Томми откинулась на спинку сиденья и с удовольствием смотрела в окно, любуясь пролетавшими мимо видами. У нее было чудесное настроение – Бабулю со следа она сбила, и в ближайшее время захватить ее снова вряд ли удастся.

«Если бы еще Бабуля не отняла у меня те деньги, все было бы в полном порядке», – думала Томми.

Однако не так все и плохо. Ее ночлеги у миссис Мерфи вместе с завтраком и ужином оплачены на неделю вперед, а это уже кое-что.

Примерно миль за сорок от Нью-Йорка в вагон вошли несколько пассажиров. Большинство мест в вагоне было занято, но рядом с Томми было свободное. По боковому проходу вагона продвигался джентльмен, за ним шла леди.

– Здесь занято? – спросил джентльмен у Томми.

– Нет, – ответила Томми.

– Тогда, Ребекка, садись сюда, – сказал джентльмен. – Думаю, у тебя не возникнет проблем. Ты только не забудь, куда ты должна приехать: пансион миссис Фарстон, Двадцать пятая Западная улица. Не могу только вспомнить номер дома, но это легко узнать – достаточно заглянуть в справочник.

– Лучше бы ты знал номер дома, – сказала леди.

– Да, очень плохо, что я потерял эту записку с адресом, положил и забыл куда, виноват, признаю. Но я уверен, у тебя с этим не возникнет никаких трудностей. Ну, до свидания, я должен спешить, а то останусь и уеду с вами.

– До свидания, скоро увидимся.

Джентльмен вышел, а леди уселась и огляделась. Наконец ее взгляд остановился на юной соседке. Она была общительной женщиной, поэтому завела разговор с Томми.

– Ты едешь в Нью-Йорк? – спросила дама.

– Да, мэм.

– Я полагаю, ты там живешь?

– Да.

– Я там никогда не была и совсем ничего не знаю про этот город.

– Нью-Йорк большой город, – авторитетно заметила Томми.

– Да, я тоже так думаю. Я всегда жила в сельской местности и боюсь, в большом городе мне будет очень неуютно. Но сестра пригласила меня провести с ней несколько недель. Она тоже приехала в Нью-Йорк и остановилась в большом пансионе у миссис Фарстон на Двадцать пятой Западной улице. И вот я еду к ней.

– Я думаю, вам понравится, – вежливо предположила Томми.

– А ты живешь где-нибудь недалеко от Двадцать пятой Западной улицы?

– Сейчас нет. Раньше я жила на Шестнадцатой Западной улице, а теперь уже не живу.

– Ты путешествуешь одна?

– Да, мэм.

– Наверное, ты прекрасно знаешь город.

– Это точно!

– Ты тоже живешь в пансионе?

– Да, в пансионе миссис Мерфи на улице Малбери.

Леди вдруг пришло в голову, что Мерфи – ирландское имя, но название улицы ей ни о чем не говорило. По внешнему виду девочки она решила, что та принадлежит к очень обеспеченной семье.

– Ах, как бы я хотела знать номер дома пансиона миссис Фарстон, – снова разволновалась леди. – Я так боюсь, что не найду его.

– Вот что я вам скажу, – солидно заговорила Томми, – если хотите, я провожу вас.

– О, это было бы замечательно! – обрадовалась соседка. – С твоей стороны это было бы огромным одолжением.

– Я думаю, вы не будете возражать, если я попрошу вас дать мне за это четвертак, – Томми напряженно ждала реакции на свои слова, и не без причины – ведь у нее не было ни единого цента.

– Я дам тебе вдвое больше, да еще скажу огромное спасибо. Я не очень-то привыкла путешествовать и чувствую себя беспомощным ребенком.

– Я о вас позабочусь, – безапелляционно заверила Томми свою подопечную. – Точно и аккуратно доставлю вас прямо к пансиону миссис Фарстон.

«Как-то странно говорит эта девочка», – подумала беспокойная леди, но уверенность девочки передалась ей, и оставшуюся часть пути она больше не волновалась, а наслаждалась путешествием, чего у нее никак не получилось бы без этой юной руководительницы. Просьба Томми заплатить ей не удивила женщину – она считала, что детям нравится иметь деньги на карманные расходы.

Тем временем поезд прибыл к месту назначения. Томми и ее компаньонка вышли из вагона. У вокзала, как всегда, пассажиров ожидало множество разных наемных экипажей: колясок, карет, кебов.

– Нам с вами вон туда, – сказала Томми, взяв свою спутницу за руку, как ребенка.

– Карета, мэм! Коляска! Пожалуйте, кеб! – со всех сторон раздавались крики кучеров.

– Пожалуй, мне лучше взять экипаж, – сказала леди, которую, между прочим, звали миссис Парменер.

– Как скажете.

– У меня коляска что надо, мэм. Пожалуйста, сюда, мэм, – дородный кучер оказался ближе других.

