Эвелин и Эльза заметили след от верёвки на моей шее почти сразу.

– Это Блэйд?! – ужаснулась рыжая.

– А ты как думаешь? – огрызнулась я.

– Он просто свинья! – возмутилась Эльза. – Неблагодарная гадина! Да как посмел! После всего, что ты для него сделала?!

– А что я для него сделала? – на всякий случай уточнила я.

– Как – что?! Разве не ты помогла восстановиться ему в Институте?

– Меня, если помнишь, к этому вынудили обманом и шантажом. Вряд ли у Блэйда есть повод к благодарности.

– Ты такая странная, – передёрнула плечиками Эльза, напудрила свой хорошенький носик и упорхнула.

Обернув вокруг шеи шёлковый шарф, чтобы скрыть алый след от верёвки, я последовала за ней.

Как и в случае с прихожей, столовая воображалась мне Большим Хогвартским Залом.

Ничего близко похожего.

Помещение оказалось большим и уютным. Стены окрашены в палевый цвет. Круглые столики под белоснежными скатертями как в ресторане.

Стоило войти, почти все головы повернулись в мою сторону.

– Эмма? – поднялась одна из девушек. – Извини, что заняла твой столик. Я уже ухожу.

В зале было полно свободных столов, поэтому проблемы я вообще не видела.

– Не стоит беспокоиться. Я найду где сесть.

В глаза девушки читалось недоверие. Как если бы она подозревала, что я затевала нехорошую игру.

– Правда? Серьёзно?

– Правда, – с улыбкой заверила я её. – Хотя, если ты не против, я прямо с тобой и сяду.

За нами пристально наблюдали. Краем глаза я видела, как студенты прячут издевательские усмешки. Словно предвкушая развлечение за чужой счёт.

Девушка опустила ресницы.

Или я что-то не понимаю, или она боялась. Панически боялась. Меня.

Алину Орлову никто никогда не боялся. Даже хомячок по кличке Хома вёл себя в моём присутствии нагло и независимо.

К стыду, к моему, страх девушки мне понравился. Он дал почувствовать вкус власти. Выходит, снобизм и высокомерие заразительны?

– Ну так как? – нарочито весело повторила я. – Можно сесть или ты кого-то ждёшь? Кстати, как тебя зовут?

– Маргарет.

– Ах, ну да, Маргарет, конечно же! Извини. За лето запамятовала.

Я села. Эльза и Эвелин, словно две дуэньи, тут же замаячили рядом, за спиной.

– За знакомство! – отсалютовала я вилкой новой знакомой.

Меня нервировали косые изучающие взгляды, направленные в мою сторону. Под их перекрёстным обстрелом я начинала чувствовать себя террористом с гранатой в руке.

Настроение нисколько не прибавило то, что кузен Винтер пришёл в столовую не один. Его сопровождала весёлая компания, большую частью состоящая из хорошеньких девушек.

Поклонницы, как я понимаю?

Яркая блондинка буквально повисла у него на руке. И он не то чтобы был против.

Наверное, это вызывало у меня ревность? Или просто разочарование? По крайней мере, в душе образовался очень неприятный осадок. Винтер же вроде как твердил о своей любви ко мне? Ну а я любовь себе иначе представляю.

С другой стороны, любит-то он на самом деле не меня, а Эмму. Может быть Эмма приверженец свободной любви?

Противно всё это.

Увидев, что я поднимаюсь, Эвелин нахмурилась:

– Куда ты?

– Пойду, подышу свежим воздухом. Составишь мне компанию? – повернулась я к Маргарет.

– Я?.. Э-э… Ну да. Конечно, – проблеяла она, словно овца.

– Чудесно! Тогда пошли?

Мы спокойно пересекли две трети зала.

Почти у дверей нам навстречу, словно чёртик из коробочки, выскочила черноволосая девушка с ясными, яркими, как незабудки, глазами.

Она заступила дорогу и, скрестив руки на груди, сверкнула глазами. Если память мне не изменяет (а я на память никогда не жаловалась), красотка была из компании кузена.

– Уже нашла себе новую жертву? – накинулась она на меня. – Не устаю удивляться. Даже не тебе, ты поразить меня новой подлостью уже не способна. Но Маргарет? Как можно добровольно идти на заклание? Ты же не овца! Даже овцы, и те сопротивляются!

