XI

Маленькие неразумные существа бесшумно двигались по дороге, то появляясь, то исчезая в обрамлявшей её тёмной зелени.

По дороге медленно ползли две корзины. Из-под них две пары глаз искоса поглядывали на маленьких существ. Корзины продолжали двигаться так же медленно и бесшумно.

Дорога была вертикальной; беспокойные глазе не могли видеть ни её начала, ни конца. Местами от дороги расходились горизонтальные ветви; корзины ползли медленно, но уверенно. Грубая поверхность дороги давала прекрасную возможность пальцам рук и ног, торчащим из корзин, цепляться за неё. А ещё дорога была цилиндрической, потому что представляла собой ни что иное, как ствол могущественного дерева — баниана.

Корзины перемещались со Средних Ярусов вниз, к земле. Постепенно становилось все темнее, и казалось, что они движутся в зелёной мгле к чёрному тоннелю.

Наконец, первая корзина остановилась, а затем свернула на одну из боковых ветвей, ползя но едва заметному следу. Вторая корзина последовала за ней. Они сидели, облокотившись друг о друга и повернувшись спинами к дороге.

— Мне страшно идти вниз, к земле, — раздался голос Пойли из-под корзины.

— Мы должны идти туда, куда направляет нас морэл, — ответил Грэн, терпеливо повторяя ей то, что объяснял уже раньше. — Он умнее нас. Теперь, когда мы вышли на след другой группы, было бы глупо не слушаться его. Ведь мы не сможем жить в лесу одни.

Он знал, что морэл успокаивает Пойли при помощи таких же аргументов. И тем не менее с того самого дня, когда Грэн и Пойли покинули Номансланд несколько снов назад, она была сама не своя. Самовольный уход из группы угнетал её больше, чем она предполагала.

— Нам следовало приложить больше усилий и всё-таки отыскать следы Той и всех остальных, — сказала Пойли. — Если бы мы подождали, пока потухнет огонь, мы могли бы найти их.

— Мы должны были уйти, потому что ты боялась сгореть, — ответил Грэн. — Тем более что Той не приняла бы нас обратно. И ты это знаешь. Она не понимает. У неё нет жалости даже к тебе, своей подруге.

На это Пойли лишь усмехнулась, Они помолчали. Потом она заговорила вновь.

— Нужно ли нам идти дальше? — тихо спросила она, беря Грэна за руку.

Грэн и Пойли замерли в ожидании голоса, который, они знали это, ответит им.

“Да, вы пойдёте дальше, Пойли и Грэн, потому что я советую вам идти, и я сильнее вас”.

Обоим голос уже был знаком. Им говорили не губы, а слышали они его не ушами. Этот голос родился и жил в их головах, как попрыгунчик, навечно запертый в своей маленькой коробке. И звучал он, как старая арфа.

“До сих пор мы уходили от опасностей, Я и в дальнейшем позабочусь о вас. Я научил вас накрыться для маскировки корзинами, и мы прошли такой долгий путь без происшествий. Ещё немного, и вы найдёте свою славу”.

— Нам нужно отдохнуть, морэл, — сказал Грэн.

“Отдохните, и пойдём дальше. Мы обнаружили следы другого племени. Сейчас не время расслабляться, Мы должны найти само племя”.

Подчиняясь голосу, Грэн и Пойли легли отдыхать. Большие куски кожуры, которые они содрали с плодов какого-то неизвестного им дерева и в которых проделали отверстия для рук и ног, не— позволяли им удобно улечься — ни на спине, ни на боку. Поэтому они лежали согнувшись, а руки и ноги их торчали в разные стороны.

Морэл думал. Мысли его были недоступны людям, и воспринимались ими как монотонный, надоедливый шум. В век зелени растения всего лишь увеличивались в своих размерах, оставаясь в то же время неразумными. Для морэла же основой существования стал разум — острый и ограниченный разум джунглей. Чтобы расширить свой ареал, он мог вести паразитический образ жизни, прикрепляясь к другим растениям, прибавляя к их способности передвигаться свои способности дедуктивно мыслить. Экземпляр, который разделился, чтобы обладать и Пойли, и Грэном, не переставал удивляться тому, что он обнаружил в их нервных центрах и чего не было ни у одного живого существа. У них была память, хранившая воспоминания, сокрытые даже от её обладателя.

И хотя морэлу не было знакомо высказывание: “В стране слепых одноглазый — король!”, он находился как раз в таком положении, В этом мире огромной теплицы сосуществовали различные формы жизни, в мире или ненависти, на земле или в воздухе, — рано или поздно погибая в зелени и превращаясь в компост для следующего поколения. Для них не существовало ни прошлого, ни будущего. Их жизнь была лишена глубины. Морэл, который получил доступ к человеческому разуму, был другим. Он думал о будущем. Это было первое живое существо за миллиард лет, сумевшее заглянуть далеко-далеко в Прошлое. Открывающиеся перспективы настолько напугали морэла, что голос его, похожий на дребезжание старой арфы, затих в головах у людей.

— Как может морэл защитить нас от ужасов Земли? — спросила Пойли через некоторое время. — Как он может защитить нас от уилтмилта или дрипперлипа?

— Он все знает, — просто ответил Грэн. — Он заставил нас одеть эту фруктовую кожуру, чтобы прятаться от врагов. И мы были в безопасности. А когда мы найдём это племя, все будет совсем хорошо.

— Эта кожура натёрла мне бедра, — сказала Пойли.

По-видимому, прошедшие тысячелетия не уничтожили в женщинах дар в любой, даже в самый неподходящий момент, оставаться женщиной. Она почувствовала, как мужская рука нашла её бедро и стала нежно поглаживать его. Пойли продолжала смотреть вверх — в полную опасностей листву.

Крылатое существо, разноцветное, как попугай, тихо опустилось и село на ветку прямо над ними. И тут же из засады, прямо на спину птице, свалился джиттермоп. Брызнул сок, хищник утащил свою жертву в листву, и только зеленоватая лужица осталась на том месте, где раньше сидела птица.

— Грэн! Это — джиттермоп! Нам нужно уходить отсюда, пока он не напал на нас, — испуганно закричала Пойли.

Морэл тоже наблюдал за схваткой, и, надо сказать, — не без удовольствия, потому что морэл был любимым лакомством птиц.

“Если вы готовы, люди, тогда мы пойдём”, — сказал он, используя случившееся как предлог продолжать движение. Сам же морэл, будучи паразитом по природе, в отдыхе не нуждался.

Людям очень не хотелось покидать своё убежите даже под угрозой нападения джиттермопа, и морэлу приходилось подгонять их; но делал он это осторожно, ибо избегал конфликтов. Ему необходимо было их сотрудничество. Его конечная цель была неопределенна, тщеславна и великолепна. Грибок уже видел себя возрождающимся снова и снова, — до тех пор, пока масса его не покроет всю землю, холмы и долины.

Достижение подобной цели было невозможно без людей. Они — средство её достижения. И теперь ему нужно было получить власть над возможно большим количеством людей. Поэтому морэл подгонял Пойли и Грэна, а они — слушались.

Они вновь возвратились на ствол, по которому приползли сюда, и продолжили спуск. По стволу двигалось много различных существ. Некоторые — безобидные, такие, например, как лифабианы, которые только и занимались тем, что строили из листьев огромное количество домиков на всех ярусах Великого леса; другие — вооружённые зубами и когтями — были далеко небезвредны. И только одно существо оставляло характерные следы, читая которые, опытный глаз понимал: где-то рядом — человек. Вот по такому следу и ползли две корзины.

Все обитатели этого огромного дерева были заняты своими делами, как, впрочем, и Грэн с Пойли. И когда след, по которому они шли, свернул на боковую ветку, они последовали за ним без разговоров.

Так они двигались — горизонтально и вертикально — пока Пойли вдруг не заметила впереди какое-то движение. По ветви, в зарослях фаззипазла, бесшумно промелькнула человеческая фигура. Они успели увидеть только часть плеча, испуганное лицо и развевающиеся волосы.

— Она убежит, если мы не изловим её, — сказала Пойли Грэну. — Позволь мне пойти и попытаться поймать её. А ты останешься и посмотришь, может быть, где-то поблизости находятся её товарищи.

— Пойду я.

— Нет, позволь мне. Когда ты почувствуешь, что я готова, отвлеки её внимание.

Сбросив свою кожуру и распластавшись на животе, Пойли сползла по ветке и оказалась под ней. Когда она начала медленно ползти вперёд, морэл, думающий теперь и о своей безопасности тоже, полностью овладел её разумом. И сразу же слух и зрение её обострились, а кожа стала более чувствительной.

“Заходи сзади! Хватай её, но не убивай, и она приведёт нас к своему племени”, — дребезжал голос в голове у Пойли,

— Замолчи, иначе она услышит, — выдохнула Пойли.

“Только ты и Грэн можете слышать меня. Вы — моё королевство”.

Оказавшись за фаззипазлом, Пойли осторожно, так, что не шелохнулся ни один из листиков, вылезла на ветку и скользнула вперёд. Из-за бутонов фаззипазла показалась голова. Молодая красивая девушка, прикрывая чёрные влажные глаза, внимательно смотрела по сторонам.

“Она не поняла, что под корзинами — люди, поэтому и прячется от вас”, — пояснил Морэл.

“Глупо, — подумала про себя Пойли. — Поняла ли девушка, что под корзинами люди, или нет, она всё равно спряталась бы от чужих”.

Морэл слышал все это и понял, что в чём-то он ошибся; несмотря на то что он знал о людях очень много, человек по-прежнему оставался для него загадкой.

Он тактично отключился от мозга Пойли, предоставив ей возможность самостоятельно заниматься незнакомкой. Пойли сделала один шаг, затем — другой. Согнувшись почти пополам и нагнув голову, она ожидала сигнала Грэна.

На другом конце зарослей фаззипазла Грэн сломал ветку. Незнакомка замерла, всматриваясь туда, откуда донёсся звук. Она облизала пересохшие губы. Но, прежде чем она успела выхватить из-за пояса кож, Пойли бросилась сзади на неё.

Они боролись среди мягких волосков фаззипазла. Незнакомка старалась схватить Пойли за горло, а та в ответ била её в плечо. Подскочил Грэн. Он обхватил девушку сзади за горло, потянул на себя и тянул до тех пор, пока её волосы не упали ему на лицо. Незнакомка отчаянно сопротивлялась, но силы были неравными, и вскоре она лежала связанная на ветви и испуганно смотрела на них.

“Отличная работа! Теперь она приведёт нас…” — начал было морэл.

— Тихо? — прошипел Грэя, и грибок мгновенно повиновался.

В листьях, прямо над ними, что-то быстро двигалось. Грэн знал лес. Он знал, как привлекает хищников шум борьбы. И действительно, раскручиваясь, словно пружина, из листвы вывалился тинпин и устремился к ним. Но Грэн был готов к этому. Ему было известно, что нож бессилен в сражении с тинпином. И поэтому Грэн встретил его ударом тяжёлой палки, отбросившим хищника в сторону. Пролетев какое-то расстояние, тинпин зацепился хвостом за ближайшую ветку и приготовился к контратаке.

Сверху, с листвы, опустился райплан, схватил хищника и взмыл вверх. Пойли и Грэн попадали плашмя рядом со своей пленницей и замерли в ожидании. Но вновь их окружала звенящая тишина огромного леса, и все было спокойно.

 

XII

Пленница молчала. На все вопросы Пойли она лишь качала головой и гримасничала. Единственное, что удалось км вытянуть из неё, так это то, что её зовут Яттмур. Было очевидно, что она очень напугана видом грибка, который зловеще поблёскивал на шее и голове у каждого из них.

— Морэл, она боится говорить, — сказал Грэн, тронутый красотой девушки, которая сидела связанная у их ног. — Она боится тебя. Может быть, мы отпустим её и поищем других людей?

“Ударь её, и, возможно, тогда она заговорит”, — задребезжал немой голос морэла.

— Но от этого она будет бояться нас ещё больше!

“Это развяжет ей язык. Ударь её по лицу, по этой щёчке, от которой ты, кажется, в восторге”.

— Ударить её, даже если она не представляет собой опасности?

“Ты, глупое создание! Почему ты никогда не думаешь обо всём сразу?! Она представляет собой опасность для всех нас уже тем, что задерживает нас”.

— Ты прав. Я не подумал об этом. Я должен признать, что ты думаешь более глубоко.

“Тогда делай, как я говорю — ударь её”.

Грэн медленно поднял руку. Морэл отдал команду мышцам, и рука со страшной силой опустилась на лицо Яттмур. Пойли от неожиданности моргнула и вопросительно посмотрела на мужчину,

— Ты, мерзкая тварь! Моё племя убьёт тебя, — огрызнулась Яттмур, оскалив зубы.

С блеском в глазах Грэн вновь поднял руку.

— Хочешь ещё? Говори нам, где ты живёшь?

Девушка передёрнула плечами.

— Я всего лишь пастух. Если ты такой же, как и я, то делаешь ты нехорошо, причиняя мне боль. Что плохого я сделала вам? Я только собирала плоды.

— Отвечай на вопросы! И мы не сделаем тебе больно.

Он вновь поднял руку, и на этот раз девушка сдалась.

— Я пастух. Пасу джампвилов. В мои обязанности не входит драться или отвечать на вопросы. Если вы хотите, я могу отвести вас к моему племени.

— Скажи нам, где твоё племя?

— Мы живём на краю Чёрного Рта. Это недалеко отсюда. Мы мирные люди. Мы не падаем с неба на других людей.

— На краю Чёрного Рта? И ты отведёшь нас туда?

— Вы не причините нам вреда?

— Мы никому не причиним вреда. Тем более, что нас только двое. Почему ты боишься?

Яттмур нахмурилась, как будто сомневаясь в искренности его слов.

— Поднимите меня и развяжете мне руки. Мои люди не должны видеть меня со связанными руками. Я не убегу от вас.

— Только попробуй, и я проткну тебя ножом, — сказал Грэн.

“Ты хороший ученик”, — одобрительно произнёс морэл.

Пойли развязала Яттмур. Девушка поправила волосы, растёрла запястья и начала подниматься вверх. Грэн и Пойли следовали за ней. Люди шли молча, но в душе у Пойли сомнения усиливались, они переросли в тревогу, когда она заметила, что характер растительности в джунглях изменился и бесконечное единообразие баниана было нарушено.

Двигаясь за Яттмур, они начали спускаться с дерева и вдруг увидели огромный кусок камня, покрытый неттльмосом и берривишем. Но, чем ниже они опускались, тем светлее становилось вокруг, и это означало, что баниан здесь растёт намного ниже, чем в других местах. Впереди сверкнул луч солнечного света. Верхний Ярус опустился почти до земли. Что же все это означало?

Пойли мысленно задала себе этот вопрос, и морэл тотчас ответил:

“Царство леса — не бесконечно. Мы приближаемся к месту, где он не может расти. Не пугайся”.

“Мм, наверное, приближаемся к краю Чёрного Рта. Я боюсь этих незнакомых звуков. Давай вернёмся назад, пока мы не встретили племя, которое убьёт нас”, — упрашивала Пойли морэла.

“Нам некуда возвращаться, Пойли. Мы — странники. Мы можем идти только вперёд. Не бойся. Я помогу тебе и я никогда не оставлю тебя”.

Теперь ветки были такими узкими и тонкими, что по ним невозможно было передвигаться. Сильно оттолкнувшись, Яттмур перепрыгнула на большой камень, торчащий из земли. Пойли и Грэн, приземлившись рядом, вопросительно переглянулись. Яттмур подняла руку.

— Тихо! Джампвилы приближаются! — воскликнула она, услышав звук, напоминающий шум дождя. — Это твари, которых ловит моё племя.

Вокруг их каменного острова простиралась земля. Но это не было то зловонное и смертельно опасное болото, которым в детстве взрослые пугали Грэна и Пойли. Земля была странной формы, вся в трещинах и впадинах. Здесь росло очень мало растений. Земля, казалось, жила своей собственной жизнью, настолько причудливым был черно-красный узор; некоторые из впадин поразительно напоминали глаза и рты.

— У камней злые лица, — прошептала Пойли, глядя вниз.

— Тихо! Они идут прямо на нас, — оборвала её Яттмур.

Люди притихли, и через некоторое время увидели, как из глубины леса на потрескавшуюся землю выбежала стая странных волосатых существ. Это были растения, которые сквозь мутации прошедших тысячелетий стали чем-то отдалённо напоминать зайцев. Бежали они медленно и неуклюже, совсем не так, как это делали животные, чьё место они заняли. В процессе движения они переваливались из стороны в сторону, и их волокнистые сухожилия громко щёлкали. У каждого джампвила были голова, всю нижнюю часть которой занимала челюсть, огромные уши и бесформенное разноцветное туловище. Передние лапы больше походили на обрубки — короткие и толстые, в то время как задние — более длинные, хотя и весьма неопределённо, но все же напоминали грациозные лапы животного.

Понятно, что ничего этого Грэн и Пойли в волнении не успели заметить. Для них джампвилы являлись всего лишь неизвестными живыми существами с неописуемо уродливыми ногами. Для Яттмур они, очевидно, означали нечто большее. Она смотала е талии верёвку и сейчас держала её в обеих руках. В тот момент, когда стая, своеобразно потрескивая на ходу, пробегала под камнем, она размахнулась и бросила её. В полёте верёвка развернулась и превратилась в примитивную сеть, утяжелённую по краям. Упав, сеть накрыла трех джампвилов. И тут же Яттмур бросилась вниз и прыгнула на животных, прежде чем им удалось вырваться из сети. Остальные зверьки разбежались и исчезли в лесу. А трое пойманных уже покорно стояли, опутанные сетью. Яттмур с вызовом посмотрела на Грана и Пойли, довольная тем, что у неё представилась возможность показать своё мастерство, но Пойли не обращала на неё внимания.

