– Эй! – засмеялась Дашка. – Ты чего? Смотришь так, будто впервые нас видишь?

– Ты в порядке? – обеспокоилась заботливая Машка.

Я не была в порядке. Совсем. Чувство, будто меня выпихнули из родной реальности. И так второй раз. Кажется, это называется модным словом «адаптация»?

Я стояла, смотрела на любимых подружек. Они казались мне чужими. Удивительное дело, я ведь пробыла в той, другой, реальности не больше трёх месяцев, но успела привыкнуть к фасонам с длинными платьями, к манере людей общаться между собой.

А их чистый, не загрязнённый выхлопами газов, воздух? А еда, в которой не было ничего, кроме еды – никакой химии! Весь тот неторопливый, размеренный, спокойный образ жизни (ну, это если конечно не считать зомби и вырывающихся из-под контроля демонов) навевал ностальгию.

– Алина! – помахала ладошкой перед моим лицом Дашка. – Ты чего, а?

– Ты нас пугаешь, – поддержала её Машка.

– Всё хорошо, – соврала я. – Просто… просто резко встала. Вот голова и закружилась.

– Ладно, пора завязывать с этими вызовами духов. А то крышу сорвёт, – решительно заявила Дашка. – Пойдём пить чай? У меня там вкусняшки. И вот-вот начнётся любимый сериал.

Я успела отвыкнуть от всего. Мне казался странным телевизор. Никак не могло увидеть в нём нечто иное, чем «ящик с движущимися картинками». И вкусняшки совсем не радовали.

Вскоре телевизор пришлось выключить – гроза разбушевалась не на шутку. Громыхало и сверкало так, что выбило пробки в электросчетчике. Дом погрузился в таинственный и тревожный мрак.

– Вот гадство! – заныла Машка. – Я темноты боюсь. Даш, у тебя свечи есть?

– Где-то были. Пойду, поищу на кухне.

Минут через десять Дашка вернулась. Она казалась взволнованной:

– У вас тут все тихо?

– Тихо, – подтвердили мы. – А что?

Дашка посмотрела на нас виновато и, понизив голос, произнесла:

– Мне кажется, что в спальне кто-то ходит.

– Я пойду, посмотрю! – подорвалась я.

– Мы с тобой!

– Не стоит, – возразила я.

– Как это «не стоит»? – возмутилась Дашка. – Мы друзья тебе или кто? Мы тебя одну в беде не оставим!

– Ну, какая там беда? – отмахнулась я. – Наверное, окно как следует не закрыли, вот сквозняк и ходит?

– Мы с тобой!

Я почувствовала раздражение. Чего привязались? У меня была потребность подняться наверх одной. Меня влекла смутная надежда – а вдруг?..

– Оставайтесь здесь! – рявкнула я на них в духе Эммы.

Девчонки застыли на местах, переглядываясь то ли с испугом, то ли с удивлением. Но явно не без примеси обиды.

Мне было всё равно. Я взлетела по лестнице на второй этаж на одном дыхании. Я была уверена, что, когда распахну дверь, увижу у зеркала Блэйда!

Охваченная неистовым порывом желания увидеть его – прямо здесь! Прямо сейчас! – я толкнула дверь.

Словно дожидаясь этого момента, лампа вспыхнула всеми рожками (дали электричество). Комната осветилась. Не осталось скрытым в тени ни одного уголка.

Чистенько, как и должно быть в девичьей светёлке. И – пусто. Лишь в распахнутое ветром окно вливалась ночная свежесть. Пахло землёй, хвоей и озоном.

Сев на пол, я горько заплакала.

– Эй, Алин?

– Эй, ты чего?

Ну что я могла им сказать? Что оплакиваю разлуку с человеком, который в нашей реальности так же реален, как вампир из Сумерек? Даже просто поделиться кем-то своей болью не получится. Меня сочтут сумасшедшей.

От мысли об этом я заплакала ещё горше.

Девчонки от созерцания меня в таком безутешном горе тоже захлюпали носом.

– Алин, ну ты чего? Алина-а-а, – заревела вместе со мной Машка.

Ни одна из них не понимала, что на меня нашло. Но они обе обнимали меня со всей нежностью и участием, на которую были способны. Пытаясь утешить, несли успокоительные капли, укрывали пледом, плакали вместе со мной.

И постепенно боль утихала.

В том иллюзорном мире, который отсюда всего спустя несколько часов уже начал казаться просто чарующим сном, не было Машки и Дашки. Которые любили меня, настоящую, такую, какая есть.