Значит, жертвенный агнец не мне одной по аналогии виделся?

– Мы всего лишь собирались немного прогуляться по окрестностям школы, – постаралась я унять ненужный энтузиазм некстати появившейся заступницы. – Что в наших намерениях вас, леди, не устраивает?

Оппонент и не думал отступать:

– Меня не устраивает твой способ развлекаться, Дарк.

– А что в нём плохого? Пейзаж, надеюсь, красивый? Свежий воздух, опять-таки. Чистая вода.

– Не прикидывайся большей идиоткой, чем ты есть.

Это уже слишком!

Я угрожающе надвинулась на девушку, по достоинству оценив преимущества высокого роста. В моей-то реальности я метр с кепкой. И это ещё в прыжке.

– Прочь с дороги, – процедила я сквозь зубы.

– Что тут происходит? – наконец решился вмешаться кузен.

Я вот так и не поняла, нравится мне его постоянные появления или они меня бесят? Вот вроде бы каждый раз к месту, разряжают и спасают ситуацию, но почему-то заставляют крепко сжимать челюсть, чтобы крепкое словцо не сорвалось.

– Происходит то, что я хочу выйти из столовой, а эта сумасшедшая меня не выпускает, – поделилась я своим видением ситуации.

Девушка сверкнула глазами, от ярости даже зубами скрипнув:

– Всё было совсем не так! Винтер! Ты же ей не позволишь? – притопнула она ножкой.

– Чего мне не позволит Винтер? – любезно поинтересовалась я.

– Маргарет! – повернулась к моей спутнице странная девица. – Ты не должна идти с ней!

– Маргарет вольна поступать так, как сочтёт нужным. Может остаться здесь, может пойти к себе в комнату. Может составить мне компанию на прогулке.

Выражение вызова и скрытого торжества, застывшего на смазливой мордашке противницы, выводили меня из себя.

– Винтер? – повернулась я к кузену. – Составишь мне компанию, пока эта милая девушка будет изображать из себя няньку?

Подцепив кузена Эммы под ручку, я одарила его улыбкой.

Девушка с негодованием воззрилась на Винтера, со своей стороны хватая его за руку.

Складывалось ощущение, будто Винтер – канат, который мы перетягиваем между собой. С той, правда, разницей, что канат никак не мог повлиять на процесс.

– Эмма, я никуда не пойду, – покачал головой Винтер.

И я почувствовала себя преданной.

– Отлично, – отдёрнула я руку. – Прогуляюсь в одиночестве.

С этими словами я вышла в широкие арочные двери.

Вот, казалось бы, вроде ничего особенного? Но я чувствовала себя не просто брошенной – я чувствовала себя публично униженной.

Кожа на шее горела ожогом как от крапивы, а в душе саднила ещё более неприятная рана.

В прошлой жизни я никого и никогда не ревновала кроме мамы. Ей всегда было не до меня, всегда нужно устраивать личную жизнь, а я оставалась одна и чувствовала себя никому не нужной. Я не перестала любить маму, нет. Но моя любовь к ней всегда была с примесью горечи.

Вообще, что такое ревность? Желание владеть человеком безраздельно? Боязнь того, что однажды он уйдёт из твоей жизни и уже никогда не вернётся? Страх узнать о нём нечто такое, после чего невозможно любить и верить, как прежде?

То, что я чувствовала по отношению к Винтеру больше походило на разочарование. Хотя, какое право я имела в нём разочаровываться?

Возможно, права-то не имела, но чувства штука спонтанная, их не проконтролируешь. Мы чувствуем то, что чувствуем. Ничего с этим не поделать. Можно лишь попытаться как-то скрыть их.

Во второй половине дня на небо стали наползать тучи. Тяжёлые, низкие, переполненные водой словно губка. Внизу ветра почти не было, зато наверху, судя по тому, сколь причудливые формы принимали очертания постоянно меняющихся облаков, шла настоящая буря. Наверное, из-за этого и темнело так стремительно и быстро?

Мощенные большими булыжниками дорожки окружали небольшие симпатичные фонарики, которые пока ещё не светились. Зато окна в здании сияли тёплыми огоньками.