— Грэн! Посмотри! Чудовище, Грэн! — вскрикнула она сдавленным голосом. — Ведь я же говорила, что это плохое место!

На каменном выступе, недалеко от того места, где пробегали джампвилы, надувался серебристый конверт. Постепенно он превратился в гигантский, больше человека шар.

— Не смотрите туда, — сказала Яттмур.

Но они уже не могли оторваться от этого зрелища. Теперь на большом водянистом шаре они различили огромный глаз с зелёным зрачком. Глаз повернулся и, казалось, начал рассматривать людей. Конверт раскрылся, и они увидели глубокую чёрную яму. Несколько джампвилов, бежавших последними, заметив её, приостановились и начали обегать неожиданное препятствие. Шестеро из них прыгнули через яму, которая тут же закрылась, словно рот, поглотив их, а конверт начал медленно уменьшаться в размерах.

— Бог ты мой! Что это? — Грэн был явно поражён увиденным.

— Это грингатс, — ответила Яттмур. — Вы что, никогда раньше не виде пи такого? Их здесь много. Они живут, прицепившись к большим камням. Пойдёмте, я должна отнести джампвилов племени.

Однако у морэла были свои мысли на этот счёт. Он задребезжал в головах Пойли и Грэна. Неохотно они двинулись по направлению к каменному выступу. Грингатс был уже совсем плоским; казалось, на камне причудливыми складками уложена мокрая ткань, И только в самом низу, у земли, было заметно утолщение, в котором все ещё шевелились пойманные джампвилы. Пока люди в страхе уставились на него, грингатс тоже изучал их своим единственным зелено-полосатым глазом, Затем глаз закрылся, и они уже смотрели на камень: маскировка у грингатса была великолепной.

“Он не может причинить нам вреда, — сказал морэл — Это всего лишь желудок”.

Они шли за Яттмур, с трудом передвигаясь по потрескавшейся земле. Рядом, так, как будто они делали это ежедневно, ковыляли три джампвила.

Начинался плавный подъем. Морэл предположил, что именно поэтому впереди не растёт баниан, и стал ждать, что ответят на это люди.

Пойли сказала:

— У этих джампвилов такие длинные задние лапы, наверное, для того, чтобы легко подниматься на холм.

“Должно быть, так”, — ответил морэл.

“Чушь все это, — подумал Грэн. — А если им придётся бежать вниз с холма? Морэл не может знать всего, иначе он не согласился бы с предположением Пойли”.

“Ты прав в том, что я не знаю всего, — задребезжал морэл, чем очень удивил Грэна. — Но я способен быстро постигать, а ты — нет. В отличие от некоторых представителей твоей расы, живших в далёком прошлом, тобой в основном управляют инстинкты”.

— Что эта такое — инстинкты?

“Зелёные мысли”, — ответил морэл и больше не стал распространяться на эту тему.

Наконец, Яттмур остановилась. Теперь она уже не была такой угрюмой, как вначале, словно совместно пройденный путь сблизил их.

— Вы стоите там, где вы хотели быть — в центре земли моего племени, — весело сказала она.

— Тогда позови всех. Скажи им, что мы пришли с добрыми намерениями, и что я буду говорить с ними, — приказал Грэн и взволнованно добавил только для морэла:

“Но я не знаю, что я им скажу”.

“Я подскажу тебе”, — задребезжал грибок.

Яттмур поднесла сжатую в кулак руку к губам, и раздался свист. Готовые ко всему, Пойли и Грэн посмотрели по сторонам. Зашелестела листва, и их окружили воины, возникшие, казалось, из-под земли. Посмотрев вверх, среди ветвей и листьев Пойли увидела незнакомые лица, которые внимательно изучали её.

Грэн и Пойли стояли не двигаясь, тем самым давая возможность представителям племени хорошо рассмотреть себя. Племя Яттмур медленно приблизилось, Большинство, как и следовало ожидать, составляли женщины. Из одежды на них были только цветы, прикрывавшие интимные части тела. Все были вооружены, многие были так же красивы, как Яттмур. У некоторых из них вокруг талии были намотаны уже знакомые Грэну и Пойли сети.

— Пастухи, — обратилась Яттмур, — я привела сюда двух незнакомцев — Грэна и Пойли, которые хотят быть с нами.

С подсказки морэла, Пойли сказала;

— Мы странники и не причиним вам вреда. Примите нас. Сейчас мы нуждаемся в отдыхе и крове. А позже мы покажем вам всё, что мы умеем.

От группы отделилась коренастая женщина и подошла к ним. Волосы её были аккуратно уложены и заколоты блестящей раковиной. Она вытянула руку ладонью вверх.

— Я приветствую вас, незнакомцы. Меня зовут Хатвир. Я веду этих пастухов. Если вы останетесь с нами, вы будете идти за мной. Вы согласны?

“Если мы не согласимся, они могут убить нас”, — подумал Грэн.

“С самого начала мы должны показать, что лидеры — мы”, — ответил морэл.

“Их ножи направлены на нас”.

“С самого начала, или все будет потеряно”, — повторил морэл.

Хатвир прервала их диалог, нетерпеливо хлопнув в ладоши.

— Отвечайте, незнакомцы! Пойдёте ли вы за Хатвир?

“Мы должны согласиться, морэл”.

“Нет, Грэн! Мы не можем позволить себе это”.

“Но они убьют нас!”

“Ты первым должен убить её, затем это сделает Пойли!”

“Нет!”

“А я говорю — да!”

“Нет… нет… нет…”

— Пастухи, внимание! — крикнула Хатвир, Сжимая пальцами рукоятку ножа, она сделала шаг вперёд. “Очевидно, незнакомцы не были друзьями”, — подумалось ей.

А с незнакомцами творилось нечто странное. Они начали извиваться в каком-то диковинном танце. Руки Пойли потянулись было к воротнику, блестевшему на шее, но вдруг — бессильно упали. Грэн схватился за нож, но рука его отлетела в сторону, как будто отброшенная с большой силой. Оба они изгибались и топали ногами. Их лица исказила гримаса боли. Они раскачивались, выгибая свои тела, кусая губы, уставившись в никуда безумными глазами.

Племя отступило в ужасе.

— Они упали на меня с неба! Должно быть, они — духи! — закричала Яттмур, закрывая руками лицо.

Хатвир вдруг побледнела и выронила нож. Это был знак для остальных. Торопливо, в испуге они побросали оружие и упали на колени, застонав и закрыв руками лица.

Когда морэл увидел, что желаемая цель достигнута, он прекратил попытки навязать свою волю Грэну и Пойли. И если бы грибок не сделал это сейчас, они бы упали совершенно обессиленные.

“Мы добились победы, которая была нам так необходима, Пойли, — задребезжал он. — Хатвир стоит перед нами на коленях. Теперь мы должны говорить с ними”.

“Я ненавижу тебя, морэл, — мрачно ответила Пойли. — Заставляй Грэна делать то, что тебе хочется. Я — не буду”.

Подталкиваемый грибком, Грэн подошёл к Хатвир и взял её за руку.

— Теперь вы признали нас, — начал он, — и вам больше нечего бояться. Только никогда не забывайте, что мы — Духи, в которых обитают духи. Мы будем жить с вами. Вместе мы создадим могущественное племя и будем жить в мире. Люди больше не будут беглецами в огромном лесу. Мы поведём вас из леса — к величию.

— Путь из леса впереди. Совсем недалеко, — проговорила Яттмур. Она отдала пойманных джампвилов одной из женщин и подошла, чтобы послушать Грэна.

— Мы поведём вас много дальше, — ответил он ей.

— Очистите ли вы нас от Великого духа Чёрного Рта? — смело спросила Хатвир.

— Мы поведём вас так, как вы того заслуживаете, — объявил Грэн. — Но для начала скажу, что дух Пойли и я нуждаемся в пище и сне. А потом мы будем говорить с вами. Отведите нас в безопасное место.

Хатвир поклонилась и исчезла, как будто сквозь землю провалилась.

 

XIII

Поверхность земли, на которой они стояли, представляла собой застывшую когда-то лаву со множеством отверстий. Под некоторыми из них земля либо просыпалась, либо была убрана людьми, в результате чего образовалось убежище, расположенное ниже уровня земли. Здесь и жило в относительной безопасности племя Яттмур. Она уговорила Грэна и Пойли спуститься вниз, где они и уселись на лежанке. Им сразу же принесли поесть.

Пойли и Грэн попробовали джампвила, приготовленного по неизвестному им рецепту. Джампвил, вкусный и ароматный, был одним из основных блюд рациона пастухов. Яттмур рассказала им, что они употребляют и другую пищу, блюдо с которой и стояло сейчас перед Пойли и Грэном.

— Это — рыба, — сказала Яттмур, заметив, что блюдо им понравилось. — Она водится в Длинной Воде, которая вытекает из Чёрного Рта.

Услышав это, морэл заинтересовался и заставил Грэна спросить:

— А как вы ловите рыбу, если она живёт в воде?

— Мы не ловим рыбу. Мы не ходим к Длинной Воде, потому что там живёт другое племя. Они называют себя Рыбаками. Иногда мы встречаем их, и, поскольку живём с ними в мире, меняем джампвилов на рыбу.

Жизнь пастухов казалась безоблачной. Но, чтобы окончательно убедиться в этом, Пойли все же спросила у Хатвир:

— Неужели у вас нет врагов?

Хатвир улыбнулась.

— Здесь очень мало врагов. Наш самый большой враг — Чёрный Рот — проглатывает их. Мы живём около Чёрного Рта, так как полагаем, что иметь одного большого врага — лучше, чем много маленьких.

И вновь морэл принялся совещаться с Грэном, который научился, в отличие от Пойли, разговаривать с ним про себя,

“Мы должны посмотреть на Рот, о котором они все так много говорят, — дребезжал он. — И чем быстрее — тем лучше. И уж коль скоро ты опустился до того, что делишь с ними трапезу, как простой человек, ты должен произнести зажигательную речь. Идти должны двое. Давай найдём этот Рот и продемонстрируем веем, как мало мы его боимся, поговорив с ним”.

“Нет, морэл! Ты умный, но ты не понимаешь! Если эти добрые пастухи боятся Чёрного Рта, то я тоже его боюсь!”

“Если ты так думаешь, то нам — конец”.

“Мы с Пойли устали. Ты не знаешь, что такое усталость. Дай нам поспать. Ведь ты обещал нам отдых”.

“Вы только и делаете, что спите. Сначала мы должны показать им всем, какие мы сильные”.

“Как мы это сделаем, если мы валимся с ног от усталости?” — вступила в разговор Пойли.

“Ты что, хочешь, чтобы тебя убили, пока ты будешь спать?”

Морэл всё-таки настоял на своём, и Пойли с Грэном потребовали, чтобы племя показало им Чёрный Рот. Услышав это, пастухи были чрезвычайно удивлены. Но Хатвир оборвала их недоумевающие возгласы.

— Все будет так, как вы того хотите, о, Духи. Подойди ко мне, Айкол, — позвала она.

Молодой мужчина с белой рыбьей костью в волосах выпрыгнул вперёд. Он вытянул руку ладонью вверх, приветствуя Пойли.

— Молодой Айкол — наш лучший певец, — сказала Хатвир. — Он поможет вам избежать неприятностей. Айкол докажет вам Чёрный Рот, и с ним вы вернётесь назад, Мы будем ждать вас.

Они вновь выбрались на поверхность земли, к вечному свету. Они стояли на тёплой пемзе, привыкая к солнцу. Айкол радостно улыбнулся Пойли и сказал:

— Язнаю, что вы устали, но это недалеко.

— О, я совсем не устала, спасибо, — улыбкой на улыбку ответила Пойли, потому что у него были большие чёрные глаза, нежная кожа, и он, как и Яттмур, по-своему был красив. — Что за кость у тебя в волосах? Она похожа на прожилку листа.

— Это — большая редкость. Но, может быть, мне удастся достать такую же и для тебя.

— Пошли, — резко сказал Грэн Айколу, добавляя про себя, что никогда ещё не видел такой идиотской улыбки. А вслух продолжил:

— Как может простой певец, — если ты действительно певец — противостоять могущественному врагу, Чёрному Рту?

— Когда поёт Рот, я тоже пою — а я делаю это лучше, — ответил Айкол, ничуть не задетый тоном, каким был задан вопрос.

И он повёл их через листья и груды камней.

Как он и говорил, далеко идти не пришлось. Подъем продолжался, но теперь поверхность земли была покрыта обожжённым черным и красным камнем, на котором ничего не росло. Даже баниан, преодолевший тысячи миль, был вынужден отступить здесь. Деревья сохранили шрамы от недавнего потока лавы, а их длинные корни были выброшены далеко вперёд, — в камни, в поисках пропитания.

Айкол прошёл мимо этих корней к выступу на скале, за которым присел и поманил к себе Пойли и Грэна. А затем показал рукой вперёд.

— Это — Чёрный Рот… — прошептал он.

Перед ними простиралось море застывшей потрескавшейся лавы. Она поднималась вверх, образуя большой, неправильной формы конус, который возвышался над окружающей местностью.

— Это — Чёрный Рот, — повторил шёпотом Айкол, увидя страх на лице Пойли. Пальцем он показал на струю дыма, выходящую из конуса и растворяющуюся в небе.

— Рот дышит, — сказал он.

Грэн перевёл взгляд с конуса на лес и обратно, и почувствовал, как морэл начал своё погружение в его разум. Он понял это по тому, как закружилась у него голова, и от неожиданности он даже провёл рукой по лбу. И сразу же у него потемнело в глазах: морэл явно не одобрял подобного жеста.

А морэл все глубже погружался в память Грэна, — словно пьяница, перебирающий пожелтевшие фотографии прошлого. Грэн растерялся; он тоже видел эти картинки, некоторые из них были очень яркими. Но он был не в состоянии разобрать, что на них было изображено. Грэн потерял сознание и упал.

Пойли и Айкол бросились поднимать Грэна, но сознание уже возвращалось к нему. А морэл, в свою очередь, нашёл то, что искал. Торжествуя, он “показал” картинку Грэну, а когда тот окончательно пришёл в себя, объяснил:

“Эти пастухи боятся теней, Грэн. Но нам опасаться нечего. Их могущественный Рот — всего лишь вулкан, да к тому же ещё и маленький, Он не причинит нам никакого вреда. Тем более, что, как мне кажется, он уже окончательно потух”.

И он “показал” Грэну и Пойли, что такое вулкан, используя знания, которые ему удалось откопать в их памяти.

Увидев все это и успокоившись, они вернулись в подземелье, где их ждали Хатвир, Яттмур и остальные.

— Мы видели Чёрный Рот, и мы не боимся его, — объявил Грэн. — Мы будем спокойно спать, и сны наши будут добрые.

— Когда зовёт Чёрный Рот, все должны идти к нему, — сказала Хатвир. — Может быть, вы и могущественны, но вы смеётесь потому, что видели Рот, когда он молчал. Но если он запоёт, то мы все посмотрим, как вы будете танцевать, о, Духи!

Пойли спросила, где живут Рыбаки — племя, о котором уже упоминала Яттмур.

— С того места, где мы были, не видно деревьев, на которых они живут, — сказал Айкол. — Из живота Чёрного Рта вытекает Длинная Вода. Её мы тоже не могли видеть, потому что обзору мешали камни. У Длинной Воды растут деревья. Там и живут эти странные люди Рыбаки, которые боготворят свои деревья.

Услышав это, морэл подсказал Пойли следующий вопрос: “Если Рыбаки живут так близко от Чёрного Рта, как же им удаётся выжить, когда поёт Рот?”

И Пойли задала его.

Пастухи зашептались между собой, пытаясь найти ответ. Наконец, одна из женщин сказала:

— У Рыбаков есть длинные зелёные хвосты, о, Дух!

И было ясно, что ответ не удовлетворил ни её, ни остальных. Грэн рассмеялся, а морэл подтолкнул его на новую речь.

— О, дети, живущие у Чёрного Рта! Вы слишком мало знаете, хотя вам и кажется, что знаете вы много. Неужели вы верите, что у людей могут расти длинные зелёные хвосты? Вы просты и беспомощны, и мы поведём вас. Когда мы выспимся, мы поведём вас к Длинной Воде, и вы последуете за нами. Там мы создадим Великое Племя, объединившись сначала с Рыбаками, а затем и с другими лесными племенами. Мы больше не будем бояться и прятаться. Другие будут бояться нас.

В воображении морэла уже возникла живописная картина — плантация, которую разобьют для него люди. И там он будет мирно размножаться, оберегаемый и почитаемый людьми. В настоящее время он остро ощущал свою неполноценность — у него не было достаточно массы, чтобы разделиться ещё раз, с тем чтобы перебраться на кого-либо из пастухов. Но, как только он сможет это сделать, он станет свободно произрастать в кирз, на ухоженной плантации, и будет управлять всем человечеством. Горя желанием, он вновь заставил Грана говорить.

