Ник, 03:15
Я не понимала, куда направляюсь и как далеко продвинулась, пока не увидела Пирата Пита, возвышающегося над линией деревьев, одна рука приветственно поднята, глаза сверкают белым. ФэнЛэнд. Его взгляд, кажется, преследует меня, пока я бегу по парковке, которая из-за дождя превратилась в настоящий атолл , группы бетонных островов выглядывают из воды, в которой плавает много разного мусора.
Сирены снова воют так оглушительно, что едва не причиняют физическую боль. Они – словно рука, проникающая внутрь меня, чтобы наконец поднять занавес и выпустить на свободу воспоминания, слова, образы.
Ладонь Дары на стекле и отпечаток, оставленный ее пальцами.
«Покойся с миром, Дара».
«Мы уже поговорили».
«Мне нужно сбежать, сбежать от шума и вспышек света. Мне нужно найти Дару, чтобы доказать, что это неправда. Это неправда. Не может быть».
Мои пальцы замерзли и онемели. Я дважды набираю неверный код, промахиваясь мимо клавиш, прежде чем калитка открывается. В эту же секунду на парковку въезжают три полицейские машины, мигалки разрывают темноту. На секунду я замираю в свете фар, прикованная к месту, словно насекомое на стекле.
– Ник! – Снова эти крики, это имя, знакомое и одновременно чужое, словно крик птицы в лесу.
Я проскальзываю в ворота и бегу сквозь дождь, проглатывая его соленый привкус и срезая путь, скольжу по лужам, которые образовались на тропинках. Через минуту ворота открываются снова. Меня преследуют голоса, перекрывая звук дождя.
– Ник, пожалуйста. Ник, подожди.
Вот оно: в отдалении между деревьями я замечаю мерцающий огонек. Фонарик? Я внутренне сжимаюсь от чувства, которое сложно описать. Страх перед тем, что вот-вот произойдет. Как и тогда, когда мы с Дарой зависли в воздухе, держась за руки, а фары выхватывали из темноты огромную скалу прямо перед нами.
«Покойся с миром, Дара».
«Невозможно!»
– Дара! – кричу я, но мой голос проглатывает дождь. – Дара, это ты?
– Ник!
Я уже близко. Я должна доказать им, должна найти Дару. Я срезаю путь и пробираюсь между деревьев, следуя за призрачным огоньком, который замирает и исчезает у подножия «Небесных врат», словно свет свечи, внезапно погашенной. Листья, словно толстые языки, скользят по моим рукам и лицу. Сандалии тонут в грязи, брызги летят на икры. Вот это гроза. Такая бывает один раз за лето.
– Ник. Ник. Ник, – слова превращаются в бессмысленный гул, словно шум дождя по листьям.
– Дара! – кричу я.
Но мой голос снова растворяется в воздухе.
Я выбегаю на тропинку, ведущую к «Вратам». Внизу все еще стоит пассажирская кабинка, прикрытая синим тентом. Где-то кричат люди.
Я оборачиваюсь. Среди деревьев за моей спиной мелькают многочисленные огни, и я думаю о маяке и луче, который освещает морякам путь, об азбуке Морзе, о зашифрованных световых сигналах. Но я не могу разобрать послание.
Поворачиваюсь к «Вратам». Именно здесь я видела фонарик, точно. Значит, Дара пришла сюда.
– Дара! – кричу я изо всех сил. Горло саднит. – Дара! – Моя грудь словно набита камнями, и я одновременно чувствую тяжесть и пустоту.
А правда все еще стучится в мое сознание, угрожая затопить его, и я пойду ко дну вместе с ним.
«Покойся с миром, Дара».
– Ник!
И вот я замечаю какое-то движение под тентом, и меня накрывает волна облегчения. Все это было проверкой, просто чтобы увидеть, как далеко я зайду, как долго буду продолжать эту игру.
Все это время она была здесь, ждала меня.
Я снова бегу, задыхаясь, на этот раз от облегчения, плача, но не оттого, что мне грустно, а оттого, что все наконец позади, я нашла ее, и игра окончена, и мы сможем вместе поехать домой. С одной стороны крепления тента немного ослаблены (Дара – сообразительная, нашла место, чтобы спрятаться от дождя). Я пробираюсь между металлическими опорами конструкции и, проскользнув в темноту под тентом, осторожно двигаюсь между гнутыми старыми сиденьями. В нос ударяет запах жвачки, старых гамбургеров и грязных волос.
А потом я вижу ее. Она отскакивает назад, словно опасаясь, что я ее ударю. Ее фонарик падает на пол, и железные опоры вибрируют в ответ. Я замираю, боясь пошевелиться, опасаясь, что она исчезнет.
