Все это, однако же, прекрасно, то есть все эти события с трупами, контрактами, которые я мнимо заключаю со своими сновидениями, и последствиями, которые каким-то странным образом проистекают из самого центра моего воображения и несомненно накладывают отпечаток на мою собственную жизнь.

Много раз еще я не переставал думать об этой странной истории, касающейся появления трупов на Фонтанке, ведь не может же миф стать явью, без наличия столь весомых доводов, как и не может самая явь стать мифом, мимо того же самого наличия. Все это я обдумывал многими днями, но не так, как раньше, нет, теперь я стал задумываться об том философично и обстоятельно, стал вникать в разгадку этих явлений, поскольку было ясно, что тут кроется что-то еще.

Быть может, что самый этот опий воздействовал на мое воображение и теперь же вызывает у меня галлюцинации, посылая мне видения в виде Арсюшкина, а может и впрямь в этом мире есть разумная жизнь; быть может трупы-то на Фонтанке были уже весьма давно, и теперь их попросту больше нет, а на весь мой рассудок подействовала сильная история моего приятеля? А может и напротив, трупы не появляются теперь же из-за того, что мы с Тенетниковым просто связываем их с каменьями самым тщательным образом? Нет, все это не могло просто быть, но зато оно еще и разумно проживало, действовало и решало как поступить в этом загадочном обиходе.

Нечего говорить, что я и вовсе перестал выходить куда-либо из дома, так, что многие переволновались не на шутку. Я стал гадок, бледен, похудел, от того, что мало стал есть, плохо стал себя чувствовать, от того, что не сплю по ночам. Стал подозрителен, нервозен, боязлив. Сон, мой настоящий и сладкий сон превратился теперь же в сущий кошмар, ибо все мои обычные сновидения зазывали меня вернуться туда и решить эту загадку.

Что-то же ведь должно было крыться в этих событиях, особливо в том, что Арсюшкин, который некогда и впрямь являлся сам по себе живым человеком, теперь каким-то странным образом нашел способ связаться со мною. Это последнее, что я пережил в четвертый раз курения, более всего побуждало вернуться туда еще раз.

Мне теперь только и хотелось того, чтобы возвратиться к нормальной жизни, какая у меня была до прихода в курильню, но странное дело, никак не могу остановить себя хотя бы на краткий миг, чтобы не подумать или не пожелать вернуться туда, ибо тайна эта требовала разгадки.

Но, как я уже написал вам в самом начале этого повествования, что и теперь, уже спустя долгое время после этих посещений, я до сих пор не могу понять что это было, а потому, не тратя лишних слов и усилий на описание неописуемого, я попросту начну передавать вам ход всех событий в самом простейшем их виде. То есть без каких бы то ни было философических размышлений и доводов, которые, может быть, так сильно надоели уже читателю. Да и к тому же главную суть этих двух сделок я уже рассказал вам, а теперь мне попросту хотелось бы поставить акцент на то, чтобы дать вам понять, что никому из них двоих я не доверился окончательно, и все мои догадки были подтверждены дальнейшими разговорами.

Итак, договорившись с вами, что теперь же к сути буду переходить без отлагательств, начну пожалуй с того, что после моего пятого курения опия, а именно «Крови Антенора», Тенетников даже не дал вовремя отойти мне от стула.

– Ну что, курнул? – Сказал он, видя, что я уже пришел в чувства. То есть быть может это был и не он сам, а лишь сновидение.

– Курнул, а что ж такое, Лев Борисович?

– Пора нам с тобою кое-что сделать. Идем, время не терпит.

– Как, уже? Так вот прям и умер человек? Прям вот так быстро?

– Прежде всего, где ты был вчера? Ведь они умерли вчера, так вот до сих пор и сидят на своих местах.

– Прежде всего, кто это они? – С изумлением спросил его я.

– Как кто? Потребители, сразу двое отъехало.

Я ужаснулся, но виду не подал, а поспешил вместе с ним в другой конец курильни, но не для того, чтобы вызнать в их лицах что-либо знакомое, а лишь затем, чтобы еще раз вновь посмотреть в это место и приметить, не видел ли я их только что, когда заходил сюда? Но все было тщетно.

