Я словно кружилась на карусели с закрытыми глазами. Противно. Мутит так сильно, что боишься, как бы не стошнило. Сил кружиться нет, а вращение всё продолжается.
Открыть глаза? Веки свинцом налились – не поднимаются. И как только меня угораздило попасть на эту карусель? И почему я катаюсь лёжа?
Что происходит?!
Каскад ледяной воды обрушился как из ведра. Как-то сразу полегчало. Дурнота прошла, зато стало чертовки холодно. И мокро. Отфыркиваясь и отплёвываясь, я села в луже воды.
Села и застыла, широко открытыми глазами глядя на двух испуганных девушек, в таком же немом недоумении разглядывающих меня.
Обе – прехорошенькие. Одна блондинка, другая рыженькая.
Одеты странно. В какие-то старинные костюмы.
– Что за?.. – окончание фразы само собой увяло на губах. – Вы – кто?
Девушки переглянулись.
Казалось, их испуг нарастает пропорционально моему.
– Я же говорила! Не стоило этого делать!
Голос блондинки звучал одновременно встревоженно и зло:
– Говорила же? Я с самого начала предрекала, что так оно и будет: что-то пойдёт не так. И вот, пожалуйста!
Да уж, пожалуйста!
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, верните меня кто-нибудь домой!
Ущипните! Растолкайте! Разбудите!
– А что, собственно, пошло не так? Как я сюда попала? Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит?
Девушки снова переглянулись.
Рыженькая сделала шаг вперёд, но как-то не слишком уверенно, словно нехотя.
– Ты кто? – спросила она. – Как тебя зовут?
– Алина.
Блондинка испуганно ойкнула, зажав рот ладошкой и села на пуфик в стиле а-ля мадам Помпадур.
– Доигрались! – только и выдохнула она. – Что же теперь будет? Эвелин? – обратилась она к рыжей. – Что нам делать?
В это самое мгновение я оглушительно чихнула и решила, что для начала неплохо было бы выбраться из ледяной лужи.
– Сначала Эмме… ну, или тому, кто сейчас выступает в теле Эммы нужно переодеться, – уверено заявила рыженькая.
Мой мозг, кое-как справившись с последствиями шока, начал потихоньку работать.
Комната, где мы находились, вызывала оторопь.
Будто я попала на съёмки какого-то фильма, в павильон, тщательно реконструированный под викторианскую Англию.
Большая, просторная, квадратная, с французскими полукруглыми арочными окнами. Набита аксессуарами до потери художественного вкуса. При этом весь интерьер отличался монументальностью. Повсюду дерево.
Очень много дерева.
Мебель массивная, тяжёлая. Явно дорогая.
Заметив мой испуганный взгляд, мечущийся по комнате, девушки притихли.
– Эмма, – взяла меня за руку рыженькая, – иди за мной! Тебе нужно переодеться, иначе простынешь. Эльза? А ты ступай за мамой.
Блондинка кинула:
– Хочешь ей всё рассказать?
– Раз Эмма, наконец, доигралась и попала в неприятности, нам не удастся этого скрыть. Уж лучше признаться во всём и сразу. Может быть родители сумеют всё исправить?
Я покорно следовала за рыжей красоткой.
Поднявшись по лестнице, мы прошли по коридору и вошли в спальню с голубыми гобеленами и пышным балдахином над двуспальной кроватью.
Пока Эвелин помогала мне переодеваться, мы не обмолвились ни словом.
Я упорно пыталась пробиться сквозь волны беспамятства, охватившее сознание.
Самое странное, что я прекрасно помнила, кто я такая – Алина Орлова, неполных восемнадцати лет от роду. Родилась, выросла, проживаю в Воронеже, студентка второго курса Воронежской Академии искусств по специализации живопись.
Звёзд с неба не хватаю, но мне и без них неплохо.
Живу обычно, классическим способом: никому не докучаю, никого не осуждаю и наше вам почтение.
По гороскопу я – весы. Классические. То есть люблю порядок и справедливость во всём, нуждаюсь в уравновешенности и в гармонии.
