Арвет остановил снегоход. Посидел немного – тело дрожало, в нем еще жила вибрация мотора, яростный ритм дороги, тело хотело мчаться дальше и дальше, без остановки.

Юноша ступил на снег – здесь его было не так и много, он был сухой, слежавшийся, вытянувшийся узкими, как кинжалы, дюнами – в ложбинах между покатыми розовато-серыми скалами. Тонкая пленка льда покрывала камень, и тот глянцевито блестел – видимо, недавно была оттепель, а потом подморозило. Для Арвета вся эта красота означала, что путь дальше будет еще сложнее.

Путеводитель не соврал – хижина была. Маленький дощатый домик с жестяной трубой. При другом раскладе в нем можно было бы даже переночевать. Если бы на хвосте не висел «опекун» Дженни.

– Джен, ты как?

Девушка вцепилась в сиденье снегохода и жмурилась.

– Разомнись, пройдись немного.

Дженни замотала головой. Шапка съехала ей на лоб. Арвет распаковал рюкзак, достал термос и сэндвичи. Отхлебнул кофе, откусил и прожевал кусок.

– Джен, кофе глотни. – Юноша налил кофе в крышку, протянул девушке, передал сэндвич.

Девушка все же открыла глаза, приняла вялой рукой кофе. Саам нахмурился, поправил ей шапку и пошел к хижине.

Вот выберутся отсюда и хорошенько поговорят. Неважно, как она себя ведет. Истерики ее, придирки, подколки – это все ерунда. У всего этого есть причина, есть основание. До всего можно доискаться и понять, все можно наладить. Арвет подергал дверь, и замок в петлях глухо отозвался «за-кры-то».

«От кого они тут запираются? Кому нужны их канистры – мышам? Северным оленям?»

Наверняка должен быть ключ – не таскают же егеря с собой связку ключей от всех домиков в заповеднике? Нет, он где-то здесь, рядом. Арвет посмотрел за косяком, под ступеньками, поднял все мало-мальски приметные камни рядом с домиком. Пусто.

«Да, надо поговорить с ней. – Арвет методично обшаривал все уголки. – Что же с ней случилось? Не может же быть ее история правдой. Убийства, погони, преследователи…»

Но вот же он, преследователь, на хвосте! Вцепился так, что не стряхнешь. И бог знает что произойдет, если он их догонит. Места здесь глухие.

«Может, это кто-то из службы охраны детства, – задумался на мгновение Арвет и тут же отбросил эту идею. – Нет, они бы давно задействовали вертолеты. Где, кстати, они? Тоже мне охрана детства…»

Ключ оказался в печной трубе – Арвет, повинуясь молниеносной догадке, снял угловое колено с крышкой, и ему в ладонь выпал измазанный в саже ключ.

Замок щелкнул и выплюнул дужку. Внутри было темно и холодно, сквозь единственное окошко на деревянный стол падал свет. В окошке было видно снегоход и Дженни, которая с него не слезла, но открыла-таки глаза и разглядывала камни и снег. На горы она по-прежнему не смотрела и вообще напомнила Арвету испуганного котенка в лодке, который с ужасом смотрит на воду, обступившую его.

«Разве она о чем-то просила? – подумал юноша. – Я сам приехал, сам увез ее. Но она всерьез хотела уйти пешком! Ночью! В горах! Как можно было ее оставить?»

«Тогда не надо ждать благодарности, – ответил сам себе Арвет. – Делай, что решил, и говорить об этом нечего».

Бензина не было. Юноша обыскал всю каморку, перетряхнул вверх дном все, даже залез под дом и вытащил оттуда две покрышки и старое мышиное гнездо изо мха. Но топлива не нашел. Только одну канистру, по дну которой что-то печально переливалось.

Арвет слил остатки в пластиковую банку, поболтал. Чуть больше литра. Да еще в баке, дай бог, полтора. А им нужно минимум десять. Это конец.

Как же так вышло? Бес его попутал, не иначе, он же все проверяет обычно раз по десять. Оставить самое ценное, что у них есть, – топливо! И еще этот путеводитель! Конечно, здесь есть бензин, здесь был бензин – но для нужд егерей, и в тексте об этом была лишь одна строчка!

