Запах весны

Наступила середина лета. Жимолость готовилась одарить людей первыми ягодами, но вдруг похолодало и пошел снег. Крупные липкие хлопья торопливо падали на открывшуюся теплому лету землю, и казалось, не будет им конца. Как-то боязно было глядеть на выглядывающие из-под снега золотистые одуванчики, согнувшиеся под тяжестью снега зеленые тополиные ветки, стайку острокрылых ласточек, промелькнувших в белой кисее.

Только Голубое озеро не приняло зимы. Чуть коснувшись воды, снежинки мгновенно превращались в дождевые капельки и бесследно исчезали в озерной глади. И не от этого ли к концу дня солнце пробило пелену туч как раз над озером и затопило все своими лучами? Озеро вспыхнуло мириадами солнечных зайчиков, а нависший на траве и деревьях снег приобрел розовую окраску.

Близился вечер. Солнце было на излете и грело всего лишь чуть-чуть. Но и этого тепла оказалось достаточно, чтобы под лиственницами зазвенела капель. Освобождаясь от снега, ветки хлопали одна другую, наполняя тайгу легкими вздохами. Сорвавшиеся с вершин комочки падали вниз и сбивали новые, покрупнее. Казалось, с деревьев осыпаются переспевшие плоды.

Из распадка дохнул теплый ветер, и сразу же ему отозвался первый ручеек. Словно опомнившись, тучи торопливо уплывали за сопки, открывая высокое голубое небо.

И вдруг на стоящей отдельно от других деревьев разлапистой лиственнице запел самец пеночки-веснички. Время его песен давно прошло. В затаенном под кустом ольховника гнезде его подружка выгревала желтопузых птенцов. В эти дни птицам бы вести себя тише воды ниже травы, а он запел!

С его песней в воздухе вдруг запахло весной. Откуда он взялся, этот запах? Ведь минуту назад его не было.

Я замер, стараясь запомнить его и угадать, откуда он идет. Сейчас я наконец узнаю, чем же пахнет весна.

И вдруг все стало понятно. Запах источал тающий снег. Удивительно нежный и свежий, он щекотал ноздри, заставляя биться сердце, и навевал чистые, добрые мысли. Правда, он не мог жить сам по себе, нужны были еще звон капели, лепетание первого ручейка, дыхание теплого ветра и вот эта песня пеночки-веснички.

— Ты слыхал, как поют дрозды?

— Где? У нас на Колыме? Это уже слишком! Утки-гуси — другое дело. Но певчих птиц у нас нет.

Во многом виноваты комары. Эти кровопийцы держат людей в поселках, не позволяют им выглянуть даже за околицу. К тому же не многие к этому и стремятся.

— А что там делать? Купаться в наших реках холодно, букет цветов не соберешь. В прошлый раз подснежников нарвали, так нас чуть в милицию не забрали. Говорят, это прострелы, они в Красной книге записаны. Нет, лучше я возле телевизора посижу. В крайнем случае по дороге до второго километра прогуляюсь. И то комары так накусают — неделю чесаться будешь.

Поэтому-то многие и не знают, что в их суровом крае гнездятся дрозды, соловьи, пеночки и даже жаворонки.

Пеночка

Очень приметна в нашей тайге небольшая птичка с буроватым оперением и тонким острым клювом. Это пеночка. Брюшко у нее желтоватое, над глазом светлая бровь. Питается пеночка пауками, комарами, жуками, не отказывается и от ягод. На нашем Севере встречаются зарничка, таловка, теньковка, весничка, а также зеленая, бурая и корольковая пеночки. Последняя самая нарядная: на голове желтая продольная полоска, такого же цвета бровь, на крыльях хорошо заметны две поперечные полоски.

Устроившись на вершине стоящего у опушки дерева, самец пеночки старательно выводит: «тень-тень-тень-тр-р-р-тиу-тиу-ци-ци-ци».

Самые звонкие и красивые песни исполняют пеночки на рассвете. Особенно радостно слушать их, если повезет встретить двух-трех самцов, облюбовавших растущие рядом деревья. Их хор звучит удивительно красиво.

Соловей-красношейка

Летом где-нибудь на берегу глухого таежного озера можно услышать соловья-красношейку.

Пение соловья-красношейки довольно скромное: «тив-тив-тив-ти-ти-ти-тюу-тю-у-тю-у». Он не совершает токовых полетов, а пристроится неподалеку от свитого в кустах гнезда и старательно выводит незатейливую песенку. У него, как и подобает настоящему певцу, серенькое, мало заметное оперение. Особыми приметами соловья-красношейки являются окрашенное в ярко-красный цвет горло, черная полоска на голове и такая же по бокам горла.

…Чуть ниже ручья на стоящей у озера лиственнице поет соловей-красношейка. Поет давно. Остальные соловьи уже нашли себе пары, свили гнезда и выкармливают птенцов. Этот же в полном одиночестве. В прошлом году и он летал вместе с небольшой серенькой соловушкой. Здесь у озера за поваленным деревом они вырастили пятерых малышей и всей семьей улетели в жаркую Африку. За долгие месяцы зимовки птицы растеряли друг друга, и теперь соловей остался один.

Правда, в первые дни появились две или три соловушки, но скоро улетели прочь. То ли им не понравилась песня серогрудого певца, то ли не приглянулась выгоревшая тайга. А может, он сам не захотел принять ни одной из них, потому что надеялся встретить свою соловушку?

