Необходимость овладения Дарданеллами в случае противостояния с Оттоманской империей признавалась британским командованием с самого начала Первой мировой войны.

Среди командования союзников России по Антанте на начало 1915 г. сложилось два военно-идеологических направления. Условно их именуют «западники» (представители центральной стратегии) и «восточники» (представители периферийной стратегии).

«Западники» предлагали искать стратегическое решение прежде всего на Французском фронте, видя на этом направлении кратчайший путь к сокрушению Германии и достижению главной цели противостояния. Все ресурсы должны использоваться на западноевропейском театре военных действий.

«Восточники» предлагали искать стратегическое решение на других театрах военных действий, мотивируя это: во-первых, стабилизацией обстановки на французском ТВД, и, соответственно, трудностью преодоления позиционной обороны противника в Европе и значительным расходом ресурсов на это; во-вторых, бить врага следует туда, где он слабее, и в этом смысле периферийные участки предпочтительнее – всегда можно нащупать точку наименьшего сопротивления. Кроме того, учитывая большую, чем Антанта, бедность стран германского блока в ресурсах, эта стратегия заставляла немцев и их союзников тратить драгоценные силы и средства на второстепенных направлениях. К слову, именно эта стратегия и дала в конечном итоге победу Антанте в Первой мировой. В частности, именно крушение балканского ТВД в 1918 г. при относительной стабильности западноевропейского подтолкнуло Германию к мирным переговорам.

К началу 1915 г. «восточники» временно преобладают в военном руководстве союзников. Среди апологетов такого взгляда были Д. С. Галлиени во Франции и Г. Г. Китченер в Англии.

В январе 1915 г. лорд Г. Китченер предлагал перерезать основные линии восточных коммуникаций Турции путем высадки войск в заливе Искендерун. По его мысли, также следовало высадить десанты в Сирии, Палестине, захватив Александретту и Хайфу. Д. Ллойд Джордж настаивал на переброске основных сил английской армии на Балканы, чтобы ударить по противнику с «черного хода». У. Черчилль, утверждал, что все страны лагеря противника должны рассматриваться как одно целое и что в современных условиях понятия о расстоянии и подвижности настолько изменились, что удар на любом театре военных действий будет равносилен классическому наступлению на стратегический фланг противника. Черчилль, наиболее яркий представитель «восточников», являлся автором Дарданелльской операции. Расчет Черчилля базировался на возможности применить морскую мощь Британии во взаимодействии с русским Черноморским флотом, причем бралось в расчет и наличие сильной антимладотурецкой оппозиции в Константинополе. Кроме того, как считал У. Черчилль: «Попадание в наши руки одной из наиболее знаменитых столиц мира даст нам огромное влияние среди союзников и гарантирует их сотрудничество с нами. Больше всего это подействует на Россию».

Операция была полезной для России, поскольку позволяла установить сообщение с союзницей, а также позволяла вывести Оттоманскую империю из войны.

Идея могла быть проведена в жизнь только при наличии полной внезапности, а также грамотном руководстве действиями союзных сил. Вместе с тем «форсировать» Дарданеллы силами одного флота (как это планировалось изначально) оказалось невозможно и пришлось впоследствии проводить комбинированную наземно-морскую операцию, успех которой был возможен лишь при тщательном взаимодействии флота и десанта, умелом руководстве командования в этой обстановке.

Фактор внезапности был упущен уже 3 ноября 1914 г., когда внешние форты Дарданелл были обстреляны британским флотом – практических результатов эта демонстрация силы не дала (если не считать гибели двух турок), но продемонстрировала противнику направление удара союзников. Батареи были усилены, средства обороны сосредотачиваются в центральной части Пролива, вне досягаемости корабельной артиллерии со стороны Эгейского моря, устанавливаются 9 новых рядов минных заграждений (для затруднения их траления назначаются специальные легкие батареи, в то время как тяжелые батареи ставятся только для борьбы с союзным флотом), пополняются прожекторные средства, на берегах организуются торпедные станции, создаются противолодочные сети. Турецкий флот укрылся в Мраморном море, готовый поддержать береговую оборону своей артиллерией и атаковать корабли, прошедшие через оборонительные преграды в центральной части Дарданелл. Турецкие войска, оборонявшие Проливы и состоявшие из 7-й и 9-й пехотных дивизий III армейского корпуса, были усилены 6 батальонами жандармерии.

Впервые вопрос о собственно Дарданеллах возник 1 сентября 1914 г., когда Первым лордом английского адмиралтейства У. Черчиллем было созвано совещание из представителей морского и сухопутного ведомств, на котором было предложено рассмотреть Дарданелльский вопрос. В частности, на совещании начальник оперативного управления генерал Кальвель доложил, что операцию против Дарданелл он считает очень трудной и что, по его мнению, для ее успеха необходимо не менее 60 000 человек.

Замысел же осуществить крупную десантную операцию в Восточном Средиземноморье у союзников по Антанте возник в конце 1914 г. Ожидая в это время наступления немцев на Французском фронте, англо-французское командование обратилось к русским коллегам с просьбой активизировать действия на Русском фронте и не дать возможности немцам перебросить войска во Францию. Из Петрограда в ответ на просьбу союзников было передано согласие, но с условием, что англичане и французы, в свою очередь, проведут крупную морскую или сухопутную операцию в районе Дарданелл. 3 января 1915 г. англичане ответили русскому правительству согласием. Но фельдмаршал Г. Китченер считал, что он не имеет возможности выделить достаточные по силе войска для реализации этой задачи, и поэтому предложил организовать демонстрацию военно-морских сил против Дарданелл. У. Черчилль увидел в демонстрации более широкие стратегические возможности, предложив вследствие невозможности оказания русским прямой военной помощи иным способом, попытаться форсировать Проливы. Г. Китченер также склонился к этой мысли, и в январе 1915 г. Лондон уведомил императора Николая II и Верховного главнокомандующего русской Действующей армией великого князя Николая Николаевича о том, что Англия поможет русскому Кавказскому фронту морской «демонстрацией», чем сдержит приток турецких резервных войск на Кавказ.

Причем, учитывая заинтересованность России в обладании Проливами, было достигнуто соглашение по этому поводу и окончательно оформлено в марте – апреле 1915 г. в ряде договоров. Англия и Франция соглашались на передачу России Константинополя с прилегающими к нему территориями в обмен на другие области в азиатской части Османской империи. Бескорыстность Великобритании при проведении Дарданелльской операции и следование достигнутым договоренностям неоднократно подчеркивались.

Франция в Дарданелльском вопросе шла в фарватере британской политики, что объясняется как отсутствием собственных значимых интересов в районе Проливов, так и спецификой геополитической ориентации государства. Вместе с тем стоит отметить, что Франция относилась к английским планам с большой сдержанностью. Она была озабочена положением на Западном фронте и фактом присутствия немцев на французской земле. Французское командование не хотело посылать свои войска в Дарданеллы и выделило для участия в будущей операции небольшие, по существу «символические», военные контингенты.

Следует отметить, что ряд деятелей союзников, как военных, так и политических, сомневались как в целесообразности проведения операции вообще, так и в возможности осуществить это имеющимися силами и средствами. Так, адмирал С. Карден (командующий английским флотом в Восточном Средиземноморье) говорил: «Я не думаю, что через Дарданеллы можно прорваться внезапной атакой, но они могут быть форсированы при помощи морской операции большого напряжения, при очень большом числе кораблей». Адмирал Карден исчислял возможные потери союзников в такой операции цифрой в 12 линейных кораблей и крейсеров.

Когда в 1915 г. рассматривались перспективные оперативные планы, бывший французский атташе в Константинополе предупредил союзников, что необходима комбинированная операция, и считал высадку десанта на Галлиполийском полуострове чрезвычайно рискованным делом, так как весь полуостров тщательно подготовлен к обороне. Но, в любом случае, без подавления приморских фортов противника был невозможен вход эскадры в Мраморное море.

В рамках реализации планов по овладению Дарданеллами Высший военный совет Великобритании решил высадить вместе с Францией войска и создать базы на греческих островах Имброс, Тенедос и Лемнос уже в период подготовки Дарданелльской операции, планировавшейся во взаимодействии с русскими войсками, которые должны были высадиться к западу от Босфора и оттуда двинуться маршем на Константинополь – на соединение с англо-французами.

Операция растянулась с 19 февраля 1915 г. по 9 января 1916 г. Структурно в ней выделяют два этапа: а) морской (форсирование Дарданелл исключительно силами флота) – 19 февраля – 18 марта 1915 г., б) комбинированный (преимущественно действия сухопутных войск на Галлиполийском полуострове при поддержке флота) – 25 апреля 1915 г. (первая высадка союзников) – 9 января 1916 г. (окончательная эвакуация союзных войск из Галлиполи). Временной промежуток между 18 марта и 25 апреля 1915 г. использовался на подготовку и переброску союзного десанта.

 

2.1. Силы и средства противников к началу операции

Дарданелльский пролив от Эгейского до Мраморного моря (схема 1) имеет максимальную ширину 7,5 км и глубину от 46 до 104 м, причем существуют несколько крутых изгибов, затрудняющих плавание. Это позволяет эффективно использовать минные заграждения и создать сильную артиллерийскую оборону. Фактически при форсировании англо-французским флотом Проливов наибольшая опасность туркам угрожала со стороны Эгейского моря. Проливы в трех местах имеют природные сужения: 1) узость южного входа (Кум-Кале, Седд-эль-Бар), 3,5 км ширины, за ней следует Каранлык, протяжением в 22 км; 2) узость Чанака и Килид-Бара, шириной 1,5 км; 3) узость Нагара и Килия, шириной в 1,5 км и далее протяжением 31 км с выходом в Мраморное море у высот Чардак и города Галлиполи. В этих узостях представлялось возможным поражать торпедами из береговых торпедных аппаратов корабли, уцелевшие после артиллерийского обстрела и преодоления минных заграждений.

Большая часть укреплений Проливов состояла, в основном, из старых открыто стоящих фортов (или даже еще более древних – оставшихся со времен Средневековья), частично построенных французскими и английскими инженерами в 1877–1878 гг. и вооруженных старыми пушками, стрелявшими дымным порохом и снарядами образцов 1880 и 1890 гг., но еще вполне эффективных против кораблей на малых дистанциях. К этим орудиям до 1912 г. было добавлено несколько новых закрытых крупповских батарей (около дюжины хороших современных орудий, стрелявших бездымным порохом и снабженных небольшим количеством современных снарядов). Эти орудия имели современные средства управления огнем и дальнобойность для 356-мм – 16 км, для 240-мм – 14,5 км. На обоих берегах пролива имелась мобильная оборона, включавшая в себя гаубицы и полевые пушки в сочетании с пулеметами.

Все оборонительные сооружения Дарданелл сгруппировались следующим образом: 1) у Эгейского входа (4 форта: Эртогрул или мыс Хеллес, Седд-эль-Бар, Оркание, Кум-Кале). Здесь было установлено (большей частью в устаревших кирпичных фортах) четыре 280-мм орудия, четыре 260-мм, восемь 240-мм, одно 210-мм и два 152-мм, не считая более мелких калибров; 2) на высотах мыса Кефец; 3) у Чанака и Килид-Бара. На промежуточных фортах стояло восемнадцать 210-мм и тридцать четыре 152-мм гаубицы, пять 152-мм пушек и большое число мелких орудий; 4) у Нагары. Это были самые мощные форты, имевшие на вооружении шесть 356-мм, шесть 280-мм, семь 260-мм, тридцать шесть 240-мм, шесть 210-мм, четырнадцать 152-мм пушек, много пушек более мелких калибров, шесть 210-мм и семь 152-мм гаубиц. Лучшими из 356-мм были пять орудий образца 1889 г. с длиной ствола 35 калибров, стрелявшие тяжелыми снарядами и весившие 70 тонн. Они могли причинить кораблям серьезные повреждения.

В общем, артиллерия насчитывала порядка двух сотен орудий с дальностью стрельбы 7500–9600 м, но с ограниченным запасом снарядов, свыше половины орудий были калибра 152-мм и выше (полное артиллерийское вооружение фортов Дарданелл – в таблице № 2). Стоит отметить также, что туркам оказывали содействие лучшие германские и австрийские артиллеристы. Германия также снабдила своего союзника новейшими артиллерийскими приборами.

В Килид-Баре находилось также три 450-мм торпедных аппарата, для которых имелось, правда, всего 5 торпед. Минные заграждения состояли из 10 минных поясов (375 мин), начинавшихся у Кефеца и кончавшихся выше Чанака (схемы 2 и 8). Причем, первые мины в проливе турками были поставлены только 4 августа 1914 г. Фактически реальный успех взять Дарданеллы у союзников был в августе 14-го, тем более что выступление Турции на стороне Германии прогнозировалось.

Минные позиции находились под защитой целого ряда укреплений, которые постоянно переделывались и улучшались. Причем перед рядом легких береговых батарей была поставлена задача бороться исключительно с тральными силами союзников. Береговая оборона включала в свой состав также сетевое противолодочное заграждение (схема 2). Пройдя эти узости со стороны Эгейского моря и войдя в Мраморное море, флот союзников, преодолев 200 км, мог обстреливать Константинополь.

При участии в штурме Дарданелл сухопутных сил союзников операция могла развиваться либо на азиатском, либо на европейском берегах.

В первом случае удобные пункты для высадки имеются на побережье от залива Безика до мыса Кум-Кале, а после высадки войска должны достигнуть Нагары. Во втором случае необходимо высадиться на Галлиполийском полуострове, возвышающемся в среднем на 200–300 м над уровнем моря при общей длине 70 км. Местность характеризуется крутыми обрывистыми оврагами, скалистыми хребтами полуострова, высоты часто покрыты густым кустарником, дороги незначительны и низкого качества. Приблизительно треть полуострова Галлиполи занимает череда острозубых пиков, известных под названием Сари-Баир. Наиболее удобными районами высадки с кратчайшими выводящими на восточный берег полуострова путями являются: 1) район Габа-Тепе, выводящий к городу Майдосу; 2) район бухты Сувла, выводящий к порту Акбаш; 3) Булаирский перешеек, шириной в 5,5 км, позволяющий отрезать весь полуостров от Фракии, но, в свою очередь, прегражденный тремя фортами с 13 промежуточными укреплениями.

При реализации обоих вариантов только с падением батарей Нагары флоту открывается свободная дорога к Константинополю.

Преодолеть сопротивление турецкой армии было непросто.

Реформы в султанских вооруженных силах проводились начиная с 70-х гг. XIX века, но после младотурецкой революции 1908 г. пошли ускоренными темпами. Прежде всего лидерам младотурецкого триумвирата – Энвера, Талаата и Кемаля – страна и армия обязаны как реорганизацией, так и политикой сближения с Германией. Причем в реформе призыва было также отчетливо заметно германское влияние. Это касалось как сроков действительной службы и службы в резерве, так и отсрочек от призыва. Была реорганизована подготовка унтер-офицеров, проведена реформа железных дорог, трансформирована система управления вооруженными силами. Хотя следует отметить высокую зависимость турецких войск от поставок прежде всего боеприпасов германо-австрийскими союзниками вследствие слабого развития собственной военной промышленности, а также в силу того, что значительный процент вооружения национальных войск был представлен иностранными образцами. К длительной войне империя была не подготовлена, а запасы вооружения и снаряжения мирного времени в значительной степени были израсходованы даже не в начале Первой мировой, а в конце Балканских войн. К этому добавились после действий русского Черноморского флота и перебои с топливом (прежде всего углем).

Здесь следует сказать о роли германских военных специалистов в приведении турецкой армии к западным образцам. Еще в декабре 1913 г. в Константинополь прибыла германская военная миссия во главе с генерал-лейтенантом Лиманом фон Сандерсом. И если в августе 1914 г. в составе миссии числилось 70 германских офицеров, то к концу войны – около 800. Распределенные в качестве советников и инструкторов по различным частям и соединениям турецкой армии, кайзеровские офицеры сделали исключительно много для поднятия боеспособности войск союзника, в частности руководя реорганизацией и перевооружением оттоманских войск. В результате проведенных мероприятий стало даже возможным во второй половине войны использовать турецкие части в тандеме с германскими в Европе, причем сами немцы в это время оценивали своего турецкого союзника чрезвычайно высоко. В ходе войны германские офицеры, получив турецкие звания, вошли в структуру оттоманской армии. Многие офицерские должности в пехоте и артиллерии, а также большинство офицерских и даже унтер-офицерских должностей в специальных войсках (саперные, инженерные части, авиация, прожекторные команды) были заняты германцами. Каждый немецкий офицер, поступая на службу в турецкую армию, получал повышение. Сам фон Сандерс, получив по прибытии в командование 1-й армейский корпус (превратил его в элитное соединение), был произведен в муширы (маршалы) турецкой армии и назначен генерал-инспектором оттоманских войск.

Аналогичная ситуация произошла с линейным крейсером «Гебен» и легким крейсером «Бреслау» германских ВМС. Действуя под командованием адмирала В. Сушона в Средиземном море, оба корабля благополучно ускользнули от британской эскадры, войдя 10 августа 1914 г. в Дарданеллы. Крейсеры вошли в состав ВМС Турции, будучи названы «Султан Селим Явуз» и «Мидилли» соответственно. Этот факт, подтолкнув Турцию к вступлению в войну, резко усилил оттоманский флот. 16 августа оба крейсера были включены в состав турецкого флота, причем вместе с командами (хотя форму пришлось сменить на турецкую), интегрированными в турецкую структуру ВМФ. Более того, почти всеми собственно турецкими кораблями руководили германские морские офицеры, много флотских офицеров-немцев было и в составе экипажей, а Сушон был назначен командующим германо-турецким ВМФ с флагом на «Султан Селим Явуз».

Для руководства береговой обороной Проливов, укрепления офицерского состава флота и усиления орудийных расчетов из Германии в Турцию прибыли 29 августа 1914 г. 2 адмирала, 15 морских офицеров и 281 матрос-артиллерист.

В начале войны турецкая армия кадрового состава насчитывала 200 тысяч солдат и 8 тысяч офицеров, не считая специальных формирований. Структурно это выражалось в виде 13 армейских корпусов и 2 отдельных дивизий.

Турецкая пехота была вооружена магазинными винтовками Маузера различных образцов (калибр 7–7,65 мм, общая дальность стрельбы 4000 м, прицельного огня по пехоте до 600 м, по кавалерии 700 метров, до 25 прицельных выстрелов в минуту) и частично однозарядными Пибоди-Мартини (калибр 11,43 мм, прицельная дальность стрельбы 1183 м). К положительным качествам винтовки Маузер следует отнести, помимо превосходной баллистики, скорострельности и удобства в пользовании, громадную живучесть и возможность для стрелка вести меткий огонь. При всех минусах винтовок Пибоди-Мартини они весьма удобны в обращении, характеризуются прочностью и безотказностью, отдача винтовки не превышает отдачу трехлинейной винтовки. Большинство штыков – также преимущественно германского образца. Хотя, как отмечали наблюдатели, ряд резервистов имел даже ружья для стрельбы патронами с дымным порохом. Турецкая пехота использует для рукопашного боя, как в Средневековье, засапожные ножи. Основные применяемые пулеметы – Максима и Гочкиса, хотя встречались и австрийские Шварцлозе. Дивизионная артиллерия имела 75-мм скорострельные пушки Шнейдера и 75-мм горные Круппа (по штату 24 орудия на дивизию). Корпусная артиллерия (гаубичный дивизион) теоретически состояла из крупповских 105-мм орудий, по 6 орудий в батарее и по 3 батареи на корпус, но фактически корпусной артиллерии почти не было.

В состав пехотной дивизии входили: 1) три пехотных полка 3-батальонного состава (в батальоне в среднем 700 нижних чинов при 24 офицерах) с пулеметной ротой (4 пулемета); 2) дивизионная артиллерия – 24 орудия; 3) части и подразделения обеспечения: кавалерия – 1 эскадрон, саперная рота, депо людского запаса. Численность дивизии колебалась от 15 до 19 тысяч бойцов. Корпус стандартно состоял из 3 пехотных дивизий с корпусной артиллерией, конницы (бригада из 2–3 полков) с конной артиллерией и прочих частей (инженерный батальон, телеграфная рота, хозяйственная команда). Бичом турецкой пехоты был некомплект личного состава – иногда до 50 % и более, а также низкая подготовка офицерского и унтер-офицерского состава (за исключением элитных частей).

Сильной стороной была дисциплинированность, храбрость и настойчивость, что особенно сказывалось во время обороны. Как отмечают очевидцы, турки почти не обращали внимания на потери личного состава, упорно обороняясь в траншеях и стреляя в упор по атакующему противнику. Наиболее ярко преобладание духа над техникой проявилось во время боев в Дарданеллах. Турки воевали геройски, несмотря на проблемы со снаряжением и вооружением, которые преследовали оттоманские войска в течение всей войны. Несколько забегая, вперед, хотелось бы в этой связи процитировать слова очевидца и участника дарданелльских боев В. Мюллера, германского офицера на турецкой службе: «на Галлиполи, как и на Западном фронте, шла позиционная война, однако с той разницей, что противник поддерживался артиллерией своего флота, а турецкие войска были буквально нищенски вооружены, не имели боеприпасов и подсобных технических средств, особенно механизмов для оборудования оборонительных позиций, в результате чего несли большие потери». Ему вторит Г. Лорей: для турок характерны «недостаток орудий, постоянный внушающий опасение недостаток боевого запаса, отсутствие вспомогательных средств для современных военных действий, простое, а часто и скудное питание, бедное индивидуальное снаряжение».

Турецкие снайперы весьма досаждали солдатам союзников на Галлиполийском фронте. Турецкий солдат был храбр и неприхотлив. Необходимо также отметить высокий боевой дух турецких частей, падение его в некоторых национальных частях (например, арабских) произойдет позже. Огромно значение мусульманской веры. Достаточно сказать, например, что на Галлиполийском фронте в ряде случаев мусульманские священники наставляли солдат под бомбардировкой союзников, а зачастую принимали командование над подразделениями пехоты после гибели офицеров. Особенно в этом смысле зарекомендовали себя дервиши. Да и сама стойкость и неприхотливость турецкого солдата во многом проистекали из религиозной специфики. Так, Мюллер пишет по этому поводу: «немецкие военные корреспонденты иногда объясняли стойкость турок в обороне и их спокойно-терпеливое отношение к бедствиям и тяготам войны «кисметом» магометан. «Кисмет» – это счастье, или судьба. Это слово означает также покорность судьбе и непоколебимую веру в то, что аллах щедро наградит всех хороших людей, а тем более храбрых воинов. Эта покорность простых турецких солдат судьбе, вероятно, основывалась на определенных доктринах магометанской религии».

Кавалерия Оттоманской империи была представлена как регулярными частями, сводимыми преимущественно в бригады (всего насчитывалось 5 регулярных бригад), так и иррегулярными (в основном, курдская конница и башибузуки со своей структурой).

В Дарданелльской операции кавалерия фактически участия не принимала, прежде всего в силу специфики местности. Вооружение – карабин Маузера, холодное оружие.

Турецкая артиллерия подразделялась на полевую, крепостную, горную и гаубичную и имела на вооружении самый широкий набор систем. Встречались британские и французские орудия, но подавляющее большинство орудий было германо-австрийских образцов. 75-мм орудия были представлены тремя системами (пушка Круппа двух модификаций и горная пушка Шнейдера), полевые 87-мм германские гаубицы, тяжелые полевые орудия представлены 150-мм калибром (преимущественно системы Круппа, Шкода и Шнейдер-Крезо), в крепостной артиллерии выбор артсистем чрезвычайно разнообразен (достаточно сказать, что для обороны Дарданелл использовались даже экспонаты стамбульских арсеналов). Несмотря на установившееся прямое сообщение Германии с Турцией (после вступления Болгарии в войну на стороне германского блока), недоукомплектованность турецких батарей оставалась обычным явлением. Каждая пехотная дивизия должна иметь в своем составе три полевые батареи (как правило, 4-орудийные), трехдивизионному корпусу придавались две горные батареи или гаубичный батальон из 6-орудийных батарей, кавалерийской бригаде – две конноартиллерийские батареи.

Помимо армейских частей в Османской империи существовали специальные формирования численностью около 80 тысяч человек, в том числе жандармерия, насчитывавшая 42 тысячи человек. Самым крупным формированием в жандармерии был полк, состоявший из 3–5 батальонов, в каждом батальоне насчитывалось 3–5 рот. Именно жандармские части первыми вступили в бой с десантом союзников на Сувле в августе 1915 г.

