Вот оркестр духовой. Звук медовый. И пронзителен он так, что — ах… Вот и я, молодой и бедовый, с черным чубчиком, с болью в глазах. Машут ручки нелепо и споро, крики скорбные тянутся вслед, и безумцем из черного хора нарисован грядущий сюжет. Жизнь музыкой бравурной объята — все о том, что судьба пополам, и о том, что не будет возврата ни к любви и ни к прочим делам. Раскаляются медные трубы — превращаются в пламя и дым. И в улыбке растянуты губы, чтоб запомнился я молодым.