Лицо Эвелин невозможно было увидеть из-за темноты. Но даже тьма оказалась не в состоянии скрыть растерянность, охватившую рыжую сестричку Эммы.

– Каких объяснений ты от меня хочешь? – вскинулась она, отступая.

– Полных. Исчерпывающих. Понятных. Больше не хочу плутать словно в тумане. Я должна понять, что происходит. У меня такое чувство, что все вокруг словно сговорились против меня. Вы ведь знали о ссоре с Блэйдом? А, значит, понимали, что рано или поздно он нанесёт удар? Но никто словом не обмолвился, попытавшись меня предупредить. Что за игры с Шабашем, Чёрной Дамой, загонщиками, охотниками и жертвами? И кто такой, наконец, этот Вэйл Хант? И последнее – хоть кому-то из вас можно доверять? Хотя бы самую малость?!

– Что ты несёшь? Ты в теле моей сестры…

– Которую ты не то чтобы сильно любила, если верить первоначальной версии.

– В любом случае ты нужна нам живой.

– Ты снова пытаешься уйти от ответа. Будь добра, ответь на мои вопросы.

– Какие?

– Кто такой Вэйл Хант?! – рявкнула я, порядком раздражённая постоянной попыткой Эвелин уйти ответа.

Эвелин отвернулась. В темноте сложно понять, то ли смутившись, то ли подбирая нужные слова.

– Вэйл Хант незаконный сын принца Харнского, брата короля. Он учился здесь пять лет назад.

Так. Значит с принцем я не ошиблась.

– Имел огромное влияние, но Институт не закончил, – продолжила Эвелин.

– Бросил? – уточнила я.

– Исключили. Как ты можешь догадываться, просто так особу королевской крови, пусть и незаконнорождённую, исключать ниоткуда не станут.

– Что же случилось? Скандал?

– Скандала-то как раз не было. Тишь-гладь, да божья благодать. Не подкопаешься.

– Но слухи-то? Слухи всегда ходят? Сарафанное радио и у вас никто не отменял.

– Сарафанное – что? – переспросила Эвелин.

Я махнула рукой:

– Проехали. Рассказывай дальше. Что, всё-таки, случилось?

– Что случилось точно не известно. Но много людей погибло. Умирали по-разному. Все смерти фиксировали, как несчастные случаи. Но когда их количество перевалило на третий десяток, естественно, это заинтересовало Стражей Порядка.

– Правоохранительные органы?

Эвелин кивнула:

– Что они там накопали конечно не афишировалось. Но прежней директор был снят с должности, как и почти весь преподавательский состав. Сам Институт едва не закрыли. Однако, дело кончилось тем, что некоторых учеников при распределении отправили на службу в дальние провинции, другие внезапно сами забрали документы, когда до получения диплома оставалось всего-то несколько месяцев.

Вэйла Ханта якобы убрали из-за того, чтобы не подвергать опасности его драгоценную жизнь. Но как только он убрался и смерти прекратились. До прошлого года не было ни одного несчастного случая.

– Следы замели, – понимающе кивнула я. – Но даже не пытайся убедить меня, что никто не знает, что это было. Я тут первый день и то понять успела. Маргарет что-то лепетала о клубе «Истинных волшебников»? Чтобы попасть в него, нужно преодолеть ряд преград. Это потому и гибли люди.

В ответ Эвелин тяжело вздохнула:

– Люди погибали потому, что их убивали. Преднамеренно. Хант сумасшедший. Он просто изверг. Ещё его дед выступал за узаконенные жертвоприношения. В их семье оно практиковалось на протяжении нескольких столетий, никто и не делал из этого тайны.

Видимо, Хант решил пойти по стопам родичей. Сделать его Магистром Клуба было опрометчивым решением. Он получил возможность насаждать кровавые идеи среди других.

Уж не знаю, стал ли он Магистром из-за своего королевского происхождения или взял этот скипетр в честной борьбе (Хант, кстати, действительно очень сильный маг), или по обеим причинам вместе, но он переписал Кодекс Клуба.

Клуб существовал и раньше. В нём ещё наш отец состоят. И Кодекс Клуба всегда был жесток. Адепты разделялись на Жертв и Охотников. Те, кто выигрывал, проходили Инициацию, те, кто проигрывал, выбывали из игры. Причём Жертва могла одержать победу над своим преследователем. И в Игре свято соблюдался принцип добровольности.

