Моя новая работа начинается в понедельник ранним утром в прекрасную погоду. Мама ещё спит, когда я выхожу из дома в семь. Дара тоже. За те два дня, что я дома, Дара всячески избегала меня. Я понятия не имею, что она делает наверху в своей комнате целыми днями. Скорее всего, спит днями напролёт. Даре ничего не запрещается после аварии, как будто она стеклянная статуэтка, которая может разбиться, если к ней прикоснуться, но каждый день я вижу сломанные бутоны роз в саду: доказательство того, что она снова поднималась и спускалась по решётке.

Я узнаю о её присутствие в доме только по определенным признакам: брошенный в гостиной iPod, звуки шагов наверху, затвердевшая зубная паста в раковине нашей общей ванной комнаты (потому что она всегда выдавливает её слишком много и никогда не закрывает тюбик), наполовину пустой пакет из-под чипсов, оставленный на кухонном столе, туфли на танкетке, валяющиеся на лестнице, едва ощутимый запах травки ночью. Так я и формирую своё представление о её жизни, о том, чем она занимается. Тем же способом, как мы стремительно сбегая по лестнице утром в Рождество, знали, что приходил Санта Клаус, потому что оставленное нами печенье было съедено и молоко выпито. Или так же, как это бы сделал антрополог, выстраивая целые цивилизации по осколкам керамических изделий.

Уже довольно жарко, хотя солнце только вышло из-за горизонта, а небо ещё окрашено в тёмно-синий цвет. В воздухе слышится сумасшедший стрекот сверчков. Я очищаю банан, захваченный на кухне по пути к выходу, и, понимая, что он гнилой, выбрасываю его в кусты.

В полупустом автобусе занимаю место в конце. Кто-то вырезал инициалы «ДРУ»  крупным шрифтом на окне. Инициалы Дары. Я ясно представляю себе, как она сидит на моём месте со скучающим выражением лица, прислонив перочинный ножик к стеклу, неизвестно как далеко направляясь.

Автобус № 22 отправляется из Сомервилля вниз по побережью, огибая залив Эрон с его суматохой дешёвых мотелей и курортов с искусственными деревьями, и далее мимо закусочных, магазинов футболок и будок с мороженным, в Восточный Норуолк, изобилующий своими барами, магазинами дерьмового нижнего белья, порно-видео и стрип-клубами. Парк «ФанЛэнд» находится в самом конце шоссе № 101, примерно в миле от места аварии: безымянное место в болотистой местности, обвитой кустарником и усеянной пластами горной породы, вынесенной на пляж давним ледником, которая медленно превращается в песок с помощью солёной воды.

Не могу вспомнить, зачем мы туда поехали,  почему мы разбились и как это случилось. В моей памяти сохранился лишь один момент, будто бы зацепившаяся ниточка: вот мои руки отпускают руль, а фары освещают каменную стену. Папа недавно предложил мне посетить сайт для потерпевших аварию, сказал, что возможно это поможет мне "исцелиться".

Интересно, лежит ли там всё ещё на выгоревшей траве искромсанный номерной знак моей машины? Остались ли там осколки стекла, поблескивающие между камнями?

К тому времени, когда я доезжаю до «ФанЛэнд», у которого общая парковка с «Бум-е-Рангом», согласно вывеске (это самый крупный торговый центр штата), в автобусе помимо меня остаётся лишь один пассажир - старик с землистым цветом лица от чрезмерного курения. Он выходит из автобуса на одной остановке со мной и прямиком идёт в сторону «Бум-е-Ранга», опустив голову, будто бы  против сильного ветра.

Мне становится ужасно жарко даже в лёгкой футболке. На противоположенной улице возле бензоколонки стоят полно полицейских машин. Одна из сирен беззвучно мигает, освещая стены и бензоколонки прерывистым красным светом. Мне стало любопытно узнать, что же там произошло. Грабёж? В этом районе становилось с каждым годом не безопасно.

