Глава первая

Пообедав, Джо Гроулет чувствовал себя посвежевшим. Он пришел к точному выводу: их робот попал не в иное измерение или куда-нибудь в этом роде, а вступил в некую сверхъестественную сферу мыслительного сообщения. Такое заключение полностью удовлетворяло Джо. Устройство реального робота было основано на сложных математических посылках, и могло случиться так, что здесь, наконец, и была найдена связь между умственной сферой и физической. Джо вернулся в комнату и посмотрел на стенной экран.

Чарлок и Корлисс поднимались по склону холма. Оба они надели плащи, так как небо было затянуто тучами, и моросил мелкий дождь. Они улыбались.

— Мы согласны с этим утверждением. Здесь действительно образовалась течь в структуре вселенной. Эта величина должна быть бесконечно малой, иначе мир будет разрушен. Из чего следует, что через эту дырку мы видим субатомный мир, и оказывается, он очень похож на наш.

— Ну, это всего лишь вопрос размеров, — сказал Корлисс, — кто знает, может, и на нас… — он замолчал. Умозаключение показалось ему настолько неожиданным, что было очень трудно произнести его вслух.

Они остановились на гребне холма, глядя на картину в небе. Изображение поступало через фотографию в рамке, стоящую на столе. Они увидели Домоладоссу, возвращающегося с обеда.

За обедом Домоладосса пришел к следующему выводу: мир Вероятности А был ключом к другим вероятностным мирам, находившимся за ним. Раз решена проблема снятия физического экрана, разделяющего миры, значит, есть возможность личного посещения мира Вероятности А. Домоладосса сел за стол и взялся за доклад, стремясь выяснить, чем занимается Ш. у себя на чердаке над гаражом.

Даже стоя в самом центре чердака, в той точке, где потолок достигал наибольшей высоты, Ш. не мог выпрямиться в полный рост. Он, нагнувшись, подошел к передней стене, где было врезано маленькое окошко в форме квадрата со стороной в пятьдесят сантиметров. Две пересекающиеся планки разделяли его на четыре квадрата. Три этих квадрата были покрыты грязью и пылью, на месте четвертого — пустота. Окошко было глухим и никогда не открывалось. Подоконник располагался в трех четвертях метра от пола. Ш. подошел к окну и присел на корточки, так что его взгляд проник сквозь окно далеко наружу.

В правой руке он держал кусок торта, который кусал.

Ш. посмотрел на дорогу. Она пролегала в юго-восточном направлении. На другой стороне дороги находился широкий тротуар, по которому шел высокий человек в черной накидке и серой фетровой шляпе. На некотором расстоянии сзади двигались двое мужчин, с носилками, на которых лежал велосипед со спущенными шинами. Рама велосипеда была залита кровью.

Поверхность дороги выглядела темной и ухабистой. По ней ехали автомобили; четыре из них. с прикрепленными к радиаторам черными креповыми лентами.

С обеих сторон дорогу ограждал забор, поверху которого были вмурованы осколки битого стекла, или шли остро заточенные металлические штыри, словно копья, устремлявшиеся в облака. То здесь, то там располагались клумбы, у владельцев которых можно было купить красивые цветы. Здесь же располагались частные пивоваренные заводы или клиники, где люди забывали свои печали, и даже кафе. Кафе стояло напротив гаража, окошко в гараже не открывалось.

В кафе было две витрины, по обеим сторонам входной двери. Снаружи стояли лотки с овощами, апельсинами, рулонами тканей, газетами. Над дверью висела вывеска «Станционный смотритель Дж. Ф.Ватт. Бакалея. Кафе. Закусочная». В витрине стояло множество товаров. Хозяин кафе Дж. Ф.Ватт находился внутри помещения; он молча смотрел в окно на дорогу.

«Все не так уж плохо, Виолетта».

Под окном лежал какой-то самодельный инструмент. Он был собран из шести цилиндрических жестяных консервных банок, каждая длиной около десяти сантиметров. Банки были вставлены одна в другую, образуя трубу длиной около сорока четырех сантиметров. В днище верхней и нижней банок были проделаны круглые отверстия, так, что кусочки жести удерживали два зеркала — одно вверху, одно — внизу трубы. Эти зеркала были установлены под углом в сорок пять градусов по отношению друг к другу. По бокам трубы, напротив зеркал, были вырезаны квадратные отверстия такого же размера, что и зеркала. Любой, кто смотрел в отверстие в нижней части трубы, мог увидеть в зеркальце отражение предметов, попавших в зону видимости верхнего отверстия. Этот инструмент назывался перископом.

Ш. подобрал перископ и просунул его в верхнюю левую часть окошка, как раз в ту, где не было стекла. Он сидел слева от окна, по-турецки поджав под себя ноги. Вставив перископ в окно, он повернул его в одном направлении, затем в другом. В определенный момент он остановился и посмотрел в нижнее отверстие. В зеркале отображалась часть улицы, не видимая невооруженному глазу.

В перископе отражался восточный угол дома, ближайший к гаражу, а также участок забора, отделяющий участок мистера Мэри от улицы. Повернув перископ в одну и в другую сторону, Ш. получил полную картину фасада жилого дома и каменного забора, которым он был обнесен.

Конечно же, изображение было весьма относительным, и требовало тщательного изучения и правильного осмысления.

Устройство позволяло увидеть сразу лишь кусочек изучаемого пространства. Ш. изучал переднюю часть жилого дома. Его изображение было слегка искажено, особенно по краям поля видимости, и поэтому единственными предметами, четко различимыми, были: изогнутый каменный козырек под крыльцом, поддерживаемый двумя каменными колоннами, две каменных ступеньки крыльца, на краях которых и стояли эти колонны.

Наискось от крыльца, вдоль дороги, проходил тротуар. По нему шел человек, неся в руках камеру от велосипедного колеса. Ш. не трогал перископ, поэтому сначала в зеркале появилось изображение одной руки, затем носа, затем появилось и все тело. В этот момент человек поравнялся с входной дверью. Его ноги исчезли почти сразу, затем постепенно исчезла камера, потом и весь человек.

Когда он прошел, тротуар оказался совсем пустым.

В одном месте стены, заметном сквозь перископ, была видна ниша, за которой опытный наблюдатель мог усмотреть боковые ворота в стене у дальнего угла дома. Из этой пустоты вдруг появился раскрытый зонтик, за ним — пухлая женщина в светлом пальто, несущая в руках корзинку. Ее внешность была искажена многочисленными зеркалами перископа: она теперь казалась высокой и стройной.

Она повернулась в юго-восточном направлении, вгляделась в даль, словно что-то ища, и пошла туда вдоль тротуара. Перископ двигался за ней, стараясь держать ее постоянно в поле зрения, насколько это возможно.

Полная женщина, которая благодаря перископу казалась теперь высокой и стройной, посмотрела в сторону кафе и помахала кому-то зонтиком, как будто в знак приветствия.

«Что скажет Джордж, когда увидит тебя любезничающей со старым Ваттом? Он посадит тебя под замок! Вот что он сделает!»

Женщина подходила все ближе и ближе к гаражу, и ее очертание принимало все более естественную форму; теперь можно было разглядеть в подробностях ее фигуру и одежду, волосы, шляпку с искусственными цветами, которые были приколоты к шляпке — голубые, розовые, желтые, похожие на подснежники. Волосы собраны в пучок на затылке. Теперь в зеркале перископа была отчетливо видна голова. Желтые волосы, собранные в узел, были прижаты шляпкой с искусственными цветами. Вскоре в зеркале появилось бежевое пальто; сначала верх, затем к нему прибавились серединка и полы и, наконец, изображение женщины стало занимать все поле зрения перископа. Она шла по тротуару с зонтиком в одной руке и с корзинкой в другой, теперь уже удаляясь от наблюдателя.

«Видишь, никакого дождя и нет. Нечего было так беспокоиться».

Ш. убрал перископ внутрь чердака и положил его рядом с окном. Отойдя от окна, он сел, поджав под себя ноги, согнув их в коленях так, что коленные чашечки находились на уровне его глаз. Положив руки на колени, а подбородок на скрещенные кисти, Ш. закрыл глаза и задумался.

Расстояние между ним и окном в задней стене гаража, которое выходило в сад, составляло пять с половиной метров. Слева от Ш. стояла узкая лодка, похожая на каноэ. Она была выкрашена в светло-голубой цвет. На носу лодки белой краской было написано «Летун». Специальные подставки из дерева удерживали лодку от падения. Ее сиденья были выпуклыми, а внутреннее пространство заполнено смесью древесных стружек, старых бумаг и тряпок, накрытых маленьким куском просмоленной парусины. Парусина обветшала и потрескалась. Один ее конец зацепился за борт лодки. Все на чердаке было покрыто слоем пыли, выглядевшим толстым посередине и немного тоньше — по краям. Пол был сложен из мелких досок и разделен на четыре части. Первые два метра пола от окна были цельными. Остальная часть пола представляла собой деревянные щиты, которые можно было в любой момент снять, чтобы вытащить крупные предметы; лодку, например.