Эвелин тяжело вздохнула:

– С приходом Ханта всё изменилось. Теперь Охотниками могут быть исключительно аристократы, а Жертва избирается Высшим Кругом, вне зависимости, выказала она согласие или нет. Но самое страшное не в этом. Если Охотник проигрывает, его, как и раньше попросту не принимают в Клуб.

Эвелин замолчала. Молчание её тревожило:

– А Жертва? – спросила я.

– Жертва становится ею в прямом смысле слова. Её призывают в момент ритуала и…

– И?..

С холодеющим сердцем я поняла, что уже знаю ответ.

В тот момент я не испытала ужаса. Слова были просто словами. Ну, как когда слышишь о погибших где-нибудь далеко от тебя в автокатастрофе или теракте. Неприятно, но ты не переживаешь это как личную трагедию. Ты не знал этих людей, не видел их. Информация остаётся просто информацией.

– И убивают на Алтаре, используя жизненную силу в ритуальных целях.

Я молчала, обдумывая услышанное. Или правильно сказать – пытаясь прочувствовать?

– Почему ты не сказала, что Эмма любовница этого чудовища?

Эвелин резко повернулась ко мне:

– А с чего ты взяла, что Эмма любовница Ханта?

– Женская интуиция, – ядовито протянула я.

– Это… это настолько отвратительно! У меня нет слов! Потому что, если это правда…

Глаза Эвелин блестели, как у кошки в темноте. Жутковатый эффект.

– Если это правда, значит, она замешена в убийствах людей в прошлом году.

Ведь и правда, Эвелин упоминала о том, что в прошлом году смерти возобновились.

А я почти пропустила это мимо ушей.

– Сколько человек погибло?

– Трое. Одной из них была сестра Азы Кадэр. Той самой девушки, что препиралась с тобой в столовой из-за кузена. Её звали Иланта. Я, наверное, должна сказать тебе ещё кое-что. Это важно.

– Говори, – кивнула я.

– Нужно было рассказать с самого начала, но я надеялась, что удастся вернуть настоящую Эмму и все эти неприглядные тайны останутся там, где им и положено быть – в семейных шкафах. Жаль, что нам с Эльзой не приходится гордиться старшей сестрой.

Эвелин глубоко вдохнула и выдала скороговоркой:

– Иланта Кадэр встречалась в Ретом Блэйдом.

Если бы было на что сесть, я бы непременно села от такой новости.

Прежде, чем я успела хоть что-то сказать, Эвелин продолжала:

– Они не просто встречались, как это часто бывает. Они сильно любили друг друга. Это всем было видно. Рет даже не глядел на других девушек, пока не вклинилась Эмма. Для милой сестрёнки чужие серьёзные отношения были как красная тряпка для быка. Она-то привыкла к тому, что стоит ей появиться, парни её следы языками заметают, а тут – полное равнодушие. Да ещё какой-то идиот бросил ей вызов. Мол, что есть кое-что, что даже Эмме не по зубам – Рет Блэйд. Вот на спор она и стала его обхаживать.

Я представила себе Рета. То, как он смотрел на меня. С ненавистью, бесспорно. Без капли вожделения. Боль, что я прочитала тогда в его взгляде, была не болью безответно влюблённого любовника, с которым поиграли и бросили, как я подумала первоначально. То была боль человека, у которого отняли самое дорогое.

– Твоя сестра добилась своего?

Холод, прозвучавший в моём голосе, мне самой был незнаком.

Эвелин вздохнула, опустив голову:

– Добилась. Когда Иланта узнала обо всём, она свела счёты с жизнью. Утопилась.

– Как – утопилась?! – ужаснулась я.

– В пруду. Тут в лесу. Совсем неподалеку.

– Бог мой! Какой ужас! И после всего, что натворило это чудовище, твоя сестра, у вас у всех хватило совести продолжить травить Блэйда дальше?!

– А что ещё оставалось?! – рассерженной кошкой зашипела в ответ Эвелин. – Блэйд был в ярости. Кричал, что заставит ответить Эмму за её поступок. Что она ещё сама будет призывать к себе смерть. А все, кто знает Блэйда знают и то, что у него слово с делом не расходится.

