Кого бояться и чего стесняться? Все наперед расписано уже. Когда придется с критиком стреляться, возьму старинный лефоше [1] . За позабытым Спасом, что на Пе́сках, разметим смертный путь. Средь аргументов между нами веских, — ему прицелюсь в грудь. Вот он стоит, похожий на лакея, уставясь трехлинеечкой в меня, хозяин и Арбата, и Лицея, и прошлого, и нынешнего дня. Он не спешит, заступничек народный, на мушку жизнь мою берет, и лефоше мой, слишком благородный, не выстрелит, я знаю наперед. Я как последний юнкер безоружен, в лакейскую затею вовлечен… Но вот курок нажат, Арбат разрушен, кто прозевал свой выстрел – обречен. Там, за спиной – чугунная ограда кругла как мученический венец… А благородство – это ль не награда в конце концов за поздний сей конец?