К Северному полюсу — на воздушном шаре!.. Эту идею еще в XVIII веке выдвинул португалец Бартоломео Гузмао. Но первую серьезную попытку добраться до Северного полюса воздушным путем лишь в конце XIX века предпринял швед Соломон Август Андрэ. Многочисленные неудачи предшественников, использовавших с той же целью собачьи упряжки и пешие переходы, заставили Андрэ выбрать именно этот — казавшийся тогда наиболее перспективным — способ путешествия. В 1895 году Андрэ сделал в Шведской Академии наук подробный доклад о своем проекте, который был горячо поддержан учеными и широкой общественностью. Проект шведского инженера встретил сочувственное внимание и в России: в следующем, 1896 году в Петербурге вышел перевод доклада с обширным предисловием издателей.

Наконец, после долгих и тщательных приготовлений, и июля 1897 года большой воздушный шар «Орел» поднялся в воздух. На борту его были командир корабля Андрэ, физик Нильс Стриндберг и инженер Кнут Френкель. Судьба отважных аэронавтов исполнена глубочайшего трагизма. Почтовый голубь, выпущенный 13 июля, принес первую и последнюю весть с борта «Орла»: Андрэ сообщал в записке, что полет проходит вполне благополучно. После этого в течение 33 лет о воздушном корабле и его пассажирах ничего не было известно. Они, казалось, исчезли бесследно… Только в 1930 году норвежское судно «Братваг», случайно пристав к острову Белому (к востоку от Шпицбергена), обнаружило последний лагерь экспедиции Андрэ. На острове были найдены дневник самого Андрэ, записные книжки его спутников, остатки воздушного шара, вещи. Здесь, на острове Белом, в октябре 1897 года (последняя запись в дневнике Андрэ датирована 17 октября) разыгралась до сих пор не вполне разгаданная трагедия. Дело в том, что, судя по всему, аэронавты умерли почти одновременно, имея при этом все необходимое для многолетней зимовки на острове: запасы продовольствия, спички, примус и керосин, теплую одежду…

Но вернемся в 1897 год.

Пожелтевшие страницы русских газет того времени свидетельствуют о необычайном интересе к судьбе экспедиции Андрэ, проявленном в России. «ГДЕ АНДРЭ?». «ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С АНДРЭ?» — этими и подобными им тревожными заголовками буквально пестрели русские газеты летом и осенью 1897 года. Срочно и на редкость оперативно была переведена и издана в Киеве книга французских ученых Анри Лашамбра и Алексиса Машюрона «Андрэ. К Северному полюсу на аэростате». В книге подробно рассказывалось о подготовке полета, о корабле «Орел», опубликован текст единственной депеши, полученной с его борта…

Ученые разных стран высказывали различные суждения об исходе экспедиции; некоторые из прогнозов были весьма пессимистичны. Любопытен в связи с этим такой факт. Французский журнал «Научное обозрение», который с большим интересом отнесся к проектам межпланетных путешествий К. Э. Циолковского, отметил в это время: «Если бы г. Андрэ познакомился с этой книгой (речь шла о книге “Аэростат металлический управляемый”, изданной Циолковским еще в 1892 году. — А. Б.), то никогда бы не предпринял своего безумного полета», — настолько ощутимым было превосходство цельнометаллического дирижабля над всеми иными конструкциями аэростатов… Этот штрих очень красноречив: как известно, в условиях царской России гениальные идеи К. Э. Циолковского замалчивались, официальные деятели науки с иронией и высокомерным пренебрежением относились к «прожектам» великого мечтателя, проложившего дорогу в космос.

Через два-три года после исчезновения шведской экспедиции пресса успокоилась. По-видимому, все смирились с мыслью о том, что аэронавты погибли…

Но, оказывается, в России произошел любопытнейший эпизод, связанный с загадкой Андрэ: в 1898 году в Петербурге был издан… дневник шведского аэронавта Андрэ!

Однажды, занимаясь в Центральном государственном историческом архиве СССР в Ленинграде, я просматривал опись специальной коллекции рукописей, запрещенных С. -Петербургским цензурным комитетом. Одна запись (под 1898 годом) показалась мне странной: «Рукопись “Дневник Андрэ. Путешествие на воздушном шаре к Северному полюсу”»… Позвольте, как же так! Ведь дневник был найден в 1930 году — через 32 года!.. По моей просьбе рукопись с заинтриговавшим меня заглавием вскоре была извлечена из архивных недр и легла на мой стоп.