Но какой бы она не была – Эмма моя сестра! Мы не могли позволить ему убить её. К тому же, – уже спокойнее продолжила она. – Идея принадлежала Винтеру. А он был не в курсе всех событий. Эмма втёрла ему эту историю под каким-то удобоваримым соусом, где представала в образе несчастной жертвы, преследуемой злым сумасшедшим волшебником.

Естественно, Винтер, благородный и безумный рыцарь, рванул на защиту прекрасной дамы.

– Но ты-то была в курсе дел. Могла бы и рассказать.

– Никто до конца не был в курсе дел Эммы. Если бы я рассказала… ты же её не знаешь. Ссориться с ней себе дороже. Кроме того, я убедила себя в том, что и для Блэйда так будет безопаснее.

– Ты просто поступила так, как тебе было легче.

– А ты поступила бы иначе?

Разгневанные, мы обе замолчали.

Я хотела успокоиться, но гнев не проходил. Он требовал выхода. И я позволила ему выплеснуться.

– Эвелин, я не знаю, что заставляло тебя лгать мне…

– Я не лгала!

– Лгала, – настаивала я. – С первых дней. Что мешало тебе сразу рассказать правду об отношениях Блэйда и Эммы?

– А зачем было о них рассказывать?! Мы сделали всё, чтобы его тут не было! Это твоя ошибка вернула его в Институт! Ты подписала то дурацкое признание!

– Подписала. И знаешь – что? Не жалею об этом. У него есть полное моральное право мстить вам. И в особенности – этой сучке Эмме.

– Не хочу обелять сестру, она поступила как скотина. Но если тебе изменил парень, разве это повод сводить счёты с жизнью?

– Боже, Эвелин! Ты действительно идиотка, или меня за неё держишь?! Сильно сомневаюсь, что Иланта утопилась. И ещё сильнее, что у твоей сестры вообще что-то было с этим Блэйдом.

– Что ты такое говоришь?

– Эта игра. Эмма – Охотник. Иланта – Жертва. Её загнали, не так ли?

Эвелин выглядела потрясённой, но я не знала, верю ли я ей.

Я развернулась и пошла по направлению к Институту.

– Эй! – окликнула меня Эвелин. – Подожди! Да подожди же меня, глупая! Ты же даже не знаешь, куда идти.

Она была права. Я не знала.

Я потерялась в чужом теле, в чуждом времени, в непонятных историях. Не знала, могу ли верить Эвелин? Или Винтеру?

Всё казалось подозрительным. Умышленное умалчивание. Утаивание информации. У меня в руках были только обрывки, непонятные кусочки. Если я хочу выжить и вернуться домой (а я хочу!), нужно восстановить общее полотно и решить задачу, загаданную мне настоящей Эммой.

Первый вопрос, что не оставлял меня ни на минуту: случайно или нет произошёл наш обмен телами?

Нет, то что я сюда попала, конечно, случайность.

Но создав себе слишком много проблем и не имея возможности их решить, могла ли моя предшественница сознательно сбежать?

Не исключено, что чужая воля могла смешать ей карты.

И тут под подозрения попадала Эвелин. У Рыжей была возможность внести коррективы. Вот с мотивом сложнее. Но всегда существует вероятность, что в очередной раз коварные Дарки просто чего-то недоговаривают. Скорее всего, самого важного, составляющего суть.

Следующий вопрос: что делать дальше-то?

Близятся Шабаш и непонятная Охота, где вероятным противником окажется ненавидящий меня до желания сжить со свету, да ещё желательно чтобы кончина протекала в особенных муках, Блэйд.

Блэйд, в одиночку сумевший противостоять шестерым магам.

Блэйд, по признанию Эвелин, один из лучших учеников в Институте.

Блэйд, исхитрившийся под самым носом у дюжины народа прикинуться моим женихом, и выцепить шанс вернуться туда, откуда его, ко всеобщему облегчению, почти изжили.

Да и то, как он утром меня чуть не придушил, весьма впечатляло.

А ещё королевских кровей Хант, однозначно давший понять, что не против поразвлечься, наблюдая за тем, как я стану дёргаться.