Вдоль другой стены чердака, справа от Ш., лежала куча картонных коробок из-под различных товаров: мыла, зубных щеток, консервов. Теперь они служили Ш. вместо шкафа, вмещая в себя все его вещи. Возле коробок стояла пара черных ботинок, недавно начищенных до зеркального блеска. Они резко контрастировали со старыми рваными и грязными носками, надетыми на ноги.

Картонные коробки были закрыты. На верхней лежала книга в мягком переплете. Обложка была яркой. Книга называлась «Город убийц». На ней был изображен мужчина, балансирующий на деревянной доске, проложенной между крышами двух домов-небоскребов. В каждой руке он держал по пистолету. Он стрелял в четырех мужчин, которые, по-видимому, его преследовали. Один из них держал в руке ствол огнемета, пытаясь поджечь доску. Ш. взял книгу и открыл ее. Это был сборник комиксов. Первый эпизод назывался «Среди мертвых». Ш. начал рассматривать один рисунок за другим.

Просмотрев две страницы, он закрыл книгу и забросил ее в самый угол чердака одним взмахом руки. Книга упала точно в месте пересечения ската крыши и пола, подняв облако пыли. Крыша гаража была сделана из легких листов металла. Для придания им жесткости их сделали рифлеными. Через равные промежутки листы были скреплены заклепками.

Чердак был тускло освещен. Легкий шум начал заполнять его, постепенно возрастая. Дождь лился, как из ведра, барабаня каплями воды по наклонной крыше гаража. Дождь усилился — усилился и звук, наполнявший чердак. Вода сбегала по обоим скатам крыши, попадая в водосточные желоба, подвешенные по кромке. Желоба оканчивались на углах гаража, где были установлены трубы. Вода, попадая из желобов в трубы, гремела и булькала. Все эти звуки на чердаке были отчетливо слышны. Внутри чердака было сухо.

«Старуха была права насчет дождя».

Поднявшись на ноги и сгорбившись при этом, Ш. направился к окну в задней стене. Открыть его было невозможно. Оно было маленьким и квадратным, разделенным на четыре части двумя планками. Три части были застеклены — одного стекла не хватало. В открытый квадратик окна залетали крупные капли дождя. Под окном в пыли валялась дощечка, вырезанная по размерам недостающего стекла, которая как раз была предназначена для того, чтобы закрыть пустующее место. Ш. подобрал ее, сдул с нее пыль и вставил на предназначенное для нее место.

Ш. выглянул из окна.

«Очень даже неплохой дождь!»

Предметы снаружи словно растворились в потоках низвергающейся воды. Она струилась по стеклу, открывая на миг едва видимый просвет, через который что-то можно было разобрать, но лишь на мгновенье, а затем просвет исчезал.

Слева сад был отгорожен каменной стеной, верхний край которой был усыпан осколками битого стекла. Эта стена ограничивала владения мистера Мэри с юго-востока. Она отделяла сад от двора, в котором жил импортер и торговец бананами. Эта стена пересекалась с живой изгородью, принадлежавшей холостяку, один из предков которого (по отцовской линии) построил маяк где-то на побережье Африки или Южной Америки. Точка, в которой пересекалась каменная стена с живой изгородью — это был южный угол сада — была скрыта от окна в задней стене гаража зарослями кустарника, окаймляющего декоративный бассейн.

Немного подальше, размытая густой пеленой дождя, виднелась низкая ограда, пересекающая газон, тянувшийся вдаль. С другой стороны газона пролегала грязная тропинка, ведущая к старому каменному зданию.

Несмотря на то, что дождь усилился, и контуры старого здания — бывшей конюшни — были нечеткими, дом можно было легко рассмотреть. Когда Ш. впервые использовал чердак гаража в качестве убежища шесть месяцев тому назад, старое здание утопало в зелени растущих вокруг него фруктовых деревьев по самую крышу. Сейчас здание казалось голым и неприкрытым.

«У него, должно быть, здорово льет сейчас. Крыша не сможет долгое время выдерживать напор дождя. Уверен, что вода течет сейчас прямо на голову».

Фасад бывшей конюшни был скрыт темнотой опустившегося вечера и стеной непрекращающегося дождя. Но все же, кое-что и теперь можно было разобрать. На втором этаже находилось маленькое круглое окошко. Под окном находились большие ворота, в левой створке которых была и дверь поменьше. Ворота были темными и серыми.

«Лучше он, чем я».

Домашний голубь по имени X. сорвался из ниши в стене старого каменного здания.

Он неуклюже описал круг, махая крыльями так, что они при каждом взмахе касались друг друга то вверху, то внизу. X. исчез. Дождь продолжался. Вода текла по стеклам окна, закрывая собой весь мир.

Время от времени Домоладосса отрывался от чтения доклада, чтобы сделать пометку в блокноте, лежащем у него на столе вместе с фотографией жены. Собирая всю новую информацию, он аккуратно наносил все новые детали на свою схему в блокноте.

— Эта проблема общечеловеческая, — пробормотал он. Домоладосса хотел быть первым посетителем нового мира. — Я направлюсь прямо к миссис Мэри, когда у меня будет больше информации о ней.

 

Глава вторая

Дождь барабанил по крыше гаража. Крыша, собранная из листов тонкого металла, звенела под ударами тысяч падающих капель. Она протекала. Через одинаковые интервалы на ее поверхности находились ряды болтов. Болты соединяли металлические листы, которые служили защитой крыше. Большинство болтов и навинченных на них гаек проржавели, и лишь некоторые из них оставались серыми — обыкновенного стального цвета. Они начали блестеть.

В зависимости от того, падал на них свет или нет, они то вспыхивали, то угасали.

На мерцающих концах болтов образовывались водяные капли. Свет, пробиваясь из окна, которое невозможно было открыть, многократно отражался в каплях, падающих с крыши. Капли воды ловили свет, и, как бы вобрав его в себя, сияли и переливались маленькими искрами. Одна за одной капли падали на пол чердака.

«Похоже на то, что дождь и не собирается стихать! Боже, как бы я хотел… э-э… все равно!»

Капли беспорядочно падали одна за другой. Вода с разной быстротой собиралась у каждого болта. Она падала затем с присущим только ей темпом. Каждый раз казалось, что упавшая с болта капля последняя, и что воды больше нет, но вскоре снова точка увеличивалась, по-прежнему храня внутри себя свет, и, наконец, падала, срываясь под собственной тяжестью. С одних болтов капли падали раз в минуту или даже реже, с других — намного чаще.

Несмотря на шум капель воды о внешнюю сторону крыши, Ш. отчетливо слышал, как сорвавшиеся сверху капли разбивались об пол.

О скорости, с которой падали капли с того — или иного болта, можно было судить по полу. Под теми болтами, которые медленно собирали воду, пол был просто сырым; а под другими, с которых капли срывались одна за другой, образовались целые лужи. Они были бесформенными, потому что каждая капля, попадающая в нее, создавала цунами в миниатюре. С ростом количества и размера луж изменялся и звук падающих капель. Из скучных и мрачных ударов он постепенно переходил в живой и звонкий звук.

На четвереньках, двигая руками и ногами, Ш. перебрался на другую половину чердака. Для этой цели он избрал дорогу точно посередине чердака, потому что в этом месте было меньше всего капель.

Перебравшись туда, он сел и прислонился спиной к стене рядом с окошком. Поджав к себе ноги так, что его колени находились на уровне плеч, он охватил ноги руками, а подбородок положил на колени. Он сидел, насвистывая мелодию, которая называлась «Свистящий Рафаил».

Вдоль боковой стены чердака, справа, стояло несколько упаковочных ящиков, выставленных в ряд. В них Ш. хранил свои вещи. Снаружи на ящиках еще сохранились названия тех предметов, для которых они были предназначены: консервы, масло, фрукты. Всего ящиков было пять. Они стояли там, где крыша не протекала. Лужи собрались за ящиками, в том месте, где треугольная крыша почти соприкасалась с полом.

У другой стены лежала остроносая лодка, выкрашенная в светло-голубой цвет. Она была из дерева и стояла на специальных подставках, тоже деревянных. На носу лодки белой краской было написано «Летун». Эта лодка занимала почти всю длину чердака.