– Госпожа Эмма, подождите!

Я с неприятным удивлением увидела догонявшую меня Маргарет.

Девушка запыхалась от быстрой ходьбы и старалась отдышаться.

– Госпожа Эмма?

– Ну? Чего тебе? – боюсь, не слишком любезно фыркнула я.

Девушка неожиданно бухнулась мне в ноги:

– Пощадите, госпожа! Я сделаю всё, что прикажите. Всё, что захотите. Клянусь!

Она руками оплела мои колени с такой силой, что я чуть не рухнула на землю, потеряв равновесие.

– Да отпустите вы меня! – попыталась я высвободиться.

– Умоляю, господа Эмма, не заставляйте меня играть роль жертвы!

– Хватит!

– Я не выдержу! Я не справлюсь! Я погибну.

Или я чего-то не понимаю, или девушка и вправду напугана до смерти.

В ответ хотелось успокоить, заверив: «Не погибнешь». Но не в моих правилах бросаться обещаниями, если я не в силах их выполнить.

– Маргарет, послушай, ни для кого не секрет, что я потеряла память. Я сейчас попросту не понимаю, о каких испытаниях и жертвах речь. Судя по всему, ты считаешь, что я могу тебе чем-то помочь?

Маргарет стихла, глядя на меня огромными глазами. В них надежда сменялась отчаянием.

– Вы играете со мной, госпожа?

– Ты говорила, что согласна на всё? Вот для начала и расскажи о страхах, жертвах и охотах. Но, для начала, прекрати называть меня госпожой. Я глупо себя при этом чувствую.

– Как вы хотите, чтобы я называла вас?

– По имени.

– Да, – всхлипнула Маргарет, – госпожа.

Пока с взаимопониманием, признаться, у нас как-то не очень.

Потянув Маргарет за руку, я вынудила её встать.

– Так гораздо лучше, – с улыбкой произнесла я, изо всех сил стараясь её обнадёжить и ободрить. – Давай, вдохни. Выдохни. А теперь постарайся рассказать по порядку всё, о чём беспокоишься. Если не узнаю, ничем помочь не смогу.

Маргарет недоверчиво глянула на меня:

– Вы?.. Вы действительно потеряли память, госпожа Эмма? Но… но как же так?

– В том-то и дело, что не помню – как. Всё, что было раньше, куда-то исчезло. Открываю глаза, вижу потолок. Жизнь с чистого листа.

Маргарет всхлипнула. Достала носовой платок откуда-то из рукава, почти как фокусник. Вытерла заплаканное лицо, хлюпнула носом.

Я терпелива ждала.

– Госпожа… я…

– Рассказывай.

– Хорошо. Как прикажите. В Институте существует закрытый элитный клуб. Попасть в него большая честь, но и большой риск тоже. Его члены всегда поддерживают друг друга, оказывают любого рода поддержку как в Институте, так и за его пределами. Даже после его окончания. Если ты вошёл во внутренний круг, можно считать, получил выигрышный билет. Но чтобы заслужить эту честь, необходимо пройти через полосу препятствий.

– Более-менее понятно, – кивнула я. – Ты сначала решила войти в клуб, а теперь боишься. Так?

– Я не могу войти в этот клуб, госпожа. Я же не из аристократов. Мой отец был простым скотником. В магии я, можно сказать, один день. В нашей семье, почитай, кроме меня, никто Даром не обладал. Была только какая-то бабка-травница, деревенская знахарка. Видимо от неё я это проклятие и унаследовала.

– Но тогда, если ты не можешь вступить в клуб, что тебя беспокоит?

– Соискатели-охотники во время испытаний загоняют жертву. Самый высокий бал получит тот, кто сумеет заиграть её едва ли не до сумасшествия, но не до смерти.

Не спрашивайте откуда, но я знаю – моё имя в списке. Я прошу вас, умоляю, миледи, замените его на какое-нибудь другое! Я сделаю всё, что пожелаете. Буду вашей рабой. Только… только не подвергайте меня этой ужасной участи. Прошу!

Потрясённая, я молчала.

Это как же?

Это что же тут такое делается? Во всех студенческих конторах есть свои прибабахи. У нас в России закрытые клубы как-то не очень прижились. По крайней мере в нашем институте ничего подобного близко не было.