Турецкие ВВС первоначально были представлены всего несколькими машинами Ньюпор и Блерио, техобслуживание которых лежало на германских специалистах. В дальнейшем поставляются машины германского производства (всего с марта 1915 г. и до конца операции было поставлено свыше 260 самолетов; из этого числа до октября 1915 г., то есть до открытия прямого сообщения через Болгарию, немцам удалось переправить своим ходом и без промежуточной посадки 24 самолета из Геркумсбада (Венгрия) в Адрианополь). 12 самолетов в течение войны были захвачены турками у англичан и русских, и также эксплуатировались. Очевидец так характеризовал ситуацию с авиацией: «Участие авиации Антанты в попытке ее флота прорваться через Дарданеллы побудило германское командование… настойчивее требовать у верховного главнокомандования присылки самолетов, необходимость в которых для воздушной разведки и для обороны постоянно увеличивалась. Армейским самолетам (колесного типа) удалось в начале войны достигнуть турецкой территории перелетом через Сербию и Болгарию; но для гидросамолетов это расстояние было непосильно, и, кроме того, для них не было никаких подходящих мест для взлета и посадки. Путем длительных переговоров, наконец, было достигнуто соглашение. Появилась возможность посылать гидросамолеты из Болгарии в Турцию по железной дороге (в то время Болгария была еще нейтральной). Однако было трудно переправить их в Болгарию через вражескую Сербию. Можно было рассчитывать только на воздушный путь, но и здесь не было подходящих водных пространств для подъема и посадки. Для выхода из этого положения, под поплавками гидросамолетов были прикреплены колеса. Хотя последние и уменьшали летные качества машин, но зато допускали производить старт и посадку на аэродромах, без риска поломки самолета. Дальнейший транспорт самолетов и того небольшого количества снаряжения, которое при перелете они могли взять с собой, был закончен благополучно, хотя пришлось преодолеть множество затруднений. Пленные летчики впоследствии показали, что англичане были поражены появлением весною 1915 г. немецких гидросамолетов в Средиземном море. Того, что было послано первоначально, было очень мало. Все же восемь самолетов, пересылка которых удалась, послужили основанием для сооружения первых гидроавиационных станций в обороне Проливов».

С начала 1915 г. в Константинополе начал строиться авиационный завод, предназначенный для ремонта и строительства самолетов. Но до появления прямого сообщения Берлина с Константинополем самолеты доставлялись с помощью различных ухищрений, например, через Болгарию в поездах под красным крестом. Таким путем в мае 1915 г. в Константинополь было доставлено 18 германских самолетов, в июне 4 вагона с запчастями, 8 самолетов и 11 вагонов с бензином. Но каково было удовлетворение фронтовиков результатом преодоления всех этих трудностей: «Сколько было зато гордости и удовлетворенности, когда закончилась постройка ангаров (вплотную прилегавших к горам и к воде и скрытых от глаз противника), и когда наши гидросамолеты поднялись в первый раз против неприятеля, заставив один корабль спустить поднятый с него привязной аэростат…» Также различными путями, часто в штатской одежде, в Константинополь пробирались германские летчики и технический персонал. К сентябрю в Турции насчитывалось уже около 150 германских летчиков и техников. Особый вклад именно германских специалистов в дело строительства турецкой авиации в целом и обороны Дарданелл, в частности, объясняется и тем, что: «Турецкое морское ведомство, разоренное английской морской комиссией, авиацией не интересовалось. Ангары, снаряжение, горючие и смазочные материалы и все прочее необходимое приходилось раздобывать и доставлять к месту назначения по утомительным и неудобным дорогам. Затруднения были также и с персоналом для обслуживания самолетов, так как механиков и специалистов рабочих приходилось выписывать из Германии, переправлять через Румынию и ввозить в Турцию – можно сказать почти что контрабандой. Обслуживающая команда набиралась из турецких солдат, которые при всей их услужливости были, однако, очень неопытны и относились к самолетам весьма недоверчиво». По свидетельству Э. Гепнера (в конце войны главком ВВС Германии и Австро-Венгрии), в феврале 1915 г. в Константинополь был направлен в качестве начальника турецкого полевого воздушного флота германский капитан. Ситуация с поставкой самолетов и решением организационных вопросов разрядилась после вступления в войну на стороне германского блока Болгарии в октябре 1915 г.: «…после присоединения Болгарии было восстановлено прямое железнодорожное сообщение с Германией и стало возможно посылать в Турцию вполне доброкачественную материальную часть. Рука об руку шло увеличение гидроавиационных станций на Балканах. Помимо имевшейся гидроавиационной станции в Канаке в Дарданеллах были вновь сооружены станции в Каваке у Босфора, Ксанти на греческом фронте на Средиземном море, Цупулдаг на Черном море, Варна в Болгарии и, после занятия Румынии, Констанца и Дуинжи. Самолеты всех авиастанций должны были, как всюду, нести работу по стратегической разведке и по охране морского флота, главными единицами которого у турок были корабли «Гебен» и «Бреслау». Вместе с тем, как отмечает очевидец: «Тактическое применение авиации было иногда весьма затруднительно, потому что зависть и недружелюбие между Турцией и Болгарией мешали объединению всей морской авиации под одним главным командованием, а необходимость в обмене всецело немецких самолетов и экипажа, часто крайне затрудняла совместную работу. Тем более полученные успехи достойны признания. Напрягая силы, удалось выполнять все задания по разведке, несмотря на затруднения с персоналом, с материальной частью, с транспортом и на неприятные условия подчиненности. Однако этим деятельность авиации не ограничилась: были достигнуты успехи в воздушных нападениях и сбито несколько неприятельских самолетов». Авиация и военные специалисты всего германского блока приняли самое активное участие в обороне Дарданелл.

Турецкий флот (помимо наиболее активной его части в лице бывших «Гебена» и «Бреслау») на начало Дарданелльской операции представлен двумя старыми линкорами («Хайреддин Барбаросса», «Торгут Рейс» – бывшие немецкие додредноуты типа «Бранденбург», в свое время проданные Турции), двумя современными легкими крейсерами «Гамидие» и «Меджидие», тремя торпедными канонерскими лодками, восемью эсминцами и десятью миноносцами, пятнадцатью канонерками, а также судами поддержки и обеспечения (19 сторожевых катеров, 8 минных заградителей, 7 тральщиков, судно вооружения, транспорты, госпитальное судно, ремонтное судно, посыльные суда, императорская яхта).

Вообще, правительство «младотурков» санкционировало амбициозную кораблестроительную программу, согласно которой Турция намеревалась вскоре получить 6 линкоров, крейсер, 12 эсминцев, столько же миноносцев, 6 подводных лодок и ряд мелких судов. Основу нового турецкого флота должны были составить линкоры-дредноуты. Начало войны внесло свои коррективы. Строившиеся в Англии дредноуты «Султан Осман» и «Решадие» были реквизированы англичанами и включены в состав Гранд Флита под названиями «Эйджинкорт» и «Эрин», а «Фатих» разобрали на стапеле (интересно заметить, что в июле 1914 г. в Англию даже прибыл турецкий экипаж «Султана Османа», но фирма «Армстронг» по секретному распоряжению У. Черчилля всячески затягивала передачу дредноута заказчику вплоть до официального объявления войны). Вместо трех заказанных линкоров Турция в 1914 г. неожиданно получила линейный крейсер «Гебен», ставший единственным дредноутом в истории ее флота. Шесть миноносцев во время войны строятся в Германии.

Количественно оттоманский флот обозначен в таблице № 1. Как будет видно из сравнения с эскадрой союзников, даже весь турецкий флот не мог ей противостоять. Непосредственно для действий в Дарданеллах (дозорная служба, конвоирование транспортов, сопровождение линкоров, борьба с подводными лодками) был задействован отряд в составе торпедной канонерский лодки «Пейк-и-Шевкет», 8 эсминцев и 9 миноносцев. Линкоры «Хайреддин Барбаросса» и «Торгут Рейс» вели артиллерийскую борьбу с кораблями союзников и поддерживали свои войска. Следует отметить особую роль германских подводных лодок, которую они сыграли во время Дарданелльской операции.

Структурно турецкие вооруженные силы включали в свой состав в начале войны 1-ю и 2-ю армии у Константинополя, 3-ю против русской Кавказской армии и 4-ю в Сирии. Впоследствии были сформированы 5-9-я армии. Заявив 2 августа 1914 г. о своем нейтралитете, оттоманское правительство приняло тем не менее ряд оборонительных мер. В Дарданеллах 4 и 5 августа были установлены два ряда мин, мобилизована расположенная в районе Галлиполи 9-я пехотная дивизия. В конце 1914 г. в районе Галлиполи уже был сосредоточен III армейский корпус Эссада-паши в составе 7-й, 9-й и 19-й пехотных дивизий.

Информация о комбинированном союзно-русском наступлении в зоне Проливов была у турецкого руководства в середине февраля 1915 г.

Соответственно дислокация оттоманских войск была следующей: а) 1-я армия под командованием Лимана фон Сандерса – на Южном фронте в составе: 3-го армейского корпуса (Галлиполийский полуостров) (схема 7), 15-го армейского корпуса (азиатский берег Дарданелл), 14-го армейского корпуса (Принцевы острова) и 6-го армейского корпуса (Сан-Стефано близ Константинополя); б) 2-я армия под командованием Вехиб-паши – на Северном фронте (в стратегическом резерве). Она должна была парировать возможный русский десант. Совокупно силы обеих армий выросли с 2 (в начале войны) до 20 (конец 1915 г.) пехотных дивизий. Численность этих армий достигала 200 тыс. человек.

Силы союзников, выделенные для операции, включали в свой состав флотский и армейский компоненты. Флотский включал в свой состав на начало операции 12 линкоров-додредноутов (в дальнейшем 16), линейный крейсер, на подходе был новейший линкор-дредноут «Куин Элизабет». Не линейные силы флота союзников (на начало операции 4 легких крейсера, 16 эсминцев, 7 подводных лодок, авиатранспорт с 7 самолетами, тральщики, вспомогательные суда) также были достаточно внушительны и позволяли рассчитывать на успех. Следует обозначить как внушительную силу в руках союзного командования наличие 16 линкоров додредноутной постройки. Пусть и устаревших, но достаточно подходящих на роль плавучих батарей, которая и исходила из условий операции. Линкоры «Агамемнон» и «Лорд Нельсон» обладали мощной броней (305-мм главный бронепояс) и сильной артиллерией (четыре 305-мм и десять 234-мм орудий), что сделало их незаменимыми кораблями при форсировании Дарданелл. Это последние британские додредноуты, имевшие наибольшую в своем классе площадь бронирования борта (80 %). Другие британские додредноуты, обладая заурядными характеристиками, тем не менее вполне подходили для решения поставленных задач. Пять додредноутов («Вендженс», «Альбион», «Канопус», «Оушен», «Голиаф») были кораблями одной серии, то есть имели аналогичные технические характеристики, что значительно упрощало управление отрядом в бою. То же относится и к парам «Маджестик» – «Принц Джордж» и «Трайэмф» – «Суифтшер». Французские линкоры обладали отличными характеристиками по вооружению, скорости и мореходности и, что самое главное, хорошей броневой защитой (например, на «Генрихе Четвертом», принявшем участие в комбинированном этапе операции, общий вес брони составлял 40 % от водоизмещения). Надежные в эксплуатации, обладавшие «свирепым силуэтом» (по выражению английского историка Оскара Парке), они имели «ахиллесову пяту» – остойчивость французских кораблей оставляла желать лучшего, и затопление помещений выше броневого пояса через пробоины в незащищенном борту (такое могло случиться при относительно небольшом крене) привело бы к фатальным последствиям, что и подтвердилось на практике. Что же касается «Куин Элизабет», то это был не просто новейший линкор, только что вступивший в строй. 380-мм артиллерии до сих пор на дредноутах не было, и именно появление кораблей типа «Куин Элизабет» лишило последних надежд на успех в линейном бою германский Флот открытого моря. Мощнейшая артиллерия главного калибра (восемь 381-мм орудий), высокая скорость (23–24 узла), нефтяное отопление котлов (ради этого британское правительство по настоянию У. Черчилля скупает акции иранских нефтяных компаний), броневой 330-мм пояс сделали этот корабль символом качественного рывка Великобритании в кораблестроении. Аналогов ему противник в Дарданеллах (а на тот момент и в Северном море) не имел. «Гебен» сопоставим лишь в какой-то мере с британскими кораблями аналогичного класса – линейными крейсерами «Инфлексиблом» и «Индефатигеблом», но в силу сложившейся обстановки и он не мог повлиять на действия эскадры союзников, будучи скован силами русского Черноморского флота. «В какой-то мере» мы говорим потому, что оба британских линейных крейсера («Инфлексибл» и «Индефатигебл»), участвовавшие в Дарданелльской операции, характеризуются весьма неоднозначно. Обладая сильной артиллерией главного калибра (по восемь 305-мм орудий) и высокой скоростью хода (25 узлов), они несут сравнительно слабую броневую защиту (максимальная толщина броневого пояса 152 мм). Последний фактор был весьма существенен как для линейного боя, так и особенно для борьбы с береговыми фортами. Эти представительные высокобортные корабли с длинным корпусом на деле представляли лакомую цель для крупнокалиберных снарядов. История противостояния британских (акцент на скорости) и германских линейных крейсеров (акцент на броневой защите) в Ютландском бою вынесла свой вердикт в пользу последних. В силу данного обстоятельства не проявили себя линейные крейсера и в борьбе с укреплениями Дарданелл (когда для корабля в борьбе с береговыми укреплениями на первое место выходят степень защищенности и живучесть). «Инфлексибл» и «Индефатигебл» одновременно в Дарданеллах не действовали, меняя друг друга в ходе операции. Состав линейных сил союзников, участвовавших в форсировании Дарданелл лишь силами флота в феврале – марте 1915 г. приведен в таблице № 3.

Говоря о сухопутных силах союзников в операции, следует отметить несколько моментов. В течение 40 дней между последней морской атакой Дарданелл и первой высадкой сухопутного десанта в Египте и на острове Крит были собраны экспедиционные силы. Костяком сухопутных сил были британские части. В состав экспедиционных войск была включена 29-я пехотная дивизия британской королевской армии (стратегический резерв Британской империи). Ее части и соединения до этого были разбросаны по колониальным гарнизонам и до сих пор участия в Великой войне не принимали, соответственно в их составе служили кадровые военнослужащие армии мирного времени. В этом качестве личного состава была сила 29-й дивизии – в то время кадровый состав британского экспедиционного корпуса в Европе был уже выбит. С другой стороны, отсутствовал современный боевой опыт. Вооружена пехота была винтовками Ли-Энфильда, 7,7-мм винтовка небольшими длиной и весом, с хорошими баллистическими свойствами; открытый прицел и мушка хорошо защищены от наружных повреждений; приклад очень прочный; штык крепится не к стволу, а к массивному наконечнику цевья), основной применявшийся тип пулемета – системы Максима (два пулемета на батальон).

К весне 1915 г. британцам стало ясно, что одиннадцати регулярных пехотных дивизий для участия в войне недостаточно, поэтому в 1915 г. во Францию и на Ближний Восток начали перебрасываться территориальные дивизии. Г. Китченер, заняв должность военного министра, объявил о призыве «100 000 добровольцев». Блестящий управленец, Г. Китченер слишком пренебрежительно относился к территориальной армии, считая ее гражданским ополчением. Поэтому он сосредоточился на формировании добровольческих батальонов, которые придавались регулярным полевым полкам. Названные «новой армией», эти части первоначально возглавлялись офицерами индийской армии, находившимися в Англии в отпуске, младшие офицеры набирались из числа выпускников офицерского учебного корпуса.

Таким образом появились в Галлиполи 10-я, 11-я и 13-я пехотные дивизии из состава новых формирований.

Каждая пехотная дивизия включала в свой состав 3 бригады (каждая из 4 батальонов по 1000 штыков), эскадрон дивизионной конницы или самокатную роту в качестве мобильных разведподразделений, части снабжения, обеспечения и медобслуживания (колонна подвоза боеприпасов, две полевые саперные роты, одна рота связи, дивизионный обоз, три полевых лазарета и саперный батальон). Дивизионная артиллерия включала в свой состав три бригады полевых пушек (всего пятьдесят четыре 18-фунтовых орудий), одну бригаду гаубиц (восемнадцать 4,5-дюймовых гаубиц) и одну батарею (4 единицы) тяжелых орудий. Эти нормы выдерживались не всегда. Штатная численность пехотной дивизии – 598 офицеров и 18 077 унтер-офицеров и рядовых.

Одно из ключевых мест в сражениях сухопутного этапа Дарданелльской битвы принадлежит АНЗАКу (Австралийско-Новозеландский армейский корпус), которым командовал генерал-лейтенант сэр У. Р. Бердвуд. Корпус объединял австралийские и новозеландские части, с именем которых всегда будет ассоциироваться галлиполийская стадия битвы.

Всего на начало наземной операции британский контингент насчитывал около 70 тыс. бойцов.

Задействован был и французский экспедиционный корпус. Он включал в свой состав 1-ю дивизию (1-я бригада метрополии в составе 175-го пехотного полка и сводного полка из зуавов и бойцов Иностранного легиона; колониальная бригада из 4-го и 6-го колониальных полков), 2-ю дивизию (2-я бригада метрополии в составе 176-го пехотного полка и 2-го африканского полка из зуавов; колониальная бригада из 7-го и 8-го колониальных полков). Колониальные полки формировались из сенегальцев. На вооружении французской пехоты состояли 8-мм винтовки Лебель-Бертье со штыком игольчатого типа, 8-мм пулеметы Гочкиса. Каждая дивизия оснащалась шестью батареями 75-мм полевых пушек и двумя горными батареями.

 

2.2. Ход операции

Морской этап операции 19 февраля – 18 марта 1915 г.

Общее командование морскими англо-французскими силами у Дарданелл осуществлял вице-адмирал С. Карден. Англо-французская морская группировка на 19 февраля включала в свой состав:

– линейный крейсер «Инфлексибл» (в качестве оппонента возможному появлению «Гебена»);

– старые британские линейные корабли «Агамемнон», «Трайэмф», «Вендженс», «Альбион», «Корнуоллис», «Иррезистебл» (командующий отрядом – вице-адмирал Д. де Робек);

– дивизию французских линейных кораблей-додредноутов под командой адмирала Э. Гепрата: «Сюффрен», «Шарлемань», «Голуа» и «Буве».

Эти корабли составляли костяк сил союзников, но кроме них в состав эскадры входили 4 легких крейсера, 16 эскадренных миноносцев и 7 подводных лодок (из которых 2 французские). Прибыло также 7 тральщиков, и еще 14 находилось в пути. Приданный эскадре британский авиатранспорт «Арк Ройял» нес 7 гидросамолетов. На подходе был и новейший линейный корабль «Куин Элизабет» (до этого проводивший в Средиземном море калибровочные стрельбы), только что вступивший в строй и специально выделенный из состава Гранд-Флита, но его было разрешено использовать только в ограниченных пределах: запрещалось вводить в пролив, подвергать риску торпедных атак и огню тяжелых батарей на близкой дистанции, подвергать его новые орудия чрезмерному износу. Когда «Куин Элизабет» (флаг вице-адмирала С. Кардена) прибыл, его турбины оказались в неисправности, и корабль не мог делать более 15 узлов, хотя впоследствии эти дефекты были устранены. В распоряжение С. Кардена шел также линейный корабль «Лорд Нельсон» – мощный додредноут, однотипный с «Агамемноном». Хотя большинство линкоров эскадры уже устарело, их 12-дюймовые пушки неизмеримо превышали почти все, что имели турки на берегах, а «Куин Элизабет» с его 15-дюймовыми орудиями был еще более страшным противником. Тем более что в условиях преодоления береговой обороны нужны были не столько корабли, сколько плавучие батареи.

По плану С. Кардена предусматривалось: 1) разрушение фортов, прикрывающих наружный вход в Проливы; 2) траление мин; 3) действия внутри пролива с целью разрушения батарей в его самой узкой части; 4) форсирование этой узости и 5) переход в Константинополь. Для реализации плана отводился месячный срок.

У. Черчилль одобрил план, подчеркнув, что возможность разрушения фортов тяжелой артиллерией уже подтверждена разрушением фортов в операциях немцев начала войны как в Бельгии, так и во Франции. Лорд Г. Китченер также признал этот план заслуживающим внимания, отметив, что в случае неуспеха бомбардировку можно будет всегда прекратить, выйдя из боя. По плану атаки 19 февраля обстрел фортов должен осуществляться по следующей схеме: 1) обстрел фортов с дальней дистанции вне досягаемости неприятельских батарей; 2) обстрел этих же фортов на средних дистанциях средней артиллерией; 3) окончательное разрушение фортов беглым огнем с расстояния 2800–3600 метров.

19 февраля в 9 часов 51 минуту «Корнуоллис», «Трайэмф», «Вендженс», «Сюффрен», «Буве» и «Инфлексибл», к которым затем присоединился «Альбион», начали бомбардировку фортов, находившихся у входа в пролив. Стрельба велась кораблями с дистанции 7-11 тысяч метров, стоя на якоре. В полдень гидросамолет-корректировщик сообщил, что все орудия на Кум-Кале, Седд-эль-Бар и Оркание целы, несмотря на то, что донесения корабельных наблюдателей отмечали успешность стрельбы.

После полудня обстрел осуществлялся кораблями уже на ходу. В 14 часов корабли подошли ближе, и вскоре внешние форты на обоих берегах окутались клубами пыли и дыма, причем с кораблей казалось, что они превращены в развалины. «Сюффрен» обстреливал Оркание сначала с расстояния в 7 тысяч метров, а позже вместе с «Вендженсом», «Буве» и «Инфлексиблом» – с 5 тысяч метров. К 15 часам 50 минутам казалось, что форты разрушены.

Но, когда «Вендженс» подошел ближе, Кум-Кале и Хеллес ожили, к ним присоединились Седд-эль-Бар, а затем Оркание. Реально было выведено из действия лишь одно 280-мм орудие в Кум-Кале, а в форте Оркание снаряд попал в дуло орудия, выведя последнее из строя. «Вендженс» оказался в эпицентре огня турок. Союзные линкоры вновь в течение часа методично расстреливают вражеские укрепления.

Только в 17 часов 15 минут турецкие форты, кроме Оркание, замолчали – создавалось впечатление, что это результат работы флота. Корабли вели огонь до 17 часов 30 минут, после чего бой был прерван в связи с наступлением темноты и, соответственно, невозможностью корректировать стрельбу. Реальный эффект дня был невелик – союзники не учли того факта, что причиненные разрушения возможно исправлять, а людей на время бомбардировок – отправлять в укрытия.

Фактически первый день шестичасовой бомбардировки был безрезультатным – огневое сопротивление фортов не было сломлено. Линкорами было выпущено до полутора сотен снарядов 12-дюймового калибра. Продолжать бомбардировку фортов в последующие дни не представлялось возможным из-за неблагоприятной погоды.

25 февраля операция была продолжена. Задача дня состояла в окончательном разрушении наружных фортов и тралении входа в Пролив.

В 10 часов «Куин Элизабет», «Агамемнон», «Вендженс», «Корнуоллис», «Иррезистебл» и 3 французских корабля открыли огонь. В этот день на «Куин Элизабет» не было 381-мм фугасных снарядов, и его огонь был сравнительно малодейственен, хотя он казался очень внушительным. Воздушная разведка и корректировка огня по причине сильного ветра отсутствовали. Но к 15 часам, после нескольких часов редкого огня (выпущено по фортам около 200 снарядов), батареи, прикрывавшие вход (и фактически самые слабые в системе обороны), были приведены к молчанию, все орудия в двух важнейших укреплениях были на время выведены из строя, произведено много разрушений. На действиях турецких фортов сказывалось наличие «мертвых пространств» в секторах обстрела, чем маневрирующие корабли союзников успешно пользовались.

Первая часть операции прошла успешно, но она была самой легкой, так как кораблям союзников еще не пришлось столкнуться с минной опасностью – корабли пока не входили в узость.

Были повреждения и на кораблях союзников: «Агамемнон» получил 9 попаданий и потерял 3 человека убитыми и 9 человек ранеными, «Голуа» также получил попадания и имел 9 человек убитых и много раненых.