Двое человек и правда сидели бок о бок на длинной скамье, приосанившиеся и без каких-либо признаков жизни. Я с минуту разглядывал их лица и одежду, вполне осознавая, что у них едва бы нашлось денег хотя бы на одного «Смарагдового Змея», тем более сразу на несколько порций, ведь они же были мертвы, а потому я тут же почувствовал, что умерли они не случайно, да еще прямо вот рядом, в одном месте, как бы они не умерли, а убились по договоренности. Но я никак не мог доискаться у своей памяти, сидели ли они тут, когда я входил, или только теперь же появились, во сне?

– Нечего смотреть на них, – говорил Тенетников. – Давай братец, бери вот этого, мордастого. Ну, раз, два, взяли!

Мы притащили сначала одного, затем другого, которые оба уже затвердели, так, что их сложно было даже упаковывать в мешки. Около одного часу мы расправлялись с ними, а когда окончили все это дело, то еще с четверть часа грузили их в лодку, где по прежнему сидел лютый Миних.

– Сколько там еще? – Говорил он ведьминским голосом.

– Да все уж, на сей раз всего лишь двое. – Отвечал ему Лев Борисович, после чего мы все вместе погрузились в лодку и, заплатив положенную плату, отплыли в ту же минуту. Не забыл я также положить в рот и второй рубль, а когда дело было сделано и трупы были потоплены, то этот второй рубль также был уплачен, после чего мы поплыли обратно.

Я знаю, вы хотите спросить, для чего же это я решил занести в запись столь рутинное дело и описать его без каких-либо неприятностей. А вот почему:

– Я хотел поговорить с тобою, Иван Андреевич, об одном важном дельце. – Так начал Тенетников, когда мы плыли обратно.

– Об каком же?

– Понимаешь ли, даже стыдно сказать…

– Нет, вы говорите как есть. – Убеждал я его.

– Словом, моя вина, что я не сказал тебе до этого всю правду.

– Вы пугаете меня, Лев Борисович.

– Нет-нет, ты не бойся, ведь ты под моей защитой. Спасибо тебе конечно большое за твою благодетель и помощь, но дело в том, что есть тут помимо тебя еще и много других потребителей, скрывающие свое истинное имя и обличие, которым удалось каким-то образом обхитрить и проникнуть в запретные, никому не дозволенные сферы этого мира. Я говорю об… как бы тебе сказать, об расхитителях.

Слово это поразило меня. Мне вдруг теперь же бросились в подозрение все те мертвецы, которым недавно еще я способствовал в уничтожении тролля.

– Боже, об чем же это вы, Лев Борисович? Расскажите мне все как есть.

– Ты хороший малый, и мне становится ясно, что я связался с верным мне человеком, и мне также очень хотелось бы, чтобы ты оставался таким и по сей день. Мне очень приятна твои учтивость и содействие, и теперь же я, пользуясь подходящим моментом, хочу рассказать тебе об них все, что мне известно. А известно мне очень многое.

– Но почему же вы называете их расхитителями? – Говорил я, горячась.

– А вот с этого, пожалуй, можно начать рассказ. Так ты готов?

– О да, мой верховный наставник!

– Что ж, тогда слушай. Я называю их расхитителями потому, что они, безбожники и богохульники, расхищают дары Божии и постигают запретные знания и силы его. Эти самые двери, которые охраняют мои стражи, есть по сути врата к святым кладезям, ключи к умонастроению Божьему и его мудрости, энергии, неподвластные простым смертным. Тот, кто посмеет бросить на них хотя бы тень вожделения, тень алчности и корыстолюбия, достоин самой худшей участи. Все эти расхитители есть по сути одни и те же живые люди, которые приспособились появляться в этом мире даже и без курения опия.

– Но как же это возможно? – Вопрошал я с большим удивлением Тенетникова.

– Вот так, дело в том, что тот, кто долго употребляет опий, не находит в нем более отрады и счастья, он знает весь этот мир наизусть и желает теперь постичь тайну, скрывающуюся за одной из этих запретных дверей.

– А сколько их в общем счете?

