маргарет затуманила обеспокоенность и тревога.

После этого между Армстронг-хаусом и Лондоном началась оживленная переписка, корреспонденция шла сплошным потоком. Маргарет выясняла у всех своих друзей все, что они знают о Хью Фитцрое, и вскоре у нее уже в общих чертах сложилась приблизительная нелицеприятная картина.

18 сентября

леди Холландер

Дорогая леди Маргарет!

Примите мои поздравления по поводу помолвки вашей Эмили с мистером Фитцроем. Должна сказать, что всех нас чрезвычайно удивила эта новость! В своем письме вы спрашивали меня, что мне известно о Хью Фитцрое.

Боюсь, что ответ мой будет коротким: немногое. Он появился в лондонском обществе некоторое время тому назад и произвел определенное впечатление, но – увы – не самое лучшее.

Хотя он и щедр сверх всякой меры, он, похоже, считает, что может своими деньгами добиться признания и влияния в кругах, к которым он явно не принадлежит. Он вежлив, но манеры у него несколько примитивные. Я знаю, что Эмили всегда была независимо мыслящей девушкой, но это уже граничит с какими-то революционными настроениями! Не хотелось тревожить вас, но вы сами просили быть с вами откровенной. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что, будь это моя дочь, я бы постаралась как можно скорее встретиться и поговорить с этим человеком. Большая жалость, конечно, что герцогиня Бэттингтонская во время своей беременности была слишком привязана к дому, чтобы иметь возможность должным образом сопровождать и наставлять свою сестру. Армстронги – такая уважаемая семья, с великолепной родословной, поэтому у всех вызывает беспокойство, что к вам в родственники может внедриться такой человек. Я призываю вас при первой же возможности познакомиться с мистером Фитцроем самой, чтобы у вас сложилось собственное мнение о нем.

Остаюсь вашим верным другом,

Маргарет нервно смяла письмо в кулаке и на пределе своего голоса пронзительно крикнула:

– Лоренс!

Чарльз, Арабелла и Эмили были немедленно вызваны в Армстронг-хаус, куда пригласили также и Хью Фитцроя.

В день, когда все они должны были приехать, Маргарет пребывала в состоянии, очень близком к панике, вызванной продолжающими поступать новыми письмами от их друзей, которые знали Хью и в один голос высказывали Армстронгам свою озабоченность сложившейся ситуацией.

– И запомни, Маргарет: не говори ничего плохого о свадьбе, пока мы не познакомимся с Фитцроем, – предупредил ее Лоренс. – Если Эмили сразу при встрече увидит, что мы против их союза, она скажет, что мы уже составили свое предвзятое мнение о нем, даже не узнав человека.

– Я попытаюсь держать язык за зубами, – согласилась Маргарет.

Арабелла сидела вместе с Чарльзом и Эмили в экипаже, который послали на железнодорожную станцию, чтобы привезти их из Кастлуэста домой. Ее обуял страх. Хью должен был приехать лишь к вечеру, и она могла себе только представлять реакцию Маргарет и Лоренса на него. Чарльза и Эмили, казалось, предстоящая буря нисколько не волновала – они весело болтали и шутили на сиденье рядом с ней. Арабелла завидовала их легкому отношению к жизни. Но когда карета обогнула озеро и вдали появился Армстронг-хаус, она вдруг поняла, что всегда испытывала страх, приезжая в это место, и что она уже хочет поскорее вернуться в Лондон к своей жизни и к своим детям, которые были оставлены под присмотром Гвинет.

Эмили ворвалась в гостиную и расцеловала своих родителей.

– Мама! Как ты себя теперь чувствуешь? – сразу спросила она.

– Доктор сказал, что я на пути к полному выздоровлению, – заверила ее Маргарет.

Когда в комнату вошли Чарльз и Арабелла, Маргарет смерила их холодным взглядом.

– Чарльз… Арабелла… – сдержанно поздоровалась она с ними, а затем быстро поцеловала обоих в щеку.

Лоренс дернул за шнур для вызова слуг и, когда появился дворецкий, распорядился насчет чая и сэндвичей.

– Как поживают наши малыши, Пруденс и Пирс? – поинтересовался Лоренс.

– О, с ними все хорошо. Пруденс по развитию намного опережает свой возраст. Такая непоседа, все-то ей нужно! – сказал Чарльз. – Я еще не видел таких любопытных детей.

– А Пирс? – спросила Маргарет.

– Пирс совершенно очаровательный мальчик, – ответила Арабелла. – С ним вообще никаких проблем. Когда я вожу его гулять в Риджент-парк, его постоянно окружает толпа других молодых матерей, которые просто не могут от него глаз оторвать.

– Мне иногда хотелось бы, чтобы они поменялись ролями, – рассмеялся Чарльз. – Чтобы Пирс повсюду совал свой нос, а Пруденс вызывала всеобщее восхищение.

– Что ж, нам не дано изменить того, какими будут наши дети, – сказала Маргарет с ноткой горечи в голосе и выразительно посмотрела на Эмили.

– Когда должен приехать мистер Фитцрой? – спросил Лоренс.

– Хью приедет в Армстронг-хаус вечером. Он с нетерпением ждал того момента, когда сможет познакомиться с вами, – радостным тоном сказала Эмили.

– Как и мы все, – подхватила Маргарет.

– Мы с ним говорили о том, чтобы на медовый месяц поехать в Южную Америку!

– Ну, давай все-таки не будем опережать события, – предостерегла ее мать.

В тот же вечер карета Фитцроя остановилась на переднем дворе Армстронг-хауса. Хью вышел и с благоговейным страхом оглядел величественное здание.

Открылись парадные двери, и к нему спустился дворецкий и лакей, чтобы принять его багаж.