Никто не знает этого. Никто не ведает, для кого поет, чего ожидает одинокий соловей. Но, как и в первые дни весны, он занимает сухую ветку на лиственнице и поет-заливается.

А над тайгой плывет июль — второй месяц быстротечного северного лета.

Варакушка

Встречается на Севере и родная сестра соловья — варакушка. Песенка ее удивительно светла и звонка. «Ти-ти-ти-тилили-ти-ти-рю-рю», затем свист и негромкое бормотание-щебетание, словно под конец кто-то потревожил птицу и она вот-вот улетит. Но затем варакушка как бы успокаивается, и через мгновение над тайгой снова рассыпается переливчатое «ти-ти-тилили».

Сама варакушка под стать своей веселой песенке — на тонких высоких ножках, с ярко-синими горлышком и грудкой, хвост наполовину окрашен в рыжий цвет, над глазом светлая бровь.

Зимует варакушка в Африке. Возвратившись в начале лета на родину, она устраивает под кустиком голубики или пучком прошлогодней травы неглубокую ямку и выстилает ее тоненькими стебельками. В ее гнезде обычно шесть-семь буроватых яичек. И соловей-красношейка, и варакушка питаются различными насекомыми, не отказываясь и от ягод.

Дрозд

Нет, у нас, к сожалению, водится не тот знаменитый дрозд, который в своей песне так четко выговаривает «поскорей-чай-пить-иди-иди!» Песня живущего на Колыме дрозда не столь звонка, но в ней есть и журчание ручейка, и смелый посвист, и каскад трескучих звуков.

Узнать певца можно по темному зобу, белым груди и брюшку. Населяет дрозд заросли ивняка. Питается насекомыми, червями и ягодами. Поэтому-то и любит селиться в поймах рек, где в избытке находит корм и для себя, и для птенцов.

Дрозд очень осторожная птица и нередко выполняет в наших краях роль сороки.

Как известно, сорока всегда первой замечает опасность и громко объявляет об этом всем лесным обитателям. Ее стрекочущий крик понимают пеночки и дятлы, лисицы и соловьи.

У нас сороки нет, зато есть дрозд. Он первым замечает опасность и рассыпает над тайгой тревожное «так-так-так». Тревога! Прячьтесь скорее! Этот сигнал понимают синицы и поползни, лоси и северные олени.

Чекан

Незатейлива, но далеко слышна песня у еще одного представителя певчих птиц Севера — чекана. Сидя на ветке лиственницы, он водит хвостиком вверх-вниз и издает частый пронзительный звук «чек-чек-чек-чек». Кстати, одна и та же песня, только с различными интонациями, исполняется и когда все спокойно, и когда чекан хочет отогнать от гнезда непрошеного гостя, и когда он возвращается к птенцам с кормом.

На протяжении пяти лет я наблюдаю за парой чеканов, что каждую весну устраивают гнездо у одной и той же кочки за насосной станцией. А может, там уже селятся дети тех, первых, чеканов? Ведь птицам дважды в год приходится преодолевать много тысяч километров полного опасностей пути и трудно предположить, чтобы они так долго оставались в живых. Там, где они зимуют, на мелких птиц разрешена и процветает любительская охота без всякого ограничения. Я видел фотографии, на которых изображены базарные прилавки, заваленные тушками соловьев, дроздов, пеночек…

Соловей, дрозд, варакушка и чекан относятся к семейству дроздовых. Кроме них из этого семейства у нас встречаются каменка, и синехвостка. Все эти птицы небольшого размера. Свои гнезда дроздовые вьют как на земле, так и на невысоко расположенных деревьях, в их кладке от четырех до шести яиц голубоватой или зеленоватой окраски.

И конечно же, все они перелетные птицы. С наступлением осени сбиваются в стаи и откочевывают в теплые края — в Африку, в Ирак, в Крым или на Кавказ.

Ласточка

В детстве я прочитал рассказ о том, как ласточки замуровали в своем гнезде воробья. Построили касатки гнездо, а этот разбойник забрался в него и не захотел вылезать. Тогда ласточки всей стайкой отправились к реке, каждая из них принесла в клюве кусочек ила, и они дружно залепили вход в гнездо. Воробей не смог выбраться на волю и погиб. Здесь же было нарисовано шарообразное гнездо, вокруг которого летали знакомые птички с длинными шильцами на концах хвостов.

Тогда мне понравился этот рассказ, и я ему поверил.

А сейчас?

Сейчас я знаю, что деревенские ласточки (а именно так называются ласточки с парой тонких длинных перышек в хвосте) шарообразных гнезд не строят. Их гнездо — корзинка. Шарообразное жилище может принадлежать только городским ласточкам. У этих ласточек в хвосте всего лишь небольшая выемка, а перышек-шильцев нет. И еще: у воробья достаточно мощный клюв, чтобы он легко разнес свежевыстроенную «тюрьму» на кусочки…

Верх у ласточек темно-бурый, брюшко белое, крылья черные и очень быстрые. Все ласточки изумительные летуны. По умению выполнять фигуры высшего пилотажа они уступают разве только чиркам и стрижам. Однажды я наблюдал, как четыре ласточки, выстроившись крыло в крыло, на протяжении часа носились над оврагом, домами, по узким переулкам и вдоль русла тоненького извилистого ручейка. В полете им встречались кусты, деревья, другие птицы, но за все время их четкий тесный строй не нарушился ни разу. Ноги же у ласточек слабые, и на земле они чувствуют себя беспомощно. Им трудно взлетать с ровной площадки, поэтому они предпочитают отдыхать на проводах или сухих ветках деревьев.