– Не знаю, ведь разум Божий не познать. Я лично насчитывал около сотни, несколько ты и сам видишь здесь, в самой зале; все остальные спрятаны по всему миру и мне приходится всячески охранять их.

– Господи Боже, – говорил я, с испугом поглядывая на него. – Но кто же вы на самом деле?

– Тебе и впрямь интересно? Что ж, я тебе скажу: я – Андриил, сын Себриила, ангел во плоти, посланник Божия, призванный в этот мир защищать волю Всевышнего!

– Вот это же чудо! – Подумал я про себя и точно обмер без самого малого движения.

– Знаю, вижу, что удивлен и не веришь мне. Добро, это твое собственное решение, но только ты должен помочь мне, ведь ты – особенный, ибо я вижу насквозь твою собственную карму.

– И… и в чем же состоит моя особенность?

– Тебе дано проникать в этот мир также без употребления опия, но этот дар от Бога! Никто еще никогда не был наделен такой властью, как ты, правда, твои способности еще полностью не раскрыты.

– Постойте, Лев Борисович, или как вас там, я совсем запутался, как же вы говорите, что и расхитителям дано проникать сюда, если у них нет этого дара?

– Во-от! Теперь-то ты смекаешь? Они-то как раз и расхитили множество из знаний Божьих, которые им удалось отыскать и хитрым образом присвоить себе. Эти самые знания содержат в себе его волю и силу, и они-то как раз и наделяют человека такой силой, проникать сюда, в этот мир.

– И что же?

– Иногда мне удается отловить и уничтожить их, иногда это делают мои стражи, но большинство из них весьма изощрены и люты.

– Но что же будет, если они расхитят все эти кладези? – говорил я, совсем уж запутавшись.

– Случится страшная вещь, Армагеддон, два этих мира соединятся, и грани между ними перестанут существовать. Расхитители сами станут Богами, а вам, простым смертным, придется пасть ниц пред их коварством и кровожадностью.

– Пресвятая Дева Мария…

– Поэтому никак нельзя допустить этого…

– Позвольте, Лев Борисович, да ведь вы же сказали, что вы ангел во плоти?

– Так и есть!

– И убиваете людей?

– О нет, что ты? Как можно?

– Простите, но до меня дошли слухи… что якобы вы, простите, очень стыдно говорить вам, будто ваши должники…

– Пустое, – перебил он меня, – и я даже знаю кто сказал тебе это. Да, уважаемый Иван Андреевич, мне пришлось обмануть тебя, вернее, не досказать тебе всей правды. Я не хотел вмешивать тебя в это дело, и хотел сохранить это все в секретности, но обстоятельства обязали меня пойти с тобой на сокровенную беседу.

– И что же тогда с ними случается?

– Я нарочно, как ты и сказал, убиваю их: я подсыпаю им в опий яд, который и убивает их, поскольку они слишком много знают и…

– Черт возьми, так ведь и я много теперь знаю!

– Будьте покойны! Вас я не убью ни за что, ведь вы же не примыкаете к шайке расхитителей?

– Нет.

– Ну вот, а этих я отравляю именно потому, что они встали заодно с одним из их главных расхитителем – Арсюшкиным.

Эта его речь произвела на меня высочайшее впечатление.

– Уже в другой раз слышу я это имя! – Воскликнул я.

– Да? – Отвечал он с ухмылкой. – А я чаю, и не просто слышал, а вел знакомство. Ведь один из моих стражей намедни сообщил мне, что ты кое-где встречался с ним.

Страх поразил меня в самое нутро.

– Не стану скрывать, Лев Борисович, да я виделся с ним здесь недавно, но он ввел меня в блуд, а про вас наговорил множество гадостей.

– Этого мошенника я уже знаю очень давно.

– Но позвольте, он разве и впрямь был вашим напарником? Как же вы его потом убили-то?

Да, он и впрямь был моим помощником! Да ты не бойся, тебя я не убью, сейчас я расскажу тебе всю правду. Давным-давно я познакомился с ним, и, по глупости своей, раскрыл ему тайну об Божьих кладезях. Они заинтриговали его и он начал искать, как заполучить их. Много раз он нарушал наш уговор и, использовав Божью силу, собрал себе шайку таких же потребителей и долгое время еще укрывался от моего внимания. Он весьма расстроил мое управление здесь и уничтожил почти все методы моей безопасности самыми диверсионными способами. Но я отследил всех его единомышленников и отравил, подсыпав яд в опий. Его же я вычислил самым последним, так как я никак не мог предположить, что предателем окажется мой верный товарищ.