– Лорд и леди Армстронг ждут вас в гостиной, – сообщил ему дворецкий, когда Хью вошел в холл и в восхищении приостановился перед висевшими на стенах портретами предков Армстронгов.

Когда Хью провели в гостиную, Лоренс и Маргарет сложили свое впечатление о нем за десять секунд. Этому человеку нельзя было позволить жениться на их дочери. Никогда.

– Мистер Фитцрой, мы очень рады вашему визиту, – сказала Маргарет, вставая со своего стула и протягивая ему руку для рукопожатия.

– Очень приятно с вами познакомиться, – ответил Хью.

– Как поживаете? – официальным тоном осведомился Лоренс, также пожимая ему руку.

Эмили бросилась ему навстречу и обняла его.

– Эмили! – вспыхнула Маргарет. – Опомнись! Веди себя прилично!

– Вот видите! Я же говорила вам, какие они у меня строгие! Все время протокол, манеры… – рассмеялась Эмили, усаживаясь обратно.

Подошли и Чарльз с Арабеллой, чтобы поздороваться с Хью.

– Здравствуйте, Хью, – сказала Арабелла, чувствуя, как где-то внутри затягивается узел напряжения.

– Арабелла… Чарльз… – кивнул Хью.

– Мы поселим вас в Голубую комнату – оттуда открывается прекрасный вид на озеро, – сказала Маргарет. – На стол подадут через час, так что, возможно, дворецкий мог бы отвести вас прямо туда, чтобы вы могли освежиться и переодеться к ужину.

Хью был удивлен этим неожиданным распоряжением.

– Прошу вас последовать за дворецким наверх, – настоятельно продолжала Маргарет, жестом показывая в сторону дворецкого, стоявшего у него за спиной.

– Разумеется, – ответил Хью и, повернувшись, удалился.

– Правда, он замечательный? – улыбнулась Эмили, как только он вышел из комнаты.

Маргарет и Лоренс промолчали, холодным взглядом воззрившись на Чарльза с Арабеллой.

В тот вечер на ужин в столовой был подан ростбиф. Лоренс и Маргарет сидели на противоположных концах стола; Чарльз с Арабеллой расположились по одну его сторону, Хью и Эмили – по другую.

– Надеюсь, ваше путешествие прошло хорошо? – сказал Лоренс.

– Да, – кивнул Хью. – Я до этого никогда не бывал в Ирландии.

– Правда? – удивилась Маргарет. – А я так поняла, что вы успели побывать повсюду.

– Но только не в Ирландии, – ответил Хью. – Когда едешь через всю страну на западное побережье Ирландии, невольно складывается впечатление, что добрался до края света… Следующая остановка – Америка.

– Это место может казаться краем света вам, мистер Фитцрой, но для нас это центр нашего мира. Армстронги живут здесь уже три сотни лет.

– Да, я знаю. Я читал историю Ирландии, – сказал Хью.

– Правда? По вас с виду не скажешь, что вы много читаете, – язвительно заметила Маргарет.

– Мама! – протестующе воскликнула Эмили.

Хью с вызовом взглянул в глаза Маргарет.

– Насколько я понимаю, бóльшая часть ирландской аристократии, вроде вашей семьи, первоначально были солдатами короля, который был не в состоянии платить своей армии. Поэтому он расплачивался с ними обширными поместьями, земля которых была украдена у местных жителей, ирландцев, и которые сейчас стали вашими фермерами-арендаторами.

Все за столом, включая и Эмили, уставились на Хью, словно не верили тому, что он мог сказать такое.

– Поместье Армстронгов, мистер Фитцрой, принадлежит мне на совершенно законных основаниях, – невозмутимым тоном заявил Лоренс. – И вам не следует бояться того, что вы находитесь на территории собственности, у кого-то украденной.

– К тому же Армстронги никогда не были военными, мистер Фитцрой, – подхватила Маргарет, изумленная такой открытой грубостью. – И наша родословная насчитывает уже несколько сотен лет.

– Разумеется… Я просто хотел сказать, что все мы одинаковые, не так ли?

– Я очень сомневаюсь, чтобы у нас с вами было что-то общее, – сухо сказала Маргарет.

– Я просто имею в виду, что фамильное состояние сначала должен был кто-то заработать и что обычно это делалось за счет других, – сказал Хью.

– А что насчет вашей собственной семьи, мистер Фитцрой? – поинтересовалась Маргарет. – У вас очень необычный акцент.

– Я родом из Лондона, – заявил Хью.

– А откуда именно? Кенсингтон? Челси? – снисходительно-язвительным тоном не унималась Маргарет.

– Нет, восточнее.

– Из самой его восточной части, я полагаю, – понимающе закивал Лоренс.

– Большая у вас семья? – спросила Маргарет. – Много ли родственников с вашей стороны будет на свадьбе, которую вы планируете с нашей дочерью? Будет ли Армстронг-хаус в тот знаменательный день переполнен до отказа славными работягами из Уайтчепела?

– Семья у меня небольшая, леди Армстронг, а с некоторыми ее членами я больше не поддерживаю отношений, – ответил Хью.

– Ну разумеется! Мудрый шаг, по всей видимости!

– А еще я слыхал, что вы проживаете в гостинице? – недоверчиво спросил Лоренс.

– Да. В «Клариджес».

– Вы и нашей дочери предлагаете жить в «Клариджес», если эта свадьба состоится? – возмутилась Маргарет.

– Конечно же нет. Когда я женюсь на Эмили, я планирую купить дом – возможно, в Риджент-парке.

Арабелла так и не смогла доесть изысканную еду в своей тарелке, поскольку ужин превратился в беспрерывный поток взаимных насмешек и обид, и она уже не могла дождаться, когда же этот тягостный вечер закончится.

На следующий день Хью в холле рассматривал портреты на стенах. Сверху по лестнице спустился Чарльз и осторожно подошел к нему.