В том мире не было мамы. Не было моей любимой собаки. Там много чего не было. На самом деле единственное, о ком я жалела, был Блэйд. Но разве он и без того не был для меня потерян?

То, чем не можешь владеть, нужно отпускать. Какой смысл мучить себя и других?

Слёзы стали высыхать. И хотя тоска ещё глодала душу, а боль гнездилась в сердце, я поняла, что смогу двигаться дальше.

– Всё? – участливо заглянула в лицо Машка. – Полегче?

Я улыбнулась ей.

– Да, спасибо. Мне и вправду уже лучше.

– Что на тебя нашло-то? Может, наконец, скажешь? – буркнула Дашка.

– Просто испугалась. На короткий момент показалось, будто в комнате и вправду кто-то есть.

– Хорошо ещё свет быстро дали. Иначе не знаю, как у вас, а со мной бы точно инфаркт случился бы, – поделилась переживаниями Машка.

На следующий день мы вернулись в город. А через пару недель история казалась законченной.

Иногда, просыпаюсь ночью, я могла всплакнуть. Как ни странно, попав домой я тосковала даже больше, чем когда перенеслась в иномирье. Ведь там уверенность в том, что я смогу вернуться не покидала меня ни на миг. Да и оставила я тут всех в благоденствии и благополучии, чего не скажешь о Винтере с Азой. Уже не говоря о Блэйде.

Время шло, а беспокойство за его судьбу не покидало. Невозможность получить хоть какую-то весточку совсем измучила. Почти каждый вечер я подходила то к одному зеркалу в доме, то к другому. Выключая свет, зажигала свечи, садилась напротив зеркала и часами вглядывалась в его глубину.

Пока мама не разогнала.

– Хватит! – сказала она, в очередной раз застав меня зарёванной у зеркала. – Я не понимаю, что происходит, Алина! Ты гадаешь так? Но ведь не каждый же вечер, в самом деле?! К тому же, заверяю тебя, тебе сейчас ещё рано выходит замуж. Зачем так изводиться?

Мама решила, что я пытаюсь высмотреть в зеркале суженного. Хотя… так оно и было. Пыталась. Но безуспешно.

Потихоньку смирялась. Привыкала. А что ещё-то оставалось?

Лето закончилось. Начались студенческие будни. Лично в моём случае второй раз в этом году. Что характерно, из года в год осень всегда является точно в срок. Она дама зрелая и пунктуальная, в отличие от своей юной ветреной красотки сестры Весны.

Небо, опустившись ниже, потемнело. Листья то и дело шуршали, раскачиваясь на длинных ветках берёз и ив.

Идти по сухим, ещё не размытым обильными дождями дорожкам, ведущим к одному из корпусов, где располагался наш факультет, любоваться наливающимися краснотой, пышными в этом году гроздьями рябин было одно удовольствие.

Мир выглядел довольным и спокойным.

На скамейках сидели мамочки с колясками. На газонах гоняли в мяч подростки. Их сверстницы, пристроившись неподалёку, самозабвенно погрузившись в виртуальный мир социальных сетей. Парочка пожилых людей выгуливали собак, мопса и длиннотелую таксу, нелепо передвигающуюся на коротких лапах. С улицы доносился равномерный гул потока машин.

Это был мой мир. Мир, в котором я родилась, росла и буду жить, двигаясь в потоке таких же, как и я, людей. И это правильно. И я уже почти ни о чём не жалела.

Если бы только знать, что с Блэйдом всё хорошо. Большего мне не надо.

Иногда, перед сном, я молилась о том, чтобы узнать о Рете хоть что-то! Пусть хоть самую малость!

Я не слишком набожна, но к какому ещё обратиться за такой весточкой, как не к небесному почтальону?

Это случилось тогда, когда я уже перестала ждать. Перестала на что-либо надеяться. Дорисовав эскиз к завтрашнему занятию и облачившись в любимую пижаму, я с чувством исполненного долга нырнула под одеяло.

Был конец сентября. За окном без передышки, монотонный и ленивый, лил дождик. В комнате было не то что холодно, но как-то неуютно.

Клетчатые пледы словно нарочно созданы для подобных вечеров. И чашка горячего чая с мёдом, я уверена, была придумана осенью.

День накануне выдался тяжелый. Поэтому, не успев положить голову на подушку, я вырубилась.

Проснулась от холода.

Понимаю, в спальне и до этого не было душно, но не до такой же степени?

Спросонья, протирая глаза, я пыталась понять, что случилось.

