Утром объявили, что сегодня мы, может быть, покинем Гарм на грузовиках. До Душанбе-Понедельника — 185 километров. То есть можно доехать за четыре-пять часов. При обычных условиях. Летом. Зимой дорога практически непроходима из-за снега, весной — из-за селевых потоков.

Я договорился с Раисом насчет Вовки. Раис морщился, но вписал Бобомурадова в список нуждающихся в эвакуации. Спасибо.

Подали несколько крытых грузовиков. В один погрузили трупы. Во второй — раненых. Раис и Шамсуддин сели в кабину к шоферу.

Раненые лежали в глубине кузова, ближе сидели больные солдаты. Я сел у самого края кузова на чей-то бронежилет. Вовка сел рядом. Прямо передо мной расположилась старушка с узлом.

Еще одну машину грузили боевики Файзали. Это были трофеи. Дрались из-за телевизора и собаки — не поделили. Сначала два боевика — за телевизор, потом другая пара за овчарку. Телевизор и овчарку постигла одинаковая участь — их расстреляли, поделить не выходило.

Бронетранспортер с надписью «Файзали Файзалиев» белой краской на боку тянул за собой на прицепе черные жигули «девятку» — командирский трофей. Телефоны из-под моей кровати кто-то забрал.

Когда мы тронулись, пошел снег. Старичок вел по дороге вереницу маленьких детей. В руке у него была палка с прикрепленным красным лоскутом.

Снег за окраиной пошел обильнее. Машины едва двигались, когда на склоне холма, рядом с которым мы проезжали, метрах в тридцати—пятидесяти появились фигуры в чапанах и с автоматами за спиной. Около двух десятков. Я удивился их непокрытым головам. Моджахеды.

— Когда я начну стрелять, заткни уши. А то оглохнешь, — сказал Вовка и стал целиться.

Ничего не произошло. Нас по какой-то причине не тронули. Может быть, моджахедов смутило количество машин, а может быть, они просто замерзли. Моя версия — у них была какая-то другая цель. Строй мужчин, идущих друг за другом по одному, через короткое время скрылся в метели.

Когда мы поднялись выше, снег перестал, и даже показалось солнце. Дорогу нам перегородил сель. Жидкая грязь вперемешку с разной величины камнями — от песка до огромных валунов — сошла с обрыва и образовала полосу метров в десять шириной.

— Могу рискнуть, — сказал шофер нашего грузовика.

Не пошел я дальше, потому что на первом же шаге по щиколотку вымазался в грязи. Кроссовки оказались неподходящей обувью для такого перехода. Не то что кирзовые сапоги. Солдат, который подбивал меня перебраться и идти в ближайший город за помощью, прошел без проблем. Он стоял по ту сторону селевого потока, махал рукой и кричал, что я трус. Я сделал мой единственный шаг и сказал, что не пойду.

— Давай! Чего боишься!

Упал повторный поток. Грязь и камни с громким гулом сначала бухнули о дорогу, а потом полетели дальше вниз, там далеко под обрывом текла река.

Подъехал военный «газик». Шофер, два офицера и девица — тоже в военной форме. Девица смеялась, офицеры что-то говорили ей. А потом она съела крутое яйцо. Удивительно и завидно было видеть такую беззаботность.