До раннего утра мы так никуда и не тронулись. Боевики и солдаты жгли костры, курили. Старушка, которая сидела в нашем кузове, оказывается, везла в своем узле навот — это вид сахара. Его мы и поели ночью.

Бульдозер подошел и по одной перетащил машины через грязь.

Машины спустились в долину, где явно началась весна.

После возвращения Шамсуддин спер у меня книги Солженицына. А один коллега, оказывается, оплакивал меня — объявили, что в Гарме погиб врач, убитый снайпером в тот момент, когда курил ночью на улице. Курил из бригады один я, вот мой приятель и подумал. Было трогательно это услышать.

Через несколько месяцев я уже не работал в этой больнице. А потом просто уехал. Людей этих больше не видел. Не знаю, кто из них остался жив.