— И мы не будем больше жалкими тварями, скрывающимися в зелени. Мы убьём зелень. Мы победим джунгли и уничтожим всех наших врагов. С нами останутся только друзья. Мы будем становиться все сильнее и сильнее, и весь мир будет принадлежать нам, как это было много веков назад.

Наступила тишина. Пастухи взволнованно переглядывались.

Пойли подумала, что сказанное Грэном совершенно не имеет смысла. Да и сам Грэн, казалось, многого не понимал. И хотя Грэн считал морэла своим другом, он ненавидел его за то, что тот заставлял его говорить о вещах, не доступных его пониманию.

Вдруг, почувствовав усталость, Грэн рухнул на лежанку и сразу заснул. Ничуть не заботясь о том, что о них подумают другие, Пойли тоже улеглась и заснула.

Какое-то время пастухи стояли и смотрели на них, слегка озадаченные. Затем Хатвир хлопнула в ладоши.

— Пусть они спят.

— Они такие странные. Я побуду с ними, — сказала Яттмур.

— В этом кет необходимости. Мы позаботимся о них, когда они проснутся, — возразила Хатвир, выпроваживая Яттмур из подземелья.

— Мы ещё посмотрим, как поведут себя эти Духи, когда запоёт Дух Чёрного Рта, — проговорил Айкоя, выбираясь наружу.

 

XIV

В то время, как Пойли и Грэн спали, морэл бодрствовал. Сон был ему чужд.

Сейчас он был похож на маленького мальчика, забравшегося в пещеру и нашедшего там клад. Он обнаружил сокровища, о которых их хозяин и не подозревал. Его первая такого рода грабительская экспедиция обернулась путешествием, полным волнующих открытий.

Сон Пойли и Грэна нарушался множеством непонятных видений. В ушах все время звучала какая-то дикая какофония, заглушающая все остальные звуки.

— Грэн, мы сойдём с ума! — закричала Пойли. — Этот ужасный шум!

“Перезвон! Перезвон!” — дребезжал морэл.

Пойли и Грэн проснулись в холодном поту; нестерпимо жгло затылок и шею, а снаружи по-прежнему доносился какой-то ужасный шум.

Немного придя в себя, они обнаружили, что остались одни в подземелье. Все пастухи куда-то исчезли. Снаружи по-прежнему что-то гремело. Грохот пугал. Это была какая-то ужасная мелодия, лишённая гармонии, от звуков которой закладывало уши, а кровь стыла в жилах.

— Нам нужно идти, — сказала Пойли, вскакивая на ноги.

“Что я наделал?” — запричитал морэл.

— Что случилось? — спросил Грэн. — Почему мы должны идти?

В страхе они прижались друг к другу. Но усидеть на месте они уже не могли. Руки и ноги не слушались их. Они не знали, откуда исходил этот ужасающий звук, но в то же время чувствовали, что он зовёт их.

Сбивая в кровь локти и колени, они выбрались наверх и — очутились в аду. Здесь, наверху, чудовищная мелодия обрушилась на них, как ураган, хотя на деревьях не шевелился ни один листочек. Они были не единственными, кто отозвался на этот дьявольский зов. Множество живых существ летело, бежало, прыгало и ползло в одном направлении — к Чёрному Рту.

“Чёрный Рот! — закричал морэл. — Чёрный Рот поёт, — и мы должны идти!”

Теперь у них не только были заложены уши, но и со зрением стало твориться что-то странное. Кровь отлила от сетчатой оболочки глаз, и мир предстал перед ними в черно-белых и серых тонах. Вытянув вперёд руки, Пойли и Грэн бросились бежать. И в этом страшном вихре они увидели пастухов, стоявших среди стволов баниана, привязав себя к деревьям. А в центре находился Айкол-певец. Он пел! Пел, удерживаясь в какой-то неестественной позе. Шея его была вывернута так, что казалась сломанной, а взгляд упирался в землю. Он пел, вкладывая в голос всего себя, храбро бросая вызов могущественному Чёрному Рту. Его песнь по-своему противостояла Злу, которое в противном случае могло бы затянуть всех пастухов туда, откуда доносились эти чудовищные звуки.

Пастухи с мрачным и напряжённым видом слушали песню Айкола. Но между тем все они были заняты ещё одним делом. Привязав себя к деревьям, они натянули меж стволами свои сети, в которые теперь попадались разные живые существа, спешащие на зов.

Пойли и Грэн не могли разобрать слов песни, которую пел Айкол. Всем своим существом они старались сопротивляться могуществу Чёрного Рта. Старались, но ничего не могли с собой поделать. Спотыкаясь, они шли вперёд. Весь черно-белый мир, казалось, двигался только в одном направлении. И только пастухи, не замечая ничего, внимали песне Айкола.

Грэн упал, сбитый джампвилами, вырывавшимися лавиной из джунглей. По-прежнему не слыша ничего, кроме песни Айкола, пастухи ловили пробегавших мимо джампвилов и в этом хаосе убивали их.

Позади у Пойли и Грэна оставался последний пастух. Они бежали все быстрее, по мере того, как дикие звуки усиливались. Лес расступился перед ними, и их взорам предстал Чёрный Рот. При виде его у них вырвался сдавленный крик. Страх теперь приобрёл видимые очертания — руки, ноги, чувства, оживлённые песней Чёрного Рта. По направлению к нему двигался живой поток, поднимаясь по покрытым лавой вулканическим склонам. А, достигнув края, все живое бросалось в огромную зияющую дыру. И тут они увидели нечто ещё более ужасное. Над вулканом появились три огромных длинных пальца, которые заманивающе извивались в такт дьявольской мелодии. Два человека закричали ещё громче и побежали ещё быстрее, ибо пальцы манили их.

— Пойли! Грэн! Грэн!

Крик резанул слух, как удар хлыста. Не останавливаясь, Грэн оглянулся.

Последним из пастухов, которого они миновали, оказалась Яттмур. Не обращая внимания на песню Айкола, она разорвала путы, привязывавшие её к дереву, и по колено в живой реке шла к ним. Волосы её развевались, а руки были вытянуты вперёд. Лицо её показалось км серым. Она шла и пела, как бы противопоставляя свою песню дьявольской мелодии.

Грэн быстро перевёл взгляд на Чёрный Рот и мгновенно забыл о ней. Зов вулкана был сильнее. Он взял Пойли за руку. Но когда они пробегали уже втроём мимо каменного выступа, Яттмур схватила за руку Грэна. На какое-то мгновение он обратил на неё внимание, услышал звуки её песни. Как молния, морэл ухватился за спасительный шанс.

“В сторону! — прохрипел он. — В сторону — если хочешь жить!”

Чуть дальше они увидели необычной формы расселину. Взявшись за руки, люди свернули к этому сомнительному укрытию. Впереди прыгал джампвил. Все вместе они бросились в серую мглу.

И сразу же стих чудовищный голос Чёрного Рта. Яттмур бросилась на грудь Грэну и заплакала.

Но на этом их беды не кончились.

Случайно Пойли задела какой-то тонкий стержень рядом с ней и вскрикнула. Вязкая масса потекла из стержня прямо ей на голову. Инстинктивно девушка задёргала головой, почти не осознавая, что она делает.

В отчаянии они посмотрели по сторонам и поняли, что находятся в замкнутом пространстве. Их подвело зрение, и они попали в ловушку. Джампвил, который прыгнул сюда перед ними, уже барахтался в тягучей массе, вытекающей из стержней. Яттмур первая поняла, в чём дело.

— Грингатс! — закричала она. — Нас проглотил грингатс!

“Грэн, твой нож! — задребезжал голос морэла. — Режь! Быстро! Он начинает закрываться!”

Отверстие, через которое они вошли, закрывалось. Потолок начал медленно опускаться. Теперь всем стало ясно, что это не пещера, а желудок грингатса. Выхватив ножи, они приготовились спасать свои жизни. Стержни, которые вначале были маленькими, увеличивались и удлинялись, потолок опускался, и из его складок сочилась зловонная жижа. Подпрыгнув, Грэн со всей силы ударил ножом. И сразу же появился большой разрез. Две девушки помогли ему расширить его.

Грингатс закрывался, однако им удалось высунуть головы, избежав таким образом верной гибели.

И тут они вновь услышали смертоносный зов Чёрного Рта. С удвоенной энергией они набросились на желудок, стараясь окончательно вырваться из плена.

Теперь в конверте у них оставались лишь ноги, завязшие в жиже. Грингатс намертво прирос к скале и никак не реагировал на зов Чёрного Рта. Он уже полностью закрылся, и сейчас его единственный глаз беспомощно следил за попытками людей разрезать его на части.

— Мы должны идти! — закричала Пойли, которая, наконец, полностью высвободилась. С её помощью Грэн и Яттмур тоже выбрались из изрезанного конверта, Увидев, что они уходят, грингатс закрыл глаз.

Люди и не подозревали, как долго им пришлось возиться с грингатсом. Оставшаяся на ногах жижа затрудняла движение. И все же они шли по застывшей лаве, как и ранее, в окружении множества живых существ. Яттмур устала настолько, что петь уже не могла. Их воля была подавлена силой песни Чёрного Рта. Они начали взбираться по склону. Над ними по-прежнему зловеще раскачивались огромные три пальца. Появился четвёртый, затем пятый. Звук был невыносимым. Глаза их застилал серый туман, сердца бешено стучали. Их обгоняли джампвилы, которые, добежав до кратера, в последнем прыжке бросались навстречу тому, что так звало их. Люди тоже были полны желания увидеть исполнителя этой страшной песни. Взмокшие, с трудом передвигая ноги с налипшей на них липкой массой, они преодолевали последние ярды пути, которые отделяли их от кратера.

Зловещая мелодия оборвалась на полуноте. Это произошло так неожиданно, что люди попадали на склон. Они лежали, закрыв глаза, совершенно обессиленные. Наступила тишина. Почувствовав, что сердце стало биться медленнее, Грэн открыл один глаз. Краски мира стали вновь возвращаться к нему. Белый цвет сменялся розовым, серый — наполнялся голубым, зелёным и жёлтым, а чёрный — растворялся среди деревьев. И у Грэна уже росло отвращение к тому, что он ещё недавно собирался сделать. Живые существа, которым на этот раз удалось не воспользоваться привилегией быть съеденными Черным Ртом, по всей видимости, чувствовали себя так же. Все они развернулись и побежали обратно к лесу, — скачала медленно, затем быстрее, и, наконец, все это превратилось в паническое бегство, ко на этот раз уже в обратном направлении. Вскоре на склоне люди остались одни. Пять страшных длинных пальцев перестали шевелиться над ними и один за другим исчезли в кратере, словно какой-то ужасный монстр облизывал свои зубы после кровавой трапезы.

— Если бы не грингатс, мы все были бы уже мертвы, — сказал Грэн. — Пойли, у тебя все в порядке?

— Оставь меня в покое, — ответила она, не отрывая пук от лица.

— Ты можешь идти? Ради богов, давайте скорее возвращаться к пастухам, — продолжал он.

— Подождите? — воскликнула Яттмур. — Вы обманули Хатвир и других, выдавая себя за духов. Но, наблюдая за тем, как вы бежали к Чёрному Рту, они доняли, что это но так. Вы обманули их, и теперь они непременно убьют вас, если вы вернётесь.

Грэн и Пойли беспомощно переглянулись. Несмотря на все происки морэла, они бы е удовольствием вернулись к племени. И им совсем не хотелось опять блуждать по лесу вдвоём.

“Не бойтесь, — дребезжал морэл, прочитав их мысли. — Есть и другие племена. А как насчёт этих Рыбаков? Мне кажется, они находятся на более высокой ступени развития по сравнению с пастухами. Попроси Яттмур отвести нас туда”.

— А эти Рыбаки, они далеко отсюда? — тотчас спросил Грэн, поворачиваясь к Яттмур.

Она улыбнулась и взяла его за руку.

— Я с удовольствием отведу вас к ним. Отсюда видно место, где они живут. — Яттмур показала рукой вдоль склона вулкана. В стороне, противоположной той, с которой они пришли, у подножия Чёрного Рта, из скал вытекал широкий быстрый поток.

— Вон там течёт Длинная Вода. Видите деревья с круглой кроной, растущие на берегу? На них и живут Рыбаки, — она улыбнулась, глядя Грэну прямо в глаза, и он всем своим существом ощутил её красоту.

— Пойдём отсюда, Пойли, — сказал Грэн.

— Этот ужасный поющий монстр, — произнесла она, протягивая ему руку. Он помог ей встать на ноги.

Яттмур смотрела на них, не говоря ни слова, — Ну все, пошли! — резко сказала она и вышла вперёд.

Втроём они начали спускаться по склону. Иногда они со страхом оглядывались, чтобы удостовериться в том, что сзади по-прежнему все спокойно.

 

XV

Спустившись, наконец, с вулкана, они вышли к Длинной Воде. Выйдя из тени, отбрасываемой огромным Черным Ртом, они расположились на берегу реки под тёплыми лучами солнца. Рядом с ними быстро и бесшумно неслись чёрные воды. На противоположном берегу частоколом древесных стволов вновь начинались джунгли. А на этом берегу лава остановилась лишь в нескольких ярдах от воды, уничтожив на своём пути все живое.

Пойли погрузила руку в воду. Течение реки было таким быстрым, что сразу же вокруг её ладони образовался бурун. Она ополоснула лицо.

— Я так устала, — вздохнула она. — Я больше никуда не хочу идти. Здесь все такое незнакомое, совсем не похожее на Средний Ярус, где мы жили с Лили-йо. Что произошло здесь с миром? Он что, раскололся на части? Или же тут он и заканчивается?

— Мир должен где-то заканчиваться, — сказала Яттмур.

“В том месте, где он заканчивается, мы сможем вновь начать его сотворение”, — задребезжал морэл.

— Мы отдохнём и сразу почувствуем себя лучше, — сказал Грэн. — А потом Яттмур вернётся к своим пастухам.

Он посмотрел на неё и вдруг, почувствовав за спиной какое-то движение, резко обернулся, выхватил нож и вскочил на ноги. Перед ним стояли, словно возникнув из-под земли, три волосатых человека.

Девушки тоже вскочили.

— Не тронь их, Грэн! — крикнула Яттмур. — Это Рыбаки, и они совершенно безобидны.

И действительно, все они имели безобидный вид. Присмотревшись получше, Грэн уже не был уверен в том, что это — люди. Все трое были очень полными, а их покрытое густыми волосами тело было рыхлым и очень напоминало гниющий плод. Кроме свисавших с поясов ножей, другого оружия не было. Их одежда состояла только из этих самых поясов. Выражение лица у всех троих было одинаково глупое.

Прежде чем они заговорили, Грэн обратил внимание на одну интересную деталь: у каждого из них был длинный зелёный хвост, о котором упоминали пастухи.

— Вы принесли нам поесть? — спросил один из них.

— Вы принесли пищу для наших животиков? — уточнил другой.

— Мы можем поесть что-нибудь из того, что вы принесли? — обратился со своим вопросом третий.

— Они думают, что вы из моего пламени. Это единственное племя, которое они знают, — объяснила Яттмур.

Повернувшись к Рыбакам, она сказала:

— У нас нет для вас пищи, Рыбаки. Мы просто путешествуем.

— У нас нет для вас рыбы, — ответил на это первый Рыбак. Остальные, почти что хором, добавили:

— Очень скоро будет время ловить рыбу.

— У нас нет ничего, что мы могли бы обменять на пищу, но мы бы с удовольствием поели немного рыбы, — вступил в разговор Грэн.

— У нас нет рыбы для вас. У нас для себя нет рыбы. Скоро будет время ловить рыбу, — сказали Рыбаки.

— Да. Я это уже слышал. Хотел бы я знать, дадите ли вы нам рыбы, когда она будет у вас.

— Рыба — вкусная. Когда идёт рыба, её хватает на всех.

— Хорошо, — подытожил Грэн и добавил так, чтобы слышали только Пойли, Яттмур и, конечно, морэл. — Кажется, это очень простые люди.

“Простые или нет, но тем не менее они не бегают на Чёрный Рот, намереваясь убить себя, — ответил морэл. — Мы должны спросить их об этом. Как им удаётся противостоять этой дьявольской песне. Иди с ними. Кажется, они довольно безобидны”.

— Мы пойдём с вами, — сказал Грэн Рыбакам.

Они посмотрели друг на друга, потоптались на месте, ни слова не говоря, развернулись и пошли вдоль берега реки. Грэн и девушки отправились за ними.

— Вы хорошо знаете этих людей, Яттмур? — спросила Пойли.

— Наше племя их почти не знает. Так, обмениваемся иногда, как я уже говорила… Но мои люди боятся Рыбаков, потому что они очень похожи на мертвецов. Они никогда не покидают эту узкую полоску берега.

— Они совсем не глупы, потому что их знаний достаточно для того, чтобы хорошо питаться, — сказал Грэн, поглядывая на круглые бока шагающих впереди мужчин.

— Посмотри, какие у них хвосты! — воскликнула Пойли. — Очень странные люди. Я никогда не встречала им подобных.

А морэл подумал:

“Мне будет легко ими управлять”.

Рыбаки шли и сматывали свои хвосты, укладывая их аккуратными кольцами в правую руку; их действия были доведены до автоматизма. И только сейчас стало заметно, что хвосты эти были необычайно длинными, такими длинными, что концов их не было видно. А то место в области поясницы, где хвосты эти начинались, было прикрыто чем-то похожим на зелёною подушечку.

И вдруг, как по команде, Рыбаки остановились и обернулись.