На территории Советского Союза встречаются ласточка-касатка, похожие на нее — рыжепоясничная и нитехвостая, а также городская, береговушка и скалистая ласточки. У нас гнездятся ласточка-береговушка и городская, последнюю иногда называют воронок.

Если касатка ловит насекомых у самой земли или воды, нередко пролетая под животами пасущихся на лугу коров и лошадей, то воронок — любитель подоблачных высот. Деревенская ласточка молчалива, наша же весь свой полет сопровождает задорным «тричч-тричч!».

Воронок сумел прижиться на Севере, потому что обладает одним удивительным свойством. Бывает так: после теплых солнечных дней наступает резкое похолодание и даже выпадает снег. Конечно, все мухи, комары и мошки мгновенно исчезают. Пеночки и дрозды в это время переключаются на ягоды, что же делать ласточке? Вот здесь их и выручает это свойство: ласточки и их птенцы сбиваются в гнездах в тесный комок и цепенеют. Замедляется дыхание, притихает пульс, падает температура тела. Вынутая из гнезда такая птица кажется мертвее мертвой.

Но не вечна пасмурная погода даже на Севере. Солнце пробивает плотные тучи, пригревает землю, из тесных щелей вылезают мириады насекомых. Ласточки тоже просыпаются и с мелодичным «тричч-тричч» устремляются ввысь.

Если же холода задерживаются, наступает трагедия. Все ласточки — и молодые и старые — погибают. Ходят люди по земле, видят над собой гнезда любимых ими птиц, и никто не знает, что птичьи жилища полны мертвых ласточек. Людям кажется, что они просто на время улетели туда, где потеплее, скоро вернутся и опять замельтешат над поселком.

Помнишь, Дюймовочка как-то нашла мертвую ласточку, отогрела ее, а та через некоторое время ожила и унесла девочку в страну эльфов? Сейчас я догадываюсь, как появилась эта сказка. Однажды гулял добрый сказочник и нашел оцепеневшую от холода ласточку. Он решил, что птичка мертва и, жалея ее, взял в ладони. От тепла рук ласточка согрелась и ожила. Добрый человек отпустил ее на волю, а сам поторопился домой и сочинил для детей хорошую сказку.

Жаворонок

В нашем таежном крае жаворонку жить трудно. Шпорец на заднем пальце у него прямой, коготки на остальных пальцах тоже слабо изогнуты, поэтому ни на куст, ни на дерево жаворонок не садится. А ведь у нас даже некоторые утки и кулики селятся на деревьях.

…Когда-то у устья реки Талой простиралось заросшее кустарником и чахлыми лиственничками болото. Летом на нем селились утки и кулики, зимой можно было встретить стадо диких оленей или одинокого лося. Но вот приехали из Магадана мелиораторы. Они осушили болото, пробив по краям глубокие канавы, затем выкорчевали кусты и деревья, распахали кочкарник. Получилось огромное поле. Теперь каждую весну его засевают овсом. Правда, созревать он не успевает, но зеленый корм для коров получается отличный. Интересно, что вместе с овсом в почву попадают семена сурепки, конопли, полыни и даже подсолнуха. Эти растения отважно тянутся вверх, словно взошли не на Колыме, а где-нибудь на Кубани. Некоторые из них за короткое, но очень светлое северное лето достигают полутораметровой высоты и напоминают небольшие деревца.

Однажды я возвращался с ночной рыбалки и присел отдохнуть на краю поля. С вечера прошел дождь, и бледно-зеленые побеги недавно взошедшего овса просвечивали словно восковые.

Неожиданно ухо поймало знакомую, но необычную для этих мест песенку: «тир-лир-лир-лир-лир-лю-лю-лю-уу, тир-лир-лир-лир-лир-лю-лю-уу». Она лилась с неба. Казалось, к голубому небосводу прицепили серебряный колокольчик, взошедшее солнце коснулось его своими лучиками, и колокольчик заиграл.

Нет, песня была не громкой. Проснувшаяся в дальнем лиственничнике кедровка мгновенно подавила ее. Но стоило утихнуть скрипучему голосу, как снова заструилось с высоты переливчатое «тир-лир-лир-лир».

Вдруг песня смолкла. Что случилось? Во все глаза смотрю в небо и почти над самой головой замечаю птичку. Она камешком падает вниз и, кажется, вот-вот ударится о землю. У самых всходов птичка расправила крылья и, описав небольшую горку, села между рядков. Величиной с воробья, такая же прогонистая и серенькая, как он, только по всему телу разбросаны чуть заметные белые пестрины.

Да это же жаворонок! Самый настоящий полевой жаворонок, песни которого мы так любили слушать в детстве. Я знаю, он не боится холода. Ведь зимует жаворонок не в теплых странах, а на высоких плоскогорьях Азии. Там часто дуют морозные ветры, но зато мало снега, и птице легко добывать семена диких трав, которыми она кормится всю зиму. Но как жаворонок мог узнать, что здесь, в глухом таежном крае, люди сотворили поле, и как он его нашел?

Жаворонок прошмыгнул среди растений, выкатился на бугорок и вдруг увидел меня. В то же мгновение на его головке поднялся хохолок, и он стал похож на задиристого петушка. Нет, жаворонок не дерется, как глухари или куропатки. Его оружие — песня. Чем звонче распевает ее самец, тем уважительней относятся к нему другие жаворонки. Редко какой осмелится нарушить границу звонкого певуна. Но если такой и найдется, тогда держись! Храбрости нашему жаворонку не занимать, а дома и стены помогают.

