Дневник Виолетты Скорца

«Вчера был день – вы не поверите. Теперь я понимаю, почему в лагере отключен Интернет и запрещены сотовые! Конечно, если это просочится… Фреймус сегодня нам такое показал! Вы не поверите, каких высот он достиг в алхимии! У него есть… только не падайте – философский камень! Я знаю, какое у вас сейчас выражение лица, так вот – это чистая правда, я его в руках держала. Я видела успешную трансмутацию золота! Это такое… мурашки до сих пор бегают. Вы вообще понимаете, что это революция?! Фреймус – гений, он перевернет весь мир! Как же я рада, что сюда попала!!!

Нам выдали алхимические наборы, а главное – тигель с lapis philosophorum! Вы себе не представляете, я пишу, а рядом на столе стоил тигель с великим магистериумом! Сколько народу за него поубивали, а Фреймус просто так раздал его каждому! Каждому! Сказал, что мы будем сражаться за звание лучших, каждая пятерка, и что все начнется уже на днях! Ну все, я рванула на завтрак, а то потом лекции до самого вечера, перекусить не успеваем. Программа у нас та еще, я вам скажу, подъем в семь, отбой в десять, и все это время – учеба и тесты. Но ничего, пятерка «Гамма» с философским камнем горы свернет!»

Виолетта сохранила файл и выключила планшет. Подхватила кейс с набором, любовно пробежалась по деревянным кнопкам-клавишам на торцевой части. Чемодан был устроен хитро: кроме основной крышки сбоку врезаны клапаны: нажми на клавишу – и в руку выпадет нужный ингредиент или шар-тигель. Очень удобная штука, все уже оценили.

– Ты идешь? – Она застыла на лестнице, нетерпеливо постукивая ногой по перилам. Все были уже внизу, только Сара Дуглас сидела на кровати и смотрела в окно. Взгляд у нее был туманный, на коленях – фамильяр-ирбис.

– Да, иду… – после паузы сказала Сара, медленно натянула на плечи спортивную куртку.

– Тебе холодно? – удивилась Виолетта. Газовый котел в подвале коттеджа работал на полную, термометр выдавал двадцать пять. Виолетте хотелось на мороз в одной футболке выскочить, после демонстрации в подвальной лаборатории ее распирала какая-то бешеная пружина.

– Знобит немного.

– Заболела? – Виолетта с готовностью потянулась к набору. – Здесь должен быть золотой эликсир, маленький пузырек, я видела. Вообще-то мы и сами можем его произвести, все ингредиенты в наличии, но я не знаю точную рецептуру. Наверняка это будет одним из заданий. Но образец нам дали. Ага!

В ладонь выпал граненый пузырек. Внутри переливался тяжелым блеском шарик золотой жидкости.

– Одна капля – и все как рукой снимет! Ты же знаешь, золотой эликсир от всего помогает, говорят, с его помощью даже оторванную ногу можно отрастить!

– Нет, спасибо, не надо! – Сара отшатнулась. – Мне уже лучше. Значительно. Да и зачем мне третья нога?

– Точно? – с подозрением спросила итальянка. – Ты бледная.

Сара кивнула. Поморщилась, потерла ухо.

– Интересная серьга, – беспечно сказала Виолетта и убрала пузырек.

Сара нехотя встала и споткнулась о свой набор, который валялся у кровати. Гримаса отвращения промелькнула на ее лице, она ногой задвинула набор в дальний угол.

– Не берешь? – поразилась итальянка. – Великий магистериум? Вот так бросишь?

– Именно, – сказала Сара. – Вот так и брошу.

Виолетта нахмурилась.

– Нет, так дело не пойдет. А вдруг кто-нибудь из другой пятерки проберется и похитит его? Игра уже началась, ты что, не видела, как Эжен расставлял вокруг дома охранные датчики? Мэй повсюду амулеты наклеила! А где ты витаешь?