Лодка была довольно узка, и поэтому ее можно было поставить так, чтобы вода не затекала вовнутрь. Лишь в одном месте, где-то посередине, капли попадали на дно лодки, но это место было закрыто куском просмоленной парусины, лежащим поперек лодки. Капли попадали на поверхность парусины и плавно стекали на пол. Внутри лодки лежали разные тряпки, одеяла, древесная стружка и кусок парусины сверху — для предохранения от сырости.

Ш. перестал свистеть. Приподняв подбородок, он оглянулся, почесал правой рукой спину. Затем он вернул руку в прежнее положение, подбородком оперся о колени. Он снова принялся свистеть.

Справа и спереди от того места, где сидел Ш., стояли пять картонных ящиков с вещами. Перед ними и позади них собирались лужицы. Эти лужицы явно покушались на целостность пылевого покрова, поглощая его. В некоторых лужицах плавали пушинки и травинки. Лужи тоже были разные. Большие были шире и длиннее маленьких. Самые маленькие были мельче и уже, чем лужи средних размеров. Самые большие лужи образовывались под теми болтами, с которых чаще стекала вода. Меньшие лужи — под болтами, с которых капли падали медленно. Болты были вкручены в крышу. Лужи образовывались на полу. От них пол становился сырым.

Ш. закрыл глаза и перестал свистеть.

Он открыл глаза и повернул голову направо, затем налево. Зевнул, широко открыв рот. Моргнул.

В дальнем конце чердака располагалось квадратное окно, разделенное на четыре части. По трем уцелевшим стеклам сбегала вода, искажая внешний мир за окном. С того места, где сидел Ш., он мог увидеть только размытый кусок стены; остальное казалось смешением цветов — зеленого, коричневого, серого.

Справа от Ш. стоял ряд из пяти картонных коробков. Их окружало множество луж. Много сил приложила природа, чтобы создать эти маленькие грязные скопления жидкости.

Встав на колени, Ш. подобрался к крайнему ящику, проползая таким образом весь чердак. На этом ящике виднелась этикетка, сообщавшая, что когда-то в нем хранилась свиная тушенка. Ш. нагнулся и открыл коробку, заглянул в нее. Одновременно он видел и несколько деревянных планок, валяющихся возле коробки.

Из коробки Ш. вынул жесткую кепку с лакированным козырьком. Держа ее в левой руке, он обтер козырек рукавом правой руки. Эту кепку ему выдали, когда он поступил на службу к мистеру Мэри, то есть тринадцать месяцев назад. Ш. надел кепку, заправил торчащие волосы. Слегка распрямив спину, он отдал честь, дотрагиваясь рукой до козырька сжатыми пальцами правой руки.

— Докладываю о готовности, сэр. Все в порядке. Можем отправляться в любую минуту.

Опустив руку, Ш. повернулся к дыре в полу чердака. Подойдя к люку, он опустил в него ноги, поставил их на верхнюю ступеньку лестницы.

Лестница была прикручена болтами к задней стене гаража. По ней Ш. быстро спустился вниз. Теперь он стоял на полу гаража.

Гараж был тускло освещен. Свет проникал сквозь люк наверху, через который Ш. спустился. Лучи проникали и через маленькое окошко, расположенное в северо-западной стене; в него был виден жилой дом. Из-за небольшого расстояния между домом и гаражом — полтора метра — свет был очень слабым. В обеих створках ворот были проделаны отверстия, закрытые армированным стеклом. И хотя через них ничего нельзя было рассмотреть, некоторое количество света все же просачивалось в гараж.

Почти все пространство гаража занимал черный автомобиль, произведенный в Великобритании. И, хотя он был окрашен эмалевой краской, дававшей слабые блики, казалось, что автомобиль больше поглощает света, чем его Отражает. Шины автомобиля были спущены. Он стоял на ободах.

— Доклад изобилует мельчайшими деталями! — сказал Мидла-кемела, читая доклад из-за плеча Домоладоссы.

Домоладосса, ничего не сказал в ответ. Доклад передавал то состояние скуки, которое полностью овладело Ш. В гараже витал всепоглощающий и безразличный взгляд Ш. И теперь только они — Домоладосса и Мидлакемела — могли подвергнуть все предметы обстановки двойной проверке. Именно теперь им предстояло определить, что представляло ценность. До тех пор, пока они не сделают этого, новый мир будет для них бесполезен. Надо было найти путь, после появится все остальное.

Конечно, Домоладосса не знал, что подвергается точно такой же оценке со стороны Определителей, наблюдающих за ним со склона холма. Определители же в свою очередь были под контролем наблюдателей из Нью-Йорка. За теми, в свою очередь, следили двое молодых людей и мальчик, которые находились в пустом товарном складе, в растерянности наблюдая за изображением.

— Что это, папа? — спросил мальчик.

— Я думаю, мы открыли машину времени или что-нибудь в этом роде, — ответил отец. Он поднялся вперед. Этим людям был виден Домоладосса, читающий доклад, потому что в Нью-Йорке на экране застыло изображение склона холма, на котором стояли двое мужчин, разглядывающих небо.

Кроме окон и автомобиля, стоящего посередине, в помещении ничего больше не было. Двустворчатые двери гаража закрывались на небольшой металлический замок; кроме того, каждая половина фиксировалась на щеколды сверху и снизу. Возле дверей у стены, ближайшей к дому, стоял цельный деревянный ящик. От него к выключателю, вмонтированному в стену на уровне плеч, шел провод в гибкой изоляции. От выключателя провод тянулся к электропатрону, висящему над машиной. В него была ввинчена лампочка.

Задняя стена гаража включала три составляющие: первой была дверь, ведущая в сад, сейчас — закрытая. Дверь была металлической. На ее внутренней стороне имелась ручка, снаружи тоже. Кроме того, в замочной скважине торчат ключ. В верхней части двери виднелась небрежно сделанная черной краской надпись 12 А. Рядом с дверью стояла деревянная лестница, прикрученная болтами к бетонному столбу. Эта лестница вела на чердак. За лестницей вдоль всей задней стены, стоял столярный верстак, оснащенный тисками и козлами для расщепления древесины.

На верстаке находилась канистра с плотно закрытой пробкой. Под канистрой на полу лежал маленький металлический лист, на котором стояла воронка. Вокруг расплылись керосиновые лужи. Овальную поверхность верстака занимали столярные и слесарные инструменты, а также запасные части автомобиля.

В стене, обращенной к дому, имелось только одно окошко, открывающееся вверх.

Противоположная стена была глухой и состояла из асбестовых плит, укрепленных бетонными стойками.

Пройдя вдоль стены, Ш. подошел к машине со стороны водительского места, открыл дверцу и сел за руль. Сиденье водителя было обтянуто серой кожей. Ш. устроился на нем поудобнее; он протянул руку, чтобы достать ручку дверцы, и захлопнул ее.

Окна машины были закрыты.

Шум дождя был почти неразличим. Редкие, но регулярные удары по крыше машины означали, что вода из луж на чердаке просачивается сквозь потолок и попадает внутрь самого гаража на крышу автомобиля.

— Куда бы вы хотели отправиться в такой прекрасный день, мадам? Расстояние — не препятствие. Не хотите ли съездить в Брайтон?

Гримасничая, Ш. включил зажигание, нажал кнопку стартера. Поставив ногу в носке на акселератор, плавно нажал педаль. Выжав сцепление, переключил ручку на первую скорость. Взявшись обеими руками за руль, осторожно повернул его. Левой рукой перевел переключатель скоростей на вторую скорость. Улыбнувшись в сторону заднего сидения, он сказал:

— Надеюсь, мадам выбрала сегодня маршрут? Торквай? Вирджиния-Уотер? А как насчет Хенли-на-Темзе или Края Озер?

Ш. перевел вторую скорость на третью, а затем сразу же на четвертую. Он сильно нажал на газ ногой в носке. Ш. держал руль двумя руками, выставив оба больших пальца вперед, и смотрел прямо перед собой на закрытые двустворчатые двери, в которые почти упирался капот машины.

— Как вам нравится, мадам? Чудесный день, не правда ли? Неужели вы не рады, что поехали одна, без мужа? Может быть, мадам пожелает сделать остановку на природе, чтобы немного отдохнуть на траве? Мадам выглядит так привлекательно, когда лежит раскинувшись!

Его рот широко раскрылся, брови поднялись вверх, доставая волос. Наклонившись вперед, Ш. резко дернул руль вправо, наклонился телом в ту же сторону, так, что его плечо уперлось в дверцу. Медленно возвращаясь в начальное положение, Ш. тыльной стороной ладони вытер лоб. Он сбросил скорость до второй, затем снова переключил на четвертую. Вскоре на его лице заиграла легкая улыбка. Он повернулся назад.

