В больничное гляну окно, а там, за окном, — Пироговка. И жизнь, и судьба, и надежда, и горечь, и слава, и дым. Мне старость уже не страшна, но все-таки как-то неловко мешать вашей праздничной рыси неловким галопом своим. А там, за широким окном, за хрупким, прозрачным, больничным, вершится житейский порядок, единый во все времена: то утро с кефиром ночным, то вечер с вареньем клубничным, и все это с плачем и смехом, и с пеной, взлетевшей со дна. В больничное гляну окно, а там, за окошком, — аллея, клубится февральское утро, и санный рождается путь. С собой ничего не возьмешь, лишь выронить можно, жалея, но есть кого вспомнить с проклятьем, кого и добром помянуть. В больничное гляну окно – узнаю, ч т о может начаться, и чем, наконец, завершится по этому свету ходьба, что завтра случится, пойму… И в сердце мое постучатся надежда, любовь, и терпенье, и слава, и дым, и судьба.