– Ваши предки? – поинтересовался Хью.

– Да. На том портрете, перед которым вы сейчас стоите, изображены мои дедушка с бабушкой, лорд Эдвард и леди Анна. Он построил этот дом для нее в качестве подарка к свадьбе.

– Какая замечательная идея! Подарить невесте дом… Интересно, будет ли здесь когда-нибудь висеть и мой портрет?

Чарльз взглянул на него, удивляясь, насколько люди могут заблуждаться.

– Это вряд ли. Все это портреты наследников, их жен и детей, которые все жили в Армстронг-хаусе. А вы к таковым относиться не будете никогда. Кстати, Хью, что там насчет денег, которые я вам задолжал за карточный проигрыш?

Хью оторвался от картин и повернулся лицом к Чарльзу.

– Ах да, относительно денег. Я уже проинформировал Тома Хэмли, что все долги погашены.

Чарльз почувствовал некоторое облегчение.

– А как же мои просроченные выплаты банку по закладной на дом, о которых я вам говорил?

Хью, казалось, удивился.

– Да, конечно, с банком я все улажу. Пришлите мне только все подробности – сумму долга и к кому мне обращаться по этому вопросу.

– Разумеется. Этого маленького нудного человечка зовут Джонс. Я пришлю вам все детали дела, как только приеду в Лондон.

Хью протянул ему свою руку:

– Что ж, наша сделка завершена.

Чарльз посмотрел на эту руку, а затем пожал ее, чувствуя большое облегчение.

Эмили стояла на переднем дворе и махала рукой вслед карете Хью, удалявшейся от дома по аллее.

К ней подошел дворецкий:

– Леди Эмили, ваши родители зовут вас в гостиную.

Вздохнув, она вернулась в дом и внутренне собралась, перед тем как зайти в комнату, где ее ждали родители, а также Чарльз с Арабеллой. Хорошо, что Чарльз тоже здесь, подумала она. Он поддержит ее.

– Что ж, хочу вам сказать, что вы были чрезвычайно грубыми по отношению к Хью, – заявила Эмили, решив сразу перейти в атаку.

– Грубыми! – возмутилась Маргарет. – Это ты повела себя крайне грубо, приведя в наш дом такого человека, как он!

– Что вы имеете в виду – «такого человека»? Какого? – вспылила Эмили, начиная злиться.

– Я хочу сказать, что он вообще не получил никакого воспитания! А ты, дочь графа, выходишь за такого человека!

– Эмили, то, что ты собираешься выйти замуж за него, – это просто немыслимо! – сказал Лоренс. – Да, он, возможно, очень энергичный и амбициозный, но при этом он прост и зауряден, как навоз.

– И вы оба указывали ему на это при любой возможности. Я вам просто удивляюсь – все время твердите об этикете и манерах и при этом сами продемонстрировали пример самых ужасных манер, какие мне только доводилось видеть!

– Помолвка должна быть разорвана немедленно. Я сам напишу мистеру Фитцрою и сообщу ему, что между вами все кончено, – сказал Лоренс.

– Вы этого не сделаете! – со злостью в голосе воскликнула Эмили, и на глазах у нее появились слезы. – Я уже приняла решение, и я выйду за него!

– Ну хорошо, Эмили, ты разыграла нас, – сказала Маргарет. – Ты смогла еще раз доказать нам всем, как далеко ты можешь зайти, демонстрируя свою независимость. Ты показала свое презрение и к своей семье, и к условностям общества. Но на этом твои шутки закончены!

– Свадьба не может состояться, потому что я не дам этому человеку никакого приданого, – заявил Лоренс.

– А ему и не нужно от тебя никакое приданое. Он мне так прямо и сказал, что отказался бы принять от тебя деньги.

Маргарет с тревогой взглянула на мужа.

– Мы не дадим разрешения на то, чтобы свадьба состоялась в Армстронг-хаусе, так что помолвка должна быть разорвана.

– Мы и так не хотели жениться здесь. Между собой мы решили, что будем венчаться в соборе Святого Павла или в Вестминстерском аббатстве, а банкет устроим в отеле «Дорчестер».

– В отеле! – ужаснулась Маргарет.

– Сейчас становится все более популярным устраивать свадебные банкеты в отелях – последний писк моды, – заметил Чарльз.

– Так что, как видите, нам от вас ничего не надо, – заключила Эмили.

– Твой отец не даст тебе своего благословения. И моей ноги там не будет. Я уверена, что твои братья и сестры на эту свадьбу также не придут.

– Ну и не надо, не приходите! – Голос Эмили взвился до крика. – К алтарю меня поведет Чарльз, он же и даст мне свое благословение, правда, Чарльз?

Все взгляды устремились на Чарльза.

– Чарльз? – обратился к нему Лоренс.

– Да, да, я сделаю это. Я передам Эмили жениху, – подтвердил Чарльз.

– Ох, Чарльз! – тихо простонала Арабелла и растерянно потерла пальцами лоб.

– Эта свадьба состоится, и ничего вы тут поделать не можете, – продолжала Эмили. – Но ты придешь туда, мама. И ты придешь, отец.

– И что же заставляет тебя так думать? – удивилась Маргарет.

– Вы придете, потому что не захотите скандала, который поднимется, если вас там не будет. Вы стиснете зубы и в день свадьбы будете притворяться, что все идеально. Потому что вы так делали всегда. Вы покрывали все что угодно ради сохранения репутации семьи. И чтобы избежать скандала, вы также будете готовы на все. Точно так же вы поступили, когда Арабелла забеременела от Чарльза!

– Эмили! – возмущенно крикнул Лоренс.