Конечно, здесь претендентов на его владения нет, поэтому-то жаворонок немного попел и сразу же опустился вниз. На земле полевой жаворонок не поет, разве только свистнет тихонько, чтобы самочка слышала, что он рядом.

Трясогузка

Я не стал тревожить птицу и тихонько ушел к дороге, в душе радуясь неожиданной встрече.

Эту подвижную доверчивую птичку северяне хорошо знают. С ранней весны до поздней осени ее можно встретить на берегу реки, у обочины дороги, а то и совсем рядом с домом. Часто покачивая длинным хвостиком, бегает она, ловко склевывая пауков, мошек, комаров. На головке у нее черная шапочка, на грудке такая же манишка, спинка серенькая. А называют ее белой, хотя в этот цвет окрашены только часть головы да еще брюшко. Все из-за того, что на Севере встречается, хотя и реже, еще одна трясогузка — желтая, у которой верх головы, крылья и хвостик серые, спинка зеленая, а грудка и живот желтые. Селится она у глухих таежных озер и, встретив там человека, поднимает отчаянный крик.

Однажды она «провожала» меня целый километр. Перед тем я двое суток провел без сна, меня донимали комары, и очень хотелось есть, а тут еще трясогузка. Вьется над головой и кричит на всю тайгу, словно у меня других дел нет, как ее гнездо разорять.

И белая и желтая трясогузки питаются в основном насекомыми. Поэтому они не могут зимовать у нас и с наступлением устойчивых холодов улетают в Африку, на юг Азии и на Филиппинские острова.

Белая трясогузка строит свое гнездо в кучах камней, под перекрытиями мостов, на чердаках домов, а то и под выброшенным за ненадобностью ящиком. Известен случай, когда эта птица поселилась на палубе старой баржи. Когда баржа отправилась в плавание, трясогузка не оставила гнезда, а путешествовала по реке вверх и вниз, пока не высидела и не выкормила птенцов.

Желтая трясогузка вьет гнездо в зарослях карликовой березки, у заросших густой осокой кочек, под стволами поваленных деревьев.

На юге страны трясогузки выводят птенцов два раза за лето. В наших же краях бывает всего один выводок.

Как-то я сидел у речного плеса и наблюдал за стайкой белых трясогузок. Покачивая хвостиками, они наперегонки бегали у самой воды, выхватывая плывущих по течению мошек. Иногда им приходилось забредать глубоко в реку, а то и взлетать над водой, если насекомое проплывало далеко от берега.

Откуда ни возьмись, опустились две лимонно-желтые трясогузки. Мои птицы опасливо покосились на них, самая ближняя даже перелетела подальше, не желая принимать гостей в свою стайку. Так они и охотились до самого вечера. Белые в одном месте, желтые — в другом. И те и другие одинаково покачивали хвостиками, время от времени задорно цикали и ловко ловили мошек на берегу, в воде, в воздухе. Но вот признать друг в друге близких родственников так и не захотели.

Коньки

Если белая и желтая трясогузки почти родные сестрицы, то горный, краснозобый и зеленый коньки — их двоюродные братья. Эти птицы тоже относятся к семейству трясогузок и тоже любят все время подергивать хвостиками, хотя они и покороче. В полете коньки как бы подпрыгивают, чем напоминают бег расшалившихся жеребят. Не отсюда ли название? А может, их называют коньками за неусидчивый нрав? Только что конек был здесь, через секунду уже на дальнем кусте, а там, гляди, прошмыгнул мышкой между веток и исчез в густой траве.

Коньки очень осторожны, и наблюдать за ними труднее, чем за трясогузками. Лучше всего это делать весной, когда коньки увлечены токовой песенкой — носятся над тайгой, то зависая глубоко в поднебесье, то стремительно падая на вершины деревьев. Их мелодичное «тюр-тюр-тюр», переходящее в звонкое «циа-циа», звучит от зари до зари.

Коньки — небольшие буроватые птички с тонким клювом, маленькой головкой и длинными тонкими ногами. Горный конек сверху серовато-бурый, снизу розоватый; у краснозобого конька горло и зоб окрашены в красноватый цвет; спина зеленого конька зеленоватая. Он самый мелкий из всех коньков, иногда его еще называют пятнистым коньком.

Коньки — насекомоядные птицы, хотя горный и краснозобый при случае угощаются и семенами диких трав. Свои гнезда все коньки устраивают на земле, используя как прикрытие камни, кусты, кочки. Горный конек, естественно, любит селиться в горах, краснозобый — среди кустарниковой тундры, зеленый — на опушках, гарях, старых вырубках.

Таежная аптека

Однажды среди лета в тайге погиб человек. Нет, не утонул, и медведь здесь ни при чем, в эту пору медведи смирные. Человек чистил рыбу, порезал палец, а к утру его не стало. И раны-то было чуть-чуть, но болел он болезнью под диковинным названием — гемофилия. Это значит, кровь у него не сворачивалась — сочилась и сочилась из пореза. Вместе с ним жил товарищ, так этот товарищ две рубашки и майку на бинты изорвал, но спасти не мог.

А ведь можно было. Летом в тайге легко отыскать немало растений, издавна применяемых как надежное кровоостанавливающее средство. Это и жгучая крапива, и темно-вишневая трава кровохлебка, и разлапистый конский щавель. Обычно такие растения называют лекарственными.