У «ФанЛэнда» был свой талисман - пират по имени Пит, который присутствовал на всех рекламных щитах и плакатах по всему парку, предостерегая людей не мусорить и указывая на ограничение по росту на некоторых аттракционах. Первый, кого я вижу, проходя через распахнутые ворота «ФанЛэнд», - это мистер Уилкокс. Он очищает от жвачек Пирата Пита, в приветствии скалящего зубы всем посетителям. На плече пирата красуется большая блестящая вывеска, хотя там, насколько я знаю, должен был быть попугай. На вывеске написано: «ПРАЗДНУЕМ 75-ЛЕТИЕ!!!»

- Ники! - увидев меня, он поднимает руку над головой и машет мне, словно я была в четырёхстах метрах от него, а не в четырнадцати. - Рад тебя видеть, рад тебя видеть! Добро пожаловать в «ФанЛэнд»!

Не успев опомниться, я попадаю в его объятия. Он пахнет мылом «Dove»  и, что странно, моторным маслом.

У него есть две причудливости: он всегда всё повторяет дважды, и ещё он, без сомнений, пропустил парочку информационных семинаров о сексуальном домогательстве. Не то чтобы он был каким-то психом, просто он слишком громаден для обнимашек.

- Здравствуйте, мистер Уилкокс, - приглушенным голосом произношу я где-то возле его лопатки, величиной со свиную тушу.

Наконец, мне удаётся освободиться из его крепких объятий, но он кладёт руку мне на спину.

- Прошу тебя, - говорит он, сияя от радости, - в «ФанЛэнде» я просто Грег. Ты же будешь меня называть Грегом? Ну-ка, давай же, давай же. Давай-ка тебя приоденем. Я был так взволнован, когда твоя мама сказала мне, что ты вернулась в город и ищешь работу. Ну, просто очень-очень взволнован.

Он ведёт меня к маленькому желтому зданию, которое наполовину скрыто за стеной искусственных пальм, и открывает дверь одним из ключей, прикреплённых к специальному кольцу у его пояса. И всё это время смеётся и болтает без умолку.

- Ну, вот и пришли в наш замок. Это главный офис, ничего особенного, сама увидишь потом, но это и делает работу приятной. По большей части я сижу именно здесь, если только не бегаю туда-сюда по парку. Тут у нас ещё лежит несколько аптечек на случай, если кто-то лишится пальца. Шучу, шучу. Но, всё же, у нас есть аптечки, - он указывает на висячие над столом полки, на котором валяется куча чеков, билетов от аттракционов и разных раскрашенных рисунков, в которых дети благодарили Пирата Пита за чудесный день.

- Только не трогай колу в холодильнике, иначе Донна - моя секретарша - убьёт тебя, ты с ней скоро познакомишься. Всё остальное кроме колы можешь смело пить, а если принесёшь с собой обед, то холодильник к твоим услугам,- тут он хлопает по холодильнику, чтобы подчеркнуть свои слова. - То же касается личных вещей - телефона, кошелка, любовных писем... Шучу, шучу! Можешь оставить всё здесь под замком перед началом своей смены, не сомневайся, они будут в полной сохранности. На, вот, надень это, - под «этим» он имеет в виду помятую красную футболку, с которой на меня скалится лицо Пирата Пита, и оно, судя по всему, будет находиться прямо на моей левой груди, - ...и можешь начать работу. Добро пожаловать в нашу команду! Кстати, туалет находится слева от фото кабинок.