У меня всегда было очень много приятелей. Не друзей, а именно приятелей. Людей, с которыми можно потрепаться за жизнь о том, о сём и ни о чём. Близко подпускать к себе людей я не люблю.
Не всё в моей жизни так уж безоблачно, как привыкли считать.
Например, мы не ладим с отчимом. Из-за этого у меня постоянные конфликты с матерью. Моя обида на неё растёт с каждым днем, потому что она предпочитает держать его сторону, а я в глубине души считаю это предательством.
А в общем я, Алина Орлова, существо тихое и спокойное, домашнее. В толпе предпочитаю держаться незаметно, не бросаться никому в глаза с первого, а иногда даже и со второго взгляда.
Пока кто-то смелый, там, на переднем плане, соответствует чьим-то ожиданиям, я хожу и делаю то, что захочу.
Кому вообще интересно то, чем я занимаюсь?
Правда обычно я и не делаю ничего особенного. Из запрещённого позволяю себе только пирожинку. Из совсем уж запрещённого – пироженку на ночь.
Правда, в компании я о таком малом количестве тайных пороков в своем характере не признаюсь никому.
Чтобы никто не догадался о том, какая я на самом деле хорошая, я даже курила. Ага! А ещё пару раз коктейли из дешёвых алюминиевых банок пила. Всё исключительно в целях конспирации. Иначе в современном молодёжном обществе никак. Окрестят тургеневской девушкой или ещё как похуже, да так и привяжется, так и пойдёшь.
Ну вот вкратце и весь мой портрет.
Ничего особенного.
Но как я оказалась на чёрной карусели, занёсшей меня сюда? Я…
Я вспомнила!!!
Мы с девчонками поехали к Соньке на дачу. Было весело. Весь день носились, как сумасшедшие. Рядом лес, озеро. За весь день до чудес техники ноги так и не дошли – ни сотовый, ни телевизор, ни ноут ни разу не понадобились.
А вечером потянуло на страшные истории. Атмосфера располагала. Природа, тишина, звезды, как алмазы – целая россыпь, горохом разбросанная по небу.
Красота! В городе такое даже не снилось.
В общем, решили пощекотать себе нервы. Вызвать Пиковую даму.
Закрылись в комнате. Достали свечи.
Поставили на пол большое, в рост человеческий, зеркало. Потушили свет. Зажгли свечу. Нарисовали алой помадой лестницу и дверь, откуда к нам черная дама должна была явиться.
Взялись все втроём за руки (я, Сонька и Дашка) и произнесли три рада: «Пиковая дама, приди!»
То, что произошло дальше, я помню смутно. Как сквозь воду.
Или, вернее, как сквозь сон.
Зеркало дрогнуло. Свечу задуло резким ветром, влетевшим во внезапно распахнувшееся окно.
Сонька бросилась к окну – закрывать, а я – к зеркалу, стереть лестницу.
Но, стоило коснуться рукой прохладной зеркальной поверхности, оно стало мягким, как пластилин, поддалось и я полетела вперёд, проваливаясь во что-то чёрное и липкое.
Знаю, звучит бредово, но меня будто засосало внутрь.
Очень страшно.
Со всех сторон – одни стены. Как будто замуровали заживо.
От ужаса я потеряла сознание.
А очнулась в викторианской гостиной.
Вместо Дашки и Соньки рядом были эти две красавицы – блондинка и рыжая.
***
– Значит, ты – Алина?
Взгляд у рыжей, кажется, если память мне не изменяет, Эвелин, был недружелюбный, колючий, настороженный.
Я удрученно кивнула:
– Вот дела!
Она сжала виски пальцами, словно внезапно разболелась голова.
– Что же теперь дальше-то будет?
Меня этот вопрос тоже интересовал.
Очень.
В комнату впорхнула блондинка Эльза:
– Ну что? – спросила она.
– Это не Эмма, – прозвучало в ответ.
– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?! – внесла свою лепту в их беседу я. – Я ничего не понимаю.
– Мы сами в замешательстве. И ни в чём не уверены, – поведала Эльза. – Произошло чудовищное недоразумение.
Это я поняла.
Дело за малым – уяснить, какое именно.