Реальная Эмма была коварной, беспринципной и сильной. Уж не знаю, ради чего она нажила себе такое количество врагов.

Была ли она влюблена в Ханта? Маловероятно. Такие, какой она, не влюбляются. Скорее всего Эмма стремилась к власти.

А ещё она могла попросту получать садистское удовольствие, подпитывая чувство собственного превосходства чужими страданиями.

Пока девчонки в спальне болтали, делясь какими-то своими девчачьими секретами, я переоделась, приняла душ и скользнула под одеяло, распустив занавески полога, скрывшего меня от соседок.

Я думала.

И чем больше я думала, тем страшнее мне становилось.

С Хантом я точно лоханулась. Но откуда же мне было знать, на какой величины грабли наступаю?

В глубине души я была даже рада тому, как всё обернулось. Если заранее знать, то вряд ли я смогла бы так чётко послать его лесом, а спать с ним, прости господи, в планы никак не входило. Я как-то иначе представляла себе мой первый раз.

Но достаточно ли он обиделся, чтобы не повторять попытки?

Девчонки наболтались и стихли, а я всё ворочалась, ворочалась и ворочалась, пытаясь найти решение.

Пойти и во всём признаться Блэйду? Поверит ли он мне? Или сочтёт очередной уловкой Эммы?

Нет. К Блэйду не пойду.

А вот Винтеру рассказать о Клубе можно. Ведь он явно был на стороне сестры Иланты, а значит, сочувствовал ей. Интуиция мне подсказывала, что попытаться можно и нужно.

В комнате было душно, меня начала мучить жажда. Тихонько поднявшись и просеменив к столу, я отметила, что кувшин удручающе пуст. Жажда, как на зло, сделалась непереносимой. Она попросту не давала возможности отвлечься.

Наверное, на этой почве у меня начались слуховые галлюцинации?

– Эмма?

Обежав взглядом комнату, я поняла, что все крепко сопят.

Раздался лёгкий скрип, и я с ужасом увидела, как дверь в нашу спальню приоткрывается.

Замерев от ужаса, я приготовилась увидеть ещё одного зомби, подосланного ко мне Блэйдом.

Но ничего не происходило.

Вернее, я не сразу обратила внимание на происходящее. И лишь когда слух уловил странные булькающие звуки, взгляд выхватил маленькие лужицы, стекающие на паркет. Как если бы кто-то невидимый, промокший до нитки, приближался ко мне в темноте.

Не могу описать состояние фатального, запредельного ужаса, охватившего меня в ту секунду. Было просто писец как страшно.

Что-то приближалось. Подходило. Дышало хрипло и надрывно. Угрожающе и беспомощно одновременно.

Потом пришло осознание, что это я же и дышу.

Это моё дыхание с сипом разрывает тишину, сводит судорогой плечи и превращает позвоночник в камень.

Стоило это понять, как я с облегчением выдохнула.

И в тот же миг ледяные, твердые, как камень, мокрые пальцы обвились вокруг щиколотки и резко потянули вниз. Паркетные доски с треском обратились в щепы, а я полетела вниз.

Я снова оказалась в том пространстве, в котором была когда-то. Зажатая между зеркалами.

Вокруг – мгла.

Я думала, что открыть глаза не получится.

К сожалению – получилось.

Передо мной стояла фигура. Женская. С длинными черными, спутанными в колтуны, волосами, полностью закрывающими лицо. В одной рубахе, простой, словно дерюга. Босиком.

Биение моего сердца эхом отзывалось в пустой комнате.

Я поняла, что умру, как только это мёртвое нечто взглянет на меня.

Но я снова ошиблась. Никто глядеть на меня не стал.

Вскинув синюшно-бледные руки, она железной хваткой ухватила меня за горло и принялась душить.

– Торобоан тюажарто алакрез! – рычала тварь, продолжая меня душить. – Тюажарто алакрез. Лакрез улис йузлопси ямерв тёдипр адгок!!!

– Эмма! Эмма, проснись! Да проснись же!

Голос Эвелин буквально вытащил меня из жуткого зазеркалья.

Озираясь в ужасе, я села на кровати.

– Это был сон? – потёрла я саднящие виски, куда словно дятел стучалась тупая боль.

Горло ещё чувствовало прикосновение ледяных пальцев.