– Да, я знаю об этом все. Я подслушивала под дверью. Она забеременела от него, и вы тут же состряпали план, чтобы ей на время родов уехать во Францию, а потом соврать насчет даты рождения Пруденс. Никто из вас не подумал о Гаррисоне – вы были даже рады, что он уехал и не мог помешать вам с этим обманом. Вы отбросили его, как ненужный мусор, – он был лишь несчастным пострадавшим, которого вы принесли в жертву, чтобы скрыть ваш маленький грязный секрет! Хью, по крайней мере, честен – впрочем, никто из вас не имеет о таких вещах ни малейшего представления!

С этими словами она встала и твердым шагом вышла из комнаты, хлопнув напоследок дверью.

Все сидели в молчании остолбеневшие.

– Поверить не могу, что она все знала с самого начала, – наконец сказала Арабелла, покачав головой.

– Теперь вы можете качать головой сколько угодно, Арабелла. Надеюсь, что делаете это вы от стыда! – жестко бросила Маргарет.

– Но, мама… – начал было Чарльз.

– Я считаю тебя, Чарльз, и вас, Арабелла, полностью ответственными за это ужасное фиаско. Я ведь даже не догадывалась, что Гвинет чувствует себя так плохо, что попечительницей Эмили в Лондоне станете вы, Арабелла. Это просто обязано было завершиться катастрофой.

– Что ж, я была уверена, что это лишь вопрос времени, когда я услышу такие обвинения в свой адрес! – огрызнулась Арабелла.

– А кого мне еще винить в этом? Она жила в вашем доме, под вашей опекой, хоть я об этом и не знала!

– Я на самом деле предупреждала Эмили держаться от Хью подальше, – попробовала оправдаться Арабелла.

– Значит, плохо предупреждали, раз не преуспели в этом! – повысила голос Маргарет.

– Маргарет, успокойся, – сказал Лоренс.

– Как я могу успокоиться! Мало ей было того, что она разбила жизнь Гаррисону, так теперь еще они вдвоем поломали жизнь и Эмили тоже!

– Эмили взрослая женщина, которая в состоянии самостоятельно принимать решения, – возразил Чарльз.

– Эмили – дурочка, которая считает, что знает все, при этом не зная ничего! – резко возразил Лоренс. – О чем ты думал, когда знакомился с таким человеком? Как это вообще произошло?

– Я познакомился с ним у друзей.

– Могу себе представить, какую жизнь ты ведешь в Лондоне, если имеешь дело с Фитцроем. Шикуешь там без всякой ответственности, тогда как должен находиться здесь, чтобы выполнять обязанности согласно твоему положению, – с укором заключил Лоренс.

– Я недовольна и разгневана сверх всякой меры, – сказала Маргарет. – Чтобы моя замечательная дочь кончила тем, что выходит замуж за человека без истории, без воспитания, без образования – куда уж дальше?

– А о чем ты думал, когда заявил, что поведешь ее под венец? – возобновил Лоренс свою атаку на Чарльза. – Ты, по сути, выразил ей свое одобрение и согласие, Чарльз!

– Боюсь, мне необходимо пойти прилечь, – сказала Арабелла.

– Нам всем здесь необходимо прилечь! – возразила Маргарет.

Арабелла быстро покинула комнату.

Оставшись втроем, они еще долго сидели молча.

– Реальность такова, что Эмили решительно настроена на то, чтобы выйти за него, и с этим ничего не поделаешь, – наконец сказал Чарльз. – Вы должны смириться с ее решением. Если она не выйдет замуж за Хью Фитцроя, она не выйдет замуж вообще.

– Тогда я бы предпочла как раз второй вариант, – ответила Маргарет.

Прикуривая сигарету, Чарльз прошел через передний двор и стал спускаться по ступеням на первую террасу. В парке он разыскал Эмили, которая бродила там в одиночестве.

– Ну и наделала ты шуму, – сказал он.

Она крепко взяла его за руку.

– Почему они не хотят, чтобы я была счастлива?

– Они согласились с твоим решением. Они поддержат твой брак с Хью. Все жутко страдают, но мне удалось сгладить ситуацию.

– Чарльз, я знала, что могу положиться на тебя, – улыбнулась она, глядя ему в глаза. – Мы с тобой всегда могли рассчитывать друг на друга… мы, как закадычные друзья, повязаны общими целями.

– Вот это верно, – кивнул Чарльз. – Повязаны так повязаны.

Ночью, зайдя в спальню, Чарльз увидел, что Арабелла лежит в постели и не спит. Она провела в этой комнате весь день, даже к ужину не спускалась, а Чарльз ни разу не поднялся, чтобы проведать ее.

– Они смирились с ее решением, – сообщил ей он.

Она бросила на него холодный взгляд.

– Спасибо тебе, что переложил всю вину за это на меня.

– Ничего я не перекладывал. Они в равной степени возложили ответственность и на меня тоже.

– В равной степени! – воскликнула она, повышая голос. – Да я вообще к этому никакого отношения не имела! За всем этим стоял только ты.

– Ни за чем я не стоял, – огрызнулся он.

– Какой бы ни была эта правда, и пускай ее знаешь только ты, я надеюсь, что ты сможешь договориться с собой и спокойно жить в будущем, когда жизнь Эмили превратится в кошмар.

– Ты имеешь в виду, когда она первым классом будет путешествовать по всему миру? Когда будет делать все, что ей вздумается? Она получила свою долгожданную свободу.

– Она получила приговор на пожизненное заключение. – Арабелла легла на бок, повернувшись к нему спиной.

41

Маргарет и Лоренс все еще питали надежду, что Эмили одумается и отменит свадьбу, но неделя шла за неделей, месяц за месяцем, и в конце концов они поняли, что она останется непоколебимой.

Наступила неделя свадьбы. Как и планировали Хью с Эмили, венчаться они должны были в Вестминстерском аббатстве, а торжественный банкет предстоял в отеле «Дорчестер». Все семейство, съехавшееся на это событие, остановилось в их лондонском доме на Хановер-Тэррас.