Итальянка уперла руки в место, где должна быть талия, сдула завиток волос, упавший на лицо.

– Я его понесу. – Она вытащила кейс Сары, перебросила ремень через плечо. Кряхтя, пошла по лестнице. – Ну так идем.

Сара страдальчески посмотрела на нее, закусила губу и принялась обуваться.

Надо идти, нельзя вызывать подозрений. Нет, к черту, надо бежать отсюда, о чем она вообще думает?!

Она сумела, она вышла на Дорогу Снов, поднялась над домом, над долиной, поросшей темным лесом, рассеченной надвое замерзшей рекой, а потом вырвалась в морозную лазурь Дороги. Дед откликнулся на ее призывы, но разговор вышел сбивчивый и непонятный, она словно кричала сквозь ветер, и тот уносил половину ее слов. Марко было трудно разглядеть, она нашла его в туманной бездне, без верха и низа, словно они были двумя дождевыми каплями, затерянными в грозовом облаке. Вокруг Марко кружился вихрь темного воздуха, она не смогла приблизиться.

Дженни рассказала о философском камне, о словах Махи, она хотела знать, – что ей делать, – ее до чертиков напугал эта штуковина.

– Не прикасайся к нему! – все, что она могла различить. Он повторял это снова и снова, пока вихрь не растащил их в разные стороны. И еще он сказал – «беги».

Так что же – уходить на третьи сутки? Она ведь только-только начала осматриваться, она даже не представляет, где искать этот алкагест и как он выглядит. А как же Калеб? Они же обещали ему свободу. Дженни кусала губы. Что же делать?

… Под большим шатром гулял гогот и шум. Студенты гремели вилками о тарелки, смеялись, перекрикивали друг друга. То, что они увидели вчера, их изменило.

– Сюда! – махнула рукой Мэй. Этим утром она решила щегольнуть – надела узкое платье, темное-зеленое с золотой искрой, традиционного покроя с высоким воротником. – Ви, ты чего два кейса тащишь?

– Потому что наша принцесса не хочет его нести. – Виолетта уронила кейсы, – Ох, пойду наберу салатиков!

Она схватила пустую тарелку, умчалась к шведскому столу. Сара последовала за ней.

– Похвальная верность пятерке «Гамма», – заметил Андрей. – Это я про Виолетту. А вот Дуглас меня тревожит. Она странная.

– Американка. Они там все с придурью, – пожал плечами Эжен. – Ты на ее одежду посмотри. Готы давно вышли из моды. Но это не важно. Главное, чтобы она не путалась под ногами во время тестов. А так – пусть хоть в углу сидит до конца лагеря, нам лучше – Фреймус ее не выберет.

– Думала, ты умнее, Фламмель. – Мэй вытянула длинную хворостинку морковных чипсов, захрустела. – Она ослабляет нашу пятерку.

– У тебя есть идеи, как ее мотивировать? – нахмурился Эжен. – Если приехала, то должна учиться, разве нет?

– У всех свои обстоятельства, – усмехнулась Мэй. – Кто-то хочет учиться, кто-то поехал назло родителям, кто-то думает оторваться в лагере. А вот Сара не выглядит слишком радостной. Спорим, ее случай – это родители, которые решили за дочку, что ей надо попасть в престижный лагерь, и выложили за это кругленькую сумму?

– Деньги тут не играют большой роли, – нахмурился Эжен. – Все платят взнос, а в лагерь отбирали по способностям.

– Нет, ты меня решительно разочаровываешь, – усмехнулась Мэй. – Думаешь, Фреймус откажется от хороших денег?

– Думаю, что денег у главы ковена больше, чем он их сможет потратить, – парировал Эжен. – А портить репутацию лагеря и брать кого-то за взятку – глупо. Ему нужны таланты, а не кошельки.