Повсеместно на таежных полянах можно увидеть кровохлебку. Ребристый и полый ее стебель усажен мелкими сидячими листочками, а над ними на тонких и высоких цветоножках покачиваются темно-вишневые головки. Обычно используют полученный из корней сок, помогающий при простудных и желудочно-кишечных заболеваниях. Применяют его и как кровоостанавливающее средство.

В болотистых поймах среди зарослей осоки встречаются растения с огромными, более полуметра в длину, листьями и высоким, увенчанным кистью трехгранных орешков стеблем. Это конский щавель. Он обладает чудесными кровоостанавливающими свойствами, применяют его также при желудочно-кишечных заболеваниях.

У таежных тропинок, по берегам ручьев и рек, на заброшенных рыбацких и охотничьих стоянках любит селиться одно из самых употребляемых в народной медицине растений — подорожник. Свежий сок из его листьев хорошо лечит язвы, небольшие раны, фурункулы и ожоги. Помогает он, если человек в тайге съел что-нибудь несвежее, отравился ягодами или грибами, либо дала о себе знать старая болезнь желудка.

Кто из нас не знает пижмы? Собранная из желтых соцветий золотистая корзинка ее заметна издали. Сильный запах пижмы отпугивает комаров и мошек. Недаром бывалые таежники, отправляясь в тайгу, натирают лицо и руки цветками пижмы. Звери любят поваляться в ее зарослях. Лекарства, полученные из этого растения, используют при лечении желудочно-кишечных заболеваний, а также при повышенном кровяном давлении. Помогает оно и при нервных расстройствах.

Внешне несколько похож на пижму тысячелистник. Только корзинка у него собрана не из желтых, а из белых цветков. Листья тысячелистника используют при изготовлении кровоостанавливающего лекарства, настой хорошо лечит простуду.

Такими же свойствами обладает лишайник кладония. Его еще называют олений мох или ягель. Растет он на песчаной почве, сухих торфяниках, таежных опушках.

Я привел далеко не полный перечень лекарственных трав, встречающихся в нашей тайге и готовых в любую минуту прийти человеку на помощь. Нужно только уметь отыскивать и правильно применять их.

Тихие охоты

Охоты бывают разные. Одни громкие — с ружейной пальбой, лаем собак, кряканьем уток и ревом зверей. Другие — тихие. С ведерком, корзиной. И кто скажет, какой трофей принес больше радости охотнику — добытая на Щучьем озере пара быстрокрылых чирков или ведерко тугих, источающих запах прелой листвы подосиновиков? Ведь охотники за грибами да ягодами в этот день вдоволь наслушались пения птиц и журчания ручьев, налюбовались неброскими лесными цветами… Они пережили радость общения с природой, а по словам Льва Толстого, это самая великая радость.

Громкие охоты начинаются только осенью, а вот тихие — в середине июля. К этому времени созревают первые ягоды. Еще совсем недавно желтоватые цветки жимолости растопыривали лепестки-пальчики, так похожие на человеческую кисть, а сейчас весь куст увешан синими продолговатыми ягодами. Одни плоды лишь начинают созревать, другие налились так, что прикоснись — и они брызнут струйкой кисло-сладкого сока. Это настоящая кладовая здоровья, они содержат сахар, различные кислоты и витамины. Нежные и ароматные ягоды идут на приготовление морсов, компотов, варенья. Но самые вкусные они — только-только сорванные с куста.

Излюбленное место растущей у нас жимолости — старые прирусловые вырубки. Среди потемневших от времени пней вперемежку с кустами шиповника и красной смородины разрастается она буйно и широко. В этих зарослях можно встретить выводок суетливых куропаток, стайку пугливых рябчиков или тяжелого на взлете глухаря. Всем им по вкусу наша северная ягода…

Но за жимолостью добираться не близко. Иногда на одну только дорогу истратишь полдня. А вот сразу за поселком целое поле другой очень вкусной ягоды. Это родная сестра брусники, черники и клюквы — голубика. Селится она по низким сырым местам, и бывает, что ее кусты тянутся вдоль речки или болота на несколько километров.

Некоторые веточки голубики напоминают миниатюрные деревца. Есть и стройный ствол, и ветвистая крона. Поглядишь на такое деревце, а оно отливает синевой: голубоватый ствол, голубоватые листья, синие ягоды. Поэтому во многих краях это растение зовется синикой.

Есть у голубики и другие прозвища: гонобобель, гонобобль и даже дурника или пьяница. В двух последних прозвищах виновата не голубика, а багульник. Этот вечнозеленый, с сильным одурманивающим запахом кустарник любит соседствовать с голубикой. Его очень легко узнать по узким, сверху темно-зеленым, а снизу покрытым ржавобурым налетом листочкам. И в этих листочках, и в самом стебле много эфирных масел, содержащих яд ледол. Белые, собранные на концах веточек цветки тоже ядовиты. При малейшем дуновении ветра их пыльца поднимается в воздух и оседает на ягоды голубики, если они растут поблизости. А так как этот яд действует прежде всего на нервную систему, то у отведавшего голубики кружится голова.

Но не нужно думать, что от багульника одни неприятности. Из высушенных его веточек готовят лекарства от коклюша, ревматизма, бронхиальной астмы. Применяют багульник при заболеваниях кожи, ранениях, ушибах, кровотечениях…

Мякоть темно-синих ягод голубики чуть кисловата и очень приятна на вкус. Сами ягоды имеют различную форму: могут быть округлые, продолговатые, грушевидные и даже в форме кубиков. Очень редко, но все же встречаются кустики голубики с белыми плодами.