Передо мной была тетрадь, исписанная мелким почерком. Даже беглый просмотр дневника не оставлял сомнений в том, что он ВЫМЫШЛЕН и представляет собой не что иное, как научно-фантастический рассказ. В форме дневниковых записей, сделанных якобы самим Андрэ, русский автор рассказывает о том, как шведская экспедиция, приблизившись к Северному полюсу, неожиданно обнаружила среди ледяных просторов океана обитаемый остров. Через некоторое время навстречу «Орлу» вылетели невиданные серебристые машины, и люди, сидевшие в них, пригласили аэронавтов посетить их страну.

Аэронавты застают на острове счастливый народ, создавший республику «Северный полюс», общество будущего, каким оно рисовалось воображению передовых людей России того времени. В республике полностью ликвидировано социальное неравенство. Невиданное развитие получили на острове наука и техника. Правда, многие фантастические изобретения, о которых мечтал автор, ныне уже вошли в повседневный быт людей. В рукописи, например, сообщается, что все заседания общественных организаций в республике транслируются, говоря современным языком, через особое устройство, напоминающее «фонограф и кинематограф, вместе взятые». Это, конечно, телевидение… Впрочем, таков удел почти всех технических фантазий XIX века: они сбылись в десятки раз быстрее, чем предполагали их авторы. Однако другая идея, высказанная в «дневнике Андрэ», интересна и сейчас: на острове ничто не пропадает зря, все отходы утилизируются, превращаясь в различные необходимые предметы. Даже звуки, «издаваемые машинами, превращаются во вспомогательную движущую силу».

Но, конечно, вовсе не техническими идеями интересен этот дневник, а изображением социальной жизни общества, хотя она и затрагивается вскользь. По-видимому, автор собирался более подробно поговорить об этом в дальнейших выпусках дневника (в конце рукописи есть пометка: «Продолжение будет. См. выпуск III»). Современного читателя — любителя фантастики не должно смущать то обстоятельство, что действие рассказа происходит вблизи Северного полюса, где конечно же, нет никаких «неизведанных обитаемых островов». Фантасты XIX — начала XX века, вплоть до открытия Северного полюса, любили помещать там «свои страны». Лишь постепенно «сценической площадкой» научно-фантастических романов становились другие планеты и непосредственно будущее.

Рукопись «дневника Андрэ» обнаружена в коллекции запрещенных сочинений. Значит, она так и не увидела света! Да, действительно, к рукописи приложен доклад цензора Воршева, который доносил начальнику Петербургского цензурного комитета:

«В этой рукописи Андрэ (цензор принял дневник за чистую монету. — А. Б.) рассказывает о полете шара и спуске его в одной из стран Северного полюса и как он и его товарищи были радушно приняты жителями. Описывается, что… жители этой страны все члены одного общества и работают друг для друга. Принимая во внимание тенденциозное направление этой рукописи, предназначенной для широкого распространения, популярное изложение, небольшой объем и дешевизну издания, я, причисляя ее к числу народных и принадлежащих к циркуляру Главного управления по делам печати от 8 мая 1895 года, полагаю таковую запретить к печати.

7 мая 1898 г.

Цензор Воршев».

Участь рукописи была предрешена. Циркуляр, на который ссылался цензор, предписывал особенно осторожно относиться к изданиям для народа и «…отнюдь не допускать в печать таких произведений, которые по содержанию своему не могут быть признаны безусловно безвредными для народного чтения».

Обещанный «третий выпуск», естественно, также не смог появиться в печати.

Но, значит, был все-таки еще какой-то «первый выпуск», если запрещенную рукопись считать вторым! Да, первый выпуск «дневника Андрэ» благополучно проскочил горнило цензуры и вышел в свет в Петербурге в начале 1898 года.

С одним из сохранившихся экземпляров этой брошюры мне удалось познакомиться в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Здесь рассказывается о подготовке к полету на Северный полюс и о первых днях путешествия. В сущности, почти ничего фантастического в этом выпуске нет, социальные вопросы вовсе не затрагиваются; поэтому-то он и был беспрепятственно допущен к печати. Любопытно предисловие к первому выпуску. «Переводчик» (на самом же деле — автор) «дневника Андрэ» рассказывает, что публикуемая им рукопись вместе с остатками воздушного шара была обнаружена «его знакомым» в лесах Карелии и доставлена в Петербург. Публикация дневника искусно имитирует «пострадавшую от воды» рукопись: многие места опущены с пометками — «здесь текст размыт», «неразборчиво» и т. п. Впрочем, мало- мальски вдумчивый читатель по различным приметам, разбросанным и в предисловии, и в тексте самой книги, прекрасно понимал, что «дневник Андрэ» представляет собой научно-фантастический рассказ, своеобразную утопию — жанр, который имел к тему времени уже многовековую традицию. Знаком был читатель и с давним литературным приемом — публикацией мифических дневников, записок, якобы найденных в бутылках, выброшенных морской волной и т. п.