– Значит, она как-то особо талантлива, – сказала Мэй. – Ты заметил, что она не использовала тигель вчера? Все его открыли, кроме нее. Нет? Так я и думала: наблюдать за людьми сложнее, чем бегать по ночам в белом трико…

– Вы о чем? – Виолетта поставила тарелку, набрала полную ложку салата и с наслаждением захрустела.

– Сегодня вкуснее! Я так проголодалась!

– Не ты одна, – хмыкнул Эжен. – Тут каждый по второму заходу к столу отправлялся.

Сара села с краю. На тарелке сиротливо приютилась крохотная порция жареной картошки.

– Аппетита нет? – поинтересовался Андрей.

– Какой-то привкус у нее странный, – Сара с сомнением пожевала один ломтик, отодвинула. Взялась за сок. Отхлебнула, скривилась.

– Ты про какое трико говорила? – Эжен повернулся к китаянке.

– А то ты не знаешь, – тонко улыбнулась Мэй. – Кто от перевертышей ночью удирал – пятки сверкали?

– Понятия не имею, о чем ты.

– Брось, Эжен, мы в одной пятерке, – сказал Андрей. – Ты вчера выходил, я знаю. Думаешь, у тебя у одного есть камеры слежения?

– И не только камеры, – усмехнулась Мэй.

Андрей насторожился.

Китаянка промолчала. Виолетта прожевала салат, запила соком и выдохнула:

– А разве можно выходить по ночам?

Эжен закатил глаза.

– Эй, Сара, а ты по ночам не гуляешь?

Дженни не ответила. Никак не могла забыть о вчерашнем. Дурачки, они думают, что смогут делать золото. Но красный свет камня изменил их самих, Дженни была готова в этом поклясться. Они уже не такие, какими приехали.

И эта еда, ее же невозможно есть! Горчить не горчит, а хрустит на зубах, и в ясном взоре каждая тарелка поблескивает, будто там каша из бриллиантов. Дед прав, надо уходить, пока не поздно.

– Всем приятного аппетита, – она встала. – Увидимся на лекции.

– А кейс?! – возмутилась Виолетта.

Дженни помахала рукой – дескать тебе надо, ты и таскай – и удалилась.

– Видали? – возмутилась итальянка.

– С ней могут быть проблемы, – озаботился Эжен. – Не настроена Сара на победу.

Мэй постучала пальцами по столу.

– Она чудачка, верно. Но я бы на твоем месте больше волновалась по поводу Адониса Блэквуда, – она кивнула в сторону стола, во главе которого сидел чернокожий парень с вороном на плече. Адонис кормил его кусочками сыра, которые питомец хватал так ловко, что вся пятерка «Альфа» покатывалась со смеху.

– Или по поводу рыжего Бранда, – она указала глазами на другой стол, где веселилась пятерка «Бета». Там заправлял рыжий коротышка на пару с эффектной черноволосой девицей.

– Они слабаки, – помахал Эжен обглоданной куриной ножкой. – Выскочки. У меня в запасе столько рецептур, что им и не снилось. На любом задании мы их уделаем. Мой род занимался алхимией последние пятьсот лет, мы же владели великим магистериумом!

– Ага, пока его не прошляпили, – фыркнула Виолетта. Две миски греческого салата успокоили ее мятущуюся душу.

– Кто бы говорил… – Эжен кинул косточку в пустую миску на другом конце стола. Попал. – Королева мусорной кучи, потомок шантажистов и вымогателей.

Виолетта деловито вытерла руки салфеткой, скатала ее в шар и запустила в лицо Эжену. Тот инстинктивно отшатнулся, а итальянка, выхватив атам и перевернувшись через стол, схватила его ворот:

– Еще одно слово о моей семье – и я вырежу твой древний герб у тебя на лбу!

– Убери свою зубочистку, иначе наша пятерка станет четверкой, – прошипел Эжен.

Виолетта скосила глаза. Тонкий серебряный кинжал упирался ей в грудь.

– Если вы не прекратите, я убью вас обоих, – ласково пообещала Мэй, выкладывая алхимический тигель на стол. Он подмигнул красным глазком.

