Есть свои плюсы в том, чтобы оказаться в магическом мире. В моём родном на восстановление после травм, что я получила на озере, прошло бы не менее трёх недель. Я уж помолчу об уколах и физиотерапии. И это ещё при нормальном течении, а уж если с осложнениями? А здесь не прошло трёх дней как я была полностью здорова.

Местные лекарства представляли собой отвары с травами и добавлением магии. А здешние врачи, именующиеся целителями, умели при помощи заговоров останавливать кровь, сращивать ткани, блокировать инфекции. При этом понятие о медицине в этом мире было вполне себе так на уровне. Бактериям, вирусам и грибкам, их патогенным свойствам посвящали целый курс не только для будущих целителей, но и для некромантов.

В учебнике был параграф о влиянии микроорганизмов на сохранение зомби. Там же был подпункт о мумифицировании для тех случаев, когда требовалось сохранить именно этот экземпляр как можно дольше.

Цитата из учебника:

«Чем старше анимированное тело, тем больше сил требуется для его поднятия, но меньше риска.

Свежий труп может выйти из-под контроля некроманта, так как в первый месяц после смерти в мозгу ещё наблюдается остаточная активность деятельности. Этим могут воспользоваться сущности низшего порядка. В таком случае велик риск создания монстра, способного нападать и убивать людей.

Во избежание данного эффекта при анимированнии необходимо ставить защитный круг от сущностей, населяющих астральный мир».

– Здесь свободно?

Подняв голову, я встретилась взглядом с Блэйдом.

С ног до головы в чёрном, он словно был иллюстрацией классического чёрного мага. Черные волосы, черные глаза, окруженные тёмными кругами усталости от бессонной ночи. Лицо даже не то что бледное – желтоватое, словно слоновая кость.

Я молча кивнула, пододвигаясь, чтобы освободить ему место.

Блэйд бесшумно опустился рядом. Ему только крыльев не хватало для полного сходства с вороном.

– Судя по виду ты полностью поправилась? – вежливо поинтересовался он.

– Да. Спасибо.

– Совершенно не за что, – пожал он плечами.

– А вот у тебя внешний вид не очень. Плохо спал?

– Вообще не спал. Обдумывал твоё предложение.

Прочесть что-либо по спокойному, как маска саркофага, лицу было ничего невозможно.

– Обдумал и – что?

– Встретимся после обеда в библиотеке и поговорим. Там будет гораздо меньше любопытных глаз.

На нас действительно глазели, со всех сторон бросая любопытные взгляды.

Всё с тем же каменным лицом Блэйд поднялся и отсел, к моему огорчению.

Огорчиться пришлось ещё больше, когда его место заняла Сэлли, блондинка с внешностью Мерлин Монро. Видимо, она дружила с моей предшественницей. Уж не знаю, какие эмоции испытывала к этой особе Эмма, но мне она была органически неприятна.

– Что это было? – жарко зашептала она ярко накрашенными губами. – Что от тебя хотел Блэйд?

Вот так я сейчас всё взяла тебе и выложила.

– У нас, что? Негласный договор, по которому я обязана отчитываться перед тобой о каждом проделанном шаге?

Блондинка, обиженно глянув на меня, надула губки.

Занятия тянулись один за другим.

Когда чего-то не понимаешь и всё сложно, в одном часе непостижимым образом ухитряется уместиться три. Но на свете нет ничего бесконечного. Всё кончается, даже сама жизнь, уже не говоря о занятиях.

Эвелин и Эльза поджидали меня перед обедом в комнате.

– Как прошёл день? – спросила младшая сестрица Эммы.

– Отлично. Самое хорошее в нём то, что занятия остались в прошлом.

– Всё так плохо? – с сочувствием поинтересовалась Эвелин.

– Ну, как тебе сказать? Из десяти заданий с десятью я не справилась. И это будучи хвалённой отличницей. Преподы в очередной раз придумали какие-то отмазы для своей любимицы. Но надолго ли их хватит?