Не Дара. Меньше Дары. Младше Дары.
И еще до того как я поднимаю фонарик и луч света выхватывает из темноты разбросанные по полу пустые банки, обертки от батончиков «Милки Вей» и булочки для гамбургеров – то есть все то, что еноты, видимо, стаскивали сюда не один день, еще до того как я направляю фонарик на ее розовые с фиолетовым ботинки, пижаму с принцессами Дисней, ее бледное личико в форме сердца с широко распахнутыми бледно-голубыми глазами и копну спутанных волос, еще до того как голоса приближаются вплотную и тент исчезает, а прямо над нами оказывается ночное небо, я уже знаю.
– Мэдлин, – шепчу я, и она то ли вздыхает, то ли всхлипывает в ответ. – Мэдлин Сноу.
Тема: Это случилось со мной! Кто-то продавал в Сети мои обнаженные снимки.
Рассказ Сары Сноу в пересказе Мэган Донахью
Я помню только, что, когда проснулась, понятия не имела, как добралась домой… и что случилось с моей сестрой.
Однажды в субботу мы с моей подругой Кеннеди болтались по торговому центру, и в какой-то момент к нам подошел парень. Он сказал, что мы обе очень симпатичные, и спросил, не работаем ли мы моделями. Сначала я думала, что он просто к нам клеится. Ему было в районе двадцати четырех, и выглядел он классно. Он назвался Андре.
Потом он сказал нам, что владеет баром под названием «Бимерс» в Ист Норуоке и что мы могли бы зарабатывать хорошие деньги, просто тусуясь у него на вечеринках (примечание редактора: Эндрю «Андре» Маркенсон был управляющим бара «Бимерс» вплоть до своего недавнего ареста. Официальные владельцы, ООО «Фреш Интертейнмент», поспешили заявить, что не имели представления о деятельности мистера Маркенсона и уж тем более не поддерживали ее). Сначала это показалось нам подозрительным, но потом он сказал, что там будут и другие девушки и нам не придется делать ничего особенного: только выпивать, быть приветливыми с гостями и собирать чаевые. Он казался таким милым и, знаете, нормальным. Ему было легко доверять.
Первые вечеринки были точно такими, как он и рассказывал. От нас требовалось только хорошо одеваться, разносить напитки и быть милыми с парнями, которые приходили, и через пару часов мы уже возвращались домой, получив каждая по две сотни баксов. Мы не могли поверить своей удаче.
Вместе с нами работали и другие девушки. Обычно четыре-пять человек в одну смену. Я мало что о них знала, но, думаю, все они тоже были старшеклассницами. Но Андре всегда предупреждал нас, что нам должно быть по восемнадцать, хоть и не просил подтвердить это документально. Мы всегда понимали, что он знает правду про наш возраст, но будет притворяться до тех пор, пока будем притворяться мы.
Я хорошо помню одну девушку, Дару Уоррен. Она не выходила у меня из головы, потому что погибла в автокатастрофе всего через пару дней после одной из вечеринок. По странному совпадению именно ее сестра, Николь, нашла Мэдди (примечание редактора: речь идет о Мэдлин Сноу, чье исчезновение 19 июля стало причиной проведения масштабного расследования во всем округе), после того как та сбежала. Невероятно, правда?
В общем, Андре всегда был с нами очень мил, рассказывал о своей жизни, о том, как он продюсирует музыкальные клипы и отбирает девушек для телешоу. Теперь я знаю, что все это ложь. Время от времени он брал кого-нибудь из девушек в магазин, и они возвращались с гамбургерами и картошкой для всех нас. У него была классная машина. И он всегда делал нам комплименты, говорил, что мы такие красивые, что легко могли бы стать моделями или актрисами. Теперь я понимаю, что он просто пытался втереться к нам в доверие.
С апреля по июнь вечеринок не было. Не знаю почему. Может, из-за копов или чего-то такого? В то время он сказал нам, что просто слишком занят, и намекнул, что вскоре будет помогать отбирать народ для очередного телешоу. Это тоже было ложью.
Но на тот момент у меня не было причин ему не верить.
В конце июня он снова начал проводить свои «Затмения» (примечание редактора: «Затмениями» назывались приватные вечеринки, куда имел доступ только ограниченный круг гостей, которые платили определенный взнос за вход). В ночь, когда все это произошло, моя бабушка заболела, и родители поехали в Теннесси, чтобы навестить ее в госпитале, а я осталась присматривать за Мэдди, хоть я и предупреждала, что мне нужно на работу. Но мне нужны были деньги на покупку новой машины, и, как бы глупо это ни звучало, я в каком-то смысле скучала по этой работе. Вечеринки были веселыми и приятными, и мы, знаете, чувствовали себя какими-то особенными. Потому что он выбрал именно нас.