Я оставляю сумку в офисе мистера Уилкокса и направляюсь в уборную, обозначенную деревянном знаком в форме попугая. Я не была в «ФанЛэнд»  лет с восьми или девяти, и всё кажется мне таким незнакомым, хотя я уверена, что здесь ничего не изменилось. Когда я захожу в одну из кабинок, перед моими глазами вспыхивает сцена из прошлого - мы с Дарой стоим в мокрых купальниках, вода с них течет по бетонному полу, а мы дрожим и хихикаем после долгого дня на солнце, наши пальцы липкие от сахарной ваты. Держась за руки, мы бежим впереди своих родителей, а наши сланцы с каждым шагом шлепком отдаются по тротуару. На какой-то миг охватывают сильная грусть, которая опустошает меня: я хочу свою семью обратно. Я хочу мою Дару обратно.

Быстро поменяв свою футболку на официальную униформу, которая на три размера больше, я возвращаюсь в офис, где меня ждет мистер Уилкокс.

- Ники! - выкрикивает он, будто видит меня впервые. - Хорошо выглядишь, хорошо выглядишь!

Он обнимает меня за плечи и ведет по одной из тропинок, ведущих через парк, мимо искусственных потопленных кораблей и пластиковых пальм. Я вижу несколько других сотрудников, быстро мелькающих в ярко-красных футболках, подметающих листья с дощатого настила, меняющих фильтры для воды, или звонящих по телефону. У меня такое ощущение, будто я нахожусь за кулисами перед выступлением и вижу всех актеров в процессе подготовке.

Затем мистер Уилкокс поднимает руку высоко в небо и зовет одну девчонку, примерно моего роста, одетую во все красное:

-Теннисон! Сюда! Теннисон! Новое мясо для тебя! - он засмеялся.

Пока девчонка шла к нам, Уилкокс стал объяснять:

- Теннисон - мой главный помощник. Ой, в смысле, помощница! Она уже четвёртое лето с нами в «ФанЛэнде». Если тебе что-нибудь понадобится - спрашивай у нее. Если она чего-то не знает, то и тебе знать не нужно.

Смеясь, он отпустил меня и отошел, махнув рукой на прощание.

Девчонка, кажется, наполовину азиатка: у нее черные длинные волосы, заплетенные в косички, и татуировка в виде улитки чуть ниже левого уха. Она выглядит как одна из знакомых Дары, разве что в отличие от них она улыбается и у нее сияющие глаза человека действительно любящего рано вставать. Ее передние зубы немного перекрывали друг друга, что делает ее похожей на меня.

- Приветик - говорит она. - Добро пожаловать в «ФанЛэнд».

- Я это слышала уже несколько сотен раз - ответила я.

Она засмеялась:

 - Да, Грэг немного ... в восторге от новых добровольцев. Хотя, вообще-то, он в восторге от всего. Я - Элис.

- Николь,- говорю я.

Мы пожали друг другу руку, невзирая на то, что она не намного старше меня. Ей, максимум двадцать. Она жестом указала мне следовать за ней, и мы повернули направо в сторону «Бухты» , "сухой" части парка, где были все крупные аттракционы, игровые кабинки и вагончики с едой.

 - Многие зовут меня Ники.

Она на мгновение переменилась в лице:

- Ты ...ты сестра Дары.

Я киваю. Она отворачивается, делая такое лицо, будто бы ей в рот попало что-то кислое.

- Я сожалею об аварии, - произносит она, наконец.

Все мое тело бросает в жар, как обычно бывает, когда кто-то поднимает тему аварии, и я будто попадаю в комнату, где все шепчутся обо мне .

- Ты слышала, да? - к чести Элис, она пожалела, что упомянула аварию.

- Мой двоюродный брат ходит в Сомервиль. Кроме того, поскольку Джон Паркер…

Услышав имя Паркера - его полное имя - мое сердце ёкнуло. Я не думала о нем несколько месяцев. Ну, или пыталась не думать эти несколько месяцев. Никто не называет его по полному имени. Сколько я помню, его старший брат был Большим Паркером, а он Маленьким Паркером. Даже их мама называла их просто Паркерами. Джон Паркер - звучит так, как будто бы речь идет о незнакомце.

- Поскольку Джон Паркер что? - тут же спрашиваю я.