К концу дня корабли подошли к фортам на 2800 метров, естественно, что с этой дистанции ни один снаряд не пропадал даром. По свидетельству офицера-очевидца, почти все орудия фортов были временно выведены из действия, а около трети из них – навсегда. Форты не подавали признаков жизни. Тральщики приступили к тралению мин у входа в пролив.

Итак, в итоге удалось подавить большинство ближайших неприятельских батарей и начать тральные действия.

26 февраля штурм возобновился. Линейные корабли «Трайэмф», «Альбион» и «Маджестик» (последний только что вошел в состав эскадры С. Кардена) вошли по протраленному фарватеру в пролив и вступили в бой с промежуточными укреплениями (группа фортов Дарданос, защищавшая огнем своих батарей минные поля внутри Пролива, а также полевые батареи), прикрывая своим огнем работу тральщиков. Миноносцы также приняли участие в обстреле полевых батарей на северном берегу.

После боя, длившегося с 8 до 15 часов, «Маджестик» и «Альбион», обстреливавшие Дарданос, попали под огонь полевой тяжелой артиллерии, стрелявшей с близкой дистанции, месторасположение которой определить не удалось (как выяснилось позднее, это были 152– и 210-мм германские гаубицы 8-го пешего артиллерийского полка, установленные по распоряжению полковника Верле на высотах между Эренкиой и Халиль-Эли и стрелявшие с закрытых позиций у железной дороги). Эти полевые батареи заставили союзников прекратить операцию, и корабли в 16 часов отошли, причем «Маджестик» получил попадание ниже ватерлинии.

День 26 февраля был знаменателен и тем, что впервые были применены десантные подразделения. Будучи высажены с кораблей на европейский и азиатский берега, они уничтожили несколько орудий в передовых фортах. Следует отметить, что из 6 тяжелых орудий форта Седд-эль-Бар четыре совершенно не пострадали после всех бомбардировок и были выведены из строя только одной из десантных групп. Характерно, что Кум-Кале и Седд-эль-Бар были захвачены именно десантниками, благополучно пережив неделю артиллерийского штурма.

В последние числа февраля погода опять воспрепятствовала проведению операции.

1 марта, несмотря на шторм, «Иррезистебл», «Альбион», «Маджестик», «Оушен» и «Трайэмф» снова вступили в бой с подвижными орудиями и гаубицами на промежуточных укреплениях. Корабли стали получать попадания и, хотя не пострадали серьезно, но и их огонь был малодейственен против рассредоточенных и хорошо замаскированных орудий на берегу. Причем полевая мобильная артиллерия турок, оставаясь в полной безнаказанности, не позволяла кораблям встать на якорь.

По турецким данным, полевые батареи несли самые незначительные потери в личном составе. Летчики с «Арк Ройал» сообщали, что число огневых позиций противника быстро растет.

Ночью тральщики, только что подошедшие к внешней линии мин, были освещены турецким прожектором и интенсивно обстреляны. На помощь к ним подошли эскадренные миноносцы и крейсер «Аметист». Было очевидно, что траление сопряжено с исключительными трудностями. На тральных работах сказывались сильное течение в проливе, артиллерийский огонь и даже стрельба турецкой пехоты (последняя была весьма действенна в узкостях Дарданелл). В форту Кум-Кале опять высаживается десантная партия. Характерно, что турецко-германские гарнизоны в основном беспрепятственно уходили, впоследствии вновь возвращаясь на позиции.

2 марта, несмотря на штормовую погоду, операции внутри пролива были возобновлены. Активный отряд линкоров был усилен британскими кораблями «Канопус», «Суифтшер», «Принц Джордж» и французским линейным кораблем «Шарлемань». Корабли открыли огонь только в 14 часов 20 минут, и результаты вновь были незначительны. В ответ «Канопус» получил 3 попадания, большинство других кораблей также имело попадания, хотя потери на всех кораблях свелись к одному раненому. Когда ночью тральщики снова попытались протралить пролив, они были отбиты сильным и метким огнем противника.

3 марта стояла штормовая погода, и никаких операций, за исключением траления бухты Морто, не предпринималось.

Следует отметить эффективность турецких гаубичных батарей, развернутых на обоих берегах пролива, высокомобильных и трудноопределяемых. В условиях затрудненности воздушной разведки союзников (вследствие погоды) и неналаженности береговой разведки именно они, а не стационарные батареи на фортах причинили больше всего неприятностей союзникам. И именно они поддерживали высокий темп огня в февральско-мартовских боях. Причем главную задачу – препятствовать тралению в проливе (а это наиболее опасное для турок мероприятие) – оттоманские силы выполнили. Применяют турки также орудия для постановки дымовых завес и боевые прожектора.

4 марта в Кум-Кале было высажено 150 человек для окончательного уничтожения форта, но с наступлением ночи им пришлось уйти, потеряв 17 человек убитыми, 24 человека ранеными и 3 человека пропавшими без вести. Не имела успеха и высадка на европейский берег – потери составили 3 человека убитыми и 1 человек раненым.

5 марта началась атака внутренних береговых укреплений пролива. «Куин Элизабет» занял позицию с западной стороны полуострова Галлиполи и, находясь на якоре, открыл через него огонь по сильным батареям форта Гамидие с их двумя 356-мм и семью 240-мм орудиями. Дистанция была 12,5 тысячи метров. «Безумие и напрасная трата времени, – замечает старший помощник командира «Инфлексибла». – Корабль получил приказ только в 11 ч. Затем он должен был еще выйти на позицию, так что самая светлая часть дня была потеряна, прежде чем он открыл огонь». Корректирование велось весьма неудачно как кораблями, так и гидросамолетами: самолеты понесли потери, а попытка использовать старые линейные корабли, поставленные для наблюдения в проливе, также окончилась неудачей. Кроме того, мобильные турецкие батареи открыли меткий огонь по «Куин Элизабет», который, получив в короткое время 18 попаданий, вынужден был отойти за пределы досягаемости полевых батарей. Единственным результатом бомбардировки было разрушение турецкой казармы вблизи одного из главных фортов (Гамидие 2).

6 марта «Куин Элизабет» еще раз сделал попытку бомбардировать укрепления Чанака, не входя в пролив, но корабли, корректировавшие его огонь, немедленно попали под огонь невидимых орудий противника.

«Куин Элизабет» попал под огонь как гаубичных батарей, так и 280-мм орудий турецкого линкора-додредноута «Хайреддин Барбаросса» (произвел 21 выстрел 280-мм снарядами) с предельной дистанции. Опасность заключалась прежде всего в том, что падавшие под большим углом 11-дюймовые снаряды «Барбароссы» могли пробить тонкую броневую защиту палубы корабля и добраться до жизненно важных механизмов. На ответную стрельбу «Куин Элизабет» наложились неблагоприятные природные условия, и «турок» благополучно отошел. Старые линкоры союзников обстреляли батарею напротив Чанака, но с наступлением ночи тральщики, пытавшиеся начать траление, снова попали под энергичный и меткий огонь турок.

7 марта «Агамемнон» и «Лорд Нельсон» при поддержке французских кораблей атаковали батареи на обоих берегах узости у Чанака. Додредноуты в течение 2,5 часа вели огонь внутри пролива по фортам у Килид-Бара и Чанака. Турки отвечали энергичным огнем. 356-мм снаряд пробил броневую палубу «Агамемнона» в кормовой части и разрушил кают-компанию и каземат. Залпы четырех 240-мм орудий ложились по нему с угрожающей точностью. Форты, казалось, не получили серьезных повреждений, хотя попадания в них были. В корабли часто попадали мелкие снаряды: командир «Лорда Нельсона» был ранен осколком, влетевшим в боевую рубку.

«Лорд Нельсон» получил попадание ниже ватерлинии, два отсека были затоплены. Ночная попытка протралить проход через минное заграждение у Кефеца не удалась, так как машины тральщиков оказались слишком слабосильными для преодоления быстрого течения. Начал чувствоваться недостаток боеприпасов.

8 марта «Куин Элизабет» был введен внутрь пролива для действий против батарей Чанака, что вызвало большое беспокойство у высшего командования, которое очень опасалось за судьбу столь ценного корабля. Тем не менее было решено использовать сверхдредноут с его мощной артиллерией внутри пролива, а в целях его защиты от огня береговых батарей он был окружен другими кораблями. Обстрел был совершенно безрезультатным. Атака снова началась слишком поздно, освещение было плохое, низкая облачность затруднила корректирование огня гидросамолетом, так что полезный коэффициент корабля был мал, а сам он представлял собой прекрасную мишень для турок. Выпустив 11 залпов по батареям Чанака, линкор прекратил огонь.

Адмирал С. Карден получил от Адмиралтейства прямую директиву – форсировать пролив, задействовав максимум сил. В процессе подготовки к большой атаке для отвлечения внимания турок были подвергнуты бомбардировке укрепления Булаира и осуществлена попытка протралить минные заграждения. Однако в ночь на 10 марта один тральщик взорвался на мине и погиб, а остальные оказались под убийственным огнем турок и были вынуждены отойти.

11 марта попытка была повторена, в ночь на 14 марта была осуществлена новая попытка, причем тральщики вследствие резко возросшей опасности для их деятельности были укомплектованы добровольцами с боевых кораблей. В результате 4 тральщика вышли из строя, легкий крейсер «Аметист» получил большие повреждения и потерял 27 человек убитыми и 45 ранеными. Он дошел примерно до Кефеца, сопровождая тральщики, когда метким турецким огнем на нем было повреждено рулевое устройство. В течение 20 минут он представлял собой беспомощную мишень, но затем привод был исправлен, и крейсер отошел. После этого случая из Англии было прислано 30 мощных тральщиков – на смену поврежденным и слабосильным кораблям.

Вновь сюрпризом в боях 1-й половины марта явились полевые батареи, которые, применяясь к местности в зависимости от положения стреляющих и стоящих на якоре кораблей, действовали по ним настолько успешно, что вынуждали их сниматься с якоря и вести обстрел на ходу, что вело к бесцельной трате снарядов. Сказались также недостатки корректирования огня с кораблей. Воздушное корректирование не дало ожидаемых результатов, так как этому мешала, с одной стороны, непогода, с другой – недостаток воздушных средств.

16 марта Карден заболел и был отправлен на Мальту. Командование принял его помощник вице-адмирал Д. де Робек. Он решил предпринять решительную атаку, предписанную У. Черчиллем. По свидетельству сэра Я. Гамильтона, де Робек был «уверен в том, что сможет прорваться».

Решительный морской штурм Дарданелл произошел 18 марта 1915 г. Это и последний день морской фазы операции.

Расписание линейных сил союзников в атаке 18 марта следующее: британцы – дредноут «Куин Элизабет», линейный крейсер «Инфлексибл», линкоры-додредноуты «Агамемнон», «Лорд Нельсон», «Иррезистебл», «Вендженс», «Оушен», «Суифтшер», «Трайэмф», «Альбион», «Принц Джордж», «Маджестик», французы – «Буве», «Шарлемань», «Сюффрен», «Голуа», резерв (прикрытие тральщиков) – британские додредноуты «Канопус» и «Корнуоллис»). Таким образом, силы союзников состояли из 18 броненосных кораблей – внушительная сила, сведенная в три дивизии линейных кораблей и резерв. Но стоит отметить, что, превосходя турок в крупных калибрах более чем в 4 раза, в средних калибрах, особенно нужных для окончательного разрушения фортов, флот уступал туркам более чем в 2 раза. Также турки могли ввести в бой с близких дистанций и орудия более мелких (до 120 мм) калибров (до 78 стволов), против 60 орудий флота примерно тех же калибров. Очевидно, что флот имел преимущество лишь при обстреле берегов с дальних дистанций, находясь вне обстрела турецкой артиллерии средних калибров: войдя же в пролив, он уступал в огневой силе туркам.

Задача дня 18 марта состояла в следующем:

1) 1-я дивизия проникает в бьеф Каранлык, занимает позицию в 14 400 м от фортов Чанака, которые подлежат разрушению, но вне досягаемости их огня, и разрушает их.

2) 3-я дивизия сначала занимает позицию в 12 600 м, выждав, когда форты будут разрушены 1-й дивизией, пройдя через линию судов 1-й дивизии, двигается вперед до расстояния 7200 м от фортов, почти к минному заграждению 10 (схема 8), которое должно быть к этому времени протралено. 3-я дивизия осуществляет разрушение фортов при поддержке 1-й дивизии, которая следует в 1800 м за ней. Под таким прикрытием тральщики протраливают в течение двух часов канал в 900 м шириной среди 8 рядов минных заграждений.

3) 2-я дивизия двигается, в свою очередь, в пролив, и сменяет 3-ю дивизию через 4 часа. Действия ее должны продолжаться, пока канал не будет очищен от мин.

Фактически по плану операции 4 самых мощных корабля – «Куин Элизабет», «Инфлексибл», «Агамемнон», «Лорд Нельсон» (1-я дивизия линкоров) – должны были подойти к Чанаку в строе фронта и с дистанции 14 тысяч метров обстреливать форты, приняв на себя главный удар турок. Как только огонь противника ослабеет, должны были подойти старые корабли двух других дивизий для боя на близких дистанциях. Причем все корабли должны были находиться в движении, так как становиться на якорь под огнем турецких пушек и гаубиц средних калибров было очень опасно.

4) После этого эскадра форсирует пролив.

Погода 18 марта была благоприятна, но бой начался только в 10 часов 30 минут сильным огнем турецкой мобильной артиллерии. «Куин Элизабет» вел бой с двумя фортами Чанака, в то время как «Инфлексибл», «Агамемнон» и «Лорд Нельсон» обстреливали Килид-Бар. Линкоры «Принц Джордж» и «Трайэмф» прикрывали соответственно европейский и азиатский фланги дивизии. Дивизия получила многочисленные попадания с новых промежуточных турецких батарей, которые, несмотря на все усилия, не могла подавить. «Агамемнон» был обстрелян 152-мм гаубицами, которые в течение получаса добились 12 попаданий в него и нанесли много внешних повреждений. Положение «Инфлексибла», расстреливаемого, в свою очередь, снарядами разных калибров, было еще хуже: фок-мачта перебита, на переднем мостике вспыхнул пожар, корабль получил много попаданий, одним из которых был выведен из действия формарс и передний пост управления, где было убито 3 и ранено 6 человек. Линейному крейсеру пришлось отойти, чтобы потушить пожар, после чего он снова вступил в бой.

В 13 часов 45 минут адмирал Д. де Робек решил усилить потрепанную 1-ю дивизию, введя в бой 3-ю. Тем более что огонь турок ослабел и представилась возможность начать тральные работы. Дивизия вошла в пролив в двух линиях и, следуя вдоль восточного берега под прикрытием миноносцев, открыла стрельбу прямой наводкой по Чанакским укреплениям и Килид-Бару. Корабли начали расстреливаться многочисленными промежуточными турецкими батареями разных калибров, из которых многие обнаружили себя впервые. Среди этих батарей были зафиксированы тяжелые крепостные и полевые, расположенные на берегах. Главная неприятность такого огня заключалась в том, что он не мог причинить серьезного ущерба броне, но постоянное попадание снарядов (прежде всего фугасного действия) в незащищенные надстройки линкоров наносило потери экипажам, а также причиняло ущерб боеспособности, управляемости и живучести кораблей в целом. Французские линкоры (3-я дивизия) подошли ближе для боя на короткой дистанции, и попадания турецких снарядов были еще более многочисленными. 3-я дивизия тем не менее оставалась на месте, ожидая подхода 2-й.

В 14 часов 30 минут французские корабли сделали полуоборот, чтобы отойти назад: приказ командующего выдвигал им на смену 2-ю дивизию линкоров в составе «Иррезистебла», «Вендженса», «Оушена», «Альбиона». В этот момент союзный флот и понес самые страшные потери.

К этому времени оставался неповрежденным лишь один «Шарлемань». «Сюффрен», получивший несколько тяжелых снарядов, отходил, «Голуа» наткнулся на мину и возвратился к Тенедосу, до этого он также получил ряд попаданий, и, хотя потери в людях были на нем невелики, он был сильно поврежден и вынужден отойти с сильным креном.

В 14 часов «Буве», также получивший много попаданий в корпус, в частности, дважды 356-мм снарядами, вновь получил тяжелое попадание, а затем подорвался на минном заграждении из 20 мин, параллельных азиатскому берегу. Это заграждение турки поставили в водах, уже протраленных союзниками и считавшихся безопасными, причем как раз на курсах, которыми обычно ходили корабли союзников. Произошел взрыв погреба, и корабль пошел ко дну, унося с собой 648 человек – почти весь экипаж. Гибель линкора заняла три минуты.

Один из лучших кораблей 1-й дивизии, «Инфлексибл» снова стал получать тяжелые попадания, а в 16 часов получил повреждение, которое едва не стало для него роковым. Оно было причинено миной, взорвавшейся у борта на уровне носового отделения торпедных аппаратов. При взрыве погибло и утонуло 20 человек, повреждения были таковы, что корабль должен был выйти из боя, приняв 2000 т воды. Он сильно осел на нос и находился в таком состоянии, что пришлось держать при нем эскадренные миноносцы и крейсер «Фаэтон» на случай катастрофы. С большим трудом его удалось довести до Мальты.

Была потрепана и 2-я дивизия. В 15 часов 14 минут додредноут «Иррезистебл» получил тяжелое попадание, а в 16 часов 15 минут наскочил на мину. Потери в людях на нем были невелики: вся команда была снята, за исключением 20 убитых, хотя перед этим он получил несколько тяжелых попаданий, и обе его башни главного калибра были выведены из строя.

Так как приближался вечер, то флоту в 18:00 было приказано выйти из Дарданелл и идти к острову Лемнос – и в это время произошла новая катастрофа. «Оушен», уже сильно поврежденный артиллерийским огнем, наткнулся на мину и был оставлен экипажем – решили, что его нельзя спасти. К утру следующего дня оба корабля, «Оушен» и «Иррезистебл», были добиты огнем турецких батарей.

В итоге из 16 участвовавших в операции линейных кораблей союзники потеряли 3 корабля погибшими («Буве», «Иррезистебл» и «Оушен»), а еще 3 («Инфлексибл», «Голуа», «Сюффрен») были так сильно повреждены артиллерийским огнем, что два последних были отправлены в доковый ремонт, более умеренно пострадали еще два линкора – «Агамемнон» и «Альбион». «Сюффрен» получил 14 попаданий и едва не погиб от взрыва боезапаса (вспыхнувшие заряды для 164-мм орудий вовремя удалось потушить). «Голуа» получил тяжелые повреждения от попавшего в подводную часть корпуса снаряда с турецкой береговой батареи. Линкору пришлось выброситься на мель для исправления повреждений. На «Шарлемань» одна из кочегарок была полна водой, на «Агамемноне» повреждено 305-мм орудие, а на «Альбионе» обе башни главного калибра были на несколько дней выведены из строя.

Потери союзников в людях были значительны – около 800 человек убитыми, ранеными и утонувшими. Потери турок в личном составе за этот день также оказались ощутимыми: 40 убитых и 74 раненых, в том числе 18 немцев.

Действие артиллерийского огня на форты было существенно, но значительно меньше, чем предполагали союзники. В частности, еще в 12 часов 06 минут наблюдатели на кораблях донесли, что форты сильно разрушены. Три 381-мм снаряда с «Куин Элизабет» пробили траверсы в форту Гамидие I, причем один из них вызвал опасный пожар боезапаса, едва не разрушивший весь форт. Снаряды произвели в фортах большие разрушения, а орудия были засыпаны массами песка и земли, большая их часть была временно приведена к молчанию. Результаты стрельбы по фортам казались хорошими, но повреждения фортов в целом были невелики.

Батареи, прикрывавшие вход в пролив (Оркание, Кум-Кале, Седд-эль-Бар, Хеллес), были окончательно приведены к молчанию, но еще могли служить серьезным укрытием для пехоты; к югу от Эренкиоя новые батареи мало пострадали – они были тактически грамотно расположены, замаскированы и забетонированы; форт Дарданос, несмотря на то, что в него попало 4000 снарядов, остался боеспособен, а его орудия образца 1885 г. и морские пушки, поставленные германскими моряками на соседних батареях, остались исправными (несмотря на то, что после боя холмы вокруг Дарданоса напоминали лунный пейзаж); в главный форт Гамидие, находившийся под командованием немца Верле, 18 марта попало 36 тяжелых снарядов, тем не менее он сохранил достаточно сил, чтобы помешать подходу флота к Кефец, здесь были подбиты два 356-мм орудия, в форту Намазие одно 210-мм орудие; Килид-Бар пострадал слабо, и его гарнизон потерь не имел.

Всего было выведено из строя 8 орудий, из которых 4 окончательно. Из этого числа 3 тяжелых орудия (два из них 356-мм) выведены из строя, как считается, снарядами «Инфлексибла». Главной неприятностью для германо-турок был тот факт, что они израсходовали свыше половины артиллерийских боеприпасов, и в том числе почти все тяжелые снаряды. Три главных турецких форта выпустили 205 тяжелых бронебойных снарядов: 79 – форт Гамидие I, 93 – форт Румели и 33 – форт Намазие. Что касается промежуточных гаубичных и полевых батарей, стоявших в основном на закрытых позициях, то против них корабельный огонь был бессилен.

У турок остались целыми все полосы минных заграждений.

В итоге турки своим минно-артиллерийским оружием фактически ополовинили костяк эскадры союзников в Дарданеллах. Мины, внесшие опустошения в ряды англо-французской эскадры, были установлены минным заградителем «Нусрет», который нанес таким образом самый большой ущерб флотам стран Антанты на Средиземном море: его мины стали причиной гибели сразу трех линкоров – «Иррезистебла», «Оушена» и «Буве».

Подводя итоги, следует выделить основные причины неудач союзников при осуществлении форсирования Дарданелл в феврале – марте 1915 г. Самое главное – это потеря темпа: вялотекущая операция с ограниченными целями продолжалась почти месяц до решительного штурма 18 марта. Хотя, как в один голос отмечают и участники событий, и исследователи операции, быстрый серьезный штурм в феврале сулил гораздо больше шансов на успех, хотя бы исходя из фактора постепенного усиления турками береговой обороны. Правда, следует сказать о первоначальном желании лишь «демонстрировать» в виду Дарданелл: считалось достаточным появление англо-французского флота перед Константинополем, чтобы последний пал, а Турция капитулировала.

В ходе проведения операции была переоценена роль артиллерийского огня и недооценен фактор взаимодействия сил и средств. В частности, десантные отряды действовали разрозненно, несогласованно и в слабом составе, вследствие чего не могли противостоять турецким полевым частям.

Твердо уверенное в превосходстве огня своей корабельной артиллерии над турецкой береговой, командование Антанты совершенно не учитывало ни возможности усиления с 3 ноября 1914 г. и позже, под руководством и при помощи германо-австрийцев, турецкой обороны, ни того, что в борьбе флота с береговой артиллерией все преимущества находятся на стороне последней и что даже более слабая береговая артиллерия может с успехом бороться с корабельной. Не предусматривалось средств, чтобы помешать туркам исправлять полученные повреждения. Огонь артиллерии сам по себе не способен дать решительного результата – противник всегда имеет возможность отвести живую силу в тыл, а форты – достаточно живучие и самодостаточные сооружения.

Авиационная корректировка огня была неудовлетворительна вследствие зависимости от погоды, а наземные корректировщики не использовались. Более того, в начале операции корабельные артиллеристы даже отказывались принимать сигналы с аэропланов. И это тогда, когда вывести из строя орудия противника на закрытых позициях можно было только прямым попаданием. Превосходство дальнобойности морской артиллерии над береговой было налицо, но в то же время выявились недостатки корректирования стрельбы на дальних расстояниях корабельными средствами.

Возможно, 18 марта нужно было подвести 4 мощнейших линкора 1-й дивизии на близкую дистанцию (5–6 тысяч метров) для увеличения результативности и разрушительности огня. Но, во-первых, даже устаревшие орудия турецких фортов смогли бы тогда вести действенный огонь, и, во-вторых, в этом случае корабли союзников гарантированно попадали на минные поля. Также выяснилось, что даже при успешном корректировании огня корабельной артиллерии для успеха точной стрельбы кораблям нужно подходить ближе к целям, как это и делалось при обстреле наружных фортов, но эта мера внутри пролива была невыполнима из-за наличия минных полей, с успехом защищаемых как береговыми, так и полевыми батареями германо-турок.