Арвет вздохнул. Можно паниковать, рвать волосы и грызть камни, но лучше думать, что делать дальше. Есть только один плюс – если бы они застряли без бензина по пути к трассе 55, то были бы в долине как на ладони. А здесь, на склоне, у них еще есть шанс. Только надо спешить.

Он поглядел в бинокль. Может быть, второй снегоход отстал? Ну да, отстанет он, как же… Арвет отчетливо увидел, как черная точка скачет по камням и упорно поднимается по их следу. Бинокль у него был не слишком мощный, но он разглядел, что на снегоходе всего один человек в лыжных очках. Мужчина или очень крупная женщина, которая занимается тяжелой атлетикой. И за плечом у их преследователя нечто, очень похожее на винтовку.

Это было очень, очень плохо. Во-первых, он нагонял их. Во-вторых, он был вооружен!

Арвет залил остатки бензина в бак, поставил канистру в домик. Запер. Спрятал замок на прежнее место. Забрал кофе у квелой Дженни:

– Сэндвич по пути дожуешь.

Мотор зарычал, снегоход, загребая снег протекторами, двинулся дальше, в сторону все больше нависающего над ними ледника Сморстабббрин. Машина дергалась и плясала на камнях, но юноша твердо удерживал руль.

Если планы срываются, их пересматривают. Саам решил изменить маршрут. Бог с ним, с городом Кроссбю, и трассой 55, пусть редкие птицы осматривают красоты горного озера Престештейн, вдоль которого идет пятьдесят пятая дорога. Они поедут совсем в другую сторону, в глубь Йотунхеймена. Можно обогнуть ледник, оставить его слева, пройти мимо горы Грелдалстинд и выйти к трассе номер 15. Только… надо схитрить.

Упорный дядька, этот поддельный опекун. И серьезный. Но это его, Арвета, страна, и он здесь дома. Он взглянул на узкий и длинный сверток, привязанный вдоль снегохода. Намучился он, пока привязывал, но может быть, это их спасет. Затея с лыжами абсолютно сумасшедшая, но Арвет понемногу утверждался в мысли, что в обществе Дженни Далфин другие идеи в голову не приходят. Боятся они ее, что ли?

Арвет невесело усмехнулся. Даже лучше, что Дженни впала в такое растительное состояние. Наверное, это реакция на горы. В любом случае, какой смысл ей рассказывать о грозящей опасности – она все равно ничего не может сделать. Теперь все зависит только от него. По их вине они в этой ловушке, и он должен их вывести.

Снегоход с трудом заползал на обледеневшие серые скалы и буксовал в замерзших ручьях, но все же продвигался вперед по плоскогорью. Не так быстро, как раньше, но он ехал по наклонной от ледника плоскости, далеко огибая его мощные языки, медлительно текущие вниз. С ледника тек воздух – Дженни боялась его вдыхать, такой чистоты он был.

Впереди, как грозный часовой, выдвигалась мощная гора, и Дженни не поднимала перед ней глаз. Внутри ее перекатывалось и гремело имя горы – Грел-дал-стинд! Девушка давно перестала задавать себе вопрос, откуда к ней приходит это знание – непрошеное, как ветер в дом или свет в глаза.

Арвет смешной, напряг спину, гонит как ненормальный и думает, что вся судьба мира в его руках. Такой смешной. Здесь так мало зависит от их усилий. Почти ничего. Здесь правят горы и льды, они хозяева, они решают – пропустить мелких и ничтожных людишек или смахнуть их каменной ладонью в пустоту и забвение.

Хампельман все ближе, Дженни чувствовала его приближение, его тень, падающую на их путь. А еще она чувствовала, как за его спиной встает нечто куда страшнее самого Хампельмана, что-то пугающее, знакомое и, казалось, забытое навсегда… Она не вглядывалась, она отворачивалась, она не хотела знать. Но чем дальше они продвигались в Йотунхеймен, тем больше она слышала, хотя вовсе не прибегала к ясному взору.

«Неужели однажды я не смогу посмотреть на мир глазами простого человека? – ужаснулась девушка. – Неужели я буду всегда, всегда видеть изнанку этого мира?! Я не хочу так, слышите, не хочу!»