Мэдди нужно было уложить спать к 9 часам вечера, поэтому мы с Кеннеди решили взять ее с собой. Вечеринки обычно заканчивались к полуночи, и мы подумали, что она просто поспит на заднем сиденье. Обычно ее из пушки не разбудишь.
Но в ту ночь все было по-другому.
Андре был особенно добр ко мне тем вечером. Он налил мне своего особенного ликера, который на вкус был как шоколад. Кеннеди разозлилась, потому что я была за рулем, и, знаю, это очень глупо, но я подумала, что от одного стакана ничего не будет. Но дальше все было очень… странно.
Я не могу объяснить, что со мной было, но я не запоминала ничего, что происходило. Словно смотрела какой-то фильм, но часть кадров отсутствовала. Кеннеди ушла рано, потому что у нее было плохое настроение и кто-то из парней ей нагрубил. Но тогда я об этом не знала. Мне очень хотелось прилечь.
Андре сказал, что у него есть тихий кабинет с диваном, где я могу прилечь и вздремнуть.
Это последнее, что я помню. Когда я проснулась на следующее утро, меня рвало. Машина была припаркована прямо на лужайке у соседей. Миссис Хардуэлл, наша соседка, просто взбесилась. Я не могла поверить, что приехала домой в таком состоянии. Я совсем ничего не помнила, словно кто-то удалил мне часть мозга.
Когда я поняла, что Мэдди пропала, мне хотелось умереть. Я очень испугалась и понимала, что во всем этом виновата только я. Вот почему я соврала насчет того, куда мы ездили. Теперь я понимаю, что мне нужно было сразу во всем признаться родителям и полиции, но я была сбита с толку, и мне было так стыдно, и я надеялась, что как-то смогу все это исправить сама.
Оказалось, Мэдди проснулась и последовала за мной на маяк, куда Андре потащил меня и где располагался тот самый тихий «кабинет». Это был никакой не офис, а просто место, где он фотографировал девочек, чтобы потом продавать их фото в Интернете. Полиция считает, что он накачал меня наркотиками, поэтому я ничего не помню. Думаю, Мэдди испугалась и решила, что я умерла! Она ведь просто маленький ребенок. Когда она увидела меня на маяке, лежащей без движения, подумала, что Андре меня убил. Должно быть, она закричала, потому что он обернулся и заметил ее. Мэдди испугалась, что он убьет и ее, и побежала. Она так боялась, что он придет за ней, что пряталась много дней, воруя воду и еду и покидая свое укрытие всего на несколько минут, обычно ночью. Слава богу, она вернулась домой в целости и сохранности.
Сначала я думала, что никогда себя не прощу. Но после того, как мы долго говорили с…
Страница 1 из 3
Письмо от доктора Майкла Хьюинга доктору Леонарду Личми, 7 августа
Уважаемый доктор Личми,
Как я понимаю, ранее в этом году Вы некоторое время наблюдали Николь Уоррен. В данный момент она находится под моим наблюдением в клинике «Ист Шорлайн Мемориал», и я решил связаться с Вами, чтобы обсудить мои первичные заключения о ее состоянии, а также потому что ей, несомненно, понадобится дальнейшее лечение после выписки, независимо от того, когда это произойдет.
Физическое здоровье Николь не вызывает опасений. Она кажется очень спокойной и готовой к диалогу, но сбитой с толку. Предположу, что она страдает диссоциативным расстройством, в данный момент я пытаюсь установить более точный диагноз (предположительно, хоть эти диагнозы и прозвучат противоречиво, скажу, что у нее наблюдаются элементы и диссоциативного расстройства личности, и расстройства деперсонализации, которые, несомненно, возникли в результате аварии и смерти ее сестры. Кроме того, наблюдаются признаки диссоциативной фуги, хотя в данном случае присутствуют не все обычные характеристики). В какой-то момент после аварии – полагаю, что именно тогда, когда она вернулась в Сомервилль после нескольких месяцев отсутствия, – ей пришлось столкнуться с новой действительностью, в которой ее сестры не было, и тогда она начала время от времени вселяться в сознание своей погибшей сестры, опираясь на общие воспоминания и детальное понимание ее поведения, ее личности, физических особенностей и предпочтений. С течением времени расстройство усиливалось и стало вызывать слуховые и зрительные галлюцинации.