А вот западные аналоги встречались. В сериалах я, кажется, видела нечто подобное.

– Почему ты думаешь, что я могу помочь?

– Но как же, госпожа? Ведь вы же носите титул Чёрной Дамы! Именно вы составляете списки Жертв для Охоты!

Пиковую Даму тоже называли Черной.

Получается, что сами того не желая, мы дополнили неизвестный ритуал и призвали кого не следовало.

Вот потянуло же меня коснуться рукой проклятого зеркала! Ничего бы этого не было, если бы в тот вечер мы не надумали играть в детские страшилки.

Но какое безобразие творится вокруг?

Эта неизвестная девушка в компании с кузеном Винтером – вовсе она, оказывается, и не противная. Даже смелая, наверное, если решается выступать против мерзкой клики, третирующей людей на том основании, что они белая кость и белая каста? Носители голубой крови, которым дозволено всё, даже охота на людей. Тьфу!

Я попала прямо в змеиный гадюшник, угодила в самый центр. Угораздило стать почти во главе того, что лично мне виделось абсолютным злом.

– Вы мне поможете, госпожа?

– Попытаюсь.

– Обещаете?

– Даю слово. А сейчас – оставь меня.

Маргарет ушла.

Почти стемнело.

Институт окружал кольцом лес. Щетинился ветками, словно грозный ёж, простираясь сразу же за металлическими кольями ограды, отделяющей внутреннее пространство от внешнего мира.

Мягко засветились огоньки фонарей. Я даже не успела заметить, в какой именно момент это произошло.

– Бу! – фыркнул кто-то со спины заставляя меня испуганно обернуться и туи же попала в объятия незнакомого молодого человека.

Высокий, стройный, темноволосый. Большего в полумраке не разглядеть. Держался уверенно, я бы даже сказала – слишком. И руки у него были сильные. Я задохнулась в их железном кольце.

Заломав в объятиях, словно медведь, этот непонятно кто принялся меня целовать. Жадно, жарко. Неистово до такой степени, что сделалось больно. В поцелуе была бездна страсти, но ни капли нежности.

Мне не понравилось. Да и кому придётся по вкусу, когда совершенно незнакомый человек осыпает тебя грубыми ласками?

– Я знал, что ты придёшь, Эмма! Ждал. Так соскучился!

Попытки Мистера Х перейти к более смелым ласкам вырвали меня из оцепенения, заставив возмутиться:

– Да пустите же меня! Что вы себе позволяете?!

Молодой человек отстранился, скорее удивлённый, чем возмущенный:

– В чем дело, Эмма? Это какая-то новая игра?

Какое-то время мы молча мерились взглядами.

Я подумала о том, как устала от необходимости быть продолжением чужой истории. Не хочу больше чтобы меня вешали, тряслись передо мной от страха, лапали без согласия. Может быть Эмме Дарк всё это и нравится, но мне определённо нет.

Но, с другой стороны, что я могла поделать?

– Что это значит? – с тихой угрозой в голосе повторил вопрос незнакомец.

– Ответ разве не ясен? Я не в настроении для любовных игр и не разделяю твоей страсти.

Под пристальным взглядом, за мгновение из горячего превратившийся в ледяной, мне сделалось жутковато.

– Как это понимать? Ты полгода носилась за мной, повсюду подстерегая, словно собачонка. Заверяла в бессмертной любви, в преданности нашему общему делу, добивалась со всей страстью горячей женщины. А теперь вдруг превратилась лёд?

Кажется, мне повезло набрести на очередного любовника Эммы?

Да сколько же их у неё?!

Сначала я подумала, что она влюблена в Винтера и даже вполне была готова разделить с ней эту симпатию. Потом оказалось, что Винтер не единственная страсть – в качестве развлечения предполагался Рет Блэйд. А теперь откуда-то всплывает ещё одна тайна.

У меня голова идёт кругом!

Мне, с моим не слишком горячим темпераментом, такое количество кавалеров точно не потянуть. От кого-то придётся избавляться. И чем раньше, тем лучше.

– Так бывает, страсть проходит. – вздохнула я, надеясь, что меня отпустят и я получу возможность уйти восвояси.