Она не отвечает, но в этом нет и надобности, потому что в этот момент я вижу его самого. Он сидит без футболки, обхватив ногами коробку инструментов, и возится с ходовой частью «Лодки-Банана». Лодка-аттракцион полностью соответствовала своему названию - она выглядела как большой надувной банан с двумя разноцветными бортами. Быть может, он услышал свое имя, или почувствовал, что о нем говорили, а может это была просто случайность, но в этот момент он поднимает глаза и видит меня. Я поднимаю руку, чтобы помахать, но замираю, когда я вижу выражение его лица, на нем был написан ужас, словно я какой-то призрак или чудовище. Тогда я понимаю: он, вероятно, винит меня.

Элис все продолжала говорить:

 - ...поставить тебя в смену с Паркером этим утром. У меня дел полон рот с юбилейным вечером. Он может ввести тебя в курс дела, да и я тоже рядом буду, если тебе что-нибудь понадобится.

Теперь Паркер и я находимся друг от друга не более чем на расстоянии десяти футов. Наконец, он ныряет под стальную опорную балку и хватает свою футболку, чтобы быстро вытереть ею лицо. Он, кажется, вырос еще на два дюйма, с того момента, как я в последний раз видела его в марте, так что он возвышается надо мной.

- Что ты здесь делаешь? - говорит он.

Из-за того, что он без рубашки, я вижу на его лопатках два белых шрама в виде полумесяца, которые они с Дарой выжгли себе в первый год знакомства, когда были пьяными. Я тоже должна была это сделать, но струсила в последний момент.  Я тупо посмотрела на свою футболку.

- Работаю. Меня мама сюда отправила.

- Уилкокс добрался и до твоей мамы тоже? - говорит он, все еще не улыбаясь. - И я должен сыграть роль гида?

- Думаю, да.

У меня чешется все тело. Капли пота стекают по моей груди, вниз к поясу.

В течение долгих лет Паркер был моим лучшим другом. Мы проводили часы за просмотром плохих малобюджетных ужастиков на его диване, экспериментируя со смешиванием шоколада и попкорна, или брали иностранные фильмы напрокат и отключали субтитры, чтобы самим составлять сюжет. Мы переписывались друг с другом во время уроков тригонометрии и алгебры, когда нам становилось скучно, пока Паркера не спалили и не забрали у него телефон на неделю. А однажды, мы втроём запрыгнули на скутер его старшего брата - я, Паркер и Дара. А когда нас засёк коп, нам пришлось бросить его скутер и убежать в сторону леса. Затем, в прошлом декабре, что-то изменилось. Дара как раз только рассталась с очередным парнем, Джошем или Джейком, или Марком, или Майком...никогда не могла запомнить их имён, они появлялись и исчезали из ее жизни слишком быстро. И вдруг она устраивает вечер кино с Паркером, надев короткие шортики и тонкую блузку, через которую виднеются черные кружевные чашечки ее лифчика. Или в другой раз они катаются на скутере в ужасный холод, руками она обнимает его за грудь, а ее голова запрокинута и она смеется. Или однажды, зайдя в комнату, Паркер дергается, посылая мне виноватый взгляд, а длинные, загорелые ноги Дары покоятся на его коленях. Внезапно я стала третьим колесом.

- Послушай, - в моем горле пересохло. - Я знаю, ты злишься на меня...

 - Злюсь на тебя? - перебивает он, не давая мне закончить, - Я думал, ты злишься на меня.

Чувствую себя беззащитной при ярком свете, как будто солнце - огромный телескоп, а я - букашка на стекле.

- Почему я должна на тебя злится?

Он отводит взгляд:

- После того, что случилось с Дарой...

Из его уст ее имя звучит по-другому, особенно и странно, как что-то сделанное из стекла. Часть меня хочет спросить, встречаются ли они еще с Дарой, но тогда он поймет, что мы не разговариваем. Кроме того, это не моё дело.

