Тель-авивские харчевни, забегаловок уют, где и днем, и в час вечерний хумус с перцем подают. Где горячие лепешки обжигают языки, где от ложки до бомбежки расстояния близки. Там живет мой друг приезжий, распрощавшийся с Москвой, и насмешливый, и нежный, и снедаемый тоской. Кипа, с темечка слетая, не приручена пока… Перед ним – Земля Святая, а другая далека. И от той, от отдаленной, сквозь пустыни льется свет, и ее, неутоленной, нет страшней и слаще нет… …Вы опять спасетесь сами. Бог не выдаст, черт не съест. Ну, а боль навеки с вами, боль от перемены мест.