Но это был сон. Навеянный ли вчерашними событиями или чужими заклинаниями кошмар? Явственный до содрогания.

Или это душа Эммы, застрявшая в зеркальном переходе, пыталась вернуться в своё тело? Если бы ей удалось, что стало бы со мной? Вернулась ли бы я в своё время? Или осталась бы в Зазеркалье вместо неё?

Я думала, кошмар был ночью. Конечно, ночью это он и был. Но дело в том, что днём не полегчало.

Начались занятия, и я сразу почувствовала себя приблизительно так, как может чувствовать себя ученик средней школы попав на четвёртый курс института – полным олухом.

Я сидела, смотрела, слушала. Приходила в отчаяние. Было с чего.

Мои однокурсники материализовали предметы, готовили яды и противоядия к ним, определяли по составу действия зелий. Решали задачи.

Приведу для примера вариант, доставшийся мне:

«Вас вызвали в одну их деревень, её терроризирует нечисть. Смерти начались с середины лета, с Праздника Воды. Жертвы – молодые девушки, с 15 до 23 лет. Признак смерти: удушение. Приблизительное время смерти: между полуночью и четырьмя часами утра.

Опишите алгоритм действий: определите тип умертвия, способ вхождения в контакт и этапы нейтрализации».

Но всё это были цветики.

Ягодки начались на Практической Боевой Магии.

Перед занятием все переоделись в одежду, не стесняющую движений. Дышащие хлопчатобумажные ткани, похожей на ту, что в моём родном мире носили дзюдоисты. Волосы собрали в тугой узел. Даже хвосты оставлять запрещалось.

У меня коленки начали подкашиваться, как только я перешагнула порог огромного помещения.

По величине оно было почти как стадион. Но широких открытых пространств не было. Полы из черного мрамора. Огромное количество арочных сводов и колон делили один большой зал на множество малых.

Навстречу нам из тени вышел невысокий коренастый человек.

– Добро пожаловать, господа студенты. Ну, готовы освежить мозги? Тряхнём остатками знаний, если последние сумели каким-то чудом не выветриться из вашей головы за лето. Для начала, по традиции, лёгкая разминка. Сотня приседаний, двадцать пять отжиманий и триста прыжков через скакалку. Поехали.

И это лёгкая разминка?! У-у!

Но к моему удивлению, я выполнила задания без особого труда. Мозги-то в теле может быть и зависели от той сущности, что заполнили его собой мною, но вот мышцы были натренированы и прокачаны моей предшественницей.

Я даже не задохнулась особо, что не могло не радовать.

– Заканчиваем разминку. Переходим в анатомичку.

Вслед за всеми я двинулась в одну из арок, выведшую нас в зал, располагающийся уровнем ниже.

Кольцо скамеек амфитеатром окружили круглую, как в цирке, присыпанную песком, арену. Ассоциации с цирком стали только живее, когда преподаватель взмахнул Стилом и из пола с железным лязгом выросли решётки. Словно планировалось выступление тигров.

Даже выход, задрапированный занавесками, навевал волнующие воспоминания из детства до такой степени живо, что я словно даже ощутила запах попкорна и сладкой ваты.

Но разница в температуре была разительная. В цирке всегда пахло солнцем и пылью, а здесь – промозгло и холодно.

– Итак, господа студенты? – насмешливо протянул учитель и его глаза на мгновение остановились на мне, заставляя вздрогнуть. – Кто желает вспомнить материал за первый курс и поднять зомби?

Поскольку я не хотела ни в малейшей степени, то скромненько опустила ресницы. На моё несчастие это не помогло.

– Эмма Дарк? Возможно, как лучшая ученица на курсе возьмёте на себя смелость нас порадовать созданием новенького ходячего мертвеца?

Подавив вздох, я подняла голову и посмотрела учителю в глаза:

– Сильно сомневаюсь в своей способности вам порадовать, сэр.

– Ну же, мисс Дарк? – подначивал он меня.

Тон оставался дружелюбным. А вот взгляд был довольно-таки колючий и ехидный.

– Нужно лучше думать о людях.

– Как пожелаете, – удручённо ответила я одной фразой на оба вопроса, поднимаясь и зажимая в руке Стило.

– Давай-давай, Эмма. Покажи этим олухам, на что способен настоящий некромант.

