Через два дня после того, как полковник Стэнтон был привезен на плантацию Риванов, его жар спал, и ухаживающий за ним врач объявил, что полковнику гораздо лучше.

– Но ему следует оставаться в постели, – сказал доктор.

– Полковник может находиться здесь столько, сколько пожелает, – ответила миссис Риван. – Я и не собираюсь его торопить.

Ей очень хотелось узнать правду о прошлом полковника, хотя она понимала, что следует действовать с осторожностью, учитывая состояние раненого.

– Полковник Стэнтон, – сказала миссис Риван, присаживаясь у кровати. – Вы когда-нибудь бывали в этих краях, я имею в виду лет десять назад?

По широко распахнувшимся глазам полковника стало понятно, что вопрос вызвал у него живой интерес.

– Не знаю, бывал ли, – задумчиво ответил он.

– Не знаете? Вы ведь должны помнить, где были в то время, которое я упомянула.

– Время, о котором вы говорите, оказалось для меня очень горьким, мадам, – медленно произнес полковник.

– Вы не хотите говорить об этом? – мягко спросила леди, заметив боль на лице полковника.

– Я годами никому об этом не рассказывал, мадам. Хотя с вами я готов поделиться, ведь вы так добры ко мне. В то время я был в морском путешествии, которое оказалось гибельным. Корабль затонул со всеми пассажирами, включая мою жену и ребенка.

– Корабль разбился у этих берегов?

– Он разбился где-то у берега, но где – я точно не могу сказать.

– Могу я узнать название корабля?

– «Наутилус».

Миссис Риван часто задышала.

– Видимо, это правда! – пробормотала она.

– Что правда, мадам?

– «Наутилус» разбился на нашем побережье, не далее полумили от этой плантации.

– Вы уверены?

– Да, и обломки корабля все еще лежат на скалах в заливе.

– В то время вы жили здесь?

– Да, и я все знаю о крушении, так же, как и старина Бен, тот самый негр, хозяин причала на берегу.

Интерес раненого офицера усилился.

– Я хотел бы побывать на обломках, если они уцелели, – сказал он. – Я оставил ценные бумаги в секретном шкафу в каюте. Вполне возможно, что они еще там.

– Вы знаете, спасся ли кто-нибудь из пассажиров?

– Спасся? Нет, никого не спасли.

– Ошибаетесь, были спасены леди с ребенком. Леди скончалась через два дня, но ее ребенок жив до сих пор.

– Как звали леди? Скорее скажите мне! – задыхаясь, воскликнул офицер. Он попытался сесть, но от слабости не смог и рухнул на постель.

– Не перенапрягайтесь, полковник, умоляю вас! – остановила его миссис Риван, испугавшись волнения своего пациента.

– Скажите же мне имя той леди! Ее ребенок был мальчик?

– Я не знаю имени леди; она была тяжело ранена и не смогла твердо назвать его. А мальчика звали Джек.

– Джек! Моего сына звали Джек! Вы говорите, он жив?

– Да. Этот ребенок – наш Джек, мы с мужем усыновили его.

– Ваш Джек? Тот симпатичный мужественный мальчик? Ох, миссис Риван, скорее приведите его ко мне!

– Прямо сейчас не могу, полковник.

– Если бы я только мог доказать, что он – мой сын! У вас остались вещи той женщины?

– Да, у меня остались кое-какие личные вещи, украшения и кое-что из одежды мальчика.

– Принесите! – и полковник упал на подушки, не в силах больше говорить.

Взволнованная не менее сильно, чем ее подопечный, миссис Риван поспешила прочь из комнаты и вскоре вернулась с одеждой, платком и обручальным кольцом.

– Это кольцо моей дорогой Лауры! И платок! – прошептал полковник Стэнтон, как только увидел принесенные вещи. – А это одежда крошки Джека. Миссис Риван, без сомнений, Джек – мой сын!

– Я догадалась об этом еще два дня назад, полковник. Во время лихорадки вы бредили о кораблекрушении, о потере жены Лауры и сына Джека. Да, Джек, должно быть, ваш сын. Но как же вы спаслись?