К борьбе с турецкой полевой артиллерией союзники вообще не готовились. В силу высокой мобильности (что позволяло перебрасывать орудия на угрожаемые участки) и плотности огня именно орудия и гаубицы полевых и полевых тяжелых батарей турок стали главным противником кораблей союзников как в артиллерийских дуэлях, так и во время осуществления тральных работ. Расчет союзников на уничтожение турецких батарей был ошибочен как раз потому, что большинство последних стояло на закрытых позициях, и при отсутствии правильного наблюдения и разведки подавить гибкую оборону мобильных батарей практически было невозможно. Турецкие батареи вообще отличались поразительной живучестью: на промежуточной батарее Дарданос башенная установка, находившаяся под сильным и продолжительным огнем, не пострадала, хотя в башню попало три снаряда, большую сопротивляемость продемонстрировали и открыто стоящие батареи с брустверами, прикрывающими орудийные расчеты, бетонные же укрытия до 1,5 м толщиной вообще не пробивались снарядами даже самых крупных калибров.

Плохая союзная разведка не позволила вскрыть ни всю глубину турецкой обороны, ни осуществляемые противником действия в ходе операции (достаточно вспомнить гибель «Буве» на скрытно выставленном турками минном заграждении на уже протраленном до этого фарватере). Недооценили союзники и минную опасность. Тральщики с задачей не справились – их контингент пришлось усиливать. К тому же это были тихоходные корабли, которые с трудом выгребали против течения в Дарданеллах.

Непродуманно применялись выделенные для операции силы и средства. В частности, «Агамемнон» и французские линейные корабли были хорошо защищены броней для борьбы против береговых батарей («Агамемнон» не пропустил ни одной бомбардировки Дарданелл, «приняв» в общей сложности свыше 50 турецких снарядов, включая каменный 14-дюймовый снаряд одного из старинных орудий дарданелльских фортов), чего нельзя было сказать ни о старых британских кораблях, ни об «Инфлексибле», хотя и новом линейном крейсере, но бронирование которого было совершенно недостаточно для боя с мощной артиллерией фортов.

Летные качества самолетов были невысоки – например, их практический потолок составлял всего 600 метров. Вопросы имелись и к снаряжению боеприпасов. Деятельность авиации, торпедоносцев и подводных лодок англо-французским командованием совершенно не учитывалась.

Хорошо зарекомендовали себя технические новинки: плавающие мины, береговые торпедные аппараты, прожектора, особенно в сочетании с классическими средствами обороны. Так, очевидец боя 10 марта описывает взаимодействие артиллерии с боевыми прожекторами: «в нас стреляли со всех направлений. Были видны лезвия света в холмах и в направлении батареи шестидюймовок, перекрывающей минные поля на обеих сторонах пролива, а за этим следовал вой небольших снарядов, разрывы шрапнели и рев тяжелых снарядов, взметающих фонтаны воды. Зрелище приятнейшее. Огонь был бешеный, в «Канопус» попаданий не было, но, несмотря на все наши усилия подавить прожектора, это было равносильно стрельбе по луне».

Вообще, мы видим уникальную ситуацию, когда многие старые укрепления турок, но вкрапленные в мобильную полевую оборону, оказались «не по зубам» современной технике союзников.

Большую роль сыграл и моральный фактор. Замечателен был боевой дух турецких артиллеристов береговых фортов: «кто видел турецких канониров в Килид-Бар на галлиполийской стороне пролива, говорят, что они сражались с бешеным фанатизмом. Имам распевал молитвы, пока они бегали по своим огневым точкам. Это было нечто большее, нежели обычное возбуждение в бою. Люди были охвачены, вероятно, религиозным рвением, чем-то вроде неистовства против нападающих неверных».

Велика роль знаний и умений германских специалистов. Они с большим искусством импровизировали в ходе боя. В отсутствие автотранспорта и лошадей реквизировали буйволов для перетаскивания их мобильных гаубиц с места на место, так что британцам никак не удавалось их накрыть. Полевые пушки были размещены так, чтобы создать максимум оптической иллюзии. Немцы даже изготовили примитивные, но эффективные устройства, которые пускали клубы дыма из специальных трубок каждый раз, когда стреляли свои пушки. И это отвлекло несколько десятков британских и французских снарядов от турецких батарей.

Но самое главное – был упущен момент начала десантной операции, и когда для англо-французов с несомненностью выяснилась невозможность форсировать Проливы силами только флота, турки уже успели принять солидные меры и против возможных десантных операций.

Операцию можно было основывать только на факторе внезапности, но союзники, как уже отмечалось, еще 3 ноября 1914 г. обстреляли Дарданеллы из политических соображений и в целях проверки принципиальной возможности операции. Осмысленного результата обстрел сотней снарядов, естественно, не дал, но турки насторожились и начали с помощью союзников активно укреплять зону Проливов. Да и месяц вялотекущей операции также сыграл на руку германо-туркам.

Неудача боев в Дарданеллах имела и политические последствия: Болгария ускорила процесс сближения с германским блоком, в Греции пришли к власти германофилы, а Италия пока воздержалась от присоединения к Антанте.

Комбинированный этап операции по овладению Дарданеллами 25 апреля 1915 г. – 9 января 1916 г.

На этом этапе осуществлялись совместные действия армии и флота. Более того, даже Галлиполийский полуостров как основная сфера приложения сил десанта был выбран потому, что обеспечивал фланг действий эскадры (схема 3).

Руководство Антанты верило в успех Дарданелльской операции, но морская атака больше не повторялась, так как Д. де Робек пришел к выводу, что она безнадежна. И это тогда, когда турки были уверены, что если на следующий день флот повторит попытку прорыва, то положение станет критическим – к вечеру 18 марта фортовые и батарейные запасы снарядов для тяжелых орудий были истощены (причем тяжелые гаубицы остались без снарядов вообще). Факт тяжелого материального положения противника был известен союзному командованию. В частности, Лиддел Гарт считал, что, «если бы союзники быстро возобновили наступление, оно, несомненно, увенчалось бы успехом, так как запасы боеприпасов у турок истощились и поэтому минные заграждения могли быть преодолены». У. Черчилль подготовил новый приказ Адмиралтейства еще раз осуществить морскую атаку, но вмешательство первого морского лорда Д. А. Фишера помешало отправке этого приказа, и Д. де Робеку было предложено представить свои соображения по этому вопросу. А он в донесении от 23 марта указал на возникшие трудности со стороны минных полей, для траления которых нужно продолжительное время.

Вмешательство Г. Китченера, а также слова Я. Гамильтона (кандидата на пост командующего сухопутными силами союзников) о том, что его бойцы «с самого начала были готовы помочь флоту», решили дело в пользу комбинированной наземно-морской операции.

Военный совет союзников, решив провести совместное наступление сухопутных и морских сил, начал переброску войск под командованием Яна Гамильтона, бывшего до этого главнокомандующим войсками внутренней обороны Великобритании. Я. Гамильтон во время морской фазы операции находился в качестве наблюдателя на борту одного из британских кораблей, участвующих в Дарданелльской операции.

В течение 40 дней осуществляются организационные мероприятия по подготовке и формированию экспедиционного корпуса. Задействованы Египет, Крит, Лемнос. Но правительство, медленно воспринимавшее новый план, не в меньшей степени медлило и с выделением необходимых войск для его выполнения. Потребовалось еще несколько недель на то, чтобы распределить части и подразделения по транспортам, не нарушая их тактической целостности: из-за этой медлительности была потеряна возможность внезапной атаки.

Технические сложности также появились с самого начала.

Так, планирование операции и единоначалие над сухопутными и морскими силами отсутствовали. Остров Лемнос в качестве базы при наличии большой гавани имел слабую инфраструктуру для погрузки-выгрузки войск, вследствие чего многие подразделения десанта оказались разбросаны по островкам Эгейского моря или размещались на транспортах. Орудия, боеприпасы и снаряжение шли на разных кораблях, повозки – отдельно от лошадей. Прежде чем приступить к высадке всего десанта, пришлось послать все транспорты в Александрию и произвести погрузку заново. В результате операция задержалась на месяц.

Противник этим не преминул воспользоваться. С февраля по апрель 1915 г. численность турецких войск в районе Дарданелл утроилась.

У Я. Гамильтона имелось только четыре британские и одна французская дивизии (и это при примате обороны над наступлением, выраженном в соотношении 1 к 3). Малая численность войск и то обстоятельство, что Я. Гамильтону была поставлена ограниченная задача – оказать помощь флоту при форсировании пролива, – заставили его провести высадку десанта не на европейском или азиатском побережье Турции, а на Галлиполийском полуострове.

Турецкое командование знает о мероприятиях союзников уже в конце марта. Турки прекрасно понимали уязвимость Галлиполийского полуострова, длинным языком спускавшегося от Мраморного моря на юг и служившего удобным плацдармом для наступления на их столицу, – оттуда по суше шла прямая дорога к Стамбулу. Под руководством германских военных специалистов они организовали мощную оборону береговой линии, протянув на всех удобных для высадки пляжах колючую проволоку и установив пулеметы на близлежащих высотах. Были исправлены все повреждения на фортах, полуостров покрылся полевыми укреплениями. На берега Дарданелл перебрасываются прежде всего из состава войск, находившихся на обороне столицы, для усиления уже сосредоточенной здесь 9-й пехотной дивизии одна за другой 7-я, 19-я, 11-я и 5-я пехотные дивизии. Командующим сухопутными силами германо-турок являлся мушир Лиман фон Сандерс. Теперь специально для обороны Дарданелл создана 5-я армия, но в ее состав вошли пять дивизий 1-й армии, которые уже были расположены на берегах Дарданелл, с добавлением 3-й пехотной дивизии и бригады конницы. Энвер считал нужным оставить часть 1-й и всю 2-ю армию во Фракии в стратегическом резерве, кроме того, район Дарданелл был усилен старой осадной артиллерией, переброшенной из Адрианополя.

Л. фон Сандерс (по совместительству с общим командованием сухопутными силами в районе Проливов также командующий 5-й армией) расположил свои войска в соответствии с концепцией гибкой обороны следующим образом:

1) азиатская сторона, где турки видели главную для себя угрозу, – 15-й армейский корпус Вебера (3-я и 11-я пехотные дивизии). Каждая дивизия обеспечивалась своими передовыми частями силой в 2 батальона от бухты Безика до Ин-Тепе. Главные силы и штаб 3-й пехотной дивизии располагались у Кальвет-Чифтлик, 11-й пехотной дивизии – южнее.

2) европейская сторона – 3-й армейский корпус Эссад-паши. 9-я пехотная дивизия (начальник – Сами-бей) – защищала побережье полуострова, бухты Морто до Габа-Тепе, 2 батальона 25-го полка стояли в Майдосе в резерве, а остальные части в Килид-Баре.

5-я пехотная дивизия (начальник – фон Соденштерн) обороняла Булаирский перешеек и Саросский залив, имея главные силы в районе Кавак. 7-я пехотная дивизия (начальник – Ремзи-бей) в целях поддержки 5-й дивизии была сосредоточена в районе Галлиполи, имея один полк растянутым вдоль берега от бухты Ейльмер до залива Сарос. Таким образом, 7-я и 5-я пехотные дивизии размещались в труднодоступном Булаирском районе и прикрывали побережье Саросского залива. 2-я кавалерийская бригада наблюдала северный берег залива Сарос.

3) общий резерв – 19-я пехотная дивизия (8 батальонов) (на европейской стороне) – находился к северо-западу от Майдоса, имея 1 батальон от Сувлы до бухты Ейльмер.

Причем турки, не знавшие о точке высадки союзников, предполагали парировать с его помощью контрударов в районе Булаир, Сувлы или мыса Хеллес. Инструкция, данная командирам дивизий, предписывала: 1) укрепить на побережье удобные для высадки противника пункты (пляжи, окруженные скалами или крутыми берегами), широко применив искусственные препятствия (утопленные проволочные сети перед пляжами); 2) удерживать эти пункты передовыми ротами, соединенными между собой малыми постами и патрулями, передовые батальоны держать расположенными ближе к центру их секторов; 3) в случае высадки союзников передовые части, слишком слабые, чтобы удержать противника, должны замедлить его движение, давая время главным силам дивизий подойти к угрожаемому пункту и сбросить десантников в море.

Турецкая диспозиция на начало высадки союзников – схема 4.

Минусом сосредоточения германо-турок был разброс сил и средств. Союзник обороняющихся – местность. Вглубь от мыса Хеллес пролегают три долины, с тремя последовательно возвышающимися гребнями, которыми наступающие должны были овладеть в первую очередь: 1) Керевез-Дере – сильно укрепленная позиция, в изобилии оснащенная пулеметами; 2) Ачи-Баба, высотой в 225 м; 3) плато Килид-Бар – естественная природная крепость высотой в 230 м, образуемая рядом крутых скатов, изборожденных глубокими оврагами: эти овраги представляли природную линию траншей, облегчающую организацию обороны. Эти три позиции (схемы 13, 4), как впоследствии писал Я. Гамильтон, «практически были для нас неодолимыми». Берега оказались очень крутыми и во многих местах стояли отвесными обрывами, колючая проволока окаймляла глубокие узкие окопы, защищавшие Булаирский перешеек. Булаир был укреплен так сильно, что от мысли атаковать его отказались.

Более-менее десантодоступная местность присутствовала в районе Сувлы и мыса Хеллес. Точкой опоры турецких 19-й пехотной дивизии, защищающей район Сувлы, являлся хребет Текке-Тепе, а 9-й пехотной дивизии, защищающей район мыса Хеллес – высоты Ачи-Баба у Критии. Турки, кроме своей полевой армии, организовали рабочие отряды, предназначенные для рытья траншей и оборонительных сооружений на всех десантодоступных участках.

Численность войск 5-й армии в апреле достигла 60 тыс. человек.

В начале операции под командованием Я. Гамильтона находились английская (29-я) и французская (д'Амада) пехотные дивизии, австралийско-новозеландский корпус (дивизия австралийцев и дивизия новозеландцев) – АНЗАК, 3 бригады английской морской пехоты. Всего с частями усиления около 78 тысяч человек при 178 полевых орудиях. В резерве находились три дивизии: одна английская и две индийские.

Кроме того, могли быть использованы в перспективе: 42-я английская пехотная дивизия, 10-я и 11-я индийские пехотные дивизии, формировавшиеся в Египте.

Расписание союзных сил на момент высадки 25 апреля 1915 г.:

29-я пехотная дивизия (командир дивизиии – генерал-майор А. Г. Хантер-Вестон) (17 600 человек) в составе 86-й (2-й Королевский фузилерный, 1-й Ланкаширский фузилерный, 1-й Королевский Мюнстерский фузилерный и 1-й Королевский Дублинский фузилерный полки), 87-й (2-й Южноуэльский пограничный, 1-й Шотландский пограничный Короля, 1-й Королевский Иннискиллингский фузилерный и 1-й Пограничный полки) и 88-й (2-й Гемпширский, 4-й Вустерширский, 1-й Эссекский и 5-й Королевских разведчиков полки) бригад. Все 76 положенных по штату пехотной дивизии орудий имелись в наличии – в отличие от ситуации в приведенных ниже соединениях.

Королевская морская дивизия (10 000 человек) (образована из бригад британской морской пехоты) в составе 1-й (батальоны Дрейка, Нельсона и Королевских моряков), 2-й (батальоны Хове, Худа и Энсона), 3-й (батальоны Четхэмский, Портсмутский и Плимутский) бригад, роты самокатчиков, имелись также два 120-мм орудия. При создании дивизии в ее состав также вошли Хаука, Бенбоу и Коллингвудский отдельные батальоны морской пехоты. Вследствие высоких потерь в летних боях 2-я и 3-я бригады в августе были сведены в одну.

Австралийско-новозеландский армейский корпус (командир – У. Бердвуд) (30 500 человек): 1-я Австралийская дивизия в составе 1-й (1-4-й Новые Южноуэльские батальоны), 2-й (5-8-й батальоны Виктории), 3-й (9-й Квинслендский, 10-й Южноавстралийский, 11-й Западноавстралийский и Югозападно-австралийский и Тасманский батальоны) австралийских бригад; Австралийско-новозеландская дивизия в составе 4-й австралийской (13-й Новый Южноуэльский, 14-й Виктории, 15-й Квинслендско-Тасманский и 16-й Югозападно-австралийский батальоны), новозеландской пехотной (Оклендский, Кентерберийский, Веллингтона и Отаго батальоны), 1-й австралийской легкоконной (1-й Новый Южноуэльский, 2-й Квинслендский, 3-й Южноавстралийский и Тасманский полки) бригад. Придан был также полк горной пехоты. Ситуация с артиллерией отличалась от штатной. В реальности Австралийская дивизия имела 48 орудий, Австралийско-новозеландская дивизия – 16 орудий, из них 4 гаубицы.

1-я французская дивизия (16 700 человек) в составе 1-й бригады метрополии (175-й полк и сводный полк из зуавов и бойцов Иностранного легиона) и Колониальной бригады (4-й и 6-й колониальные полки), 32 орудия (из них 8 горных).

Силы флота, поддерживающие высадку, достигли внушительной цифры в 18 линкоров: дредноут («Куин Элизабет»), 17 линейных кораблей-додредноутов (из них 3 французских), 13 крейсеров (3 французских), 27 эскадренных миноносцев, 5 миноносцев и более 30 траулеров и тральщиков, многочисленные суда поддержки.

План союзников: при помощи десантов овладеть батареями Галлиполийского полуострова с суши и этим помочь флоту прорваться через Проливы. Разрушив батареи Галлиполи, можно было подавить батареи азиатского берега, ведя их обстрел с европейского берега. Своей первой задачей Я. Гамильтон считал помощь флоту в прорыве в пролив до Килид-Бара и Чанака, организуя главный удар на суше в районе южной оконечности полуострова частями 29-й пехотной дивизии (мыс Хеллес) с морской пехотой и Австралийско-новозеландским корпусом у мыса Габа-Тепе (Ари-Бурну), отвлекая в то же время внимание турок высадкой французской бригады на азиатском берегу у Кум-Кале и демонстрацией в Саросском заливе.

Англичане должны были, таким образом, высаживаться на северной стороне, а французы – на южной, причем действия последних, по своей сути, являлись демонстрацией, отвлекающей турок и препятствующей артиллерии Кум-Кале обстреливать британские боевые порядки. Таким образом, союзники наносили главный удар не там, где ждали турки.

25 апреля 1915 г. в 5 часов 30 минут началась высадка десанта (схема 13). Для высадки использовались самые различные суда, в том числе тральщики и угольщики. Транспорт «Ривер Клайд» был специально подготовлен к тому, чтобы приткнуться к берегу на одном из выбранных пляжей и высадить свой десант непосредственно на берег. С других транспортов войска должны были перевозиться на шлюпках, буксируемых паровыми катерами и траулерами. Англичане и французы высаживались в 7 пунктах, начиная от Габа-Тепе до бухты Морто. В большинстве случаев высадка осуществлялась под убийственным огнем турок, и десантники понесли серьезные потери. Англо-французское командование наименовало участки высадки той или иной литерой в зависимости от важности участка и задач высаживаемых подразделений. Силы флота также были подразделены на 7 групп и каждая поддерживала десант на своем участке. Например, 7 линкоров, 4 крейсера и 8 эсминцев непосредственно подготавливали огнем и прикрывали действия десанта участка S и т. д.

АНЗАК высадился в районе Габа-Тепе (Ари-Бурну) – участок Z. Участок Z был наименее хорошо разведан к началу высадки, десантирование осуществлялось с небольших лодок. Утесы и овраги, покрытые густым кустарником, создавали дополнительные трудности. Так как высадка началась ночью, к утру выяснилась ошибка, в результате которой часть войск была высажена севернее, чем предполагалось. Первым противником, которого встретили австралийские и новозеландские батальоны, был 2-й батальон 27-го пехотного турецкого полка с батареей горных орудий. В районе мыса Габа-Тепе располагались четыре тяжелых 150-мм орудия противника. Бойцы при поддержке корабельной артиллерии к 9 часам взобрались на скалы. Наступавшие встретили упорное сопротивление.

Яростная штыковая атака австралийцев позволила овладеть плацдармом. Стратегическое значение позиции было велико – представлялось вероятным перехватить самую узкую часть Галлиполийского полуострова, отрезав основные турецкие силы, сосредоточенные на юге.

Руководствуясь этими соображениями, турецкое командование усиливает передовые части 19-й пехотной дивизией – своим главным резервом. Также с турецкого корабля «Торгут Рейс», стоявшего на якоре у Нагары, по анзакам был открыт огонь тяжелыми снарядами. Перекидная стрельба турецкого додредноута корректировалась по телефону, а затем, когда подошедшим к турецкому линкору английским миноносцем был перебит телефонный провод, – при помощи гелиографа. Австралийцы несли большие потери. Однако вскоре британский самолет обнаружил «Торгут Рейс» и навел на него огонь с британского линкора «Трайэмф». Турецкий линкор был вынужден прекратить огонь и отойти вглубь пролива. Высадка британцев продолжилась.

Анзаки атаковали Чунук-Баир – высоту, доминирующую как над полуостровом, так и над местностью, лежащей на другом берегу пролива. Однако молодой командир турецкой 19-й дивизии Мустафа Кемаль, внимательно следивший за обстановкой, опередил их. Он лично возглавил контратаку передового батальона вверенной дивизии, за которым двинулись и ее основные силы. И хотя силы Мустафы Кемаля численно уступали войскам противника, в яростной контратаке около 10 часов утра от вершины высоты вниз по склону Кемаль отбросил анзаков назад к береговой полосе (при этом они потеряли 5 тысяч человек). Здесь последние окопались, выполняя приказ генерала Я. Гамильтона, который категорически требовал удерживать узкую береговую кромку.

Фактически высаженные бригады, не имея возможности продвинуться вперед, сконцентрировались на пятачке 1,5 × 0,5 км. Вследствие этого факта возникли осложнения с выгрузкой снаряжения и вооружения, так как весь участок свободно простреливался турками. В ночь на 26 апреля было отбито пять повторных турецких контратак. В кровопролитных боях (доходило до рукопашных) 26 и 27 апреля анзаки выдерживают атаки турецкой пехоты. Рукопашные схватки, переход высот из рук в руки были обычным делом. Фактически исход кампании был предрешен именно здесь. Район высадки АНЗАКа изначально рассматривался как второстепенный, что удивительно, так как стратегически он был гораздо важнее направления главного удара – южной оконечности полуострова у Седд-эль-Бара и Теке-Бурну.

Двухдневные бои на пересеченной местности закончились локализацией наступления АНЗАКа.

29-я британская дивизия высадилась в пяти местах (участки Y, X, W, V, и S, из них участки S и Y рассматривались в качестве пунктов отвлекающего маневра) и из-за возникшей в результате плохого командования неразберихи начала нести огромные потери. На участок Y высаживались 1-й Шотландский пограничный Короля из 87-й бригады 29-й дивизии и Плимутский батальон морской пехоты, X-участок был отведен 2-му Королевскому фузилерному полку 86-й бригады при поддержке 1-го Королевского Иннискиллингского фузилерного и 1-го Пограничного полков (основные силы 87-й бригады), W-участок был в зоне ответственности 4-го Вустерширского полка 88-й бригады и 1-го Ланкаширского фузилерного 86-й бригады, V-участок – 1-го Королевского Мюнстерского фузилерного и 1-го Королевского Дублинского фузилерного полков (главные силы 86-й бригады) и S-участок – 2-го Южноуэльского пограничного полка 86-й бригады.

На участке Y турецкие защитники не смогли оказать должного сопротивления 2000 десантникам. Фактически, заняв скалистую прибрежную полосу, шотландцы и морские пехотинцы значительную часть дня бездействовали. Передовые части 9-й пехотной турецкой дивизии, заняв позицию у устья Сагир-Дере, помешали отряду продвинуться на юг, и англичане частью сил двинулись для занятия возвышенности, доминирующей над дорогой на Критию и Седд-эль-Бар. Пройдя несколько километров, отряд около полудня был атакован подошедшим из Майдоса 27-м полком 9-й пехотной дивизии, понес крупные потери и отошел к берегу, откуда в ночь на 26 апреля был посажен обратно на суда. Британцы потеряли на этом участке 700 человек, последняя атака турок отбивалась уже штыками, но бесспорно то, как отмечает Я. Гамильтон, что этот отряд своими действиями в огромной степени способствовал успеху на главном направлении, отвлекая на себя часть турецких сил, в то время, как главные события разворачивались на южной оконечности полуострова.