– Обмен душами, – хмурясь, поведала Эвелин. – Твоя душа попала в тело нашей сестры. А её (мы очень на это надеемся) в твоё.
Не буду спрашивать: «Как такое возможно?».
Драматичное заламывание рук и горючие слёзы тоже опустим.
Перейдём к самому главному:
– Как всё исправить?
– Не знаем, – вздохнула Эльза, разведя руками. – Возможно, что и никак. Видишь ли, обряд должен привести совсем к другому эффекту.
– Ты рассказала маме? – поинтересовалась её сестрица.
Эльза кивнула.
– Как она восприняла?
– Её чуть удар не хватил.
– Нужно было хотя бы как-то подготовить её.
– Не было времени.
Я пыталась представить, что эти люди могли чувствовать по отношению к самозванке, занявшей тело их сестры? Вряд ли симпатию.
С другой стороны, это не я начала непонятные обряды.
И, если что, я тоже не в восторге.
Дверь широко распахнулась. На пороге возникла очень красивая дама средних лет. Как и Эльза, она была блондинкой.
– Эмма, дитя моё! – протянула она ко мне руки, раскрывая объятия, чем привела меня в полное замешательство. – Что случилось? Твои глупые сестры наговорили мне всякие ужасы. Но кто поверит, чтобы моя талантливая умная девочка может совершить такую роковую ошибку?
Фырканье, раздавшееся за спиной, дало понять, что сёстры явно не разделяли мнение матери о способностях Эммы. И судя по тому, через что мы сейчас проходили, были в своём мнении правы.
– Не хочу вас разочаровывать, но, судя по всему, всё-таки совершила. Потому что я – не Эмма. Я вижу вас в первый раз. Как и ваших очаровательных дочек.
Какое-то время женщина пристально вглядывалась в моё лицо.
Потом, схватившись рукой за сердце, тяжело опустилась на кровать.
Эльза поспешила к матери, протягивая ей красивый флакончик. От него даже за несколько шагов шибало запахом лаванды, лимона и бергамота.
– Ваша нюхательная соль, maman.
Вдохнув несколько раз резкий запах ароматического состава, дама потрясённо выдохнула:
– Быть не может! Этого просто не может быть!
Я была с ней согласна на всё сто.
Но факта это не отменяло – я не Эмма. Я Алина Орлова в теле Эммы… не знаю уж, как там её фамилия.
Я стояла, опустив очи долу, скромно сложив на животе руки. Так, по моему смутному представлению, должны были вести себя благовоспитанные девицы в девятнадцатом веке.
Почему в девятнадцатом? Потому что костюмы окружающих дам наводили на мысль именно об этом отрезке времени.
Чем дальше я продвигалась по дороге осознания того, что всё это не сон и не бред, а какая-то страшная, сюрреалистическая реальность, тем страшнее мне становилось.
– Эльза, дитя моё, сходи за отцом, – наконец выдохнула убитая горем мать.
Эвелин с сомнением покачала головой:
– Права, mama, не знаю, стоит ли посвящать его в это?
– По-твоему, мы сумеем разобраться с этим без него? Да и как я посмею скрыть от вашего отца такое?!
Действительно, как?
Отцом Эммы оказался очень красивый мужчина. Воистину, родители этих девиц были потрясающей парой.
Красивый-то он красивый, да вот навряд ли добрый.
– Как это случилось?! – рявкнул он на своё семейство прямо с порога.
Мать и сёстры сжались, словно воробушки перед коршуном.
– Подойди! – велел он мне.
Я подошла.
– Посмотри мне в глаза.
Мне не оставалось ничего другого, как выполнить требование.
Как только он заглянул в мои глаза всё повторилось: комната, зеркало, свечи. Алая помада в моих руках. Ломанная черта в виде лестницы. Огромный пространственный пылесос, вытянувший меня из собственного тела и перебросившийся сюда.
«Пиковая дама, приди!»
– Она не лжёт, – вынес вердикт мужчина, отступая. – Это не наша дочь.
И, словно обессилев, сел на кровать, прислонившись лбом к столбику, поддерживающему балдахин.
– Но это… это… это катастрофа! – заломила руки мать семейства.