— Прошу прощения, дорогая… Я должен следить за дорогой, мадам. Мы чуть не сбили эту старуху. Еще несколько сантиметров, она отправилась бы на тот свет.

Повернувшись обратно, Ш. почувствовал усталость. Держа руки на баранке, он опустил лицо к рукам и почесал таким образом подбородок. Затем он снял с педали правую ногу, согнул ее в колене, положил на левое бедро. Проделал он все это, не глядя.

В таком положении Ш. начал насвистывать свою любимую мелодию. Некоторое время спустя он переменил позу, при этом снова начал свистеть. Теперь он вытянул ноги вдоль своего сиденья и сиденья пассажира и, опершись спиной о дверь, все еще держал правую руку на рулевом колесе. Левой рукой он толкнул фуражку, так, что она сползла ему на глаза, козырьком закрыв нос. Левая рука оставалась запрокинутой за голову:

— Убирайся отсюда! Ищи работу где-нибудь в другом месте — на побережье, на юге. Одним словом, ты больше не работаешь здесь. Можешь идти!

Пальцы левой руки забарабанили по боковому стеклу. Ш. согнул ногу в колене. Освободив свою руку, он положил ее на колено согнутой ноги.

— Здесь такая скука. А может, остаться еще немного? В конце концов, ты видишь ее каждый день. Боже, для чего нам жизнь дана?

Вытянув шею, Ш. выглянул в открывающееся маленькое окошко в стене, ближней к дому. Он увидел юго-восточную часть дома. Треть каменного пространства занимала каменная кладка, остальное было частью окна. Вытягивая шею, насколько это было возможно, Ш. увидел водосточную трубу, отражение которой он первый раз увидел в окне. Это было окно туалетной комнаты на втором этаже. Оно было частично скрыто потоками воды, которые стекали по стеклу гаража.

Сев ровно, Ш. опустил левую ногу вниз, правую поджал под себя. Он обернулся к заднему сиденью. Его руки лежали на спинке водительского сиденья, на них упирался подбородок. Ш. отрешенно смотрел назад. Темнота внутри машины лишь усиливалась массивностью задних сидений.

— Не давай им себя согнуть, парень. Сволочи! Все сволочи! Теперь уже слишком поздно. Ты унижен, унижен. И все же Монте-Карло, Ницца, почему бы и нет?.. Никто не вспомнит. Разве что старая Виолетта…

Подняв голову, Ш. освободил правую руку и опустил ее вниз. Он погладил ею материал обивки. Пальцами левой руки Ш. барабанил по спинке сиденья. Он бессмысленно свистел, уставившись на рисунок материи, которой было обито заднее сиденье.

«Больше нет причины здесь околачиваться».

Ш. открыл дверцу машины и опустил ноги на пол. Под задними колесами машины разлилась небольшая лужица. Вода, стекающая с болтов, скрепляющих железные листы крыши, падала на пол чердака, образуя лужи. Она просачивалась сквозь потолок и попадала на крышу автомобиля. По заднему стеклу машины проходили влажные полоски-ручейки, по которым бежала вода, капая с крыши. Ручейки повторяли очертания автомобиля и сходились точно над задним колесом. Вода капала на бетонный пол, собираясь в лужу под серой тощей шиной лопнувшего колеса.

Ш. обошел лужу, направляясь к лестнице у задней стены гаража. Положив левую руку на одну из перекладин лестницы, он уперся в бок правой рукой. Он стоял и слушал. Затем он сделал два шага вперед и открыл металлическую дверь, на которой было написано черной краской: 12А.

 

Глава третья

Дождь кончился.

С земли доносился мелодичный звук бегущей воды. Небо над садом почти очистилось, лишь изредка появлялись мелкие облака.

Травяной газон, ограниченный с одной стороны клумбой с кустами роз протянулся в сторону сада. У газона сидел голубь, что-то подбирая на земле. Шагая вперед, он смешно вытягивал голову и переваливался с боку на бок.

Клумба с розовыми кустами была разбита около каменного забора. Забор тянулся по всему саду и пересекался с живой изгородью. С другой стороны сада располагались насыпные цветочные грядки. Деревья в саду были очень стары, но высоки и ветвисты. За ними виднелось старое каменное здание. Нижняя часть его была закрыта перекошенными деревянными воротами. Над ними на втором этаже было расположено маленькое круглое окошко. В окне было чуть заметно движение.

Подняв правую руку, Ш. сжал пальцы в кулак и погрозил им в сторону каменного здания. За окном все замерло.

Южный угол дома закрывал от взора большую часть сада. Несколько окон, расположенных в юго-восточной части дома, были видны из гаража. Ш. принялся изучать эти окна. Но в них отражалось только небо и серые облака. Тучи еще не рассеялись полностью; день подходил к концу.

Внизу, на первом этаже, находилось большое широкое окно. Сквозь него Ш. была видна гостиная; в данный момент — часть стола и у противоположной стены — сервант. Над сервантом висела картина. Деталей Ш. разглядеть не мог. На подоконнике стояла фарфоровая статуэтка собаки, изготовленная в Китае Ш. мог ее рассмотреть во всех подробностях. Собака сидела на задних лапах поджав передние, всем своим видом выражая просьбу. По краям окна свисали зеленые гардины. Можно было рассмотреть еще одно окно, выходившее на юго-западную сторону: точнее, всего лишь часть окна. Свет, падающий от него, отражался на полированной крышке стола так четко, что Ш. мог различить даже отражение оконной рамы.

Сквозь оба окна гостиной Ш. мог увидеть ту часть сада, которая была от него скрыта самим домом. Правда, так едва ли можно было что-либо хорошо разобрать, кроме контуров фруктовых деревьев и живой изгороди, отделяющей владения мистера Мэри от участка бакалавра, чей предок по отцовской линии стал известен тем, что построил маяк где-то на побережье Африки или Южной Америки.

Одно из окон второго этажа на юго-восточной стороне дома принадлежало спальне миссис Мэри. Там было еще одно окно с видом на деревянное бунгало.

Окно, которое разглядывал Ш., имело матовое застекление. Внизу, на первом этаже, располагалось еще одно окно, закрытое точно таким же стеклом — окно туалета. Рядом с ним проходила водосточная труба.

Дальше возле южного угла дома находилось другое окно, сквозь которое можно было угадать помещение — ванная комната.

Собственно, в ванной находилось два окна: одно выходило к гаражу, другое — в сад. В окне можно было увидеть голубые занавески, часть абажура, висевшего над потолком. Абажур казался голубым, но Ш. не был уверен в этом. Второе окно Ш. не видел, но догадывался о его существовании по полоске света, проходившей по потолку ванной с юго-запада. Ванная комната была пуста.

«Она не могла никуда уйти в такой дождь».

В газоне копошился домашний голубь. Увидев его, черно-белый кот, прячась за живой изгородью, обежал открытое пространство газона и оказался от него в полутора метрах. Прижавшись к самой земле, кот подкрадывался к голубю: морда опущена к передним лапам, уши прижаты к затылку. Голубь расправил крылья и взлетел.

В гостиной стало заметно какое-то движение; Ш. повернул голову в ту сторону и посмотрел в окно. В комнату вошла женщина с темно-желтыми волосами. Она была одета в домашнее платье из коричневого твида. Подойдя к столу, она очутилась между окном и столом, встала в профиль к Ш. Она стояла не более чем в двух с половиной метрах от Ш., отделенная от него только тонким оконным стеклом. Вдруг она резко повернулась и посмотрела в окно — и увидела Ш.

Ш. смотрел на нее. Ее рот был слегка приоткрыт. Ни Ш., ни женщина не двигались… Наконец Ш. поднял руку в приветственном жесте, слегка склонил голову. Он не упускал ее из виду.

Женщина поспешно бросилась из комнаты. Ш. показалось, что, убегая, женщина что-то выкрикивала, потому что черты ее лица исказились. Ш. вернулся в гараж и захлопнул за собой дверь.

Он стоял за дверью, играя защелкой. Затем подошел к лестнице и стал по ней взбираться на чердак. Возле люка располагалось небольшое окно, которое не открывалось. Оно делилось на четыре части двумя перекрестными планками: три секции были застеклены, в одной место стекла занимала доска. Ш. убрал ее и положил на пол.

Под окном лежал самодельный перископ. Он был сделан из дюжины консервных банок, соединенных в одну трубу сорока пяти сантиметров длиной. В верхней и нижней части трубы были вырезаны круглые отверстия. Там же были закреплены два зеркала под углом в девяносто градусов друг к другу. Нижняя банка могла вращаться вокруг своей оси. Подняв перископ, Ш. приготовился выставить его наружу через незастекленную секцию окна. Сделав это, он навел перископ на окно гостиной и посмотрел в зеркало.