– Да вы что…

– И так как все они насытились некоторой божественной энергией, то окончательно уничтожить их у меня не получилось: их души остались вечно парить в этом мире. Со временем они научились пользоваться всеми этими привилегиями, и даже связаться с реальным миром. Они-то и есть те самые расхитители, которые могут проникать в этом мир без употребления опия, но ведь ты же живой человек! Вот как я думаю, что Арсюшкин наверняка мог явиться тебе в реальности, дабы обмануть тебя, и ты бы наверняка поверил ему, поскольку он мог принять любой облик.

– Но почему же трупов на Фонтанке становится так много?

– Потому что большинство потребителей притворяются хорошими, а на деле они примыкают к шайке Арсюшкина. Как только я узнаю об этом по своим собственным каналам, то прибегаю к карательным мерам.

– Но вы же сказали что Арсюшкин один из главных, а стало быть есть еще и другой?

– Да, есть, его имя Аментро, это древнейший некромант, покусившийся на Великий Кладезь, самую главную силу Бога, ибо только он способен разрушить ее. Давным-давно мы поймали его и заперли в одно очень укрепленное место, откуда ему не выбраться.

– И все они ищут его?

– Да, так как только он поможет отыскать им Великий Кладезь, а когда они разрушат его, то смогут наконец поработить весь реальный мир, выбравшись наружу. Но место, куда мы спрятали Аментро, они найти не смогут никак, если только одна вещица не подскажет им, вещица, которая спрятана сразу в нескольких тайных местах, то есть это как бы карта. Впрочем, это не важно.

– И что же, получится ли у них отыскать Аментро?

– Дай Бог, чтобы не получилось, однако они начали действовать не на шутку. Недавно они обнаружили еще один Кладезь, и, уничтоживши моего стража, скандинавского тролля, а затем ворвались туда, постигли его силу и разрушили его останки. Также одному из стражей кто-то раскроил камнем череп, и проник еще в один запретный кладезь. Дела идут плохи, будем надеяться на лучшее. Веди себя аккуратнее, а на беседу с Арсюшкиным не выходи, ибо ничего хорошего ты от него не наберешься. Помни, что ты дорог мне и я доверяю только тебе.

– О Святый Ангел Господень, о светлый лик Божественного Творца! Да разве могу ли я, Лев Борисович, могу ли я предать вас? Ведь вы мне как отец, ведь вы мой заступник, мое сердце…

– Стой! Баран тупомордый! Смотри, куда плывешь!

– Ведь вы мое сердце, мой покровитель, я никогда не предам вас.

– Ну что ж, я тебя услышал, смотри же, держи ухо в остро, ну а так, проводи время в свое удовольствие.

Вскоре мы приплыли обратно. Тенетников вывел меня в общую залу, где сидели одни потребители, я принялся наблюдать за всем, что ни было там, и решил наконец выбрать одну из других незапрещенных дверей, но все еще очень медлил, находясь под впечатлением от услышанного.

Но тут вдруг дверца, что стояла подле меня, приоткрылась, и из нее показалась голова Арсюшкина.

– Пс! – Начал он. – Иван Андреевич, это я! Идите же сюда скорее!

Я сомневался, поскольку не хотел быть увиденным вместе с Арсюшкиным, дабы потом оказаться вероломным и умервщленным Тенетниковым. Но через миг я все же одумался и прошел в то самое помещение, откуда и он и выглядывал.

– Рад видеть вас, благодетель наш! – Приветствовал меня он, горячо пожимая руку и обнимая меня.

– И я тоже очень рад, – отвечал я, – однако, что случилось?

– Почему вы так напуганы?

– Я? Нет, что вы, я не напуган, но наша последняя встреча оборвалась так внезапно.

– Да, мой друг, и тем не менее, вы исполнили нашу просьбу как нельзя лучше! Грозный страж был мертв и нам не составило труда открыть путь к великому тракту. Теперь многие мертвецы благодарны вам, особливо я. Вы теперь наш герой и мы признательны вам.