– Послушайте-ка, мистер, сколько вы хотите? – вмешалась Томми.

– А куда вам надо ехать?

– К миссис Фарстон, на Двадцать пятую Западную Улицу.

– А куда на этой улице? Номер дома какой?

– Номер дома мы не знаем.

– Как же я тогда вас туда довезу?

– Посмотрите в справочнике. А если вам это слишком хлопотно, мы наймем кого-нибудь другого, – сказала Томми.

Кучер больше не спорил, но попытался увеличить плату – как компенсацию за дополнительные трудности. Томми не уступала, спокойно объяснив, что заглянуть в справочник труда не представляет, и настояла на значительном уменьшении суммы по сравнению с тем, что запрашивал возница.

– Юная леди, – сказал кучер, отдавая дань уважения деловой хватке Томми, – с вами трудно спорить, вы такая практичная.

– Именно так, – ответила Томми, – первый раз за весь разговор вы правы.

Миссис Парменер и Томми уселись в коляске, кучер взгромоздился на ко́злы.

– Не представляю, как ты решилась так разговаривать с этим человеком. Я бы заплатила, сколько он просил, не споря.

– И вас бы жутко обманули! Знаю я все их штучки!

– Я так тебе обязана. Не представляю, что бы я без тебя делала.

– Я всю жизнь живу в этом городе. Все тут проверила и попробовала на зубок и на глазок. Меня не так просто обмануть.

– Боюсь, я веду себя слишком эгоистично, задержала тебя надолго, – переживала миссис Парменер. – Надеюсь, твои родные не будут очень волноваться из-за того, что ты так долго не приходишь домой.

– У меня нет родных, – засмеялась Томми.

– Как? Совсем нет?

– Сейчас нет. Моя бабушка только что уехала из Нью-Йорка. Поехала путешествовать, это ей необходимо для здоровья, – добавила девочка, вдруг неожиданно развеселившись, чем сильно удивила миссис Парменер.

– Куда же она поехала?

– На Запад. Я немного проехала с ней, просто проводила, чтобы ей не было так грустно. Она очень переживала, расставаясь со мной, бедненькая бабуля, – и Томми снова развеселилась, а ее спутница решила, что девочка все-таки очень странная.

– Когда мы доберемся до миссис Фарстон, я скажу кучеру, чтобы он отвез тебя домой, хорошо? – предложила миссис Парменер.

Томми представила себе переполох, который она произведет на улице Малбери, если подъедет в наемном экипаже к двери убогого доходного дома, в котором она даже не живет, а только временно ночует на полу, – и отклонила предложение. Она могла бы шутки ради согласиться на это предложение, но поскольку девочка видела, что кучер принимает ее за настоящую молодую леди, ей не хотелось, чтобы он понял свою ошибку, увидев, в каком неказистом районе она живет.

– Это совсем не нужно, – сказала она. – Я прекрасно доберусь и на омнибусе.

Экипаж остановился у аптеки; кучер, войдя внутрь, без особых трудностей выяснил по справочнику номер дома пансиона миссис Фарстон. Через несколько минут он подвез их к очень славному аккуратному дому, спрыгнул с козел и открыл дверь.

– Это дом миссис Фарстон? – спросила миссис Парменер.

– Да, мэм, это тот номер, который указан в справочнике.

– Я позвоню в дверь и узнаю, – сказала Томми.

Она вбежала по ступенькам и позвонила. Звонок оказался очень громким, и дверь открыли сразу.

– Это дом миссис Фарстон? – спросила Томми.

– Да, мисс.

– Здесь леди, которая приехала, чтобы поселиться у вас, – сказала Томми горничной и, вернувшись к экипажу, где миссис Парменер расплачивалась с возчиком, сообщила:

– Мы приехали куда надо.

– А теперь, моя дорогая, я надеюсь, ты примешь это в качестве моей благодарности за твою доброту и помощь, – сказала миссис Парменер, достала из кошелька доллар и вручила его Томми.

– Спасибо, – Томми приободрилась, настроение у нее поднялось. – Я рада, что поехала с вами.

Миссис Парменер уже была готова войти в дом, когда другая леди вышла из двери и стала спускаться по ступенькам. Это была миссис Линдсей, которой, как помнит читатель, юрист с Уолл-стрит рекомендовал этот пансион. Едва увидев Томми, миссис Линдсей разволновалась так, что ей пришлось схватиться рукой за перила, чтобы не упасть.

– Деточка, – взволнованно спросила она, – как тебя зовут?

– Томми, – очень удивилась вопросу незнакомой дамы наша героиня.

– Томми?!

– Так меня все называют. А мое настоящее имя Джейн.

Дама повела себя очень странно, как будто ей было трудно удержаться на ногах, взялась за перила и второй рукой:

– А ты знаешь женщину по имени Маргарет Уолш? – она продолжала расспрашивать Томми, тяжело дыша от волнения.