Голубика очень стойка к различным невзгодам и поэтому растет далеко на Севере. Даже прихваченные морозом, ее ягоды необычайно вкусны. Любят их люди, птицы и звери. Особенно увлекаются голубикой медведи. Бывает, этот огромный хищник по нескольку дней подряд питается одним «северным виноградом» — голубикой.

Вкусна она в пирогах, киселях и варенье. А уж какова голубика в свежем виде — знают все! Сладкая-сладкая и такая нежная, будто тает во рту.

Собирать голубику нужно очень аккуратно, стараясь не повредить нежные веточки. Ведь вполне возможно, что растущему у твоих ног кустику больше сотни лет…

Очень часто у нас встречается еще одна ягода. Любопытно, что многие не знают, можно ли ее есть. Когда, впервые увидев эту ягоду, я съел целую горсть, за мной долго с тревогой наблюдали товарищи по рыбалке: не отравился бы. Потом я узнал, что она издавна ценима охотниками, рыбаками и оленеводами, так как хорошо утоляет жажду.

Любой встречал не однажды разостлавшуюся по самой земле маленькую «елочку», усеянную сверху крупными черными ягодами. Это вороника. У нас ее называют шикшой или водяникой. Последнее название — из-за водянистого сладковатого сока, что прямо брызжет, стоит чуть придавить крепкие на вид плоды.

Вороника — вечнозеленый кустарничек. Примечателен его зеленый наряд. Кажется, это иголки, как у лиственницы или стланика. Но, присмотревшись, понимаешь, что перед тобой обыкновенные листочки, только края у них сильно загнуты вниз.

Отправляясь на «тихую охоту», необходимо брать с собой корзинку или ведерко, мазь от комаров, теплую одежду, запас еды. Многие не забывают прихватить и спички.

— А что здесь плохого — испечь картошку, вскипятить чай, может, просто погреться да комаров погонять.

— А если пожар?

— Какой пожар? Что я, залить свой костер не в состоянии?

Вот так рассуждают почти все, и все в состоянии надежно потушить костер, но тайга-то горит. Так что не лучше ли оставить спички дома?

Отметины

За Гремучим озером кто-то тайгу подпалил. Специально или случайно, утверждать не буду, а что подпалил — это точно. Затрещала-заполыхала тайга, шугануло в небо жаркое пламя, черной тучей завис над сопками дым. Гореть бы тайге долго — деревья вокруг плотно стоят, стланик сопки зеленой подушкой укрыл, долина на сто километров тянется. Да, к счастью, в этот день Васька Чирок бульдозер на новый полигон перегонял и недалеко от пожара случился.

Как только огонь увидел, развернул бульдозер и пошел обрезать пожарище. Отвал у бульдозера широкий, двигатель стосильный. Часа не прошло, а вокруг бушующего пламени темная лента перепаханной земли легла. Ткнулся в нее огонь, зачадил и потух…

Как-то в те края я снова попал. Там, где пожар гулял, мертвый стланик ребра выставил, сухие лиственницы в небо пиками торчали. Ни птицы, ни мотылька. Только одинокая пищуха в камнях возится.

Где бульдозер прошел, тоже приметная полоса на многие годы осталась. По верхней колее рядочек молодых лиственничек поднялся, по нижней ручеек журчит. А между ними сыроежек целые заросли. Следов же разных и не сосчитать. Здесь вот дикий олень — буюн грибами угощался, чуть дальше бурундук шляпки погрыз, у поворота куропатки воду из ручейка пили.

Я на камень у ручейка присел, а рядом на обгорелое дерево пеночка-зарничка опустилась, на меня глазком-бусинкой уставилась и спрашивает:

— Пить? Не пить?

— Пей! — говорю. — Всем хватит.

Она напилась и улетела. А я сидел и смотрел на отметины, что оставили после себя два человека.

Плохой человек и хороший человек.

Цыплята и утята

Многие почему-то считают, что трудное для птиц время наступает только с появлением птенцов. Мол, им всех детишек накормить-напоить нужно, от дождя спрятать, от хищников уберечь. А до этого все, как в известном стихотворении: «Птичка божия не знает ни заботы, ни труда». Однако и пора насиживания для большинства птиц ничуть не легче.

Как только утка сядет на кладку, селезень тотчас улетает на линьку.

Еще в начале июля селезни чирков и шилохвостей красовались в ярком брачном наряде, а сейчас их не узнать. Серенькие, невзрачные. Даже не понять, кто перед тобой. Может, уточки, а может, даже утята. Не потому ли они забираются на глухие таежные озера и держатся там, пока не вырастет новое оперение?..

Глухарь, так тот даже не представляет, в каком месте глухарка свила гнездо. Оттоковал, забрался в бурелом и никуда.

Бремя заботы о будущем потомстве ложится чаще всего на мам. А ведь насиживать яйца нужно три недели. И все это время уточка почти не покидает гнезда. Рано-рано утром, когда даже комары погружаются в короткий предрассветный сон, уточка на мгновение слетает на озеро, торопливо сделает несколько глотков, съест два-три комочка водорослей и снова к яйцам — не остыли бы. Дождь ли, ветер ли, зверь или человек у гнезда появились — не шелохнись.

Глухарка сидит на яйцах очень крепко. Во второй половине насиживания ее можно снять руками с гнезда и посадить обратно — ни за что не улетит. Все так же, не покидая гнезда, попьет собравшейся на листьях росы, пощиплет пробившуюся рядом с гнездом травку — тем и сыта. Поэтому-то рядом с ее гнездом вся зелень выщипана до корней. За время насиживания желудок глухарки сокращается вдвое.