– Больно надо возиться, – итальянка села. – Шпион недоделанный…

– Прикуси язык, Скорца!

– Закончили! – в голосе Мэй Вонг зазвучал металл.

Андрей набросил салфетку на тигель:

– Не надо его светить просто так.

– О, он деактивирован, – Мэй одарила его белозубой улыбкой. – Но спасибо за заботу.

– Не о тебе пекусь, – Зорич встал. – Нам надо собраться и поговорить. Мы вместе или каждый за себя? Надо решить.

– Вечером, после лекции, – предложил Эжен. Мэй кивнула.

– Я передам Саре. – Виолетта встала и холодно попрощалась: – Чао.

Андрей наколол на вилку помидор и сосредоточенно его разглядывал.

* * *

«Идиот! – Итальянка шла не разбирая дороги. – Семья ему моя не нравится. Ничего, Эжен Фламмель, ты попляшешь. Будешь умолять о пощаде. Кровавыми слезами будешь плакать…»

Кейсы били по бокам, и от этого девушка бесилась еще больше. Теперь она думала про эту американскую принцессу, которая, видите ли, слишком нежна, чтобы таскать такие тяжести.

«Кто вообще в здравом уме отказывается от камня мудрецов?! – подумала Виолетта. – Совсем чокнутая!»

В раздражении итальянка заходила в лес все дальше. Ели были все выше, тень все гуще, снег все глубже, вот она миновала дурацкие маленькие столбики, прошла немного и вдруг, ухнув в сугроб выше колена, встала.

Куда это она зашла? Где коттеджи?

За деревьями, совсем рядом, захрустел снег, потом в другом месте, еще и еще… кто-то большой быстро обходил ее по кругу.

«Куда-то я не туда забрела… Надо было линзы надеть!»

Виолетта нашарила в нагрудном кармане очки. Очертания леса отдалились, обрели резкость. Крохотную полянку со всех сторон зажали черные ели, а наверху синел пятачок неба. Столб света падал почти отвесно, она стояла в самом его центре. Прямо к ногам спускалась береза, согнутая ледяным дождем, пригнула крону к земле. Сверкали облитые льдом, точно стеклом, темно-серые ломкие веточки с редкими желтыми листочками. Ветви этого хрустального водопада качались от ее дыхания, с тихим звоном ударялись друг о друга.

Виолетта замерла.

Шум, треск. Быстрая тень промелькнула за деревьями, качнула еловые лапы, осыпала сухой порох снега.

– Что? Кто это? – Она выхватила атам.

Низкое ворчание выкатилось из-под елок, обдало кипятком ужаса.

– Вы кто… что… я из лагеря! Я студентка Альберта Фреймуса!

В полумраке прямо перед ней вспыхнули желтые огоньки. Колени у Виолетты ослабели, когда она увидела сгорбленный силуэт. Не человек, не животное – существо, поросшее короткой сиреневой шерстью. Не такой милый, как оборотни в кино, больше похожий на человекоподобную гиену, на четырех гибких и притом тонких, почти паучьих, лапах он по-хозяйски двинулся вокруг поляны. Слова Виолетты не произвели на него никакого впечатления.

«Периметр… – в полуобмороке подумала Виолетта. – Я вышла за периметр. Нельзя выходить за периметр!»

– Уходи! – Итальянка села на корточки, дрожащей рукой щелкнула клапаном кейса. В ладонь выкатился блестящий шар, теплый, как человеческое тело.

«Как же, как же он открывается…»

Перевертыш выступил ближе. Белые клыки, алый язык, голодный рык. В зрачках горят два маленьких солнца. Пар валит из пасти.

– Зачем… арргх… вышла… нельзя…

– Я студентка! – завопила Виолетта. – Я из лагеря!