Увидев, что окно распахнуто настежь, поспешила к нему, чтобы закрыть. Но, не дойдя до него, замерла.

В комнате кто-то был. Он стоял за моей спиной. И ещё не успев увидеть его, повернуться, я уже знала кто это!

Сердце колотилось, как рвущаяся на свободу, бьющаяся о стенки клетки, птица.

– Блэйд?

Призрачно белеющая кисть, выступающая их тёмного рукава, поднялась вверх и над ней повис светящийся шар. Его бледные блики заиграли на наших напряжённых лицах.

Несколько секунд мы сверлили друг друга взглядами.

Он похудел до такой степени, что щеки запали. Под глазами глубже пролегли тени. А ещё обрезал волосы. Новая прическа делала Блэйда больше похожим на самого себя – более диким и жёстким.

Наверное, сказать, что Блэйд выглядел хорошо было бы большим преувеличением. Он выглядел, как человек, преодолевший большие трудности и множество невзгод. А ещё этот Блэйд явно старше того, с кем я рассталась.

Но какое всё это имело значение?! Он был здесь! Он был рядом!

Он пришёл за мной и, ошалев от счастья, я бросилась ему на шею.

Меня заключили в объятия с той осторожностью, с какой прикасаются к чему-то очень хрупкому и ценному, боясь разбить и потерять.

– Алина?

– Ты пришёл! Ты пришёл! – шептала я, жмурясь от счастья. – Я знала, что так и будет! Я… я ни на минуту не переставала ждать тебя!

Слегка отстранив, Блэйд изучающе глянул на меня. Я сжалась под его взглядом как птичка перед ястребом.

– Как видишь, я – не Эмма. Она…

– Для меня твой внешний вид не новость. Я тебя уже видел.

– Когда? – вздохнула я с облегчением.

– Душа, покинувшая тело при материализации принимает истинный облик.

– Правда?

– Правда, – кивнул Блэйд, нежно коснувшись пальцами моей щеки.

– Мне жаль, что я не могу соперничать с Эммой по красоте. Но зато… зато я человек хороший, – попыталась шутить я.

– Ты красивая. Она – просто яркая, как бабочка-махаон. А ты похожа на нарцисс в хрустальной вазе.

– Правда? – жмурясь от удовольствия, повторила я.

Блэйд снова кивнул:

– Правда.

Я уже и забыла, каким конкретным и немногословным он бывает. Забыла, но сейчас вспоминала с наслаждением.

– Помнишь, что за послание ты оставила мне перед уходом?

– Конечно, помню.

– Сможешь повторить ещё раз?

– Хоть сотню тысяч раз! Я люблю тебя, Блэйд. Люблю!

Сначала переплелись наши пальцы, потом губы соприкоснулись с губами. И я полетела, воспарив от счастья.

По комнате гулял холодный ночной ветер, путая волосы.

Прижавшись щекой к его груди, я прислушивалась к ровному, чуть убыстрённому ритму сердца.

– Ты сможешь прийти ещё? Или это слишком сложно? Я… я не могу пойти с тобой?

– Я тебя об этом и не прошу, – спокойно прозвучало в ответ.

– Не просишь? – огорчилась я.

– Я не намерен умыкать тебя в свою реальность. Я намерен остаться в твоей.

– Ты намерен… что, прости?

Блэйд пожал плечами и оглядевшись, осторожно присел на постель.

Я спала на диване, а в комнате типовой трёшки больше сесть было некуда.

– Я намерен остаться здесь. С тобой.

Так и просилось на язык окончание: «Или без тебя».

– Ты пришёл сюда не из-за меня, да?

Блэйд вздохнул, нетерпеливо хрустнув пальцами:

– Зачем всё усложнять, Алина? То, что нам обоим лучше остаться здесь не отменяет ни твоих чувств. Ни моих.

Я кивнула.

– Что случилось? После того, как мы расстались?

– Эмма объявила на меня настоящую охоту, обвинив в применении запрещённой магии. По сути, она имела на это полное право. Я действительно её применил.

– Значит, пленных брать она отказалась? Ну, фигурально выражаясь. Спешила казнить, а не миловать?

– После того, как Эмма вернулась всё у неё пошло из рук вон плохо. Винтер стал встречаться с Азой, а Хант – угадай, что сделал он?

– Даже и пытаться не буду. Но мне ужасно интересно, что же он такого сотворил?

– Бросил свой Клуб, завязал с опиумом и сделал предложение руки и сердца твоей дорогой рыжей Эвелин.

– А Эмма?