Приглашения были разосланы всем нужным людям в Лондоне. Однако, как и предполагала Маргарет, прийти собиралась лишь половина из них.

– Что ж, если они не хотят нас, тогда и мы не хотим их, – беспечно заявила по этому поводу Эмили.

В утро свадьбы вся семья собралась в холле на Хановер-Тэррас, ожидая, когда спустится Эмили.

Наконец она появилась, медленно спускаясь по ступеням в своем свадебном платье в сопровождении Гвинет.

– Ты выглядишь просто ошеломляюще, – сказал Чарльз, целуя ее.

– Нам лучше уже выходить, – сказала Маргарет. – Не стоит заставлять публику ждать слишком долго – собрать ее вместе и так было нелегко. – Смахнув слезу, она также поцеловала Эмили. – Увидимся в церкви.

– Удачи тебе, – сказала Арабелла, целуя ее.

– Ты можешь поехать в карете с нами, мама, – предложил Чарльз.

– Нет, благодарю, я предпочитаю ехать с Гвинет, – пробормотала Маргарет, выходя со своей старшей дочерью.

– Мы дадим вам двадцать минут, а затем последуем за вами, – сказал Лоренс, когда все уже выходили на улицу.

После этого он остался с младшей дочерью один на один.

– Ты уверена? – в последний раз спросил он.

– Полностью уверена! – ответила она.

Лоренс подошел и обнял ее.

– Ты же знаешь, что мы с мамой хотим тебе только самого лучшего, – сказал он.

– Вы, папа, хотите самого лучшего для себя, а не для меня, – был ответ.

Внезапно в парадную дверь кто-то громко и настойчиво постучал.

– Берчилл! Пойдите же разберитесь, в конце концов! – крикнул Лоренс, тогда как Эмили пошла к зеркалу, чтобы еще раз проверить, как она выглядит.

– Вероятно, это кто-то из соседей пришел пожелать мне удачи, – сказала она.

– Чем могу помочь? – спросил Берчилл, удивленно оглядывая восьмерых мужчин, стоявших на крыльце.

Эти люди молча прошли мимо Берчилла в дом, а их старший сказал:

– Мы из «Матесон», «Матесон и сыновья».

– Вы не можете просто так врываться сюда – что вам угодно? – растерявшись, спросил Берчилл.

Навстречу им вышел Лоренс.

– Кто вы такие, черт побери, и что вам здесь надо? Уходите немедленно, иначе я вызову полицию!

– А вот этого не надо, папаша, – мы здесь, чтобы забрать мебель, – ответил главный из них, пока остальные начали брать мебель и выносить ее на улицу.

– Вы, должно быть, ошиблись домом! – крикнул Лоренс.

– Никакой ошибки нет, – ответил мужчина; поставив стул, который нес к выходу, он вынул из кармана листок бумаги и протянул его Лоренсу. – Это ведь дом лорда Лоренса Армстронга?

– Да, все правильно.

– Это постановление суда: от имени банка мы заберем из дома всю мебель и имущество. Все это мы должны немедленно передать на аукцион Сотбис, который продаст его как можно быстрее, чтобы вернуть банку его деньги, – объяснил мужчина.

– Банк? Забирает имущество? – Лоренс быстро прочитал постановление. – Но все-таки здесь, вероятно, какая-то ошибка. В суд подавал банк «Джонс и Куттс»?

– Именно так, сэр.

– Я должен пойти и поговорить с ними прямо сейчас, чтобы выяснить, что здесь все-таки происходит, – решительно заявил Лоренс.

– Папа! Мы должны уже ехать в церковь! – сказала Эмили; она была ошеломлена и подавлена, потому что зеркало, в которое она смотрелась, уже унесли.

Лоренс на мгновение задумался, а затем направился в свой кабинет.

– Берчилл, следуйте за мной.

В кабинете Лоренс сел за свой письменный стол и начал писать письмо.

– Берчилл, вы немедленно отнесете это письмо в банк по указанному адресу и вручите его лично в руки управляющему, мистеру Джонсу. Вы должны потребовать, чтобы он письменно представил мне объяснение того, что здесь происходит, после чего привезете ответ мне в отель «Дорчестер».

– Будет сделано, лорд Армстронг.

– Я просто в ярости! Что себе позволяет этот банк? О чем они там думают?

– Папа, нам действительно уже пора ехать! – требовательным тоном настойчиво напомнила Эмили.

Лоренс быстро встал, и они вдвоем с дочерью прошли мимо выносящих мебель людей к ожидавшей их карете.

Эмили, улыбаясь, шла по центральному проходу церкви под руку с Хью, который с самодовольной ухмылкой смотрел на гостей. Лоренс никак не мог сосредоточиться на торжественной церемонии, поскольку был слишком шокирован сценой, свидетелем которой он стал в своем доме утром.

Среди гостей, собравшихся перед аббатством, взгляд его сразу же выхватил Чарльза.

– Чарльз, как только вы уехали, в дом приехали грузчики, которые начали выносить всю мебель. Что все это значит?

Услышав это, Чарльз резко побледнел.

– Понятия не имею!

– Они показали мне постановление суда об изъятии имущества в пользу банка. Я послал Берчилла к Джонсу за объяснениями, – продолжал Лоренс.

Потрясенный Чарльз мгновенно отыскал в толпе Хью и отвел его в сторону.

– Мне необходимо с вами срочно поговорить, – шепнул он ему.

– Чарльз! Сегодня у меня свадьба, так что все остальные дела могут подождать, – сказал Хью, уходя от него к гостям.

Когда все собравшиеся уезжали в отель «Дорчестер», где давался праздничный банкет, Чарльз выжидал удобного момента, чтобы остаться с Хью наедине. Но рядом с тем постоянно находилась Эмили.

