РАНЕЕ

- Повтори еще раз. - Аарон прикусил мочку моего уха зубами и слегка сдавил. - Во сколько твоя мама возвращается домой?

Он заставил меня повторить это уже трижды.

- Аарон! - Смеясь, отвечаю я. – Нет!

- Пожалуйста.- Настаивает он. - Это так сексуально звучит.

- Её не будет. - Сдаюсь я. - Она не ночует сегодня дома.

Аарон улыбнулся и провел губами от моей шеи к подбородку.

- Думаю, это самые горячие слова в английском языке.

Что-то жесткое и неприятное врезалось мне в поясницу, вероятно, этикетка диванной подушки. Я  проигнорировала это, пытаясь вернуться в нужное настроение, что бы это ни означало. Никогда не понимала этой фразы: «сексуальное настроение». Звучит, будто настроение зависит от твоего выбора, например, какие брюки надеть. Мы с Дарой однажды решили, что «сексуальное настроение» - это обтягивающий кожаный комбинезон. Но, в большинстве таких случаев, я чувствую себя как в растянутых спортивных штанах. И когда Аарон перемещает свой вес, раздвигая коленом мои ноги, я вскрикиваю.

- Что? - Он садится и немедленно извиняется. – Прости. Я сделал тебе больно?

- Нет.

Теперь я начинаю стесняться и отодвигаюсь назад, инстинктивно прикрыв грудь рукой.

- Прости. Что-то впилось мне в спину. Ничего страшного.

Аарон улыбается. Его волосы, черные и шелковистые, отросли, - он откидывает их с глаз.

- Не прикрывайся. - Говорит он, слегка отстраняя мою руку от груди. - Ты прекрасна.

- Ты мне льстишь, - отвечаю я.

Аарон красавец: мне нравится, какой он высокий и какой маленькой я чувствую себя рядом с ним; нравится, как занятия баскетболом натренировали его плечи и руки; нравится цвет его кожи, кремово-золотистый, как свет, проходящий сквозь осенние листья; нравятся его глаза и отросшие шелковистые прямые волосы. Мне нравятся только отдельные моменты, деления на компасе, точки диаграммы. Но когда всё сходится в общую картину любви к нему, я не могу его воспринимать. Или не хочу. Не знаю, почему, и важно ли это.

Аарон обнимает меня за талию, отклоняется назад и одновременно сажает меня к себе на колени, так что я оказываюсь сверху. Потом он снова целует, тщательно исследуя мой рот языком, его руки медленно проходятся вдоль моей спины. Он дотрагивается до меня так, как он делает всегда: с настороженным оптимизмом, словно я зверек, который может отпрыгнуть из-за его неосторожных движений. Я пытаюсь расслабиться, пытаюсь освободить свой разум от глупых картинок и мыслей, но внезапно оказывается, что все, на чем я могу сосредоточиться - это телевизор, все еще включенный, и по которому идут старые выпуски шоу покупок в каком-то известном продуктовом магазине. Поэтому отстраняюсь на секунду, и Аарон позволяет заметить свое расстройство.

- Прости. Просто я не уверена, что смогу это сделать под саундтрек к «Цене покупки».

Парень тянется к пульту, который лежит на полу рядом с нашими рубашками.

- Хочешь переключить?

- Нет. - Я начинаю слезать с него. – Точнее, я просто не уверена, что смогу сделать это. Прямо сейчас.

Он хватает меня за ремень и улыбается, но его глаза темнее, чем обычно, да и дышит он тяжелее, но не от раздражения.

- Давай, Ники, - шепчет он, - Мы никогда не бываем одни.

- Что ты имеешь в виду? Мы всегда одни.

Аарон откидывает с глаз волосы и приподнимается на локтях.

- Не совсем. Не так, как сейчас. У меня такое чувство, что ты все время бежишь от меня. - Он кладет руку мне на талию и ложиться обратно, потянув за собой.

- Чего ты хочешь? - Выпаливаю я, прежде чем могу себя остановить; он колеблется, его губы отодвигаются от моих, и сам он отодвигается, чтобы посмотреть на меня.

- Знаешь, все думают, что мы с тобой спим с Ночи Основателей, - произносит он.

Сердце в моей груди начинается биться, как у кролика.

- И?

- И...., - он снова целует мою шею, медленно перемещаясь к уху, - Если все уже и так думают...

- Ты не можешь говорить об этом всерьез.

На этот раз я встаю с его коленей. Он тяжело вздыхает.

- Только на четверть, - говорит он, приподнимаясь с дивана так, чтобы сесть, скрестив ноги.

Аарон упирается локтем одной руки в колено, а вторую руку кладет мне на бедро.

- Ты до сих пор не сказала мне, что произошло с тобой в Ночь Основателей. - Он по-прежнему улыбается, но глаза улыбку уже не излучают. - Мистическое исчезновение подружки.

Его рука движется по моему бедру, он дразнит меня, пытаясь превратить все в шутку и вернуть меня в нужное настроение.

- Волшебная исчезающая девушка...

- Я не могу сделать это.