– Преподы придумали – что? – изумлённо хлопнула ресницами Эльза.

Я отмахнулась. Мол, неважно.

– Ладно, война войной, а обед по расписанью. Пошли в столовую?

В столовой наряду с остальными пришлось оказаться свидетелями картины, не сказать, что прелестной.

Хотя, кому как. На любителя.

Кузен Винтер вразвалку сидел на стуле. У него на коленках, словно всадница на лошади, сидела какая-то девица. Они страстно, самозабвенно лобызались, не обращая внимание ни на осуждающие, ни на завистливые, ни на откровенно любопытствующие взгляды студентов с младших курсов.

По мне, в выставленной напоказ страсти всегда слишком много театральности. Ну, и нахальства, естественно. Возможно даже эпатажа. Истинных чувств нормальные люди демонстрировать не станут. Хотя бы из суеверия. Вдруг сглазят?

– О! Кузен сегодня в ударе, – хихикнула Эльза. – Вы опять поссорились?

– Нет, – отрезала я.

– На самом деле Винтер зол на тебя за то, что ты, в очередной раз, отмазала Блэйда от исключения из Института, – проинформировала Эвелин.

– Я? Отмазала? Когда?

– Разве ты не говорила с директором?

– Говорила. Только не вижу взаимосвязи между этим разговором и приступом эксгибиционизма у Винтера.

– Приступом эксгиб… чего? – снова в недоумении похлопала ресницами Эльза.

Ресницы у неё были красивые. Она пользовалась каждым удобным случаем это продемонстрировать.

– Сексуальное удовлетворение, достигающееся путём демонстрации половых органов незнакомым людям, – просветила я красавицу-блондинку.

– Винтер ничем подобным не занимается! – возмутилась она.

– Похоже, тебя эта картинка злит? – усмехнулась Эвелин.

Противно так, многозначительно ухмыляясь. Мне даже захотелось её хорошенько пнуть.

– Забавно. Раньше было то же самое, – продолжала разглагольствовать она. – Кузен всегда умел найти правильный способ тебя взбесить. Ты ревнуешь?

Ревную? Я прислушалась к себе. Нет. Ничего подобного. Ни тени ревности.

– Мне нравятся скромные люди, – холодно подвела итог я, занимая место за столом. – Если уж так припекло, следовало оставаться в спальне.

Судя по виду разомлевшей красавицы, она была готова кончить прямо здесь. И это было противно. Брезгливая я девица.

Скосив глаза в бок, я заметила, что являюсь не единственным неравнодушным зрителем.

Глаза Азы были полны слёз. Вот чёрт! Кузен – поганец. Зачем портить девушке нервы? Разве он не видит, до какой степени небезразличен ей?

– Кадэр глаз с кузена не сводит, – хихикнула Эльза, накручивая локон на изящный пальчик с отличным маникюром. – Настолько слюни распустила, что даже не берёт на себя труда их скрывать.

– Закрой-ка рот, – прикрикнула я на неё.

– Ты чего? – обиженно протянула блондинка.

– Того. Злопыхательство не полезно для здоровья. Ешь лучше свой грибной суп.

– Ты заступаешься за эту дурочку, бегающую за нашим кузеном, как собачонка? Да ещё смеешь повышать на меня голос? Ты её жалеешь? – недоверчиво протянула Эльза.

– А что? Это запрещено каким-то негласным законом?

Блондинка фыркнула, передёргивая плечами, и ещё выше задрала точёный подбородок:

– Ты меня разочаровываешь, Эмма. Тратить сочувствие на глупую гризетку, у которой хватает ума, чтобы заглядываться на парня, не желающего её знать.

– Уверена, что с тобой такое никогда не случится?

Эльза посмотрела на меня так, как будто я разделась донага и отплясала гопака – как на буйную сумасшедшую.