– Нельзя… арргх…

Перевертыш шагнул еще ближе. Если бы протянул руку… нет, лапу с длинными пальцами, с черными когтями, легко бы достал до Виолетты. Но отчего-то тянул время, переминался с ноги на ногу, топтал снег, нырял вперед и отшатывался…

«Свет… – озарило Виолетту. – Он боится света, перевертыши ночные существа, Луна – их повелительница!»

– Проваливай! – закричала она, поднимая тигель. – Или погибнешь!

«Что, что мне с этой штукой делать?!»

Перевертыш взмахнул лапой, медный шар улетел прочь. Виолетта завопила, и тут белая тень упала на существо сверху, зарычала, впиваясь когтями в нос, глаз, язык, уши. Перевертыш завыл, закрутился волчком, сорвал зверя, с размаху ударил о березу. Та заметалась, как девушка, разбросала оледенелые косы, расшвыряла их частой дробью по лесу. Зверь вывернулся, он был гибче кошки, рыча, прыжком перелетел на верхушку ели, оттуда молнией метнулся вниз. Перевертыш распахнул пасть и отпрянул, когда коряга ударила в раскрытый алый зев.

Сара Дуглас навалилась всем телом, уперла корягу в землю.

– Беги! – заорала она. – Беги, дура!

Виолетта попятилась. Снежный кот, фамильяр Сары, вцепился перевертышу в бок, заработал лапами, раздирая живот. Перевертыш завыл, перекусил корягу, прыгнул на Сару, смахнул ее одним ударом… Та хлопнула в ладоши, и монстра закрутило на одном месте, он неведомым образом промахнулся.

– Беги! – Сара вогнала обломок палки перевертышу в бок.

– Там тигель! – Виолетта в беспамятстве шарила по кейсу, должно же быть что-то, должно быть…

– С ума сошла, беги отсюда!

– Но…

– Беги!!!

Перевертыш ударил Сару, промахнулся и отчаянно взвыл, когда та поднырнула и точным ударом атама перерубила сухожилие. Чудовище попятилось, правая передняя лапа бессильно болталась, в его реве впервые зазвучал страх.

– Пошел вон! – крикнула Сара. – Жалкое создание… прочь! Иначе…

Белый ирбис встал у ног. Ярость и ненависть в ее голосе ошеломили Виолетту. Перевертыш отступил, заскулил. Сара выставила клинок, столкнулась с чудовищем взглядами – оно коротко взвыло и исчезло в чаще.

Сара опустила атам:

– Валим!

– А тигель? – пролепетала Виолетта.

Сара поморщилась.

– Лас, – распорядилась она, и ирбис нырнул под елку. – Он найдет. А теперь ходу, ходу!

Она выхватила из-под елки большой рюкзак, швырнула второй кейс Виолетте и толкнула ее вперед. – Ради всех богов, не стой столбом!

– Он же удрал! – Ветки лупили по лицу, итальянка держалась за очки, а второй рукой пыталась удержать оба кейса. Сердце прыгало где-то в глотке.

– Он за приятелями пошел! – Сара дернула ее за руку, спасая от столкновения с деревом. – Что же ты такая неуклюжая!

– Я нормальная! – обиделась Виолетта. – Я…

Они миновали электронную ограду.

– Стоп! Все, оторвались… – Сара швырнула рюкзак на землю, припала спиной к березе. – Раньше времени помру из-за тебя.

– Как… как… ты это сделала? – Виолетта никак не могла отдышаться.

– Повезло.

– Но как же он не смог тебя схватить?! Перевертыши, они же быстрее любого зверя.

– Повезло, что он напал на тебя днем, – уточнила Сара. – Днем они гораздо слабее. Ночью я бы тебя не спасла. Да, вот твое… вещество.

Из кустов вынырнул ирбис с тиглем в зубах, тащил его за короткий ремешок, не касаясь металла.

– Ох ты, спасибо! – итальянка приняла медный шар. – Я никогда не видела таких фамильяров. Обычно они не такие сообразительные.