Мужчина в темном костюме выглядывал из-за зеленой портьеры. Его взгляд был прикован к окну гаража. В руках он держал винтовку.

Ш. спрятался за угол, не отрывая глаз от изображения в зеркале перископа. Мужчина не шевелился, двигались только его глаза. Ш. держал в руках перископ, мужчина — винтовку.

Откуда-то со стороны газона донесся пронзительный визг и шум. И мужчина с винтовкой и Ш. с перископом повернулись в ту сторону: на газоне прыгнувший из засады кот поймал голубя. Голубь пытался вырваться, хлопая крыльями и пронзительно крича. Черно-белый кот сидел на спине своей жертвы. Мощное хлопанье крыльев испугало кота. Это и освободило голубя, который вырвался из лап кота, оставив ему пучок перьев. Двигаясь боком, голубь бешено махал крыльями и поднялся наконец в воздух. Кот прыгнул еще раз. Его лапы коснулись жирного тела голубя. Невероятным усилием голубю удалось увернуться от кота и снова не попасться ему в лапы. Поднявшись на задние лапы, кот яростно бил по воздуху, стараясь схватить голубя. Голубь же умудрился ударить кота крылом по носу. Это совсем было охладило пыл охотника. Опустившись на четыре лапы, кот уже собрался бежать, но, падая, он задел за кольцо на ноге голубя, и голубь со страшной силой свалился коту на голову. Испуганный кот подскочил вверх, схватил голубя и наступил на него всеми четырьмя лапами. Наклонил голову к горлу добычи. Голубь слабо трепыхался. Схватив голубя зубами за крыло, кот поволок жертву по газону. Голубь все-таки продолжал борьбу, страстно желая освободиться.

Мужчина с винтовкой в руке исчез. Все еще сжимая в руках перископ, Ш. прошел на середину гаража, постоял там, сгорбившись, затем подошел к стене и сел к ней спиной. Он подобрал под себя ноги, опершись на них руками. Подбородок лежал на кистях рук.

«Надо убираться из этого проклятого места. На юг. Нет ни единого шанса…»

Через некоторое время он подошел к окну и посмотрел на улицу.

Небо опять затянулось тучами, и не было видно ни малейшего просвета. Пасмурным и хмурым казалось небо, серой и скучной — дорога. Через дорогу Ш. увидел забор с блестевшими наверху осколками бутылок, усеянный заточенными, как копья, металлическими прутьями. Забор оберегал от посягательств частную собственность: пивоваренные заводы, теплицы, клиники. Точно напротив гаража находилось кафе с освещенными витринами. В одно из окон Ш. увидел стол, покрытый скатертью в бело-красный квадратик, и человека, стоявшего у окна со сложенными на груди руками. Он смотрел через дорогу на дом.

Ш. облизал губы. Отвернувшись от окна, он потянулся назад, достал перископ, вставил его в окно так, что верхний край перископа оказался над крышей. Ш. мог видеть, что творилось в юго-восточной части дома. Он посмотрел в нижнее зеркало. В нем появилось изображение маленького окна спальни миссис Мэри.

«О Боже! Вот она… Тебе везет!..»

Женщина сидела у окна, склонив голову на руки, прикрыв глаза ладонями. Она все еще была одета в домашнее платье из коричневого твида. Ее плечи вздрагивали. Она убрала руку от лица и полезла в карман платья, о существовании которого Ш. догадывался, хотя и не видел. В одном из черкал была трещина. Она искажала изображение женщины, разрывая его на два отдельных куска. Достав маленький платочек, женщина поднесла его к глазам, приложила к носу. Плечи ее по-прежнему вздрагивали. Прядь волос из прически упала ей на шею. Она находилась не более чем в двух метрах от перископа.

«О Боже, ты плачешь… Как бы я хотел, чтобы ты плакала из-за меня, а не из-за этого… Ну, вот и сам… Улыбчивый Мальчик».

Позади женщины появилась фигура мужчины в темном костюме. Он положил руку ей на плечо. Она смахнула руку со своего плеча. Он протянул к ней руки. Губы его двигались; рот открывался и закрывался. Он улыбался. Вдруг она резко повернулась к нему. Скулы у нее были широкие и высокие. Когда женщина начинала говорить, кожа на лице волнообразно двигалась в такт движениям рта. Губы двух лиц теперь двигались одновременно. Мужчина хмурился. Щеки его пылали. Глаза были словно налиты кровью. Когда он подошел ближе еще на шаг, женщина все так же внезапно отвернулась от него, еле сдерживая сотрясавшие ее рыдания.

Мужчина в темном костюме обхватил ее за плечи; женщина все продолжала вздрагивать. Ш. показалось, что мужчина начал кричать, хотя до него не донеслось ни звука. Женщина подняла сжатые в кулаки пальцы над головой и бессильно уронила их на колени. Вскочив со стула, она рванулась к окну, прижалась лбом к стеклу, на котором вмиг образовалось дымчатое пятнышко от ее дыхания. Мужчина в темном костюме пожал плечами и вышел. Женщина никак не прореагировала на его уход.

Рука Ш. онемела; он убрал перископ в комнату, переложил его из правой руки в левую. Правую кисть он зажал под мышкой левой руки. Он опять выставил перископ наружу. На улице стало еще пасмурнее и темнее. Только потому, что женщина сидела на очень близком расстоянии к окну, Ш. мог видеть ее сквозь свой аппарат.

Сдвинув фуражку с лакированным козырьком на затылок, Ш. выглянул наружу. На улице зажглись огни. По дороге не спеша проехал автомобиль. Над его крышей неоновым светом зажигалась надпись «Диггер». Шины автомобиля были приспущены. Когда машина проехала, через дорогу прошел человек, которого Ш. узнал сразу. Это был мужчина в темном костюме.

Мужчина в темном костюме пересек дорогу. Когда Ш. его увидел, он сходил с тротуара, почти незаметного из окна гаража. Левое плечо мужчины четко освещалось светом уличного фонаря, расположенного у другого угла дома, между его стеной и каменным забором, который разделял улицу и владения мистера Мэри.

На середине дороги Ш. видел его гораздо хуже, так как свет от фонаря еле доставал того места, а другой фонарь, на противоположной стороне, был еще слишком далеко. Только когда мужчина в темном костюме пересек три четверти дороги, попал в круг света, образованного фонарем у кафе, Ш. снова увидел его более-менее отчетливо. Свет из окон кафе Дж. Ф.Ватта заливал тротуар. Фигура мужчины, освещенная спереди огнями витрин кафе, а сзади уличным фонарем, казалась фигурой циркового конферансье, стоящего в центре освещенной арены.

Мужчина открыл дверь кафе и вошел внутрь. Теперь Ш. видел его сквозь большую витрину. Он подошел к кассе, и стенд с товарами, расположенный в витрине, загородил его от Ш.

Согрев правую руку, Ш. перехватил ею перископ, не вынимая его из отверстия в окне. Это отверстие он специально сделал летом, когда только начал прятаться на чердаке. И оно приносило больше пользы, чем вреда, так как заодно давало доступ свежему воздуху на душном чердаке с металлической крышей. Ш. настроил перископ, но стал смотреть не в него, а в окно.

Мужчина в темном костюме отошел от кассы. За кассой стоял Дж. Ф. Ватт, ухватившись за нее обеими руками. Он смотрел, как покупатель выходит. Посетитель вышел в темноту улицы, на ходу запихивая маленькую красную коробочку себе в карман. Когда мужчина оказался недалеко от того места, где он становился недосягаемым для перископа, Ш. посмотрел в зеркало.

Искажения, возникающие из-за несовершенства прибора, сказались на облике мужчины. Он выглядел непомерно высоким, в то время как его лицо сплющилось на одну сторону. Ногами, напоминающими спички, он выписывал замысловатые фигуры. Он вышел на тротуар и исчез из поля зрения перископа.

«Если он ее отравит, то сам скоро последует за ней. Я об этом позабочусь. Это же змея в человеческом обличье! Как она могла с ним жить!»

Ш. собирался было убрать перископ из окна гаража и уже потянулся к окну, чтобы сделать это, как заметил, что снаружи кто-то появился. Ш. снова приник к зеркалам перископа.

Там появилось изображение кирпичной кладки. На ней были видны несколько темных пятен. Одно из них опытный наблюдатель мог распознать — боковые ворота. Из них вышел мужчина в помятом пиджаке. Ш. четко видел его лицо, так как проходил между уличным фонарем и наблюдателем. Когда он смотрел через дорогу, его лицо было полностью освещено.