- Давай просто начнем с начала? - говорю я. - Как ты думаешь?

Наконец он улыбается. У Паркера серые глаза, но они самые теплые в мире. Как цвет серого фланелевого покрывала стиранного сотню раз.

- Конечно, - говорит он. - Мне нравится эта идея.

- Так ты собираешься строить из себя гида или как? - я тянусь к нему и щипаю за руку, а он смеется, притворяясь, что ему больно.

- После Вас, - говорит он, улыбаясь.

Паркер проводит мне экскурсию по парку, показывая все помещения, и для персонала и для посетителей, которые нужно знать: «Болотное Озеро», неофициально известное как «Бассейн для пи-пи», где плескались дети в подгузниках. «Смертельный капкан» - американская горка, которая может быть, по словам Паркера, когда-нибудь оправдает своё имя, так как он уверен, что она не проходила технический осмотр с начала девяностых. Маленький, обнесённый забором участок за одной из закусочных (которые почему-то в «ФанЛэнде» были переименованы в «павильоны»), где расположена лачуга ремонтной мастерской и куда работники приходили покурить или поболтать между сменами. Он показывает мне, как измерять содержание хлора в бассейне для «пи-пи».

- Всегда добавляй немного больше. Если твои ресницы начнут гореть, значит ты немного переборщила - и показал как управлять рычагом бамперных лодок.

К одиннадцати часам дня парк наполняется семьями и лагерными группами, а также "завсегдатаями", - как правило, это пожилые люди, в солнечных козырьках и со смешными ранцами. Они шатаются между аттракционами, подмечая для себя какие изменения произошли в парке. Паркер знает имена большинства из них и приветствует каждого улыбкой.

Во время обеда он представляет меня Принцессе, которую на самом деле зовут Ширли, но Паркер предупредил, чтобы я никогда её так не называла, это старая беловолосая женщина, владелица одной из четырех закусочных, извините, павильонов, которой, несомненно, очень нравится Паркер. Она дает ему бесплатно упаковку чипсов, а мне посылает неодобрительный взгляд.

- Она со всеми такая добрая? - спрашиваю я, выходя с Паркером на улицу.

Мы взяли с собой хот-доги и напитки, намереваясь поесть в тени от «Чёртового колеса».

- Никто не будет называть тебя Принцессой, если ты этого не заслужишь, - говорит он, а затем улыбается.

Каждый раз, когда Паркер улыбается, его нос морщится. Раньше он говорил, что тот не любит оставаться в стороне от веселья.

- Со временем она будет к тебе добрее. Знаешь, она здесь почти с самого открытия.

- С самого начала?

Он переключает внимание на маленький пакетик с соусом, стараясь ногтем выдавить зеленую массу из упаковки.

- 29 июля 1940 г. День открытия. Ширли приступила к работе в пятидесятые.

29 июля. День рождения Дары. В этом году «ФанЛэнду»  исполняется 75 лет в день, когда ей исполнится семнадцать. Может Паркер тоже заметил взаимосвязь, но он ничего не сказал. Я тоже не собираюсь указывать на это.

- Всё ещё ешь инопланетянскую слизь, как я погляжу, - говорю я вместо этого, указывая подбородком на соус.

Он притворяется оскорбленным:

- Ля слизь. Она не инопланетянская, а французская.

Вторая половина дня пролетает быстро: я подбираю мусор, меняю мусорные мешки, разбираюсь с пятилетним мальчиком из летнего лагеря, который отделился от своей группы, он стоял и ревел под кривым знаком, указывающим на Корабль Призрак. Кого-то стошнило на Торнадо, и Паркер сказал, что моя обязанность как новенькой, убрать это, но затем сделал всю работу сам.

Не обошлось и без веселья. Например, катание на Альбатросе, чтобы проверить все ли шестерёнки прочно держатся. Или же мытьё каруселей шлангом с таким мощным напором воды,  что я едва удержала его в руках. Во время перерывов я болтала с Паркером о других ребятах, работающих в «ФанЛэнде», - кто кого ненавидит, кто с кем спит, кто с кем расстался или вновь сошелся.