Горы слышали, горы молчали, снегоход мчался вперед. Приближался Грелдалстинд.

Дженни было так плохо и так страшно, у нее оставалось так мало душевных сил, что она задвинула далеко-далеко все, что услышала на Дороге Снов, и постаралась об этом не вспоминать.

Дженни закрыла глаза. Она спиной чувствовала взгляд Хампельмана, он шел по следу, точно пес, будто та гончая с дартмутских болот, которую она прикончила в Бигбери. Как же звали того мальчика, того милого и смешного? Который так испугался этой псины Фреймуса. Как же его звали?

Клаус сам не заметил, как начал насвистывать какой-то бодрый мотивчик. Дела складывались просто великолепно – совсем скоро он нагонит беглецов. Расстояние между ними медленно, но верно сокращалось. Ребятишки так торопились, что забыли канистры с бензином возле горной хижины. Стало быть, недолго им осталось бегать. К тому же их двое, а он один и на самом мощном снегоходе, какой только можно раздобыть в Норвегии.

С начала операции «Блудная дочь», как он сам ее окрестил, шеф безопасности предполагал, что возникнут проблемы. Приехал, увидел и забрал – это не про Дженни Далфин. Поэтому он еще в самолете, пока лайнер пересекал Северное море, арендовал машину и заодно зарезервировал внедорожный снегоход, который доставили в Овре – тот самый городок неподалеку от приюта «Озеро троллей», куда привезли Далфин. Оружие он достал по своим каналам, еще перед отъездом, вместе с охотничьей лицензией и всеми требуемыми документами. Так что, когда Клаус прибыл в Овре (правда, с шестичасовой задержкой из-за этого кота-камикадзе), его уже ждал снегоход с баком, залитым под завязку, все необходимое зимнее снаряжение: одежда, горелка, спальник, походный запас продуктов на четыре дня и отличная полуавтоматическая снайперская винтовка производства «Хеклер энд Кох» с цейсовской оптикой и доброй полусотней патронов.

И его предусмотрительность полностью себя оправдала! Клаус только жалел, что не арендовал вертолет – кредитная линия мистера Фреймуса была почти неисчерпаемой, но для этого надо было бы возвращаться, причем не в Овре, а в город покрупнее: ведь ему нужен вертолет со специализированным оборудованием вроде тепловизора. К тому же пилоту было бы трудно объяснить своеобразные пристрастия английского гостя – такие, как, например, стрелять в трудных подростков из снайперской винтовки. Даже статус опекуна Хампельмана бы не оправдал. Возможно, кое-кто из пилотов в душе и согласился бы с подобными методами воспитания – особенно если у него самого дети-подростки, но в полицию все равно бы обратился. А Клаус не хотел без нужды убивать людей – в цивилизованных странах это сопровождается крайне утомительными процедурами по сокрытию улик. Поэтому он купил снегоход, экипировался для зимней охоты в горах, запасся канистрами с топливом и отправился по следу Дженни Далфин. И вот он уже совсем рядом!

«Еще немного, и мы увидимся, доченька», – Хампельман закинул в рот еще одну багровую горошину из тех специальных таблеток, что дал ему босс. Удар изнутри последовал почти сразу же, не кровь, а чистая энергия кипела и пульсировала в его жилах, сердце колотилось в грудную клетку, грозя выбить ребра. Клаус хрипло завыл, уже не осознавая, что делает. Он давно забыл о предельной дозировке – не больше двух в день, он забыл и про самого босса, и забыл себя прежнего, он был гончей – идеальной, совершенной машиной преследования и убийства, и впервые полностью счастлив. Не надо было думать о контроле и ответственности, не надо бояться и ждать все время, каждую минуту ждать вторжения в свое сознание, ждать страшного и сладостного момента, когда хозяин отшвыривал прочь его, Клауса Хампельмана, и брал под контроль его тело и мысли. Впервые за долгие годы Хампельман был свободен. И за это он был благодарен Дженни Далфин. О, он отблагодарит ее, обязательно! Он настигнет ее, и он убьет ее, – потому что этого требуют таблеточки, потому что этого хочет он сам, он и только он. Так решил Клаус!