– Не убивайтесь так, матушка, – погладила её по плечу Эльза. – Мы всё исправим. Мы непременно найдём способ вернуть Эмму. Она же не умерла. Она же просто…
Блондинка стихла, не зная, какое слово подобрать.
Но ход её мыслей мне очень понравился.
Вернуться назад, в своё тело очень хотелось.
– Мы совершенно точно попытаемся всё исправить, – поддержала сестру Эвелин.
– На это нужно время. Мы должны понять, что за заклинание использовала Эмма, что конкретно пошло не так. Не факт, что заклинание вообще можно обратить… – обречённо проговорил отец семейства.
Мать при таком известии, как и положено матери, залилась слезами.
А я подумала о своей маме.
Сейчас эта самая Эмма находится рядом с Дашкой и с Сонькой. В моём мире ни в какие обряды не верят. Подружки уже наверняка решили, что я сошла с ума.
К такому же выводу придёт и мама.
Бедная мама.
И бедная я!
Господи Боже! Сделай так, чтобы меня к моему возвращению в психушку не упекли! Внуши этой самой Эмме не доказывать всем и каждому, что она – это не я!
В этом мире обмен телами вызвал шок, но воспринимался окружающими как нормальная реальность. Надо ли говорить, что в моём всё будет иначе?
– Моя девочка! Моя девочка! – жалобно причитала мать Эммы.
– Довольно! – поднялся с кровати отец, смерив жену суровым взглядом. – Твоя девочка достаточно сильна в магии для того, чтобы понимать, в какую авантюру ввязывается и на какой риск идёт. Ну? – обернулся отец к притихшим сёстрам. – Рассказывайте!
– Что же рассказывать, papa? – тряхнула головой Эльза. – Мы ничего не знаем.
– Никогда не поверю, чтобы вы, вертихвостки, были не в курсе. Сейчас совсем не то время, чтобы врать.
– Ты прекрасно знаешь, что Эмма не посвящала нас в свои интриги, – холодно блеснув зелёными глазами, сказала Эвелин.
– Посвящала или нет, вы всё равно подозревали, что она затевала.
– Она собиралась провести какой-то эксперимент с выходом души из тела, – неуверенно протянула Эльза. – Что-то вроде Живой Смерти.
Мать перестав на мгновение плакать, отняла платок от лица и в диком ужасе посмотрела сначала на дочь, потом на мужа.
Отец выглядел не менее потрясённым.
Так. Делаем вывод что идея Эммы была плохой идеей.
Отец достал платок и стёр выступившие на лбу бисеринки пота.
– Надеюсь, вы ничего не трогали в гостиной после проведения обряда? – инквизиторским тоном вопросил он.
Все дружно замотали головой.
В том числе и я.
– Попытаюсь разобраться, попробую хоть что-то отследить. Но как вы могли пойти на такое?! Вы что? Не знаете, чем чревато нарушение запретов в нашем обществе? Мало того, что господь не дал мне сыновей, так у меня вместо дочерей безмозглые дуры.
– Андриан! – предупреждающе подняла руки его жена. – Как ты думаешь, сколько всё это займёт времени?
– С учётом того, что подобные заклинания под запретом и я не могу рассчитывать ни на кого, кроме себя самого – несколько месяцев. Как минимум.
Несколько месяцев?!
Мать снова зарыдала.
Я с трудом удерживалась, чтобы не последовать её примеру.
– Но отец! – запричитала Эльза. – У Эммы помолка через неделю!
– И мы должны вернуться в Институт. Я ума не приложу, как всё уладится. Как мы объясним людям, что Эмма просто взяла и пропала?!
– Пропала? – криво ухмыльнулся отец семейства. – Вот она. Стоит прямо перед нами.
Все замолчали и поглядели на меня.
– Как тебя зовут? – спросил он меня.
– Алина.
– Отныне, Алина, ты Эмма Дарк. Моя старшая дочь. Пока я буду разбираться с последствиями вашей ворожбы, дурёхи, ваша задача сделать так, чтобы никто не усомнился в том, что Эмма – это Эмма. Вы меня поняли?
Мы дружно закивали.