— Вы не можете идти дальше, — сказали они. — Мы подошли к нашим деревьям, и вам нельзя идти с нами. Стойте здесь, и скоро мы принесём вам рыбу.

— А почему мы не можем идти дальше? — спросил Грэн.

Один из Рыбаков засмеялся.

— Потому, что у вас нет хвостов! Ждите, и скоро мы принесём вам рыбу.

И он ушёл со своими товарищами, даже не оглянувшись, чтобы убедиться в том, что его приказ выполнен.

— Это странные люди, Грэн, — повторила Пойли. — Они мне не нравятся. Да и вообще они на людей не похожи. Пойдём отсюда! Мы сами найдём себе пищу.

“Чепуха! Они могут быть нам полезны, — вмешался морэл. — Видишь, вон там, внизу, что-то стоит типа лодки”.

Чуть дальше, у берега трудились несколько человек с длинными зелёными хвостами. Они втягивали в лодку большую сеть. Лодка, тяжёлая на вид и похожая на баржу посудина, была надёжно пришвартована к берегу и слегка покачивалась на волнах Длинной Воды.

Три Рыбака, которые привели сюда Грэна и девушек, присоединились к работающим и стали помогать им втягивать сеть. Движения их были вялыми, хотя и казалось, что работа спорится у них в руках. Пойли перевела взгляд с них на деревья, в тени которых они работали. Никогда ещё не видела она таких деревьев, к от этого ей ещё больше стало не по себе.

Деревья находились как бы в стороне от другой растительности и были похожи на огромные ананасы. Воротник из колючих листьев, опускавшихся прямо до земли, защищал массивный узловатый ствол странной яйцевидной формы. Из наростов на стволе тянулись длинные стебли, а из верхушки яйца росли листья, — колючие к острые, возвышаясь над деревом на двести футов.

“Пойли, давай подойдём поближе и рассмотрим эти деревья, — задребезжал морэл. — Грэн и Яттмур останутся здесь и будут наблюдать за нами”.

— Мне не нравятся и эти люди, и это место, морэл. — ответила Пойли. — И я не оставлю здесь Грэна с этой женщиной. Делай со мной, что хочешь!

— Я не прикоснусь к твоему мужчине, — с негодованием в голосе ответила Яттмур. — Какие глупости ты говоришь!

Пойли качнулась вперёд, понуждаемая морэлом. Она с мольбой посмотрела на Грэна, но он чувствовал себя очень уставшим и даже не взглянул на неё. Неохотно она пошла вперёд и вскоре оказалась под деревьями. Они возвышались над ней, их стволы были похожи на раздувшиеся от неведомой болезни желудки.

Морэл, казалось, не осознавал нависшей над ними опасности.

“Как я и предполагал! — воскликнул он после тщательного осмотра. — Вот где заканчиваются хвосты наших Рыбаков! Они связаны с деревьями. Наши друзья просто принадлежат этим деревьям”.

— Морэл, люди не растут на деревьях. Разве ты не знаешь… — она замолчала, потому что на плечо ей опустилась чья-то рука. Она обернулась. Перед ней стоял Рыбак и сверлил её своими прозрачными глазами.

— Ты не должна заходить под деревья. Их тень — священна. Мы сказали, чтобы вы не заходили под наши деревья, а ты забыла это. Я отведу тебя обратно к твоим друзьям, которые не пошли за тобой.

Пойли посмотрела на его хвост. Морэл был прав: он оканчивался на наросте одного из деревьев. Дрожь пробежала по телу девушки. В страхе она отодвинулась от Рыбака.

“Подчинись ему! — тут же зашипел морэл. — Здесь зло, Пойли! Мы должны победить его. Пусть он отведёт тебя к Грэну и Яттмур, а там мы схватим его и зададим ему несколько вопросов”.

“От этого могут быть большие неприятности”, — подумала она, но мысли её сразу же перебил морэл:

“Нам нужны эти люди, и, возможно, нам понадобится их лодка”.

Пойли не сопротивлялась, когда Рыбак схватил её за руку и медленно повёл к Грэну и Яттмур, которые внимательно следили за происходящим. По путл Рыбак спокойно разматывал свой хвост.

“Сейчас?” — крикнул морэл, как только они подошли.

Повинуясь его воле, Пойли бросилась Рыбаку на спину. Не ожидавший ничего подобного, Рыбак грохнулся на землю.

— Помогите мне! — закричала Пойли.

Но Грэн уже был рядом, держа наготове нож. И в это же время откуда-то от берега донёсся крик Рыбаков. Они бросили свою большую сеть и, громко топая, гурьбой бежали к Грэну и девушкам.

— Скорее, Грэн! Отрежь ему хвост, — быстро произнесла Пойли подсказанное ей морэлом, прижимая своего противника к земле.

Не задавая лишних вопросов, — ведь морэл продублировал свой приказ и ему, — Грэн взмахнул ножом. Он отрубил зелёный хвост примерно с фут от поясницы Рыбака, который сразу же перестал сопротивляться. Отрубленный хвост забился на земле, как раненая змея, потом нащупал Грэна и обвился вокруг него своими кольцами. Грэн нанёс ещё несколько ударов ножом. Разбрызгивая в разные стороны сок, хвост свернулся в клубок и уполз под дерево. И, словно по команде, бегущие Рыбаки остановились; бесцельно потоптавшись на месте, они развернулись и пошли обратно загружать сеть в лодку.

— Слава богам! — воскликнула Яттмур. — Пойли, почему ты набросилась на этого беднягу так, как когда-то на меня?

— Все эти Рыбаки не такие, как мы, Яттмур. Они вообще не люди. Они соединены хвостами с этими деревьями, — не глядя в глаза девушке, ответила Пойли.

“Эти толстые Рыбаки — рабы деревьев, — дребезжал морэл. — Это отвратительно! Стебли дерева вросли им в спины, и деревья заставляют их охранять себя. Посмотри на этого несчастного, валяющегося у твоих ног, — это же раб!”

— А чем это хуже того, что ты, морэл, сделал с нами? — спросила Пойли дрогнувшим голосом. — Разве есть какая-то разница? Мне совсем не хотелось нападать на него.

“Я помогаю вам. Я спасаю вас. А теперь займитесь этим Рыбаком, и не нужно больше глупых пререканий”.

А тем временем Рыбак занялся собой. Усевшись поудобнее, он осматривал колено, сбитое о камень при падении. Было заметно, что он взволнован, но даже это состояние не стёрло с его лица глупого выражения. Съёжившийся, он был похож сейчас на большой кусок теста.

— Ты можешь встать, — мягко сказал Грэн, протягивая руку, чтобы помочь несчастному подняться. — Ты дрожишь. Но тебе нечего бояться. Мы не причиним тебе зла, если ты ответишь на наши вопросы.

Рыбак разразился целым потоком слов, большинство из которых невозможно было разобрать, отчаянно жестикулируя при этом своими крупными руками.

— Говори медленнее. Речь идёт о деревьях? Что ты хочешь сказать?

— Пожалуйста… Деревья. Деревья Тамми. Я и они — все одно целое. Тамми думает за меня, пока я работаю на него. Ты обрубил мой хвост, соединявший меня с Тамми. Мне уже плохо. Нет вкусного сока. Вы дикие люди, у вас нет дерева тамми, у вас нет сока, вы не понимаете, что я говорю.

— Хватит! Ты ведь человек, не так ли? Ты называешь эти большие вздувшиеся деревья “тамми”? И вы работаете на них? А когда они поймали вас? Как давно это было?

Рыбак потёр ушибленное колено, обвёл всех троих бессмысленным взглядом.

— Деревья тамми взяли нас, обнимать, постель, безопасно и уютно, как мама. Дети ходить в мягкие складки; видеть — только ноги, сосать — тамми; хвост — для того, чтобы научиться ходить. Пожалуйста, отпустите меня, я постараюсь найти новый хвост, а то я — как несчастный ребёнок без хвоста.

Пойли, Грэн и Яттмур с трудом разобрали половину из сказанного.

— Ничего не понимаю, — прошептала Яттмур. — Пока он был с хвостом, он был вполне нормален.

“Мы освободили тебя. Мы освободим всех твоих друзей”, — подсказал морэл Грэну. — “Мы заберём вас у этих мерзких деревьев. Вы будете свободными, сможете работать с нами. Сможете начать новую жизнь”.

— Нет, нет… Пожалуйста… Тамми выращивает нас как цветы. У нас нет желания быть дикими людьми, как вы, — без любимых деревьев тамми.

— Заткнись! — Грэн поднял руку, и Рыбак тут же умолк, в страхе кусая губы и царапая себя по бёдрам.

— Мы — ваши освободители, и вы должны быть благодарны нам за это. А теперь быстро говори, что это за лоз рыбы, о котором мы слышали. Когда он начинается? Скоро?

— Скоро. Очень скоро, пожалуйста, — заскулил Рыбак, пытаясь поймать Грэна за руку.

В то время, как трое начали взволнованно обсуждать сложившуюся ситуацию, он опустился на землю и уселся, обхватив голову руками.

С помощью морэла Пойли и Грэн быстро выработали план своих дальнейших действий.

— Мы спасём их всех от этой унизительной жизни, — сказал Грэн.

— Они не хотят, чтобы их спасали, — возразила Яттмур. — Они — счастливы.

— Они отвратительны, — подала голос Пойли.

Пока они так говорили, Длинная Вода вдруг поменяла свой цвет. Гладкая её поверхность как бы разбилась на миллионы маленьких кусочков, которые плыли по направлению к деревьям тамми.

— Остатки трапезы Чёрного Рта! — закричал Грэн. — Быстрее, пока лодка не отплыла, и рыбаки не начали ловить рыбу. Держите наготове ножи!

Подгоняемый морэлом, он бросился вперёд. Пойли и Яттмур последовали за ним.

Другие Рыбаки уже успели загрузить сеть в лодку. Увидев, что река преобразилась, они все радостно загалдели и полезли в лодку, укладывая свои хвосты на корме. Когда Грэн и девушки подбежали к лодке, в неё уже залезал последний из Рыбаков.

— Прыгайте! — крикнул Грэн.

И все трое прыгнули, приземлившись на грубую, скрипящую под тяжестью их тел палубу. Рыбаки, которые были к ним ближе других, дружно повернули головы.

На лодке отсутствовали руль и весла. Построенная под руководством дерева тамми, она служила одной конкретной цели: с неё ловили рыбу, которая водилась в Длинной Воде. Ловили просто: тянули тяжёлую сеть с одного берега к противоположному. С этой целью через реку натянули толстую грубую верёвку и привязали её к деревьям, которые росли по обоим берегам. Лодка и была прикреплена к этой верёвке. Передвигаться по реке она могла только при больших усилиях Рыбаков: одни тянули за верёвку, другие — ловили рыбу. Так, как это было в далёкие-далёкие времена.

Ничто не нарушало размеренного ритма жизни Рыбаков. И когда на лодке объявились три чужака, ни Рыбаки, ни дерево тамми не знали, что делать. Функции Рыбаков были чётко разграничены: разделившись поровну, одни продолжали вытягивать лодку на середину реки, а другие приготовились к обороне.

Плотной стеной защитники бросились на пришельцев. Яттмур оглянулась. Спрыгивать обратно на берег было поздно, так как лодка уже отплыла на значительнее расстояние. Яттмур выхватила свой нож и встала рядом с Грэном и Пойли. И когда Рыбаки навалились но них, она ударила в живот первого же попавшегося. Тот упал. Но другим удалось свалить её на палубу. Нож у неё был выбит, а саму её крепко держали за руки. Толстяки наступали на Пойли и Грэна. И хотя те отчаянно сопротивлялись, их тоже повалили на палубу. Было очевидно, что вначале ни Рыбаки, ни их хозяева не предполагали применять ножи. Но, увидев в руках у чужаков оружие, Рыбаки выхватили свои.

В голове Грэна бился яростный и одновременно панический крик морэла.

“Вы, безмозглые тупицы! Что вы возитесь с этими куклами?! Обрубите им пуповины, их хвосты! Хвосты! Обрубите их, и они ничего вам не смогут сделать!”

Всадив коленом со страшной силой в пах и ударив кулаком в лицо навалившегося на него противника, Грэн отбил руку с ножом и вскочил на колени. Направляемой морэлом, он схватил другого Рыбака за шею, рванул и отбросил обмякшее тело в сторону. Путь был свободен. Одним прыжком Грэн оказался на корме. Здесь, аккуратно уложенные, тридцать хвостов тянулись к берегу. Грэн издал вопль победителя и взмахнул ножом. Десяток ударов — и все было кончено.

Лодка сильно накренилась, и Рыбаки попадали. Им было уже не до нападения. Они стонали и плакали, поднявшись и сбившись в жалкую беспомощную кучку. Никем не управляемая лодка замерла на середине реки.

“Вот видишь, — напомнил о себе морэл, — битва окончена”.

Поднимаясь, Пойли заметила какое-то движение на берегу. Она оглянулась, и глухой крик ужаса сорвался с её губ.

На её крик обернулись Грэн и Яттмур и проследили за её взглядом. Страх парализовал их.

— Ложись! — закричала Пойли.

Мгновение — и над ними со свистом пролетели блестящие, похожие на огромные ножи, листья. Все три дерева тамми яростно раскачивались. Лишённые своих извечных послушных рабов, они привели в действие кроны. Огромные стволы деревьев дрожали, в то время как зелёные листья со свистом пронзали над лодкой воздух.

Едва Пойли успела броситься вниз, как в палубу, оставляя за собой широкий рубец, ударил первый лист. Полетели щепки. Ударили ещё два листа. Пойли поняла, что долго под таким обстрелом они не продержатся.

На деревья страшно было смотреть. Но Пойли не позволила страху окончательно сковать её волю. Грэн и Яттмур ещё лежали, распластавшись на корме, а Пойли вскочила и бросилась к борту. Изо всех сил ударила она ножом по верёвке, удерживающей лодку посередине реки.

Листья свистели рядом. Несколько Рыбаков уже истекали кровью. Кровью была обильно залита палуба. Крича, несчастные все вместе пытались защититься от листьев, отползая в сторону от центра палубы. А деревья били и били безжалостно.

Наконец, Пойли удалось перерезать верёвку. Почувствовав, что лодка начала поворачиваться по течению, она радостно вскрикнула.

И в этот самый момент на неё со свистом обрушился лист. Своей острой кромкой он со страшной силой впился ей в грудь. Брызнула кровь.

— Пойли! — одновременно крикнули Грэн и Яттмур, вскакивая.

Они не успели добежать до неё. Удар был такой силы, что Пойли согнулась пополам. Колени подогнулись, и она стала падать назад. Какое-то мгновение Грэн видел её глаза. В них была нежная грусть. А потом она перевалилась за борт и упала в воду. Грэн и Яттмур бросились к борту и посмотрели вниз. По воде, в том месте, где она упала, расходились круги. Над водой всплыла рука с уже наполовину обглоданными пальцами и тут же исчезла в массе гладких рыбьих тел.

Бросившись на доски палубы и яростно стуча по ним кулаками, Грэн заорал на морэла:

— Ты что, не мог спасти её?! Ты, жалкий грибок! Никчёмный нарост! Почему ты ничего не сделал? Ты все время делал ей гадости!

Ответом ему было долгое молчание, Тогда Грэн позвал ещё раз, горя от ненависти и злобы.

Наконец морэл отозвался.

“Я наполовину мёртв”, — прошептал он.

 

XVI

А тем временем лодка, вращаясь, уже уходила вниз по течению. Деревья, которые продолжали бить своими смертоносными листьями по воде, поднимая тучи брызг, остались далеко позади.

Увидев, что их относит все дальше от середины реки, Рыбаки начали громко стонать. Яттмур, с ножом в руке прошла мимо них, совершенно не обращая внимания на их кровоточащие раны.

— Вы, тамми — люди! Длиннохвостые дети опухших деревьев! Замолчите все! Погиб — человек, и вы будете оплакивать её гибель, или я своими руками побросаю вас за борт.

Услышав это, Рыбаки покорно замолчали. Сбившись в кучу, они принялись зализывать друг у друга раны. Подбежав к Грэну, Яттмур обняла его и прижалась щекой к его щеке. Лишь какое-то мгновенье ему хотелось оттолкнуть её.

— Не скорби так сильно по ней. В жизни она была хорошей, но рано или поздно каждый из нас гибнет в зелени. Сейчас я с тобой, и я стану твоей женщиной.

— Ты захочешь вернуться назад, в своё племя, — печально сказал Грэн.

— Ха! Они остались так далеко. Как я вернусь назад? Встань и посмотри, как быстро мы плывём. Отсюда почти не виден Чёрный Рот — теперь он не больше моего соска. Мы в опасности, Грэя.

— Мне всё равно, что будет с нами.

— Послушай, Грэн…

Рыбаки зашумели. Они показывали куда-то вперёд и что-то кричали. Этого было достаточно, чтобы Грэн и Яттмур вскочили на ноги.

Их лодка быстро приближалась к другой. По берегам Длинной Воды было ещё несколько колоний Рыбаков. Сейчас они подплывали к одной из них: на берегу высились два огромных дерева Тамми. Река и тут была перегорожена сетью, а лодка, полная Рыбаков, виднелась у дальнего берега. Хвосты Рыбаков свисали с лодки.

— Сейчас мы врежемся! — воскликнул Грэн. — Что делать?

— Нет, наша лодка пройдёт мимо. Может быть, нас задержит сеть. В таком случае мы смогли бы сойти на берег.