Даже рябчик, не расстававшийся со своей подружкой целый год, как только рябочка села на кладку, куда-то исчезает. Пожалуй, один только самец белой куропатки не покидает своего гнездового участка, охраняя его до появления птенцов.

А как же линяют куропатки, глухарки, рябочки, уточки? Ведь за один день перо не сменишь! Постепенно. Сегодня несколько перышек выпало, завтра — два-три, а на их месте уже растут новые. Так понемногу и перелиняют.

Но вот минуло три недели, и наконец появились малыши. И удивительное явление: вылупившийся птенец почти мгновенно крепко-накрепко запоминает склонившуюся над ним родительницу. Куропачонок — куропатку, глухаренок — глухарку. Малыш сразу же признает ее и теперь будет следовать за нею всюду.

К моменту появления цыплят и утят в колымской тайге наступает настоящее лето. Воздух буквально гудит от комаров, мошек, стрекоз. В траве бегают пауки, ползают гусеницы, пощелкивают жвалами черные жуки. Малыши с первых часов своей жизни жадно набрасываются на еду. К счастью, это не беспомощные слепые и голопузые птенчики, а бойкие и жизнерадостные существа, способные вполне самостоятельно добывать себе пищу. При этом смелости и отваги им не занимать. Только что вылупившийся утенок поселившегося на дереве крохаля отчаянно бросается с пятиметровой высоты и сразу же отправляется к реке.

Уже через две недели после рождения молодые рябчики перепархивают с ветки на ветку, а спать устраиваются на деревьях, словно куры на насесте.

Гуляя возле ручья, мы вспугнули выводок только что вылупившихся цыплят куропатки. Малыши очень напугались, и двое из них попали в ручей. Но не утонули, а, быстро работая лапками, переплыли на другую сторону и спрятались в траве.

Глухарята с первых же дней питаются не только комарами да пауками, а при случае с аппетитом поедают и ягоды.

В самом начале жизни (а она начинается за два дня до появления цыплят на свет, ведь в это время они уже попискивают через скорлупу и наседка обращается с таким яйцом как с живым существом) малышам нужно постигнуть множество уроков: как затаиться от хищников, каких насекомых можно есть, а каких нельзя, от каких птиц необходимо прятаться подальше, а на каких можно не обращать внимания.

К сожалению, многие птенцы погибают от холода, хищников, бездомных собак и от людей. Даже олень, отыскав в траве куропачий выводок, примется с аппетитом поедать беспомощных цыплят. Любит полакомиться ими и белка. Зачастую из всего выводка к осени выживает меньше половины. А если в тайге случится пожар, то погибнет весь выводок и на долгие годы из тех мест исчезнет все живое.

Андрейкин куропачонок

Однажды у реки Таинки мои соседи Трофимовы с сыном Андрейкой встретили куропачий выводок. Шли себе на рыбалку, и вдруг прямо на тропе куропатки пасутся. Куропатка-мама — старка по-охотничьи — и цыплята. Старка людей увидела, закричала: «кр-р-р». Внимание, мол, опасность, и закувыркалась по тропе, словно у нее крыло перебито. Это для того, чтобы люди за ней погнались и цыплят в покое оставили. А малыши, как только мать крикнула, рассыпались по тропе и затаились. Тот у камушка прилег, тот под сучок забился, третий под куст травы голову сунул, лежат не шелохнутся. Спинки у них серые, тропа от камней, мха, веток разных пестрая — сразу и не разглядишь, где цыпленок спрятался.

— Теперь они будут вот так лежать, пока куропатка не вернется и не скажет: «кок-кок» — опасность миновала, можно выходить, — объясняет отец Андрейке. — Пошли, сынок, отсюда. Да под ноги гляди, чтоб не наступить ненароком.

Снова идут Трофимовы по дороге. Впереди отец, за ним Андрейка. И вдруг отец обратил внимание, что сын шапку в руках несет.

— Ты зачем ее снял? — спросил он Андрейку. — Надень сейчас же. Дождь идет. Простынешь.

— А у меня здесь маленький. Я взял одного. Пусть у нас живет. Мы ему пшена купим. Я же у бабушки курочек кормил.

Старший Трофимов остановился, и лицо его сделалось сердитым:

— Что же ты наделал? Ведь куропатки не пшено, а комаров и мошек да еще ягоды разные едят. Нужно сейчас же возвратить малыша куропатке, иначе он погибнет.

А куропачонок в шапке затаился, глаза прикрыл, лапки поджал, словно неживой. Отец посмотрел на него и говорит:

— Мы не будем снова тревожить куропатку, положи малыша прямо на тропу. Сейчас дождь, она детей в траву не поведет. Долго ли маленьким простыть? А тропа здесь одна, и выводок сюда направляется.

— А он не убежит? — волнуется Андрейка. — Давай мы его под эту корягу посадим. Здесь и сухо и мама его быстро найдет.

Устроили куропачонка под лежащую у тропы корягу, а сами спрятались за толстую лиственницу. Нужно же узнать, что дальше с малышом будет.

Тихо в тайге. Только мелкий дождик по деревьям шуршит, да иногда крупные капли с веток срываются. Куропатка успокоилась, возвратилась к тропе и произнесла: «кок-кок». Тотчас ожил куропачонок, что затаился у камушка, вылез цыпленок, сидевший под сучком, выглянул малыш, прятавший голову за кустик травы. Остальные цыплята тоже вокруг куропатки собрались, и она повела их по тропе.