– Что за вопрос? Прежде чем я соизволю обратить внимание на мужчину, ему придётся доказать, что он достоин его. И уж конечно он не должен не то что целоваться – взгляд на другую поднимать. Да и тогда ему придётся изрядно попотеть, добиваясь моего снисхождения.

Пришёл мой черёд хлопать глазами. Она всё это серьёзно?

– И уж точно не поцелуями он будет доказывать мне свою любовь.

– А чем?

– Пусть подарит мне бриллианты. А потом покажет замок, в котором я смогу жить. И, естественно, он должен быть достаточно богат, чтобы я согласилась хотя бы взглянуть на него.

– Чудно. У тебя действительно серьёзный подход к выбору парней.

– Мне не нужен парень. Я говорю о будущем муже.

– Помимо того, что он будет сказочно богат, твой будущий избранник, наверное, должен быть молод и красив?

– Конечно, – легко согласилась Эльза, не услышав иронии в моём голосе.

– Красив, богат, сильный маг и без ума в тебя влюблён?

– Зачем ты задаёшь очевидные вопросы?

Н-да. Она не притворялась и не шутила. Она излагала мне план по выбору своей будущей половины.

Бедняжка Эльза просто глупа. Было бы жаль, но на самом деле ничего страшного. Дарки – люди именитые и богатые. Найдут блондинке подходящего кандидата в мужья и будет младшей сестрёнке её кукольное счастье. Самое главное в этой ситуации с её стороны внезапно не поумнеть.

– Всё зависит от точки зрения, Эльза, – примирительным тоном сказала я. – Ты считаешь, что любить кого-то смешно и глупо и потому презираешь Азу Кадэр. А Аза, с её точки зрения, имеет всё основания презирать тебя за твоё неумение любить.

– А твоя точка зрения какая? – заинтересовалась Эвелин.

– Стоит посочувствовать и той, и другой.

Нацеловавшись досыта, кузен, наконец, отлип от своей пассии и проигнорировав полный ярости и надежды взгляд Азы, присоединился к нам.

– Добрый день, кузины.

От него с такой силой несло навязчивыми женскими духами, что я, не удержавшись, поморщилась.

– Как самочувствие, Эмма?

– Всё хорошо.

– Мы можем поговорить?

– Я тебя слушаю.

Винтер раздражённо постучал пальцами по столешнице:

– Наедине.

Я почувствовала, что не хочу разговаривать с кузеном. Особенно наедине.

А ещё два дня назад я была бы на седьмом небе от подобной перспективы.

– Хорошо, – пришлось согласиться, хоть и без особого энтузиазма.

Эвелин провожала нас встревоженным взглядом. Во взгляде Азы была тоска.

Мы вышли из столовой и молча, плечом к плечу, дошли до одного из тупиков, прячущихся под пышными гардинами. Место напоминало альковы, нарочно созданные для уединения.

Здесь мы остановились. Я повернулась к окну, делая вид, что рассматриваю открывающийся отсюда пейзаж.

Верхушки некоторых деревьев уже успело озолотить первым дыханием осени. Жёлтые полосы в дубравах были словно проседь в кудрях у красавицы. А небо после недавней бури умытым, высоким, голубым. Где-то у горизонта лёгкими перьями собирались пока ещё воздушные, круженые облака.

По дорожкам, присыпанным красным гравием, бродили будущие маги. Кто группами, кто – парочками, кто – по одиночке.

– Что ты хотел сказать? – первой нарушила я затянувшееся молчание.

– Ты даже не посмотришь на меня? – явно негодуя, спросил кузен.

Со вздохом я повернулась к нему:

– Что я сделал не так, Эмма? Ты избегаешь меня. Злишься. За что? За то, что пытался защитить тебя от проклятого Блэйда? За то, что пытался помочь?

Что ему сказать? Всё сложно и запутанно.