В районе участков X и W местность (полоса песчаного пляжа со скалистым откосом за ним) турками была укреплена слабо (присутствовали лишь обычные окопы с пулеметами), и британцы (участок X), преодолев под огнем открытую местность, смогли закрепиться на плацдарме, выдержав бой со 2-м батальоном 26-го пехотного полка турецкой армии и взяв в штыки передовые части турок, невзирая на сильнейший пулеметный огонь. К 8.30 часам утра британцы овладели развалинами Тотс. Условия местности позволили огню корабельной артиллерии оказать десантному отряду действенную поддержку. Так, линкор «Имплэкейбл» с дистанции 500 метров чуть ли не в упор расстреливал позиции турок. Соответственно, потери десантников были минимальны.

В итоге англичане окопались у Эски-Гиссарлик и устояли против повторных контратак турок. На следующий день, 26 апреля, британцы, сильно теснимые турками, удержались лишь благодаря поддержке корабельной артиллерии.

В районе же W англичане понесли большие потери от огня и взрывов фугасов, а также запутавшимися в утопленных проволочных заграждениях и утонувшими под тяжестью снаряжения. Передовые части здесь смогли высадиться к 6 часам утра. К 9 часам удалось подтянуть свежие подразделения, которые взяли передовые окопы турок. Особенно отличился Ланкаширский полк, начавший атаку по грудь в воде.

При высадке пограничников на участке S (залив Морто) особенно большое значение имела поддержка десанта огнем корабельной артиллерии «Корнуоллиса», «Лорда Нельсона» и «Вендженса». Пулеметный и орудийный огонь турок наносил англичанам столь большие потери, что они остановились. Но плацдарм был захвачен.

Наибольшие трудности выпали на долю британских войск V-участка. Высадка англичан 25 апреля у Седд-эль-Бара для турок была неожиданностью, они до последнего момента полагали, что здесь будет демонстрация, и главную группировку своих сил имели в глубине залива Сарос, у Булаира и Майдоса, где, по их мнению, заключалась истинная опасность. Местность у Седд-эль-Бара союзники долго изучали с моря, она представляла собой превосходную цель для корабельных орудий.

V-участок был наиболее трудным для десантирования и представлял собой небольшой, вдававшийся вглубь берега пляж (длиной не более 300 метров, шириной 10 метров), над которым возвышалась полуразрушенная средневековая крепость Сед-эль-Бар, за ней находилась небольшая деревня… Но именно он был выбран англичанами в качестве одной из главных точек высадки. Было очевидно, что при высадке на шлюпках солдаты союзников будут перебиты, еще не успев выйти из воды. Командир английского эсминца «Хуссар» Анвин предложил использовать какой-нибудь транспорт с небольшой осадкой, который мог бы подойти как можно ближе к берегу. Между транспортом и сушей Анвин предложил соорудить из нескольких лихтеров и самоходной шаланды своего рода мост. Солдатам предстояло перебраться с борта судна на лихтеры (3 штуки), быстро перебежать по широким трапам на шаланду, а с нее по сходням – на берег. В случае если мель окажется дальше, чем предполагалось, должны были применяться понтоны. В качестве основы для столь сложной конструкции был выбран отслуживший свой срок угольщик «Ривер Клайд», имеющий еще довольно прочный корпус из толстых железных листов, способных защитить от пуль. В его бортах вырезали 8 широких портов, позволявших проскочить одновременно нескольким десяткам человек. На полубаке установили пулеметы со стальными щитами, в трюм помимо войскового имущества загрузили материалы для постройки более солидного причала. Всего на «Ривер Клайд» набилось две с половиной тысячи человек.

Но передовые части войск на участке выгружались с пароходов традиционным способом. Ранним утром шлюпки с тремя ротами ирландских стрелков на буксире паровых катеров приблизились к берегу. Но едва гребцы взялись за весла, как турецкие пулеметы открыли по ним убийственный огонь. Не прошло и пяти минут, как почти все люди в шлюпках оказались перебиты. Беспомощные суденышки медленно дрейфовали по течению, а уцелевшие бойцы тщетно пытались спрятаться от огня за деревянными бортами. Спасти дело мог только «Ривер Клайд» – пароход уверенно шел под градом пуль и снарядов и достиг намеченного места. Однако глубина там оказалась меньше ожидаемой, и шаланда села на мель слишком далеко от берега. Лихтер, служивший звеном моста, связывающего угольщик с берегом, немедленно снесло течением. Британские моряки под руководством Анвина, стоя по грудь в воде, пытались наладить переправу. Шаланда и лихтеры наполнились убитыми и ранеными пехотинцами. В довершение всего течение окончательно растащило компоненты «моста». Турки методично расстреливали людей в лихтерах. Погиб и командир 86-й бригады 29-й дивизии генерал Г. Непир. Лишь немногие британцы достигли береговой черты. Им срочно требовалась огневая поддержка. И тут выяснилось, что тяжелые снаряды линкоров и крейсеров намного уступают по ценности пулеметам, находившимся на борту «Ривер Клайда». Все наблюдавшие за боем специалисты согласились, что только они спасли десант от полного разгрома. Огонь линкора «Альбион» существенной помощи десанту не оказал.

Частям 29-й дивизии тем не менее почти удалось, подавив береговую оборону турок и храбро преодолевая сопротивление противника, добраться до поставленной цели – доминирующего горного массива Ачи-Баба. Однако командир дивизии, находившийся в море на борту английского корабля, не владел ситуацией. Заминка (отсутствие приказа, столь важного для дисциплинированных англичан) оказалась роковой. Когда же наступление было, наконец, возобновлено, оказалось уже слишком поздно – горой овладели турки. Причем и в дальнейшем британцам так и не удалось взять господствующие высоты. Без захвата любой из командующих высот высадки десанта были обречены на провал.

Когда турки окружили береговые плацдармы британцев (1–1,5 км в глубину) кольцами траншей, англичане поняли, что оказались втянутыми в такую же окопную войну, что и на Французском фронте, но с еще меньшим пространством для маневра. Положение десантников усугублялось тем, что шанцевый инструмент не подходил для каменистой местности и прочных корней кустарника, в некоторых местах склоны были слишком крутыми, чтобы в них копать окопы. Десант отчаянно нуждался в артиллерийской поддержке, но из-за пересеченного характера местности и неопределенности линии фронта корабельная артиллерия мало чем могла помочь. Зачастую позиции турок включали в себя элементы старинных укреплений, борьба за которые отличалась своей спецификой.

Французы высадили у Кум-Кале 6-й колониальный полк. Перед этими войсками изначально ставилась задача, во-первых, демонстрировать и, во-вторых, нейтрализовать турецкую артиллерию в районе Кум-Кале. Высадку прикрывали три французских линкора – «Генрих Четвертый», «Жанна д’Арк», «Жюльберри», а также русский крейсер «Аскольд». Причем последний оказывал не только огневую поддержку, но и участвовал в перевозках войск. Высадившимся подразделениям пришлось отбивать контратаки 3-й дивизии турок. Турки вытеснили французов из деревни Кум-Кале, захватив в плен роту сенегальцев. При помощи резерва и вновь открытого огня корабельной артиллерии, зажегшей Кум-Кале, французы снова ворвались в деревню и взяли большую ее часть, но часть ее все же осталась в руках турок. Утром 26 апреля французским подразделениям было приказано покинуть берег. Некоторые части 1-й французской дивизии ввиду тяжелого положения на главных участках высадки были вынуждены использовать для усиления британских войск. Так, по три роты 26-го и 27-го полков были переброшены к Габа-Тепе на усиление АНЗАКа, а отдельные подразделения (отделение, 2 роты и взвод) 26-го полка соответственно использовались на участках X, V, и S в полосе 29-й дивизии.

Главным залогом успеха турок в первый день боев следует назвать тот факт, что хотя их силы в южной части полуострова вдвое уступали англичанам, но опирались на сильные инженерные сооружения. Рациональное расположение 9-й и 19-й пехотных дивизий, имевших на угрожаемых местах сильные передовые части, в непосредственной близости резервы и, наконец, основное ядро сил в районе Майдос – Килид-Бар, давало туркам возможность в течение 6–8 часов сосредоточить к угрожаемым пунктам части из основного ядра сил, что они фактически и сделали.

Части 5-й турецкой армии выполнили свою задачу и задержали продвижение противника (схема 9), но, чтобы окончательно решить дело в свою пользу, сил на южной оконечности полуострова не хватало. Положение рассматривалось как весьма пессимистичное, потери доходили до 2000 человек. Только вечером Л. фон Сандерсу стало ясно, что в заливе Сарос (Булаир) все же происходит демонстрация, а французы, высадившись в Кум-Кале, уходят обратно на суда, и что, напротив, у Ари-Бурну давление противника представляло серьезную опасность, а на южной оконечности полуострова два полка 9-й пехотной дивизии, атакованные превосходящими силами противника, стали отходить. Л. фон Сандерс просил Энвер-пашу дать ему подкрепления для перехода в контрнаступление и в ожидании их разделил всю оборону на три боевых участка: 1) азиатский – полковника Вебера, 2) южный – Соденштерна и 3) Ари-Бурну – Эссад-паши, перенеся свой штаб в Бигали (между Майдосом и Ари-Бурну). Л. фон Сандерс приказал 5-й пехотной дивизии перейти из Булаира к Седд-эль-Бару, 7-ю пехотную дивизию направил из Булаира частью на фронт Ари-Бурну, против АНЗАКа, частью на Седд-эль-Бар. К Седд-эль-Бару была направлена с азиатской стороны и 11-я пехотная дивизия. Подходят к туркам и артиллерийские подкрепления.

Британцы рассматривали свое положение к вечеру 25 апреля также как критическое, страшась турецких контратак. С утра 26 апреля англичане несколько продвинулись вперед и улучшили свою диспозицию. Капитулировал Седд-эль-Бар. Бой не прерывался, утомление стало сказываться на людях, не спавших около 36 часов.

В таком же тяжелом положении оказались и турки, потери их также были велики. Это обстоятельство вынуждало турецкую сторону вследствие сильного утомления войск, дравшихся с 25 апреля, последовательно подтягивать подкрепления. С этой целью были организованы перевозки морем. Перевозку 11-й дивизии с азиатского берега на европейский прикрывал додредноут «Торгут Рейс». Однако он был обнаружен британским привязным аэростатом с транспорта «Моника» и самолетами, обстрелян линкором «Куин Элизабет» и укрылся под берегом. Один из турецких транспортов, только что закончивший выгрузку войск, получил попадание снарядом и затонул. В результате этого турецкие суда с войсками стали направляться не по кратчайшему пути в Майдос, а в окруженный горами Ачи-Баба, не имевший удобных мест для высадки. С 26 апреля в артиллерийских дуэлях участвует «Хайреддин Барбаросса».

В британских атаках 28 апреля (известны как первое сражение за Критию) главная роль принадлежала 87-й и 88-й бригадам 29-й пехотной дивизии (86-я бригада находилась в резерве). Наступление поддерживали огнем 10 линкоров. Наступление первоначально развивалось успешно. Но прибывающие подкрепления придали туркам нужную устойчивость, в то время как французы в правом секторе потерпели неудачу у Керевез-Дере, где глубокий овраг был искусно превращен турками в сильную оборонительную позицию с изобилием проволочных сетей, пулеметов и крытых убежищ, против которых корабельный огонь был недействителен.

Усиленные свежими частями прибывшей 7-й пехотной дивизии, турки в 16 часов провели энергичную контратаку и оттеснили 88-ю пехотную английскую бригаду от окраины Критии, но флот сильным огнем остановил успехи турок. В 13 часов в атаку пошла 86-я пехотная английская бригада, а французы на своем левом фланге поддержали ее, но и тех и других постигла неудача.

Как только англо-французские части стали приводить себя в порядок, турки вновь перешли в контратаку и прорвались в стыке между англичанами и французами. Только к 18 часам, ценой больших потерь сенегальцев успехи турок были остановлены. В итоге наступление союзников на Ачи-Бабу и Критию было вновь отбито, причем они потеряли 3000 бойцов из 14 000, участвовавших в атаке.

Турки постоянно переходят в энергичные контратаки.

Британский флот поддерживал высадку и атаки огнем и самим своим присутствием, в том числе и новейшие корабли. Интересен эпизод, когда «Куин Элизабет» одним 15-дюймовым шрапнельным снарядом уничтожил на открытом месте целый батальон турецкой пехоты (в арсенале супердредноута имелись 381-мм шрапнели, содержащие 13 000 пуль, которыми он и обстрелял открытые цели в виде турецкой пехоты, бросившейся в штыки на англичан).

В результате упорных боев днем и ночью 25–30 апреля территориальные приобретения союзников ограничились прибрежной полосой у Сэдд-эль-Бара и у мыса Габа-Тепе, несмотря на мощную поддержку флота. Попытки продвинуться вглубь полуострова успехом не увенчались.

Потери англо-французов (основной в Галлиполи и вспомогательный у Кум-Кале десанты) меньше, чем за неделю боев достигли 18 тысяч человек (например, 1-я австралийская дивизия АНЗАКа в боях 26–27 апреля лишилась 4500 солдат). Борьба на всех плацдармах все больше приобретает позиционный характер. Я. Гамильтон был вынужден затребовать подкрепления, прежде всего 42-ю пехотную дивизию и 29-ю индийскую бригаду.

Лиман фон Сандерс реорганизовал свои части, и турецкие войска, с учетом подкреплений из Константинополя, достигли внушительной силы в 75 батальонов.

1 мая в 10 часов вечера, когда часть подкреплений уже прибыла, турки перешли в энергичное наступление на всем южном участке фронта (16 000 оттоманских бойцов в 1-й линии и 2000 в резерве). Английские части, находившиеся перед Критией, отошли назад, стык англичан и французов был прорван, и турки глубоко проникли в расположение противника.

2 мая около 4 часов утра положение было англичанами восстановлено, и турки отброшены на те позиции, которые они занимали утром 1 мая, с потерей убитыми и ранеными только в одной 15-й пехотной дивизии до 4000 человек. Союзники также серьезно пострадали (особенно французские подразделения), осуществляется рокировка войск и подвоз подкреплений из Египта.

Оттоманские войска также переходят к обороне. Прибывшие на полуостров турецкие 12, 15 и 16-я пехотные дивизии пресекли все последующие, 6 и 7 мая, атаки десантного корпуса.

В десятых числах мая союзники осуществляют реорганизацию своих войск, вызванную прежде всего высокими потерями: две дивизии АНЗАКа и первая бригада морской пехоты были сведены в одну дивизию, две морские бригады и 1-я французская дивизия также сведены в одну дивизию.

В течение мая – июля союзники получают подкрепления, включавшие в свой состав: 42-ю британскую дивизию – 125-я ланкаширская фузилерная (5-8-й Ланкаширские фузилерные полки), 126-я восточно-ланкаширская (4-5-й Восточно-ланкаширские и 9-10-й Манчестерские полки), 127-я манчестерская (5-8-й Манчестерские полки) бригады, 29-ю индийскую бригаду (батальоны гуркхов и сикхов), 52-ю британскую дивизию – 155-я южно-шотландская (4-й и 5-й Королевские шотландские фузилерные и 4-й и 5-й Шотландские королевские пограничные полки), 156-я шотландских стрелков (4-й и 7-й Королевские шотландские и 7-й и 8-й Камерунские полки), 157-я гайлендерская легкопехотная (5-7-й Гайлендерские легкопехотные, 5-й Аргилла южно-гайлендерский полки) бригады, 2-ю французскую дивизию – 3-я метрополии (176-й и 2-й африканский полки) и колониальная (7-й и 8-й колониальные полки) бригады, 2-ю австралийскую легкоконную (Южноквинслендский, 6-7-й Новые южноуэльские полки) бригаду, 3-ю австралийскую легкоконную (8-й Виктории, 9-й Виктории и южно-австралийский, 10-й Западно-австралийский полки) бригаду, новозеландскую горную (Оклендский, Кентерберийский и горнострелковый Веллингтона полки) бригаду. Причем наиболее сильные соединения (42-я дивизия и 29-я индийская бригада) усилили обескровленную 29-ю пехотную дивизию.

С подходом резервов британские атаки на турецкие позиции продолжились, причем в «лучших традициях» Французского фронта. Например, только за 8 мая союзники лишились 6500 человек (из 2900 бойцов 2-й австралийской бригады выбыло из строя 1056, в 6-м батальоне Виктории в строю остался единственный офицер). Причем в зависимости от подходящих резервов центр тяжести союзных атак перемещался на южный фронт либо на позиции АНЗАКа, но ощутимых результатов это не дало.

Я. Гамильтон последовательно, но безуспешно проводит 2-ю (6–8 мая) и 3-ю битвы за Критию (схема 10). Во второй битве одновременная атака Критии английскими частями с запада и юго-запада началась после получасовой артиллерийской подготовки. Французские части повторили атаку оврага Керевез-Дере, но их успехи ограничились взятием нескольких окопов, которые лишь несколько улучшили тактическое положение. Англичане в первый день не дошли даже до основной линии турецкой обороны, продвинувшись на 200–300 м.

На второй день, 7 мая, атака на Критию была повторена. Флот энергично поддерживал атакующих, особенно в центре и на правом фланге, где турки отошли к самой Критии. Однако на левом фланге, несмотря на помощь флота и ввод в дело свежих частей, англичане существенного успеха не имели. 12 мая в ночных вылазках отличились гуркхи.

В 3-м сражении за Критию, начавшемся 4 июня, участвовали французские дивизии, морские бригады, а также 42-я и 29-я британские дивизии. Особая роль отводилась 6 батареям знаменитых французских 75-мм пушек (их роль была особенно велика вследствие нехватки снарядов у английской артиллерии). 30 000 бойцов союзных войск противостояло 26 000 турецких солдат, но дневные атаки англо-французов (пусть и при поддержке артиллерии) привели лишь к локальным результатам – занятию траншей и отдельных оборонительных пунктов турок, так и не решив задачу овладения Ачи-Бабой и Критией. Параметры операции – участок атаки 5 километров, темп продвижения за сутки – 200–400 метров. С моря атакующие поддерживались артиллерией четырех кораблей. Более того, турки наносят успешный фланговый контрудар, сведя на нет первоначальный успех союзников. При этом потери англо-французов были весьма чувствительны (британцы потеряли 4000 человек, французы – 2000), у турок они еще более тяжелы. В частности, ночью на 5 июня турки против правого фланга французов провели две энергичные контратаки, которые с большими потерями для них были отбиты.

В результате боев за обладание высотами Ачи-Баба с начала операции потери англо-французов достигли 50 тысяч человек.

Французам только в конце июня удалось сильным ударом частей Иностранного легиона и зуавов окончательно взять и закрепить за собой укрепления высоты «Турецкий боб» (схема 10). Одновременно с этим англичане взяли редут «Бумеранг».

С середины мая оттоманские войска осуществляют серию контратак, причем основная их тяжесть приходится на позиции АНЗАКа – в противовес союзному натиску на Критию. Позиции АНЗАКа в мае уже представляли собой линии окопов с полевыми укреплениями и артиллерийскими позициями. Практиковались так называемые «посты», названные в честь командира или специфики местности. Солдаты все в большей степени усваивают навыки окопной войны. Несмотря на скверные условия окопной жизни, дух бойцов АНЗАКа был по-прежнему высок. Турки интенсивно используют снайперов: 15 мая командир 1-й австралийской дивизии сэр Вильям Бридж был убит пулей снайпера. Так, очевидец вспоминал о факторе наличия турецких снайперов в секторе АНЗАКа: «пока продвигаешься вверх, видишь множество надписей, предупреждающих о вражеских снайперах: «Держись левой стороны», «Опусти голову», «И то и то одновременно». И вот, наконец, сами окопы, где солдаты весь день не выпускают из рук оружия, наблюдая и наблюдая через перископы за малейшими движениями во вражеских окопах. Сигареты свисают из уголков рта. Солдаты спокойно перебрасываются фразами». Траншеи врагов находились достаточно близко друг к другу, позволив эффективно применять минометы и ручные гранаты. В майских атаках на укрепившегося противника турки почувствовали бедность своей артиллерии, даже гранаты зачастую изготавливались прямо на позиции.

Для наступления была задействована присланная Энвер-пашой из Константинополя отлично подготовленная 2-я пехотная дивизия. До этого момента частям АНЗАКа противостояли 19-я и 5-я пехотные дивизии, имея во второй линии 16-ю пехотную дивизию. Для предстоящей атаки левый фланг был усилен 16-й, а центр 2-й пехотными дивизиями. Таким образом, на фронт атаки были выведены, начиная с правого фланга, 19-я, 5-я, 2-я и 16-я пехотные дивизии. Главный удар наносился 2-й пехотной дивизией против центра расположения АНЗАКа, насчитывавшего в своем составе к этому времени всего до 20 тысяч штыков.

Атака началась в 3 часов 30 минут 19 мая ударом турок в штыки, чтобы избежать артиллерийской подготовки (из-за недостатка в снарядах). Атаки осуществлялись волнами, преодоление 200–300 метров, разделяющих передовые окопы противников, превратилось, как и на Французском фронте, в большую проблему: идущие вперед шеренги турок поочередно выкашивались огнем обороняющихся, дошедших до передовой линии противника ждали штыки анзаков. Тем не менее 19-я и 5-я пехотные дивизии энергичным ударом частично заняли окопы противника, но атаки 2-й и 16-й пехотных дивизий успехом не увенчались. На рассвете 5-я и 2-я дивизии возобновили свои атаки, каждый раз останавливаемые ружейно-пулеметным огнем. В то же время 19-я пехотная дивизия контратакой, проведенной левым флангом австралийцев, была отброшена в исходное положение. Тем не менее, невзирая на огромные потери, турки продолжали свои безуспешные героические атаки до 15 часов 30 минут, когда анзаки, поддержанные огнем с моря, в свою очередь перешли в общее контрнаступление, ответной штыковой атакой восстановив статус-кво.

Таким образом, начав 19 мая широкомасштабное наступление силами свыше 30 000 человек, турецкие войска к концу первых суток боя (с потерей до 10 000 солдат) занимают лишь первую линию траншей АНЗАКа, очистив в дальнейшем и ее, с трудом удержавшись на своих прежних позициях. Потери австралийцев и новозеландцев – 100 человек убитыми и 500 ранеными. Господство артиллерии и пулеметов на поле боя Великой войны было доказано еще раз. Очевидцы отмечали поразительное воздействие пулеметного и ружейного огня на турок, шедших в атаку без выстрела.

В последующие дни проблема с могущими начать разлагаться телами была настолько актуальна, что стороны даже заключили 24 мая своеобразное перемирие, разрешив противнику эвакуацию тел павших бойцов. Хотя, как скоро все смогли убедиться, в этом отношении позиционный фронт в Галлиполи отличался от Французского фронта: «жаркое время начало сказываться. Местами окопы первой линии были устроены из груд турецких трупов, прикрытых снаружи мешками с землей, фашинами и песком. Снаряды разбрасывали эти груды трупов, которые распространяли ужасающий запах, сопровождаемый роями черных и зеленых мух. Опасались развития эпидемий. Но, к счастью, всеиссушающее солнце при совершенном отсутствии дождей высушило и трупы. Эпидемий не последовало ни у одной из борющихся сторон». Как раз в 20-х числах мая происходят (неслыханное дело) своеобразные братания австралийских и турецких солдат.

Начиная с 25 апреля по 20 мая оба противника серьезных результатов не достигли. Англо-французы не обеспечили своему флоту возможности проникновения в Проливы хотя бы на небольшую глубину, турки же не смогли сбросить в море англо-французский десант – несмотря на введение в боевую линию присланной из Константинополя элитной 2-й пехотной дивизии.

На море события складывались неблагоприятно для союзников.

Все сильнее проявляло себя минное оружие. Так, в ночь на 13 мая в 1 час 17 минут турецкий эскадренный миноносец «Муавенет-и-Миллет» в заливе Морто трехторпедным залпом поразил линейный корабль «Голиаф»: произошел взрыв погребов, и «Голиаф» затонул. Турецкий миноносец, которым командовал германский офицер Фирле, осуществил чрезвычайно сложные действия: ночная атака, стрельба почти в упор, риск быть обнаруженным (берег занимали англичане) и после атаки благополучный уход от огня, открытого по нему с запозданием. Из 750 человек личного состава «Голиафа» спаслось только 180, но еще серьезнее было чувство небезопасности, вызванное этой атакой. Последствия сказались сразу же: Адмиралтейство отзывает в Скапа-Флоу ветерана Дарданелльской операции и самый сильный корабль не только эскадры, но и всего британского флота – «Куин Элизабет», опасаясь за его судьбу. Причем уход дредноута, считавшегося символом Дарданелльской экспедиции, вызвал уныние в рядах союзников.