Харальд еще раз взмахнул лопатой, чуть касаясь дороги. Остановился, любуясь результатом. Подъездная дорога к приюту была укатана, как вареное яичко, все дорожки аккуратно расчищены, лед сколот, инструмент убран на склад. Снегоуборочная машина работала как часы – уровень масла в двигателе, масло в гидравлике, дизель, свечи зажигания – все было в норме. Все газовые котлы в приюте и во флигеле, и в административной части работали идеально, канализация, водопровод, насосная станция, электросеть до последней розетки и лампочки – ни к чему не было нареканий.

«Хоть бы кто-нибудь из девчонок фен сжег, что ли, – подумал сторож. – Или зеркало разбил».

Харальду хотелось занять руки и голову любым делом. Как же Дженни умудрилась сбежать? Ночью, в пургу? Конечно, у нее был сообщник, который ждал ее на снегоходе, но ответственности с него это не снимает. Ведь именно Харальд отвечает за безопасность приюта. Их всех ждут очень большие проблемы. Анни уже сообщила о пропаже, скоро прибудет поисковая партия. Наверняка уже подняли вертолет.

И с опекуном этой девчонки вышла странная история. Он как будто знал, что она сбежит – явился в приют уже на снегоходе, экипированный по всем правилам горных зимних походов. Лицо, повадки, манера держаться выдавали в этом мистере Хампельмане человека, привыкшего решать любые проблемы быстро и эффективно. Но не всегда законно. Через пару минут общения Харальд уже понимал, почему девочка сбежала от такого родственника в Норвегию и почему она испарилась, едва услышав о его приезде.

Разговор с опекуном оставлял очень неприятное ощущение. Сторожу показалось, что внутри этот большой, тучный человек выеден, как раковина, пуст и темен, как пещера. И еще… сторож был готов поклясться, что среди багажа снегохода он видел кофр снайперской винтовки. Что это могло значить, он понятия не имел, но предчувствия у него были самые дурные. Что-то неладное стало происходить вокруг с тех пор, как привезли эту английскую девочку. И как назло, Ивар куда-то подевался! Как уехал офицер Содерквист, так с тех пор от него нет никаких вестей. Мобильный молчит, и в отделе охраны детства понятия не имеют, куда мог деваться их начальник.

Погруженный в невеселые раздумья, сторож не заметил, откуда появился мальчишка. Только что вокруг была суровая норвежская зима, и вдруг этот мальчик уже стоит у трактора и поглаживает еще не остывший металл радиатора.

– Эй, парень… – Мальчишка обернулся, и Харальд ахнул.

Лицо его покрывала сеть частых неглубоких порезов, один сильный порез рассекал лоб – кожа там лопнула и разошлась, но крови не было. Левое предплечье было сломано, кость торчала под таким углом, каких Харальд даже в методичке по военно-полевой хирургии не видел. Его легкая куртка была разодрана в клочья, джинсы продраны, на них запеклись бурые пятна крови. Темно-русые волосы взлохмачены, на виске они слиплись и свисали грязными сосульками. Глаза у парня были сплошь белыми, узкие зрачки плавали в молоке белков.

– Парень, что случилось? Ты как здесь оказался? – Харальд бросил инструменты. Подскочил, накинул ему на плечи свою горную куртку.

– Быстрее, идем. Как же тебя угораздило… – Харальд повел мальчишку к своему флигелю. Там у него было все, что необходимо – аптечка, кухня, мобильный, наконец.

– Она была здесь, – мальчик впервые подал голос. – Она ушла. Опять опоздал.

«Бредит, – сочувственно подумал Харальд. – Болевой шок и обморожение. Парень на грани… Сейчас обработаю раны, дам ему молока с медом. Вроде бы ранений живота нет, пить можно. И вызывать медиков. Сразу вертолет. Что же у нас творится…»

Даже сквозь куртку он чувствовал холод, смертный холод, текущий от его тела – словно Харальд держал за плечи не мальчика лет пятнадцати, а статую, высеченную из цельного куска голубого льда, вырванного из самого сердца Сморстабббрина.