Даже не представляла, что смогу произнести эти слова, до того, как они вырвались из меня, но инстинктивно я испытала облегчение. Словно все это время тащила что-то тяжелое у себя внутри, а теперь тяжесть исчезла, отступила, испарилась.

Аарон вздыхает и убирает руку.

- Все в порядке. Мы можем просто посмотреть телек.

- Нет. - Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, думая о руках Аарона, его улыбке, о том, как он выглядит на баскетбольной площадке: неуловимый, загорелый и прекрасный.- Я имею в виду, я не могу. Ты и я. Это никогда не случится вновь.

Аарон откидывается назад, будто я ударила его.

- Что? - Он начинает качать головой. - Нет, ни за что.

- Да.

Теперь, когда ужасные переживания позади, мой живот скручивает от чувства вины и сожаления. Что, черт возьми, со мной не так.

- Мне жаль.

- Почему?

Его лицо такое открытое в этот момент, а сам он выглядит потерянным и уязвимым, что часть меня хочет обнять и поцеловать его, сказать, что я пошутила. Но я не могу. И сижу, положив руки на колени, пальцы онемели и словно перестали быть моими.

- Не могу поверить, что это правда, - говорю я. – Но я не та девушка, которая нужна тебе.

- Кто сказал? - Аарон снова начинает тянуться ко мне. - Николь...

Но он замолкает, когда видит, что я не двигаюсь и даже не смотрю на него. Ужасно долгие секунды мы сидим рядом друг с другом, воздух между нами наполняется чем-то холодным, словно открылось невидимое окно, и буря залетела в комнату.

- Ты серьезно, - наконец произносит он.

Это не вопрос. Его голос меняется. Теперь он звучит, как незнакомец.

- Ты не передумаешь.

Качаю головой. Мое горло саднит, и я понимаю, что если посмотрю на него, то сдамся: начну плакать, или умолять его простить меня. Больше ничего не говоря, Аарон встает. Он подхватывает свою рубашку и рывком натягивает её через голову.

- Не могу поверить. А весенние каникулы? А Вирджиния Бич?

Несколько парней из баскетбольной команды планировали поехать в марте в Вирджинию Бич. Моя подруга Одри собиралась ехать туда со своим парнем Фишем; мы с Аароном говорили о том, чтобы снять вместе домик на пляже. Представляли вечеринки на пляже и долгие дни со вкусом соли. Я воображала, как буду просыпаться с открытыми окнами, в которые будет залетать холодный ветерок с океана, представляла теплые руки, обвитые вокруг моей талии... Но не его руки.

- Прости, - повторяю я.

Мне нужно опустить руки вниз и подобрать рубашку, так как начинаю остро ощущать свою наготу, словно в темной комнате неожиданно стало светлее. Всего пять минут назад мы целовались, наши ноги были переплетены, а потрепанный диван прогибался под весом наших тел. И хотя из нас двоих я всё испортила, именно я чувствую головокружение и дезориентацию, словно смотрю фильм в быстрой перемотке. Может поэтому натянула рубашку наизнанку, но не было сил переодеть её. С лифчиком я даже не стала возиться.

- Не могу поверить. - Говорит Аарон наполовину для себя; когда он сердиться, он говорит намного тише. - Я признался тебе в любви. Я купил тебе то дурацкое чучело-кота на День Валентина...

- Не дурацкое, - автоматически отвечаю, хотя так и есть, но я считаю, что в нем что-то есть.

Кажется, он не слушает меня.

- Что скажет Фиш? - Он зарывается пальцами в волосы, но они тут же падают обратно ему на глаза. - Что скажут мои родители?

Я не отвечаю. Просто сижу, сжимая кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладонь. Сижу, охваченная выходящими из-под контроля чувствами. Что, черт возьми, не так со мной?

- Ники…,- голос Аарона становится мягче.

Я поднимаю глаза: он уже в зелёной куртке, которую получил по программе «Среда обитания человека» в Новом Орлеане летом после второго курса, и которая загадочным образом пахнет океаном. В этот момент я почти готова сдаться. Даже знаю, что он думает о том же: «К черту все. Давай представим, что ничего не произошло».

Наверху хлопает дверь, затем раздаётся голос Паркера:

- Эй, кто-нибудь дома?

И момент был упущен, скатился в тень, как насекомое, скрывающееся от шагов. Аарон развернулся что-то бормоча.

- Что ты сказал?

Мое сердце снова забилось, словно зудящий кулак, который хочет ударить что-нибудь.

- Ничего. - Он застегивает свою куртку и не смотрит на меня. - Забудь.

Паркер словно почувствовал нас. Он начал спускаться вниз по лестнице, прежде чем я успела остановить его и замер, увидев Аарона. Его взгляд прошелся по мне и моему лифчику, по-прежнему валяющемуся на ковре. Вначале его лицо побелело, а секунду спустя, стало полностью красным.

- Вот дерьмо. Я не знал. - Он кинулся к выходу. - Простите.

- Все нормально.

Аарон посмотрел на меня, - я знаю его в любом настроении, но это выражение лица не в состоянии понять. Злость, определенно. Но что-то еще, что-то глубже, будто он, наконец, нашел ответ на сложную математическую задачу.

- Я уже ухожу.