Вскоре выводок подошел к коряге, под которой лежал Андрейкин куропачонок. Вот здесь произошло самое невероятное. Вместо того чтобы броситься навстречу матери, братьям и сестрам, он еще крепче прикрыл глаза и еще сильнее прижался к земле. Кажется, и дышать перестал. Вокруг него цыплята бегают, комаров, мошек ловят. Два забияки огромного жука-усача не могут поделить, возню устроили. А этот лежит. Он-то не слышал, как мать сказала «кок-кок», а без разрешения выйти из-под коряги не смеет. К счастью, мимо кукушка пролетала. А кукушка очень уж на хищную птицу похожа. Сама пестрая, хвост длинный, крылья острые. Куропатка ее увидела — «кр-р-р» закричала. Все цыплята мгновенно затаились. И Андрейкин куропачонок еще больше затаился. Пролетела кукушка. Куропатка: «кок-кок». Все, мол, спокойно. Теперь и Андрейкин куропачонок мать услышал, открыл глаза, быстро выбрался из-под коряги и, словно ничего не случилось, принялся делить жука-усача с двумя братиками.

Озеро Бусинка

Сразу за перевалом Алык есть три озера: Нижнее, Среднее и Бусинка. Два первых — настоящие озера, глубокие, с рыбой и утками, Бусинка же совсем маленькое. Если, к примеру, в нем вздумает искупаться медвежья семья, то лезть в воду придется по очереди. Сначала медвежата, потом медведица. Вместе нельзя — не поместятся.

Я почему вспомнил о медведях? Рядом с Бусинкой до половины лета лежит толстая ноздреватая наледь, и вся она в медвежьих следах: больших и маленьких, давних и совсем свежих. Что здесь делают мишки, не представляю. Может, отсиживаются от комаров, а может, и на самом деле купаются.

Мы с братом открыли эти озера случайно. Возвращались с рыбалки, потеряли тропу и заблудились. Дождь, рюкзаки тяжелые, я говорю, нужно поворачивать вправо, брат — налево. Идем, выясняем отношения, вдруг озера. Все три, как на ладони.

Быстро разожгли костер, я достал чайник, наклонился зачерпнуть воды из озерка, а там хариус. Застыл в метре от меня, шевелит жабрами, а во рту что-то блестит: не зуб ли себе золотой вставил? Сразу чайник в сторону, наладили удочку и опустили крючок с жирной приманкой хариусу под нос. Тот хамкнул, мы подсекли и вытянули добычу на берег. Все произошло так быстро, что хариус наверняка не успел ничего сообразить. Лежит в мокрой траве и таращит глаза.

Только теперь мы разглядели на губе у него тяжелую медную мормышку и рядом с нею еще два крючка. Это уже совсем непонятно. Хариус знаком с рыбаками и, конечно же, должен был сообразить, что в этом озерке он у всех на виду. Заверни в ручей и через пару минут будешь в Среднем озере, а он никуда. То ли вода здесь свежее, то ли комаров больше. А может, это просто очень принципиальный хариус. Мол, ловите меня не ловите, а я тут буду жить, и все.

Мы обследовали хариуса, вытащили из него крючки и отпустили. Да и почему не отпустить? Рыба у нас есть, хариусу мы особого вреда не нанесли. Главное — Бусинке «статус» возвратили. Без рыбы оно что — обыкновенная лужа, каких в тайге сколько угодно. А с хариусом совсем другое дело. С хариусом — озеро!

Танцующие хариусы

Пока сушили одежду, пили чай, дождь перестал, и вдруг мы явственно услышали далекий гул автомобильного мотора. Без всякого сомнения, за сопками проходила дорога. Мы торопливо уложили рюкзаки и пошли в ту сторону по набитой вдоль озер тропинке.

Небо открылось, и на тайгу хлынуло солнце. Тепло затопило весь мир. Над озерами замельтешила комариная метель. Один хоровод поднимался вверх, другой спускался к самой воде и, покачавшись над волнами, снова взмывал в воздух.

Неожиданно рядом с берегом раздался звонкий всплеск. Крупный оранжевоперый хариус выскочил из воды, прошелся по ней на хвосте и, рассыпав каскад брызг, исчез. Не успели поднятые им волны коснуться прибрежных камней, как чуть в стороне одновременно взметнулись две рыбины, на мгновение зависли и так же дружно нырнули.

Словно разбуженная их всплеском, с распустившегося у самого берега ириса взлетела бабочка и принялась порхать в каком-то полуметре от воды. Бабочку попытался схватить угольно-черный хариус. Не дотянувшись всего лишь чуть-чуть, он плюхнулся на воду и сразу же взлетел снова. Он подскакивал, кувыркался, шлепал хвостом, бабочка частила крыльями, чуть поднималась или опускалась, и казалось, эта игра нравится обоим…

Наконец бабочка повернула к берегу, незадачливый охотник, шлепнув хвостом, ушел на глубину. И только тут мы заметили, что все озеро кипит от жирующих хариусов. Килограммовые черныши, узкие, как ножи, селедочники, похожие на тонкие серебристые гвозди мальки дружно охотились на комаров-звонцов. Но представлялось, что все эти прыжки, кульбиты, пробежки хариусы исполняют просто так — потому что светит солнце, поют птицы, над водой склонились ирисы, потому что не танцевать в такой день невозможно.