– Что с тобой? – заметив его смятение, спросила Арабелла, садясь вместе с ним за один из главных столов.

Он проигнорировал ее вопрос, потому что в этот момент заметил Берчилла, который сдержанно прошел через зал и, подойдя к главному столу, вручил Лоренсу письмо. Чарльз следил за тем, как Лоренс разорвал конверт и начал читать. Внезапно Лоренс поднял голову и начал искать глазами Чарльза. Заметив его наконец, он впился в него взглядом, полным ярости.

Чарльз неожиданно встал и торопливо направился к выходу. Ничего не понявшая Арабелла видела, как Лоренс и Маргарет также встали со своих мест и быстро последовали за ним. Арабелла решила разобраться, в чем здесь дело, и поспешила выйти в огромное фойе перед банкетным залом.

– Чарльз! – кричал Лоренс, размахивая письмом из банка перед носом сына. – Джонс написал мне, что мой дом изъят за неуплату процентов по закладной на мою собственность! Что мебель будет продана завтра на аукционе Сотбис, поскольку банк желает получить свои деньги обратно незамедлительно!

– Что ты натворил, Чарльз? – в бешенстве вопрошала Маргарет.

– Это, должно быть, ошибка, – сказал Чарльз. – Все проблемы с неуплатами были улажены.

– Какие еще неуплаты? – крикнул Лоренс, отчего на него начал коситься проходящий мимо персонал гостиницы. – О какой закладной пишет Джонс? Я никогда не закладывал свой дом!

Чарльз неловко замялся, а потом принялся объяснять:

– Я взял у них ссуду, а в качестве обеспечения предложил Хановер-Тэррас.

– Ты заложил мой дом без моего разрешения?! – издал пронзительный вопль Лоренс.

– Лоренс! – шепотом одернула его Маргарет. – Тсс!

– Это была лишь временная мера. И я договорился о выплате по закладной. Банк просто совершил ошибку.

– Да нет, это ты совершил ошибку! – не унимался Лоренс. – Как ты оформил ссуду под мой дом без моей подписи на документах?

На это Чарльз ничего не ответил, отведя взгляд в сторону.

– Тут ты превзошел самого себя, Чарльз, а для этого еще нужно постараться! – вставила Маргарет.

– Ты низкий и недостойный человек! – продолжал Лоренс. – Этот дом был куплен моим отцом, а ты просто проиграл его в карты, словно пачку конфет! На этот раз ты зашел слишком далеко, Чарльз. Я еще мог бы смириться с твоей никчемностью, твоей безответственностью, твоей жадностью. Но сейчас ты добавил к списку своих «достоинств» еще и мошенничество. Ты разрушил жизнь Гаррисона, разрушил жизнь Эмили, а теперь еще и пустил на ветер наш любимый лондонский дом.

Маргарет уставилась на Арабеллу.

– А какую роль сыграли вы во всем этом деле?

– Никакую! Я сейчас впервые слышу об этом, – начала защищаться Арабелла, у которой от всех этих разоблачений голова шла кругом.

– Мне так стыдно за тебя! – с чувством сказал Лоренс, и на глазах его блеснули слезы; он неожиданно развернулся и быстро ушел.

– Мы еще разберемся, – предупредила его Маргарет. – Разговор далеко не окончен, можете не сомневаться!

– Чарльз? – обратилась к нему Арабелла, ожидая каких-то объяснений, но тот отвернулся и ушел в зал.

Хью развлекал гостей беседой.

– Мы с женой сразу же начнем присматривать для себя подходящую резиденцию, как только вернемся из Южной Америки.

– На нашей улице есть один дом, выставленный на продажу, если вам интересно, – сказал один из гостей.

– Нет, все дома на вашей улице слишком малы для нужд миссис Фитцрой, – пренебрежительно бросил Хью.

Чарльз схватил его за руку.

– Мне необходимо поговорить с вами. Прямо сейчас!

Хью бросил на него раздраженный взгляд, но все же, извинившись, отошел с ним в сторону.

– Что случилось? – спросил Хью.

– Банк отбирает наш дом – они уже выносят из него всю мебель. Вы заплатили им деньги?

– Деньги? О, вы имеете в виду деньги, которые вы им должны? Нет, не заплатил.

У Чарльза дыхание перехватило от злости.

– Но почему, черт побери? Они забрали наш дом, мой отец теперь все знает, и я пропал!

– Я никогда и не говорил, что заплачу по вашей закладной банку. Я просто сказал, что прощаю вам все свои выплаты по вашим карточным долгам.

– Но вы же сами сказали, что свяжетесь с Джонсом!

– Я так и сделал, но, когда он сообщил мне, о каких деньгах идет речь, я отказался их платить.

– Но почему вы не сказали об этом мне?

– Ну, я был занят организацией своей свадьбы. – Хью с удовлетворением оглядел полный банкетный зал хорошо одетых людей. – Посмотрите на них – все сливки общества на моей свадьбе, едят мое угощение и пьют мое шампанское. Так они все-таки приняли меня, в конечном итоге? Не думаю, но я слишком богат и щедр, чтобы они могли меня просто так игнорировать. А теперь, со своей женой, я стал одним из них. Леди Эмили Армстронг. О, я знаю, что они будут посмеиваться и шептаться у меня за спиной, но Эмили определенно одна из них. А теперь я женат на ней, и они ничего не смогут с этим поделать.

– Вы обманули меня. Я рассчитывал, что вы выплатите все по закладной. Эмили никогда бы даже не взглянула в вашу сторону, если бы я не уговорил ее.

– И я вам за это благодарен. Вы дали мне ту респектабельность, которой я так жаждал.

– Вы негодяй.