– И что же, как же продвигается это дело?

– Дело продвигается как нельзя лучше. Тенетников спрятал от нас все самые необходимые для посмертного счастья святые ценности, но мы потихоньку завладеваем ими, ибо с нами Божья сила, а он всего лишь бес! Вот уже мы овладели великим трактом для души, теперь же мы нашли еще одну тайную дверь очищения, где каждая душа должна пребывать несколько времени после самой смерти, ибо без этого очищения невозможно попасть в загробное царство. Дверь же эту мы нашли глубоко под землей и далеко отсюда, и ее также охранял один из этих стражей с крюками, но мы раскроили ему голову мощной булавой.

Страх и недоверие к Арсюшкину потрясли меня. Я искал что сказать ему, дабы не подать вида моей осведомленности, но, увы, начал весьма прямо:

– Послушайте, вы должны сказать мне правду: что такое священные кладези?

– Ах! – Восклицал Арсюшкин. – Но почему вы знаете об них? Видимо, Тенетников предупредил вас об нас и предостерег, но вы не должны верить ему.

– Но почему я должен верить вам? – Осмелился сказать я.

– Что это значит, Иван Андреевич? – Изумился он. – Разве вы подозреваете мое бесчинство? Почему вы так предвзято судите обо мне? Да, я не упомянул вам об священных кладезях, но я собирался сделать это, как только бы морально и психологически подготовил вас к этому. Я не могу доверить столь сложное и опасное предприятие такому неосведомленному человеку, как вы.

– И что же это значит? Извольте, но Тенетников выражается об вас не весьма любезно.

– Это следует ожидать с его стороны. Итак, я объясню вам предназначение всех этих кладезей: издавна, еще когда даже самый Петербург не стоял здесь, эти кладези, или Божьи знания, были доступны всем умершим душам на планете, и нужны они были лишь для того, чтобы душа, постигшая их, то есть эти святые энергии, смогла наконец вознестись в мертвое царство и начать созерцать божественную силу и власть, стать нетленной и свободной в своих побуждениях. Но Тенетников, или Вельзевул, как все его называют, есть сам по себе порождение самого беса, который явился в наш мир и отравляет существование всем нам, умершим. Он-то как раз и спрятал от нас все эти кладези, дабы мы оставались в своих грешных и плотских личинах, дабы мы пятнали этот мир, оттого-то и есть по всему миру призраки, мистицизм, оккультизм, духи, язычники, религии и прочее, и прочее.

– Позволь, я даже не знаю что и сказать, но с ваших слов все выходит несообразно. Зачем же тогда вовсе нужен этот опий Тенетникову, и почему же тогда во всем мире самый сын дьявола явился только здесь, в Петербурге, да еще и в виде какого-то там Тенетникова?

– О нет, друг мой, напрасно вы так смеетесь. Дьявол многолик, и именно здесь, в этой части света, он явился в виде Тенетникова, но и во всех других частях света также есть его личины. Он выбирает себе случайное обличье, подходящее для местного антуража и появляется там, распространяя ужас и кошмар, ведь сами вы слышали об истории с Фонтанкой, так вот это его рук дело. И опий тоже здесь не случайно: ведь вот вы думаете для чего он ему?

– Как для чего, натурально для заработка! – Догадливо восклицал я.

– О нет, окститесь! Как вы можете так скупо судить, разве ваш ум померк? Ведь опий же нужен ему лишь для того, чтобы поработить нас, чтобы лишить нас возможности быть безгрешными и без какой-либо сложности попадать в рай, ведь у дьявола каждая копеечка на счету, каждая мелочь, а в таких делах, как говорится, мелочей нет.

– Да что вы говорите, позвольте. всего этого я не знал… Боже правый!

– Ну и к тому же он нужен ему для того, чтобы иметь своих же посредников в потустороннем мире, и чтобы сам он мог властвовать там и творить произвол, попадая туда.

– Никогда бы не мог я подумать об том! Спасибо, что прояснили мои глаза, мой друг.