«Интересно, готов он к этому или нет?»

Мужчина в помятом пиджаке перешел дорогу. В руках он нес маленький белый кувшин, который, судя по тому, как мужчина с ним обращался, был пуст. Ш. оторвался от перископа и начал следить за ним непосредственно из окна. Мужчина зашел в кафе и подошел к кассе. Ш. видел, как он разговаривает с Дж. Ф.Ваттом. Время от времени он исчезал из поля зрения, как бы прячась то за посетителем, то за стопкой товаров в витрине. Затем Ш. увидел, как он вылез из-за кассы и направился к маленькой двери. Эта дверь находилась прямо за кассой и была закрыта когда-то очень ярким плакатом. С большого расстояния невозможно было увидеть, что было на нем изображено.

Через некоторое время владелец кафе снова появился в холле, неся в руках какой-то белый предмет, который передал посетителю. Тот повернулся и направился к двери. Вышел на улицу. Лампы из окон кафе ярко освещали тротуар. Когда мужчина пересек дорогу и очутился в непосредственной близости от гаража. Ш. увидел, что в руках человек несет кувшин, который обычно предназначается для молока Он очень осторожно нес его перед собой, держа обеими руками за горлышко. Он подошел к забору к исчез из поля зрения Ш.

«Убийца! Я знаю, что он способен на все!»

Ш. не смотрел в сторону, где только что прошел человек в помятом пиджаке с кувшином молока в руках. Крепко держа перископ в правой руке, он выставил его наружу, за окно. Повернув прибор, Ш. установил его вертикально, чтобы можно было наблюдать через окно крыши за частью дома, невидимой из данной точки невооруженным глазом.

Произведя все эти манипуляции, Ш. посмотрел в окуляр перископа. Вновь в зеркале аппарата появилось изображение окна спальни миссис. Мэри на втором этаже дома. Оно было темным. Пылающие отсветы закатного неба придавали предметам внутри комнаты мрачные очертания.

В окне Ш. увидел сидящую на стуле женщину с темно-желтыми полосами. Она спокойно и задумчиво смотрела в окно. На плечи ее была наброшена кофта. Женщина переменила позу, уперев локти в подоконник, а лицо положила на сцепленные кисти рук.

Ш. сдвинул кепку с лакированным козырьком на затылок одним движением левой руки. Его правая рука, выставленная наружу, начинала замерзать.

Через окно было видно, что женщина вдруг встрепенулась и резко обернулась назад, как будто услышала шум за своей спиной. В комнате включился свет: очень яркий и неожиданный, исказив черты лица женщины. Она отвернулась и закрыла лицо руками.

За ее спиной появился мужчина в темном костюме. В руке он держал стакан. Грани стакана тускло поблескивали. Стакан приблизительно на четверть был заполнен какой-то мутной жидкостью. Внезапно изображение стакана увеличилось до размеров самого мужчины, а голова женщины удлинилась, став очень узкой.

Мужчина протянул руку вперед и положил ее на плечо женщины. Женщина инстинктивно дернулась, оторвав голову от рук, на которые она опиралась. Ш. зашевелил правой рукой, державшей перископ, чтобы изменить его положение. Он увидел, что мужчина отступил на шаг, почти полностью скрывшись из виду. Его левое плечо и часть головы стали невидимыми для наблюдателя. Так как лампа находилась у него за спиной, невозможно было разглядеть выражение его лица. Вдруг он сделал еще один шаг вперед и вытащил руку из кармана. Он размахнулся и ударил женщину по лицу. Женщина вскинула руки и быстро откинулась назад. Мужчина отошел в глубь комнаты, став невидимым для наблюдателя. Волосы женщины растрепались и висели спутанными прядями. Затем она исчезла из поля зрения. В комнате никого не было видно, только яркий свет, пробиваясь сквозь стекла, достигал окна гаража.

«Кто-то должен отомстить ему».

Изображение залитой светом спальни миссис Мэри дрожало в зеркалах перископа. Правая рука едва слушалась всего владельца. Ш. с трудом втянул руку внутрь комнаты, едва не выронив перископ. Он положил перископ на пол под окном. Сев рядом, он подобрал к себе ноги, положил руку на колена, а другую спрятал под мышку, стараясь согреть ее.

 

Глава четвертая

Некоторое количество света все же проникало на чердак гаража… Сквозь квадратное окошко в противоположной стороне чердака пробивался свет непогасшего неба. Отсюда была видна часть кирпичной кладки забора, отдельные деревья за границей владений мистера Мэри. В небе ярко-пунцовые лучи счета пронизывали облака, указывая путь входящего солнца.

Внутри чердака можно было различить всего лишь некоторые предметы. Слева от того места, где сидел Ш., лежала узкая лодка, накрытая куском просмоленной парусины; слабый солнечный луч играл на ее лакированном боку, отражение распадалось на причудливые блики, наполнявшие темнеющее пространство чердака проблесками жизни.

С другой стороны стоял ряд картонных коробок, в темноте чердака казавшихся черными. Только одна из них, находившаяся рядом с Ш., была слегка отсвечена бледным лучом, падающим с противоположной стороны улицы от витрин кафе. На полу тускло блестели лужицы.

К одной из картонных коробок была приколота цветная репродукция известной картины. В тусклом свете едва можно было разглядеть изображение, символически противопоставлявшее мужчину и женщину, в которое художник вложил альтернативное разрешение конфликтной ситуации: мирное и успешное развитие отношений или полный их разрыв. Эта двусмысленность еще более усиливалась скудностью освещения, которое четко выделяло только лица и сидящего на руках у девушки ягненка — все остальное в темноте оставалось загадкой.

Положив красно-белую трубку телефона на аппарат, Президент раздраженно сказал:

— Эта чертова картина Гольмана Ханта с ее пастухами, девушкой и прочей ерундой действует мне на нервы. Г. ее имеет, у С. она есть, теперь выясняется, что и у Ш. она тоже есть. Ради бога, Бейнис, что это может значить?

Начальник СК5 ответил:

— Мы проверили фамилию Гольман Хант по нашему ведомству. Он был одним из наших агентов. Убит во время операции в Риге, восемь или девять лет тому назад. Вы продолжаете считать, что этот доклад касается какого-нибудь конкретного места на нашей планете?

— Снимите фотокопии с картины, разошлите их всем нашим агентам. Нам придется установить координаты места, нарисованного Хантом. Пусть ваши люди обследуют каждый сантиметр, хотя я не представляю, где его можно найти. Но мне ясно, что в нем — ключ к решению всей нашей проблемы. Все. Действуйте, Бейнис!

Странствующая Девственница продолжала отчет о том, как Бейнис, склонив голову в поклоне, вышел из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь. Снаружи его ждали четверо: двое в военной форме и двое в штатском. При появлении Бейниса штатские вскочили и, подбежав к нему вплотную, спросили:

— Ну, как дела шеф?

— Неважно, ребята. Опять неприятности. Снова подняли вопрос о секретном секторе Ханта… Ну ладно. Теперь, может быть, кто-нибудь вспомнит о его последнем задании в Риге.

Поднявшись, Подавитель Архивов слегка дотронулся до плеча Странствующей Девственницы, прервав ее отчет.

— Приношу суду свои извинения. Девственнице нужен отдых. Определить точно, кто такие Президент и Бейнис, мы не сможем никогда. Это другое измерение временного кольца.

Подшиватель встал со своего места и сказал:

— Я надеюсь, все вы теперь достаточно хорошо осведомлены, чтобы сделать собственные определенные выводы…

Чердак был тускло освещен. Ш. долго сидел не двигаясь, уставившись в направлении ряда коробок, время от времени бормоча что-то себе под нос.

«Кто-то действительно должен отомстить ему».

Ш. встал на колени, вынул правую руку из-под мышки, согнул ее и подобрал лежащий на полу перископ. Он был сделан из шести цилиндрических консервных банок, слабо поблескивавших в неярком свете. Удерживая перископ правой рукой, он просунул его в нижнее левое отверстие окошка, возле которого он стоял на коленях. Верхний край перископа находился над скатом крыши, и Ш. мог видеть часть дома, скрытую крышей гаража. Ш. сдвинул фуражку с лакированным козырьком на затылок и посмотрел в нижнее зеркало перископа. Слегка переменив положение правой руки, он навел перископ на освещенное окно в юго-восточной части дома. Желтые занавески висели по обеим сторонам окна. Через него была видна задняя стена комнаты. Она была оклеена обоями. Рисунка Ш. разобрать не мог. Комната была пуста. По теням, которые падали от окна, можно было установить, что источник света находился не на потолке, а где-то сбоку. Возможно, это был ночник, висевший на стене. Ш. не видел ничего, что могло бы указывать на присутствие человека.

