Виртуозней и ловчее истамбульского шофера в целом свете, как ни бейся, не найти. Каждый выезд – авантюра, приключение, афера, роковые неурядицы в пути. Он садится на сиденье в предвкушенье наслаждений, он сознательно готовится к борьбе. Сколько в граде Истамбуле непредвиденных течений, где спасение таится лишь в судьбе. Но судьба, как я заметил, это детище счастливых, это им звучит мотив ее трубы, ну, а тем, кто видит счастье лишь в движеньях суетливых, не до жиру, не до милостей судьбы. Вот Ахмет, он спозаранку чуть поел – и за баранку. Он и кучер, он и рыцарь, он и плут, и езда усугубляет его гордую осанку, хоть шоферы ему форы не дают. И когда машин лавины, словно танки, словно льдины разнести его на части норовят, тут ему подспорьем служат опыт, риск, и жест единый, и судьба, и обаянье – все подряд. Да, он вымотан, конечно. Да, чело покрыто потом, но в какой-нибудь случайной чайхане он, отхлебывая чинно чай густой, что пахнет медом, как паломник исповедуется мне. И сливаются нежданно лики Запада с Востоком, кейф – с безумием, пускай лишь раз на дню, но и скорбь о самом низком, но и мысли о высоком под ленивую под нашу болтовню. А потом опять баранка и коварная дорога, и умение, и страсть, и волшебство… Все безумное от Бога, все разумное от Бога, человеческое тоже от него.