Просчиталась.

– Ага, проходит, – со злым сарказмом протянул Мистер Х. – Особенно после того, как некоторые думают, что добились того, чего хотели?

– Чего же я добилась?

Ну мне ведь правда же интересно.

– Чего добилась? – поморщился он. – Да я с самого начала понял, чего ты хочешь – занять на Шабаше место Чёрной Дамы. Поскольку ты нравилась мне, я не видел причин тебе мешать. Ты получила то, что хотела. Верно?

Спорить бессмысленно. Наверное – хотела. И да, наверное – получила. Эмма! Но не я.

– А разве ты ещё не получил от меня что хотел? Что было, то было, – тряхнула я головой. – Я помолвлена. И больше не могу вести себя как раньше.

– Когда это ты чего-то не могла, Эмма, если чего-то хотела?

– Ну так значит больше не хочу! Оставь меня, пожалуйста, в покое!

Лицо Мистера Х исказилось от злости. Он грозно надвинулся на меня, заставляя себя ощутить маленькой и ранимой.

– Вот как? Оставить в покое? Да ты, я погляжу, совсем оборзела? Или ума лишилась?! Ты забыла, с кем говоришь?!

Не то чтобы забыла. Просто изначально не знаю.

А что? Мистер Рет Блэйд уже не самый крутой парень на деревне, которого следует всем бояться? В округе завёлся не только Серый Волк, но и Мистер Чёрный Плащ?

– Что молчишь?! Думаешь, подобная наглость сойдёт тебе с рук?

Ой, не слишком ли часто мне стали задавать этот вопрос?

– Я слышал о том, что ты бесчестная стерва, Дарк. В принципе, поверить этому было не сложно. Но вот то, что ты ещё и полная дура, для меня настоящее открытие. Моя красавица, – схватил он меня пальцами за лицо, но я мотнула головой, высвобождаясь, чем, похоже, ещё больше разозлила его. – К твоему сведению, – с нажимом повторил он, – ничего не изменилось. И на Шабаше я тебе это докажу.

Наглец снова наклонился к самому моему лицу:

– Я освежу твою память, куколка. Ты плохо меня знаешь, если решила, будто сможешь обойти меня в этой игре. Это не так. Клянусь!

Я испуганно вскинула на него глаза:

– И что будет?

В ответ раздался короткий смешок.

Он придвинулся ко мне ещё ближе. Так, что его дыхание вливалось мне прямо в ухо.

– Ты такая отважная? – горячо шепнул он, с вызовом глядя на меня. – Хорошо, что ты не боишься. Но я бы порекомендовал тебе как следует подготовиться.

– К чему?

– К охоте, моя милая. Ты не поверишь, кто выразил желание стать нашей Добровольной Жертвой?

– Рет Блэйд?

– О! Так ты уже в курсе?

– Просто догадалась.

Его пальцы пробежались по моей щеке. Это чувствовалось как мимолётное мягкое прикосновение крыла мотылька, пролетающего мимо в полумраке. Не слишком приятно.

– Не забывай. Жертва и Охотник могут меняться местами. Не следовало ссориться со мной накануне такого события. Ума не приложу, зачем тебе это понадобилось, Эмма.

Его глаза возбужденно блестели.

Губы замерли в нескольких сантиметрах от моих.

Он словно ждал, что я сама преодолею разделявшее нас расстояние.

Послышался хруст веток и гравия, в потом голос Эвелин, позвавший меня по имени:

– Эмма? О! Прости, ты не одна? – отпрянула рыжая.

Волны гнева, в которые так часто превращается неудовлетворённое мужское вожделение, чуть ли не прожигали меня насквозь.

– Вэйл Хант? – выдохнула Эвелин, замирая.

– Жду тебя с нетерпением, Эмма.

А потом он развеялся. Словно рассыпался черной пылью, растаял чёрным туманом.

– Эмма?.. Я ведь не ошиблась? Это действительно Вэйл Хант? – Эвелин выглядела потрясённо, и потрясение её было явно не из приятных. – Ты объяснишь мне, что это значит?!

Она ещё голос на меня повышать смеет?

– Нет, – гневно развернулась к ней я. – Это тебе придётся многое мне объяснить.