25 мая германская подводная лодка U-21 (командир Отто Херзинг) у Габа-Тепе атаковала и потопила старый британский линейный корабль «Трайэмф», который пошел ко дну в течение 10 минут, погибло 73 человека. 27 мая та же лодка в 7 часов утра у мыса Хеллес потопила старый линейный корабль «Маджестик», который затонул через 7 минут, погибло 48 человек. «Маджестик» был потоплен двумя торпедами, снабженными сетепрорезателями. Корабль затонул на глубине 16,5 метра.

С берега тысячи турецких солдат видели и криками приветствовали гибель третировавших их ежедневно вражеских тяжелых кораблей: это сильно подняло моральный дух солдат армии Лимана фон Сандерса, придало уверенности в борьбе с неприятелем – мощь атак и упорство оттоманских войск летом заметно возрастают. Тысячи солдат союзников также видели гибель своих линкоров: им было ясно, что отныне их будут с моря поддерживать огнем своих гораздо более слабых пушек лишь крейсеры и эскадренные миноносцы: «вид гибнувших чудовищ мог только вызвать уныние среди британских войск, цеплявшихся за доставшийся им с таким трудом краешек полуострова».

Херзинга приветствовали в Константинополе всеобщим ликованием.

За месяц союзный флот потерял, таким образом, 3 крупные боевые единицы. С помощью принятых флотским командованием мер (создание специальных флотилий для наблюдения и несения дозорной службы из присланных из Франции и Англии в значительном количестве мелких каботажных судов и тральщиков, усиление торпедной флотилии, прибытие мониторов, которые, благодаря своей небольшой осадке, были сравнительно малоуязвимы для торпедных атак, снабжение старых кораблей противоминными наделками, защита гавани на Мудросе сетями и минами) удалось лишить дальнейших возможных успехов германских подводников в борьбе с линкорами союзников.

Неудачи привели к смене высшего командования королевских ВМС Великобритании. У. Черчилля на посту первого лорда Адмиралтейства сменил А. Д. Больфур, Д. А. Фишера на посту первого морского лорда – адмирал Г. Джексон.

Таким образом, действия германо-турецких подводных лодок и миноносцев привели к тому, что вскоре у Дарданелл остались лишь старые боевые единицы англо-французского флота, к тому же тщательно охраняемые и неохотно вводимые в бой. Это сразу же сказалось на огневой поддержке сухопутных частей. Бомбардировка флотом турецких берегов, в целях совместных действий с высаженными войсками, в значительной степени потеряла свою интенсивность – атакующие Критию в июне англо-французские войска почувствовали это в полной мере. Постепенно боевой флот англо-французов, опасаясь германо-турецких подводных лодок, вышел из дела и стал на якорь на Мудросском рейде острова Лемнос. Командование флотом больше не думало о прорыве через пролив в Мраморное море и создании угрозы Константинополю.

Экспедиционный корпус, предназначенный служить поддержкой флота, остался один на скалах Сэдд-эль-Бара и мыса Габа-Тепе. Лишившись поддержки корабельной артиллерии, англо-французы установили на берегу 10 тяжелых орудий, которые, обстреливаясь с тыла немногими уцелевшими турецкими укреплениями азиатского берега, не могли компенсировать снижение артиллерийской поддержки со стороны флота.

Положение Экспедиционного корпуса ухудшилось также и потому, что все возраставшие потери англо-французов компенсировать за счет перебросок морем стало более проблематично.

Германо-турки начинают охоту за транспортами союзников: турецкий миноносец «Тимур Хиссар» 1 марта атаковал у Смирны и на время вывел из строя британский авиатранспорт «Энн Рикмерс», 16 апреля этот же миноносец атаковал у Сироса британский транспорт «Маниту». Торпеда прошла мимо, но вследствие поднявшейся на транспорте паники при спуске шлюпок утонул 51 человек.

Свирепствуют кайзеровские субмарины. Так, U-21 4 июля отправляет на дно французский транспорт «Картаж» водоизмещением 5600 тонн, UB-14 13 августа топит британский военный транспорт «Король Эдуард» (11 117 тонн) – из перевозимых 1366 солдат и офицеров гибнут 866 человек. 2 сентября та же лодка атакует транспорт «Сауслэнд», и, хотя он не затонул, в результате торпедной атаки гибнут 40 человек. 19 августа идет ко дну английский пассажирский пароход «Арабик», 8 сентября гибнет индийский транспорт с войсками «Рамазан» (3477 тонн), унесший с собой 306 человек. Этот перечень можно продолжать.

В целом, 13 немецких подводных лодок в Эгейском море только с 28 сентября по 11 октября потопили 18 транспортов с войсками, боевым снаряжением и вооружением, а до конца октября эта цифра возросла до 23 судов, что сильно ухудшило положение союзников в Галлиполи.

Десант получал огневую поддержку теперь только в светлое время суток. Приходившие транспорты разгружались не у берега Галлиполи, а в бухте острова Мудрос. Снабжение десанта из-за подводной опасности теперь осуществлялось только по ночам. И это – в преддверии осеннее-зимней непогоды и холодов. Угроза коммуникациям союзников сказалась на всем ходе Дарданелльской операции.

Германские лодки применяются также для перевозки военных грузов. Просьбы турок к германскому руководству о присылке хотя бы 2–3 подводных лодок прозвучали уже в марте 1915 г. И если весной – летом 1915 г. доставка германских подлодок в Дарданеллы была связана с трудностями организационного и технического характера (например, следующим образом выглядели злоключения UC-15: «20 июля с постоянно отказывающим дизелем субмарина добралась до залива Кос уже на малоазиатском берегу. Все имущество погрузили на 50 верблюдов и повезли в Константинополь. Лодка не могла двигаться, так как аккумуляторы были разряжены совсем, а дизель не работал. Чтобы не раскрыть местонахождение лодки, ее положили на грунт так, что из воды на метр возвышалась только верхушка рубки. Выступающую часть покрасили под цвет берега. Подводники укрылись на суше, подготовив лодку к немедленному взрыву в случае необходимости. 24 июля в бухту зашла UB-14, и с её помощью зарядили аккумуляторы «калеки», причем использовали телефонный кабель спасательного буя, других проводов просто не было. К началу августа прибыли рабочие с запчастями и ввели в строй дизель. 9 августа субмарина двинулась в дальнейший путь, прибыв 15 августа по назначению в Чанак»), то осенью в связи с присоединением Балканского полуострова к сфере влияния германского блока (выступление Болгарии на стороне Германии, катастрофа Сербии) ситуация значительно упрощается, субмарины кайзеровского флота получают возможность доставляться на ТВД напрямую.

Вместе с тем стоит выделить и новый фактор морской войны – действия английских и французских подводных лодок на коммуникациях германо-турок.

Британские подводные лодки делали энергичные попытки нарушить турецкие коммуникации в Мраморном море. Проход через Дарданеллы являлся делом достаточно рискованным и предъявлявшим исключительные требования к подготовке офицеров и команд подводных лодок – тем не менее он совершался неоднократно. 17 апреля Е-15 (командир – капитан-лейтенант Т. С. Броди), шедшая в пролив в позиционном положении, села на мель и не смогла с нее сняться. Здесь лодка оказалась прямо под прицелом пушек форта Дарданос, который немедленно открыл по ней огонь. Командир приказал дать задний ход, пытаясь снять Е-15 с мели. Однако она застряла слишком плотно. Броди был убит одним из первых снарядов, а через несколько минут лодка была повреждена. Один снаряд взорвался в аккумуляторном отсеке, вода смешалась с серной кислотой батарей, и выделяющийся хлор заполнил всю лодку, 6 человек погибли от удушья. Таким образом 7 человек из состава команды погибло, а остальные попали в плен. Важно было не допустить, чтобы турки подняли и использовали лодку, и, хотя она находилась под обстрелом турецких фортов, впоследствии была торпедирована британскими катерами.

27 апреля прорвалась Е-14 (под командованием К. Бойла): она 29 апреля пустила ко дну турецкий транспорт, а 1 мая – канонерскую лодку.

АЕ-2, одна из двух австралийских подлодок, вошла в пролив 26 апреля, но 30 апреля после ожесточенного артиллерийского боя была потоплена старым турецким миноносцем «Султан Хиссар», хотя вся команда была спасена.

1 мая французская подводная лодка «Жуль» наткнулась на мину и погибла со всем личным составом.

10 мая счастье вновь улыбнулось К. Бойлу и его Е-14.

Е-14, находясь недалеко от Константинополя, во второй половине дня заметила 2 больших транспорта, которые покидали порт в сопровождении эсминца. Первая торпеда К. Бойла прошла мимо, но вторая попала в цель. Вооруженный транспорт «Гуль Джемаль» был поврежден и выбросился на берег. Он перевозил 6000 солдат и полевую батарею. Эти подкрепления в район боев не попали.

Из всех британских подводных лодок больше всего успехов выпало на долю Е-11 (командир лейтенант-коммандер Насмит, кавалер Креста Виктории), которой удалось потопить несколько мелких судов, а 23 мая канонерскую лодку у Босфора. Е-11 24 мая уничтожает пароход (300-тонный «Нагара», погибли 150-мм орудие и 600 снарядов) и транспорт, а 25 мая лодка подходит к Константинополю и топит торпедой стоявший перед столицей германский пароход «Стамбул» (инцидент вызвал значительную панику в столице), 28 мая – пароход «Пандерма» (погибло около 250 человек и 7000 снарядов) и 7 июня у Нагары транспорт. 6 августа субмарина торпедирует канонерку «Пейк-и-Шевкет» (смогла дойти до базы). 8 августа Е-11 атакует турецкий линейный корабль «Хайреддин Барбаросса». Линкор появился на рассвете в сопровождении двух эсминцев и был захвачен врасплох. Он перевернулся и затонул в течение 15 минут, погибло 580 человек. Кроме того, Е-11 сильно повредила турецкий транспорт, заставив его выброситься на берег. 12 августа этот транспорт был уничтожен торпедой с гидросамолета.

29 июня французская подводная лодка «Мариотт» попала в турецкие сети и была взята со всем личным составом в плен.

30 июня лодка Е-7 (командир капитан-лейтенант А. Д. Кокрейн) уничтожает 2 парусника и пароход, еще 3 парусника выбросились на берег. 4 июля та же лодка топит еще 2 парусника, 10 июля – судно в 3000 тонн. 4 сентября подводная лодка Е-7 путается в противолодочных сетях турок, а подводники попадают в плен.

30 октября французская подводная лодка «Тюркуаз» села на мель в Мраморном море и была захвачена турками (впоследствии включена в состав их флота под наименованием «Мюстечип Онбаши»). На ней были найдены данные о рандеву, где она должна была встретиться с британской подводной лодкой Е-20, также оперировавшей в Проливах. Немцы послали на место рандеву подводную лодку UB-14, которая при появлении Е-20 атаковала ее и потопила со всем личным составом, за исключением командира и 8 матросов.

Е-11 за ноябрь – декабрь месяцы увеличивает свой счет на эсминец («Яр Хиссар»), 11 пароходов и 35 парусников. Е-11 была последней лодкой, действовавшей в Мраморном море. Когда в декабре 1915 г. она после месячного крейсерства прошла пролив обратно, Дарданелльская операция завершалась.

Для экономии торпед в ряде случаев британские субмарины используют по береговым целям палубную артиллерию, что имело прежде всего эффект морального воздействия на турок. Так, Е-12 и Е-7 у Константинополя обстреляли пороховые мельницы, а также движущиеся по железнодорожной ветке составы, Е-7 обстреливает пороховую фабрику в Зейтуне. 5 декабря Е-11 артиллерийским огнем топит германский пароход «Боспорус» в 5000 тонн.

Тем не менее при всей результативности действий подводных сил (большей у немцев, меньшей у англо-французов) с задачей перерезания коммуникаций противника в полном объеме они не справились. Хотя, по свидетельству германо-турок, возможность блокады их 5-й армии на Галлиполийском полуострове имелась: одно время суточная норма патронов на турецкого пехотинца составляла всего 160 патронов.

В боевых действиях в Мраморном море принимало участие 13 союзных подводных лодок, и, хотя 7 субмарин погибло, проход через пролив осуществлялся 27 раз. Турецкие потери за 11 месяцев Дарданелльской операции составили 1 линкор, 1 эсминец, 2 канонерки, 11 транспортов, 25 пароходов и 148 (по другим данным, 106) парусных лодок – потери чувствительные для германо-турок, но не фатальные.

Возвращаясь к действиям на суше, следует отметить, что бои второй половины июня – июля – это бои местного значения (например, 21 июня французы овладевают турецкими траншеями на правом фланге союзной позиции на мысе Хеллес), стычки за улучшение позиционного расположения и окопная война. Исключение составляют лишь бои 29 июня в секторе АНЗАКа: турки под личным командованием Энвер-паши провели сильный контрудар с целью сбросить в море левый фланг Австралийско-новозеландского корпуса, но эта атака не удалась, и они понесли большие потери.

Во время позиционного противостояния действия сторон ограничивались перестрелками, борьбой за выгодные участки позиций, применяются гранаты и (со стороны союзников) минометы. Зачастую такие схватки стоили противникам весьма дорого. Так, вылазка солдат 52-й британской дивизии 12 июля (принесла лишь занятие передней линии турецких окопов) стоила им потери 3800, а туркам – 4000 человек.

Общие проблемы позиционной войны усугублялись палящим солнцем (расплавлялись даже солдатские пайки) и вечной нехваткой питьевой воды и, как следствие, распространением дизентерийных заболеваний. Летом добавилось нашествие насекомых. Условия размещения военнослужащих были незавидны, подчас приобретая самые причудливые формы.

Турки не добились успеха в боях мая – июня по причине отсутствия должных материальных средств, союзникам помешали потеря времени и ослабление огневой поддержки со стороны флота.

Боестолкновения развиваются в строгом соответствии с правилами окопной войны: предварительная артиллерийская подготовка, атака пехоты, контратака, схватки с целью закрепить линию фронта. Интересно отметить, как снижаются запросы союзного (от занятия Галлиполийского полуострова до занятия передовых линий вражеских окопов) и турецкого (от сбрасывания десанта в море до его сдерживания) командования.

В августе союзники предприняли последнюю решительную попытку переломить ход операции в свою пользу, в том числе и посредством новой высадки. Операция получила название августовских боев у Сувлы – серия сражений у Сувлы, считается одной из самых кровопролитных операций в английской военной истории, вполне сопоставимой с Ипрским сражением.

Еще в конце июня в Лондоне было принято решение послать Я. Гамильтону 5 свежих союзных дивизий, что доводило число дивизий экспедиционных сил на Галлиполи до 12 (10 британских и 2 французские). Также предполагалось прибытие мониторов, построенных для операций, которые раньше намечались против германских берегов. Эти плоскодонные корабли водоизмещением 6000 тонн, вооруженные 14-дюймовыми пушками американского производства, совершенно справедливо виделись альтернативой линкорам в прибрежных условиях. Ожидались и старые крейсеры с пристроенными к ним противоминными наделками.

Последние дивизии прибыли на остров Лемнос в начале августа. С вновь прибывшими войсками под командованием Я. Гамильтона было 157 тысяч солдат, в том числе 30 тысяч французов. Численный штат всех частей, в том числе Австрийско-новозеландского корпуса и французских дивизий, был пополнен, также была пополнена и материальная часть. Вместе с тем стоит отметить, что вновь прибывшие части являлись совершенно «сырыми» и не могли сравниться с войсками, высаженными в апреле. Это касалось 10-й, 11-й и 13-й дивизий (составивших имеющий важную задачу 9-й корпус) и 53-й и 54-й дивизий (территориальные, имевшие более слабую артиллерию из 13-фунтовых орудий).

Англо-французский флот, стоявший на рейдах Имброса и Лемноса, был в полной боевой готовности. Но боязнь подводных лодок стесняла действия союзников в августе и предотвратила удар по Булаирскому перешейку, хотя и не помешала союзникам высадить новый десант в бухте АНЗАКа и бухте Сувла, причем при высадке большую пользу принесли моторные лихтеры, построенные для Балтийского моря.

Проблем, как в апреле, с высадкой десанта не наблюдалось.

Применяются гидропланы, а старые бронепалубные крейсера «Эдгар», «Эндимион», «Графтон» и «Тезеус» в 1915 г. были оснащены противоторпедными булями и затем использовались для поддержки огнем десанта в Дарданеллах.

7 августа, с целью заградить вход в бухту Сувла, была быстро спущена в море первая линия тяжелых противолодочных сетей – эту операцию произвели два специальных корабля. В последующие дни заграждение бухты было усилено. Меры, принятые в Сувле, оказались действенными, и, несмотря на присутствие одной неприятельской подводной лодки в Саросском заливе, ни одно союзное судно не было торпедировано.

Августовское наступление союзников поддерживали 5 соединений кораблей, каждое из которых отвечало за поддержку войск в своем секторе – в общей сложности 5 линкоров, 8 крейсеров, 12 эсминцев, 16 мониторов, другие суда.

Итак, на этот раз мощная армия, опирающаяся на сильный флот и в изобилии снабженная материальной частью, должна была, как думало английское командование, добиться долгожданного успеха.

Я. Гамильтон планировал охватить от Ари-Бурну до южной оконечности бухты Сувла правый фланг турецкой армии, а для отвлечения внимания турок провести демонстрации на побережье у мыса Хеллес, между мысом Хеллес, Ари-Бурну и в Саросском заливе. Во время демонстрации Австралийско-новозеландский корпус должен был атаковать турок в 4 км южнее бухты Сувла, а 9-й армейский корпус генерала Ф. Стопфорда – высадиться в бухте Сувла (схема 14). Он рассчитывал объединенными усилиями этих 2-х корпусов, т. е. массой в 65 тысяч человек, отбросить передовые части турок и охватить правое крыло их основной группировки, обойдя с севера массив, после чего захватить в тылу у турецкой армии порт Ак-баш на Мраморном море. Наступательные задачи были поставлены и перед британскими силами на юге Галлиполи. Английское командование решило широко использовать принцип внезапности как оперативной, так и тактической. Операция должна была начаться ночью.

К концу июля турецкая главная квартира, частично сменив пострадавшие в предшествовавших боях дивизии, довела силы Лимана фон Сандерса до 15 пехотных дивизий, кроме того, во Фракии были расположены 1-я и 2-я турецкие армии, готовые послать на полуостров новые подкрепления.

К этому времени на Галлиполийском полуострове турки обороняли (схема 6):

1) Фронт мыса Хеллес – 5-ю пехотными дивизиями (1, 10, 13 и 14-я), имея в резерве одну пехотную дивизию (8-я), т. е. плотность войск составляла 5 пехотных дивизий на 8 км фронта.

2) Фронт Ари-Бурну (против Австралийско-новозеландского корпуса) – тремя пехотными дивизиями (16-я и 19-я), имея в резерве также 1 дивизию, т. е. на 5 км приходилось 3 пехотные дивизии.

Считая, что у англо-французов не хватит сил для нанесения одновременно двух ударов по флангам турецкого фронта, Лиман фон Сандерс оставил на азиатской стороне 3 пехотные дивизии (2-ю, 3-ю и 11-ю). Кроме того, на южной оконечности полуострова в общий резерв были выделены 2 дивизии (9-я и 4-я) – для поддержки частей, расположенных против мыса Хеллес либо против Ари-Бурну. Еще у одной проблемной точки – у Саросского залива – находилась вторая резервная группа в составе 2-х дивизий (7-я и 12-я).

Таким образом, на южной оконечности Галлиполийского полуострова (мыс Хеллес – Крития – Ачи-Баба) четырем дивизиям британского 8-го корпуса и двум дивизиям французского корпуса противостояли пять турецких; трем дивизиям АНЗАКа у Ари-Бурну и Габа-Тепе противодействуют три турецкие; трем дивизиям британского 9-го корпуса у Сувлы (Киреч-Тепе – Солтлэйк) противостоят 7-я и 12-я турецкие дивизии, у Кум-Кале – три турецкие дивизии, общий резерв на Галлиполи (район Килид-Бара) – две дивизии. Итого 12 союзным дивизиям противодействуют 12 турецких с еще тремя могущими быть переброшенными из Кум-Кале. Соотношение 1 к 3 в пользу атакующего явно не выдерживается.

Оборонительные линии турок были следующими.

Первой укрепленной полосой были возвышенности Ачи-Баба, второй – полоса Сари-Баирских высот, третья полоса тянулась от Булаира на Галлиполи. Германо-турецкое командование давно уже закончило работы по укреплению трех оборонительных рубежей полуострова и особенно позаботилось о сильном укреплении районов Сари-Баир и Сувла, мощная артиллерия, искусно расположенная, обстреливала Анафартскую равнину и подступы к возвышенностям Сари-Баира.

6-8 августа осуществляется вторая высадка союзников (схема 11) в северной части залива в бухте Сувла, а 6 августа артподготовкой из 124 орудий и атакой англичан в направлении на Ачи-Баба началась операция и на южном участке фронта.

Центр и левый фланг англичан пошли в атаку после небольшой артиллерийской подготовки. Они с большим трудом овладели несколькими участками передовых турецких окопов, после чего столкнулись с двумя турецкими дивизиями. Турки также атакуют англичан, в результате последовало встречное сражение, не давшее сторонам никаких результатов. Атакуя в течение пяти дней и понеся тяжелейшие потери, англичане не добились никакого успеха против Ачи-Баба. Союзники переходят на юге к обороне, перебрасывая высвободившиеся части к Сувле. 12–13 августа отражаются турецкие контратаки.

На участке АНЗАКа генерал Бердвуд, получив в подкрепление 13-ю пехотную дивизию и 29-ю индийскую бригаду, также совершенно истощил свои войска в бесплодных атаках с 6 по 10 августа, оставшись в исходном положении. Но, по крайней мере, части АНЗАКа (это прежде всего удар 1-й австралийской дивизии при поддержке 1-й и 3-й легкоконных бригад на Лоунпайн) заставили турок использовать часть своего общего резерва (9-я пехотная дивизия) в своей полосе. Эта атака интересна применением анзаками штурмового плацдарма – выкопанные перпендикулярно турецким позициям траншеи, из которых проводилась атака, значительно сократили прохождение атакующими поражаемого пространства.

Отчаянные атаки анзаков, бои, переходящие в рукопашные схватки, привели к большим потерям (например, 1-я австралийская бригада потеряла 1700 бойцов из 2900, бывших в строю к началу боев, 2-й батальон лишился 74 процентов личного состава, 3-я легкоконная бригада не досчиталась 600 солдат (половина личного состава) за 15 минут боя. В боях за Лоунпайн австралийцы заработали 7 Крестов Виктории. Запомнились фронтовикам и атаки 4-й австралийской бригады на Сари-Баир. Артиллерии турок удалось поджечь сухой кустарник, покрывающий горы, после чего турецкая пехота двинулась в контратаку. Сначала отошла 29-я индийская бригада, которая увлекла за собой ланкаширских стрелков (13-я пехотная дивизия). Однако в ночь на 9 августа турками было потеряно плато Чунук-Баир: отличились новозеландцы и гуркхские стрелки (новозеландские штыки и знаменитые гуркхские ножи скрестились в ночной рукопашной схватке со штыками и засапожными ножами турок).

9 августа с утра контратаки турок возобновились. Жара в этот день превзошла все предшествующие дни, части, страдающие от зноя и недостатка воды, стали подаваться назад под повторяющимися атаками арабских войск турок. Мало-помалу британцами были потеряны гребни возвышенностей и лощины, имеющие тактическое значение на склонах Сари-Баира. К вечеру англичане были оттеснены к подножию Сари-Баира, почти в исходное положение. Только крайняя усталость наступающих и артиллерийский огонь англичан задержали дальнейшее развитие наступления турок.

Утром 10 августа англичане вновь пытались перейти в общее наступление после 2-часовой артиллерийской подготовки, использовав свои последние резервы на этом участке – но и эта атака была отбита турками. Анзаки подошли к господствующей над турецкими позициями возвышенности Анафарта – ключу всей операции, но овладеть ею не смогли, несмотря на поддержку свыше 100 стволов артиллерии (не считая корабельных орудий). По мнению Лимана фон Сандерса, потеря этой позиции означала бы конец Константинополя. Он считал в этом случае неизбежной скорую высадку русских войск у Босфора, развал фронта и выход Турции из войны (после чего Болгария, вероятно, сохранила бы нейтралитет, а Германия наверняка проигрывала войну). Но беспримерные по напряженности бои вконец обескровили АНЗАК. Турки также понесли большие потери – один день 10 августа стоил им 5000 человек.