До приезда в Институт я была на сто процентов уверена, что Винтер самый классный парень на свете. Готова была отдать полжизни за его восхищённый взгляд и взорваться от ревности при одной только мысли о возможной сопернице. И в глубине сердца знала, что моё отношение к нему для него не секрет.

А вот после?

Я по-прежнему считала Винтера классным парнем. Солнечным мальчиком, очень-очень симпатичным. Конечно, он порою был слишком любвеобильным, слишком горячим, как на озере, когда накинулся на Блэйда с кулаками, но, откровенно говоря, моё отношение изменилось не из-за этого.

Я не разочаровалась в Винтере – я просто очаровалась Блэйдом.

Меня неудержимо влекло к мрачному, загадочному юноше. От взгляда карих глаз сердце горько и мучительно сжималось, но почему-то становилось сладко. Стоило появиться в обозримом пространстве тёмному силуэту, как словно включалась сверкающая лампочка и мир начинал играть яркими красками, делаясь ярче, глубже и полнее.

Винтер был ярким и броским, богатым и удачливым, перспективным. Несмотря на свои прибабахи, в целом он хороший парень. Гораздо лучше, чем мог быть, учитывая его социальное положение, окружение и воспитание. И он был влюблён в меня.

А Блэйд – пария в этом обществе. Сирота, нелюдимый одиночка, привыкший не оборачиваться на окружающих людей и их мнение. Идущий своим путём.

И на меня он тоже плевать хотел. Блэйд свято хранил в сердце образ Иланты.

Даже мёртвая, эта девушка сохранила душевное тепло, умела сопереживать и сочувствовать, как никто другой. Из всех, кто встретился мне в новом мире она была самой доброй.

С такой соперницей бороться очень трудно. Она не просто красавица – она личность. К тому же с ореолом мученицы. Вполне заслуженным.

Мне не на что было надеяться. И я не надеялась.

Просто Винтер стал для меня кузеном. Просто кузеном.

Но он хотел быть чем-то иным.

– Так почему ты злишься, Эмма?

– Я не Эмма, Винтер. Я – Алина. Ты так и не сумел понять, что я – не она?

Повисла очередная пауза.

На душе было тяжело, словно я кому-то что-то пообещала, а слово не сдержала. Хотелось уйти, но я не решалась. Хотелось, чтобы Винтер сказал уже что ни будь. Но он молчал.

– Ты просила время? Я тебе его дал. Так? – нарушил он, наконец, молчание. – Чем же ты недовольна?

Он вёл диалог то ли с собой, то ли с отсутствующей кузиной. Но меня точно не слышал. И я сочла это поводом, чтобы разозлиться.

Иногда так бывает (у меня, по крайней мере), причина недовольства в одном, а срываешься, отыскав любой другой повод, который от этой основной причины может находиться на расстоянии в два локтя по карте.

– Да с чего ты взял, что я недовольна? А если даже и так, почему считаешь, что причина в тебе? Молодые люди из рода Дарк, у меня для вас пренеприятнейшая новость – мир не крутится вокруг вас. В Институте огромное количество людей. И причин, по которой я могу выглядеть не слишком счастливой.

Опешивший от того, что на него повысили голос, Винтер несколько раз моргнул, отступая на пару шагов.

Я же ещё и руками жестикулировала!

– Ты хоть что-нибудь вынес из нашего предыдущего разговора? Когда я призналась тебе в том, что случилось? Хоть пальцем о палец ударил, чтобы как-то помочь?!

– А что я, по-твоему, делал на озере?!

– Избил Блэйда. Причём тогда, когда он уже не представлял ни малейшей опасности! Да ты хоть заметил, что он тебе даже не сопротивлялся?! Судя по всему – нет. Ты ничего не замечаешь кроме себя и своих желаний?!

– Ага! Всё-таки дело в ревности!

Хоть Солнечный мальчик и щурил глаза очень зло, было понятно, что на самом-то деле он очень рад тому, что представление в столовой не прошло даром.

