Похороны бабушки. Она жила на свете всегда и всегда была частью нашей жизни. Я вижу ее такой, какой видел каждый день, и всегда буду так видеть. Неужели это понемногу пройдет, раз ее уже нет — нет нигде на свете, и ее уже никогда не будет с нами, и скоро о ней все реже и реже станут вспоминать в разговорах? Об этом можно догадаться, если сравнить с прабабушкой и прадедушкой, которых я никогда не видел; значит, так оно и есть. Да ведь то же самое и с другими моими бабушкой и дедушкой, вот сейчас я впервые о них вспомнил после четырехлетнего перерыва (в те дни: генеалогическая таблица для школы, официальное подтверждение арийского происхождения из Отдела по проверке расовой чистоты), вот оно, что значат покойники — чистый ноль!

Пускай их так и считают, что «ему лучше не ходить с нами на (Бом-бом-бом), это может оказаться для него слишком большим потрясением», я рад остаться дома, в Хозяйстве, среди разливанного моря майской зелени, среди искусственного настоящего леса, где сосновые макушки как раз принялись сбрасывать светло-коричневые хрусткие колпачки из смолистой клейкой кожицы, выпуская наружу светло-зеленые новенькие кисточки-щеточки, майской ночью можно явственно слышать пощелкиванье, с которым они вылупляются, когда мы гуляем по лесу и по экономии, вдыхая запахи свинарника и сена, душистое дыхание остывающих диких трав и цветущих фруктовых деревьев и, конечно же, запах сосновой смолы, мы гуляем втроем — тетушка, мама и я, между тем как папа еще занят писанием отчетов, а дядюшка с хорошо подлеченными нервами уже опять уехал от нас и где-то там, на вражеской территории, ожидает очередной бомбежки или приказа. Шампанское, которое нам время от времени присылает дядюшка, мы тоже выпиваем втроем, в такие вот ночи, а я как бы нечаянно провожу рукой вверх по тетушкиным шелковым французским чулкам; тонкие платьица с множеством мелких пуговок очень к ним подходят, позволяя, как я говорю не успевшей опомниться от первого удивления и вновь удивляющейся родственнице, «растянуть наслаждение на несколько этапов». Зачем она только принесла мне еще и «Фауста»! Однако сегодня мне благодаря бабушке гарантировано не менее трех часов мертвого покоя, и я, улучив момент, впиваюсь в «Психологию женщины», полную интимных признаний, чтобы этой острой приправой освежить новыми оттенками старые познания и подновить добротную основу своей просвещенности. Родительская комната, такая привычная, опустела, превратилась в детскую, в свинюшник, густой майский воздух врывается через раскрытые окна и двери во все остальные комнаты, в только что открытый сказочный мир взрослых людей, всех этих еще недавно казавшихся такими старыми и скучными воспитателей, ворчунов, запретителей, которые вечно не вовремя вмешиваются в твои дела и все портят, в этот мир женщин и мужчин, чей жизненный интерес, по существу, сосредоточен ниже пояса, так что родительские дома — это, оказывается, любовные гнездышки, а конторы и фабрики — те же бордели. А здесь и мы тут как тут — свежеиспеченные, на пороге вступления, до отвала наигравшиеся и научившиеся, уставшие стоять навытяжку, мы — ребята, пришедшие вам на смену, и девчонки из соседних школ — очень даже замечательные, если посмотреть на них с этой точки зрения. Я сижу беспокойно, заодно делаю открытие, что именно нужно для того, чтобы вызвать тот самый рефлекс, который оказывается восхитительным продолжением приятного волнения у меня внизу и уже не раз приводил меня в смущение, оставляя мокрым, когда я взбирался на шест; опробовав его до конца, я в знак благодарности заношу соответствующие данные в свой журнал опытов, где в остальном содержатся только записи о линзах и призмах с отметкой их фокусного расстояния, да описания наблюдавшейся мною лунной короны и спектров. Каждый опыт, как известно, должен пройти проверку на повторяемость. Повинуясь диктату гормонов, я, вопреки своей крайней бездарности, на радостях, что вот оно началось, пишу даже стихотворение «К моей девушке», мечтая, чтобы она наконец-то у меня появилась: то-то удивится в следующий раз наш вожак и старейшина Ходлер, когда наша компания соберется за столом, чтобы сыграть в «ромми».