Бои у высоты Чунук-Баир знаменовали конец активных столкновений в секторе АНЗАКа, стоивших союзникам с 6 по 10 августа 20 тысяч человек, в некоторых подразделениях не осталось офицеров. Атаки Анафарты в 20-х числах августа (несмотря на усиление АНЗАКа английскими частями) также не принесли результата.

В операции у Сувлы приняли участие следующие британские силы (с учетом переброшенных войск с юга Галлиполийского полуострова):

10-й (ирландской) дивизии – 29-я (10-й Гемпширский, 6-й Ирландский королевских стрелков, 5-й Коннаутских рейнджеров, 6-й Лейнстерский полки), 30-я (6-й и 7-й Королевские Мюнстерские фузилерные, 6-й и 7-й Королевские Дублинские фузилерные полки), 31-я (5-й и 6-й Королевские Иннискиллингские фузилерные, 5-й и 6-й Королевские Ирландские фузилерные полки) бригады, пионерный батальон 5-го Королевского Ирландского полка;

11-й (северной) дивизии – 32-я (9-й Западно-йоркширский, 6-й Гринховарда, 9-й герцога Веллингтона, 6-й Йоркско-ланкастерский полки), 33-я (6-й Линкольнширский, 6-й пограничный, 7-й Южно-стаффордширский, 9-й Шервудских лесников полки), 34-я (8-й Нортумберлендский фузилерный, 9-й Ланкаширский фузилерный, 5-й Дорсетширский, 11-й Манчестерский полки) бригады, пионерный батальон 6-го Йоркширского полка;

13-й (западной) дивизии – 38-я (6-й Короля, 6-й Восточно-ланкаширский, 6-й Южно-ланкаширский, 6-й Северно-ланкаширский лоялистов полки), 39-я (9-й Королевский Варвикширский, 7-й Глостерширский, 9-й Вустерширский, 7-й Северно-стаффордширский полки), 40-я (8-й Чеширский, 8-й Королевских Уэльских фузилеров, 4-й Южноуэльских пограничников, 5-й Уилтширский полки) бригады, пионерный батальон 8-го Уэльского полка;

53-й (уэльской) дивизии – 158-я (5-7-й Королевских Уэльских фузилеров, 1-й Херфордский полки), 159-я (4-й и 7-й Чеширские, 4-й и 5-й Уэльские полки), 160-я (2-й полк Королевы, 4-й Королевский Суссекский, 2-й Королевский Западнокентский, 2-й Миддлсекский полки) бригады;

54-й (восточноанглийской) дивизии – 161-я (4-7-й Эссекские полки), 162-я (5-й Бедфордширский, 4-й Нортхэмптонширский, 10-й и 11-й Лондонские полки), 163-я (4-й и 5-й Норфолкские, 5-й Суффолкский и 8-й Гемпширский полки) бригады.

Бои в районе Сувлы, начавшись удачной высадкой в ночь на 6 августа и продвижением к господствующим высотам (важнейшая – Шоколадная гора взята 7 августа, схема 11), также не дали англичанам победного решения, так как было потеряно 2 суток времени – вследствие дезорганизации тыла, недостатка воды и из-за неправильно взятого направления главного удара, который по приказанию Стопфорда наносился на Кучук-Анафарта, вместо того чтобы содействовать левому флангу Австралийско-новозеландского корпуса. Эта потеря времени дала туркам возможность организовать контратаку и приостановить наступление англичан. Причем первоначально турецкие силы в этом районе были невелики: несколько пехотных и жандармских рот (1500 человек против 25 000 англичан Стопфорда). Б. Лиддел Гарт так оценивал этот момент: «до подхода резервов только полтора турецких батальона в течение 36 часов оказывали сопротивление продвижению английских войск. Время и благоприятные возможности были упущены из-за неопытности высадившихся войск и инертности их командиров». Положение турок было очень серьезным, в Константинополе царила паника.

В последующем, используя потерю времени британцами, турки резко наращивают свой контингент, сосредоточив две дивизии и продолжая наращивать силы: в конце концов были стянуты части 8-й, 9-й, 4-й, 5-й и 12-й турецких дивизий – все, что можно было взять от Галлиполи, Ачи-Баба и с азиатского побережья, было двинуто сюда.

К 9 августа 9-й корпус Стопфорда уже потерял 8000 человек. За свою бездеятельность в течение двух суток и тактические просчеты Стопфорд был заменен командиром 29-й пехотной дивизии Лилем.

Промедление Стопфорда тем более обидно, что ключевые позиции (в частности, Лала-Баба – 11-й дивизией) были захвачены сразу. Английская методичность сыграла с британцами злую шутку. Масса времени тратится на прохождение распоряжений командования с борта судов и обратно, на согласования с вышестоящей инстанцией.

Атаки турок отличались неистовством, большинство участвовавших в них оттоманских солдат были уничтожены на открытых склонах огнем британской артиллерии, но им удалось отвоевать утраченные окопы, и к полудню 10 августа в руках британцев не осталось ни одной важной высоты на Сувле или в секторе АНЗАКа.

После отрешения Стопфорда от командования был выработан новый план наступления. Но упущенные возможности ушли безвозвратно: к туркам на фронт от Ари-Бурну до Киреч-Тепе прибыли 8 пехотных дивизий, что с бывшими здесь ранее составило внушительную силу в 10 пехотных дивизий.

Атаки, проведенные по плану Лиля 21 августа 9-м армейским корпусом совместно с переброшенной сюда 29-й пехотной дивизией (участвовали в общей сложности 32-я и 34-я бригады 11-й дивизии, 87-я и 87-я бригады 29-й дивизии, три дивизии были в резерве), ничего, кроме потерь 5000 человек в 29-й дивизии не дали. Туман мешал корректированию артиллерийского огня, а авиация в корректировке огня не участвовала. Наступающие части 29-й пехотной дивизии сильно пострадали от огня турецкой артиллерии, зажегшей сухой кустарник, покрывавший склоны возвышенностей, одна бригада была почти целиком уничтожена. Тем не менее 29-я пехотная дивизия овладела возвышенностями Самитар. По количеству участвовавших солдат это было крупнейшее из сражений, разыгранных в Галлиполийской кампании, и для того чтобы остановить наступление союзников, в бой были брошены последние турецкие резервы.

Таким образом наступление 9, 12, 21 (главная атака) августа успеха не принесло. Единственно ощутимым результатом боя 21 августа было установление по берегу довольно ненадежной связи между АНЗАКом и 9-м корпусом.

15 августа идут бои за Киреч-Тепе. Лиман фон Сандерс расценивал эту ситуацию как очень опасную. «Если бы, – считал он, – 15 и 16 августа британцы взяли Киреч-Тепе, они обошли бы с фланга всю 5-ю армию и могли бы добиться решающего успеха».

Августовская операция англичан у Сувлы обошлась обеим сторонам примерно в 45 тысяч человек. По сути, эта операция решила судьбу всей борьбы за Проливы.

Мушир Лиман фон Сандерс смог локализовать неприятельские войска в местах их десантирования. Турецкая победа была неполной, англичане не были сброшены в море, к чему стремились турки, но неудача обошлась британцам очень дорого. Причем союзники не получили даже каких-либо территориальных и тактических выгод. Турки с конца августа могли не опасаться за судьбу столицы.

Следует отметить, что силы и средства, которыми обладал Я. Гамильтон, могли дать успех лишь при быстро развивающихся действиях (быстрота, как уже отмечалось, вообще являлась залогом успеха союзников при осуществлении Дарданелльской операции), а это требовало соответствующей подготовки исполнителей и совершенной организации тыла – на деле же и то и другое во всех случаях оставляло желать лучшего. Ненадлежащее взаимодействие между корпусом Стопфорда и АНЗАКом явилось важнейшей предпосылкой неуспеха союзников в августовских боях. Так, только в 4 часа 9 августа 32-я бригада начала подниматься на высоты Сагир-Анафарта, причем турки дали ей возможность отделиться от своих главных сил, после чего атаковали ее с фронта и флангов и через час уничтожили. К 6 часам утра развернулись для наступления остальные части 11-й пехотной дивизии, но турецкие контратаки отбросили их с огромными потерями. 53-я территориальная дивизия, переброшенная в Сувлу и высадившаяся ночью 9 августа, была брошена на помощь 11-й пехотной дивизии в направлении на Кучук-Анафарту, но была остановлена контрударом 12-й турецкой дивизии. Все эти уже ничего не решавшие атаки начались только 9 августа, в то время как судьбоносные бои в секторе АНЗАКа произошли с 6 по 9 августа. Турки получили великолепную возможность осаживать противника по частям.

В течение сентября продолжалась упорная борьба, также стоившая больших жертв. В результате боев местного значения англичане продвинулись к концу сентября вперед на несколько сотен метров у Габа-Тепе и к Анафарте, а французы окончательно закрепились на линии Керевез-Дере. К концу сентября англо-франццуы почувствовали, что способность турок к сопротивлению уменьшилась: было ясно, что бои на трех фронтах Галлиполи истощили их артиллерийские ресурсы, и они испытывали острую нужду в боеприпасах.

Несмотря на полученные мощные подкрепления (2-я горная дивизия из пяти бригад, 2-я австралийская дивизия из трех бригад, четыре отдельные горные бригады), союзное командование начинает думать об эвакуации Галлиполи и прекращении Дарданелльской операции. Решение об эвакуации далось не сразу: ему предшествовали смена командования войсками (Я. Гамильтона сменил Ч. К. Монро), стратегическая переориентация союзников на Балканский ТВД и Салоники (в это время уже решился вопрос о создании нового фронта – Салоникского для поддержки сербской армии, которая отступала под натиском сил трех стран – Австро-Венгрии, Германии и Болгарии, причем из предполагаемых первоначально 4 дивизий 2 назначались из состава войск в Галлиполи), ноябрьский визит на Галлиполийский фронт Г. Китченера. Г. Китченер 22 ноября дал добро на эвакуацию. Несмотря на мрачное замечание Я. Гамильтона, что эвакуация превратится в катастрофу с потерей половины личного состава и всей артиллерии, проведена она была блестяще, в чем огромная заслуга нового командования и генерала Ч. К. Монро лично.

Еще в октябре правительство Великобритании запросило генерала Я. Гамильтона о желательности эвакуации войск союзников с Галлиполийского полуострова. Лондон страшили большие людские потери в боях и от болезней. Наступившие холода принесли новые проблемы (промерзшая одежда, замерзшие насмерть часовые, отказ оружия были лишь некоторыми из них). Однако Я. Гамильтон в резких тонах высказался против эвакуации десанта и был смещен 16 октября. Эти события совпали с уходом 15 ноября У. Черчилля («отца» Дарданелльской операции) из правительства.

Подготовка к эвакуации шла постепенно. Так, еще с ноября раненые и больные из состава десантного корпуса, эвакуированные с плацдарма, обратно в свои части не возвращаются. Решение об эвакуации десантного корпуса с Галлиполийского полуострова принималось в самом строгом секрете. Опасались, что турецкие войска, атакуя и ведя артиллерийский огонь по прибрежной черте, не допустят снятия немалого числа людей с берега на транспортные суда. Предстояло эвакуировать в общей сложности 145 тысяч человек, 15 тысяч лошадей и мулов, 400 орудий разных калибров и много различного военного имущества. Эвакуацию рассчитывали произвести в две очереди: сначала эвакуировать войска территории АНЗАКа и части района Сувлы, а во вторую очередь части южной оконечности полуострова. Для эвакуации территории АНЗАКа и Сувлы генерал Бердвуд предложил следующий план: 1-я фаза – эвакуировать войска, имущество и животных, которые не будут нужны для обороны, 2-я фаза – эвакуировать все, что не будет нужно для четырехдневной обороны (на тот случай, если плохая погода задержит операцию) и 3-я фаза – эвакуация всего остального. Первую фазу надлежало закончить 10 декабря, вторую в течение двух ночей и третью – максимально быстро. Эвакуация проходила поэтапно по ночам, при незначительном противодействии турок, союзники демонстрировали внешнюю активность, осуществив ряд атак.

Для введения турок в заблуждение на южной оконечности полуострова проводились высадки английских частей якобы на замену французских, и распространялись слухи о готовящемся наступлении, была осуществлена переориентация обстрела турок с береговых батарей на корабельную артиллерию, для чего на корабли были прикомандированы береговые артиллеристы, на всех участках были оборудованы позиции для прикрытия подхода войск к пристаням, передовые окопы не должны были оставляться их защитниками до самого последнего момента. Бойцы должны были уводиться из окопов организованно, небольшими группами (чтобы оценить сложность реализации эвакуационного плана на практике, достаточно отметить, что, например в секторе АНЗАКа британские окопы находились от турецких на расстоянии всего 10 метров).

8 декабря генерал Монро отдает приказ на эвакуацию Сувлы и сектора АНЗАКа, к 18 декабря уже было эвакуировано 40 000 человек, 20 декабря союзные войска очистили залив Сувла, а в 5 часов утра 9 января 1916 г. на Галлиполийском полуострове не осталось ни одного солдата союзного десанта. Несмотря на полнейшую тишину и высокую степень организации эвакуации, пришлось оставить 49 полевых орудий и гаубиц, около 800 лошадей и мулов, 1600 повозок.

Для мушира Лимана фон Сандерса и военного министра Энвер-паши такой исход событий оказался, как ни странно, неожиданным: они готовили план удара по десанту силами 12 пехотных дивизий, чтобы сбросить неприятеля в море.

Эвакуация войск Антанты с Галлиполи была воспринята в Стамбуле и Берлине с большим торжеством, в Константинополе были осуществлены праздничные мероприятия. Лимана фон Сандерса нарекли «Гинденбургом Востока». Германское руководство произвело его в чин полного генерала (генерала кавалерии). Султан и калиф Мехмед V получил от собственного правительства титул «Гази» («Непобедимый»). Его военный министр Энвер-паша был прозван «Наполеоником».

Тем не менее благодаря блестяще проведенной эвакуации, организованной совместно морским и сухопутным командованиями, блеснувшими под конец злополучной Дарданелльской кампании, была поставлена точка в длившейся почти год одной из самых кровавых и самых многообещающих для Антанты операций Великой войны. Ретирада была осуществлена вовремя, так как к туркам прибыло большое количество тяжелой артиллерии (участок 14-го корпуса), которая сделала бы невозможным удержание позиций у мыса Хеллес.

Подводя итоги комбинированного этапа Дарданелльской кампании, следует отметить неорганизованность взаимодействия сухопутного и морского компонентов операции, ошибки в планировании и осуществлении операций десантными силами. Так, после гибели в мае трех линкоров, войска практически остались без должной огневой поддержки корабельной артиллерии крупного калибра, хотя следовало, не прекращая действия крупных кораблей, осуществить противоминные мероприятия.

Действия войск в интересах флотской операции превратились в самостоятельные, то есть сместились причинно-следственные связи и сама цель операции.

Для германо-турецких сил помимо эффективного применения минного оружия и береговой артиллерии характерны эффективные действия на коммуникациях союзников, прежде всего посредством подводных лодок.

Высадка союзных войск 25 апреля осуществлялась импровизированно, с накладками и большими потерями. Расстановка сил и выбор направления главного удара были осуществлены неверно – именно удар в секторе АНЗАКа на Чунук-Баир мог позволить перехватить «бутылочное горло» Галлиполийского полуострова, отрезав путь отхода главным турецким силам на юге. Союзники же видят перспективу на юге, проведя по одному сценарию три безуспешные лобовые атаки на Критию.

Возможный успех в августовском сражении у Сувлы был парализован нераспорядительностью командования на участке решающего удара, медлительностью и нерасторопностью командования операцией. Руководство не смогло своевременно понять, что в условиях гористой местности ключевым является борьба за обладание командующими высотами – такие точки вначале были недооценены, а впоследствии сильно укреплены турками и остались в их руках. Это, прежде всего, горы Ачи-Баба на юге Галлиполи, Чунук-Баир и Анафарат в секторе АНЗАКа – хотя своевременное занятие этих высот, по мнению самих турок, давало победу союзникам. После войны турецкий Генеральный штаб отметил в своем изложении кампании: «Если бы британцы были в состоянии бросить больше сил на побережье у Габа-Тепе – либо более быстро укрепив первые десантные группы, либо организовав высадку на более широком фронте, – первоначальное успешное продвижение вглубь на 2500 метров могло бы расшириться, охватывая гребни хребтов, господствуя над Проливами, и серьезный, может быть, фатальный удар был бы нанесен в сердце турецкой обороны». Участники боев также отмечали данный факт: «преимущество турок заключалось в том, что все господствующие высоты они держали в своих руках».

Проблемой сторон было качество и необстрелянность резервов: например, турки использовали даже 16-летних новобранцев, в прибывающих союзных контингентах многие солдаты оказывались уже больными. Видимая в том числе и в качестве средства для преодоления позиционного тупика, сложившегося на Французском фронте, Дарданелльская операция принесла при стабилизации фронта те же формы и методы позиционной войны: бои местного значения, артиллерийскую «долбежку» и упрямые атаки в одни и те же точки, когда за занятие передовых окопов и продвижение на сотни метров противники расплачиваются тысячами жертв. Внешне позиционная война, также как и во Франции, проявляется в траншеях, полевых укрытиях, колючей проволоке, минометном и снайперском огне (когда даже для того, чтобы безопасно выглянуть из окопа, приходится использовать перископ), болезнями как результатом скученности большого количества людей на ограниченном участке местности.

Комбинированный этап операции характерен применением всех родов и видов оружия. Пулеметный огонь является убийственным фактором на поле боя: английские атаки на Ачи-Баба, майское наступление турок в секторе АНЗАКа, принесшие бешеные потери, объясняются в том числе этим обстоятельством. Артиллерия является «богом войны»: 70 % всех потерь в Великую войну приходится на артогонь, и Галлиполи здесь не исключение. Благодаря в первую очередь противодействию неприятельской артиллерии союзники не смогли расширить плацдармы и превратить тактические успехи в оперативные, а турки – сбросить англо-французов в море. На деятельности оттоманской артиллерии, показавшей хорошее качество и результативность огня, вначале сказывался фактор малочисленности (всего 24 орудия на дивизию, вся 5-я армия имела не более трети орудий, причитающихся ей по штату), союзная же артиллерия стала страдать от нехватки боеприпасов для полевых орудий (особенно вследствие затрудненности подвоза из-за действий германо-турецких минных сил и подводных лодок) и ослабления с конца мая огневой поддержки силами флота. Причем недостаток у турок как легкой так и особенно тяжелой артиллерии, а в силу этого невозможность прорвать при помощи надлежащей артиллерийской подготовки фронты, упирающиеся флангами в море, вынудили оттоманские войска прибегать к импровизациям: ночным наступлениям, атакам без выстрела. Нехватка тяжелого оружия довлела над турками в течение всей кампании, но ситуация начала выправляться к концу 1915 г., прежде всего за счет прямых германских поставок после вступления в войну на стороне германского блока Болгарии и открытия прямого сообщения после гибели Сербии. Турецкая тяжелая артиллерия отлично себя зарекомендовала.

Обе стороны применяли авиацию, преимущественно для разведки, но иногда осуществляется и бомбометание. Наиболее характерно это для союзников, применяющих самолеты палубного базирования.

Уже 17 февраля 1915 г., в преддверии операции, на остров Тенедос прибыл британский гидроавиатранспорт (авианосец) «Арк Ройял», имевший на борту 2 аэроплана берегового базирования («сопвичи») и 5 поплавковых гидросамолетов (типа «шорт»). «Арк Ройял» осуществлял разведку турецких батарей в Проливах, действуя до 18 марта 1915 г.

Гидросамолеты действовали лишь в хорошую погоду.

После 18 марта 1915 г., когда 4 линкора союзников («Бувэ», «Оушен», «Иррезистебл», «Инфлексибл») погибли на минах, было принято решение перебросить в Дарданеллы самолеты сухопутного базирования. Через 4 дня после этого трагичного для англо-французской эскадры события на Тенедос прибыли 18 британских морских самолетов берегового базирования (в т. ч. 11 «фарманов» и 2 «сопвича»). Вместе с двумя французскими «ньюпорами» они поддерживали действия союзной эскадры в Дарданеллах.

«Арк Ройял» действовал в составе крейсерской эскадры адмирала Пейрса. 15 апреля 1915 г. два гидросамолета его авиагруппы нанесли бомбовый удар по крейсеру «Торгут Рейс» в районе Галлиполи.

Морская авиация сыграла свою роль при осуществлении десантной операции союзников. Самолеты с острова Тенедос поддерживали высадку десанта на мысе Гелиос и у Кум-Кале, а гидросамолеты с «Арк Ройял» – в заливе Анзак.

После того как в конце мая в Проливах начали активно действовать германские подводники, тихоходный «Арк Ройял» был отведен на остров Имброс и спрятан за противолодочными сетями – авиатранспорт превратился в береговую авиабазу.

Использовались также авиатранспорты «Бэн-Май-Кри», «Анна», «Равэн II», «Эмпресс». Эти плавбазы и островные площадки фактически создали цепь аэродромов от болгарского побережья вдоль берега Малой Азии до Египта.

Прибыли в Дарданеллы (в Чанак) и первые германские самолеты (3 сухопутные машины и 1 гидросамолет).

Происходят и воздушные схватки.

22 июня состоялся первый воздушный бой. Английский «вуазен» сбил германский аэроплан над Ачи-Баба. Самолет упал и был добит французской артиллерией. Первая турецкая победа в воздушном бою была зафиксирована 30 ноября 1915 г., когда «Альбатрос» под управлением лейтенантов Риза и Орхана сбил французский «фарман» в Дарданеллах.

В начале мая на Тенедос прибыла французская эскадрилья – 6 самолетов типа «морис-фарман» (а 2 «ньюпора» убыли с острова). В июне авиагруппа на Тенедосе была усилена еще пятью самолетами (3 «морис-фарман» и 2 «морис-парасоль»). Она действовала весьма активно (в среднем в месяц на пилота приходилось 100 самолето-вылетов) – под ее ударами турки были вынуждены эвакуировать свою базу в Чанаке и переместиться в Галлиполи. Их слабая авиация (8 сухопутных аэропланов и 1 гидросамолет) действовала вяло.

Британцы наращивали авиационную группировку на острове Имброс: 12 июня прибыл гидроавиатранспорт «Бен-Май-Кри» с тремя торпедоносцами «шорт» и двумя поплавковыми «сопвичами» на борту. С этого момента все английские самолеты были сосредоточены в бухте Кефало острова Имброс. На Тенедосе осталась французская авиация. В преддверии августовской высадки в заливе Сувла британцы усилили свою авиагруппу еще 22 машинами.

В период боев на Сувле резко возросла активность турецких транспортов – в ответ на это союзники впервые применили торпедоносцы. 12 августа 1915 г. с расстояния 100 м самолет «Шорт-184» с гидроавиатранспорта «Бен-Май-Кри» торпедировал 5000-тонный транспорт, перевозивший войска (первая в истории результативная торпедная атака самолета). «Турок», уже до этого поврежденный подлодкой Е-14, пошел ко дну.

17 августа другой «шорт» потопил шаланду с войсками.

Всего за операцию зафиксировано три случая уничтожения неприятельских судов английскими летчиками в Дарданеллах.

Реакцию союзной авиации вызвало и активное использование турками своих сухопутных коммуникаций – македонской железной дороги и шоссейной дороги в Усун-Кейпри на Булэр. Особенно важное значение имели два железнодорожных объекта: 1) мост в 100 км от берега у Люле-Бургас на линии Берлин – Константинополь; 2) ж/д узел Фереджик (у залива Энос). 8 ноября 1915 г. самолет «морис-фарман» (с острова Имброс) и 2 «шорта» с «Бэн-Май-Кри» (из бухты Энос) нанесли удар по мосту. Налет был повторен одним самолетом ночью 13 ноября. Фереджик неоднократно бомбился самолетами с острова Имброс и гидросамолетами с «Бэн-Май-Кри».

Французская гидроавиация получила подкрепление 24 декабря 1915 г. (т. е. через 9 месяцев после прибытия первых двух «ньюпоров»), в виде 6 летающих лодок Ф. Б. А. Но так как эвакуация Дарданелл была уже предрешена, эти самолеты отбыли на Салоникский фронт.