Парень перешагивал по две ступеньки за раз, а Паркер вжался я в стену, чтобы дать дорогу. Они с Паркером никогда не нравились друг другу. Не знаю почему. В тот момент, когда они встретились на лестнице, атмосфера наэлектризовалась, опасность повисла в воздухе; я испугалась, что Аарон ударит Паркера, или наоборот. Но мгновение спустя Аарон продолжил подниматься.

Паркер не сдвинулся с места, даже после того как входная дверь закрылась за Аароном.

- Прости, - сказал он. - Надеюсь, я вас не прервал.

- Нет.

Мои щеки покраснели. Мне хотелось наклониться и поднять свой дурацкий розовый лифчик с ромашками, как у двенадцатилетней, или засунуть его под диван, но это только привлекло бы внимание. Так что мы оба делали вид, что не замечаем его.

- Окей, - Паркер растянул слово, давая понять, что знает, что я вру.

Секунду он не произносил ничего, потом спустился с лестницы, медленно подходя ближе, словно я животное, которое может быть бешеным.

- Ты в порядке? Ты кажешься...

- Кажусь какой? - Я уставилась на него, испытывая гнев.

- Забудь. - Он остановился в десяти шагах от меня, расстроенной и разозленной; следующие слова он произнёс очень осторожно, словно каждое из них было стеклом, которое могло порезать его рот. - У вас с Аароном все в порядке?

Я чувствовала себя глупо, сидя на диване, в то время как он стоял. В этой ситуации я находилась в невыгодном положении, поэтому тоже встала, скрестив руки на груди.

- У нас все в порядке. Я в порядке.

Я планировала рассказать Паркеру о разрыве в ту секунду, как увидела его дурацкие Surf Siders на лестнице (Пр. редактора: мужская повседневная обувь в спортивном стиле). Думала, смогу ему сказать и, может быть, даже рассказать почему; поплакать и признаться, что со мной что-то не так, что я не знаю, что такое быть счастливой и что полная идиотка.

Но теперь я не могу рассказать ему. Не могу.

- Дары нет дома, - сказала я.

Паркер вздрогнул и отвернулся, сжав челюсти. Даже в середине зимы на его коже загар. Я хочу, чтобы он выглядел хуже. Хочу, чтобы он выглядел настолько плохо, насколько я себя чувствую.

- Ну, ты же пришел к ней, не так ли?

- Господи, Ники, - он снова поворачивается ко мне. - Нам нужно, не знаю, обсудить это, что ли. Поговорить.

- Не понимаю, о чем ты, - отвечаю я, сильно сжимая ребра руками; если не буду держать себя, то просто развалюсь.

- Ты понимаешь, о чем я. Ты моя лучшая подруга. Или была ей. - Одной рукой он обводит пространство между нами: длинный подвал, где мы годами строили форты из подушек и соревновались, кто сможет дольше выдержать щекотку. - Что случилось?

- Случилось то, что ты начал встречаться с моей сестрой. -  Это прозвучало громче, чем я хотела.

Паркер сделал шаг ко мне.

- Я не хотел обидеть тебя, - тихо проговорил он.

На секунду я захотела сократить расстояние между нами и зарыться в мягкое место между его рукой и плечом; рассказать ему, какой глупой я была, дать ему подбодрить меня отвратительным исполнением песни Синди Лопер или какой-нибудь историей о самом большом гамбургере в мире или сооружении из зубочисток.

- Не хотел обидеть никого из нас. Это просто...произошло. - Теперь он практически перешел на шепот. - Я пытался прекратить.

Я сделала шаг назад.

- Не очень усердно ты пытался.

Знаю, что поступаю как сучка, но меня это не волнует. Он тот, кто все разрушил. Тот, кто поцеловал Дару. Тот, кто продолжает целовать её. Тот, кто не перестает говорить ей «да», и неважно сколько раз они расставались.

- Я передам Даре.

Паркер меняется в лице. И в этот момент я понимаю, что причинила ему боль, может быть такую же, как и он мне. Я ощущаю триумф, хотя от него почти тошнит. Так же, как, например, поймать насекомое между складками салфетки и раздавить его. Теперь Паркер выглядит разозленным, словно его кожу натянули на камень.

- Да, хорошо. - Он делает два шага назад, прежде чем развернуться. - Скажи ей, что я приходил повидаться. Скажи, что волнуюсь за неё.

- Конечно.

Мой голос звучит незнакомо, словно доносится из трубы протяженностью несколько миль. Я порвала с Аароном. И для чего? Мы с Паркером больше не друзья. Я везде облажалась. Чувствую себя больной.

- О, и Ник! - Паркер замирает на ступеньке, выражение его лица трудно определить, на секунду я думаю, что он пытается снова извиниться. - Твоя рубашка надета наизнанку.

После этого он ушел, поднявшись вверх по лестнице, оставив меня одну.

29 июля: Поздравительная открытка от Ники Даре

С Днем Рождения, Д.

У меня для тебя сюрприз. Сегодня в 22.00 в «ФанЛэнд». Чему быть, того не миновать. Увидимся за ужином.

С любовью, Ники

P.S. Это того стоит.