– Лас – особенный. – Сара потрепала его по холке, провела по боку, нахмурилась. – Зацепил-таки, гад.

Виолетта увидела кровь на ее пальцах.

– О, я помогу! – она выхватила пузырек с золотой жидкостью.

– Ни за что! – Сара подхватила фамильяра на руки. – Убери эту дрянь!

– Это же aurum potabile! – ошеломленно пробормотала Виолетта. – Один из великих эликсиров, он может исцелять даже смертельно больных…

– Тем более, – отрезала Сара. – Не стоит его тратить на такие царапины. Лас справится.

– Ты же не знаешь, какая гадость на когтях у перевертышей!

– Знаю, ничего особенного. Трупный яд, – Сара провела ладонью над раной. – Все путем…

– Не понимаю. Не понимаю! Почему ты отказываешься использовать алхимию? Что за глупости, она ведь создана, чтобы помогать людям…

Виолетта осеклась, растерянно тронула очки. Воздух поплыл перед глазами – или это неверно легли косые лучи солнечного света, но Сара неожиданно изменилась. По ее волосам пробежала цветовая волна, она на мгновение превратилась в блондинку, глаза плеснули синевой, она стала чуть ниже, но стройнее. Виолетта моргнула.

– Все хорошо, – повторила Сара – по-прежнему полноватая брюнетка. Она спустила с рук Ласа, ирбис легко запрыгал по поляне. – Ну что, ты на лекцию или в коттедж?

Виолетта нервно захихикала:

– Ну у тебя и нервы – про лекции думать.

– Мы же сюда учиться приехали, – Сара пожала плечами, отряхнула от снега небольшой рюкзачок – Виолетта не видела его раньше среди ее вещей, взялась за свой кейс с видимым отвращением. – Придется посещать.

– Верно, – Виолетта вздохнула. Сердце успокаивалось, замедляло ход. – Прогуливать нельзя.

Когда они уже выбрались из леса и под ногами заскрипел утоптанный снег дорожек, Виолетта окончательно успокоилась и начала мыслить здраво:

– А как ты меня нашла?

– Гуляла рядом.

Итальянка озадаченно поправила очки. На Саре были высокие зимние ботинки, джинсы, оранжевый пуховик с меховым воротником и наглухо застегиваемым капюшоном. Из-под пуховика выглядывал край свитера аранской вязки. Совсем не похоже на ее прежние готические наряды, все продуманно, осмысленно, подобрано для долгого путешествия по снегу. И еще рюкзак.

«Далеко она гулять собралась».

Ирбис бежал впереди, белое пятно на белом снегу, толстый хвост мел по сугробам, и Виолетта переключилась на другую тему:

– Как ты его вылечила?

– Царапина, само прихватилось, – отмахнулась Сара. – Давай поднажмем, все-таки первая лекция.

Аллея вела к их коттеджу, откуда Дженни вышла полчаса назад в полной уверенности, что не вернется. Если Марко сказал уходить, надо слушаться. Столько всего случилось уже, когда она его не слушала, пора бы поумнеть. Вот она и уходила, когда услышала вопли Ви.

– «Тогда – скрип-скрип ботинки по снегу – зачем ты возвращаешься?»

Скрип-скрип.

– «Что же, пусть жрет? Он хотел ее растерзать».

Скрип-скрип.

– «Ее проблемы. Никто за периметр не толкал».

Скрип-скрип.

– «Калеб мог не освобождать меня. Арвет мог не приходить в интернат. Сама решаю, кого спасать».

Опавшая хвоя торчала из сугробов рыжими зубьями, как поле, проросшее драконьими зубами.

«Задержусь еще на пару дней, – решила Дженни. – Если не трогать тигель и не есть еду из столовки, вроде ничего страшного. Если что – сразу ноги в руки – и ходу. Надо связаться с Арветом, последний раз он снился, когда был на пути в Нант. Только вот…»

Дженни задумалась – что она будет есть три недели?