И я, наконец, поняла почему этим летом в «ФанЛэнде» не хватает персонала.

- Так вот, этот Донован, - начинает Паркер свой рассказ.

У нас перерыв и мы проводим его, сидя в тени огромной горшечной пальмы. Паркер без конца отгоняет мух, и его руки всё время в движении. Выглядит это так, будто он - ловец, передающий какие-то загадочные знаки невидимому товарищу: сначала рука к носу, потом к мочке уха и к волосам. Но эти знаки для меня вовсе не загадка. Я знаю значение каждого из них, знаю, когда он чему-то рад, опечален, напряжён или взволнован. Знаю, голоден ли он, положил ли слишком много сахара в кофе или не выспался.

- Это его имя или фамилия? - перебиваю я его.

- Интересный вопрос. Я не знаю. Все зовут его просто Донован. Как бы там ни было, он работал в «ФанЛэнде» целую вечность. Даже дольше мистера Уилкокса. Знал здесь каждый уголок, все его любили, он прекрасно ладил с детьми...

- Постой, он был здесь дольше Принцессы?

- Нет никого, кто работал бы здесь дольше Принцессы. А теперь перестань меня перебивать. Так значит, он был отличным парнем. По крайней мере, всем так казалось, - Паркер делает намеренную драматическую паузу, заставляя меня ждать продолжения.

- Так, что случилось дальше? - спрашиваю я.

- Копы ворвались в его дом несколько недель назад, - он приподнимает одну бровь.

У него очень густые и черные брови, что делает его похожим на потомка какого-нибудь древнего вампира.

- Выяснилось, что он что-то вроде педофила. В его компьютере обнаружили около сотни фотографии школьниц. У копов была операция под прикрытием, они несколько месяцев следили за ним.

- Не может быть! И ни у кого не было ни малейшего представления?

Паркер покачал головой:

- Никто понятия не имел. Я видел его лишь раз или два, но он казался абсолютно нормальным человеком, увлекающимся тренировкой футбольной команды и любящим пожаловаться на ставки по ипотечным кредитам.

- Просто жуть, - сказала я.

Я вспомнила, как несколько лет назад, узнав о Метке Каина в Воскресной школе, я подумала, что это не такая уж плохая идея. Как удобно было бы сразу же видеть, что не так с людьми, если бы им всем делали тату в зависимости от их преступлении и болезней.

- Да, жутковато, - соглашается он.

Мы совсем не разговариваем об аварии, Даре или о прошлом. Третий час наступает незаметно, а это значит, что первая смена моей новой работы подошла к концу, и была она не такой уж ужасной.

Паркер провожает меня до офиса к мистеру Уилкоксу и красивой темнокожей женщине, которая, судя по всему, и есть Донна, загребающая под себя всю Колу. Они спорят о дополнительных мерах безопасности для юбилейного вечера, но спорят в весьма добродушном, легком тоне, как люди, которые годами практически во всем соглашаются друг с другом. Тем не менее, мистер Уилкокс успевает подарить мне еще один шлепок по спине.

- Ники! Как тебе твой первый день? Понравился? Ну, конечно, понравился! Это же лучшее место в мире. Увидимся завтра спозаранку!

Я беру свой рюкзак. Когда я выхожу наружу, Паркер стоит и ждёт меня. Он успел сменить футболку, а свою красную униформу скомкал под мышкой. Он пахнет мылом и чистотой.

- Я рада, что мы будем вместе работать, - выпалила я, когда мы дошли до парковки.

Она все еще была забита автомобилями и туристическими автобусами. «ФанЛэнд»  работает до 10 вечера, и Паркер сказал мне, что ночная толпа совсем другая - это в основном молодежь, шумная и непредсказуемая. Он также рассказал, как однажды поймал парочку, которая занималась сексом на колесе обозрения. Ещё как-то он обнаружил девушку, нюхающей кокаин в одном из мужских туалетов.