В данном случае мы имеем дело именно с литературным приемом. С его помощью автор, учитывая колоссальный интерес русских читателей к судьбе пропавшей экспедиции Андрэ, хотел познакомить их с устройством будущего общества. Возможно, эта идея возникла у него под влиянием строк знаменитого стихотворения поэта пушкинской поры H. М. Языкова «Пловец»:

Одновременно эта «маска» должна была облегчить прохождение выпусков сквозь цензурные преграды. Однако, как мы видели, цензуре удалось под фантастической оболочкой рассмотреть сугубо «земное», реальное содержание «дневника». Царская цензура накопила к этому времени большой «опыт» борьбы с научной фантастикой, затрагивающей социальные проблемы: к началу XX века ею уже было запрещено свыше двух десятков фантастических романов.

Но кто же был автором «дневника Андрэ»? Дело в том, что и вышедший в свет первый выпуск «дневника», и запрещенная рукопись второго имеют одну и ту же подпись: «Перевел с французского и шведского А. Ва-ский». Очевидно, «А. Ва-ский» — псевдоним автора дневника, но, к сожалению, ни специальные словари псевдонимов, ни литературные и архивные источники не дают расшифровки подлинной фамилии автора. Возможно, дальнейшие поиски позволят найти сведения о человеке, мечтавшем в те мрачные годы о светлом будущем на Земле.

С именем аэронавта Андрэ связан еще один любопытный эпизод, также не обошедшийся без вмешательства царской цензуры.

Известнейший популяризатор науки В. В. Битнер, заинтересовавшись судьбой экспедиции, решил ее… прояснить. В литературной, конечно, форме. Он написал большой рассказ, озаглавленный «Как я отыскал Андрэ у полюса», и опубликовал его в семи номерах знаменитого сойкинского журнала «Природа и люди» за 1899 год.

Герой рассказа, мальчик Коля, неожиданно получает письмо из Америки от своего друга, который изобрел некий летательный аппарат. На этом аппарате они отправляются к Северному полюсу и где-то возле Новосибирских островов находят останки отважных путешественников, разбившихся во время падения аэростата.

В. В. Битнер не угадал: судьба экспедиции была иной. Но автор и не стремится ввести читателей в заблуждение. В примечании к рассказу он пишет: «Настоящий рассказ представляет попытку разрешить интересующий теперь весь мир вопрос о судьбе Андрэ. Фабула рассказа, конечно, вымышленная». Появление такого рассказа, несомненно, было вызвано страстным сочувствием к судьбе аэронавтов, стремлением хотя бы в фантазии «найти» их.

Но этот благородный порыв писателя вызвал неожиданное сопротивление охранителей, на этот раз цензоров другого рода — царских педагогов.

Особый отдел Ученого комитета министерства народного просвещения, созданный еще в 60-х годах прошлого века, главной своей целью поставил борьбу с «развращающим» влиянием современной литературы. К фантастике же особый отдел всегда относился подозрительно — как к «чтению вредному, возбуждающему интерес, но не дающему здоровой пищи для ума».

Прочитав рассказ Битнера, член Ученого комитета Шимкевич пришел к такому заключению: «Мне кажется, что направление журнала скорее вредно, чем полезно для педагогических целей». На основе этого отзыва «Природа и люди», один из лучших дореволюционных журналов, был запрещен к выписке в библиотеки учебных заведений и бесплатные народные читальни…

В отзыве Шимкевича отразился, как в капле воды, узколобый подход царских педагогов к фантастике. Иногда, впрочем, и трудно было ожидать, ведь даже такую безобидную книгу, как «Приключения барона Мюнхгаузена», Ученый комитет в 1900 году исключил из состава библиотек! Бедный барон был отнесен к «книгам очень известным, всюду читаемым, безвредным, пожалуй, даже забавным, но вряд ли желательным в школьной библиотеке»… В дальнейшем «педагогическая» цензура будет яростно бороться с научной фантастикой: вплоть до октября 1917 года подавляющее большинство фантастических произведений было запрещено приобретать в народные и школьные библиотеки.