— Посмотри на этих глупцов, карабкающихся на борта. Они ведь свалятся в воду.

И он крикнул Рыбакам, которые столпились на носу:

— Эй вы, короткохвостые! Идите сюда! Иначе вы очутитесь за бортом.

Его голос потонул в их криках и плеске воды. На большой скорости они приближались к другой лодке. И в следующее мгновение их лодка врезалась в натянутую поперёк реки сеть.

Громоздкая лодка накренилась и заскрипела. Несколько Рыбаков при столкновении полетели в воду. Один из них умудрился перепрыгнуть в другую лодку. Лодки ударились и отскочили друг от друга. И вдруг верёвка, натянутая через реку, оборвалась.

Они опять были свободны, и их быстро понесло вниз. А вторая лодка так и осталась стоять у берега, сильно раскачиваясь. Некоторые из членов её экипажа бегали вдоль берега. Кто-то барахтался в воде, а кое у кого из них были оборваны хвосты. Но их несчастья остались сокрыты от Грэна, чья лодка уже прошла крутой поворот. И сразу над ней нависли джунгли.

— Что мы теперь будем делать? — дрожа от страха, спросила Яттмур.

Грэн передёрнул плечами. Он не знал. Мир показался ему слишком большим и ужасным.

— Проснись, морэл! — позвал он. — Что происходит с нами? Из-за тебя мы попали в беду, ты и выручай нас.

В поисках ответа морэл начал переворачивать в голове у Грэна все вверх тормашками. У Грэна закружилась голова, и он тяжело опустился на палубу. Яттмур схватила его за руки. Перед его глазами вспыхивали и гасли картинки, которых он не мог разобрать. Морэл изучал навигацию. Наконец он сказал:

“Чтобы лодка слушалась, ею нужно управлять. Но на ней нет ни весел, ни руля. Поэтому мы будем сидеть и ждать”.

Это было равносильно признанию поражения. Грэн сел на палубу, абсолютно безразличный к происходящему. Ему вспомнилось время, когда он и Пойли были беззаботными детьми из племени Лили-йо. Жизнь была так проста и прекрасна тогда, а они этого не сознавали. Тогда даже было теплее, а солнце светило прямо над головой. Он открыл один глаз. Сейчас солнце было далеко-далеко.

— Мне холодно, — сказал он.

— Прижмись ко мне, — нежно проговорила Яттмур.

Рядом на палубе лежало несколько больших мягких листьев. Наверное, Рыбаки сорвали их, чтобы заворачивать пойманную рыбу. Яттмур укрыла ими Грэна, а сама легла рядом с ним, обнимая его.

Тепло её объятий убаюкивало его. Почувствовав, что в ней просыпается желание, он начал гладить её тело. Она была тёплая и нежная, как детские сны. Грэн почувствовал, что её руки тоже гладят его тело. Наслаждаясь друг другом, они забыли обо всём на свете, И когда он взял её, она приняла его всем своим существом.

Лодка плыла вниз по реке, время от времени ударяясь о берега, но не прекращая своего движения. Вскоре река стала такой широкой, что из виду исчезли оба берега.

Их несло в океан. Река была очень широка, и это спасло их от нападения смертоносных морских растений, которыми было усеяно все побережье. Люди даже и не заметили, как миновали дельту реки и оказались в океане.

Постепенно коричневая речная вода, широким клином вытекавшая в океан, стала менять свой цвет на зелёный и синий. Ветер усилился и гнал их лодку параллельно берегу. Могучий лес теперь казался не больше листа.

Один из Рыбаков, подталкиваемый своими товарищами, робко подошёл к Грэну и Яттмур, которые лежали, укрывшись листьями, и поклонился им.

— О, великие пастухи, выслушайте нас, если вы позволите мне говорить, — начал он.

Грэн резко бросил:

— Мы не причиним тебе вреда, толстяк. Мы в беде, так же, как ты и твои товарищи. Неужели это непонятно? Мы хотели помочь вам и мы это сделаем, как только мир вновь станет сухим. Ты хочешь говорить — говори. Но говори по делу. Что тебе нужно?

Человек поклонился ещё раз. За его спиной то же проделали остальные, отчего у Грэна засосало под ложечкой.

— Великий пастух! Мы видим тебя с тех пор, как ты пришёл. Мы — умные люди-тамми — видим, какой ты, И мы знаем, что когда ты закончишь играть со своей девушкой в листьях, ты убьёшь нас. Мы умные люди, и не дураки, и с удовольствием умрём для тебя. Но, всё равно, нам очень не хочется умирать на пустой желудок. И все мы — несчастные, печальные, умные люди-тамми — просим тебя дать нам чего-нибудь поесть.

Грэн нетерпеливо махнул рукой.

— Нам самим есть нечего. Мы тоже люди, как и вы, и нам так же хочется кушать.

— Увы, мы даже не смели и мечтать о том, что вы поделитесь с нами своей пищей; ваша пища — священна; и вы будете смотреть, как мы умираем с голоду, потому что мы покорные и нас не нужно кормить — мы всё равно умрём.

— Я сейчас перебью этих тварей, — со злостью сказал Грэн. Он выпустил из объятий Яттмур и сел.

— Морэл, что мне с ними делать? Это ты виноват, что у нас такие неприятности. Давай, выручай.

“Пусть бросают сеть и ловят рыбу”, — задребезжал морэл.

— Отлично, — Грэн вскочил, помог подняться Яттмур и начал выкрикивать команды Рыбакам.

Жалкие и неуклюжие, они с трудом расправили сеть и бросили её за борт. Море в этом месте кипело жизнью. Очень скоро сеть натянулась, и все почувствовали, что по ней лезет что-то большое. Лодка накренилась. Над бортом показались две огромные клешни. Рыбаки закричали и бросились прочь. А Грэн остался. Над бортом возвышалась огромная, больше чем у Грэна, голова омара. Грэн выхватил нож и ударил два раза — по одному в каждый глаз. Без единого звука морское чудовище сползло обратно в морские глубины. А Рыбаки, сбившись в кучу у противоположного борта, громко стонали. Грэн резко развернулся и закричал, размахивая руками:

— Я с вас шкуру спущу живьём, если сейчас же сеть не будет выбрана! — Он и сам очень испугался, но старался не показывать этого. — Пошевеливайтесь! Ну!

Они выбирали сеть, полную рыбы, которая билась и плескалась.

— Прекрасно! — закричала Яттмур, обнимая Грэна. — Любовь моя, я так голодна. Но теперь мы будем жить. Я знаю, скоро эта Длинная Вода кончится.

Но лодка плыла и плыла. Они ложились спать ещё раз, затем ещё раз. И воздух не становился теплее. Однажды они проснулись и почувствовали, что палуба под ними не движется. Грэн открыл глаза и увидел полоску песка и кусты. В лодке находились только он и Яттмур.

— Морэл! — закричал Грэн, вскакивая. — Ты никогда не спишь — почему ты не разбудил меня и не сказал, что вода закончилась, и все толстуны сбежали?

Он посмотрел на океан, который пригнал их сюда. Яттмур молча встала, сложила руки на груди и начала рассматривать большую скалу, возвышающуюся прямо из близлежащих кустов.

В голове у Грэна морэл изобразил что-то похожее на смех:

“Рыбаки далеко не уйдут. Пусть они сначала проверят, нет ли здесь скрытых опасностей. А не разбудил я вас потому, что вам нужно было выспаться. Вам понадобятся все силы, которые у вас есть. Может быть, это и есть то место, где мы создадим наше новое королевство, друг мой!”

Грэн посмотрел вверх и, не увидев траверсеров, воспринял это, как плохое предзнаменование.

— Я думаю, что нам надо сойти на берег, — сказал он.

— Я лучше останусь в лодке, — ответила Яттмур, не сводя глаз со скалы. Но когда он протянул ей руку, она взяла её и перелезла через борт без лишних слов. Грэн слышал, как от страха у неё стучали зубы.

Они стояли на неприветливом берегу и осматривались. Высоко в небе одиноко парил спидсид, время от времени плавно меняя направление полёта. Его деревянные крылья скрипели, как корабельные снасти.

Люди услышали этот скрип и посмотрели вверх. Птица увидела землю. Медленно, большими кругами, она стала опускаться.

— Она нападёт на нас? — спросила Яттмур.

Им нужно было выбрать место, где спрятаться: или под лодкой, или в джунглях, которые сплошной зелёной массой накатывались на песчаный берег. Если эта огромная птица будет нападать, то лодка их не защитит; вместе, мужчина и женщина, нырнули в листву.

Теперь спидсид быстро опускался по прямой. Крылья его не двигались. Жёстко раскинутые в стороны они вибрировали, издавая при этом громкий звук.

И, хотя размеры его были огромны, спидсид представлял из себя не что иное, как жалкое подобие настоящих птиц, которые когда-то парили в небесах над землёй. Последняя из птиц погибла много веков назад, когда солнце, войдя в последнюю фазу своего существования, залило Землю и небо потоком радиации. Внешне спидсид был похож на вымершего авиана. И теперь небеса наполнил треск его крыльев.

— Грэн, он видел нас? — спросила Яттмур, выглядывая из листьев. В тени возвращающейся скалы было холодно.

В ответ Грэн ещё сильнее сжал её руку. Прищурившись, он тоже всматривался в небо. Он не хотел говорить: и потому, что ему было страшно, и потому, что он был зол. Тем более, что молчал морэл, заняв выжидающую позицию.

Теперь уже было очевидно, что птица не может выровнять свой полет так, чтобы не избежать столкновения с землёй. Она стремительно неслась вниз, к земле. По кустам промелькнула её тень, на деревьях от ветра крыльев зашевелились листья — и наступила тишина. Люди не услышали удара, хотя птица должна была столкнуться с землёй не далее, чем в пятидесяти ярдах от места, где они прятались.

— Боже мой! — воскликнул Грэн. — Неужели что-то поглотило её?!

Он лаже не пытался представить себе нечто такое огромное, способное проглотить птицу спидсид.

 

XVII

Они стояли и выжидали, но ничто не нарушало тишину.

— Она исчезла, как призрак, — сказал Грэн. — Пойдём посмотрим, что произошло.

Яттмур вцепилась в него и потянула назад.

— Это незнакомое место. Оно таит в себе много опасностей. Давай не будем натыкаться на них. Ведь вокруг их столько, что скоро они нас сами найдут. Мы даже не знаем, где мы находимся. Сначала нужно узнать, что это за место и можно ли здесь жить.

— Я предпочитаю сам находить опасности, нежели позволить им найти себя. Но, наверное, ты права, Яттмур., Моя кости подсказывают мне, что это гиблое место. Что случилось с этими глупыми людьми-тамми?

Они вышли на берег и медленно пошли вдоль него, постоянно оглядываясь по сторонам. Они пытались обнаружить следы своих несчастных попутчиков. И следы не заставили себя долго искать.

— Они были здесь, — сказал Грэн, подбегая к месту, где множество следов — неглубоких и нечётких — говорило о том, что именно здесь тамми выбрались на берег. Были и отпечатки рук. Вероятно, некоторые из тамми вылазили на берег на четвереньках. Следы чётко показывали направление, в котором они ушли. Следы вели к деревьям, которые тянулись полосой между берегом и скалой. Грэн и Яттмур, идя по следам, зашли в тень деревьев, и вдруг какой-то непонятный глухой звук заставил их остановиться. Стоны раздавались где-то совсем рядом.

Грэн достал кож и, глядя на лес, крикнул:

— Кто бы ты ни был, выходи сам, иначе я выволоку тебя оттуда!

Стоны усилились. Они стали похожи на поминальную молитву и детский лепет одновременно.

— Это тамми! — воскликнула Яттмур. — Не сердись на него, ему, наверное, больно.

Её глаза уже привыкли к полумраку, и она побежала вперёд. На траве, тесно прижавшись, лежали четыре Рыбака. Увидев Яттмур, они задрожали и попытались вскочить.

— Я не сделаю вам больно! — сказала Яттмур. — Мы искали вас, и очень хорошо, что нашли. Я вижу, с вами все в порядке. Вставайте и давайте возвращаться к лодке.

Услышав это. Рыбаки загалдели все хором.

— О, великие пастухи! Ваше появление делает наше существование ещё более жалким. И хотя мы знаем, что вы убьёте нас, несчастных, беспомощных людей-тамми, мы всё равно очень рады видеть вас.

— Хватит мямлить, — оборвал Грэн. — Мы не убийцы и никогда не хотели причинить вам вреда.

— Какой ты умный, хозяин! Ты делаешь вид, что не понимаешь, какое зло ты причинил нам, отрубив наши хвосты! Теперь ты вновь поймал нас, и мы знаем, что ты убьёшь нас!

Грэн легонько шлёпнул по щеке ближайшего к нему тамми, который изогнулся при этом так, словно ему нанесли смертельный удар.

— Замолчите, глупые мямли! Мы не сделаем вам ничего плохого, если вы доверитесь нам. Вставайте и скажите нам, где все остальные.

Его приказ вызвал ещё больший поток слез и причитаний. Рыдая, Рыбаки пытались поймать за ноги Грэна и Яттмур, чтобы поцеловать их, а Грэн и Яттмур, в свою очередь, прыгали, чтобы избежать их объятий.

— С ними почти все в порядке, — сказала Яттмур, которая пыталась осмотреть их, в то время, как Рыбаки продолжали плакать и причитать, — царапины, синяки и ничего больше.

— Сейчас я их вылечу! — прорычал Грэн.

Его схватили за ногу, он ударил ногой в чьё-то круглое лицо. Движимый ненавистью и отвращением, он схватил одного из тамми и, сильно встряхнув, поставил его на ноги.

— Какой ты сильный, хозяин! — простонал тот и сразу же попытался поцеловать Грэну руку. — Ты намного сильней нас — бедных маленьких умирающих тамми, у которых кровь портится из-за того, что плохо и ещё все плохо, увы!

— Я затолкаю твои зубы тебе в глотку, если ты не замолчишь! — пообещал Грэн.

С помощью Яттмур он поднял на ноги трех других тамми, которые не переставали хныкать. Как и говорила Яттмур, все они были целы и невредимы, и только жалость к самим себе переполняла их. Кое-как успокоив тамми, Грэн спросил, куда девались их шестнадцать товарищей.

— О прекрасный бесхвостый! Ты решил пощадить нас четверых, чтобы получить большее удовольствие, когда ты убьёшь целых шестнадцать тамми. Какое самопожертвование! Мы с удовольствием расскажем тебе, какую радость мы испытывали, показывая, куда ушли остальные шестнадцать. Ведь теперь ты нас пожалеешь и даруешь нам жизнь. И мы будем получать удовольствие от твоих тычков и затрещин. Шестнадцать оставили нас здесь умирать в мире, а сами убежали туда. А теперь ты догонишь их и убьёшь.

И тамми показали в направлении берега.

— Оставайтесь здесь и ведите себя тихо! — приказал Грэн. — Мы вернёмся за вами, когда найдём ваших товарищей. Только никуда не уходите, а то вас съедят.

— Мы будем ждать в страхе, даже если мы уже умрём.

— Надеюсь, что так и будет.

Грэн и Яттмур пошли вдоль берега. Вокруг было тихо, даже морские волны почти бесшумно выплёскивались на берег, и тем не менее люди ощущали огромное беспокойство, словно на них смотрел миллион невидимых глаз.

Они шли и внимательно смотрели по сторонам. Выросшие в лесу, они не представляли себе ничего более враждебного и чужого, чем море. И тем не менее берег здесь тоже был каким-то странным. И странным он был не потому, что деревья с большими, похожими на перья листьями, казалось, приспособились к более холодному климату, и были, им незнакомы. И не потому, что сразу же за деревьями возвышалась отвесная скала, такая крутая и такая серая, уходящая так высоко в небо, что все вокруг казалось крошечным.

Было ещё что-то, чему они не могли дать названия. И это что-то ещё больше ощущалось после их нелепой стычки с Рыбаками. А бесшумное бормотание моря вселило смятение в их души.

Оглянувшись через плечо, Яттмур ещё раз посмотрела на скалу. По небу неслись облака. Они огибали скалу, и, казалось, она вот-вот упадёт.

Яттмур бросилась на песок и потянула за собой Грэна.

— Могущественная скала падает на нас! — закричала она.

Грэн взглянул вверх. И тоже увидел это: огромная высокая скала медленно валилась прямо на них. В поисках укрытия они вжались в прибрежные камни, прильнув лицами к жёсткому влажному песку. Они были созданиями, принадлежавшими лесу в этом мире большой теплицы; очень многое здесь им было непонятно, и реакция у них была одна — страх.

По привычке Грэн обратился к морэлу, покрывавшему уже его шею и голову.

— Морэл, спаси нас! Мы верили тебе, а ты привёл нас в это ужасное место. Теперь ты должен увести нас отсюда раньше, чем упадёт скала.

“Если ты умрёшь, я тоже умру”, — задребезжало в голове у Грэна. А потом морэл добавил: “Вы можете вставать. Движутся облака, а скала — стоит”.

Прошло некоторое время; по-прежнему шумел океан. Наконец Грэн решился проверить правильность этого наблюдения, тем более что прошло уже достаточно времени, а скала оставалась на месте. Грэн поднял голову. Яттмур всхлипнула.

Скала — падала. Взяв себя в руки, Грэн более пристально посмотрел на неё. Казалось, она выплывает из облаков прямо на него. Но, наконец, Грэн убедился в том, что она не движется. Посмотрев на Яттмур, он легонько толкнул её.