– На самом деле дело не в ревности, а в том, что мне тяжело разгребать то дерьмо, что оставила после себя твоя драгоценная Эмма. Мне стыдно из её тела глядеть в глаза людям, которым она нагадила. А когда ты глядел на неё, ты ничего кроме её буферов, глаз и прозрачной кожи не видел?

– Что я должен был видеть?

– То, что она шлюха и убийца, например.

– Это всё слухи.

– Не слухи, Винтер! Правда. Ко мне подходят её любовники днём, а призраки – ночью. Видя деяния Эммы, уж прости за тавтологию, изнутри, я могу с полной уверенностью заявить – у неё отвратительные друзья и омерзительные цели. По крайней мере такими их вижу я. И от всего это я бы с радостью избавилась. Но кое-что я бы с радостью у твоей кузины позаимствовала – возможность постоять за себя. Она была сильной ведьмой. Я – нет. Я чувствую себя овцой, угодившей в волчью стаю. Конечно, это не значит, что я сдамся, но шансов не много. Впереди у меня встреча с Хантером. Со всеми вытекающими. А ты спрашиваешь, чем я недовольна? Причин достаточно. И меньше всего меня заботят твои подружки, уж поверь.

У вас под носом убивают людей, а всё, что заботит тебя и тебе подобных – интрижки, связи, новые подружки, бесконечные сплетни. Кстати, если уж дошло до обсуждения этого вопроса, скажи, ты на самом деле не видишь, что Аза влюблена в тебя по уши? И что ты делаешь ей больно на каждом шагу? Кто ты? Дебил или козёл?

Не дожидаясь ответа на вопросы, я поспешила уйти.

Пора было в библиотеку, где меня уже должен был ожидать Блэйд.

Магические шары, висевшие прямо в воздухе, разгоняли мрак.

Коридор, ведущий в Библиотечную Башню, был глухой, без окон. Он напоминал мрачные, загадочные ходы. Одним своим видом обещая множество тайн, как в игре-квесте, в которые я в своё время любила играть. «Найти золотой ключ – спасти жизнь невесте Дракулы».

В каменных нишах притаились высокие вазы с сухими икебанами.

Стены украшали картины. Изображения из-за освещения просматривалось плохо, но, если кто-то интересовался, над картиной сама собой вспыхивала очередная сфера, стоило интересу угаснуть, гасло и освещение.

Пол покрывала ковровая дорожка с затейливым орнаментным рисунком.

Атмосфера была готическая, но не жуткая.

Двустворчатые двери библиотеки распахнулись сами собой, стоило к ним подойти.

И я замерла в немом изумлении.

Пространство, почти бескрайнее, заполняли книги. Стеллажи уходили вверх и вниз, располагались как вдоль стен, так и по центру. Стремянок не было. Вдоль стеллажей бежали винтовые металлические лестницы, перемещаясь наподобие волшебной Хогвартской.

Освещение было теплым, золотистым и мягким, как сияние. И так же, как у портретов, осветительные сферы вспыхивали сами по себе около нужной книги.

Одна из стен провернулась с лёгким скрипом, открывая нечто вроде ниши с уютным столиком, креслицем и большой серебряной чашей, исписанной символами, значение которых с моего места было не разглядеть. Ниша закрылась за покинувшим её студентом.

Он шагнул на лестницу, и та начала движение, вырастая, поднимаясь к светящемуся под голубым небом куполу, покрывающему башню. В ту же секунду другая лестница поднялась откуда-то далеко снизу до площадки, где стояла я. С неё вспорхнула стайка студенток.

– Ты пришла раньше? – прозвучал знакомый голос у меня за спиной.

– Боялась, что пока буду искать библиотеку, опоздаю, – улыбнулась я.

– Ах, да! Госпожа Алина, наверное, в этой библиотеке первый раз? – в тоне Блэйда сквозила лёгкая насмешка.

– Так и есть. Поэтому тебе предстоит поработать проводником. Иди вперёд.