– В таком случае, – сказал Хью, положив руку Чарльзу на плечо, а потом шепнул на ухо: – Советую вам взглянуть на себя, мой дорогой шурин. А теперь, простите, я должен возвращаться к гостям и своей жене.

– Однажды я вам это еще припомню, – бросил Чарльз ему вслед.

Но Хью только рассмеялся и, подойдя к Эмили, поцеловал ее.

Арабелла пыталась вести себя нормально весь остаток торжества, но обнаружила, что это практически невозможно, поскольку в голове ее непрерывно крутилась масса вопросов. Почему он взял ссуду под залог дома? Как ему это удалось? Зачем ему это понадобилось, когда у него было ее приданое? И что они станут делать теперь, когда их дом забрали? Ей уже никогда в жизни не забыть выражение лиц Лоренса и Маргарет, на которых запечатлелась сложная смесь отвращения, ужаса и гнева.

Чарльза нигде видно не было, и она догадалась, что он, должно быть, ушел со свадьбы. Очень похоже на Чарльза, подумала она, сбежать и бросить ее саму разбираться с неприятностями. В связи с тем, что сделанное Чарльзом имело прямое отношение к остальному семейству Армстронгов, теперь ей придется отвечать на их вопросы и ловить на себе их осуждающие взгляды.

В тот вечер Лоренс и Маргарет отправились к Гвинет. Гвинет также любезно предложила ей забрать Пруденс и Пирса к себе, пока Арабелла будет пытаться поговорить с Чарльзом, чтобы выяснить, что происходит. Она ехала домой на сиденье двухколесного кеба и надеялась, что Чарльз все-таки вернется на Хановер-Тэррас.

Кеб остановился перед домом, и кучер помог ей выйти. Она поднялась по ступеням крыльца и постучала в дверь. Никто не отозвался, и она, озадаченная, открыла замок своим ключом. В доме царила зловещая тишина, когда Арабелла шла через опустевший холл. Через открытые двери она заглянула в их некогда такую красивую столовую и увидела, что и здесь остались лишь голые стены. Поднявшись по лестнице, она зашла в такую же пустую гостиную.

Чарльз стоял у двери балкона и смотрел на улицу.

– Ты вернулась? – сказал он, заметив ее отражение в оконном стекле.

– Ты должен был предупредить меня, что уезжаешь из «Дорчестера», – сказала она.

– Похоже, я должен был тебе много чего сказать.

– Значит, это правда… дом отобрали… Зачем тебе понадобилась ссуда в банке?

– Чтобы поддерживать наш стиль жизни, – ответил Чарльз.

– Но мое приданое – у нас же есть мое приданое!

– Оно, дорогая моя, исчезло уже очень и очень давно.

– Что?

– Оно было потрачено.

– Ты хотел сказать, было проиграно за карточными столами по всему Лондону! – вскипела Арабелла.

Она обошла комнату.

– А слуги где?

– Разошлись. Я объяснил, что у меня нет денег, чтобы расплатиться с ними.

– А сколько же денег у нас с тобой осталось? – Она уже почти боялась задавать этот вопрос.

– Нисколько. Ссуда по закладной позволила продержаться некоторое время, но теперь и она полностью разошлась.

– Как ты мог докатиться до такого? – спросила она.

– Сейчас уже нет смысла анализировать, что было сделано не так.

– Для меня есть! Но что мы будем делать теперь?

– Я не знаю.

– Тогда тебе нужно начинать думать над этим, и поскорее! Знаешь, что я хочу тебе сказать? Однажды кто-то может тебя убить за такие вещи… И вполне возможно, что этим кем-то буду я сама!

42

Наши дни

Алекс, юная дочка Нико от первого брака, гостила на уик-энд в Армстронг-хаусе. Кейт любила, когда к ним приезжала Алекс. У них с этой девушкой установились близкие отношения. Не имея своих собственных детей, она наслаждалась ролью доброй мачехи.

– Ох, Кейт, можно попросить тебя об одном одолжении? – спросила Алекс.

– Давай, – ответила Кейт.

– Я хотела спросить… не найдется ли случайно в твоей документальной эпопее какой-нибудь эпизодической роли для меня?

– Не вижу никаких проблем, – заверила ее Кейт.

– Что? – воскликнул Нико. – Ни за что! – Он был очень озабочен последним увлечением Алекс, которая хотела стать актрисой.

– Ну папа! – протестующе затянула Алекс.

– Алекс, у тебя на носу годовые экзамены. И тебе нельзя отвлекаться от них. Необходимо сосредоточиться на своих отметках, чтобы потом можно было поступить в университет и получить достойную профессию, – сказал Нико.

– Так ты считаешь профессию актера недостойной? – саркастическим тоном поинтересовалась Кейт, выгнув бровь.

К большому неудовольствию Нико, Кейт спустила все сундуки и ящики со старыми вещами с чердака в библиотеку, чтобы начать их там просматривать.