Ш. неотрывно смотрел в окно гаража на освещенную комнату, В зеркале перископа отражалось только само окно и оклеенная обоями задняя стена комнаты.

Ш. убрал правую руку внутрь чердака, а с ней и самодельный перископ. Зажав под мышкой кисть правой руки и перископ одновременно, Ш. встал на ноги и, сгорбившись, прошел к противоположной стене чердака. Здесь он поставил перископ на пол под маленькое квадратное окно и снял с головы фуражку с лакированным козырьком. Подошел к ближайшему картонному ящику и открыл его. Бросил фуражку внутрь и закрыл ящик.

Взяв в руку перископ, он вернулся к окну. Оно было квадратным, разделенным на четыре части двумя перекрестными планками: в нижней левой секции стекла не было. Ш. просунул перископ в это отверстие и, установив его вертикально, получил возможность наблюдать, что творится с другой стороны крыши, в юго-восточной части дома, иначе неразличимой.

Взглянув в зеркало, Ш. увидел изображение кирпичной стены дома. Одно легкое движение руки, и в зеркале появилось окно с желтыми занавесками. В небе не было видно ни малейшего движения. Из окна на фасаде гаража можно было рассмотреть окно почти прямо. Но с этого окна, в задней стене гаража, у которого сейчас находился Ш., окно спальни миссис Мэри было видно под острым углом. Теперь Ш. видел только одну занавеску и неопределенного цвета боковую стену комнаты.

«Они должны быть все еще там. Наверное, он ее успокаивает»

Вдруг он уловил в комнате какое-то движение. Появилась чья-то тень. Она протянулась через всю комнату. Окно тотчас же стало темным. Прижавшись лбом к оконному стеклу гаража, Ш. закрыл глаза. Через минуту он открыл их и снова взглянул в зеркало перископа. Ему понадобилось некоторое время, чтобы вновь разглядеть очертания окна. Освещение в комнате больше не включалось.

Ш. вновь вытащил перископ внутрь чердака и положил его рядом с окном. Подошел к квадратному отверстию в полу чердака: сквозь отверстие виднелась приставленная к нему лестница, прикрепленная болтами к бетонному перекрытию. Ш. спустился по лестнице. Там стоял черный автомобиль, занимая собой почти все пространство гаража. Пахло бензином и чем-то затхлым. Возле лестницы была дверь, ведущая в сад. Она была закрыта.

Ш. открыл дверь и выглянул наружу. В саду было почти совсем темно. Падающий свет выделял лишь неясные очертания деревьев. За открытой дверью, в юго-западном направлении, стояла каменная стена. Верхняя часть ее едва заметно поблескивала, так как она была облицована осколками стекла, которые, улавливая угасающий дневной свет, создавали этот мерцающий звездный блеск. В дальнем конце стены тьма поглотила все. Глядя в северном направлении, за ветками яблонь и груш Ш. различил старое каменное здание. Его острая крыша одиноко возвышалась над садом, над неясной массой земли вокруг. Под крышей Ш. разглядел маленькое круглое окошко, сквозь которое выбивался тонкий дрожащий лучик света.

«С тобой все ясно, толстяк. Ты думаешь только о себе, больше ни о ком. Ничего… Как-нибудь…»

Жилой дом, стоящий по правую руку от Ш., мрачно возвышался безжизненной глыбой: все огни погашены. Оконные стекла отражали тусклые огоньки ночного неба. Ш. заметил, что окно гостиной слегка освещено. Но это не было похоже на тусклый свет ночи, проникающий в комнату через два окна: одно — напротив Ш., другое — с другой стороны дома. Некоторое время Ш. стоял, наблюдая за окном гостиной.

Он не пошел к дому. Он двигался медленно, осторожно ступая по земле, прочь от гаража, вдоль стены дома, глядя на окно гостиной. Двигаясь так, Ш. получал все более полную картину внутреннего убранства комнаты. Там никого не было: только свет, попадая в комнату через два окна, отражался от полированной крышки стола, создавая иллюзию внутреннего освещения.

Стоя в одних носках, Ш. почувствовал, что трава влажная, и сырость пропитала носки насквозь. Возле своей ноги Ш. увидел какие-то светлые клочья. Присмотревшись внимательно, он узнал в них перья голубя. Пройдя несколько шагов вперед, Ш. наконец смог определить, откуда еще свет поступает в гостиную. В углу комнаты имелась дверь. Она была полуоткрыта: свет врывался в щель между косяком и дверью. Со своего места Ш. смог увидеть коридор и все, что в нем находилось. На полу лежала темно-красная дорожка. У стены стоял сундук из темного дерева. Он был наполовину скрыт за дверью. На стене, над сундуком, висела картина в раме. На ней было изображено что-то в красных тонах, а что конкретно, Ш. разобрать не мог. В коридоре тоже было пусто, до уха Ш. не доходило ни малейшего звука.

Небо все темнело, становилось чернее и монолитнее. Сад погрузился во мрак. Только освещенная из коридора гостиная и маленькое круглое окошко бывшей конюшни, где дрожал маленький огонек, выделялись на фоне сплошной тьмы.

Продолжая идти вдоль дома, Ш. вернулся к себе в гараж. Дверь в задней стене была распахнута. Он вошел внутрь и захлопнул ее за своей спиной.

Внутри гаража стоял автомобиль, который, казалось, впитывал в себя свет, как губка. Ш. стоял возле лестницы, положив правую руку на ступеньку. Затем он поднял ногу и рукой ухватил ступню. Нога в носке, как и сам носок, была мокрая и холодная. Согрев пальцы одной ноги, Ш. переменил положение. Подняв правую ногу, он обхватил ее левой рукой. Она была тоже мокрая и холодная.

Ш. опустил ногу на бетонный пол и постоял так немного, держась обеими руками за лестницу.

Затем Ш. повернулся и, нащупывая дорогу перед собой руками, двинулся в обход машины. Возле заднего колеса его правая нога попала в лужу. Двигаясь так, чтобы юго-восточная стена находилась у него за спиной, Ш. прошел к воротам гаража. Они были закрыты новым замком с реверсионным механизмом. Половина ворот, дальняя от дома, была закрыта на две щеколды: у основания и на самом верху. Ш. подошел к другой половине, повернул замок и слегка приоткрыл ворота. Затем, застопорив механизм замка рычажком, чтобы тот сам не закрылся, Ш. выскользнул из гаража.

Стоя на тротуаре, Ш. рассматривал дорогу. Слева от него находился дом, переднюю стену которого освещал уличный фонарь. Справа, в нескольких шагах от него, стоял еще один фонарь, за ним еще один, и так далее. Каждый следующий фонарь, согласно законам перспективы, располагался все ближе к предыдущему, а где-то вдали они сливались в одну светящуюся цепочку. По дороге от железнодорожной станции проехала машина. В ней сидело четверо человек. Ш. подождал, пока она проедет.

На другой стороне дороги стояло кафе. Его витрины ярко освещались. В них располагались различные товары, которые можно было приобрести у хозяина кафе. Сквозь левое окно Ш. мог разглядеть стол, накрытый скатертью в красно-белый квадратик.

Ш. перешел дорогу, подошел к кафе и, открыв одну из двойных дверей, вошел внутрь. Там он повернулся налево и приблизился к столу, который он облюбовал еще с улицы. Возле стола стоял деревянный стул. Ш. выдвинул стул и сел.

За кассой, оперевшись руками о машинку, стоял мужчина. Ш. махнул ему рукой. Человек ответил легким кивком и вышел из-за кассы. Подошел к двери за кассой. К ней был приколот плакат, приглашающий посетить цирк, когда-то заезжавший в город.

Рядом с дверью стояли полки, на которых лежали пачки сигарет. Поднявшись со стула, Ш. подошел к кассе, перегнулся через нее, вытянул правую руку и ухватил пачку сигарет. Возвращаясь к столу, он спрятал пачку в карман и сел на свое место.

Оперевшись локтями о крышку стола, Ш. наклонился вперед, как бы стараясь приблизиться к дому, который был виден через витрину кафе на противоположной стороне улицы.

Фасад дома был выполнен в полном соответствии с законами симметрии. Окно с одной стороны дополнялось таким же с другой. Ш. смотрел на окно справа. Это было окно столовой. Толстые занавески прикрывали внутреннее убранство, оставляя для наблюдения лишь небольшое пространство.