Блэйд первым шагнул на висевшую перед нами платформу, трансформировавшуюся в лестницу. К сожалению, она не вознеслась вверх, взлетая, как мне бы того хотелось, а стала опускаться. В лицо повеяло влажной прохладой полуподвальных помещений.

Лестница зависла напротив одного из стеллажей.

Блэйд взмахнул рукой и книжный шкаф повернулся, открывая точно такую же нишу, что я видела. Круглый столик, крытый зелёной бархатной скатертью. Свечи с канделябрами. Мягкие пузатые креслица, одно напротив другого, разделённые столиком. Уютно, как в хорошем ресторане. Так и хочется на край стола чашку кофе пристроить.

Я почти ощутила его бодрящий аромат.

– Что это такое? – кивнула я на серебряную чашу.

– Информатор, – небрежно уронил мой гид, падая в кресле. – Ты говорила, что умеешь рисовать?

– Умею. Хочешь, чтобы я что-нибудь нарисовала?

– Мой портрет осилишь?

– Я не портретист. С натуры рисую не очень.

– Увиливаешь?

– Полноценного портрета обещать не могу. На это элементарно нет времени. А вот набросок, пожалуй, может и получиться.

– Пусть будет набросок, – кивнул Блэйд.

– На чём рисовать?

Блэйд усмехнулся и ленивым жестом провёл ладонью над Информатором.

– Бумагу и карандаш, – чётко произнёс он.

Вспышка. В воздухе над чаном завис пергамент и карандаш, дожидаясь, пока их возьмут в руки. Восхищение, наверное, было написано на моём лице большими буквами. Просто реализованная сказка: «Горшочек – вари!».

– У этого Информатора можно потребовать всё что угодно?

– Всё, что может иметь непосредственное отношение к обучению: перья, тетради, книги. А также любую информацию практически по любому вопросу, кроме той, что из запретной секции, – проинструктировали меня, укладывая на стол передо мной принадлежности для рисования.

– Пока я буду рисовать, ты мне расскажешь, что планируешь делать, чтобы…

Я поколебалась с выбором выражения: «насолить Ханту», «отомстить Ханту», «спасти мир от Ханта». Всё звучит слишком пафосно.

– Чтобы поставить Ханта на место у тебя есть план?

– Ни малейшего, – подперев подбородок рукой, признался он.

– Но ты же говорил, что готов обсудить этот вопрос?

– Вот именно. Готов обсудить. О том, что у меня сложился план, речи не было.

– Что же ты, в таком случае, обдумывал?

– То, что скорее всего ты и в самом деле не Эмма. И что в твоём предложении с созданием оппозиции Ханту и его Хищникам есть крупица разума.

– Крупица? – фыркнула я.

Мой сарказм проигнорировали.

– Это было бы благим делом, – медленно роняя слова, проговорил Блэйд, усталым жестом отбрасывая назад падающие на лицо пряди волос. – Вопрос в том, как это сделать?

Я вздохнула, нахмурившись:

– Боюсь показаться эгоистичной, но предлагаю начать с малого. Прежде чем спасать кого-то, хотелось бы сначала спасти себя. У меня на днях встреча с Хантом, а я даже не знаю, в какую сторону идти, чтобы попасть на Шабаш.

– Ну, положим, прийти туда половина проблемы. Куда сложнее будет выйти.

Я чувствовала себя девой в беде. А поскольку никогда не была феминисткой, то вовсе не возражала против помощи.

– Ты поможешь? Хотя, откровенно говоря, это как сражение ребёнка с палачом. Я не только не представляю, что буду делать – я даже не могу представить, что мне грозит.

Блэйд глядел на меня серьёзно, словно что-то обдумывая.

– Сколько человек кроме меня знают, кто ты такая на самом деле?

– Родители. Сёстры. Кузен.

– Ты им рассказала?