Что касается текущего момента, хоть Николь и приняла факт смерти сестры, она почти не восстановила воспоминания о событиях, которые происходили с ней самой, когда она внедрялась в психику сестры. И все же я надеюсь, что со временем (при верном медикаментозном решении) мы это преодолеем.
Пожалуйста, позвоните мне в любое удобное время для дальнейшего обсуждения.
Спасибо,
Майкл Хьюинг.
Больница Ист Шорлайн Мемориал
66–87 Вашингтон Бульвар
Данное сообщение может содержать конфиденциальную информацию. Если Вы не являетесь указанным адресатом (или получили это сообщение по ошибке), пожалуйста, немедленно уведомите отправителя и удалите данное письмо. Любое копирование или разглашение данных материалов строго запрещено.
[email protected], August 18 От:
[email protected] Кому:
Привет, Ник!
Как твои дела? Наверно, это глупый вопрос. И вообще, наверно, это глупое письмо. Я даже не уверен, что ты получаешь эти письма. Я пытался звонить, но твой телефон отключен. Я уезжаю меньше чем через неделю. С ума сойти! Надеюсь, меня не съедят живьем гигантские крысы. И на меня не нападут тараканы-мутанты. И не побьют бородатые хипстеры.
Ну да ладно. Твоя мама сказала моей, что тебя, возможно, не будет несколько недель. Ужасно, что я так и не увижу тебя перед отъездом. Надеюсь, тебе лучше. Вот дерьмо. Это тоже тупо звучит.
Боже, Ник… Представить не могу, что ты пережила.
Я просто хотел сказать «привет». И еще – я думаю о тебе. Все время.
П.
[email protected], August 18 От:
[email protected] Кому:
Привет,
Не знаю, получила ли ты мое прошлое письмо. Завтра важный день. Я еду в Нью-Йорк. Я очень рад этому, и все же мне бы так хотелось увидеть тебя или хотя бы поговорить с тобой перед отъездом. Мама передала тебе, что я просил позвонить? Она сказала, что поедет к тебе, и я просил ее передать мое сообщение, но не уверен, что она выполнила просьбу. Я даже звонил на свой телефон, чтобы убедиться, что он работает, ха.
Ну, ладно. Напиши мне… или позвони. Или пришли почтового голубя. Хоть что-то.
И еще кое-что… Помнишь, когда мы были маленькими, я вывешивал красный флаг на ветку дуба, когда хотел встретиться с тобой и Дарой в крепости? Не знаю, почему, но на днях это пришло мне в голову. Забавно, но в детстве даже самые странные вещи имеют свою логику. Все намного сложнее, но в то же время проще. Знаю, я несу чушь.
Я буду скучать по ФэнЛэнду. И по Сомервиллю. Но больше всего я буду скучать по тебе.
П.
Больница Ист Шорлайн Мемориал
66–87 Вашингтон Бульвар
Выписка из истории болезни (форма Q–55)
Имя пациента: Николь С. Уоррен
Удостоверение личности пациента: 45–110882
Консультирующий терапевт: доктор Клэр Винник
Консультирующий психотерапевт: доктор Майкл Хьюинг
Дата поступления: 29 июля
Дата выписки: 28 августа
Общие замечания:
За прошедшие тридцать дней у пациентки произошли заметные улучшения. Пациентка была доставлена с признаками диссоциативного расстройства, что свидетельствует о наличии рецидивирующего травматического расстройства. Пациентка была встревоженной, не желала принимать участие в групповой терапии и индивидуальных сессиях.
Доктор Хьюинг назначил ей 100 мг препарата «Золофт» один раз в день и «Амбиен» для борьбы с бессонницей. В течение нескольких дней у пациентки наметились явные улучшения: вернулся аппетит и появилось желание общаться с пациентами и персоналом.
Судя по всему, пациентка понимает суть своей проблемы и хочет выздороветь. Кроме того, она больше не страдает от галлюцинаций.
Предлагаемый курс дальнейшего лечения:
100 мг препарата «Золофт» один раз в день для борьбы с депрессией и тревожностью;
продолжение терапии, индивидуальной и семейной, психиатра Леонарда Личми.
[email protected], 1 сентября Кому:
Привет, Паркер
Прости, но я не могла ни звонить, ни писать. Некоторое время была не в состоянии это делать. Сейчас мне лучше. Я дома.
Теперь ты уже в Нью-Йорке. Надеюсь, у тебя там все великолепно.
Ник
PS: Конечно, я помню красный флаг. Я до сих пор иногда ищу его глазами.