– Мы, умершие, вечно претерпеваем от них, и, когда вы и сами окажетесь в этой шкуре, поймете, что я был прав. Да кстати, разрешите поинтересоваться, ведь он вам, надо полагать, представился в роли ангела?

– Ах да! Но как вы об этом знаете? – Удивился я как-то с радостью.

– Да ведь он же и мне то же самое говорил! Что он якобы есть Божий посланник и ангел во плоти. Но позвольте, можете ли вы посудить сами, ведь если бы он был посланником Бога, пришлось бы ему тогда работать и жить многие года в каюте с матросней, с грязными и вонючими ногами и руками?

– Конечно же нет!

– А стал бы ангел, защищая все эти кладези, водружать подле них таких мрачных и злых стражей, зловещих, как самая смерть?

– Черт возьми, ну да уж конечно же нет! Прошу великодушно простить меня за мою неучтивость!

– Ничего особо серьезного, друг мой, однако время не терпит, сегодня нам нужно будет выполнить еще одно сложно испытание.

– А какое?

– А вот какое: есть один наш сильный союзник, тоже уж упокоившийся, который знает, как проникнуть к самому Великому Кладезю. Знаете ли вы его имя?

– Нет, не знаю. – Предусмотрительно соврал я.

– Его зовут Аментро. Он наш единственный шанс на спасение, и мы должны освободить его, ибо зловредный Тенетников поработил его и запер Бог знает где.

– И как же мы найдем его?

– Нам помогут это сделать три верховные скрижали, то есть реликвии, которые есть по сути все три вместе одна единая карта его местонахождения.

– И где же мы их найдем?

– Местонахождение первой нам получилось раскрыть, посетив недавний священный кладезь, она находится теперь же в старинной келье на Новодевичьем кладбище. И сейчас мы отправляемся туда с вами, ведь отправляемся же?

Что ж, такой поворот событий не мог не взволновать меня, ведь я же не мог поступать опрометчиво и находиться в виду у Тенетникова подле самого Арсюшкина. Все это было страшно подозрительно и весьма опасно.

– Ах да, ведь вам лучше не стоит появляться со мною на глазах у Тенетникова, ибо он сочтет вас предателем, как некогда и меня. – Как бы вспомнив и предугадывая мои мысли сказал вдруг Арсюшкин.

– И что же тогда мы сделаем?

– Да вот, благо, я уже позаботился об этом: я снял петли с оконца в уборной и готов помочь вам выбраться наружу. Знаю, что он наверняка запретил вам покидать курильню, что еще раз оправдывает его причастие к силам зла.

– Что ж, тогда уж, идем. – Согласился я и Арсюшкин повел меня в уборную.

Вскоре мы вылезли на улицу через оконце, где было мертво-черно и всюду также был туман. Затем мы вышли на Набережную и подошли к одному черному экипажу, где нас ждал уже другой мертвец. Приветствовав его, мы сели внутрь экипажа и помчались в сторону Воскресенского монастыря, а покамест Арсюшкин излагал мне следующую суть дела:

– Итак, мне досконально известно, где находится скрижаль, в какой келье, но дело в том что эта келья хорошо защищена и охраняется также особым стражем, не потчующим гостей.

– И кто же это?

– Это зловещий мертвец-смотритель, который следит за его сохранностью и люто уничтожает всех непрошенных гостей. Его-то как раз и подселил туда самый Тенетников, дабы мы не смогли проникнуть туда, ведь Новодевичье кладбище одно из таинственных во всем Петербурге и приманивает своею таинственностью многих ужасных существ.

– Ну а мы, то есть у вас, мой друг, есть способ как его остановить?

– Ну разумеется нет, но мы можем обмануть его!

– Но позвольте, каким же образом?

– Нам известно, то есть нам об том доложила наша разведывательная группа, что Смотритель отнюдь не имеет привычку бодрствовать и быть на посту зрячим.

– То есть предпочитает проводить время спящим?

– Именно так, поэтому мы попробуем просто обхитрить его.

Вскоре черный экипаж подкатил к грозному и жуткому кладбищу, так, что, выходя на улицу, я увидел большой екатерининский монастырь со множеством келий, церквей и храмов. Погода как бы несколько прояснилась, но не просветлело на улице, нет, однако ж вся атмосфера залилась зелеными тонами, ровно в тон кладбищенскому колориту и могильному запаху.