Стараясь не сутулиться под тяжестью любопытных взглядов, вонзающихся в спину, зажав в руке Стило я на деревянных ногах спустилась к арене.

Мне казалось, не я иду, а арена плывёт навстречу. Сумерки повсюду и только центр ярко освещён.

Не знаю, на что я рассчитывала. Возможно, на великую Авось и ещё более великую Халяву? Ведь удалось же мне успешно качаться-отжиматься? Вдруг и тут мышечная память не подведёт?

На столе, похожем на обычный анатомический с блестящей металлической столешницей, лежал труп.

Мужчина. Обнажённый, прикрытый до половины серой дерюжкой. Особенно подробно рассматриваться не хотелось, да и зачем?

– Ну же, Эмма? Чего ты ждёшь? – нетерпеливо фыркнул препод.

Чего я жду? Хороший вопрос. Озарения? Просветления? Подсказки? Мышечная память не сработала. Облом.

Я понятия не имела, что делать и в беспомощности обернулась к наставнику.

– В чём дело, Эмма? – в раздражении дёрнул бровью он.

– Я… я не знаю, что делать.

Ну, а что ещё сказать? Правда – кратчайший путь к окончанию любой истории.

Повисла глубокая и напряженная от ожидания тишина.

Аудитория замерла.

– Не знаешь, что делать? Это что? Такая шутка?

– Если бы. Разве директор не проинформировал вас о моей проблеме?

Учитель со злости сжал челюсть. Он явно мне не верил. Ну и пусть.

– Ты хочешь убедить меня, что забыла основы искусства, в котором с тобой мало кто может потягаться? – обманчиво ласковым голосом протянул он.

– Я ни в чём никого убеждать не хочу. Просто всё так, как есть. Что с этим поделать?

– Когда мы только выпустим тебя, маленькое чудовище? – голос оставался мягким, но полагаю, учителю ужасно хотелось задать мне головомойку. – Ну хорошо, будь, по-твоему.

Он повёл рукой.

Где-то во мраке сверкнула вспышка, потом она сверкнула в нескольких шагах от меня.

К ногам упала книга. Учебник, как полагаю?

– Страницы 123, – лучезарно улыбнулись мне.

Со вздохом, я открыла заявленную страницу с изображением пентаграммы.

Ну, дальше дело техники. Рисовать я не разучилась и в новом теле.

Аккуратно и внимательно прорисовывая все линии, черточки и значки, я постепенно успокаивалась.

А чего, собственно, волноваться? Ну представим самое страшное – не поднимется мой зомби. Ну и не надо. Мне и без него хорошо. И на репутации стервы Эммы мне откровенно плевать.

Пока я рисовала, заявился господин Блэйд. Не вовремя заявился. Лучше бы совсем не приходил. Потому что с его появлением моё внимание, которому следовало сосредоточиться, начало рассеиваться.

– Блэйд? Вы явились спустя тридцать минут после начала занятия, – констатировал преподаватель.

– Приношу извинения, – прозвучало в ответ.

Я скосила глаза в сторону, на мгновение отрываясь от прорисовки очередной ломанной линии с курчавой завитушкой посредине, ради созерцания господина Рета – фигуры в чёрном.

Ну просто классический некромант – длинный балахон укрывал носителя с головы до ног, как кокон, оставляя огромный простор для фантазии.

Перехватив взгляд Блэйда, я продолжила рисовать с удвоенным рвением.

– После того, как вас недавно чуть не исключили, следует быть осторожнее, – голос учителя звучал строго.

Но мне послышалось? Или в нём действительно звучат нотки беспокойства?

– Садись, – вздохнул учитель. – Ну, мисс Дарк? Скоро вы там? – повернулся он ко мне.

– Уже! – с облегчением захлопнула я учебник.

Ну, теперь дело за малым. Лохонуться у всех на глазах.

Ну, Эммочка, где бы ты там сейчас не была, прощайся с репутацией лучшей ведьмы на потоке. Сейчас я тебе всё дело запарю.

Как себя не убеждая, что опозорится на самом деле другая Эмма, я всё равно нервничала.

– Не тяните уже! – сквозь зубы протянул учитель.

Я распростёрла руку, копируя иллюстрацию в учебнике и воззвала:

– Восстань!