– Ну да, это моя бабушка, – отвечала крайне удивленная непонятным интересом девочка.

После этих слов у миссис Линдсей не осталось сомнений. Она распахнула объятия и воскликнула:

– Нашла, наконец! Доченька моя дорогая!

– Вы моя мама? – с трудом выговорила потрясенная Томми.

– Да, Дженни, да! Я твоя мама, твоя настоящая, родная мама! Я больше никогда, никогда не расстанусь с тобой, я так мечтала быть с тобой рядом, деточка моя! – не совсем связно говорила миссис Линдсей, обнимая свою заново обретенную дочь, которая в этот момент не могла испытывать никаких чувств, кроме бесконечного удивления.

– Вы совсем, ну просто ни капельки не похожи на мою бабушку, – заметила Томми, рассматривая тонкие красивые черты лица своей неожиданно появившейся матери.

– Ты говоришь о Маргарет? – с содроганием спросила миссис Линдсей. – Она тебе вовсе не родственница! Эта отвратительная, безнравственная женщина украла тебя много лет назад.

– Я тоже разыграла с ней шуточку, – засмеялась Томми. – Она хотела увезти меня на Запад, а я удрала от нее, и теперь она туда едет одна!

– Пойдем, родная. С этого момента я не расстанусь с тобой! Ты так много должна мне рассказать. Хочу все знать о твоей жизни, о тех годах, когда мы с тобой были так жестоко разлучены. Я даже не понимаю, как смогла пережить это страшное время. Подумать только, сколько лет я была без тебя и сколько лет я оплакивала свою потерю!

Миссис Линдсей не могла налюбоваться на дочку, не могла наговориться с ней. Матери хотелось узнать все о том долгом времени, когда жизнь ее девочки протекала вдали от нее. Хотелось почувствовать то, что чувствовала и переживала ее малышка где-то далеко-далеко, в трудном и непонятном мире.

Миссис Линдсей не могла налюбоваться на дочку, не могла наговориться с ней.

Томми, как мы можем легко предположить, не была хорошим рассказчиком, в ее изложении многое звучало путано и сбивчиво. Тем не менее, слушая рассказы о некоторых эпизодах жизни девочки, миссис Линдсей хваталась за сердце, утирала слезы, очень образно представляя себе тяготы, лишения и жестокости, перенесенные ее ребенком. Но вскоре улыбалась, потому что все эти ужасы были позади, и сейчас перед ней сидела ее дочь, живая и невредимая, и можно было подойти к ней, обнять и расцеловать.

– Это все, что у тебя есть? То, что на тебе? – спросила миссис Линдсей.

– Да, но это намного лучше того, что я носила раньше. Даже сравнить невозможно.

– Завтра я куплю тебе много разных новых вещей, – сказала миссис Линдсей. – Они будут еще лучше. Мне хочется, чтобы ты получила то, чего была лишена все эти годы, я хочу возместить все, что отняла у тебя судьба!

– Мне нужно ненадолго уйти, – сказала Томми. – Мне хочется рассказать миссис Мерфи про все, что со мной приключилось. Понимаете, я заплатила ей за неделю вперед за ночлег, завтрак и ужин. И теперь она не может понять, куда же я подевалась.

– Я не в силах отпустить тебя от себя, и если ты не возражаешь, я поеду с тобой.

– Ой, да я буду только рада!

Трудно вообразить себе изумление миссис Мерфи, когда Томми подошла к ее лотку с очень красивой и элегантной женщиной и сказала, что это ее мать. А уж повторить восклицания, произнесенные миссис Мерфи, после того как миссис Линдсей купила для Томми одно яблоко, заплатила десять долларов и сказала, что сдачи не надо, просто невозможно.

– Твоя мать настоящая леди, это уж точно, настоящая. Я так рада за тебя, Томми, так рада. Ты это заслужила, потому что ты сама добрая и замечательная!

Миссис Линдсей заказала обед в свою комнату: ей не хотелось знакомить дочь с остальными постояльцами пансиона, пока у девочки нет подходящего гардероба, а единственное платье Томми уже давно нуждалось в стирке.

Адвокат Юджин Селвин, как и обещал, приехал вечером в пансион к миссис Линдсей. Он был крайне удивлен, когда увидел там девочку, – как оказалось, ту самую, которую он так старался вернуть ее матери, используя для этого все свое умение. Мистер Селвин искренне обрадовался счастливому завершению ужасной истории и тепло поздравил обеих участниц драмы. Надо заметить, что он был щедро вознагражден за свои труды.

Последний штрих к событиям дня был добавлен на следующее утро. С первой же почтой миссис Линдсей отправила письмо жене фермера, которая приютила Томми. В письме она тепло благодарила за доброту, проявленную к ее ребенку. В конверт также были вложены деньги за железнодорожный билет и, к радости Томми, еще десять долларов – подарок Джеймсу Хуперу от Томми.