Сквозь толстую решетку камеры были видны отблески света из расположенной невдалеке дежурки. Иногда доносился гогот веселившихся стражей, коротавших время за немалой бадейкой эля, которую они стащили на кухне у зазевавшихся поваров, и рассказывающих друг другу скабрезные истории из жизни двора.
Гулко хлопали двери, когда охранники, один за другим, выходили из дежурки, чтобы наскоро облегчиться, освобождая место для свежего напитка. Тогда, порывом сквозняка, доносилось зловоние давно не чищеного отхожего места. Однако узников, ютившихся на устланном соломой полу тесной камеры, этот запах ничуть не беспокоил – не лучший аромат шел от стоявшего тут же бака без крышки, который не выносили уже несколько дней, да и от самих себя пахло далеко не духами.
Их было четверо – исхудавших, запаршивевших и заросших до самых глаз, с синяками, трудно заживающими ссадинами и кровоподтеками, которые нечем было смыть – вода в камере не была предусмотрена. То, во что они были одеты, трудно было назвать одеждой – это были испрелые и расползающиеся по-живому лохмотья, похоже, вышедшие из-под иглы портного несколько десятков лет тому назад.
Изредка они обменивались короткими фразами и репликами – на большее не хватало сил. Но есть не хотелось, их ссохшиеся желудки привыкли к суточному рациону – краюхе черствого, глиноподобного хлеба и кувшинчику протухшей воды. Часто охрана забывала принести и это. Сидя здесь, в подземных застенках дворца, они давно потеряли всякий счет времени.
Этих людей сейчас никто бы не узнал, поэтому следует сообщить, что это были бывшие, так называемые оппозиционеры Нем Цов, Касп Аров, Нав Альн и Уд Альцов.
Лучшим развлечением для них было, когда Касп Аров расставлял на расчищенном от соломы и расчерченном в мелкую клетку полу, шахматные фигурки, искусно вылепленные без добавления воды из казенного хлеба, которые приобрели со временем крепость высокомарочного бетона. Задумчиво оглядев узников, он приглашал кого-либо из них принять участие в игре. Тогда остальные с интересом следили за поединком, обсуждали сделанные шахматистами ходы и давали советы игрокам.
Еще Нав Альн и Уд Альцов дрессировали большого черного сверчка, существо, немного похожее на таракана, но с головой, как у кузнечика, которое издавна жило в глубокой трещине в стене у самого потолка камеры. Они выманивали его оттуда крошками хлеба и капельками воды. Насекомое научилось вставать на задние ножки, громко стрекотать, шевелить длинными усами и делать неприличные жесты передними лапками. Вся компания с удовольствием наблюдала за эффектным зрелищем, представляя себе, что оно направлено в адрес Властелина. Сверчок многократно повторял представление на бис, потешно раскланивался и удалялся в свое жилище.
В подземельях резиденции было множество и других камер, в которых томились узники из числа известных ранее деятелей, на которых излучение радара, по какому-то загадочному устройству их мозгов, не оказало должного воздействия.
Среди заключенных были уже упоминавшиеся отец и сын Маки Кейны, скандально известный Мак Фол, Джо Бу, Тон Блэ, бывш. г-жи Мер Кел и Конди Айс, Кач Ински, Янук Вич, Лук Шенко, Барр Роз, Бай Ден, Расс Мусс, Невз Лин, Зак Аев, Кис Илев, Бук и Белк Овсы, Лим Онов, престарелые Бжез Ински и Гор Ачов, а также другие, численностью до тысячи человек.
Здесь было и особое отделение, где сидели иерархи провославных церквей, члены Всемирной Лютеранской Федерации, Папа римский со своими кардиналами, Далай и Панчен ламы с хубилганами, духовные руководители ислама всех течений и другие высокопоставленные религиозные деятели – Властелин не терпел конкурентов. Он больше не нуждался в их поддержке, их имущество было конфисковано и стало собственностью членов Совета.
Конечно, здесь находились далеко не все, кто не поддался зловредному излучению – в Андах, Кордильерах, Альпах и в ущельях Северного Кавказа еще скрывались группировки непримиримых оппозиционеров. Сидевшие же здесь, были брошены в застенки без всякого суда и следствия, лишь по прихоти и повелению Властелин.