- Сомневаюсь, что справлюсь с Уилкоксом в одиночку, - быстренько добавила я, потому что Паркер странно на меня посмотрел.

- Ага, - ответил он, - Я тоже рад.

Он подбрасывает свои ключи на несколько дюймов вверх и вновь ловит.

- Хочешь прокатиться до дома? Думаю, моя тачка по тебе соскучилась.

Увидев его машину, такую знакомую, практически часть его, перед моими глазами, как взрыв, тут же возникла вспышка из прошлого: запотевшее лобовое стекло, капли дождя на нем и тепло тел. Виноватое лицо Паркера и холодные безжалостные глаза Дары, злорадствующие, как глаза незнакомки.

- Нет, не надо, - я поспешно отказываюсь.

- Уверена? - он открывает дверцу машины со стороны руля.

- Я взяла машину Дары, - быстро говорю я, слова вырываются из меня прежде, чем я успеваю обдумать их.

- Да? - Паркер выглядит удивленным.

Я очень рада, что на парковке полно машин, и меня трудно уличить во лжи.

- Ну, тогда ладно. Значит... до завтра.

- Ага, - соглашаюсь я, желая отогнать прочь видение той ночи и того чувства, когда я поняла то, что в глубине души и так знала - всё изменилось, и отношения между нами тремя никогда больше не будут прежними.

- Увидимся.

Я уже начала шагать прочь, специально медля, чтобы Паркер не увидел, что я направляюсь к автобусной остановке, когда он вдруг меня окликнул.

- Слушай, - говорит он в спешке. - Этим вечером будет вечеринка в «Дринке». Ты должна прийти. Всё будет очень по-тихому, - продолжает он. – Всего людей двадцать. Но если хочешь, приводи с собой кого-нибудь.

Последние слова он произносит веселым голосом, но пытается это скрыть. Интересно, намекает ли он на то, чтобы я привела с собой Дару. А затем во мне проснулась злость к самой себе за эту мысль. Между нами не было никакой неловкости, пока они двое не замутили друг с другом.

Еще одна вещь, разрушенная Дарой, потому что ей это нравилось, потому что у нее появилась какая-то жажда, какое-то влечение, какой-то заскок.

- Он чертовски сексуальный - сказала она как-то утром ни с того ни с сего, когда мы шагали по улице по направлению парка Аппер Рич посмотреть на финальную игру Фризби.

- Ты когда-нибудь замечала, что он настолько сексуально привлекателен? - спросила она, когда мы наблюдали, как он бежал по игровому полю с вытянутой рукой, преследуя ярко-красный летающий диск - мальчик, которого я знала всю жизнь, преобразовался в одно мгновение после слов Дары.

Я помню, как посмотрела на неё и подумала, что она выглядит для меня незнакомкой со своими волосами (тогда они были фиолетового оттенка) и толстым слоем тёмных теней на веках, красными губами, визуально увеличенными с помощью карандаша, длинными ногами в коротеньких шортах. Как могла моя Дара, Маленький Птенчик, Носик, любившая обнимать меня за плечи и стоять на моих стопах, как могла она превратиться в кого-то, кто использовал такие слова как "сексуально привлекателен", в кого-то, кого я едва знала, кого я боялась.

- Всё будет как в старые добрые времена, - говорит Паркер, и я чувствую сильную боль в груди, вызванную желанием вернуть нечто давно утраченное.

Но все знают, что нельзя вернуть прошлое.

- Ага, я подумаю. А потом дам тебе знать, - вру я.

Я наблюдаю за тем, как он садиться в свою машину и отъезжает, машу ему рукой, широко улыбаюсь, щурясь от солнца, и делаю вид, будто ищу ключи в сумке. Затем иду к автобусной остановке.