— Скала не причинит нам вреда, — сказал он. — Мы можем идти.

Она подняла лицо, на котором виднелись следы от вдавившихся камешков, а некоторые и сейчас оставались на щеках.

— Это волшебная скала! Она все время падает и в то же время не падает никогда, — сказала она, внимательно осмотрев скалу. — Она не нравится мне. У неё есть глаза, и она смотрит на нас.

Они пошли дальше, и Яттмур время от времени нервно поглядывала вверх. С моря шли облака, отбрасывая тень на землю.

Берег все время круто поворачивал. Во многих местах побережье было завалено огромными камнями. Пробираться сквозь эти завалы было очень трудно: ведь двигаться нужно было как можно тише.

— Скоро мы придём туда, откуда ушли, — сказал Грэн, оглянувшись назад и увидев, что их лодка скрылась за огромной центральной скалой.

“Правильно, Грэн, — ответил морэл. — Мы на маленьком острове”.

— Но ведь мы не сможем здесь жить.

“Я думаю, что нет”.

— А как мы отсюда выберемся?

“Так же, как и прибыли сюда — на лодке. Из этих огромных листьев мы сделаем паруса”.

— Я ненавижу лодку, морэл, и воду ненавижу!

“Наверное, ты предпочитаешь умереть? Как мы сможем жить здесь, Грэн? Это же всего лишь большой кусок камня, окружённый узкой полоской песка”.

Грэн задумался и решил не пересказывать свой диалог с морэлом Яттмур. Самым правильным ему представлялось принять окончательное решение, когда очи обнаружат остальных Рыбаков. Он почувствовал, что Яттмур, все чаще и чаще оглядываясь, смотрит на огромную скалу.

— Что случилось? — резко спросил он. — Смотри, куда ты идёшь, иначе сломаешь себе шею!

Она взяла его за руку.

— Ш-ш! Она услышит тебя, — прошептала она. — У этой огромной скалы миллион глаз, и она все время смотрит на нас.

Он начал поворачивать голову, но Яттмур быстро затащила его за большой камень.

— Не подавай вида, что мы знаем. Лучше выгляни отсюда. Только осторожно.

У Грэна сразу пересохло во рту. Он выглянул из-за камня и внимательно посмотрел на серую глыбу. Облака закрывали солнце, отбрасывая на скалу густую тень, где она имела ещё более устрашающий вид. Грэн ещё раньше заметил, что вся ската докрыта какими-то ямами, но только сейчас он увидел, в каком чётком порядке расположены эти ямы, как сильно они напоминают глазницы и как жутко они смотрят на него со скалы.

— Ты видишь? — спросила Яттмур. — Какие ужасные вещи здесь происходят! Это страшное место, Грэн. С тех пор, как мы сюда приплыли, мы не видели ничего живого. Ничто не шевелится в деревьях, ничто не бегает по берегу, и ничто не лазает по этой скале. Мы видели только птицу, которую что-то проглотило. Только мы — единственные живые существа здесь, но как долго это будет продолжаться?!

В это время на скале произошло какое-то движение. Бесцветные глаза — теперь в этом не было никакого сомнения — бесчисленное их количество, одновременно перекатилось и посмотрело в другом направлении. В море.

Почувствовав напряжение каменного взгляда, Грэн и Яттмур обернулись. С места, где они прятались, сквозь щель между казнями, была видна только узкая полоска коря. Но и этого было достаточно, чтобы разглядеть далеко в серой воде пенистый след того, что плыло к берегу.

— О, боги! К нам приближаются чудовища! Бежим обратно к лодке! — предложила Яттмур.

— Лежи тихо. Нас не видно среди этих камней.

— Волшебная башня призывает чудовище, чтобы оно съело нас!

— Чепуха, — сказал Грэн, но в душе ему тоже было страшно.

Не шевелясь, они смотрели на море. Пошёл дождь, и видимость резко упала. Очертания чудовища были не ясными. Можно было различить только два огромных плавника, которые периодически рассекали воду. В какое-то мгновение им показалось, что они увидели голову, но дождь усилился, и больше они вообще ничего не могли разглядеть.

Море кипело. С тяжёлых низких туч на него обрушились потоки воды, и все погрузилось в сплошную серую мглу.

Спеша укрыться от дождя, Грэн и Яттмур бросились в джунгли и прижались к стволу дерева. Дождь не утихал. По-прежнему была видна лишь едва различимая граница прибоя.

Из мглы донёсся глухой низкий звук, похожий на стон. Морское существо подавало голос, спрашивая направление движения. Почти в ту же секунду прозвучал ответ. Теперь свой голос подавала скала. Глухой, дребезжащий звук донёсся откуда-то из её основания.

Услышав его, Яттмур вцепилась в Грэна и заплакала. Но помимо её плача, помимо шума дождя и отзвуков голоса скалы, Грэн уловил ещё один, звук, который издаёт человек, когда он сильно напуган. Крик быстро стих. Но этого было достаточно, чтобы Грэн услышал в нём одновременно мольбу и упрёк и узнал его.

— Потерявшиеся тамми! — крикнул он. — Они должны быть где-то рядом.

Он оглянулся по сторонам, прикрывая ладонью глаза от дождя. Вокруг под ударами дождя шевелились листья. Грэн видел только лес, согнувшийся под напором воды. Грэн не двигался. Рыбакам придётся подождать, пока не закончится дождь. И он продолжал стоять, обняв одной рукой Яттмур, и оба они по-прежнему смотрели на море. Но вот серое однообразие было нарушено взметнувшимися волнами.

— О, боги! Чудовище пришло за нами! — выдохнула Яттмур.

Большое омерзительное существо вышло на мелководье и двигалось к берегу. Они увидели, как вода ручьями стекает с его крупной плоской головы. Узкая и большая, похожая на скальную трещину пасть, раскрылась. Яттмур вырвалась из объятий Грэна и, страшно крича, побежала вдоль берега — туда, откуда они пришли.

— Яттмур!

Грэн уже готов был рвануться за ней, как вдруг, неожиданно всем своим весом на него навалился морэл. Какое-то мгновение Грэн стоял, застыв в позе бегуна, полностью парализованный, а потом, потеряв равновесие, повалился на мокрый песок,

“Оставайся на месте, — задребезжал морэл. — Мы явно не нужны чудовищу. Поэтому мы должны остаться и посмотреть, что произойдёт дальше. И если мы не будем шуметь, то все будет в порядке”.

— Но Яттмур…

“Пусть бежит. Ты сможешь найти её позже”.

Сквозь шелест дождя послышались длинные протяжные стоны. Тяжело дыша, существо проползло, оставляя глубокий след на песке, в нескольких ярдах от того места, где лежал Грэн. Глядя на его туловище, размытое пеленой дождя, слыша тяжёлое дыхание и видя то, с каким трудом существо передвигается, Грэн подумал, что перед ним — символ боли из детского сна.

Голова таинственного существа уже скрылась в деревьях. И теперь Грэн видел только туловище, рывками двигавшееся вперёд на своих плавниках, но вскоре исчезло и оно. И, наконец, джунгли поглотили хвост.

“Иди и посмотри, куда оно уползло”, — приказал морэл.

— Нет.

Грэн встал на колени. Бок, на который он упал, был коричневым от налипшего на него песка.

“Делай, что я говорю”, — задребезжал морэл.

Он всегда помнил о своей первоочередной задаче: распространяться и размножаться как можно дальше и как можно больше. И хотя вначале этот человек, благодаря его разуму, казался хорошим выбором, сейчас он не оправдывал надежд; существо, лишённое разума, но обладавшее такой огромной силой, вдруг показалось ему более подходящим объектом. Морэл подтолкнул Грэна вперёд,

Идя вдоль края леса, они подошли к следам, оставленным морским существом. Скорее, они напоминали траншею глубиною в человеческий рост. Грэн опустился на колени; сердце его забилось чаще. Существо не могло уйти далеко; воздух был наполнен солоноватым запахом гнили. Выглянув из-за дерева, он провёл глазами глубокий след.

Полоска джунглей здесь неожиданно обрывалась, а через некоторое расстояние — возобновлялась. Через этот проход след уходил к большой пещере, расположенной у подножия скалы. И хотя размеры пещеры были различимы — она была достаточно большой, чтобы в ней поместилось морское существо, но не больше — пещера была пуста и была похожа на каменный рот, застывший в зевке.

Все ещё недоумевая, Грэн вышел из-за деревьев, чтобы рассмотреть все получше, и тут же увидел несколько, но далеко не всех, Рыбаков. Прижавшись друг к дружке, они сидели под скалой, недалеко от входа в пещеру. В типичной для них манере они нашли себе убежище под скальным выступом, с которого на них сейчас стекал поток воды. Они выглядели донельзя промокшими; жалкими и напуганными. При появлении Грэна они издали панический вопль и в страхе прикрыли руками свои гениталии.

— Идите сюда! — позвал Грэн, по-прежнему оглядываясь в поисках внезапно исчезнувшего морского чудовища.

Несчастные люди-тамми были полностью деморализованы. Грэн узнал этот идиотский крик: так же они кричали, когда увидели чудовище. Теперь они явно хотели убежать от него, двигаясь кругами, как стадо овец, и все время издавая какие-то бессмысленные звуки. Подобная глупость окончательно разозлила Грэна. Он схватил тяжёлый камень.

— А ну, выходите ко мне, пузатые нытики! — крикнул он. — Быстро! Пока чудовище не увидело вас!

— О ужас! О, хозяин! Все ненавидят нас, честных тамми, — заплакали они, толкая друг друга и поворачиваясь к Грэну спиной.

— Вернитесь! — закричал он, выбегая на середину прогалины. — Отойдите от пещеры!

Они не обратили на него никакого внимания. Дружно скуля, они бросились в пещеру, и сразу же внутри её резко зазвучало эхо их крика. Грэн побежал за ними.

Воздух был насквозь пропитан тяжёлым солёным запахом чудовища.

“Уходи отсюда немедленно”, — очнулся морэл, подкрепляя свой приказ судорогой, прошедшей по всему телу Грэна.

Все стены и потолок пещеры были усеяны каменными выступами, каждый из которых заканчивался глазницей, похожей на те, которые были снаружи. И эти глазницы тоже смотрели; как только Рыбаки ткнулись в них, веки открылись и они уставились на Рыбаков; сначала их было немного, затем — все больше и больше.

Поняв, что бежать дальше некуда, Рыбаки повалились в песок и громко запричитали.

— О, большой могущественный бог с крепкой кожей! О, Тот, который быстро бегает и всех ловит! Посмотри, как мы бежали к тебе, когда увидели тебя! Какая большая честь для нас видеть тебя. Мы бежали прямо к тебе, но наши ноги сами понесли нас по неправильному пути. Это все из-за дождя!

А глаза все открывались и открывались, устремляя свои каменные взоры на группу людей. Грэн схватил одного из Рыбаков за волосы и сильным рывком поставил на ноги. Остальные быстро замолчали. Наверняка каждый из них радовался, что досталось не ему.

— А сейчас — слушайте меня внимательно, — сказал Грэн сквозь сжатые зубы. Он начинал ненавидеть этих людишек лютой ненавистью. — Я не хочу зла никому из вас. И я уже говорил вам об этом. Вы все должны немедленно убраться отсюда. Здесь опасно. Все — обратно на берег! Быстро!

— Ты забросаешь нас камнями!

— Неважно, что я сделаю! Выполняйте, что приказано. Пошевеливайтесь! — И, сказав это, он швырнул тамми, которого держал, к выходу из пещеры.

И тут началось то, что осталось в памяти Грэна, как мираж.

В пещере открылись все глаза. Время остановилось. Все стало зелёным. Рыбак, которого отбросил Грэн, встал на одну ногу, развёл руки в стороны и замер в такой нелепой позе, тоже позеленев. Дождь, видимый из пещеры, позеленел. Все стало зелёным и неподвижным.

Все начало уменьшаться, съёживаться, сжиматься. Все превратилось в одну маленькую каплю дождя, падающую бесконечно с небес. Или в песчинку, одну из бесчисленного множества, пересыпающуюся в песочных часах Времени. Или в протон, проносящийся сквозь бесконечный Космос своего бытия. Чтобы, наконец, стать бесконечно необъятным… чтобы достичь бесконечного богатства несуществования… и стать Богом… превратиться в вершину творения, собрав воедино миллиарды миров… пролетая сквозь несотворенные пласты зелёной материи, ожидающей того часа или тысячелетия, когда она будет использована…

Он ведь летел, не так ли? А эти весёлые пятнышки рядом (или не рядом?) с ним, которых он, или не он, а кто-то другой, в другой памяти, когда-то называл “люди-тамми”. И если это был полет, а не что-то совершенно другое, как, например танец или пение, тогда это действительно происходило в этой зелёной вселенной, наполненной удовольствием, в среде, отличной от воздуха, и в пространстве, не изменяющемся во времени. И они парили в свете, излучая свет.

И они были не одни. Здесь было все. Жизнь сменила Время, которое стало Жизнью; Смерть ушла. И все было похожим друг на друга.

В том, другом, неопределённом существовании, о котором сейчас было даже трудно вспомнить, и которое казалось сном во сне, то, другое, существование ассоциировалось с песчаным берегом и серым дождём (серым? он должен быть зелёным, ибо зелёный не имеет сходства), в том существовании были падающая с неба птица и огромное существо, выплывающее из морских глубин… и они прошли сквозь… мираж, и были здесь в пространстве, наполненном удовольствием. И всем казалось, что есть время и место для всего, — они могли расти и развиваться, без борьбы, развиваться вечно, если захочется, — и людям-тамми, и птице, и чудовищу.

Грэн чувствовал, что мираж действует на него не так, как на других. Но это было неважно. Ему было хорошо в этом полёте, где не было ни времени, ни расстояния.

И тем не менее он чувствовал, что отстаёт от других. Скорость его полёта падала. Появилось беспокойство, и он ощутил присутствие временного измерения, иначе он не отставал бы от других. И они бы не оглядывались на него, улыбаясь и кивая головами: птица, животное, люди-тамми. И не расцветали бы буйной зеленью различные растения, заполняя расстояние между ним и его попутчиками. И он бы не гнался за ними, крича и всё равно отставая. И вдруг все то, что он уже успел полюбить, и к чему успел привыкнуть, стало исчезать.

Его охватил страх — страх потерять этот зелёный рай, где так сладко кружится голова. Но миллион глаз сказали “Нет!” и выплюнули его обратно в мир, которому он принадлежал…

Он лежал в пещере, распластавшись на истоптанном песке, раскинув в стороны руки и ноги. Он был один. Над ним миллион каменных глаз с отвращением закрылись, и в его мозгу утихла зелёная музыка. Грэн почувствовал себя жутко одиноким.

По-прежнему шёл дождь. Грэн понял, что его отсутствие, казавшееся ему бесконечно долгим, длилось какое-то мгновение. Время… или что там ещё… было, наверное, субъективным феноменом, механизмом в кровообращении человека, чуждым растениям.

Грэн сел, поражённый собственными мыслями.

— Морэл! — прошептал он.

“Я здесь…”

Последовало долгое молчание. Наконец грибок заговорил.

“У тебя есть разум, Грэн. Поэтому скала не приняла тебя. Нас. Тамми были почти такими же неразумными, как морское животное или птица. Они были приняты. И теперь то, что для нас мираж, для них — реальность. Их приняли”.

И вновь — молчание.

— Приняли куда? — спросил Грэн. — Все было так красиво…

Морэл ответил уклончиво:

“Нынешний век — век растений. Они покрыли зеленью всю Землю, развиваясь и распространяясь очень стремительно. Они приняли различные формы и давно заполнили все возможное экологическое пространство. Земля перенаселена до предела. Везде — растения, которые растут и распространяются бездумно и беспорядочно, усугубляя и без того до предела обострившиеся проблемы произрастания и выживания.

Когда твой дальний предок — человек — правил этой планетой, он знал, что надо делать с заросшей клумбой в его саду. Он или трансплантировал, или просто удалял. Теперь природа каким-то образом изобрела своего собственного садовника. Скалы превратились в передатчики. По-видимому, на побережьях есть много станций, подобных этой,… станций, где неразумное существо, или близкое к нему по своему развитию, может быть принято к последующей передаче; станций, где растения могут быть трансплантированы”.

— Трансплантированы куда? — спросил Грэн, — Где это место?

Ему показалось, что в голове у него прозвучало нечто похожее на вздох.

“Неужели ты не видишь, что это всего лишь мои предположения, Грэн? С тех пор, как мы вместе, я тоже отчасти стал человеком. Многообразие форм жизни — бесконечно. Для тебя солнце — это одно, для цветка совсем другое. В нас море вселяет ужас, а для этого огромного существа, которое мы видели, Невозможно описать то, где мы были, да и как, если всё, что произошло, — очевидно в своей алогичности”.

Грэн неуверенно поднялся на ноги.

— Меня тошнит, — сказал он.

Покачиваясь, он вышел из пещеры.

“Чтобы постичь другие формы существования… проникнуть в другие измерения…” — вещал морэл.

— Ради богов, заткнись! — закричал Грэн. — Зачем мне знать обо всём этом, если оно мне недоступно. Не хочу! Все! О го был мираж. А теперь оставь меня в покое. Меня тошнит.

Дождь был уже не таким сильным. Грэн дошёл до ближайшего дерева и прислонился к нему спиной. Болела голова, слезились глаза, в животе все переворачивалось.

