Мародерство продолжалось. Лекарства были упакованы в ящики и громоздились в нашей части поликлиники. Но были еще и другие ящики. Личные. На ящиках Раиса было написано «Скорая помощь», на ящиках Шамсуддина — название нашей больницы. На моих — мое имя.

Бойцы обнаружили склад книжной торговой базы района. В книжных магазинах кишлаков можно было наткнуться на самые неожиданные вещи. Причуды советской торговли — Уильям Теккерей в горном селении. Это было очень похоже на наступивший коммунизм — база была полна книгами. Подходи, выбирай, платить не надо. Многозначительно выглядели светлые тома сочинений Солженицына, в частности — «В круге первом». Я собрал две связки книг.

Незнакомые доброхоты-солдаты принесли мне несколько телефонных аппаратов, которые я сложил под кроватью.

Джамол Ахмедов попросил меня посмотреть в порядке ли их родовой дом, не сгорел ли. Сам он за сутки, что провел в Гарме, из здания поликлиники не вышел. Видимо, опасался за свою жизнь. Дом семьи Ахмедовых мне понравился. Высокий, со старыми деревьями во дворе, с верандой. Перила — столбики, лестница. Дом был цел.

Мне опять пришлось увидеть, как человека бьют прикладами. Я возвращался после осмотра дома, когда встретил двоих, видимо, боевиков, которые пинками и прикладами подгоняли третьего.

— Эй, ты кто? — крикнул один.

— Я врач.

— Значит, будет два врача!

Они расхохотались.

Пленный — врач из Курган-Тюбе. Боевики нашли его на чердаке в брошенном доме. Солдаты были уверены, что он — «вовчик». Один из них подошел ко мне и доверительно сообщил, что вечером, чуть позже, они его обязательно застрелят. Для разговора я выбрал русского майора. Сообщил ему, что пленного собираются убить.

— Хорошо, — сказал майор, — скажу, чтобы его заперли.

Так я вмешался в судьбу этого человека. После мне рассказывали, что врач — у него был большой и какой-то плоский нос — действительно был ваххабитом и в Курган-Тюбе прославился своими пытками над пленными. Туман, туман… В конце концов, я думаю, его убили, если только он не ушел в Афганистан. Очень уж у него был запоминающийся нос. Легко опознать.

Вечером привезли раненого. Проникающие пулевые ранения в живот. Большая кровопотеря. Подключичный катетер поставить не удалось. Ткани под ключицей сначала прокалывают толстой иглой. Когда в шприце появляется венозная темная кровь, это означает, что игла в подключичной вене. Потом через иглу в вену вводится пластмассовый проводник, иглу удаляют. По проводнику в вену вводят пластиковую трубку — это и есть катетер. Он нужен, чтобы быстро и без проблем производить инфузию — вливать в кровеносную систему большие объемы жидкостей, кровь, лекарства. Все это было недоступно — вены, вероятно, из-за потерянной крови, «спались».

Удалось поставить иглу в кубитальную вену в локтевом сгибе и ввести тиопентал натрия и миорелаксанты. Миорелаксанты — курареподобные вещества — вызывают расслабление гладкой мускулатуры, человек перестает дышать. Начиная именно с этого момента можно интубировать. По пальцу.

Я сделал несколько попыток. Неудачно. Каждый раз трубка оказывалась в глотке, воздухом у раненого раздувало желудок. Я решил обойтись воздуховодом. После очередной попытки выяснилось, что раствор по игле больше не поступает. Нужно было искать другую вену.

Носатый врач ночь провел в запертой комнате, наутро его выпустили. Он ни за что не желал с нами расставаться. Сидел в углу комнаты или ходил следом. Именно он нашел вену, игла в которой продержалась до конца операции. Именно он большую часть времени простоял рядом с раненым и «дышал» мешком Амбу. Коллега-анестезиолог.

Раненый не умер. Операция закончилась — браво хирургам, которые работали при свете керосиновой лампы.

Веселый замполит стоял на крыльце, когда я проходил мимо.

— Тебе силиндер нужен, — уверенно сказал он.

— Какой силиндер?

— Серый, — сказал он. — Для солидности.