Дверь позади кассы открылась, и оттуда показался мужчина, неся в левой руке чашку с блюдцем. На блюдце лежала чайная ложечка. Мужчина обошел кассу, подошел к столу, где сидел Ш., и поставил чашечку с блюдцем и ложкой перед Ш. Стол был накрыт красно-белой клетчатой скатертью. Ш. взял в руки ложечку и, помешивая ею жидкость в чашке, взглянул на мужчину:

— Много работы?

— Что ты имеешь в виду?

— Много сегодня было посетителей?

— Да нет. Не очень. Я скоро закрываю. На автозаводе забастовка.

— Видел, что происходило там, через дорогу?

— Рабочие сказали, что не вернутся на места, пока не улучшат условия труда.

— Ты не видел ее?

— Я был занят. А ты зря теряешь с ней время.

— Мне все это говорят… Но он собирается сделать с ней что-то недоброе.

— Что касается меня, то я нисколько его не виню. Она…

— Ты видел ее после того, как она сюда заходила?

— Что ты имеешь в виду? Кстати, как кофе? Ты его еще и не пробовал.

— Ты не видел ее несколько минут назад?

— Послушай, ты зря теряешь с ней время. Ну видел я ее в столовой только что, если тебе от этого легче. Это все, что ты хотел узнать?

Ш. поднес к губам чашку и сделал глоток. Дж. Ф.Ватт, заложив руки за спину, смотрел через окно. Ш. вдруг обнаружил, что кофе остыл, и выпил его одним глотком. Он поставил пустую чашку на блюдце.

— Кофе отличный. Ты собираешься закрывать?

— Сейчас быстро темнеет. Да… Это все, что ты хотел узнать?

— Не будь ребенком. Это все.

— Я не ребячусь. Я действительно видел ее только что в окне. Он сказал, что она чем-то расстроена.

— Это пройдет… А наш голубь погиб… Спасибо за кофе.

— Тебе понравилось? Он ничего не сказал про голубя. Он вообще говорит мало с тех пор, как умер ребенок.

Вечером, возвращаясь домой, где его ждала жена, Домоладосса неотступно думал о том, что происходит, пытаясь разобраться в нагромождении фактов, представленных Докладом. И еще ему не давала покоя мысль о том, в какой мере наблюдение, организованное им, могло повлиять или нарушить взаимосвязь этих событий.

Все остальные, казалось, тоже чувствовали атмосферу таинственности и загадочности событий, имевших место в доме мистера Мэри. Корлесс сидел на склоне холма, наблюдая за происходящим в другом мире, и находился в состоянии постоянного беспокойства, опасаясь, что видение исчезнет так же внезапно, как и появилось. Джо Гроулет, закончив работу, не прекращал думать об увиденном, хотя вечер, который Гроулет собирался провести в обществе двух своих жен — Пегги, очаровательной блондинки, и Софи, прелестнейшей брюнетки — при обычных обстоятельствах заставил бы забыть обо всем. Муж и жена, отправив ребенка домой, позвонили в полицию, затем, однако, задумались, правильно ли они поступили.

Все они были наблюдателями, изучающими чужие миры, но в то же время и за ними самими велось наблюдение, и так же пристально изучался каждый их шаг. И эта цепь продолжалась до бесконечности. Одни наблюдали за другими, третьи за четвертыми, и так далее…

Каждый наблюдатель имел свое собственное мнение по поводу увиденного, каждый мир давал свое объяснение происходящим в других мирах событиям.

Перебирая пальцами прядь волос, миссис Мэри сидела в своей комнате, спокойная и молчаливая, рассматривая на домашнем видеоэкране эту бесконечную цепь вселенных и принимая ее за обычное ночное шоу.

Весь гараж был окутан тьмой. Казалось, крыша автомобиля выдыхает эту темноту, обволакивая ею стены, предметы, пол. Только в самом дальнем углу гаража темнота расступалась перед слабой полоской света, проникавшего внутрь через маленькое окошко в стене. Некоторое время Ш. стоял, прислушиваясь к темноте, затем двинулся вдоль машины. Он ступал осторожно, стараясь не попадать ногой в лужи. Ориентиром ему служили скелетообразные очертания деревянной лестницы, ведущей на чердак. Дойдя до нее, Ш. поднялся наверх и очутился в своем убежище.

Квадратное окошко располагалось точно над люком и лестницей, ведущей на чердак. Оно было разделено на четыре одинаковых части, из которых только три были застеклены. Сквозь незащищенную секцию врывался холодный ветер. Ш. подобрал с пола кусок фанеры и вставил вместо стекла. Фанера была сырой после прошедшего недавно дождя.

Сгорбившись, Ш. прошел на другой конец чердака. Там тоже имелось окошко, также состоящее из четырех частей, одна из которых была незастекленной. Окошко выходило на дорогу. Через незастекленную часть окна дул холодный ветер. Ш. опустился на колени, нащупал на полу кусок фанеры, и закрыл ею дырку. Фанера была сырой после прошедшего только что дождя.

Сгорбившись, Ш. прошел на другой конец чердака. Там тоже было окошко, также состоящее из четырех частей, одна из которых была незастекленной. Это окошко выходило на дорогу. Через пустую часть окна дул холодный ветер. Ш. опустился на колени, нащупал кусок фанеры и закрыл ею пустую секцию. Затем он выглянул наружу. Напротив через дорогу находилось кафе с двумя витринами. Свет, исходящий из окна через витрины, давал возможность рассмотреть улицу перед входом. В одном из окон можно было разглядеть квадратный стол, застеленный скатертью в красно-белый квадратик. Возле стола стоял стул с высокой спинкой. Возле стола, опершись руками о спинку стула, стоял мужчина и смотрел на дом напротив.

Ш. отвернулся от окна. Вдоль стены чердака стояла лодка. Ее корпус отражал тусклый свет, падающий из окон чердака. Лодка была накрыта куском просмоленной парусины. Ш. убрал парусину и забрался в лодку. Сиденья были достаточно удобные, а все внутреннее пространство утеплено древесными опилками и одеялами. Ш. уютно устроился сверху.

Пошарив правой рукой в кармане, он вытащил оттуда пачку сигарет. Он разорвал обертку, смял и бросил ее на пол. Открыв пачку, Ш. вытащил оттуда одну сигарету, размял ее и зажал в зубах. Отложив пачку в сторону, он раскрыл коробок спичек, достал оттуда спичку и зажег ее.

Пламя мгновенно осветило небольшой участок пространства. Не гася спички, Ш. поднял голову и осмотрелся вокруг. Прямо над ним висела цветная картинка из серии «Чудеса природы», на которой были изображены две змеи. Одна из них держала в пасти хвост другой — в то же время вторая своим раздвоенным языком обследовала хвост первой. В своем движении змеи образовали кольцо; их глаза яростно блестели, казалось, они были готовы проглотить друг друга. Ш. выпустил в них струйку густого дыма.

Ш. опустил спичку. От колебания воздуха пламя задрожало, поблекло и угасло совсем. Еще секунду после этого красный глазок тлеющей спички светился возле пальцев Ш., пока не исчез. Ш. бросил спичку на пол. Вытянувшись на скомканных одеялах, он зевнул. Затягиваясь, он заставлял тлеющий кончик сигареты вспыхивать и потрескивать.

Маленькое квадратное окошко в задней стене гаража рассеивало собравшуюся вокруг него темноту. Ш. выглянул в сад. Он был сейчас бесформенным сгустком темноты, над которым возвышалась крыша старого здания, различимая на более светлом фоне затянутого облаками неба. Под самой крышей, сквозь маленькое окошко, пробивался маленький, очень слабый огонек.

Ш. продолжал курить сигарету до тех пор, пока окурок не обжег ему пальцы. Не торопясь, он наклонился к другому краю лодки и, перегнувшись через борт, затушил окурок о пол. Подув на пальцы, чтобы избавиться от пепла, он принял прежнее положение. Свободно откинув голову назад, Ш. продолжал бездумно смотреть в темноту окна.

По небу скользили тяжелые дождевые облака, постепенно исчезая в темноте, за крышей стоящей рядом старой конюшни. Ш. снова зевнул и опять уставился в темноту сада.

Забыв про свое стадо, молодой человек наклонился вперед, так что плечо девушки коснулось его груди и рук. Она сидела в пол-оборота к нему, и ее волосы щекотали его щеку. Молодой пастух ощущал исходящее от них тепло, вдыхал пьянящий запах молодого тела, томимого летним зноем.

Рядом не было ни души. Овцы могли позаботиться о себе сами. Сквозь сжатый кулак пробивалось слабое жужжание пойманной мухи. Ее рука остановилась на полпути в нерешительности.

Она ждала.

Он ждал.