– Не без моей помощи вспылили её грязные интрижки и дела. А когда репутация нашей красавицы была порвана в клочья ей не оставалось ничего другого, как выйти замуж и уползти в свою нору. Там она вынашивала планы мести и настраивала против меня своего высокопоставленного, но не слишком умного мужа. Во всех своих несчастьях она упрямо винит кого-то другого – кого угодно, только не истинного виновника – себя.

Я с первых дней пытался найти способ отыскать вход в твой мир. Но, поскольку нужно было сделать это, так сказать, во плоти, а ошибка в прямом смысле слова смерти подобна, я не торопился. Несколько раз выстраивал и перепроверял формулу.

Дарки достали меня до печёнок! Чем я не пытался заниматься, они дышали мне в затылок и вставляли палки в колёса.

– И Винтер – тоже?

– Меньше, чем другие. Но не думаешь же ты, что одного приключения, пережитого вместе окажется достаточно, чтобы избавиться от неприязни, вынашиваемой годами? Это наивно, Алина.

Мне не по душе были слова, которые он говорил. Но сама возможность слышать голос Блэйда искупала всё.

– Вот тогда я и подумал, что чем тащить тебя обратно, и ещё не исключено, что силой, разумнее будет остаться здесь.

– Я рада, – сжала я его ладонь, наслаждаясь простой возможностью того, что это возможно. – Ты даже не представляешь, насколько я рада… но ты уверен, что сможешь выжить здесь? В нашем мире нет магии.

– Алина, – с многообещающей улыбкой покачал он головой. – Если ты о чём-то не знаешь, это вовсе не значит, что его нет. Просто от тебя это скрывают. И, кроме того, тебя не смущает моё появление? Ты на восьмом этаже. А как видишь, экипировки для восхождения на горные вершины при мне нет.

– Я думала, ты переместился в мою комнату прямиком из своего мира.

– Нет. Мне пришлось адаптироваться здесь прежде, чем тебя найти. И пока я это делал, узнал много интересного. Ваш мир не так скучен, как тебе представляется. Тебе многое предстоит узнать о магической стороне, что таится и не проявляет себя. Но самая главная магия одинакова всесильна во всех мирах.

Я вслушивалась в каждое слово, в каждую интонацию в голосе Блэйда, звучавшей для меня сладчайшей музыкой.

– И, хотя многие сочтут меня не правым, я не жалею о сделанной мной ошибке, раз итогом стала наша встреча. Фатальная ошибка Эммы в том, что она считает вожделение сильнее любви. Но страсть подобно костру – прогорает в пару минут. Любовь же подобно солнцу или звезде – способна светить всю жизнь и не заканчиваться.

– Я уже говорила о том, что люблю тебя, Рет.

– Да. Я знаю.

– Но ты мне этого не говорил.

Рет улыбнулся, глядя мне прямо в глаза:

– Разве мои поступки не говорят сами за себя? Ради встречи с тобой я преодолел неодолимое.

– Всё-таки… всё-таки я хочу услышать, как это будет звучать.

Этой улыбки за Ретом я не знала.

Лицо его словно засветилось внутренним светом, когда, взяв моё лицо в ладони он, будто вдыхая в меня новую жизнь, произнёс, спокойно, уверенно и твёрдо:

– Я люблю тебя, Алина.

Неяркий лунный свет, проникая через занавески, вычерчивал узоры на полу.

Наши лица выглядели бледнее, а глаза – темнее, чем были на самом деле.

Загадочный лунный свет – он такой зыбкий, обманчивый.

А луна выглядит такой далёкой, высокой и бесстрастной. Не потому ли, что слышала тысячи признаний в любви, в итоге оказавшихся лживыми? А ещё есть придания, что Пиковая Дама приносит не любовь, а горе. Но чтобы так не говорили, я буду верить в лучшее. И жить сегодняшним днём. Или ночью. Или всего одним мгновение –как получится, как бог пошлёт.

Потому что как не страшно порой любить, быть преданной или брошенной; как не страшно любить и потерять того, кого любишь; всё же никогда никого не любить гораздо страшнее.

Счастливо вздохнув, я скользнула в объятия к Рету.

Я от всего сердца благодарила кого-то там, высоко, за то, что эта сказка, хоть и обещала порой обернуться кошмаром, в итоге всё же оказалась доброй.

КОНЕЦ КНИГИ

Для обложки использованы фотографии со свободным использованием с сайта http://www.pinsdaddy.com/ shutterstock.com/search/fantasy

Автор обложки: neangel