Мы вышли недалеко от центрального входа, но идти через него не решались, поскольку там же, совсем рядом, была видна его сторожка и даже огонек света проливал свой тусклый луч из самого окна.

– Итак, пройдем же через потайной лаз, но только нужно не забыть самую дорогу, отслеживайте это внимательно, иначе мы заблудимся на кладбище. – Говорил мне Арсюшкин, после чего тут же повел меня в обход.

Так мы пробрались сквозь маленькую дубраву и подошли в плотную к большой и гнилой решетке с шипами наверху и очень сильного и неспокойного строения. Там, меж терновыми зарослями, в заборе, то есть под ним, виднелся лаз в виде небольшого подкопа, который вел чрез старые гнилые надгробия к многочисленным склепам.

Пролезши под забором, Арсюшкин велел мне не зажигать спичек, и прятаться за деревьями и камнями, не появляясь из тени на полянки или проходы, ибо Смотритель может заметить нас, если уж конечно не спит. Погода стояла такая необычайная, как в самом страшном кошмаре: все деревья были как бы живыми и, то вздрагивая, а то и вовсе сгибая свои ветви, они не раз заставляли меня резко дергаться от страха; туман зеленого дымчатого цвета с наваром застилал всю землю и зловещие тени от могил и крестов тут же отбрасывали свои силуэты, порождая эффект движения на земле; тишина стояла страшная, а из открытых проемов склепов разражался запах мертвечины и гнили; Луна светила в ночной тиши, а самый лабиринт из могил и склепов мог уже одним своим видом поразить любого человека до самого своего костного основания. Одним словом, было очень жутко и страшно, так, как не смог бы выдержать здесь один никакой смелый герой.

Но я был не один, я был со своим другом, который не уставал искать дорогу к одному какому-то знатному склепу, сверяться с воображаемой картой, отслеживать путь, находить тайные знаки и послания своих лазутчиков, пригибать мою голову и корректировать дорогу.

Все это очень походило на кошмарный сон, но только всего лишь сон, когда вы просыпаетесь с напористым биение в сердце и что даже жуть и паническая измена еще некоторое время не отпускают вас, и что вы даже начинаете жаться к стене и съеживаться под одеялом, начинаете вполне верить в несуществующее и даже, если уж кто-нибудь находится из родственников или приятелей рядом, будите его и вопрошаете всякий вздор, лишь бы хоть услышать одно его единственное слово и удостовериться, что вы все таки уже проснулись и находитесь дома.

Так было и здесь: такой же панический страх сопровождал меня всю дорогу, когда мы перелазили через кресты и обходили надгробья, когда вдруг с ветви дерева резко и зычно слетал ворон, или когда приходилось обеими ногами падать в болотистую жидкость. Нечего и говорить, что я давно уж сбился с дороги и даже и не думал в призрачной пелене отслеживать наш путь обратно.

Внезапно Арсюшкин остановился перед каким-то древним склепом, украшенным каменными печальными ангелами, которые плакали и держали под лицами в обеих руках чаши, после чего он достал свою дорожную кладь и обратился ко мне с такими словами:

– Здесь, мы пришли, Иван Андреевич, это точно здесь.

– И что же? Где же находится скрижаль?

– Там, внутри склепа. – И он показал рукой на каменные двери, навеки замурованные.

– Но сможем ли мы открыть их?

– Постараемся, друг. – Тут он, улыбаясь, достал из своей дорожной клади два больших железных стержня. – Давай вставим их и попробуем надавить.

Мы так и сделали, но у нас ничего не получилось, поскольку открыть двери нам мешало что-то снизу.

– Ничего не видно. – Говорил он.

– Быть может нам стоит осветить это место?

– Ни в коем случае! Мы можем быть увиденными при таком риске!

Мы стали думать что делать и принялись нащупывать руками землю подле склепа. Оказалось, что открыться ей мешала огромная плита, но если бы ее разбить, то двери бы конечно тут же были отперты.

– Если будем бить стержнями, нарушим свою скрытность, так как нас будет повсюду слышно. – Говорил мне Арсюшкин.