Они сделают паруса из больших листьев и уплывут отсюда — он, Яттмур и четыре оставшихся в живых Рыбака. Они должны уплыть отсюда. Если станет ещё холодней, они сделают себе одежду из этих же больших листьев. Это был далеко не рай, но жить здесь, в общем-то, можно.

Его рвало, когда он услышал крик Яттмур. Он поднял голову, слабо улыбаясь. Она возвращалась, идя не спеша по мокрому берегу.

 

XVIII

Они стояли, взявшись за руки, и он сбивчиво пытался рассказать ей о том, что произошло с ним в пещере.

— Я рада, что ты вернулся, — сказала она нежно.

Он виновато склонил голову, думая о тех незнакомых ранее ощущениях, которые он испытал. Он почувствовал, что смертельно устал. Мысль о том, что снова придётся плыть по воде, ужасала Грэна, но тем не менее он понимал, что оставаться на острове нельзя.

“Тогда пошевеливайся, — сказал морэл. — Ты такой же неповоротливый, как и люди-тамми”.

Все ещё держась за руки, они развернулись и медленно пошли по берегу. С моря, неся дождь, дул холодный ветер. Четыре Рыбака стояли, тесно прижавшись друг к другу, там, где их оставил Грэн. Увидев приближающихся к ним Грэна и Яттмур, они дружно повалились в песок.

— Прекратите это, — сказал Грэн. — Нас ждёт дело, и вы будете выполнять свою часть работы,

Все вместе они направились к лодке.

Над океаном дул резкий свежий ветер. Траверсеру, зависшему высоко в небе, лодка и шесть её пассажиров казались всего лишь дрейфующим бревном, которое медленно удалялось от острова с одной-единственной скалой.

Абсолютная беспомощность, но вместе с тем и таинственность положения, в котором оказались люди, угнетала их, хотя они и смирились со своей второстепенной ролью в этом мире. И теперь, ко всем их неприятностям, прибавился ещё и туман, появившийся внезапно и окутавший лодку тугой пеленой.

— Это самый густой туман, который, я когда-либо видела, — сказала Яттмур.

— И самый холодный, — уточнил Грэн. — Ты не заметила, что происходит с солнцем?

Во все сгущающемся тумане уже не было видно ничего, за исключением воды, да и то только у бортов, и огромного красного солнца, которое низко висело над водой в направлении, противоположном тому, в котором плыли люди. Яттмур ещё сильнее прижалась к Грэну.

— А ведь солнце было прямо над нами. Теперь же мир воды грозит поглотить его.

— Морэл, что происходит, когда нет солнца? — спросил Грэн.

“Там, где нет солнца, есть темнота, — продребезжал морэл и добавил с иронией: — Мог бы и сам догадаться. Мы вошли в мир вечного заката, а течение уносит нас все дальше и дальше”.

Морэл вещал, тщательно подбирая слова, и тем не менее Грэн дрогнул перед страхом неизвестности. Он ещё крепче прижал к себе Яттмур и пристально посмотрел на солнце — тусклое и огромное, светящее сквозь тяжёлый от влаги воздух. В то время, как он смотрел на солнце, что-то тёмное и бесформенное (они наблюдали это ранее по правому борту) вдруг вклинилось между лодкой и солнцем, отколов от него кусок. В это же мгновение туман сгустился, и солнце исчезло из виду.

— Ох! Ах! — в ужасе закричали тамми. Они сидели на носу, на куче больших листьев. Теперь же они подползли к Грэну и Яттмур и схватили их за руки.

— Какое-то существо съело солнце. О, Великий пастух!

— Замолчите, — сказала Яттмур. — Мы напуганы так же, как и вы.

— Нет, мы не напуганы! — со злостью крикнул Грэн, вырывая у тамми свою руку. — Никто не может быть напуган так, как они, потому что они напуганы постоянно. А ну — назад! Мямли! Как только туман рассеется, солнце появится вновь.

— Ты храбрый безжалостный пастух! — закричал один из Рыбаков. — Ты спрятал солнце, потому что ты нас больше не любишь. Но мы всё равно получаем удовольствие от твоих тумаков и грубых слов! Ты…

Грэн ударил его и сразу же ощутил, как напряжение спало. Бедняга, завывая, откатился назад. Остальные навалились на него, поколачивая его за то, что он не выражает своего удовольствия по поводу полученной затрещины, которой хозяин почтил его. В ярости Грэн принялся разбрасывать тамми в разные стороны.

И вдруг от сильного удара они все повалились на палубу. На них посыпался дождь из прозрачных колючих щепок.

Яттмур подобрала одну из них и внимательно посмотрела на неё, Щепка на глазах меняла свою форму, уменьшалась, и, наконец, на ладони Яттмур осталась только маленькая лужица. В удивлении она уставилась на руку. Прямо перед лодкой возвышалась стена из такого же белого прозрачного вещества.

— Ох! — вырвалось у неё. Она поняла, что они ударились о то “что-то”, которое они уже видели. — Гора из тумана поймала нас.

Грэн вскочил, прикрикнув на тамми, чтобы они замолчали. На носу лодки образовалась пробоина, сквозь которую просачивалась вода. Грэн подошёл к борту и оглянулся.

Тёплое течение отнесло их к стеклянной горе, которая плавала в море. На уровне воды гора была разъедена, и образовалась ниша. Благодаря этому ледяному уступу, к которому их прибило, разбитый нос лодки держался над водой.

— Мы не утонем, — сказал он Яттмур. — Под нами выступ. Но от лодки толку уже мало: она утонет, как только соскользнёт с уступа.

Лодка действительно наполнялась водой, о чём свидетельствовали все усиливающиеся крики Рыбаков.

— Что же делать? — спросила Яттмур. — Может, лучше было бы остаться на том острове со скалой?

Сомнения переполняли Грэна. Он посмотрел по сторонам. Длинный ряд похожих на зубы белых щепок нависал над лодкой. Казалось, что челюсти вот-вот сомкнутся и перекусят судёнышко пополам. На людей капала обжигающе холодная вода. Они вплывали прямо в пасть к стеклянному чудовищу! Уже видны были его внутренности: голубые, зелёные, прозрачные, некоторые светились оранжевым.

— Это ледяное чудовище приготовилось съесть нас! — вопили тамми, катаясь по палубе. — Ох, пришла наша смерть, мы умрём в этих страшных челюстях!

— Лёд! — воскликнула Яттмур. — “Ну, конечно! Удивительно, но эти глупые толстячки правы”. — Грэн, это вещество называется льдом. В болотистых низинах, рядом с Длинной Водой, там, где живут тамми, растёт цветок, который называется колдер-полдер. В определённое время эти цветы, которые растут и цветут только в тени, вырабатывают такой лёд, чтобы хранить в нём семена. Детьми мы бегали на болота, чтобы достать эти льдинки и полизать их.

— А теперь эта большая льдина оближет нас, — сказал Грэн, съёжившись под струёй холодной воды, стекавшей ему на лицо. — Что делать, морэл?

“Здесь небезопасно. Поэтому нужно выбираться отсюда, — задребезжал он. — Если лодка соскользнёт с ледяного уступа, то утонут все, кроме тебя, потому что ты один умеешь плавать. Нужно немедленно покинуть лодку. И возьмите с собой Рыбаков”.

— Хорошо! Яттмур, дорогая, выбирайся на лёд, а я выгоню этих глупцов.

А глупцам очень не хотелось покидать лодку, несмотря на то что палуба её уже находилась под водой. Грэн прикрикнул на них, и они бросились врассыпную. А увидев, что он приближается, громко закричали.

— Спаси нас! Спаси нас! О, Великий пастух! Должно быть, мы вели себя очень плохо, коль ты так обращаешься с нами.

Со злостью Грэн бросился на ближайшего и самого волосатого из них. Тамми заверещал и попытался увернуться.

— Не меня, о великий, ужасный дух! Убей трех других, которые не любят тебя, а не меня, который любит тебя…

Грэн схватил его. Тамми начал падать, его причитания перешли в истеричный вопль, и со всего размаху он плюхнулся в воду. Грэн тут же навалился на него; они барахтались в ледяной воде до тех пор, пока Грэну не удалось схватить Рыбака за горло. Прилагая значительные усилия, он подтащил его к борту. Одним мощным рывком Грэн вышвырнул тамми из лодки, и тот, пролетев по воздуху, с криком упал к ногам Яттмур.

Усмирённые столь красноречивым проявлением силы, оставшиеся три Рыбака молча покинули своё убежище на корме и перелезли в утробу ледяного зверя, От страха и холода стучали зубы. Грэн перебрался последним. Какое-то время все шестеро стояли и смотрели в грот, который, по крайней мере для четверых из них, был гигантским горлом. Треск, раздавшийся сзади, заставил их обернуться.

Один из свисавших ледяных клыков треснул и обломился; он вонзился в палубу, словно кинжал, и разлетелся на множество блестящих кусочков. И, как бы отвечая на сигнал, из-под лодки донёсся более громкий звук. Выступ, за который держалась лодка, подался; на какое-то мгновение показался тонкий ледяной язык. Не успел он скрыться под водой, как лодку подхватило течение. Они видели, как она удалялась, быстро наполняясь водой. Какое-то время они провожали её глазами; туман немного поднялся, и сквозь него слабо пробивалось солнце.

Подождав, пока очертания растворятся в тумане, расстроенные Грэн и Яттмур отвернулись. Теперь их прибежищем стал айсберг. В наступившей тишине они избрали единственно возможный путь: подъем по круглому ледяному тоннелю. Четыре Рыбака послушно следовали сзади.

Их окружали холодные лужи и острый лёд, от которого малейший звук отскакивал многократным эхом. С каждым шагом эхо усиливалось, а тоннель сужался.

— О, боги! Я ненавижу это место! Лучше бы мы утонули вместе с лодкой! Сколько ещё мы сможем пройти? — спросила Яттмур, увидев, что Грэн остановился.

— Все, — мрачно подвёл он итог. — Впереди — стена. Мы в ловушке.

Свисая почти до самого низа, путь им перекрыло несколько больших сосулек, да так надёжно, как если бы это была железная решётка. А за последней белела гладкая ледяная стена.

— Всегда — проблемы, всегда — трудности, каждый раз что-то новое, как будто без этого жить нельзя! — сказал Грэн. — Человек — трагическая ошибка в этом мире, иначе мир был бы добрее к нему!

“Я тебе уже говорил, что ты и тебе подобные и есть ошибка природы”, — задребезжал морэл.

— Мы были счастливы, пока ты не влез в нашу жизнь.

— “До женя ты был растением!”

Взбешённый словами морэла, Грэн схватился за одну из сосулек и дёрнул. Она обломилась над его головой. Вооружившись сосулькой как копьём, он метнул её е ледяную стену.

Стена от удара рухнула, наполнив тоннель звоном, от которого заложило уши. Лёд потоком хлынул на людей, засыпав их по щиколотки, в то время, как они стояли, закрыв глаза и прикрыв уши руками; им казалось, что айсберг рушится.

Когда грохот стих, они открыли глаза, и сквозь образовавшийся огромный проем увидели совершенно незнакомый новый мир. Айсберг, попав в водоворот, уткнулся в маленький островок, и, сжимаясь в его объятиях, медленно превращался в живую воду.

И хотя островок выглядел далеко не гостеприимным, люди вздохнули е облегчением, увидав зелёные растения. Здесь они смогут отдохнуть и нормально поесть; на рыбу очи не могли уже смотреть. И ещё у них под ногами будет земля, которая не раскачивается из стороны в сторону.

Оживились даже Рыбаки. Радостно повизгивая, они вместе с Грэном и Яттмур обошли ледяной выступ и устремились к цветам. Без лишних напоминаний они перепрыгнули узкую полоску синей воды и очутились на спасительном берегу.

Островок определённо не представлял собой райский уголок. Камни и обломки скалы почти полностью покрывали его. Но маленькие его размеры таили в себе одно преимуществом островок был слишком крохотным, чтобы приютить растительных хищников — обитателей континента. А с другими неприятностями Грэн и Яттмур как-нибудь справятся. К огромному огорчению Рыбаков, на острове не росло дерево-тамми, к которому они могли бы прикрепиться. Морэл, в свою очередь, был разочарован отсутствием на острове ему подобных: тем более что он рассчитывал подчинить себе Яттмур и Рыбаков — так, как он сделал это с Граном, но его масса была все ещё недостаточной для того, чтобы сделать это, и он рассчитывал в этом деле на помощь союзников. А Грэн и Яттмур очень расстроились, не обнаружив на острове признаков пребывания людей.

В качестве компенсации вытекал прозрачный ручей из-под скалы и журчал между камнями, покрывавшими большую часть островка. Ручеёк стекал на прибрежную полосу и следовал дальше в море. Не сговариваясь, они бросились к воде и стали жадно пить, не обращая внимания на слабый солоноватый привкус.

Словно дети, позабыв о невзгодах, вдоволь напившись, они бросились в воду и принялись с удовольствием плескаться; но, к сожалению, вода была очень холодной и время принятия ванн пришлось сократить. А затем они начали обустраиваться.

Какое-то время они жили на островке, и ничто другое не интересовало их. В этом мире вечного солнечного заката воздух все время оставался холодным. Из листьев они смастерили себе одежду и утеплили её мхом. Иногда на островок опускался туман, но затем снова светило низкое солнце. Иногда они спали, иногда — просто лежали на солнечной стороне камней, лакомились плодами, прислушиваясь, к стонам проплывающих мимо айсбергов.

Рыбаки возвели для себя убогий шалаш на некотором удалении от жилища Грэна и Яттмур. Однажды, когда они спали, шалаш обвалился. С тех пор Рыбаки укладывались на ночь под открытым небом, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись листьями. Близко Грэн их не подпускал.

Как хорошо вновь обрести счастье! Когда Грэн и Яттмур занимались любовью, тамми прыгали вокруг, в волнении пошлёпывая друг друга и прославляя ловкость своего господина.

На острове росли стрючки, похожие на горох, которые время от времени тарахтели; ползали растительные ящерицы, летали сердцевидные бабочки с широкими крыльями, существовавшие по законам фотосинтеза. Жизнь, не ограниченная закатом или восходом солнца, продолжалась. И, если бы не морэл, люди бы стали составной частью природы этого островка.

“Мы не можем оставаться здесь”, — сказал он однажды, когда Грэн и Яттмур пробудились после крепкого сна. — “Вы отдыхаете довольно долго и наверняка уже восстановили свои силы. Нам нужно снова отправляться в путь, чтобы найти людей и построить своё королевство”.

— Ты говоришь глупости, морэл. У нас нет лодки. Мы навсегда останемся на этом острове. Да, здесь прохладно, но мы видели места и похуже. Давай останемся здесь и никуда больше не пойдём.

Они купались обнажённые в одной из больших луж в центре острова. Жизнь была прекрасна и беззаботна. Яттмур шлёпала красивыми ногами по воде и пела одну из песен племени пастухов. А Грэн с тяжёлым сердцем слушал отвратительный голос, звучащий в его голове. Все больше и больше он олицетворял собой то, что не нравилось Грэну.

Внезапно немой их диалог прервал крик. Кричала Яттмур. Нечто, похожее на руки с шестью толстыми пальцами, ухватилось за её лодыжку. Грэн бросился в воду и без труда вытащил это существо. Пока он его рассматривал, существо все время предпринимало попытки вырваться из его рук.

— Извини, что я закричала, — сказала Яттмур. — Это одно из тех существ, которых тамми зовут кролпами. Они выходят на сушу с моря. Тамми ловят их, вскрывают и едят. Мясо у них жёсткое, но зато сладкое на вкус.

Серые, узловатые и очень холодные пальцы кролпа лениво сгибались и разгибались. Наконец Грэн бросил его на берег, и кролп мгновенно скрылся в траве.

— Кролпы выходят из моря и на земле роют себе норы. Я несколько раз видела, как они это делают, — сказала Яттмур.

Грэн не ответил.

— Тебя что-нибудь беспокоит? — спросила она.

— Нет.

Он не хотел говорить ей о намерении морэла снова двинуться в путь. Тяжело, почти как старик, опустился на землю. И хотя Яттмур беспокоила произошедшая с Грэном перемена, она решила не настаивать и отошла в сторону. Все чаще она стала замечать, что Грэн как-то отдаляется от неё, замыкается в себе; и она знала, что виновен в этом морэл.

А у Грэна в голове морэл давал о себе знать.

“Ты погряз в лености. Мы должны сделать что-нибудь”.

— Нам хорошо здесь, — мрачно возразил Грэн. — И, кроме того, я уже сказал, что у нас нет лодки, на которой бы мы смогли доплыть до большой земля.

“Лодка — не единственное средство, при помощи которого можно пересечь море”, — сказал грибок.

— О, морэл, прекрати умничать, пока мы все не погибли из-за этого. Оставь нас в покое! Мы счастливы здесь.

“Счастливы, да! Наверное, если бы ты мог, то пустил бы корни и оброс листьями! Грэн, ты не знаешь, для чего ты живёшь. Тебя ждут удовольствия и власть, если только ты поможешь мне привести тебя к ним”.

— Убирайся! Я не понимаю тебя! — Грэн вскочил, словно хотел убежать от морэла, но тот крепко схватил его, приковав к земле как вкопанного. Собрав все свои силы, Грэн начал посылать морэлу волны ненависти — бесполезно, потому что голос продолжал звучать в его голове.