Самолеты английской морской авиации и французская эскадрилья прикрывали эвакуацию, но понесли при этом потери – в январе 1916 г. немцы перебросили в Проливы 3 новых истребителя «фоккер» с синхронными пулеметами. 11 и 12 января 1916 г. ими были сбиты 3 английских самолета у мыса Гелиос.

Неудача Дарданелльской операции не устранила авиацию союзников из района Проливов. Вплоть до конца войны базовым аэродромом продолжал оставаться аэродром на острове Имброс. Запасными аэродромами были аэродромы на соседних островах – Тазос и Мемнос.

Активно осуществлялось бомбометание.

В частности, неоднократно бомбились лагеря Ак-Паша-Лиман, где выгружались турецкие войска, прибывающие на фронт в Галлиполи. В одной из этих бомбежек был ранен тогда еще малоизвестный турецкий офицер Мустафа Кемаль. 15 июля союзная авиация бомбила турецкую авиабазу, расположенную к северу от Чанака, бросая бомбы в ангары и склады с бензином. Несколькими удачными попаданиями был вызван значительный пожар. И это при отсутствии приборов для бомбометания.

Русский генерал от кавалерии барон А. Каульбарс, изучавший британскую авиацию во время командировки в Англию и Францию в марте – апреле 1915 г. косвенно дает ответ на вопрос об эффективности бомбардировок британских самолетов: «…английские летчики, в сознании, что безрезультатное метание бомб не только не устрашает, но даже может ободрить противника, установили правилом приближаться к цели, держась на большой высоте, что способствует внезапности нападения, а долетев до нее, быстро и весьма круто пикируют и, пролетая над целью метров на 700, а иногда 500, 300 и ближе, бросают бомбу, надеясь при таких условиях на большую меткость. Бросив бомбу, они начинают стремительно идти вверх, делая повороты – чтобы избегнуть поражения неприятельскими снарядами и не мешать бросить бомбу следующим за ними товарищам. При этом, благодаря скорости, никогда не удается бросить две бомбы на один и тот же предмет, если они не брошены одновременно».

Как раз в это время в оттоманской армии появляются зенитные батареи. Германский летчик, участник событий, так оценивает основные задачи и проблемы, решаемые германо-турецкой авиацией в Проливах: «Англичане и французы засели в некоторых пунктах Галлипольского полуострова, а также на островах Имброс, Тенедос, Самотраи и Лемнос, расположенных перед полуостровом. В 1915 г. они все еще мечтали овладеть Проливами и этим обеспечить себе водное сообщение с Россией, которая находилась в тяжелом положении. Поэтому для обороны было чрезвычайно важно получать сведения о передвижениях кораблей и войск в опорных пунктах на островах и, главным образом, иметь постоянное наблюдение за бухтой Мудрос на острове Лемнос, приспособленной для высадки и концентрации войск. Нападающий противник имел полное основание скрывать передвижение своих морских транспортов, чтобы делать свои выступления неожиданными. Поэтому они устроили аэродром на островах Тенедос и Имброс и прилагали все усилия для уничтожения наших тихоходных самолетов, вначале даже невооруженных, с помощью своих самолетов, армейских и гидровых, вооруженных по последнему слову техники. Чтобы наблюдать за бухтой Мудрос, самолеты должны были пройти между островами Тенедос и Имброс; там они всегда замечались наблюдательными постами на Черепаховых островах, расположенных перед Дарданеллами, и на обратном пути подвергались нападению неприятельских истребителей. Нельзя сказать, чтобы для наших морских летчиков эта работа была особенно приятной. Выполнять труднейшие задания по разведке на самолетах, сильно потрепанных длительным транспортом, с лётными качествами безнадежно много ниже самолетов противника, – это не было игрушкой. Однако это было необходимо и потому выполнялось».

В смысле трудностей снабжения, а также разноплановости задач, которые приходилось решать британской авиации Дарданелльская операция составляет отдельную главу в ее истории. В частности, кроме обычных обязанностей союзная авиация осуществляла фотосъемку Проливов для составления картографических материалов, разведка, постоянные бомбометания и налеты на коммуникационные линии (включая столицу) осуществлялись как в интересах армии, так и флота. Успех эвакуации в значительной мере обязан разведывательным и патрульным действиям британских самолетов.

Применялись дирижабли. Английское подразделение дирижаблей находилось в Проливах с августа 1915 г. (штаб на острове Имброс, впоследствии Мудрос).

Объяснять успехи турок в боях на суше в Дарданелльской операции следует прежде всего качествами оттоманских войск и командного состава. При всей значимости германской поддержки она (если не брать во внимание факт руководства операцией со стороны Лимана фон Сандерса – это вопрос безусловной важности) все же не была решающей. Так, с германо-австрийской стороны в Дарданелльской операции участвовало лишь около 500 человек. Это в основном военные специалисты и командный состав, но стоит отметить сводный отряд (44 человека с 8-ю пулеметами, командир обер-лейтенант Больц) с «Гебена» и «Бреслау», участвовавший в боях в полосе 3-й турецкой дивизии (район Кум-Кале) с мая 1915 г.

Особенно запомнился немцам бой 7 мая: «Густыми колоннами, по 50–60 человек в группе, мужественно наступали они (французы. – А. О.), представляя прекрасную цель для турецкой артиллерии и для наших пулеметов; их косило рядами, но все новые колонны шли в атаку; когда наши пулеметы окончательно расстреляли свой запас, пулеметчики подобрали винтовки убитых турок и продолжали стрельбу; только около 17 ч. атаки были отбиты. Неприятель, должно быть, понес ужасные потери в этот день; красные шаровары и красные кепи французов представляли отличную цель; турецкие полевые орудия действовали великолепно». В результате майских боев в строю осталось всего 7 германских бойцов. 27 июля отряд был реорганизован и включал в свой состав 3 офицера, 150 матросов при 12 пулеметах. Германский отряд морской пехоты провоевал до конца галлиполийских боев.

На заключительном этапе Дарданелльской операции в боях приняли участие и два подразделения австро-венгерской армии – 150-мм гаубичная батарея № 36 и батарея 240-мм подвижных мортир № 9 (орудия на механической тяге). Славившаяся своей тяжелой артиллерией австрийская армия (даже германцы пользовались услугами союзника) прислала своих солдат и орудия в декабре 1915 г., после падения Сербского фронта и установления прямого сообщения с Турцией – путем переброски через Дунай. Наличие целых частей тяжелой артиллерии союзников в составе турецкой армии грозило англо-французским войскам серьезными неприятностями. Батареи заняли позиции на наиболее значимых участках фронта – № 36 у Седд-эль-Бара против английских войск, № 9 у горы Анафарта против частей АНЗАКа.

В целом, для этого этапа операции характерны массовый героизм бойцов противостоящих войск и некомпетентность (со стороны союзников) армейского руководства.

 

2.3. Оценка командования сторон

«Отцом» дарданелльской эпопеи является Уинстон Черчилль. Человек, много сделавший для боеспособности Британской империи и королевского флота, занимал к началу операции пост Первого лорда Адмиралтейства. У. Черчилль предложил общие контуры операции, верно почувствовав ее стратегическую перспективу, и не его вина в скверной практической реализации идеи.

Д. А. Фишер, Первый морской лорд, отнесся к форсированию Дарданелл неодобрительно, и это его отношение проходило красной нитью через всю операцию (можно вспомнить инициированный им на пороге новых тяжелых боев отзыв «Куин Элизабет»). Еще при обсуждении возможности проведения операции Фишер заявил, что имеет другой план более целесообразного использования британского флота и возражает против Дарданелльской операции. Именно факт использования устаревших в основной массе линкоров при форсировании Дарданелл явился как раз иллюстрацией отношения к операции со стороны высшего морского командования и боязнью возможных потерь среди кораблей, составляющих главную силу британского флота.

Фельдмаршал Г. Китченер как военный министр приложил значительные усилия к организации экспедиционного корпуса, его снабжению, принял решение об эвакуации Галлиполи. Главная вина этого человека заключается в несвоевременном начале сухопутной фазы кампании (потеря 2 месяцев драгоценного времени), хотя изначально была видна бесперспективность чисто морского форсирования Дарданелл. Также в Министерстве обороны при формировании экспедиционных войск лорду Китченеру не удалось должным образом согласовать стратегию, тактику и возможности материально-технического обеспечения. И, как следствие, генералу Я. Гамильтону было отказано в необходимых войсках и штабных офицерах. Исходя из огромной власти, сосредоточенной в руках фельдмаршала, именно Китченера следует признать главным виновником неудачи союзников в Дарданеллах. Так, Черчилль характеризовал его влияние в то время следующим образом: «его престиж и авторитет были громадны. Он был единственным выразителем мнения военного министерства в Военном совете. Все восхищались его характером, личностью, и каждый чувствовал себя уверенно среди ужасных и непредсказуемых событий первых месяцев войны, когда рядом находился он. Если он предлагал решение, оно неизменно в конце концов принималось».

Пожалуй, ни в одной другой операции не был так силен личностный фактор, как в Дарданелльской, где распорядительность, решительность и быстрота реализации плана операции могли стать залогом победы. И это было видно с самого начала. Вице-адмирал Карден, руководитель союзной эскадры в февральском форсировании Проливов, человек с большим опытом морской службы (в том числе на командных должностях) не смог должным образом распорядиться внушительными силами, отданными под его командование и решительным броском выполнить поставленную задачу. Можно, конечно вспомнить, что он случайно оказался в Дарданеллах, так как этот пост должен был занимать адмирал Лимпус, глава бывшей британской морской миссии в Турции, человек, который «знал все» о Дарданеллах. Но когда Лимпус покидал Константинополь, Турция все еще сохраняла нейтральный статус, и британцам не хотелось раздражать турок, сознательно посылая под Дарданеллы человека, знавшего их секреты. Поэтому командующим морскими силами союзников в районе Проливов был назначен Карден (до этого момента занимавший должность начальника верфи на Мальте). Самое главное, как отмечали современники, он потерял веру в удачный исход операции.

Сменивший его де Робек принял решение прервать морскую операцию, когда успех уже практически находился у него в руках, что выглядит особенно странным. Правда, он внезапно потерял 6 из 16 крупных кораблей, но ему было известно, что экспедиционный корпус союзников уже на подходе. При таких обстоятельствах, даже если бы у него остался всего один линейный корабль, способный поставить Константинополь под удар своей артиллерии, его задача была бы выполнена. Тем более что взамен потерянных придаются четыре английских линкора: «Куин», «Имплакейбл», «Лондон» и «Принц оф Уэлс» и французский «Генрих IV». И уж совсем плохо смотрится фактическое устранение мощной союзной эскадры от поддержки войск на берегу после гибели в мае от торпед трех линкоров, хотя следовало лишь принять меры противоторпедной защиты. Де Робек сделал то и другое – принял меры и увел главные силы флота в бухту острова Мудрос: как видно, перестраховщики встречаются во все времена, во всех армиях и флотах и при любом режиме.

Ян Гамильтон, центральная фигура кампании, был весьма сведущим в военном деле человеком. Полный генерал, участник индийских кампаний, боев в Афганистане и Южной Африке, Англо-бурской войны, наблюдатель на Русско-японской войне, он, к моменту назначения его в марте 1915 г. командующим экспедиционными силами союзников в Дарданеллах, имел за плечами 42 года военного стажа. Тем более нелепо выглядят его просчеты и недостаточная оперативность и решительность в реализации боевых задач на посту верховного руководителя сухопутных войск союзников в Галлиполи. В апрельско-майских боях (во многом решающих для всей кампании) штаб Гамильтона располагался в комфортабельных каютах «Куин Элизабет», связь же с войсками осуществлялась преимущественно через посыльных на шлюпках. Не говоря о моральном факторе такого «командования» (когда войска на берегу попали в кровавую баню, впоследствии пребывают в жаре, без воды – штабные находятся в комфорте и безопасности), это нарушало и принцип близости командующего к вверенным ему войскам в целях лучшей оценки оперативной обстановки и грамотного принятия решений. Вообще в этой операции англичане использовали весьма нетривиальную систему управления войсками: командиры всех уровней, начиная от дивизии и выше (за редкими исключениями), командовали своими солдатами из адмиральских помещений линейных кораблей – и результат не замедлил сказаться. Гамильтон к тому же еще до начала сражения решил не вмешиваться в ход боев до тех пор, пока его не попросят, а свою тактическую власть передал Хантер-Вестону над британцами на фронте мыса Хеллес и Бердвуду над АНЗАКом на Габа-Тепе. Гамильтону следовало находиться на берегу, самому видеть происходящее и побуждать своих подчиненных к решительным действиям. Не следовало ему и мириться с явной некомпетентностью некоторых из них. Однако при тех средствах и с теми людьми, которых предоставил ему лорд Китченер, остается констатировать, что генерал Гамильтон сделал свое дело настолько хорошо, насколько позволили обстоятельства. Тем не менее решение ряда вопросов оставляло желать лучшего: гибкое реагирование на изменение обстановки, взаимодействие войск (например, французские части во время битвы у Сувлы в августе месяце до последнего не знали о британской диспозиции), упорство в достижении поставленной цели. Фактически Гамильтон находился в тени Китченера, будучи поставлен в рамки реализации директив фельдмаршала.

Новый командующий генерал Монро, назначенный на закате операции, уже не смог проявить себя как стратег и тактик. Но операция по эвакуации, спланированная генералом Монро и выполненная генералом Бердвудом, разительно отличалась от всей прежней неразберихи. Монро, будучи представителем «западников», считал Французский фронт оптимальной точкой приложения сил Антанты и сделал все для скорейшего сворачивания операции в Дарданеллах.

Командующие корпусами были совершенно бесцветны. Так, Хантер-Вестон, командир 29-й дивизии и впоследствии 8-го корпуса, характеризуется как «очаровательный, но лишенный воображения человек», командующий 9-м корпусом Стопфорд получил свою должность не вследствие заслуг, а на основании принципа старшинства и никогда не был в бою. Стопфорду был шестьдесят один год, и, хотя в восьмидесятых годах он побывал в Египте и Судане, а во время Англо-бурской войны служил военным секретарем при генерале Буллере, у него была репутация преподавателя военной истории, а с 1909 г. он находился в отставке и часто болел. Стопфорд, являясь командиром 9-го корпуса, предпринял перегруппировку частей, потерял драгоценное время (когда после взятия Шоколадной горы 7 августа британцы долго стоят на месте и ждут приказа, они получают, наконец, приказ Стопфорда с распоряжением … окапываться), не поддержав своевременно левого фланга частей АНЗАКа, достигших вершины Кодья-Шимендаг, что решило исход битвы у Сувлы, а, возможно, и всей Дарданелльской операции. Связь с вверенными войсками он «по традиции» осуществлял с борта корвета «Джонквил». Французский генерал д’Амад, участник североафриканских экспедиций и боев во Франции в 1914 г., когда он был отрешен от командования вследствие отступления вверенных ему частей, характеризовался как «пессимист» вследствие гибели его сына. Сменивший его генерал Гуро был более предпочтителен.

На общем фоне выделяются в лучшую сторону австралийские генералы. Сосредоточив в составе АНЗАКа лучших своих солдат, Австралия и Новая Зеландия вполне могли ими гордиться: упорство в бою, одни из наиболее высоких потерь в экспедиционных силах в процентном отношении иллюстрируют боевой путь анзаков. Среди командования АНЗАКа следует назвать прежде всего его командира Бердвуда, некоторые генералы погибли (Бридж и Чевел). Из трех погибших в Дарданеллах британских генералов два, таким образом, из АНЗАКа (третий – генерал-майор Кокс из 29-й индийской бригады). Как видно в целом, союзники при подборе кадров все лучшее отправили в Европу.

Итак, заметен дисбаланс в стратегической значимости операции для судеб войны и определением людей, которые должны ее осуществлять.

Причем оперативно-стратегическая обстановка благоприятствовала союзникам. Изначально операция была возможна уже потому, что британский флот господствовал на море.

И десантная операция сулила радужные перспективы союзникам. «Если бы мы начали высадку в сотый раз, – писал позднее генерал Я. Гамильтон по поводу высадки в Сувле, – мы бы не могли надеяться встретить условия, более благоприятные, чем те, которые мы нашли. Но мы не сумели ими воспользоваться».

Совершенно другую картину мы видим в лагере противника. Ставки в Дарданелльской операции были очень высоки, ибо успех кампании означал что Турция, по всей вероятности, из войны выходит. Руководство такой операцией следовало поручить единовластному командующему, снабдив его при этом всем необходимым. И мы видим такового в лице Лимана фон Сандерса, «Гинденбурга Востока». В мемуарной и исследовательской литературе ему даются исключительно лестные характеристики, например: «это был спокойный, уравновешенный человек, внушающий авторитет образованного воина, в котором укоренилась привычка командовать. Армия была его жизнью, все остальное за ее пределами для него не существовало. Не отвлекаясь на политику, он полностью сосредоточился на вопросах тактики и стратегии. Его нелегко было вывести из равновесия, а благодаря своей великолепной подготовке, он не часто совершал ошибки». Во многом это именно его заслуга – локализация наступления союзников и неудача форсирования ими Дарданелл.

Глава Военной миссии, мушир, генерал-инспектор турецкой армии, командующий 5-й армией и глава всех войск германского блока в районе Проливов, он сделал исключительно много для реорганизации и перевооружения турецких войск, создания и укрепления оборонительных рубежей.

Сторонник активной обороны, он подобрал себе и соответствующих помощников. Достаточно вспомнить его главного помощника Мустафу Кемаля, участника Балканских войн, имевшего боевые ранения, отлично проявившего себя в качестве агрессивного боевого командира: именно атака его дивизии в самом начале операции в секторе АНЗАКа у Чунук-Баира считается точкой, положившей предел благополучной перспективе развития операции для союзников. Начало своей будущей империи Кемаль заложил именно в боях 25–26 апреля 1915 г., а укрепил в боях лета – осени у горы Анафарат (когда 16-й корпус Кемаля грудью встал на пути союзников, и именно ему турки обязаны сохранением этой стратегической высоты в своих руках – Мустафу впоследствии называли спасителем Константинополя). Как признал после войны Лиман фон Сандерс, не раз командиры дивизий на мысе Хеллес собирались оставить Ачи-Баба, что как минимум в двух случаях (при первом десанте АНЗАКа в апреле и при высадке в бухте Сувла в августе) союзники были на грани прорыва, и предотвратило это лишь вмешательство Мустафы Кемаля. Дважды, командуя группами из 6–8 дивизий, он спасал положение. Хороший тактик, Кемаль был трудным подчиненным, а впоследствии стал противником младотурок и соперником Энвер-паши. Русская разведка давала ему характеристику храброго, талантливого, в высшей степени энергичного и самостоятельного офицера, очень популярного и высоко ценимого как подчиненными, так и старшими начальниками.

Энвер-паша (помощник Верховного главнокомандующего турецкой армией, так как номинально ее возглавлял султан) проявил себя в Дарданелльской кампании прежде всего как администратор. Когда же он брал на себя руководство действиями полевых войск, это оканчивалось большими для турок потерями (атаки 19 мая, 29 июня в секторе АНЗАКа).

Эссаду-паше (командующему турецкими частями в секторе АНЗАКа) турки обязаны успешными боями в районе высоты Чунук-Баир. Среди командиров дивизий следует назвать особо отличившегося командира 1-й пехотной дивизии генерал-майора Джафар Таяр-пашу.

Уровень командования действиями сил сторон во многом и предопределил исход операции: воистину «кадры решают все». Пренебрежительное, «для галочки», отношение высшего союзного командования к Дарданелльской операции предопределило и соответствующий подбор исполнителей.

Исследователи оценивают и ход операции, и ее результаты самым разным образом. Говорится о стойкости турок и мужестве десантников, стратегических и тактических просчетах командования Антанты и Турции.

Далеко идущие стратегические планы оказались невыполнимыми вследствие их неудовлетворительной реализации в тактическом звене: пулеметный огонь, заградительный огонь артиллерии и проволочные заграждения не позволяли британским войскам создать сколько-нибудь значительный плацдарм на турецком берегу для последующих наступательных действий. Налицо недостаток сил и средств у обеих сторон для осуществления решительных целей, зачастую имеют место разногласия между уровнями командования.

Должная подготовка отсутствовала. Весь ход Дарданелльской операции характеризовался промахами, присущими любой импровизации. Когда же накопился достаточный, почти годовой опыт, союзникам пришлось ее прекратить, похоронив вместе с ней и надежду на восстановление прямого кратчайшего сообщения с Россией через Дарданеллы.

Причинами провала операции надо считать недостаточную предусмотрительность и плохую предварительную подготовку. «Никогда еще в мировой истории, – пишет один из адмиралов, принимавших участие в операции, – флот не выходил в такую экспедицию, никогда еще такая крупная кампания не была организована так поспешно и никогда не случалось, чтобы такое предприятие было так мало обдумано в метрополии». Казалось, что в Англии никто не отдавал себе отчета, с какими трудностями придется столкнуться, и не представлял себе, что для достижения мало-мальски серьезного результата придется нанести поражение главным силам турецкой армии. Инициаторы операции пренебрегли всем опытом истории и, очевидно, были уверены, что форты Дарданелл падут при одном виде союзников. Среди факторов, помешавших успеху, надо отметить отсутствие достаточной территории для базирования большой армии в такой безводной и труднодоступной местности, как полуостров Галлиполи, и, наконец, отсутствие удобной гавани.

Операция провалилась, и Россия оказалась надолго отрезанной от союзников по Антанте. Интересно, что, как утверждает очевидец событий Мюллер: «немецкие офицеры на полуострове Галлиполи утверждали, что англичане подвели русских, так как весь смысл Дарданелльской кампании заключался в том, чтобы обеспечить морские коммуникации, с помощью которых можно было бы оказывать материальную поддержку военным усилиям России».

Более того, западная точка зрения на Дарданелльскую кампанию говорит о том, что в случае успешного осуществления операции и соответственно восстановления контакта с Россией был шанс предотвратить социальные потрясения 1917 г. в последней.

Грубые промахи и неудачи союзников у Дарданелл и успехи немцев в Польше побудили Болгарию в августе 1915 г. вступить в войну на стороне Центральных держав, что уничтожило всякую надежду на победу союзников в Галлиполи, так как это означало, что турецкие войска будут усилены болгарскими.

Галлиполийская экспедиция была самой плохо организованной и неумело управлявшейся военной операцией в современной военной истории Великобритании (не считая, может быть, лишь Крымской войны). Эффект внезапности был утрачен еще до начала приведения плана операции в исполнение, ибо преждевременный обстрел береговых укреплений Дарданелл заставил турок и немцев осознать грозившую им опасность.

Среди первоочередных последствий провала операции следует назвать высвобождение значительных турецких сил с боевым опытом современной войны и воодушевленных одержанной победой. Русское командование совершенно справедливо ожидало, что большая их часть (прежде всего отборные войска 2-й и 5-й армий – 20 дивизий) будет переброшена на Кавказ для усиления 3-й турецкой армии. Так фактически и произошло, но русская Кавказская армия разгромила в Огнотской и других операциях галлиполийских победителей.

Дарданелльская операция – одна из самых кровопролитных (военно-оперативные потери сторон составили до 50 % от численности войск, прошедших через операцию) и дорого стоивших, но в то же время безрезультатных операций Первой мировой войны.

Через Дарданелльский фронт прошло до миллиона человек, более половины из них были убиты, ранены, пропали без вести, заболели. Представление о потерях дают таблицы № 4 и № 5.

Общие потери турок на суше – 250 000, Антанты – 266 229 человек. Несмотря на то, что потери убитыми у турок (87 000 человек) почти вдвое превышают аналогичные потери у союзников (46 400), однако у последних большой процент раненых и, в основном, заболевших, что более чем ясно указывает как на уровень руководства и степень заботливости командования Антанты в отношении своих войск, так и на специфику борьбы плохо снабжаемого десанта на непривычной местности. На флоте, прежде всего за счет гибели больших кораблей, потери англо-французов значительно превышают турецкие.

Дарданелльская операция является одной из самых ярких, интересных и поучительных страниц Великой войны 1914–1918 гг. Как отмечал Б. Лиддел Гарт: «по сравнению с западным фронтом, где перспективы были мрачными, ибо большая плотность войск, действовавших на ограниченном пространстве, не давала возможности осуществить стратегический прорыв, Дарданелльская операция выглядела лучше, так как она удовлетворяла принципу соответствия цели имеющимся средствам. Однако при проведении плана в жизнь принцип этот был совершенно нарушен».