– Так может нам просто обмотать стержни нашей одеждой?

– Точно! Иван Андреевич, вы гений!

Мы сняли платья, обернули ими стержни и начали приглушенно бить по плите, которая тут же и развалилась. С небольшим скрипом мы открыли двери и обнаружили внутри склепа ящичек, со вложенной в него золотой треугольной пластинкой, с выгравированными на ней символами и узорами.

– Вот она! Скрижаль! – Возликовал Арсюшкин. – Иван Андреевич, как я вас люблю! Вы мне дороги как мой рассудок.

Вдруг страшный выстрел мощной винтовки потряс тишину и верхушка деревянного близстоящего от меня креста отскочила в щепки от карательной пули.

– Кого там черт принес ночью?! – Заорал кто-то так страшно и громко, что дух мой пал окончательно.

Первые мои мысли были такие, что надо спасаться, а так как обратной дороги я не знал, то и полагался на своего друга. Но мой друг ловко юркнул внутрь склепа и закрыл за собою на щеколду мощную каменную дверь, присовокупив:

– Здесь обоим не влезть.

Я от страха побежал куда глаза глядят, но в том же самый миг раздался еще один выстрел и мой картуз снесло пулею.

– Ах! Сукин ты сын, не уйдешь ужо от меня!

Я сломя голову помчался вдоль могил и крестов, то пропадая, а то и вновь возникая в зеленом сумраке и молочной дымке. Часто я падал, но все же продолжал бежать, часто чуть было не врезался в надгробия и еще более чаще цеплялся своею одеждою за кресты и оградки с шипами.

– Куда ж собрался, сорванец?! Вот я тебя сейчас! – Раздавался страшный крик где-то уже совсем рядом и снова мощный выстрел оглушил меня, а пуля пролетела перед самым носом.

Я вдруг понял, что заблудился и не могу более выбраться из этого лабиринта крестов и могил, что плутаю теперь же между деревьями и не знаю, как бы мне подальше уйти от жуткого Смотрителя, который знал расположение кладбища как свои пять пальцев, и который держал мою жизнь у себя на ладони.

Внезапно мне удалось выбежать на прямую и длинную аллею между многими деревьями, уходящую далеко в другую сторону и застланную пеленою тумана, но на которой можно было разогнаться до внушительной скорости. Я выбежал на нее и помчался вперед, что было сил, моля Бога, чтобы мне хватило времени сбежать от Смотрителя по этой мрачной аллее, уходящей вдаль и возбуждающей от томительной тишины немалое волнение и содрогание.

– Менелай, Аякс, – фас! – Вдруг послышалось мне, не без заметного сердечного движения.

Я точно помню, как обернулся назад, чтобы посмотреть на Менелая с Аяксом-то, и к неописуемому ужасу признал в них безумно уродливых и отвратительных трехглавого Цербера и двухголового Орфо. Я вскрикнул в ужасе и свернул куда-то в кусты, не дожидаясь окончания аллеи, где бы они поймали меня точно.

Выстрелы и рычание собак не прекращались, покамест я наконец не нашел знакомую тропку и не выбежал по ней к тому самому лазу, через который мы сюда залезали.

Уже почти я пролез под этим самым высоким и ржавым забором, как вдруг в мои мягкие части тела вцепились безжалостно всеми пятью мордами оба пса, после чего оттянули орущего от боли меня обратно, на каменный настил перед одной из могил, где уже стоял весь в черном плаще, с заряженной винтовкой и шляпой, в сапогах и в грязи, ужасный Смотритель.

– А вот ты и попался в ловушку, как раз мне в руки, шельмочка! – Сказал он, приставляя мне ко лбу дуло винтовки, и громко заржал, после чего спустил курок. Раздался выстрел, меня по-прежнему оглушило, в глазах засверкало, мозги мои разлетелись, а кровь хлынула на надгробие. Жуткая боль одолела меня и я, будучи усевшись на сей раз на стуле под светильником со свечами, проснулся от того, что большая капля расплавленного воска капнула мне на самый лоб.

Я подпрыгнул, начал растирать его и в ужасе убираться прочь из этой курильни домой. Впрочем, не на столь долго.