Фиг мне с маслом.

Ну, это образно. На самом деле без всякого масла был это фиг. Как лежал себе труп – трупом, там и продолжал лежать лежнем. Мне то ли на радость, то ли на огорчение, сама не пойму.

– И что? – фыркнул учитель.

– Ничего.

Он смерил меня саркастичным взглядом.

– Так, господа студенты четвёртого, предвыпускного курса, кто напомнит нашей блистательной, подававшей большие надежды мисс Дарк, что она забыла сделать?

Ни одной руки. Тишина.

– Неужели вы все запамятовали такую важную и одновременно простую вещь? Ладно. Попробую-ка наводящими вопросами освежить вашу пошатнувшуюся и разрушенную почти до основания память. Зомби – та же кукла, которую аниматор-некромант двигает за верёвочки. Для анимации трупа необходимо протянуть нить между вашим подопечным и вами. Кто помнит, что для этого необходимо сделать?

Молчание.

– Ваш вариант, мисс Дарк?

– Э-э…

– Как информативно.

– Нужна кровь? – попыталась догадаться я.

– Верно. Нужна кровь. Не стесняйтесь, открывайте учебник. Читайте.

То, что предлагал мне учебник, мне не нравилось. Категорически. Даже когда у меня медсестра брала кровь из пальца, я отворачивалась, чтобы не видеть этого безобразия. А тут нужно самой руки резать?

Ладно. Я же бесстрашная авантюристка. Мне в её роли ещё столько предстоит сделать…

Острым концом Стило я уколола палец. Несколько алых капель упали на синюшнее сморщенные губы покойника.

– Восстань! – потребовала я.

Ни в коей мере не рассчитывая на отзыв. Я помню, что на проведённом Эвелин тесте она определила меня как Белого мага.

Ведь белые маги мертвецов не поднимают?

Ведь – да?

Так что, когда труп резко и судорожно дёрнулся, я от неожиданности дёрнулась ничуть не меньше.

Пятясь, отодвигалась от мертвеца.

Он медленно (понятное дело, торопиться-то больше некуда) перетёк из лежачего положения в сидячее, вытянув перед собой руки, словно нарочно для усиления ужасающего эффекта.

– Мисс Дарк? Всё в порядке? – где-то далеко-далеко звучал голос преподавателя.

Я его слышала. Но всё внимание было приковано к зомби, откликнувшемуся на призыв.

Он продолжал «восставать», протягивая ко мне шаловливо скрюченные ручонки. Из-под поднятых век виднелись водянистые пустые глаза. Радужка утратила цвет и теперь походила на мутное стекло.

Вся это красота неописуемая двинулась на меня.

– Эмма! Возьми его под контроль! Не медли! – услышала я как через вату далёкий голос учителя. – Быстрее!

Хоть оборись! Понятие не имею, как это контролировать.

По моим представлениям, монстр должен был понуро передвигать ноги, слабо порыкивая. В зомби апокалипсисе все нормальные зомби вели себя именно так – брели вперёд, заплетая ноги.

Но созданное мною чудо было полно сил и энтузиазма уничтожить меня.

Красавец рванулся, сжимая своими крюкохватами моё многострадальное горло.

Чудовище открыло рот, брызгая внутренней жидкостью. Где-то в недрах мертвого тела забулькало, как если бы неисправный механизм пытался бы начать работать.

А потом хрипящий поток слов полился из полусгнившей глотки:

– Торобоан тюажарто алакрез! Тюа жарто алакрез. Лакрез улис йузло пси я мерв тёд ипр адгок!!!

Прежде, чем чёрные круги поплыли у меня перед глазами, голова зомби отлетела в сторону.

Вспыхнуло синее пламя и растопило человеческое тело, как масло.

Осев на руки вовремя подоспевшего препода, я поняла, что обязана своим спасением Рету Блэйду. Судя по выражению лица, до него тоже только дошло, что именно он сделал и кому жизнь спас.

Сожаление крупными буквами было написано на некрасивых, но выразительных чертах.

– Я в порядке, – кивнула я в ответ на вопрос, светящийся в глазах учителя. – Спасибо, – попыталась я выказать благодарность Блэйду.

– Не благодари, – процедил он перед тем, как уйти.