Я лгал, какое тут может быть удовольствие?
Брожу по парку. Меряю парк шагами, кидаю голодным воробьям крошки, которые выгребаю из карманов куртки.
Съемную квартиру хозяйка требует освободить через неделю…
Я не могу вернуться к родителям.
Вообще, придумываю целую историю, где на основе избранных фактов из моей биографии доказывается, что они мне не родные мама и папа. Что они подосланы службой разведки, это такое долгосрочное задание штаба: воспитывать, придерживаясь определенной линии поведения, кодирующей мои мозги — я вырасту универсальным исполнителем чьих-то желаний. Бред.
С каждым часом становится все хуже.
Зачем-то иду на вокзал.
В здании вокзала электронное табло показывает 20 градусов выше нуля. Тепло. Люди с чемоданами, дорожными сумками.
Вечер неумолимо наступает.
Подваливает бомж (плащ из кожзаменителя, под ним — выцветшая тельняшка, мятые брюки заправлены в резиновые сапоги, на тыльной стороне правой ладони татуировка: крылатый якорь), представляется Сержем, романтиком и разгильдяем, просит у «милостивого государя» финансовой поддержки.
Я покупаю бутылку крепленого вина, жевательную конфету и два пирожка с печенью. Мы с ним выпили, я сжевал полпирожка, попутно вспоминая иллюстрацию из атласа по анатомии: кровоснабжение печени.
Мясники достаточно зарабатывают?
Основная проблема несчастий и всяческих страданий бродяги состоит, по его словам, в непропорциональном члене. Я сомневаюсь. Он незамедлительно демонстрирует мне свое хозяйство.
Дамочка, сидящая по соседству, ойкает и опрометью бросается прочь.
Размер впечатляет.
— Двадцать восемь сантиметров, прикинь! И до сих пор стоит, что твой оловянный солдатик! А мне в июне шестьдесят пять стукнет. Двадцать восемь сантиметров, тогда как среднестатистический европейский пенис, прости господи, от силы — пятнадцать! — сетует Серж. — Я по этой причине в медицинское училище поступил. Думал, авось какую-нибудь хирургическую коррекцию проведут, помогут. Учебники от корки до корки прочитывал. Преподаватели моим знаниям нарадоваться не могли: самый старательный студент был! Но во многом знании, как говорится, много печали! — вздыхает и сморкается в грязный платок. — Женское влагалище — это мышечная десятисантиметровая трубка, которая способна растягиваться в два раза. И то уже будет больно. Девки ко мне и на пушечный выстрел не приближались…
— Не загоняйся. Есть ограничительные кольца. Вообще, ты ищи в причудах природы положительные стороны. В порнухе снимись! Тебе пробиться — два пальца об асфальт! Вывалишь продюсеру свой агрегат на стол, похвастаешь…
— Эх, вы! — машет рукой Серж. — Поколение подкрашенной воды. В порнухе снимись! А ты о высоких чувствах слышал че-нить, а?! Я — однолюб! У меня Олеся была, мечта всей жизни.
— Бросила тебя?
— Вышла замуж за агронома, — кивает несчастный.
— Не врешь?
— Я по четвергам не вру.
— Сегодня — вторник!
— Не важно.
— Не любила она тебя, Серега. Не в размере члена проблема.
— Ты определенно прав. Подкинь монетку жертве мутации!
— Держи, — говорю я, вытряхивая из карманов всю мелочь. — Жертва…
— Спасибо, спасибо. Дай тебе бог крепкого здоровья!
Тут появляется милиционер.
— Хулиганим? Ваши документы! — говорит милиционер Сержу.
— Милостивый государь, — дышит перегаром тот. — Я официальная, собственно говоря, защищенная буквой закона личность!
— Пройдемте…
— Что ж, — разводит руками Серж. — Издержки общества, построенного на недоверии. — И мне: прощайте, юный друг! Вы не то, что нынешняя «золотая» молодежь, вы сочувствуете старикам…
— Прощай.
Издержки общества, построенного на недоверии. Каково?
Я вынимаю из бэга мобильник. Включаю его. Батарейка щас сдохнет!
Звонок.
— Это Аркадий Юрьевич тебе звонит, ты куда пропал?
— Никуда.
— О чем будет твоя новая статья?
— О чем, — я размышляю, мысли заворачиваются в тугой узел. — О «золотой» молодежи.
— Пойдет. Действуй.
Мне нужны деньги. Мне нужна квартира. Разве нет?
Мне необходимо отвлечься.
Оранжерея — оптимальный вариант!