Она сидела в библиотеке за письменным столом, курила сигарету и изучала фотографии времен Чарльза. Ранее она уже отобрала снимки наилучшего качества, чтобы использовать их в фильме, а теперь еще раз рылась в пачке отбракованных ею фото, пытаясь подметить какие-то ускользнувшие детали, которые могли бы помочь в ее поисках. Рассматривая фотографии Чарльза и его семьи, она ловила себя на том, что ей трудно связать этого улыбающегося красивого мужчину со свидетельствами о том, что он был жесток и беспощаден. Но у каждой медали есть две стороны, рассуждала она про себя, и внешность может быть обманчива. Она перешла к изображению Арабеллы. Эта женщина была очень красива, но Кейт так и не удалось найти снимка, где бы она улыбалась. Впрочем, печальной она тоже не была – просто казалась все время напряженной. А еще не нашлось ни одного фото, где муж и жена были бы только вдвоем. Да и на семейных фотографиях они никогда не располагались рядом, всегда между ними оказывались их дети, Пирс и Пруденс. Как опытная актриса, она привыкла читать людей и по их лицам и языку жестов определять, какими они были, что руководило их поступками, как они взаимодействовали между собой. И эта супружеская пара не казалась Кейт счастливой. Она изучила также фото Пруденс и Пирса. Пруденс, похоже, была уверенной в себе девочкой, всегда улыбалась с каким-то понимающим выражением на лице. Пирс казался более сдержанным. Язык их тел на общих семейных фотографиях говорил, что они очень любили родителей. Просматривая пачку дальше, Кейт натолкнулась на фотографию, где Чарльз сидел в машине, а рядом с ним на переднем сиденье расположились дети. Она подумала, что для них, видимо, было ужасным ударом, когда на него совершили покушение, и их жизнь после этого полностью переменилась навсегда. Она смотрела на это фото и чувствовала, как ее охватывает печаль. Семья, которая была разрушена в одну ночь, в ту страшную декабрьскую ночь 1903 года.

Пока она смотрела на эти лица, ее вдруг осенило. Она быстро встала, взяла папку с полицейскими документами и, найдя там фото с места происшествия, сравнила эти два снимка.

После этого Кейт быстро прошла через холл в гостиную, где Нико, вытянувшись на диване, смотрел телевизор.

– Э… ты чего? – возмутился он, когда она взяла пульт дистанционного управления и выключила телевизор.

– Ты только взгляни на эти фото!

Он посмотрел и пожал плечами.

– Ну и?..

– Так машины же разные! Машина Чарльза отличается от той, в которой он был атакован! Смотри – на его машине не было даже ветрового стекла. На самом деле в те времена у многих машин не было ветровых стекол.

– Ну и что? Возможно, у него была еще одна машина.

– Маловероятно – в то время на всю Ирландию было меньше трех сотен машин; они были ужасно дорогими и редкими.

– И что ты хочешь этим сказать?

– В ту ночь, когда Чарльза застрелили, он был в чужой машине. Возможно, она принадлежала женщине, судя по мехам и оставленной в кабине туфле на высоком каблуке.

– Что-то я сомневаюсь, чтобы в те времена женщины управляли автомобилем.

– И напрасно сомневаешься. Их было немного, но тем не менее. Тогда как раз зарождалось движение суфражисток, и женщины всячески старались доказывать, что они ни в чем не уступают мужчинам, – сказала Кейт.

– К чему ты, собственно, клонишь? – спросил Нико, которого ее детективная деятельность уже начинала раздражать.

– Эта версия выглядит правдоподобной, поскольку, раз выстрел был сделан через ветровое стекло напротив места пассажира, значит, Чарльз сидел именно там, и тогда выходит, что за рулем должен был сидеть хозяин автомобиля! – Кейт была в полном восторге от собственного открытия. – Так куда же Чарльз ехал ночью с той женщиной? И кто была та женщина в машине? И почему вся семья в своем обмане зашла настолько далеко, чтобы скрыть все это? Возможно, леди Маргарет и все остальные заявили про фаэтон, потому что они просто не хотели, чтобы стало известно, кому принадлежал тот автомобиль?

Нико бросил фотографии на кофейный столик.

– А тебе не кажется, что ты и сама заходишь слишком уж далеко?

– Нет, Нико. Я зашла далеко, но все равно недостаточно!

– А ты никогда не слыхала такого выражения – «не буди лихо, пока оно тихо»?

– Слыхала, но оно мне никогда не нравилось.

– И не должно было нравиться! Знаешь, Кейт, ты всегда стараешься довести дело до крайности. А факты таковы: хотя этих людей уже давно нет в живых, они по-прежнему имеют право на приватность личной жизни.

– Возможно, но только не в том случае, если они при этом скрывают преступление.

– А я думаю, что это не имеет значения. И по большому счету, я считаю аморальным с твоей стороны, что ты пытаешься выудить здесь какие-то сенсации ради своего фильма, ради рекламы и рейтингов, – решительным тоном заявил он.

– Я знала, что ты не поддержишь меня в этом! С самого начала знала, что тебе это не понравится, – с укором сказала она.

– Ну хорошо, а если знала, то зачем ты все это затевала?

– Потому что… потому что мне очень хотелось!

– Это уже не в первый раз, когда ты непомерно увлекаешься прошлым моей семьи, и посмотри, к чему это приводило до этого! – продолжал выговаривать ей он. – И хватит уже нам раскрытия всяких нелицеприятных тайн!

Это явно очень задело ее.

– Вот спасибо! Спасибо тебе большое, что снова затеял этот разговор!

– Я просто не хочу, чтобы все это опять захватило тебя с головой, как в прошлый раз, – сказал он.

– А тебе что-то известно? – тем не менее продолжала Кейт. – Может, фамилия у тебя и другая, Коллинз, но сдается мне, что в тебе есть та же жилка, что и у твоих предков. И что ты, так же как и они, с радостью готов скрывать что угодно, лишь бы только не навредить репутации семьи.

– В конце концов, Кейт, человек, обстоятельства гибели которого ты сейчас расследуешь, был дедушкой моей матери. Все это произошло не так уж давно, и я знаю, что моя мать пришла бы в ужас, узнав, что ты пытаешься очернить имя ее семьи. А она им очень гордилась, если хочешь знать.

– Что ж, Нико, прости, но сейчас я уже не могу остановиться. Я хочу знать, что там все-таки произошло. И убедиться в торжестве справедливости.

– Кейт – великий борец за справедливость! – с насмешкой бросил он.

Она встала и собрала все фотографии.

– И если ты не хочешь помочь мне, я все сделаю сама.

Он проводил ее взглядом, когда она выходила из комнаты, после чего снова включил телевизор.