“Поскольку ты считаешь невозможным быть моим партнёром, тебе придётся стать моим рабом. Дух познания мёртв в тебе; ты будешь выполнять приказы”.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь! — закричал Грэн вслух. Крик его разбудил Яттмур; она села и молча посмотрела на Грэна.

“Ты слишком многим пренебрегаешь, — продолжал морэл. — Я могу познавать мир только через твои ощущения, и тем не менее я анализирую их, пытаясь найти, что за ними сокрыто. Там, где ты не извлекаешь абсолютно ничего из полученной информации, я имею очень много. Путь, по которому я иду, ведёт к могуществу. Посмотри ещё раз но сторонам, на эти камки, по которым ты лазаешь, не обращая на них никакого внимания”.

— Убирайся! — закричал снова Грэн.

И в тот же миг согнулся пополам от пронзившей его боли. Яттмур подбежала к нему и взяла в свои ладони его голову, пытаясь облегчить Грэну страдания. Она заглянула ему в глаза. Подошли Рыбаки и молча встали у неё за спиной.

— Это — волшебный грибок? — спросила она.

Грэн слабо кивнул. Все его тело жгла нестерпимая боль. Казалось, она сейчас разорвёт его на части. Грэн не мог даже пошевелиться. Наконец, боль утихла. Почти шёпотом он сказал:

— Мы должны помочь морэлу. Он хочет, чтобы мы очень внимательно осмотрели эти камни.

Дрожа всем телом, он поднялся, чтобы выполнить приказ. Яттмур стояла рядом, держа его за руки.

— После того, как осмотрим камни, мы наловим рыбы и съедим её вместе с плодами, — вымолвила она нежно, почувствовав, что сейчас Грэн, как никогда, нуждается в поддержке.

Грэн посмотрел на неё с благодарностью.

Большие камни когда-то составляли часть естественного пейзажа. Там, где раньше бежал ручей, сейчас были только грязь и галька. На них росли трава и осока. Люди увидели растение, у которого коробочки с семенами раскачивались на высоких стеблях. Это растение привлекло их внимание ещё тогда, когда они находились на айсберге. Яттмур в шутку назвала их сталкерами, и лишь со временем все поняли, каким точным оказалось это определение.

По камням, словно большая застывшая змея, бежали корни сталкера.

— Посмотри, какие странные эти растения, — усмехнулась Яттмур. — Они растут почти везде.

— Самое интересное, что корни одного растения могут срастаться с корнями другого или уходить в землю, — сказал Грэн, приседая возле двух сросшихся корней, один из которых уходил к одному растению, другой — к другому. А в том месте, где корни срослись, они, огибая камень, сквозь трещину уходили вниз, к земле.

“На сегодня — хватит”, — сказал морэл. — “Можете спускаться обратно”. — И, помолчав немного, добавил: — “Я хочу подумать. Мы должны помочь себе сами. Больше всего меня заинтересовали сталкеры. А сейчас — ведите себя тихо и не мешайте мне”.

Он не общался с Грэном довольно долго. Грэн и Яттмур вновь были предоставлены самим себе.

 

XIX

Помня о том, что говорил морэл, Грэн внимательно присматривался к сталкерам. Несмотря на наличие мощной корневой системы, цветы явно находились на более низкой ступени развития, хотя и тянулись к солнцу, привлекая сердцевидных бабочек. Под пятью простыми яркими лепестками находился непропорционально большой стручок с семенами, похожий на шестигранную коробочку. Пушистые семена наполовину выступали из коробочки, напоминая морские анемоны.

Все это Грэн отметил без особого интереса. Но вот то, что происходило со сталкером после оплодотворения, было удивительным. Яттмур проходила мимо одного из них, когда на цветок села древесная пчела и залезла в пестик. На опыление цветок отреагировал мгновенно. Со странным свистящим звуком цветок и коробочка взметнулись в небо, подброшенные пружиной, вырвавшейся из коробочки.

Яттмур и Грэн, напуганные и удивлённые одновременно, бросились под ближайший куст. Они увидели, что пружина раскручивается уже медленнее. Скорее всего, под воздействием солнечных лучей она выпрямилась и превратилась в длинный стебель. Высоко над ними в лучах солнечного света плавно качнулась шестигранная коробочка.

Королевство растений мало интересовало людей. Все, что не представляло собой опасности, утрачивало для них всякую привлекательность. Они уже видели сталкеров, раскачивавшихся высоко в небе. Недалеко от них взметнулся вверх ещё один.

— Пошли обратно, — сказал Грэн. — Давай лучше искупаемся.

Не успел он договорить, как на него обрушился морэл. Грэн попытался оказать сопротивление, но очень скоро упал в кусты, корчась от головной боли.

— Грэн! Грэн! Что с тобой? — закричала Яттмур, подбегая к нему и хватая его за плечи.

— Я… я… — он не мог произнести ни слова. Губы его посинели, а руки и ноги свело судорогой. Морэл наказывал Грэна, парализуя его нервную систему.

“Я был слишком добр к тебе, Грэн. Ты — растение! Я ведь предупредил тебя. И впредь я буду командовать, а ты — подчиняться. И хотя я не ожидаю, что ты будешь думать, ты по крайней мере сможешь наблюдать. А уж думать буду я. Мы — на пороге того, чтобы обнаружить нечто важное, касающееся этих растений, а ты отворачиваешься и уходишь. Ты что, хочешь все время корчиться на этом камне? А теперь лежи тихо, или тебе предстоит ещё несколько очень неприятных минут”.

Со стоном Грэн перевернулся на живот. Словно почувствовав его боль, Яттмур попыталась поднять его.

— Это волшебный грибок! — сказала она чуть не плача, с отвращением глядя на твёрдый блестящий нарост, покрывавший шею её друга.

— Грэн, любовь моя, пойдём! Опускается туман. Нам нужно возвращаться.

Грэн покачал головой. Его тело вновь принадлежало ему, по крайней мере сейчас, судороги прекратились, но ужасная слабость не покидала его.

— Морэл хочет, чтобы я оставался здесь, — тихо сказал он. — А ты — возвращайся.

Яттмур поднялась, заломив в отчаянии руки. Она ещё раз убедилась в том, насколько они беспомощны.

— Я скоро вернусь, — сказала она. — Нужно присмотреть за тамми. Они так глупы, что, если им не напоминать, забывают поесть.

Спускаясь вниз по склону, она заклинала: “О, духи солнца! Изгоните этот жестокий и коварный грибок, пока он не убил моего любимого мужчину”.

Наполовину скрытый кустами, Грэн лежал там, где его оставила Яттмур. Со скрипом в небо взмыл третий сталкер. Грэн уже заметил, что сейчас, когда солнце спряталось, сталкер выпрямлялся гораздо медленнее, чем ело предшественники. Большая земля исчезла из виду. Мимо пролетела бабочка, а человек все так же лежал на холме, один в этом огромном враждебном мире. Где-то далеко застонал айсберг, и стон его монотонным эхом разнёсся над океаном. Грэн был один; морэл изолировал его от ему подобных. Однажды он вселил в него надежду и разбудил мечты о победах; теперь же, даже при одной мысли о грибке, Грэна тошнило; но он не знал способа избавиться от него.

“Вот ещё один”, — бесцеремонно нарушил ход его мыслей морэл.

От близлежащего камня поднялся четвёртый сталкер. Его коробочка возвышалась над Граном, раскачиваясь, словно отрубленная голова. Ветер подхватил её, она качнулась сильнее и ударилась о соседнюю коробочку. Похожие на анемоны протуберанцы сцепились, и сталкеры так и остались вместе, раскачиваясь на своих зелёных стеблях.

“Ха! — воскликнул морэл. — Смотри дальше! Эти цветы — не отдельные растения. Шесть цветов с единой корневой системой превратятся в одно растение. Они произрастают из тех шестипалых клубней, которые мы видели, — из кролпов. Подожди ещё немного и ты увидишь оплодотворение двух оставшихся цветков”.

Возбуждение морэла частично передалось Грэну. Оно согревало его, по-прежнему лежащего на холодных камнях, наблюдавшего и выжидающего. Вернулась Яттмур. Она укрылась его покрывалом, сплетённым тамми, и молча легла рядом.

Наконец, опылённый, поднялся пятый сталкер. Как только стебель его выпрямился, он качнулся и соединился с соседним; после этого они как бы кивнули паре, образовавшейся ранее, а затем соединились уже вместе; теперь над людьми на длинных стеблях раскачивались соединённые четыре коробочки.

— Что это значит? — спросила Яттмур.

— Подожди, — прошептал Грэн.

Последний, шестой сталкер, устремился к своим братьям. Покачиваясь, он завис в тумане в ожидании порыва ветра. Подул ветер. И почти без единого звука все шесть коробочек соединились, образовав одно прочное тело. В тумане растение напоминало живое существо.

— Мы можем уже уходить? — спросила Яттмур.

Грэн дрожал.

“Попроси девушку принести тебе поесть, — дребезжал морэл. — Ты пока никуда не идёшь”.

— Ты что, собираешься оставаться здесь навсегда? — настаивала Яттмур.

Грэн покачал головой. Он не знал. Резко повернувшись, ока исчезла в тумане. Прошло довольно много времени, прежде чем она вернулась, а сталкер сделал очередной шаг в своём развитии.

Туман немного рассеялся. Горизонтальные солнечные лучи попали на сталкера. Получив эту небольшую порцию тепла, бронзовый на солнце сталкер шевельнул одним из своих шести стеблей. Его основание со щелчком отделилось от корневой системы и превратилось в ногу. То же проделали и оставшиеся пять стеблей. И, стоило последнему стеблю превратиться в ногу, как сталкер развернулся и начал… — да, ошибки быть не могло — коробочки с семенами начали двигаться вниз по холму, медленно, но уверенно.

“Иди за ним”, — приказал морэл.

Поднявшись, Грэн пошёл по пятам за существом, едва поспевая. Яттмур молча шла сбоку. Казалось, сталкер шёл к берегу обычным, давно известным ему маршрутом. Увидев приближающееся существо, тамми с криками разбежались. Не обращая на них никакого внимания, сталкер двигался вперёд. Осторожно переступив через шалаш Грэна и Яттмур, вышел на песок. Не останавливаясь, он вошёл в воду; на поверхности остались только коробочки. Сталкер продолжал двигаться к континенту, и люди следили за ним до тех пор, пока его не поглотил туман.

“Ты видишь!” — закричал морэл так громко, что Грэн схватился за голову. — “Вот так мы уйдём с острова! Грэн! Эти сталкеры растут здесь. Здесь они достигают уровня наивысшего развития, а затем возвращаются на континент, чтобы отложить семена. И если это растение может добраться до берега, то оно может взять с собой и нас”.

Грэну стоило огромных усилий растолковать все это Рыбакам. Для них островок был чем-то надёжным, и они собирались жить здесь, несмотря на все лишения. Покидать его они не хотели.

— Мы не можем оставаться здесь: скоро кончится пища, — говорил Грэн, обращаясь к стоявшему перед ним тамми.

— О, великий человек! Конечно, мы рады согласиться с тобой. Если пища кончится, то мы вместе с вами уйдём отсюда на сталкере. А пока у нас есть много вкусной пищи, не уходи никуда.

— Потом может быть слишком поздно. Мы должны идти сейчас, пока уходят сталкеры.

Не полагаясь больше на силу своих слов, Грэн взял палку. И тамми, быстро уверовавшие в справедливость его аргументов, начали делать то, что от них требовал Грэн. Он подвёл их к шести цветкам сталкера, росших не краю большого камня на самом берегу. Их почки раскрылись какое-то мгновение назад.

Следуя инструкциям морэла, Грэн и Яттмур собрали немного пищи и, завернув её в листья, прикрепили к коробочкам сталкера. Наконец, все приготовления в дорогу закончились.

Опять-таки при помощи силы Грэн заставил четырех тамми влезть на четыре коробочки. Приказав им держаться покрепче, Грэн по очереди обошёл коробочки, сильно нажимая рукой на мучнистый центр каждого из цветков. Одна за одной, под громкие крики пассажиров, коробочки поднялись в воздух.

И только с четвёртой коробочкой все получилось не так, как планировалось. Этот цветок рос на самом краю камня. И когда пружина раскрутилась, из-за дополнительного веса коробочки стебель ушёл в сторону, а не вверх. Цветок завис над морем, а тамми, чьи ноги соскользнули, задёргал ими в воздухе, крича.

— О, дерево-тамми! Помоги своему любимому толстому сыну!

Но помощь не пришла. Тамми сорвался и с криком упал в море. Его подхватило течение, и вскоре голова его скрылась под водой.

Освободившись от своей ноши, сталкер быстро выровнялся и соединился с тремя поднявшимися стеблями.

— Наша очередь, — сказал Грэн, поворачиваясь к Яттмур, которая все ещё смотрела в море. Он схватил её за руку и потянул к двум оставшимся цветкам. Стараясь не показывать своего раздражения, Яттмур высвободила руку.

— Мне что, нужно поколотить тебя, как тамми? — спросил Грэн.

Она не засмеялась, а он не выпустил из руки палку. Увидев, что Яттмур не тронулась с места, Грэн приподнял своё орудие. Покорно она влезла на большую зелёную коробочку. Они крепко вцепились в растения и ударили по пестикам. В следующее мгновение они уже раскачивались в воздухе. Яттмур обуял страх. Она лежала лицом вниз, среди больших тычинок. Густой запах цветка затруднял дыхание, а голова кружилась так, что невозможно было пошевелиться. Чья-то рука робко тронула её за плечо.

— Если тебе от страха захотелось есть, не ешь плохой цветок сталкера, а попробуй вкусную пищу без ног, которую мы, умные Рыбаки, наловили в пруду.

Она подняла голову и увидела тамми. Подбородок его нервно подёргивался, а глаза были круглыми и нежными. Покрывавшая волосы пыльца сделала их необычайно светлыми.

Яттмур расплакалась. Неожидавший подобной реакции тамми подполз к ней и положил свою волосатую руку ей на плечо.

— Не надо проливать так много слез из-за рыбы, ведь она не причинит тебе зла, — сказал он.

— Да я не поэтому! Сколько бед принесли мы вам, несчастные тамми!

— О, мы бедные, потерявшиеся тамми, — начал он, и два его товарища присоединились к нему. — Действительно, вы причинили нам столько страданий.

Грэн наблюдал за тем, как шесть коробочек соединились. Он внимательно смотрел вниз, стараясь уловить первые признаки освобождения ног сталкера от корневой системы.

Громкие причитания заставили его повернуться.

Палка с шумом опустилась на пухлые плечи. Тамми, который утешал Яттмур, с криком отскочил. Его товарищи попятились.

— Оставь её в покое! — зарычал Грэн. — Ты, грязный, волосатый хвост! Если ты ещё раз прикоснёшься к ней, я сброшу тебя на камни!

Яттмур резко повернулась к Грэну и подалась вперёд, оскалив зубы. Но она не сказала ни слова. Все замолчали. Наконец, сталкер зашевелился. И когда он сделал первый шаг, Грэн ощутил волнение и триумф морэла. Сталкер остановился, удерживая равновесие, затем двинулся вновь. Снова остановился. Потом опять пошёл, но уже уверенней. Медленно он спустился с камня, пересёк островок и подошёл к тому месту на берегу, где уходили в воду все его родственники. Здесь течение было очень слабым. Без промедления он зашёл в море и начал быстро погружаться. Вскоре все его ноги оказались под водой.

— Прекрасно! — воскликнул Грэн. — Прочь от этого ненавистного острова!

— Он нам ничего плохого не сделал. Здесь мы не встретили врагов, — ответила Яттмур. — Ты ведь сам высказывал желание остаться здесь.

— Мы не смогли бы оставаться здесь все время, и он с презрением объяснил ей то, что говорил тамми.

— Твой волшебный морэл только и умеет, что складно говорить. Он только и думает о том, как бы использовать нас. Но сталкеры растут не для него. Они существовали на этом острове задолго до нашего прибытия. Они растут для себя, Грэн. И на континент сейчас они идут для себя, а не для нас. Мы едем на них и думаем, что мы умные. А мы умные? Эти несчастные Рыбаки тоже называют себя умными, но мы же знаем, какие они глупые. А что, если и мы такие же?

Никогда ещё она не говорила с ним так. Грэн уставился на неё, не зная, что ответить. Выручило раздражение.

— Ты ненавидишь меня, Яттмур! Иначе ты не говорила бы так. Я сделал тебе больно? Я что, не защищал и не любил тебя? Мы знаем, что тамми — глупцы. Но мы не такие, как они, и мы не можем быть глупыми. Твои слова причиняют мне боль.

Яттмур, казалось, не слышала его. И спокойно продолжила, словно Грэн вообще ничего не говорил.

— Мы едем на этом сталкере, но мы не знаем, куда он идёт. Мы подменяем его желания своими.

— Конечно же, он идёт на континент, — буркнул Грэн.

— Так ли это? Тогда почему бы тебе не оглянуться.

Грэн посмотрел в указанном ею направлении. Вдали виднелся континент, и они двигались к нему. Затем сталкер попал в течение и пошёл против него параллельно берегу. Грэн молча смотрел до тех пор, пока не осталось никаких сомнений относительно того, что происходит.

— Довольна, да? — прошипел он.

Яттмур не ответила. Она опустила руку в воду и тут же выдернула её. К острову их прибило тёплое течение. А это течение было холодным, и сталкер шёл сейчас туда, где оно начиналось. При мысли об этом у Яттмур сжалось сердце.