– Это трагическая история, мадам. Вы, оказывается, знаете, что моя жена и сын были выброшены на берег, я же думал, что они утонули. Я потерял сознание. Через несколько часов я очнулся и обнаружил себя зацепившимся за буй, даже не знаю, как мне это удалось. Меня бросало вверх и вниз по волнам в открытом море.

– И вас подобрали?

– Не раньше, чем через сутки, а может, и больше. Когда на проходящем мимо корабле заметили меня, они выслали за мной лодку. Помню, как они втянули меня на борт, и я рыдал от счастья, а потом я снова потерял сознание.

– Испытание оказалось слишком тяжелым.

– Именно. Это отразилось не только на состоянии моего здоровья, но и на разуме, так как я только смутно помнил, что несколько недель был в морском путешествии, а потом оказался в каком-то госпитале. Там я оставался два месяца, а потом меня перевели в сумасшедший дом.

– Сумасшедший дом! Полковник Стэнтон, как вы, должно быть, страдали! – с сочувствием воскликнула миссис Риван.

– Это было не самое худшее, мадам. В лечебнице со мной жестоко обращался никудышный доктор, который сделал все возможное, чтобы выпытать все о наших семейных делах.

– Как звали этого врача, полковник? Простите мое любопытство, но для него есть весомые причины.

– Это был высокий, злобный на вид человек, называвший себя Маккензи, хотя позже я узнал, что его настоящее имя было то ли Максвелл, то ли Макки.

– Доктор Макки! Он был здесь!

– Здесь?

– Да, и он заявил, что Джек – его сын!

– Гнусный самозванец! – гневно вскричал раненый офицер. – Он негодяй до кончиков пальцев! Только благодаря ему я так долго пробыл в психиатрической лечебнице. Где он теперь?

– Не знаю. Я отказалась отдать ему Джека, потому что мне не понравились его внешность и его манеры. К тому же Джек не пожелал идти с ним. Я сказала доктору Макки, что он должен доказать свое право в суде.

– Это правильно. Если я доберусь до него, я либо пристрелю его, либо усажу за решетку.

– Он определенно заслуживает ареста за намерение использовать Джека.

– Думаю, он разработал план, чтобы получить имущество, которое по праву принадлежит мне. Во время просветления моего сознания в лечебнице он заставлял меня вновь и вновь рассказывать свою историю. В Англии находится имущество, которое является моим, а в Виргинии – наследство моей жены. Мы отправились за океан, чтобы получить деньги Лауры. Макки вытянул из меня все, что смог, а потом напичкал лекарствами, из-за которых я не помнил почти ничего из того, что со мной произошло. Когда сознание вернулось ко мне, я узнал, что он покинул лечебницу несколькими неделями ранее и исчез в неизвестном направлении.

– А вас так и держали в лечебнице?

– Да, поскольку этот подлец описал меня во врачебных книгах как неизлечимого пациента, подверженного вспышкам агрессии.

– Конечно, он сделал все это для того, чтобы получить ваше наследство.

– Без сомнений.

– Странно, что он не объявился раньше.

– Дело в том, что он знал о судьбе «Наутилуса» не больше меня. Как он узнал, что корабль разбился здесь, – понятия не имею.

– А ведь Макки был на корабле! Старина Бен отвозил его туда! – воскликнула миссис Риван, пораженная внезапной мыслью.

– Он взял оттуда что-нибудь?

– Старина Бен сказал, что он взял с собой жестяную коробочку.

– Должно быть, это моя коробка, та самая, которую я спрятал в секретном шкафу! Я должен отнять ее у доктора! Но расскажите о Джеке. Когда он вернется?

– Я… я не могу сказать, полковник Стэнтон.

– Вы отослали его куда-то с поручением?

Нет.

– Но Джека здесь нет. Скажите, где он. Он что, пропал? Убит?..

– Да, он исчез. Но не думаю, что его застрелили.

– Наверняка это еще одна выходка Макки, – прошептал полковник, снова без сил падая на подушки.