– Ну, Эвелин и Эльза присутствовала в комнате в тот момент, когда я попала в тело Эммы. Родителям пришлось рассказать. Мы надеялись, что они смогут всё исправить.

– А кузен Винтер столь неотразим, что ты ему всё разболтала, – понимающе кивнул Блэйд. – Ладно, при том, что он та ещё сволочь, тебе он не навредит. Возможно, даже к лучшему, что он в курсе. Мы сможем его использовать.

– Как?

– Ещё не знаю. Да ты не отвлекайся. Рисуй.

Я вздохнула и принялась набрасывать на бумагу линии, судорожно пытаясь придать бумажной копии хоть какое-то сходство с оригиналом.

Минут десять прошло в молчании. Я рисовала – Блэйд размышлял.

– Пока Вэйл уверен, что ты Эмма, он не станет тебя уничтожать. Скорее всего. Так что небольшая фора у нас есть. Но кроме этого порадовать мне тебя, Алина, нечем. Судя по тому, что я наблюдал на занятиях, боец из тебя неважный.

– Даже уровень первого курса не вытягиваю, – удручённо вздохнула я. Да и как драться? Дара Эммы у меня нет.

– А какой-нибудь другой имеется?

– Эвелин проводила какой-то тест. Получилось, мои направления чуть ли не противоположны тому, что были у настоящей Эммы.

– Что за направления?

– Водная стихия и белая магия.

– Действительно, кардинальные перемены. С водной стихией я смогу оказать тебе помощь. А вот что касается Белой магии, тут нам нужен белый маг, – в задумчивости Блэйд водил костяшками зажатой в кулак пальцами по ямочке над подбородком. – Аза сможет помочь.

– Она меня ненавидит.

Блэйд окинул меня взглядом и ничего не сказал.

– Никто не ожидает от Дарков применения Белой магии. Так что и здесь минус, возможно, обернётся плюсом, – словно не слыша моих слов, в задумчивости проговорил Блэйд. – Задача номер один сейчас пережить тебе встречу на Шабаше и сделать это так, чтобы ни у кого не возникло ни вопросов, ни сомнений. Больше, чем уверен, Хант заставит нас драться.

– Меня и тебя?

– Нам нужно будет убедительно разыграть поединок. Так, чтобы со стороны моё поражение выглядело естественно.

– Твоё поражение?

– Ты будешь каждое слово переспрашивать? – раздражённо вскинулся он.

– Но… но ведь в поединке могла проиграть Эмма, а не ты?

– Настоящая Эмма ни в одном поединке никогда не играла честно. Она всегда страховалась. И постаралась бы сделать так, чтобы уже к началу нашего противостояния я был не в форме.

Судя по насупленным бровям, сжатым губам и сверкающим глазам, план действия у него начал формироваться.

– Мне никогда не нравилась игра в поддавки. Но, кажется, именно эту партию и придётся разыграть. Самое главное сделать это так, чтобы ни у кого и в мыслях не было, что этот бой будет постановочным танцем. Мы заранее отработаем каждое наше движение, согласуем каждый шаг. А вот когда решим вопрос «А», тогда уже приступим к вопросу «В». После ужина буду ждать тебя на опушке леса. Не забудь Стило. И не опаздывай.

– Хорошо, – кивнула я.

– Приходи одна. Пусть твоя рыжая сестрица немного отдохнёт от твоего общества.

– Хорошо, – снова кивнула я, кивая, как китайский болванчик.

Блэйд усмехнулся и протянул ко мне руку:

– Ну, давай сюда своё творение.

Я дрогнувшей рукой протянула ему результат моих творческих усилий.

Несколько секунд Блэйд рассматривал рисунок с совершенно бесстрастным лицом. Мне хотелось бы хоть какого-нибудь комментария.

Хотя, нет. Вру, конечно. Мне хотелось, чтобы меня похвалили.

Но он только лаконично кивнул, сворачивая рисунок трубочкой:

– Рисовать ты умеешь. В отличие от Эммы.